Текст книги "Дайте мне меч, и я переверну мир! Том 4 (СИ)"

Автор книги: Стас Кузнецов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Эрик, ты там? – услышали мы приглушенный голос Томаша, и оба выдохнули с облегчением.

Я приоткрыл дверь.

– Чего тебе, Томаш? – спросил я шепотом.

– Впусти, есть разговор, – попросил Томаш.

Я сделал шаг назад, впуская Крайкоса в комнату. Он вошел, да так и застыл с благоговением, глядя на груженный мешками ковер.

– Это же…Это же летающий ковер! – пролепетал он. – Настоящий ковер, способный летать!

– Ага, он самый и нам на нем пора лететь по делам. Спасать вон его сестру от ворона.

– Вы собираетесь спасти Киру? Так что ж ты сразу не сказал⁈ – упрекнул Томаш.

– Ты не дал мне ничего сказать, – заметил я.

– В любом случае, сокол, если твое предложение ещё в силе, то я лечу с вами. Только…только у меня есть просьба.

– Какая? – уже, зная, что попросит Томаш, всё же поинтересовался я.

– Мне нужна Лейла, – тихо пробормотал Томаш. – Поможешь?

– Да, – легко согласился я, прыгая на ковер, за мной последовали Фил и Томаш. – А теперь, полетели!

Мы поднялись высоко в небо, и скоро среди звёзд, всё громче и громче звучала песня Аладдина: «Арабская ночь, горяча словно день».

Глава 5

Однако уже через какой-то час нам стало не до песен. Хмель быстро выветрился, как и тепло. На высоте оказался капец какой колотун. Ковер мчал резво, даже как-то слишком ускоряясь, и ветер пробирал до костей. А одеял никто взять не догадался. Так, что путешествие на ковре-самолете оказалось далеко не таким приятным, как мне рисовало воображение и Диснеевский мультик.

Более того, нас нехило укачало и на второй час, мы, перевалившись через край ковра, дружно окропляли черневшую вдали землю рвотными массами.

– Ради всех ликов Триликого, – не выдержав первым, взмолился Томаш, – опусти этот чертов ковёр на землю!

– Поддерживаю, – хрипло присоединился к мольбе Фил.

Если бы всё было так просто, я бы уже давно спустился с неба. Однако проблема была в том, что я не догадался спросить Амадей, как этот ковёр отправлять на посадку. И теперь мне предстояло в этом признаться.

– Я не могу, – нехотя пробормотал я. – Я не знаю как!

– Ты не знаешь, как сажать долбанный ковёр⁈ – переспросил Фил.

– Сказал же, нет! – разозлился я.

– Эрик, ты просто отмороженный дебил! – констатировал Томаш.

Всё, о чем мечталось, это оказаться на твердой земле. Я, конечно, мог сигануть с ковра соколом, но вот остальных бросить здесь было бы просто подло, учитывая, что в этой жопе мы оказались по моей вине. У меня только так в жизни – хочу как лучше, а получается, как всегда. Вскоре блевать стало просто нечем и нас стало выворачивать в холостую. Рожи у нас в тусклом свете звёзд, казались цвета озёрной тины.

Я уже думал, что этот ад никогда не закончится, но когда на небе начали появляться предрассветные сумерки, ковер стал потихонечку снижаться. Вдалеке показалась деревенька. Как только солнце выкатило на горизонт золотой край, ковер-самолет плавно спустил нас на грешную землю.

Коснувшись земли, ковер скрутился в маленький рулон и прыгнул мне в руку. Мы вместе с мешками повалились на влажную траву. И в этот момент, мне реально показалось, что один из мешков тоненько пискнул.

Видимо мне совсем поплохело, раз галлюцинации появились. Я моргнул, пытаясь сосредоточиться, напряженно вслушался, но всё было тихо. На всякий случай я отполз от подозрительного мешка подальше. К тому же, отметив для себя, что это был тот самый, который оказался самым тяжеленым.

Пытаясь хоть как-то согреться, мы развели костерок, но влажные дровишки давали мало тепла.

