Текст книги "Проданная сводным братьям (ЛП)"

Автор книги: Стефани Бразер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

◈ Переводчик: Denika

◈ Редактор: Иришка К.

◈ Обложка: Wolf A.

1. Цена невинности

Хонор

За несколько мгновений до начала аукциона я не могу усидеть на месте. Кремовый ковёр под моими босыми ногами мягок, но всё во мне натянуто, как лук, приготовленный к выпуску стрелы.

На экране моего компьютера высвечивается целевая страница аукциона, на цифровых часах отсчитываются секунды до начала торгов.

Пятьдесят девять секунд.

Моё изображение занимает половину экрана.

– Наденьте белое, – инструктировал организатор аукциона. – Белый цвет является синонимом девственности, и мы хотим, чтобы участники торгов были поражены вашей невинностью.

Когда я заколебалась, он напомнил мне, что это, вероятно, увеличит сумму ставок, а это, в конце концов, и было целью.

Пятьдесят одна секунда.

Платье, в котором я на фотографии, не слишком сексуальное. Несмотря на вырез с открытыми плечами и облегающий силуэт, в нём есть что-то скромное. Кремовый атласный бюстгальтер без бретелек и трусики под ним, я полагаю, неброские и девственные.

Я понятия не имею, что за мужчина покупает девственность незнакомки. Тот, кто хочет контролировать, завоевывать. Тот, кто хочет забрать у женщины что-то, что она никогда не сможет вернуть. Тот, кто хочет что-то сломать и забрать этот трофей разрушения. Захотят ли они сдержанную женщину или уверенную в себе женщину? Разве сломить покорного человека более привлекательно?

Эти вопросы слишком долго крутились у меня в голове, пока я делала фотографию.

Я решила смотреть в камеру, потому что я та, кто я есть. Храбрая. Способная преодолеть свои страхи. По крайней мере, я пытаюсь быть такой.

Тридцать девять секунд.

Может, я и невинна в сексуальном плане, но у меня была своя доля трудностей. Я видела и слышала вещи, которые хотела бы стереть из своей памяти, но не могу. Я научилась жить с воспоминаниями, которые цепляются за тайники, как тени, оставляя лишь крошечное отверстие для света в центре.

Двадцать пять секунд.

Я делаю глубокий вдох, задерживая его, чтобы расправить мышцы, опоясывающие мою грудную клетку, которая ощущается сжатой и похожей на тиски.

Количество участников, ожидающих в зале виртуальных торгов, неуклонно растёт.

– Вы будете пользоваться спросом, – сказал мне аукционист. – Светлые волосы и голубые глаза всегда в фаворитах, – он ухмыльнулся, как будто я должна чувствовать себя прекрасно от его заявления, но это не так.

Я не выбирала свою внешность. Это то, что я унаследовала от своей мамы. То, что снаружи, в любом случае, всего лишь оболочка.

Четырнадцать секунд.

Мои достижения и черты характера перечислены под изображением. Тем не менее, я готова поспорить на деньги, которых у меня нет, что большинству участников торгов всё это будет безразлично. Их интересует только моё тело и опыт наслаждения им. Неважно, что у меня есть разум со своими желаниями и нуждами.

Три секунды.

Я замираю перед экраном, когда обратный отсчёт подходит к концу.

Одна секунда.

Аукцион идёт в прямом эфире, и вместе с ним я внезапно начинаю осознавать каждую частичку своего физического «я»: шум крови в ушах, учащённый пульс моего сердца, напряжение моих мышц, как будто я готовлюсь к нападению, и шипение дыхания, когда оно проходит через мои губы в самый центр меня.

Я наблюдаю, как на экране появляются цифры.

Имена пользователей отображаются рядом с суммами ставок, которые растут так быстро и высоко, что у меня кружится голова, и я хватаюсь за край консоли из орехового дерева. Кажется, что земля уходит из-под ног с каждой новой ставкой, и с каждым новым повышением меня переполняет пьянящая смесь страха и надежды.

