Текст книги "Дайте мне меч, и я переверну мир! Том 4 (СИ)"

Автор книги: Стас Кузнецов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 7

Агафон шумно выдохнул. Закрыл лицо огромными мозолистыми руками. Какое-то время он стоял так, покачиваясь из стороны в сторону. Словно пытаясь убаюкать боль и не дать прорваться горю и страху, обуявших его душу. Мне до одури стало жаль кузнеца.

– Да, – убрав руки от лица, сдержано выдохнул он. – Я понимаю, сокол. Значит, нам уже ничто не поможет! Такова судьба.

– Мне жаль, – искренне расстроился я.

В это время сверху начал нарастать шум. Слышался топот ног, яростные окрики Фила. Оправдательный бубнеж Томаша. Голоса становились всё отчетливей, всё ближе.

– Венди, а ну сейчас же вернись! – потребовал Фил и голос его прозвучал совсем рядом.

Но Венди уже вбежала в подвал и спряталась за меня.

– Иди сюда, злыдня! – потребовал Фил, сжимая кулаки.

Рыжий запыхался, волосы его были всклокочены, а в глазах сверкали молнии.

– А вот и не пойду, – выглянув из-за меня, девочка состроила Филу рожу. – Сам ты злыдень!

– Венди, хватит. Это не место для игр, – тихо сказал я.

Вся эта комичная сцена была неуместна здесь и сейчас. Мне и без того было стыдно перед Агафоном, а теперь и вовсе хотелось сквозь землю провалиться.

– Что, не получилось у тебя, сокол, вылечить Питера? – вдруг насмешливо поинтересовалась Венди.

«А ты откуда…?» – от неожиданности хотел спросить я, но удержал себя, так как именно этого вопроса, судя по всему, Венди и добивалась.

– И не получится, – довольно кивнула она. – Всё потому, что ты не знаешь, какое это проклятье.

– Вы что, и в четыре глаза не могли уследить за одной маленькой девочкой? – вместо ответа обратился я к Филу и Томашу.

– Я отлучился… ммм, ну, в общем, в уборную, – пояснил Фил и, обличительно ткнув пальцем в Томаша, добавил. – А этот придурок стал скорее связываться со своей Лейлой, чтобы сообщить ей о Венди. Венди, между тем, воспользовалась ситуацией и побежала сюда.

Я тяжело вздохнул. Мы все трое оказались в заложниках у маленькой девочки. Мы абсолютно не знали, как с ней обращаться. Была б она мужиком или на худой конец мальчиком, можно было бы дать пару тумаков в воспитательных целях и всё бы стало понятно. А здесь…

– Ты послушай меня сокол, послушай хоть раз! – тем временем потребовала Венди, дергая меня за рубаху.– На этом несчастном Питере и всей деревне проклятье, и не простое проклятье, а временная петля!

– Откуда ты это всё взяла про какую-то петлю и проклятье? – снова вздохнул я, прося у Триликого побольше терпения себе в помощь.

– Я читала о проклятьях мира в книгах Блейзы, у неё была большая библиотека, – пояснила Венди, старательно называя свою мать по имени. – Проклятье временной петли одно из самых сильных из известных нашему миру проклятий. Многие относят его к мифическим проклятьям и подвергают сомнению его существование. Известно про него немного. В книгах сказано, что попасть во временную петлю может только человек, который сам чувствует за собой большую вину. По описанию – один в один.

– Не совсем, – возразил я, – причем здесь тогда жители деревни? Они ведь тоже чувствуют себя проклятыми.

– Это объяснимо, – деловито покачала головой девочка. – Проклятье очень мощное, оно создает воронку вокруг проклятого. В эту воронку затягивает окружающих, причастных к жизни Питера. Воспроизводя снова и снова свою ошибку и её последствия, проклятый множит страдания и свои, и тех, кто рядом. Жизнь как будто замирает, становится для этих людей статичной.