Через полчаса мы с трудом поднялись на ноги, решив, что движение нас немного согреет, и направились в деревню. Там можно было и согреться, и поесть, и отоспаться, заодно и одеялами разжиться.

До деревни было около часу ходьбы, нам пришлось взять по мешку с провиантом, причем и я, и Фил предоставили самый тяжелый мешок тащить Томашу. Тот охнул, взвалив его на загривок, явно мешку не радуясь. Но гордость не позволила ему пожаловаться. Нас при этом нехило так штормило, словно мы были матросами, выброшенными на берег после шторма.

По пути мы отогрелись и даже взмокли, продрогшие кости ломало. Томаш через каждых пять минут принялся чихать. И, в конце концов, всё-таки сломался под грузом взваленного на себя бремени. Остановился и демонстративно скинул мешок с плеч.

Мне снова показалось, что мешок приглушенно пискнул, но я снова приструнил разгулявшееся воображение.

– Какого черта вы туда напихали⁈ – накинулся на нас Томаш. – Эрик, ты всю библиотеку что ли туда сгрузил⁈ И специально подсунул мне этот мешок!

– Мешки собирал Фил, – перевел я стрелки.

– Стандартный мешок с провиантом. Они у всех одинаковые, Томаш, – сердито буркнул Фил.

– Верится в это с трудом! Там, судя по весу, туша медведя лежит! – гнул своё Томаш.

Он даже чихнул, подтверждая свои слова.

– Просто твоя изнеженная герцогская спинка видимо не привыкла таскать тяжести. Ваша светлость, желает, чтобы я понес ваш мешок? – издеваясь предложил Фил.

– Ничего я не изнеженный! – обиделся Томаш. – Сам понесу!

Томаш снова взвалил мешок на загривок и, согнувшись в три погибели, пошел к деревне, сопя и ругаясь себе под нос.

Я, сдерживая рвущийся хохот, посмотрел на Фила. Я-то знал, что мешок Томаша и вправду пудовый, но рожа у Фила была – натурально тяпкой и заподозрить его в намеренном издевательстве над Томашем было трудно.

Когда мы, наконец-то, зашли в деревню, то были неприятно удивлены. Она оказалась небольшой, дворов семьдесят – девяносто. Пока шли, нам не встретилось ни единой души. На всех улицах было пусто. Вышли на центральный рынок – и там прилавки пустые. Мы попробовали постучаться в один дом, в другой. Никого. Даже собаки не лаяли.

– Вымерли здесь все что ли? – пробормотал Томаш.

Именно в этот момент в одном из окон мелькнуло чье-то лицо.

– Эй, живые есть⁈ – окрикнул я.

Но никто не отозвался. Не успел я подумать, что лицо в окне мне померещилось, как неподалеку послышался неясный шум. Мы растеряно переглянулись.

На нас, с обеих сторон, вывалились группы вооруженных вилами и топорами мужиков.

– Есть живые, – хрипловато ответил нам гигантских размеров детина с кузнецким молотом в руке. – И мы чужаков не жалуем! Пошли прочь подобру-поздорову.

– А мешки тута оставьте! – потребовал из-за спины здоровяка тощий мужичонка с редкой бородой. – Мы у вас их это… конфискуем!

– Ещё чего захотели! – возмутился Фил. – Я на сборы полдня угрохал!

– А я бы свой с удовольствием отдал, – пробормотал под нос Томаш.

Мы скинули мешки в середку и, встав спина к спине, материализовали оружие. Я надеялся, что, как только деревенские увидят, что мы не простые обыватели и обладаем магией, их воинственный пыл поубавиться. Но в этот раз не сработало. Мужики твердо намеревались начистить нам морды без суда и следствия.

– Может, поговорим?.. – попытался я решить полное отсутствие к нам симпатии дипломатическим способом.

Но толпа уже с ревом мчалась на нас. Я всё же перед схваткой малёхо затупил меч, не хотелось бы кого-то покалечить или убить, Фил с Томашем сделали то же самое.

Подготовку мужикам заменяла бешенная ярость, а мы после ночных бдений были просто реально на нуле. Поэтому, чтобы раскидаться с этой оголтелой толпой, пришлось попотеть. Но зато согрелись окончательно.