Это происходит на самом деле.

Деньги, которые мне нужны, чтобы расплатиться с долгами и войти в будущее, полное возможностей, достаточно близки, чтобы их можно было потрогать.

Вопросы мелькают в строке сообщений на экране по мере замедления ставок.

Вы бы приняли предложения на более чем одну ночь?

Я сажусь, чтобы ответить.

«Да», – я печатаю, зная, что возможность дополнительного времени только увеличит ценность ставок. Я была готова к этому. Аукционист предложил отказаться от первоначальных условий предложения, чтобы повысить цену ближе к концу.

Возникает ещё один вопрос:

Приняли бы вы предложение от трёх мужчин?

Трое мужчин? Я не готова к подобному вопросу. Отдать себя одному мужчине в обмен на деньги – достаточно трудное решение. Трое – это душераздирающе. Как бы трое мужчин лишили меня девственности? Мой рот приоткрывается, когда я пытаюсь представить, на что это могло бы быть похоже, представляю что-то, что кажется слишком жестоким, оскорбительным и ужасным.

Не часто мы сталкиваемся с вопросами, которые бросают вызов сути того, кто мы есть, и тому, как далеко мы готовы зайти, чтобы выкарабкаться из ямы и стремиться к несбыточным мечтам. Я никогда не думала, что это станет моей реальностью.

Я знаю, что аукционист наблюдает. Он видит вопрос и ожидает, что я отвечу. Прежде чем у меня появится шанс что-либо ответить, появляется другое сообщение от того же имени пользователя.

Мы были бы готовы заплатить больше.

Больше.

Насколько больше это того стоило бы? Сколько денег мне понадобится, чтобы подавить все свои тревоги и справиться с тем, что будет дальше? Прямо сейчас ставки находятся не там, где мне нужно, и я буду опустошена, если в конечном итоге мне придётся заключить контракт на сумму, которая не погасит все долги, в которых я тону.

Дрожащими пальцами я набираю слова, которые никогда не думала, что услышу от себя:

Да, но ставка должна быть вдвое больше последнего предложения от одного участника.

Мой желудок скручивает, но какой у меня выбор?

«Что изменят два лишних мужчины?» – спрашиваю я себя. Я всё ещё теряю то же самое. Мне всё ещё приходится жить с воспоминаниями до конца своей жизни. По крайней мере, с деньгами у меня будет причина оставить прошлое позади. Я могу запечатать всё это в коробку и похоронить.

Я представляю себе хитрое выражение лица аукциониста. Его комиссионные будут огромными, но я не могу сильно на него обижаться. Я бы никогда не дошла до этого сама.

Вдвойне.

Ставки растут. Выше. Выше. От текущей цифры у меня горят глаза, но этого всё равно недостаточно. Ещё одна заявка.

И ещё одна.

Выше.

Выше.

Неужели я действительно стою так много?

«Помни, ты – самое дорогое, что есть в моей жизни», – как сказала бы моя мама. Мы играли в игру, в которой я говорила ей, что люблю её больше, но она всегда качала головой и восклицала «невозможно» с таким сияющим выражением лица, что мне казалось, будто солнечный луч коснулся моей кожи.

Выше.

Выше.

И за каждым предложением стоит мужчина, у которого денег больше, чем здравого смысла. Мужчина, желающий купить вещь, которую редко дают в обмен на деньги, а не на любовь.

Выше.

Порыв дыхания покидает моё тело, как воздушный шарик, надутый слишком сильно и которому позволили сдуться между ослабевшими пальцами.

Позволят ли себе эти трое анонимов удвоить ставку, которая отображается на экране по истечении последних секунд? Есть момент, когда я думаю, что аукцион закончится тем, что boss69 предложит самую высокую цену. Даже имя пользователя, которое он выбрал, заставляет меня съёживаться. Затем, за секунду до окончания аукциона, объявляется двойная ставка.

