Текст книги "Я тебя никогда не любила (СИ)"

Автор книги: Станислав Стефановский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

Жадно хватают и лапают. Скука.

Спокойна она и слегка отстраненна

И смотрит на руки чуть-чуть удивленно

–Что они делают, куда меня манят?

За что нелюбовью и похотью ранят?

Но отдамся я им, потому что в карете

Можно не видеть того, что при свете

Могла бы увидеть, и стыдно бы стало.

А черт с ними, пусть, я очень устала.

Внимательный читатель мог догадаться о времени, когда это было написано – когда узнал, что Ольга вышла замуж. Этим известием меня оцарапало как куском колючей проволоки, которой я попытался защитить свое глупое "эманопатное" сердце от чувств и воспоминаний о ней.

Бедное сердце! Удивляюсь, как оно еще смогло выдержать столько всех моих волнений, тревог и терзаний. Моё сердце жило какой-то своей жизнью, отдельно от всего организма, оно мешало мне своим беспокойством, тут же реагируя на каждую всплывающую перед глазами картинку с Ольгой. Хотелось вырвать его и выбросить за ненадобностью как чужеродный орган...

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Поэты бесстыдны по отношению к своим

Переживаниям: они эксплуатируют их.

Фридрих Ницше.

Любовь и страдания – две вечные спутницы-сестры, они не могут жить одна без другой. Я осмеливаюсь присоединиться ко всей мировой литературе, которая конечно же не обошла этих сестер своим вниманием, а следующие обвинения в плагиате оставляю тем, кто решится отдать свое сердце хотя бы одной из них и узнать как вслед за первой тут же появляется и вторая.

Картинки с Ольгой выплывают с такой же периодичностью, как день сменяется ночью, как утром встает солнце.

...Тойота летела как бабочка, весело подкидывая бампер, сильно раскачиваясь на поворотах. После Ольгиного – "у этой модели большая парусность", я поостерегся гнать ее коробчонку. Парусность была такая, что еще немного скорости и – "Точно взлетим". Скорость и повороты, а на этой трассе они были очень плавные, убаюкивали, я почти засыпал за рулем. Этой ночью я не спал, мой голеностоп напомнил о себе ноющей болью. До утра не давал забыть мои попытки спуститься из-под облаков и вкусить адреналиновой страсти. "А что если разогнать этак до ста восьмидеся...", – от этой шальной мысли я немного взбодрился. "Пожалуй, хватит и ста тридцати. Больше старушка не выдержит".

Мы ехали в соседний город – у Ольги опять разболелось колено. Я знал одну докторшу, мануального терапевта – у неё была потрясающая аура, она лечила одним своим прикосновением. А еще маленькими ножами, иголками и пиявками.

Я увидел у Ольги такую же мазь, какую мне рекомендовал травматолог для моей травмированной левой.

–Артроз. Последствия спортивной травмы, в школе я в баскетбол играла. Наверно, обострился после родов. – Ольга не жаловалась, она сообщила мне это как факт, в знак единения с моим "баклажаном". И поделилась советом в применении мази. Не скрою – такая ее поддержка мне понравилась. Проявления женских жалостей к мужчине всегда более ценны, нежели такие же мужские чувства к женщине. Я так считаю, хотя и не настаиваю. Я готов получить обоснование обратного.

Докторше я представил Ольгу как жену, но думаю, что та не поверила. Я понял это по ее взгляду. В кабинке Ольга разделась, по этому случаю она надела белый бюстгальтер и такие же трусики. Именно поэтому я задержался, но докторша выгнала меня:

–А тебе здесь делать нечего. – Поскольку докторша замуж за меня не собиралась, она не поверила мне сразу и без всяких уточнений. Она как будто не желала быть соучастницей блуда.

В обратный путь мы неслись быстрее, чем утром. Я все еще представлял себе Ольгу в белоснежном нижнем белье.