– Вот-вот, дело говорит, девчонка, – хмуро поддакнул Агафон. – Так мы и чувствуем, будто жизнь не идет, а стоит на месте.

– Допустим, что так… – осторожно согласился я.

– Не допустим, а так! Присмотрись внимательно к его шее, сокол! – нетерпеливо дернулась Венди, – только смотри не глазами, а через магическую составляющую хармы.

Томаш вдруг побледнел и сделал шаг назад.

– Во имя всех ликов Триликого, что у него такое на шее? – испуганно пробормотал Томаш.

– Что за тварь? – поморщился Фил.

Признаваться, что я понятия не имею, как это – смотреть через магию и для меня это всё равно, что призвать смотреть жопой, было неловко. Поэтому я подключил к делу свою интуицию и стал глядеть через глаза сокола.

На шее Питера я долго не видел абсолютно ничего, кроме, собственно самой опущенной головы Питера со спутанными паклями волос. Ситуация начинала подбешивать. Язык у меня прям чесался сказать Венди, что она маленькая врушка. Я продолжал упорствовать только потому, что и Фил, и Томаш, как будто и вправду что-то заметили из ряда вон выходящее. Выдав на это довольно бурные эмоции.

Я попытался выбросить всё лишнее из головы и сфокусироваться на задаче. Но всё равно, лишнее упорно вертелось вокруг меня, я уже реально отчаялся, когда зрение вдруг уловило какое-то движение.

Я зафиксировал на нём сознание. И невольно вздрогнул от отвращения. На шее Питера действительно висела петля. Петля имела множество ног и была похожа на огромную сколопендру имеющую форму веревки. Она извивалась всем своим отвратительным телом, то придушивая Питера, то немного разжимая хватку. При этом в воздух выбрасывалась склизкая паутина, которая оплетала своими нитями все вокруг.

– Что это за дрянь⁈ – прошептал я.

– Так визуализируется проклятье, – заумно объяснила Венди. – Оно способно искажать пространство и время. Это очень большое зло. И оно оставляет следы на нашем мире.

Да, в книжках Блейзы девочка нахваталась ума не по годам. Какому шестилетнему ребенку придёт в голову читать о проклятьях, к тому же ещё что-то из этого усваивать? Да, Венди была полна загадок.

Мне очень хотелось отправить эту тварь на шее Питера обратно в преисподнюю, прям руки чесались. Я стал соображать, как это сделать.

– Что, если я эту петлю сейчас порежу на мелкие кусочки? – я материализовал меч и шагнул с ним в сторону Питера. – Проклятье спадет?

Увидев мою решимость, Агафон испуганно охнул.

– Твой меч волшебный, он, вполне возможно, сможет разрубить петлю, – задумчиво кивнула Венди.

Я бы уже разрубил это сколопендроподобную веревку на шее Питера. Но мне мешала решетка. Агафон же не торопился открыть её для меня. Я сердито глянул на Агафона, тот нехотя достал ключ и медленно пошел открывать клеть.

– Только, сокол, наверное, тебе полезно знать, что Питер и петля сейчас представляют собой единое целое. И если ты уничтожишь петлю, то Питер тоже умрет, – как бы невзначай добавила Венди, – а вместе с ним часть людей, которая была к нему наиболее сильно приближена, тоже погибнет. Оставшиеся в живых, скорее всего, сойдут с ума.

Агафон поспешно засунул ключи от клети в карман. Я тоже спрятал меч от греха подальше. Опять по своему незнанию я чуть было не совершил ужасную ошибку.

– А как тогда снять это чертово проклятье, чтобы все остались живы и не сходили с ума? – устало спросил я. – Ты знаешь?

– Ты хочешь, сокол, чтобы волки были сыты и овцы целы. Это будет очень непросто.

– Если непросто, значит правильно, – заявил я, отходя подальше от решетки.– Что говорилось в книге твоей мамы?