Montg232527 выигрывает.

Откидываясь на спинку стула, я прижимаю горячие ладони к щекам, закрываю глаза и поджимаю губы, чтобы сузить свои быстрые вдохи и выдохи.

Montg (Монтг).

Должно быть, это странное совпадение, что победители выбрали это имя в качестве своего логина, в то время как дом Монтгомери – это место, где зародились все мои ночные кошмары. Вздрагивая при воспоминании о звуке, с которым кулак врезался в нежную плоть моей матери, я кладу руки на консольный столик и заставляю себя встать.

Звонит телефон, и я хватаю его, провожу пальцем по экрану и отвечаю кратким

– Алло.

– Хонор, я говорил вам, что у вас всё получится. Я был прав, не так ли?

– Вы были правы, – отвечаю я, стараясь, чтобы в моём голосе не было эмоций.

– Итак, три претендента, да? Я не ожидал, что это произойдёт.

– Я тоже.

– Что ж, я звоню, чтобы сообщить вам, что они подписали контракт. Один месяц, трое мужчин. И за это вы получаете двойную максимальную ставку.

– Один месяц? – я ахаю.

– Да. Согласно условиям аукциона, ставки принимаются в течение одного дня или одного месяца. Вы согласились на продление.

Грохот в моей груди такой, словно в паническом бегстве бизона. Читала ли я об этом в правилах и условиях? Я не помню, но многое из этого кажется чем-то, что происходит с кем-то другим.

– Вам нужно подписать контракт, – говорит он. – Согласно договорённости, вы должны быть доступны в указанное время и в указанном месте.

Я делаю шаг к компьютеру и нажимаю на ожидающий файл, пролистывая вниз, чтобы найти детали первой встречи.

В восемь часов вечера. Клуб «Скарлет». Там указан адрес, но он мне не нужен. Клуб «Скарлет» – клуб только для взрослых, расположенный в том же квартале, что и этот отель. Хотя аукцион не имеет никакого отношения к Клубу, аукционист сказал мне, что он направляет участников торгов туда, потому что это нейтрально и незаметно.

Информация об участниках торгов, и моя собственная будут отредактированы. Это соглашение строго анонимно, чтобы предотвратить преследование – или что ещё хуже – после завершения транзакции. Я использую программное обеспечение для цифровой подписи, чтобы скрепить сделку до того, как у меня возникнут сомнения или сожаление.

Иногда в жизни мы вынуждены идти вперёд. Наше прошлое скрывается за нами, держа в руках пистолет, жёстко вдавливая его в костный хребет нашего позвоночника, не позволяя отклоняться.

Это один из тех случаев.

***

В течение часа я слушаю аудиокнигу, сосредотачиваясь, лёжа на огромной роскошной кровати с закрытыми глазами. Я спокойно отдыхаю в вымышленном мире, где мужчины сражаются, чтобы защитить героиню женского пола от всех суровостей жизни.

И когда на моём телефоне звучит сигнал будильника, я пытаюсь сохранить чувство спокойствия и защищённости, окутывающее меня, как защитное одеяло.

Принятие душа – это странное переживание, как будто я готовлю животное к забою. Когда я мою промежность, я содрогаюсь при мысли о том, что я буду чувствовать там, когда всё это закончится.

Будет ли это приятно? Будет ли больно? Пойдёт ли у меня кровь?

Когда я одета и накрашена, я обуваю ноги в белые туфли на тонких каблуках, бросаю быстрый взгляд на себя в зеркало и провожу руками по белому платью, находя материал тёплым и шелковистым. Я надену маску на глаза, когда доберусь до клуба «Скарлет». Возможно, сегодня вечером я покажу этим мужчинам своё тело, но моё лицо останется закрытым, как и их.