Я, перехватив меч второй рукой за лезвие, просто махал им, отпихивая от себя навалившихся разом мужиков. Краем глаза я заметил, что Фил, в одну сторону махнет – улица, в другую – переулочек. Я пригляделся повнимательней – Фил реально напоминал медведя и на его сторону обороны не то, что не совались, а не знали, куда от него щемиться.

Засмотревшись, я едва не пропустил удар молота по башке. И если бы не соколиная реакция, быть бы мне с пробитой головой. Я, развернувшись к нападавшему, уткнулся взглядом гигантскому детине в пузень. Поднял голову, с удивлением взирая на гиганта – я сам был отнюдь не маленького роста и не привык к таким вот поворотам.

Мужик меня обхватил и попытался завалить, используя свой вес, но я, в схватках, все-таки поднаторел за последнее время. Вспомнил приёмчики Леона и, грамотно сместив центр тяжести, использовал силу противника против него же. Гигант покачнулся, но равновесие удержал. Я же, воспользовавшись этим, выскользнул из его медвежьих тисков. И со всей дури лупанул ему в пузень прямо под дых.

Гигант охнул и согнулся пополам. Я навалился на него и опрокинул-таки на землю. Правду говорят, что шкафы громко падают. Гигант, точно Гулливер в стране лилипутов, растянулся, перекрыв собой дорогу. Я приставил острие меча к его горлу.

Шум боя утих. Всё вокруг как будто застыло. Я осторожно поднял глаза, стараясь при этом не выпускать из виду детину. Деревенские побросали оружие и, разинув рты, смотрели на меня.

– Не трогай Старшего, – пробасил один из крепких парней.

Чернобровый и крупный, он очень был похож на гиганта, хоть и габаритами поменьше.

– Вы кто такие будете вообще⁈ И чего дебоширите⁈ – бойко поинтересовался бородатый старичок.

– Вы на нас первые напали! – заметил я. – Что за мода у деревенских, сначала в зубы бить, а потом спрашивать, кто такие?

Я убрал меч от горла Старшего.

– А у нас тут не проходной двор! – пробасил он. – Шастают все подряд, то мроты со своими таборами туда-сюда, туда-сюда, то такие вот рыцари знатные, портят наших девок! А мы терпеть-то почему должны? Итак, уже до беды дотерпелись!

– Не должны! – закивали мужики. – Дотерпелись!

– Идите-ка вы лесом, вот, – вставая, потребовал старший. – А то вона последний раз поганый мрот начудил нам чудес, а мы теперь оправиться не можем. Да что там, никогда теперь не оправимся.

– А что начудил? – мне прям дико любопытно стало, интуиция подсказывала, что здесь что-то необычное.

– А зачем вам это знать? – подозрительно поинтересовался бородатый старичок.

– А мы, может быть, помочь хотим? – дерзко предположил я.

– Как же, помочь, знаем мы вас, помогаторов! – скептично хмыкнул какой-то парнишка, явно подстраиваясь под общее настроение старших.

– Отец, давай ему всё же расскажем, – робко предложил Старшему чернобровый парень. – А вдруг он и правду Питеру и нам поможет?

– Питеру уже ничем не помочь, сынок, – горько вздохнул гигант. – И нам тоже.

– Вы расскажите, а там посмотрим, – хмыкнул я. – Хуже-то точно не будет.

Деревенские отошли в сторону посовещаться. Поспорив всласть, как это часто бывает при демократии, они все же пришли к определенному консенсусу. Видимо, в конце концов решив, что попытка не пытка, нас проводили в большой дом, принадлежащий тому самому гиганту. Судя по всему, Старший был кузнецом. Нас завели в большую залу и усадили за стол. Стали угощать хлебом-солью, пивом и медовухой. Людей набилось в дом по самые уши.

После гуляний в деревне ведьмы Блейзы, к чужой еде, а тем более хмелю, я относился насторожено. Но все же потихоньку ел, то и дело внимательно вслушиваясь в свои ощущения. Но кроме усталости, гудящей в голове, ничего пока не ощущалось. Да и интуиция моя ни о чем меня не предупреждала.