–Ну и как лечение? – От радости, что хоть чем-то помог любимой женщине, я все же разогнал Тойоту свыше критического. Моя правая придавила педаль газа, забыв об осторожности. И приготовился услышать слова благодарности.

–Ничего особенного, воткнула пару ножей в колено – сверху и где-то под ним. Еще поставила пару иголок и все на этом. – От такого комментария я чуть не выронил руль. "Ну и ладно, потом посмотрим. И надо все-таки заняться своей левой...", – успокоил я себя и стал засыпать. Борясь со сном, я попросил Ольгу заменить меня и резко остановил. Повторять дважды ей не пришлось. Она быстро вышла, поменявшись со мной местами. Деловито подогнала сиденье, опустила руль, ее колени энергично ("ага, не болит") задвигались, означая, что машина тронулась. "Жениться, что ли? Все что надо, она сделает сама. Опытная" – глядя на ее четкие и уверенные действия, подумал я сквозь сон и провалился. "Какие коленки..."

После этой поездки про ее боль в колене я уже не слышал и потому не спрашивал...

Воспоминания об Ольге, как слайды в диаскопе, всплывают, сменяя друг друга, снова и снова. Я созерцаю их в своей голове. Потому что не хватило ее наяву. Но простого созерцания мне всегда было мало. Количество времени, когда я мог видеть Ольгу, не совпадало с количеством времени, когда я мог ее обнимать. Это несовпадение я старался устранить при первой же возможности, когда удавалось ее погладить или обнять. Только вместе с прикосновением я мог почувствовать в достаточной мере её изумительно красивые ножки, точёные руки с длинными изящными пальцами.

Впервые увидев, как Ольга закрывала гараж, я кое-как и с большим трудом справился с желанием овладеть ею тут же, возле гаража – настолько сексуальны были ее действия. Ладошкой она прижимала ворота так, будто гладила рукой холодное железо, изгибая пальцы кончиками вверх, при том, что движения её рук были сильными и твердыми.

Я не скрывал своё восхищение ею. И видел, как не всегда уютно Ольга чувствовала себя под моими восхищенными взглядами, иногда не зная как на них реагировать. Но, в конце концов, перестала обращать внимание, принимая мое к ней отношение как должное, перестав удивляться моему восторгу и никак не реагируя на мои любовные сонеты.

Я дарил ей цветы. Через день. Три раза в неделю. Цветы как эстетическое воплощение восторга. Но букетный период неожиданно для меня был грубо оборван. Цветы надоели Ольге почему-то очень скоро.

–Хватит мне их дарить, зря только деньги тратишь, – резанула в раздражении она ровно через две недели.

И почему я почувствовал себя пристыженным? Что ж, она избавила меня от этой статьи расходов. Дарить ей цветы я перестал. Я бы избавился, и уже сознательно, и от других своих трат, но которые были для меня обязательны – на противозачаточные средства. С первых дней я покупал их на три месяца вперед. Но эту повинность мне пришлось "тянуть" до конца, если не считать короткого промежутка, когда я умышленно повинностью пренебрег, чтобы воспользоваться как надо, чтобы донести то, что надо.

Поглупев от любви, я забыл еще одно правило: глупость в одиночку никогда не появляется. Вместе с ней ко мне пришла и другая блаженная – наивность. Хотя если порыться, кое-какие ее признаки в тайниках собственного "Я" мне удалось бы обнаружить. Короче, моя хитрость нейтрализовывалась довольно просто (действительно просто!). Все мои попытки-атаки в части доставки генетической мужской sms по назначению останавливались ее нежнейшим "только не в меня, дорогой" в самый ответственный момент (и как они угадывают?), с последующим благодарным поцелуем за исполнительность по окончании атаки. Это означало, что со своими попытками продублировать себя любимого я опоздал. И упорно не хотел это признавать.

А пока мой восторг ею только сильнее воплощался в рифме:

Сейчас бы любимую крепко обнять

Тут же начать её целовать

Ласково гладить тело родное...