Моя рука дрожит, когда я беру сумочку и достаю ключ-карту со столика у двери. В лифте я прижимаюсь спиной к прохладной зеркальной стенке, ощущая пространство между ног, которое никогда не ощущалось таким тёплым и тесным, как сейчас. Моё восприятие всего тела статично и непривычно, и я снова наблюдаю, как цифры уменьшаются, словно идёт обратный отсчёт времени. Десятый, девятый, восьмой и седьмой этажи. Мой желудок сжимается. Шестой, пятый, четвёртый и третий этажи. Я хватаюсь за перила, нуждаясь в точке опоры.

Второй.

Первый.

Раздаётся толчок, когда лифт останавливается, за которым следует гулкая пауза утробной тишины. Затем двери открываются, и я делаю шаг вперёд, в новую жизнь.

Это всего лишь короткая прогулка, но, кажется, проходит вечность, прежде чем добераюсь до входа в клуб «Скарлет».

Комната двадцать восемь находится на четвёртом этаже.

Я делаю глубокий вдох.

Один месяц.

И затем я буду свободна.

2. Маленький Воробышек

Лайл

– Предоставь Килиану найти самый модный публичный дом в городе.

Мой старший брат игнорирует меня, направляясь к лифту.

Это не публичный дом. Это эксклюзивный секс-клуб. Где-то в роскошном месте, где богатые и развратные предаются своим пристрастиям. Единомышленники встречаются, чтобы разобраться в своих сексуальных пристрастиях. А мы? Что ж, мы встречаемся с женщиной, чью девственность мы купили. Девственность и многое другое.

У меня смешанные чувства по поводу того, что я делю женщину со своими братьями, и я хотел бы зайти выпить в бар, который я заметил в углу вестибюля, но мы опаздываем, а Килу не терпится узнать, стоят ли его инвестиции всех тех денег, которые мы заплатили.

Мы выглядим так, будто пришли на грёбаную костюмированную вечеринку. Мой средний брат Нейт, всегда осторожный, настоял, чтобы мы надели маски. Это обычные чёрные маски, которые закрывают верхнюю часть нашего лица, но они нелепы.

Но лучше мы будем выглядеть глупо, чем кто-нибудь узнает нас и выложит нашу фотографию в Сеть, объяснил он. «Братьев Астон видели в чикагском секс-клубе». Нашему отцу это понравилось бы.

Я не думаю, что нам стоит беспокоиться. Судя по виду этого места, любой, кто может позволить себе прийти в Клуб «Скарлет», многое потеряет из-за плохой рекламы. Конфиденциальность была гарантирована в рамках контракта.

В лифте мои мысли возвращаются к нашей победительнице, которая на аукционе называла себя Маленьким Воробышком. Будет ли она выглядеть так же хорошо, как в Интернете? Прошло слишком много времени с тех пор, как у меня была девственница, и никогда анонимная. Секс уже довольно давно не доставлял особого удовольствия. Когда чего-то легко добиваешься, это никогда не приносит такого удовлетворения, но мой член возбуждается при мысли о Маленьком Воробышке, так что ночь обещает быть многообещающей.

Хотя я не уверен, как я отношусь к тому, чтобы делить её со своими братьями.

– Как это будет происходить? – спрашивает Нейт Килиана, как раз в тот момент, когда звонок указывает на наш этаж. – Кто на самом деле лишит её девственности?

– Конечно, это сделаю я, – сухой смешок Килиана не даёт никаких подсказок о том, серьёзен он или шутит.

– Почему ты должен решать? – говорю я.

Килиан резко поворачивает и ведёт нас по длинному узкому коридору с бесчисленными дверями вдоль стен. Может быть, мне было бы лучше выбрать случайную комнату и отправиться в собственное приключение, вместо того чтобы соглашаться с Килианом и его извращённой одержимостью.

Но Воробышек была очень привлекательной.