После того, как нас немного порасспрашивали, кто мы да как – деревенские прониклись и сочли нас достойными доверия, хотя наврал я им, прям от души – с три короба. Сказал, что мы просто молодцы из зажиточных семей горожан, которые ищут на свою жопу приключений, а кони от нас разбежались, так как их напугали волки. И прочее в том же духе. Приняв нашу откровенность, за чистую монету, настала очередь колоться Старшему.

– В общем, дело было так, – начал говорить гигант, – как-то к нам в деревню пришёл один мрот. Они частенько раньше наведывались. Но этот мрот мне сразу не понравился, какой-то он весь скользкий был, глаза бегают, говорил, точно мёд из уст лил, аж приторно. Мрота звали Рамир, он предложил моему сыну одну интересную штукенцию – волшебную лампу, исполняющую три заветных желания.

– Не бывает таких ламп, – категорично заявил Томаш. – Так мроты обманывают простодушных селян, вымогая у них деньги.

– И Питер об этом тоже знал, но Рамир не попросил денег. Лампу он готов был выменять на обещание, что Питер, когда-нибудь исполнит любую его просьбу. И Питер, решив, что в любом случае ничего не потеряет, а приобрести может многое, согласился на это условие.

Старший замолчал, словно собираясь дальше с духом. Говорить ему было непросто, мешали эмоции и какой-то едва уловимый страх.

– Что же было дальше? – подбодрил я его.

– Дальше одно за другим желания Питера стали сбываться. На месте нашей деревеньки возник большой красивый город, а Питер стал в нем править. Мы ни в чём не знали нужды, жизнь стала такой насыщенной, чудесной, точно в сказке. Потом у Питера появилась жена – прекрасная мротка, каких свет не видывал. Она не говорила по-нашему, но Питер её искренне полюбил, а она его. Вскоре у них появился первенец. И тогда-то Рамир постучался в двери нашего дворца и попросил этого первенца себе. Питер в просьбе мроту отказал. Тогда в городе пропала вода, и на нас обрушился мор. Жена Питера и ребёнок заболели. В лампе у него осталось последнее желание, и он попросил дух лампы исправить случившееся. И тогда лампа вернула всё на прежние места. Мы, единым духом переместились в прошлое, в тот самый момент, когда заключалась сделка с мротом. И там, Питер отказался давать обещание и не взял лампу у мрота.

– В чем же тогда соль? – снова не понял Томаш. – Ваш Питер отказался, не совершил страшную ошибку. Всё вернулось на прежние места.

– Да, вроде бы хороший финал, но не всё так просто, если рассудить. Мы все помнили несколько лет жизни под светом чудес лампы. Помнил и Питер свою жену и сына, помнил и мрот, что его обманули. Рамир проклял деревню и Питера. Мы все прокляты!

– Что за проклятье? – задумчиво поинтересовался я.

– Проклятье – раз за разом переживать случившееся. Питер сошел с ума, он живет в том отрезке времени, каждый раз вынужден переживать горе своих потерь, и боль его множится. Мы, тоже словно ходим по кругу. Это трудно объяснить, но мы словно в двух местах одновременно. Словно две реальности сплелись. И так уже несколько лет. На нас всех лежит печать какой-то апатии ко всему. В деревне не рождаются дети, никто не устраивает свадеб, нет и похорон. Такие пришельцы, как вы, редкость. Они спешат отсюда прочь, не пробыв и получаса. Вы же почему-то шатались тут долго и уходить как прочие не собирались. Вот мы и подумали, что вам нужно помочь убраться отсюда.

– А зачем нам помогать? – спросил я.

– Вдруг вас паршивый мрот послал, вынюхивать, как нам тут живется, – проворчал старик.

– Как вы думаете, а зачем этому мроту нужен был первенец Питера?

– Питер подозревал, что именно так Рамир делает лампу. На крови детей, помещая их харму в лампу. При исполнении трёх желаний, харма просто исчезает я из бытия.

– А, где этот мрот? Вы знаете? – спросил я, кулаки у меня резко зачесались, я понял, что этого подонка нужно найти и остановить, во что бы то ни стало.