Венди недовольно сморщилась. Я запоздало понял, что не нужно был называть Блейзу её мамой. Видимо из Блейзы мать была никудышная.

– А я же тебе говорила, что я вам пригожусь! – торжественно заявила Венди. – Обещай, что возьмешь меня с собой и не отправишь домой, тогда расскажу.

– Венди, шантажировать не хорошо! – возмутился Фил.

– Да! Мы не идем на переговоры с манипуляторшами! – согласился я.

– Ну, тогда думайте сами, если я вам не нужна, – скрестила на груди руки девочка и отвернулась. – Я не скажу ни слова.

Я задумался. Глянул на несчастного Агафона, который всем видом выражал мольбу, на напрягшихся Томаша и Фила. Я понимал, что мы ни за что не разгадаем то, что Венди уже знала. Хотелось просто всыпать девчонке ремня и поставить в угол на горох. Но я понимал, это только усугубит ситуацию. Девчонка была упертой донельзя.

В сущности, даже если бы мы захотели, вернуть её обратно в Тринадцатый город – это было задачей не из легких. Даже если бы взять и, к примеру, отправить ее с Томашем обратно на лошадях. Ехать по словам Старшего в Тринадцатый город больше месяца, а занятия в академии через месяц и в пути опасностей дофигище. Да и Томаш мне был нужен. Как не крути – это был не вариант.

Вернуться в город на ковре-самолёте тоже было проблематично. Во-первых, ковер не спрашивал у меня, куда ему лететь и управлялся самостоятельно. Во-вторых, даже если найти как-то управляющие рычаги над ковром – появляться во дворце Леона пусть и ненадолго весьма чревато. Если новоявленный король нас засечёт, у нас больше не будет шансов улизнуть из дворца. В-третьих, прибавятся лишних две ночи пути на этом адском ковре, а это путешествие и без того сущий ад и продлять его совсем не хотелось.

– Ну, хорошо, – вздохнул я, будто делая Венди огромное одолжение, – Так и быть мы возьмём тебя с собой. Но обещай, что ты будешь слушаться и не будешь от нас убегать!

Фил потихоньку зарычал, явно недовольный таким вот моим решением, но пока, вынужден был промолчать.

– Договорились! – быстро согласилась Венди и повернулась к Агафону.– У меня вопрос к вам, ведь ту мротку, которая стала женой Питера, он же её у лампы загадал?

Было ясно, что Венди, сидя в мешке зря времени не теряла и активно подслушивала за старшими, раз знала всю историю Агафона.

– Ну, да, она же принцессой у мротов какой-то там была, мой Питер ей был не ровней, – с готовностью ответил Агафон.

– То есть мротка существует в реальности? – деловито уточнила Веди.

– Ну, где-то в их мротских краях, – пожал плечами Старший. – Кармелита там не хухры-мухры, а принцессой родилась. Поначалу у нас очень грустила – всё ей было чужое. Да чего греха таить, она и нос задирала перед Питером. А потом влилась, как родная стала.

Вдруг цепь зазвенела. При рассказе о жене Питер встал, оказавшись таким же гигантом, как и его отец. Он поднял голову и какое-то время смотрел на нас. Меня поразили его глаза – взгляд был застывшим и вместе с тем наполненный невыразимой тоской. Неожиданно для всех, Питер заорал нечеловечески голосом.

Мы со страху тоже заорали, а Питер стал остервенело биться о прутья решетки. Клеть заходила ходуном. Стальные прутья гнулись под его ударами.

– Ох, пойдемте поскорее отсюда. Нужно потушить свет. Питер в темноте поспокойней, – забормотал Агафон.

Агафон единственный из нас остался спокойным и не испугался припадка сына. Он быстро загасил факелы, вывел нас из подвала и закрыл дверь.

– Вы моя последняя надежда, – вздохнул Агафон.