– Вообще-то, мы позволим нашей девственнице самой решать, – загадочно говорит Килиан, просовывая карточку в дверь двадцать восьмой комнаты. – Но тот, кто лишит её девственности, должен пригласить нас всех в комнату. Я этого не упущу.

Комната просторная и элегантная, но скудно обставленная, в ней есть только кровать, пара стульев и стол. Стены оклеены обоями с витиеватым рисунком, пара со вкусом подобранных чёрно-белых принтов с изображением обнажённой женской натуры в мягких тонах и большое горизонтальное зеркало рядом с кроватью.

Я перевожу взгляд на женщину, сидящую на краю кровати, сложив руки на коленях. Она крошечная, как следует из её имени, и я боюсь, что кто-нибудь из нас может переломить её пополам или, по крайней мере, повредить крыло.

Она не поднимает глаз, и когда мы подходим ближе, я вижу, что её сложенные руки дрожат, и она крепко сжимает их, пытаясь взять себя в руки.

Что привело её сюда? Судя по её великолепной фигуре, длинным шелковистым волосам и полным, надутым губам, держу пари, ей пришлось отбиваться от многих мужчин, чтобы сохранить свою невинность.

– Маленький Воробышек, – Килиан произносит эти слова одновременно как вопрос и утверждение, и её голова, наконец, поднимается, чтобы посмотреть на нас, и даже сквозь маску я вижу, как расширяются её глаза.

Женщина кивает и продолжает пристально смотреть.

Кто знает, чего она ожидала? Может быть, каких-нибудь пошлых стариков, чьи жены вышли за них замуж ради их банковских счетов, а потом отказались больше раздвигать ноги.

Вместо этого у неё есть мы трое, и, хотя она не видит наших лиц, она, вероятно, может сказать, что у нас гораздо больше энергии, чем у мужчин постарше.

Мы смотрим на неё в ответ, стоя плечом к плечу, образуя перед ней стену, предотвращая любой шанс на побег.

– Как это будет происходить? – спрашивает она. – Вас трое, а я могу подарить девственность только одному.

Кай делает шаг ближе к ней, засовывая руку в карман брюк и перенося вес на одну ногу.

– Я думаю, ты ошибаешься на этот счёт. Выбери число от одного до тридцати.

Сквозь кружево маски её глаза сужаются в замешательстве. Она ждёт объяснений, и когда их не последовало, она, наконец, говорит:

– Четыре.

Кай поворачивается и поднимает подбородок в сторону Нейта.

– Поздравляю, ты выбираешь первым.

Мне требуется мгновение, чтобы сообразить, что Килиан выбирает ту дату рождения, которая ближе всего к этому числу; он использовал эту систему случайного выбора, когда мы были детьми.

– Я возьму её киску, – немедленно говорит Нейт, в его голосе слышится удивление и, конечно же, удовлетворение.

– Ты будешь тем, кто заставит её истекать кровью, – молвит Килиан.

Маленькая девственница на кровати вздрагивает, хотя и пытается скрыть свою реакцию.

Он просит Воробышка выбрать ещё раз, и когда она говорит «двадцать восемь», улыбка Килиана становится хищной. Его день рождения тридцатого, мой – в середине месяца.

– Ты завладеешь её ртом, – говорит он мне с ухмылкой.

Воробышек сглатывает, возможно, сообразив, как Килиан собирается её взять, и её красивое бледное горло выглядит таким нежным, что мне интересно, с каким количеством меня она сможет справиться. Даже при честной ничьей у меня, как обычно, остаются объедки.

Конечно, минет – это здорово, но он ещё лучше, когда женщина знает, что делает. Будем надеяться, что эта девственница уже отсосала много членов, хотя, если судить по её невинному виду, это сомнительно.

Но я с нетерпением жду возможности заставить её заткнуть рот моим членом, и я начну первым.

Маленький Воробышек касается своего лица.

– Маска остаётся, верно?