– Рамир исчез. Мы искали его, но тщетно, он как сквозь землю провалился. Ушел, наверное, в свою мротскую страну. Мы, к сожалению, с ней соседствуем.

Да, то, что мрота нельзя было прижучить прямо здесь и сейчас, было, конечно плохо. Да и на лампу эту взглянуть хоть одним глазком хотелось. Значит, нужно было заходить с другого конца.

– А сам Питер, где сейчас? – продолжил допытываться я.

Произошла заминка.

– Питер бывает агрессивен, – смущенно опустил глаза Старший, – поэтому мы вынуждены держать его в темнице. Он сам не ведает, что творит.

Я стал размышлять, мог ли я чем-то здесь помочь? А помочь мне, вопреки усталости, ну очень хотелось. Вся эта ситуация была несправедлива, а я по своей сути всегда жаждал справедливости.

Я не осуждал Питера, кто бы отказался от такой лампы, и кто бы не попытался потом всё исправить? Вот именно, что на его место мог оказаться любой мечтатель и я в том числе. На то и был расчет очевидно. А вот мрота Рамира, хотелось найти и покарать.

Постукивая пальцами о столешницу, я пытался сообразить, можно ли вылечить мозг человека, поражённый безумием. У меня всё-таки есть дар целителя.

В любом случае, я понимал, что для начала мне просто жизненно необходимо поспать хотя бы пару часов. Так как браться за это дело, нужно было

– Я постараюсь вам помочь, – пообещал я. – Но для восстановления сил, мне и моим друзьям требуется несколько часов отдыха.

– И в случае, если, Эрик, сможем вам помочь, – вклинился в разговор Фил, – вам придется дать нам в дорогу три теплых одеяла!

– Что ты можешь сделать, мальчишка? – недоверчиво скривился Старший. – Ты, даже младше моего Питера.

– Я не просто мальчишка, – улыбнулся я. – Я сокол – защитник жизни, избранник богини Аве!

Я сделал частичную трансформацию, показав клюв и птичьи глаза. Это далось мне как-то легко и естественно, я отметил, что всё лучше и лучше владею своим даром.

Люди за столом дружно охнули. После чего надолго воцарилось тишина. Затем все, кто сидел, встали и поклонились мне.

– Сокол, с нами сокол! С нами сокол! Аве смилостивилась над нами! – раздавалось со всех сторон. – Мы спасены!

Глава 6

В доме Старшего, которого, кстати сказать, звали Агафоном, нам выделили большую спальню. Мы забаррикадировались на всякий пожарный, случай, подперев дверь шкафом. Подстраховавшись, бухнулись на мягкие перины, накрылись теплыми одеялами и, чувствуя себя в раю, забылись крепким сном.

Во сне мне опять виделась златовласка. Тонкий след духов тянулся за ней сладостным шлейфом. Она, звонко смеясь, ускользала от меня, теряясь из вида в узких улочках большого города, неожиданно появляясь и оборачиваясь, манила за собой. Я шел, я бежал за ней, словно привязанный невидимой нитью, словно баран на веревочке…

В какой-то момент мне удалось поймать её, сжать в объятиях. Она тихо прошептала моё имя. Я стал беспорядочно целовать лицо, шею, грудь… Но тут налетел ледяной ветер, небо вмиг потемнело, с неба посыпалась снежная крупа. Златовласка растворилась в моих руках бесплодным миражом. Меня сковал холод…

И я уже чувствовал, что меня снова кто-то настойчиво вытягивает из сна. Я сопротивлялся, я так хотел вернуть потерянное тепло. Но, получив в очередной раз пинок от Фила, я все же вырвался из удушающих объятий Морфея. На этот раз рыжий просто совсем охренел и будил меня, пиная нещадно ногами. Я подскочил и попытался врезать Филу по носу, но спросонья движения мои были смазаны и неуклюжи, Фил же напротив – был бодр и ловко увернулся.

– Ты чего, Фил⁈ – возмутился я, немного придя в себя от сна и передумав бить рыжего. – Совсем уже озверел⁈

– Ты достал! – сердито заявил Фил. – Тебя фиг добудишься! Мы с Томашем уже почти час тебя тормошим и все бестолку! А время уже почти пять!