Тут же закончить все остальное!

Этим восторгом я авансировал ее если не до конца дней ее жизни, то на много лет вперед. Ольга с полным правом могла считать его своим личным приобретением и вполне могла положить как уставный капитал в основу своего нового брака и нового счастья. Её физическое совершенство и природный эротизм я приравнял к благородству происхождения до той степени, которая дает право обозначить женщину как Леди, и, приняв во внимание её польскую фамилию и некоторое, по ее словам, присутствие польской крови, стал называть ее пани. Как уже писал, ее польское происхождение я отметил. Я зарифмовал старый анекдот про пани Квасневскую. Согласно фольклора пани решила однажды: «Пора купить унитазов. Из золота и серебра». А еще фольклор повествует о покупке ею двух модных ковров, но которые были безнадежно уделаны из-за слишком громкого «Ура!» на улицах Варшавы. В анекдоте убедительно утверждается, что унитазы остались чистыми. Когда я декламировал Ольге то, что у меня получилось, рассмеялась она очень по-русски и от души.

Моё восхищение и обращение к ней как к пани, не могло не понравиться ей, это и сыграло со мною злую шутку. Стараясь соответствовать навязанному ей образу, Ольга смущалась, это мешало ей показать себя такой, какая она есть на самом деле, показать, что она обыкновенная земная женщина. Ольга пыталась отвечать мне тем же, называя меня "пан адвокат", из-за чего наш романтический период продлился несколько дольше обычного.

Я любовался ею спящей. Она была дьявольски красива, когда спала! Часто, проснувшись, я подолгу смотрел на неё. Смотрел, как в лунном отблеске окна светилось мраморной белизной ее лицо, и еле сдерживал себя, чтобы не поцеловать. Я боялся ее разбудить, как будто зная, что, разбудив мою Олю, я разрушу какую-то сказку, тайну, которая всегда присутствует в спящей женщине, и к которой я, глядя на неё, сейчас прикасаюсь. Где же была эта тайна в первый вечер? Как не хватило ее нам тогда!

Меня манили ее волосы. Их конечно особый и конечно неповторимый (а как же иначе!) запах я чувствовал на любом расстоянии.

–Мои волосы не редкие, они тонкие, – Ольга как будто оправдывала недостатки своей внешности.

Знала ли она о просветах между ними? Меня это не отталкивало, скорее притягивало. Её волосы – "тонкие, не редкие", делали ее открытой и доступной, упрощали ее, придавали ей беззащитность.

–А зубы серые потому, что это у меня эмаль такая,– просто объяснила она и эту деталь, хотя качество ее зубов меня точно не интересовало.

Вместе с оправданиями с Ольги слетала фальшь, которой она была пропитана и напичкана как плюшевая кукла ватой, и она становилась ласковая и родная, как домашняя кошка.

Я продолжал умиляться ею, например, ее красивыми и идеальными лодыжками, в итоге она окончательно успокоилась, сочтя меня эстетом, однако не описать ступни её ног мне совершенно невозможно. Они были такие же идеально красивые, как и руки – удлинённо-узкие с нежно-розовыми как у младенцев пятками и ровными аккуратными пальчиками. И большие пальцы совсем не выглядели большими, а были всего лишь чуть больше остальных. Одним словом, Оля, моя Оленька вся от пальцев ног и до головы была одним сплошным произведением искусства, а точнее Создателя. Я позавидовал ему, как начинающий ученик Великому мастеру, и пожелал присоединиться в соавторы, дабы поставить заключительную точку в произведении – захотел сделать ей тату. Еще в начале знакомства, лёжа рядом с ней и нежно поглаживая её, я шутливо несколько раз предложил:

–Татуировка это красиво. Роза, а лучше лилия тебе будет в самый раз. Например, на плече. А может, на левой груди?

–Не надо мне никакой лилии. Вот еще.