– Конечно, – отвечает Нейт, когда Килиан колеблется. – Правила в контракте ясны. Анонимность должна быть сохранена. Ты можешь выбрать стоп-слово. Мы чисты, поэтому можем использовать презервативы, а можем и нет. Ты принимаешь противозачаточные?

Она кивает.

– Красный. Моё стоп-слово.

– Почему красный? – спрашиваю я.

– Это универсальное стоп-слово для клуба.

– Тогда это все. Мы оставим тебя, чтобы ты могла начать, – говорит Нейт, жестом приглашая Килиана следовать за ним к двери.

– Только её рот, – напоминает мне Кил. – Мы будем наблюдать, – он кивает на зеркало, которое с двух сторон выходит в соседнюю комнату.

Дверь закрывается с металлическим щелчком, а затем наступает тишина.

– Маленький Воробышек, да? – она наблюдает за мной, но когда я смотрю на неё, она сосредотачивается на руках, лежащих у неё на коленях, и молчит.

– Не хочешь ли чего-нибудь выпить? – спрашиваю я. Вдоль одной стены стоит барная тележка, на которой я замечаю свою любимую марку скотча.

– Нет, спасибо.

Я со всплеском наливаю себе в стакан немного, делаю глоток и поворачиваюсь к девушке, когда проглатываю. Она снова наблюдает за мной и быстро отводит взгляд.

Рядом с кроватью стоит бархатное кресло с золотой отделкой, царственное, как трон, и кажется подходящим местом для действия. Я сажусь, ставлю свой напиток на столик рядом с ним и снова смотрю на неё. Её спина выпрямилась, и теперь она не отводит взгляда.

– Давай сюда, – говорю я.

Её грудь поднимается и опускается с одним глубоким вдохом, прежде чем она встаёт. Её маленькие ручки разглаживают юбку платья, прежде чем она, наконец, делает шаг ко мне.

Рядом со мной декоративная подушка, которую я кладу на пол, приказывая ей встать на колени. Грациозно она опускается в позу, расправляя плечи и высоко поднимая голову, когда смотрит на меня снизу-вверх.

Она действительно красива. Онлайн-снимки не отдали должного её почти прозрачной коже и золотистым волосам. В модном платье, которое на ней надето, она бы отлично смотрелась на вечеринке в летнем саду, а я тот парень, который собирается отвести её за угол дома и заставить отсосать у меня.

Её волнистые волосы такие мягкие, какими кажутся. Я вытягиваю прядь вперёд и кладу её на её обнажённую ключицу. Слабый намёк на линию загара на её плече возбуждает моё желание. Гадая, где ещё есть кожа бледнее, я просовываю пальцы под вырез её платья и нахожу сосок. Я провожу по нему большим пальцем и опускаю платье вниз, так что её ложбинка выступает над тканью.

Она всё это время наблюдает за мной, её глаза под маской не отрываются от моих, пока я напрягаю её соски. Желая увидеть, насколько она храбрая, я провожу пальцами вверх по её шее, где её тёплая кожа пульсирует под моими прикосновениями.

Я провожу пальцем по её полным, бледно-розовым губам вдоль подбородка и ко рту, прежде чем просунуть большой палец между ними.

– Насколько ты на самом деле девственница? Много ли членов было в твоём прелестном ротике?

Маленький Воробышек сильно прикусывает, и я отдёргиваю большой палец.

– Попробуй провернуть что-то подобное с моим членом во рту, и увидишь к чему это приведёт.

С раздражённой настойчивостью я расстёгиваю ремень, делая этот процесс шумным и надеясь, что она нервничает из-за того, что сейчас произойдёт.

Её глаза расширяются при виде моего члена, и он даже не совсем твёрдый. Я обхватываю её подбородок ладонью, и она вздрагивает от моего прикосновения.

Поглаживая рукой её светлые волосы, я ненадолго погружаюсь в далёкое воспоминание, которое не могу полностью ухватить. Мягкие волосы, мои пальцы запутываются в них, скручиваются. Смех и улыбки.