– Точно,– гнусаво подтвердил со своей кровати Томаш, – тебе до наступления темноты нужно успеть помочь деревенским, как ты им пообещал.

Я счел за лучшее промолчать. Как будто моя вина, что я так крепко всегда сплю. Эта хрень у меня с детства. От того первая смена в школе обращалась в муку. В старших классах отец просто плюнул на меня и перестал поднимать, а деда, что умел меня будить, к тому времени уже в живых не было. Поэтому и закончил я школу абы как. Но школа ладно, в армии, вот где была для меня проблема с этим. Там меня нещадно били за мой богатырский сон, наказывали несчетным количеством нарядов. Потом я договорился с сослуживцем, и он меня просто окатывал ледяной водой по утрам. Так я и служил не тужил.

– Скоро Лейла должна выйтит на связь через зеркало, – объявил Томаш, шмыгая носом. – Расскажет новости из Тринадцатого города.

Я посмотрел на Томаша и понял, что со всеми этими приключениями он нехило так разболелся. Щеки у него раскраснелись, его заметно знобило, то и дело он чихал и хлюпал носом, старательно вытирая его шелковым платком. От чего вокруг носа уже образовалась краснота. А платок был уж больно нарядный девчачий. Заметив мое внимание к платку, Томаш поспешно сунул его в карман.

– Что, подарок от моей невесты? – насмешливо спросил я.

– Отстань, Эрик, – сердито прогнусавил Томаш.

– Ваша светлость, может всё-таки хочет подлечиться перед свиданием с прекрасной дамой? – ехидно поинтересовался я.

Как ни крути, Томаш был нужен мне целым и невредимым, а то что я смогу его быстро поставить на ноги и при этом мне это не будет стоить больших энергетических затрат, я не сомневался.

– Если можешь, то подлечи, – буркнул Томаш.

Я не стал продолжать подначивания и сетовать на отсутствие всякой вежливости у нынешних герцогов. Времени на все это не было. Посмотрел на Томаша взглядом сокола. Тот реально был весь в воспалениях. Я видел, как в нем копошатся маленькие болезнетворные бактерии, которые и провоцируют весь этот сыр бор. Я интуитивно просто дунул в них золотым огнем. Бактерии не погибли, а обратились в полезные и стали быстро-быстро восстанавливать Томашу организм. Уже через несколько минут Томаш был здоров как бык.

– Спасибо, – искренне поблагодарил Томаш, вздохнув наконец-то полной грудью.

– Обращайся, – хмыкнул я.

Управились мы с этим делом как раз вовремя, так как дало о себе знать зеркальце в кармане Томаше. Лейла вышла на связь.

При виде девушки лицо Томаша стало неимоверно глупым.

– Томаш, здравствуй, Томаш, – нежно поздоровалась Лейла, поправляя волосы.

Все это приторное воркование меня признаться подбешивало. Я выхватил у Томаша зеркальце и, приблизив его ко рту, сказал в него нараспев, как в микрофон.

– Лейла, здравствуй, Лейла, нареченная моя. Как дела у моей невесты?

– Эрик, ты невыносим! – зашипела Лейла и весь мёд из её голоса исчез, как не бывало.

Томаш сердито забрал у меня зеркальце.

– Лейла, прошу извинить этого невоспитанного грубияна. Я рад вас видеть донельзя, – горячо заверил Томаш.

– И я вам рада, несмотря ни на что, – грустно пробормотала Лейла.

– Вижу, вы чем-то встревожены, – подметил настроение девушки Томаш. – Кто-то вас обидел? Леон в ярости?

– Нет, даже если это так, Леон не выказал никаких признаков своих переживаний. Он объявил, что отправил вас по важным государственным делам, касающимся безопасности всех Тринадцати городов, – рассказала Лейла.

Меня порадовала выбранная тактика Леона. Он в очередной раз показывал свою мудрость. Вот только это не отменяет такого обстоятельства, что когда я вернусь и мы останемся тет-а-тет, он не попытается меня придушить.

– Это хорошая новость, Лейла, – осторожно заметил Томаш. – Однако есть видимо и плохая?