– Да черт с вашими надеждами! – вдруг взорвался Фил. – Эрик, очнись уже! Нельзя помогать всем подряд! Венди не полетит с нами на этом проклятом ковре! Это опасно!

– Фил, успокойся! – попросил я.

Но Фил завелся не на шутку и слушать меня не собирался.

– Нет, уж изволь, Эрик! Ты для разнообразия попробуй людям сказать нет! И может нам всем будет немного легче⁈ Может, мы перестанем влипать в истории непонятного содержания⁈

– Мы отойдем на пару минут, – извинился я перед побледневшим Агафоном.

Я схватил Фила за руку, и потащил во двор. Солнце уже закатилось за горизонт на добрую половину, разлившись по небу багрянцем.

Фил продолжал цедить мне в лицо свои претензии, но я его уже не слушал. Я слишком устал, мне нужна была сейчас поддержка друга, а не вот это очередное говно от него.

Я знал четко одно, что Фил был ко мне несправедлив. А я никогда терпилой не был и несправедливость в отношении себя допускать не собирался. Поэтому я сжал кулак и просто врезал Филу по морде. Врезал от души, так как накопилось у меня к нему много всего хорошего за эти дни.

Фил не ожидал моего удара и повалился на землю, но тут же вскочил и с рёвом кинулся на меня. Мы сцепились и стали бороться. Мне удалось забороть Фила, но он повлек меня за собой, и мы вместе повалились на землю. Стали мутузить друг друга уже на земле. Мутузили, пока оба не выдохлись.

Расцепились и так и остались лежать, переводя дух и смотря на уходящее солнце. Стало как-то легче, как ни странно. Мы оба выплеснули то, что копилось.

– Никогда не заведу детей! – пробормотал Фил.

– Да, пожалуй, тебе не стоит, – согласился я. – Уж больно ты шалости Венди близко к сердцу принимаешь. Да вообще всё…

– Я и сам не понимаю, что на меня находит, – признался Фил. – Меня постоянно одолевает такая ярость. Такая ненависть. Я едва держусь…

– Раньше ты был добрее. И я скучаю по тому рыжему парню, который всегда был за меня.

– Да, добрее, Эрик. И мне было так легко, так светло внутри. Я и не знал, что может быть иначе. Но я попал во тьму, и я барахтаюсь там и никак не могу выплыть. А Венди… Я не могу быть с ней рядом, что-то происходит со мной. После того, как она спасла меня, это таинственное Локис…

– Мы обязательно выясним, что это значит, Фил.

– Да, это неважно. Я надеюсь, что Кира вернет мне себя, что я вспомню себя и свое детство. Она напомнит мне кто я.

– Тебе придется потерпеть Фил. Мы должны спасти или хотя бы попытаться спасти эту деревню.

– Да, ты прав, должны, – вздохнул Фил.

Мы поднялись. У меня уже запустился процесс регинирации, на Фила же смотреть было страшно.

– Давай подлечу, – предложил я.

– Нет, пусть будет, – отмахнулся Фил. – Я заслужил.

Я не стал настаивать. Мы вошли в дом.

Венди, увидев разукрашенного Фила, недобро покосилась на меня, и сразу же кинулась обрабатывать его раны. Фил сносил ей заботу молча.

– Венди, тебе нужно рассказать нам, как снять проклятье. У нас мало времени, – нетерпеливо напомнил я.

– Ты обидел Фила! Я тебе ничего не скажу! – заявила девочка.

Я готов был уже не просто обидеть Фила, но и вовсе его прибить.

– Я не обиделся, – тихо отозвался Фил. – Венди, расскажи, как помочь людям.

– Ну, хорошо, только ради тебя, – проворчала Венди. – Нужно сделать так, чтобы проклятый человек вышел из петли и смог простить самого себя, тогда проклятье потеряет силу и обернется против того, кто его наложил.

– Прекрасно, а как сделать так, чтобы Питер вышел из петли и простил самого себя? – поинтересовался я.