Возвращаясь к настоящему, я кладу руку ей на затылок и притягиваю её вперёд. Мой член твёрд как скала, такой большой рядом с её тонкими чертами лица.

– Открой шире, – говорю я, наблюдая, как её губы приоткрываются, а розовый язычок ждёт чуть дальше. Я планировал не торопиться, но передумал. Я опускаю её голову и одним длинным движением ввожу свой член в её горячий маленький ротик, мой кончик вдавливается в заднюю стенку её горла, вызывая у неё рвотный позыв.

Я позволяю ей слегка отстраниться, затем снова насаживаюсь на неё, глубоко, сильно. На этот раз она не давится, и её поза становится решительной. Вызывающие голубые глаза встречаются с моими, и ощущение нарастает во мне так быстро, что мне приходится приложить усилия, чтобы держать его под контролем.

Я не собираюсь выкладываться в три приёма с этой девушкой. Разве моим братьям не понравилось бы поиздеваться надо мной по этому поводу?

Сделав пару медленных вдохов, я беру себя в руки и откидываюсь на спинку кресла, чтобы насладиться происходящим.

– Соси мой член, как будто это твоё любимое лакомство, Маленький Воробышек.

Я делаю ещё глоток скотча, пока она работает надо мной в своём собственном темпе, её язык скользит по основанию моего члена, её губы широко обхватывают его. У меня были гораздо более умелые минеты, но осознание того, что эта девушка нервничает, добавляет остроты ощущениям.

– Быстрее, – приказываю я, делая ещё глоток. Она подчиняется, её голова наклоняется надо мной с возрастающей скоростью. – Когда я кончу, ты будешь глотать. Может, тебе следовало называть себя Маленькой Ласточкой (прим. перев. – игра слов «Swallow» – означает «ласточка», а также «глотать»), а не Маленьким Воробышком.

В её движениях пауза на долю секунды, но она продолжает сосать меня так, что я почти начинаю думать, что ей это нравится. Это чувствуется в её тихих стонах и в том, как закатываются её глаза, когда я ворчу от удовольствия.

Я ставлю свой напиток и наклоняюсь вперёд, чтобы снова направить её. Последние пару минут ей было слишком легко. Крепко обхватив её затылок, я прижимаю её к себе, пока её губы не оказываются почти у моего основания, а мой член не вонзается в её горло.

Один, два, три таких толчка, и жар пробегает по моему позвоночнику. Мой член напрягается, а затем я снова толкаюсь глубоко, на этот раз выстреливая свою горячую сперму ей в рот и в горло.

Она принимает впечатляющее количество, но я выхожу, украшая её лицо и шею, прежде чем закончить.

Может, я и не получаю от этой девственницы ничего особенного, но я первый, кто оставляет свой след.

Она смотрит на меня снизу-вверх с выражением такой неуверенности, что это заставляет меня остановиться. Мы заплатили за это, но я не хочу видеть, как девушка плачет, или делать то, что последует дальше, невозможным для неё.

Схватив салфетку с тележки, я смачиваю её водой из кувшина и начинаю вытирать её дочиста. Я не тороплюсь стирать все следы того, что только что произошло, наблюдая, как поднимается и опускается её грудь в такт биению пульса.

Когда она сглатывает, её горло делает долгий нервный глоток. Симпатичный Воробышек – маленькая испуганная птичка. И ей есть чего бояться. Следующим будет Нейт, а после него – Килиан.

– Не волнуйся, – мягко говорю я, хотя беспокоиться – это именно то, что ей следовало бы делать. А затем, необъяснимо, я наклоняюсь, чтобы поцеловать её в красивые губы.

На секунду она застывает, но, когда я снова касаюсь её, с её губ срывается тихое дыхание с лёгким намеком на стон.

И я с удивлением понимаю, что ей, возможно, действительно нравится то, что мы с ней делаем.