– Да, Томаш, у нас другая напасть, мы нигде не можем найти Венди! Она пропала, – Лейла всхлипнула.

Мне сразу сделалось стыдно за свою недавнюю выходку. Стало очень тревожно за девочку.

– Как не можете найти⁈ – взревел Фил.

– Она просто пропала! Мы обыскали весь дворец. Её ищет вся стража в городе, – всхлипывала Лейла.

– Вам совсем ничего нельзя доверить! Как можно потерять ребенка! – продолжал нападать на Лейлу Фил.

– Не ори на меня, Фил! – перешла в лучшую из возможных защит Лейла. – Это ты виноват, что она сбежала! Она только и мечтала, чтобы пойти с тобой, вот и сбежала!

– Для этого я и просил тебя внимательней за ней приглядывать! – прорычал Фил.

Томаш растеряно молчал, на этот раз не решаясь вклиниваться в перепалку. Казалось, что Фил задушит сейчас Лейлу через зеркальце, а Лейла расцарапает ему лицо. А ведь Лейла тоже была Филу сестрой, и точно так же как и Кира – сводная, только Кира по матери, а Лейла по отцу. Неизвестно чем бы все это закончилось, если бы в дверь не постучались.

– Извините, господа, – раздался голос Агафона. – Мы тут это, ваши мешки притащили. Откройте, пожалуйста. Один из них шибко тяжелый.

Я вспомнил, что мешки мы реально забыли занести в комнату. Оставив их в общей зале. Хорошо, что деревенские, узнав, что я сокол, перестали на них зариться.

Томаш спешно стал прощаться с Лейлой, умоляя её не волноваться и обещая вечером ещё раз с ней связаться. К тому времени, как он заверял Лейлу, Венди, непременно должна будет найтись.

Его слова, да богам в уши.

А мы с Филом между тем отодвинули шкаф, которым накануне забаррикадировали двери и впустили в комнату Агафона и его сына.

– Вот нати-ка, – пыхтя сказал гигант, анося мешок. – Чаго это вы туда запихали?

– Вот и я про то,– буркнул под нос Томаш.

Сын Агафона легко, словно пушинки, занес остальные два мешка.

– Стандартный провиант! – вызверился Фил. – Сухари, каши, вяленое мясо, котелок кружка. Ничего лишнего! Мешки идентичны!

Агафон с опаской покосился на всклокоченного Фила и счел за лучшее не продолжать эту тему.

Я же зацепился взглядом на мешок. Вокруг этого злосчастного мешка в голове крутилась какая-то мысль, но она никак не формулировалась, словно её что-то стирало из головы. Что-то мешало мне понять то, о чём я уже давно как будто бы догадался.

– Мы это, сокол, если вы хотите поглядеть на Питера, то лучше сейчас, чем ближе к ночи, тем беспокойней он становится, – смущенно прокашлявшись, пробормотал Старший. – Может вам, всё-таки удастся его исцелить.

– Да, сейчас пойдем, – пообещал я, не отводя взгляд от мешка, зная, что если я сейчас потеряю его из виду, то потеряю и смутную догадку о чем-то очень важном. – Одну минуту.

Я подошел к мешку и стал развязывать его. Пальцы не слушались, мешок был завязан крепко.

– Нашел время жрать, Эрик! – неправильно истолковал мои действия Фил.

Я молчал. Продолжая через внутреннее сопротивление развязывать узел. В мешке оказалась здоровенный деревянный бочонок, стянутый железными обручами. Все удивленно охнули.

– Я же говорил, что там не провиант! – восторжествовал Томаш. – Ты что решил опять, что ты медведь, и взял в путь бочку с медом⁈

– Не-ет, – удивленно протер глаза Фил. – Я впервые вижу эту бочку, клянусь!

– Как же! Ведь специально заставил меня её тащить! – не поверил Томаш.

– Да на кой черт ты мне сдался! Я не брал никаких бочек!

– И я тебе охотно верю, – усмехнулся я. – Кажется, ты Томаш не соврал Лейле, что Венди к вечеру отыщется.

– Ты тоже так думаешь? – всё еще не понимал меня Томаш.