–Тогда запечатлеем тебя в камне. Давай сделаем с тебя статую из белого мрамора? У меня есть знакомый скульптор, – с улыбкой спрашивал я у неё, и она также с улыбкой отвечала:

–А позировать голой?

–Конечно.

–Ну, уж нет, – каждый раз не соглашалась Ольга.

Никакого знакомого скульптора у меня не было. Хотелось только показать, насколько я восхищён её великолепно сложенным телом, и увидеть ее реакцию на мое восхищение.

А потом у меня совсем поехала крыша – я захотел облизать её лицо. Ни с одной из женщин я не испытывал такого желания. Впервые в жизни я захотел этого с Ольгой – прикоснуться языком к ее скулам и к ее губам. Эти желания как и все другие не могли не найти отражения. В чем? Конечно в рифме.

Все, что раньше я слышал и читал про женские чары, для меня было пустым звуком. И только с Ольгой я понял, какой здесь заложен смысл, и что это такое – власть женщины над мужчиной. Даже от простых к ней прикосновений у меня начинались дрожь, озноб и вибрация по всему телу. А уж про занятия сексом с ней могу сказать только то, что сознание мое отключалось уже во время самого действа и еще до того как эти занятия заканчивались мужской физиологичностью. В реальность я возвращался от собственного же и дикого крика, пугавшего Ольгу так же как и моя дрожь.

Таким как она зацепить и удержать мужчину возле себя не стоит никаких усилий, главным ее оружием был эффект "go-go" и секс, искусством манипулирования которыми она владела в совершенстве.

23.03. 07 час.30мин. "Муси-пусь"-сообщение:

"Хочу к тебе в постельку".

25.03. 10 час.00мин. Еще такое же:

"Может часов в 15 приедешь, сексом позанимаемся?".

03.04. 13час.29мин. Еще мягче:

"Солнышко, я соскучилась".

Солнце скучало тоже и тянулось лучами.

Заминка с ответом и... – тучи накрыли солнце:

03.04. 13час.47мин. "Р-Р-Р":

"Все, мне больше не звони, не отвечу. Попробуй счастья с другой".

Трубку на полуслове и всегда первой она бросала так, как будто этому ее специально учили. Иногда у меня получалось обратить ее поведение в шутку:

05.04. 20 час.00мин.:

"Бросаешься трубкой и фразами влет,

Как будто в руках у тебя пулемет.

А потом ты снимаешь с плеча автомат,

И кто на пути – тот жизни не рад"

06.05. 07 час. 15мин.

"Сегодня с тихим ржанием

терпеть мне воздержание?".

13.06. 19 час. 21 мин.

"Снова не пускает мама.

Значит с сексом мне динамо?".

От такой телефонной игры она смягчалась, и все начиналось сначала. Ласковые сообщения чередовались гневными, и снова становились ласковыми, и заканчивались её непременными: «Ну что, ребенка сейчас делать будем?». "Только, когда перестанешь принимать «Медиану». Её «ну что?» и «сейчас?» всегда заставали меня врасплох, и каждый раз у меня не было ответа. Как уколы ежа – неожиданно, мягко и чуть-чуть больно. Выстрел с проверкой на прочность и стойкость – присутствует ли у меня еще желание иметь от нее ребенка? Желание присутствовало, Ольга чувствовала его. Когда однажды захотела убедиться в этом, прием она избрала безотказный. Я восхитился её умением ставить мужчин в глупое положение.

Ольга любила караоке, а я не любил. Я терпеть не могу это песнопение. Оно представлялось мне слишком примитивным развлечением.

–Я караоке люблю, сходим куда-нибудь?

Если в начале знакомства я честно говорил ей о том, что мне не нравится, и что не люблю, то сейчас у меня и в мыслях не было желания противоречить ей: "Нет уж, дорогой, иди и пой".