– Чтобы разорвать петлю нужны очень сильные и живые эмоции. Любовь сгодиться. Питер должен встретиться с Кармелитой. Встретится по-настоящему, не с помощью волшебства. Если Кармелита его действительно любила, то она простит ему всё и вполне возможно, тогда Питер и сможет простить себя.

– То есть нам всего-то нужно разыскать какую-то мротскую принцессу по имени Кармелита и сделать так, чтобы любовь победила проклятье? – иронично поинтересовался я.

– Так и есть, – невозмутимо кивнула Венди.

Я не знал маршрута, по которому нашу компанию нёс ковер. И я не знал, как его направить туда, куда нам нужно. И где это – «куда нам нужно»? Не факт, что мы полетим через мротские земли. Не Факт, что попадем в тот край, где живет нужная нам принцесса. Более того, если она принцесса, то нам придется её похитить и привезти в эту вот деревню, предъявить ей безумного Питера, которого Кармелита должна исцелить своей любовью.

Миссия невыполнима и уж больно похожа на сказку, которых, видимо, девочка прочитала слишком много.

– Это ведь невозможно, да? – словно разгадав мои мысли, сказал Агафон. – До мротских земель почти полгода пути и большой отрезок пролегает через пустыню. Мроты знают секреты пустыни и то, часто гибнут в пути.

Я покачал головой. Агафона расстраивать не хотелось, но и тешить его напрасными надеждами тоже было нельзя.

– Шансов очень мало Агафон, – честно сказал я. – Может судьба поможет нам…

– Да, будет так, – кивнул Агафон. – А теперь, мы хотим, чтобы вы покинули нашу деревню.

– Так тому и быть, – не стал спорить я.

Я понимал, что наше появление только растревожило людей, оставив их в петле мертвого времени без всякой надежды спастись.

Одеялами нас все-таки снабдили. Мы вышли на улицу. Небо было темным. Воздух прохладным. Я подкинул рулон, и ковёр развернулся сам собой.

И мы, закутавшись в одеяла, помчались прочь от проклятой деревни.

Глава 8

Эта ночь оказалась немногим лучше, чем предыдущая. Одеяла абсолютно не спасали от ледяного ветра, который свистел в ушах. Мы втроём сели так, чтобы прикрывать собой Венди. Однако, вскоре нас укачало, и пришлось всем троим, свесившись через край ковра, устраивать себе промывание желудков, оставив Венди без защиты.

Среди нас всех Венди оказалась самой стойкой и, хотя её личико тоже имело зеленоватый оттенок, подчеркнутый светом нарождающейся луны, она смогла удержать в себе ужин. Венди даже помогала Филу, отыскав где-то платочек и пытаясь протереть ему лицо, правда от такой заботы Фил старательно отмахивался, хотя и безуспешно.

Мы опять с надеждой вглядывались в небо, мечтая увидеть на нём проблески рассвета, но оно оставалось тёмным и глухим к нашим мольбам. Минуты казались растянутыми до бесконечности. Меня одолевал соблазн плюнуть на всё и слететь соколом с этого чертова ковра на грешную землю. Но я подавлял в себе это эгоистичное желание – нельзя оставлять товарищей в беде, тем более, нельзя бросать в беде детей. Да и соколу за ковром этим треклятым никак не угнаться.

В этот раз проблески рассвета я пропустил. Так как уже вообще перед собой ни черта не видел, кроме раскачивающейся бездны.

Спустил нас ковер на живописную полянку соснового леса. Вновь, как только мы коснулись земли, ковер свернулся в чёрный рулончик и прыгнул мне в руку. Лишившись ковра, мы оказались на колючей хвойной подстилке.

Какое-то время вокруг головы у меня ещё крутились мультяшные звездочки, а когда они перестали крутиться, я, переборов себя, нашел в себе силы подняться. Меня нехило так раскачивало, я постоял, заново приучая себя к земле, и сделал шаг другой. Тело замерзло в дерево, проще говоря задубело, и чтобы его согреть нужен был огонек.