– Венди, ты сама выйдешь или тебе помочь⁈ – ласково поинтересовался я.

Какое-то время ничего не происходило. Все глядели на меня с нарастающим недоверием. Я постучал костяшками пальцев по бочке и снова призвал Венди выйти по-хорошему.

Бочка качнулась. Затем открылась крышка и наружу действительно выбралась маленькая девочка. Вид у нее при этом был возмутительно спокойный, хотя и глубоко несчастный. Если нас – здоровенный мужиков, путешествие на ковре скрутило в три погибели, что говорить о девочке. Цвет лица у нее был зеленоватый, волосы спутанные, глаза мутные.

– Венди! Во имя всех ликов Триликого, как ты там оказалась⁈ – в ужасе глядя на девочку, выдохнул Фил.

– Я должна быть с тобой! – девочка воинственно сверкнула на него глазами. – И я буду с тобой!

– Нет! Ты отправишься домой! – прорычал Фил.

– А вот и нет! Я тебе нужна! – объявила Венди.

– Не слово больше! – разъяренно рявкнул Фил.

– Как тяжело быть ребенком! Никто тебя не слышит! – горестно всплеснула руками Венди.

– Как тяжело с детьми, они никого не слушают! – вернул ей Фил.

Ситуация и вправду складывалась из ряда вон, девочку срочно, всеми правдами и неправдами нужно было вернуть обратно во дверец.

– Как долго отсюда до Тринадцатого города? – задумчиво спросил я.

– Да, почитай, что месяц пути на конях, да и то ежели поспешать, – почесав макушку ответил старшой.

– Месяц⁈ – схватившись за голову, простонал Фил.

Агафон нервно перетаптывался с ноги на ногу, было заметно, что гиганта тревожит вынужденная заминка. Выяснения отношений с Венди можно было отложить на потом. Сейчас же требовалось решить вопрос с проклятием Питера.

– Ладно, Фил, подумаем об этом потом, после того как я навещу Питера, – окончательно решил я.– Оставайтесь с Томашем здесь и глаз не сводите с этой маленькой вредины.

– Будем смотреть в четыре глаза, – пообещал Томаш.

– Все равно у тебя, сокол, ничего не выйдет, – показала мне язык Венди и, протянув руку, потребовала. – Отдай подаренный мной коготь медведя. Ты его не достоин!

Я уже давным-давно забыл про этот коготь, но отдавать всё равно его не хотелось.

– А ты знаешь, что подарки неотдарки? – обиделся я.

– А ты знаешь, что друзей не выдают? – уткнув руки в боки, спросила Венди.

Я вздохнул и вернул Венди её коготь. Не время было заниматься воспитанием.

– Злыдня! – буркнул я. – Показывайте путь, Агафон.

Гигант заметно обрадовался и повел меня к Питеру.

Мы спустились в неглубокий подвал. По его стенам висели факелы, подсвечивая огромную стальную клеть, решетки на ней были двойные. Посреди клети сидел мужчина с длинными спутанными волосами и всклокоченной бородой и раскачивался взад-вперед. Он что-то бормотал себе под нос, то смеясь, то всхлипывая. От одного вида его состояния делалось как-то не по себе.

– Я сам сковал клеть, стены Питер ломал. Солнечного света он боится, поэтому приходится держать его под землей – сказал Старший и добавил, словно оправдываясь. – Ни кровать, ни чего-то другого поставить здесь нельзя, он всё ломает. Приходится, чтобы как-то хоть его помыть окатывать водой. Непросто и ему и нам.

Я кивнул, показывая, что всё понимаю и не осуждаю их методов.

Прикрыл глаза и попытался сосредоточится на голове Питера. Мозг представлял собой разорванные в клочья нейронные сети. Так могла бы выглядеть вселенная после большего взрыва, снова обратившаяся в хаос. Я был бессилен собрать этот ребус.

Я всё же попробовал восстановить что-то. Питер от моих попыток упал и страшно захрипел. Пришлось признать себе, что я не Бог, что я не выиграю этот бой, тем орижием, что имею.

– Я не смогу его вылечить, – тихо признал я.– Простите, Агафон.