Кафе, в котором было самое лучшее караоке в городе, с отдельными кабинками и репертуаром на любой вкус, встретило нас громкими и гнусавыми голосами, издаваемыми любителями перепевать под музыку тексты на экране.

–Давай вместе, на два голоса.

Петь мне не хотелось никаким голосом – ни одним, ни двумя. Я откровенно скучал. И тогда, чтобы привлечь мое внимание, коли не вышло дуэта, она и применила свой "фирменный" прием.

–Смотри, – без всякой для меня "подготовки" Ольга обнажила грудь, не ручаюсь за точность – левую или правую (если это имеет значение). Но она заставила меня несколько дней ломать голову: что это было – неповторимая женская непосредственность, или заранее задуманный ход, для которого представился случай? Но это потом, пока же полагалось инстинктивно оглядеться, чтобы определить, насколько мы доступны посторонним взорам – с той стороны, откуда только и просматривалась место нашего уединения. Но вид голой женской груди, внезапно освобожденной от платья и бюстгальтера, тут же отвлекает от окружающего мира, и вызывает только одно и безвариантное мужское желание. Ольга сполна насладилась произведенным эффектом, позабавившись моим озадаченным видом. Если она хотела заставить меня испытать неловкость, то у нее это получилось.

–У меня еще полно молока, – мягко надавливая, Ольга представила мне доказательства. Потом быстро привела себя в порядок. Не зная, как мне быть, я просто отвернул взгляд. Справившись с моментально вызванным сначала желанием, а потом смущением, я стал гадать о том, зачем она это сделала: "Если она хочет ускорить еще одно зачатие, тогда я совсем ничего не понимаю. А может это такой способ напомнить, что пора бы уже сделать ее свой женой?". Не берусь выбрать из двух ответов правильный, и приближался ли вообще к истине хоть один из них, но ее выстрел был для меня почти "контрольным", почти в "яблочко". Трахнуть ее прямо здесь, под это дурацкое караоке я был не готов. Импровизация хороша только тогда, когда она заранее подготовлена. Мне пришлось признать меткость ее выстрела, как и свое поражение ввиду невозможности ответить тотчас же. Придя в себя, я отнес эту демонстрацию "доказательств" на счет одной из ее зависимостей от меня, не считая основной. В голове уже зрел план зеркального ответа. Но только не тем же способом. Да уж, попытайся я использовать подобный "трюк", ничего кроме смеха я бы у нее не вызвал. Мужчинам нечего даже и думать, чтобы взять его на вооружение. Но ответить я был обязан. "Думай, ты не должен оставлять это просто так". Мужчины должны быть предсказуемыми только в одном – всегда и везде быть в форме. А вот, как и когда, это всегда должно быть неожиданно для женщин.

Значит так – для начала где. Что это произойдет в общественном месте, сомнений не было никаких. Где же еще. Вопрос, в каком? Примерочная в магазине женского белья была неплохой идеей. Может быть, кто-то скажет, что я безнадежно отстал, и что это развлечение уже стало массовым. Ну что ж, согласен. Иметь молодую женщину и не быть в этом тренде сегодня, ну в смысле, в том, в каком он означает сексуальное разнообразие, все равно, что быть старым. Не дожидаясь, пока Ольга ткнет мне носом в мой паспорт, я засуетился, подготавливая почву.

–Твоя красивая грудь нуждается в такой же оправе. Но только уговор – идем покупать вместе. "Афродита" подойдет?

Ольга была "за". В "Афродите" оказались уютные кабинки с занавесками до самого пола, что мне и было нужно. Занавески с премилейшей расцветкой, а еще со слониками, лошадками и дракончиками в извивающихся позах, с задранными в виде вопроса хвостами как по заказу соответствовали задуманной мною теме "покупок": "Чем не лупанарий?". Зверушки будто появлялись одна из другой, намекая на совокупление. Декорации были что надо, – "Ну точно бордель!". На витрине Ольга показала на несколько гарнитуров, довольно сексуальных по цвету и по форме. Особенно по форме. Почти прозрачные. Она взяла один, задернула шторку. Шторка заколыхалась, животные (какие молодцы!) пришли в движение. Для виду и с видом знатока (еще бы!) внимательно осматривая всю витрину, я выждал несколько минут, подгадав к моменту, когда Ольга разденется, чтобы быстро зайти и застать ее в готовом виде. Она и удивилась и не удивилась одновременно, рассмеявшись:

–Я так и знала, что этим закончится.