Вот я и стал собирать дровишки. Вскоре ко мне присоединилась Венди за ней подтянулись и Фил с Томашем.

Мы разожгли костерок. Фил достал котелок и сварганил кашу. Есть никто не хотел, но все понимали, что нужно поесть сейчас, так как вечером придется обойтись без ужина.

– Сколько ещё нам выносить эту пытку на ковре? – спросил Томаш.

– Ещё долго, до замка Варда ночи четыре, – прикинул я.

– Четыре ночи! – простонал Томаш. – Триликий дай нам сил!

– Это только до замка, а ещё ведь обратно и с Кирой дольше, – тихо заметил Фил.

От такой перспективы нам стало ни по себе. Мы, молча, уставились на потрескивающий огонёк.

Немного успокоившись, мы налопались и улеглись спать. В этот раз спал я крепко, так крепко, что проснулся я только тогда, когда в меня тыкнули горящей палкой.

Я заорал. Открыл глаза. Передо мной стоял грязный человек, который улыбался мне беззубым ртом. При этом, продолжая тыкать в меня горящей палкой.

Мне захотелось тут же врезать обидчику, но руки у меня оказались крепко прижатыми к туловищу и примотаны веревкой к дереву.

Спросонья я, как всегда, соображал туго. По возмущенной брани за спиной до меня медленно дошло, что нас всех четверых привязали к стволу большого дерева. В наших мешках уже деловито копошились трое мужиков. В меня вновь тыкнули раскаленной головешкой.

– Ещё раз тыкнешь, и я сломаю тебе руку, – тихо пообещал я.

– Нифево ты мне не фделаеф, – засмеялся беззубый урод и снова тыкнул в меня раскаленной палкой.

– Привыкай парень, – к нам подошёл здоровый бородатый мужик. – Скоро тебе предстоит выносить вещи и похуже.

– В этом я сомневаюсь, – хмыкнул я.

– А ты не сомневайся, – он сдернул с меня сумку. – Скоро здесь неподалеку будут мроты, и мы продадим вас им в рабство. Всё равно у вас ничего ценного нет!

Бородатый стал деловито потрошить мою сумку. Откинул дневник моей матери. Повертел в руках гребень, точнее то, что от него осталось, так как зубчики истёрлись совсем. Значит, я отдаляюсь от этой тайны, а не приближаюсь к ней, мимоходом отметил я. Гребень тоже полетел в сторону. Зато пару золотых, взятых мной в дорогу, бородатый сунул себе в карман.

Беззубый урод между тем поднёс палку к огню и снова с гадкой улыбкой ткнул мне в живот раскаленной головешкой.

В этот момент мне удалось благодаря частичной трансформации высвободить руку из верёвок.

Я, пользуясь соколиной реакцией, перехватил грязную руку беззубого и держа данное слово, сломал её в запястье. Беззубый оглушительно завизжал. Я даже вздрогнул от неожиданности.

Отшвырнув мою сумку, к нам подскочил бородатый мужик с топором наготове и, не раздумывая, врезал мне под дых. Я согнулся пополам, жадно пытаясь схватить воздух.

– Что случилось, Клиф⁈– спросил он у продолжавшего визжать беззубого.

– Он фломал мне руку! – пожаловался Клиф, предъявляя бородатому сломанную руку.

– Я предупреждал, – выпрямившись, спокойно заметил я.

Веревка свалилась к моим ногам. В руках материализовался меч и перчатка. По бокам от меня вооруженные топориком и копьем встали Томаш и Фил.