Насчет "закончится" было преждевременно, для начала надо было абстрагироваться. Я представил, что мы в каюте океанского лайнера, и стюард стучит в дверь, предлагая ужин на двоих. Что может быть прекрасней полураздетой женщины? Вот где настоящая эстетика женского тела. Слишком возбуждающе-резкий контраст обнаженности и одежды – голая грудь, юбка и черные колготки. И все это оканчивалось туфлями фирмы "Кензо" на высоком каблуке. От-с! Как в картинах мастеров импрессионизма – не надо никаких слов и прикасаний. Ольга была готова и согласна, я был готов тоже и еще перед тем, как открыть шторы.

Вместо лайнера к нашим услугам был просторный торговый зал с примерочными кабинками в один ряд напротив витрины, вместо коридорного продавец. Молодая и довольно смазливая девица немного отодвинув штору, протянула выбранные лифчики, а увидев "примерку", чуть задержалась, округлив от удивления глаза. Я молча взял их левой рукой и повесил на крючок с краю, где уже висели мои джинсы, Ольгины блузка и бюстгальтер, удерживая нашу "скульптурную группу" правой, чтобы не отвлекаться от дела. Интересно, а что она ожидала увидеть? Я подмигнул ей, она усмехнулась, с завистью посмотрев на то, как я "тружусь" над своей партнершей. Мне так показалось. Её ошарашенный вид придал мне ускорения и добавил сознания серьезности происходящего, я выровнялся в движениях, потому что Ольге было неудобно. Она отвлекалась на меня – я все время "уходил".

–Ты уходишь. Да-да, так. Хорошо. Классно.

Секс в примерочной – вот что я давно хотел. Не было подходящей подружки. Не с каждой захочется. Все дело в том самом адреналине, которого мне вечно не хватало – кроме симпатичной девицы-продавщицы могут быть и другие случайные посетители – тетки, например, или...ну, в общем, кто хочет может зайти. И тогда адреналина хоть отбавляй. Но не это главное. Интрига, которая мне открылась, оказалась в том, чтобы суметь разместиться в узком пространстве и сохранить равновесие и неизменность позы "мужчина сзади и стоя". Чтобы не "уходить", необходима сноровка. Скудное убранство кабинки: трюмо, на него можно опереться, вешалка с крючками, тоже понятно, – вот и все мои "помощники". Потом убрать оставленные "следы", поправить одежду и прическу и как ни в чем не бывало выйти с олимпийской невозмутимостью.

–Будете брать? – девица смотрела на меня прижмуренно, с легкой заговорщицкой улыбкой. Наверно, она думала, что была очень деликатной. Ольга не видела ее, и потому ничего такого в поведении продавщицы не заметила. И вообще у Ольги не было ни малейшего смущения, у нее был такой вид, что как будто ничего и не произошло.

Из четырех предварительно отобранных лифчика мне понравились два – был куплен белый (конечно, белый!) и серого цвета. Секс в примерочной магазина женского нижнего белья против ее голого "шоу" в караоко-кабинке – разница была в целый мегабайт и даже больше, и уверенно в мою пользу. И если я скажу, что покупки бюстгальтеров Ольге понравились, думаю, что этим не очень удивлю читателя. И даже, пожалуй, совсем не удивлю. Да, мы стали практиковать эти мероприятия постоянно, подыскивая какой-нибудь для этого повод.

–Скоро Новый Год. Пойдем бюстгальтеры покупать? – подстегивала меня Ольга.