Разбойники переглянулись и, быстро смекнув, что мы вовсе не овцы, а пастухи, кинулись наутек. Всего разбойников было пятеро, можно было конечно их отпустить, но, во-первых, меня хотели продать в рабство, а рабство на земле вообще не должно существовать. Ну а, во-вторых, эта садистская беззубая улыбка меня реально выбесила. Ладно я – на мне лучше, чем на собаке всё заживает, а ведь этим ублюдкам кто угодно мог попасться.

Я поднял веревку и, использовав её как лассо, поймал в петлю беззубого Клифа. Он повалился на землю, и я волоком притянул его к себе. Беззубый вновь завизжал, точно баба. Фил с Томашем догнали и привели ещё троих. Эти гады, даже не пытались сопротивляться. Всё было слишком просто, а слишком просто у меня не бывает. Вот и сейчас…

На пути бородатого главаря встала глупышка Венди. Она упёрла руки в боки и смотрела на него исподлобья.

Я оценил расстояние и понял, что не успею. Рядом отчаянно зарычал Фил – до него дошло то же самое.

Бородатый между тем махнул рукой, желая сместить, малявку с пути. Но вместо того, чтобы отлететь в сторону, Венди вдруг одной рукой перехватила руку здоровяка, а другой толкнула ему в грудь. Мужик, описав в воздухе дугу, будто это была не стокилограммовая туша, а пушинка, приземлился на задницу у наших ног.

Мы все, включая разбойников, наблюдали за этим действом раскрыв рты. Лицо бородатого было перекошено от ужаса.

Венди же, как ни в чем не бывало, вприпрыжку поскакала к нам.

– Здорово я его, да, Фил? – подбежав к нам, похвасталась девочка.

– Ага, – только и смог пробормотать Фил.

У меня хоть и чесался язык спросить Венди, что это вообще такое мы только что увидели, но сейчас было не до этого. Впрочем, теперь я кажется понял, как она справилась со стариком Альфредом.

Теперь уже мы привязали перепуганных разбойников к дереву.

– Мы не знали, что вы из знатных! – жалобно пискнул бородатый. – Иначе бы ни за что на вас не напали бы. Зуб даю.

– В этом я не сомневаюсь, – хмыкнул я. – Такие как вы только на слабых нападать могут.

– И что с ними теперь делать? – спросил Томаш.

Я задумался, откровенно говоря, что с этими гадами теперь делать я тоже не знал.

– А давайте их мротам продадим, – неожиданно пришла на выручку Венди.

– Нет! Не надо мротам! – взмолился вдруг беззубый. – Лучше убейте нас!

– Смилуйтесь господа, у меня жена, детки, – захныкал толстогубый парень с бегающими глазками.

– Ага, у него по жене в каждой деревне! – сердито хмыкнул мужик рядом.

– Заткнись, лапоть! – с ненавистью процедил толстогубый.

Я понял, что в такой компании идиотов мы ничего не решим и отвел своих в сторонку.

– Что будем с этими дебилами делать? – спросил я.

– Казнить, – без тени сомнений ответил Томаш. – По законам Тринадцати городов разбойники должны быть казнены.

– А я согласен с Венди, я бы продал их мротам, деньги нам не повредили бы, – высказался Фил. – Ну, или оставил бы здесь подыхать.

– Казнить нельзя помиловать, – вздохнул я, не решаясь даже интонационно ставить запятую, которая приведет в точку невозврата.

Я не умел возвращать жизнь, как я мог её отнять? При всей несимпатичности разбойников мне не хотелось их смерти и уж тем более обращения их в рабство. Так как рабство для меня было просто неприемлемым. Но отпустить – значило множить жертвы среди простых жителей, которые попадутся на их пути.

Я собрал свои разбросанные вещи. Задумчиво повертел в руках материн гребень и всё еще пустую тетрадь. Хотелось сгоряча плюнуть и закинуть их куда-нибудь подальше, но я вновь припрятал их в сумку.

Подошел к бородатому и засунув руку ему в карман вытащил монеты. У бородатого в кармане было пять золотых и три серебряных. Я взял только свои две, остальные сунул ему обратно в карман. Бородатый посмотрел на меня с недоумением.