–Обязательно, и только в "Афродиту". Там интересные шторки, они там очень тематические. – С удовольствием откликался на ее предложение я.

А вот интересно, что ей нравилось больше – "примерки" или подарки, которые к ним прилагались и были посерьезнее бюстгальтеров? И, вообще, – что чему было приложением? И опять я думал, что для неё сначала было первое блюдо, а потом второе, которое шло завершающим десертом. Так попадал я в очередную ловушку, подставленную собственной самонадеянностью.

Ах, эта мужская самонадеянность! Я упивался ею, не замечая, как эта великая обманщица все больше уводила меня из реального мира. Как бледно порой она выглядит!

«Благодаря» своей самонадеянности, я оставался спокойным, именно поэтому близкого разрыва пока можно было не опасаться, а перепады ее настроения меня только возбуждали. И еще я был уверен, что предложения от неё секса долго не задержаться.

Иногда, среди ночи она будила меня своим теплым ртом, а я просыпался ошалелый, плохо соображая: это во сне или наяву, понимая только, что она снова пренебрегла калорийностью разовой мужской дозы. Ольга вообще легко соглашалась доставлять такие ласки, без стеснений и уговоров, и во многих случаях предлагала их сама. Этим удовольствием, с её остерёгом "укушу", если я глубо..., ну, то есть, когда очень увлекался, она цепляла меня раз за разом, всё сильнее привязывая меня к себе. Вот они эти женские чары, оружие наповал в умелых женских...хм, не знаю, как будет точнее. Ну, как известно, руки здесь задействованы тоже. И тут Ольгины руки, а точнее, ее пальчики – большой снизу, указательный и средний сверху, были просто великолепны и не менее элегантны, чем при закрывании гаражных ворот!

Я, конечно, был совсем не против, и особенно, если такое удовольствие Ольга доставляла мне в авто. Какие тут могут быть возражения. Но с её стороны это было что? Чтобы, гад, помнил и мучился, коли не желает торжественно взять в эксплуатацию? Как их понять, этих женщин? А может и не надо понимать, а надо просто любить? Поведение женщин психоанализу не поддается. Как и животных, как и детей.

Утром она вставала рано и всегда первой. Мне нравилось смотреть на ее фигуру, на фоне окна ее силуэт высвечивался как вырезанный из бумаги контур.

–Люби меня, Сережа, – глядя в окно, Ольга произносила это также тихо, как и "обними". Зачем она это говорила? Своей красиво выгнутой спиной она говорила совсем другие слова: "Я люблю тебя тоже, но с тобой не буду". Мне было грустно от этих непроизнесенных слов. Я знал, что именно так и будет, и не знал – почему. Не хотел знать.

Ольга чувствовала мою грусть, и как будто пыталась снять ее, проявляя инициативу:

–Сегодня мой любимый будет мною пользоваться?

–Сегодня никак.

–Что случилось?

–Нине плохо. Последствия травмы, если помнишь. Ей операция нужна. Только пойми меня правильно...

–Что это значит?

–Я в стрессе.

–Я думала, что в стрессе поддержка нужна. Видимо, я недостойна. Прощай.

"Эге! Это что-то новое. Поддержка сексом? А почему бы и нет? Но как-то...". Умела она – с ловкостью карточного шулера заменить одно на другое. А предлагала себя так, как этого только и ждут мужчины, и запросто переходила от предложения секса в предложение как будто чуткости, как будто бы дружбы. Как будто с самого начала она имела в виду именно последнее.

Что мне было нужно от нее больше – секс или ее чуткость? Секс точно. А остальное? Этого я тоже не знал, да и не думал об этом. Не хотел думать.

Но она быстро отходила. Ольга не любила долго злиться. И поскольку это я уже знал, то всё повторялось снова и даже в критические ее дни:

–Может, я приду к тебе сегодня?

–Но, кажется, вчера ты говорила, что не форме.