– Слушай меня, по законам Тринадцати городов ваши злодеяния караются смертью.

– Смилуйтесь, господин, мы не от хорошей жизни грабить пошли. До тех пор пока мроты не пожгли нашу деревню и не угнали баб в рабство – мы честно трудились на благо Тринадцати городов. Но Тринадцатый город не защитил нас от мротов!

– А вы просили у него защиты? – хмуро спросил я.

– А смысл в том какой? Никто никогда и пальцем не пошевелил для пограничных территорий, – зло ответил толстогубый.

– Да, кому до нас дело есть? Вам знатным не до нас! Вон Клифу мроты все зубы выдернули, он с тех пор не в себе!

– У нас с мротами мир! – сердито возразил Томаш. – Вы всё врете, чтобы сейчас спасти свои шкуры!

– Вот-вот, так и говорят в Тринадцатом граде, – засмеялся бородатый. – Ведь те кто уцелел и мы, в том числе, сразу пошли туда просить помощи, чтобы отбить наших женщин и детей. Однако нам быстро заткнули рот. Казнили наших старост, а нас изгнали.

– Давно вашу деревню сожгли? – задумчиво спросил я.

Я чувствовал, разбойники не врут и ещё чувствовал, что слова их стоят внимания.

– Да уж, через месяц год как будет, – вздохнул толстогубый.

– Это не искупает вашей вины – вы грабили, убивали и продавали в рабство людей! – заметил я.

– Да кого тут грабить-то кроме вас! – возмутился бородатый. – Ну давайте, скажите как тот альбинос нам заявил в Тринадцатом граде, мол сами вы сожгли деревню!

– Значит вас допрашивали братья Триликого? – я задумчиво потер подбородок, я на своей шкуре испытал их справедливый суд. – А мы выходи ваши первые жертвы. И ты так легко хотел убить маленькую девочку?

– Да я б её только оттолкнул! – возмутился чернобородый. – Клянусь Триликим, не стал бы ее убивать. Мы и в рабство её не продали бы, отдали бы в близлежащую деревню. А вас чужаков, да, хотели продать, а сами бы начали всё заново – отстроили бы себе дома, может и жинок взяли бы. Но не судьба видно…

На глазах чернобородого завиднелись слезы.

– А мроты, которым вы нас продать хотели, где обитают?

– Их лагерь в двух часах ходьбы отсюда. Они уже награбили добра и идут опять с добычей в свои края.

– Слушайте мой вердикт, мы помилуем вас и отпустим, – заявил я. – Но вы должны будете дать клятву, что пойдете в Тринадцатый город и расскажете обо всем королю.

– Какому королю, ты с луны свалился, мальчишка? У нас братья всем заправляют! – засмеялся чернобородый.

– Леону из династии королей! Королю, который вернулся! – торжественно объявил я.

– Брешешь! Не верю я тебе! – заявил чернобородый, разбойники тоже заподдакивали ему.

– Я сокол – защитник жизни. И я говорю тебе правду – король вернулся!

– Брешешь, теперь уж точно брешешь! А я тогда ворон! – опять не поверил чернобородый.

Я не стал больше тратить время на бессмысленную перепалку. У них на глазах обернулся в сокола и взлетел. И так сильно этот полет отличался от полета на злосчастном ковре, просто как небо и земля. Я сделал круг, заодно убедившись, что лагерь мротов действительно стоит неподалеку от нас и вернулся обратно.

Ошеломленные разбойники поклялись именем Триликого, что исполнят просьбу сокола и обо всем расскажут королю.

– Смотри, если обманите, то я найду вас, и тогда кара будет страшна, – пригрозил я чернобородому.

– Мы не подведем тебя, сокол, теперь у нас есть надежда, есть за что бороться, – пообещал чернобородый, с тем и разошлись.