–Ну, можно по-другому...как в первый раз, – настаивала она ласковым голосом. И если я пытался сделать вид, что не настроен на секс, на который был настроен всегда, Ольга сразу ставила меня на место:

–Тогда зачем тебе была нужна молодая женщина, если ты не можешь справиться ни с моим характером, ни с моей физиологией?

Показать, что не справляюсь, я, разумеется, не мог, тем более, что уже справлялся и с тем и с другим, мне ничего не оставалось, как признать ее правоту и здесь:

–Приходи...

И от грусти не оставалось ни малейшего следа.

Рядом с такими женщинами ни о каком мужском самообладании не может быть и речи. Я стал оценивать себя исключительно через ее отношение ко мне, через ее оценку: "Раньше я так ни с кем не ругалась". Я стал оценочнозависимым и перестал относиться к самому себе достойно и уважительно. Мне было не до работы. Я перестал заниматься спортом. Забросил плавание, отставил в сторону коньки, свои любимые горные лыжи и думал только о том где, когда и как я буду любить мою Олю, вдыхать ее запах, гладить её тело, целовать её глаза и нежно прижимать к себе. Об этом я думал все двадцать четыре часа в сутки.

Воспоминания, воспоминания. Я нанизываю их одно за другим, как папуас терпеливо нанизывает бусы-стекляшки на своё ожерелье, рассчитывая получить себе цельный предмет для обожания. Воспоминания такие же отчетливые, как и тогда, сразу после расставания. Сейчас я успокоился, дрожь во всём теле прошла. Но поначалу я дергался в конвульсиях, они проходили прямо через моё сердце, как молния, с отчетливым ощущением зигзагов. Я рефлексировал почти полгода.

Дрожь и молнии в сердце с Ольгой у меня были всегда. Разница только в том, что когда она была со мной, это было приятно, потом, когда расстались, больно.

Она всегда замечала эту дрожь:

–Что с тобой? Ты почему дрожишь?

И я всегда отвечал одинаково:

– От удовольствия.

Я говорил чистую правду. Удовольствие от своей новой возлюбленной я испытывал такое, что состояние нирваны, которого буддисты достигают в момент наивысшего единения со своим Буддой, по сравнению с моим блаженством можно назвать всего лишь легким расслаблением.

....Это был наш очередной романтический вечер, их у нас было не так много, нам не часто удавалось побыть вдвоем. Как известно, и я уверен, что со мною согласится большинство, совместный просмотр фильма в кинотеатре добавляет романтизма отношениям. Приятно оторваться от повседневной действительности, окунувшись в сюжет очередной киношной истории любви, что подпитывает чувства и удлиняет конфетно-букетный период, который всегда короткий и неизбежно куда-то исчезающий.

...-Как тебе фильм? – спросила она меня, идя рядом и повернув голову ко мне, когда мы выходили из кинотеатра.

Она посмотрела мне в глаза, как будто желая увидеть в них – похож я на героя фильма или нет. Сюжет был так себе, но не без претензий на оригинальность и любимый женщинами во все времена – "А с кем же он остался?". Один ловкий плейбой лет так сорока пяти-пятидесяти ухлестывал сразу за тремя женщинами возрастом, намного моложе себя; каждая при этом знала про двух других, и каждая думала, что любит он только ее одну, и что с ней он искреннее и честнее, чем с двумя остальными. У каждой были свои достоинства, одна лучше другой. Бедолага метался именно поэтому, но выбор сделал как в известном анекдоте – выбрал ту, у которой была самая большая грудь. Короче, сюжет был прост, фильм вытянул только за счет игры актеров и только поэтому получился интересным, с красивой концовкой, которая, как мне показалось, и понравилась Ольге.

–Д-а-а-а, очень поучительный фильм, особенно финал, и особенно финальная фраза главного героя: "О, дорогая! Я очень и очень тебя люблю. И ты единственная моя радость в жизни!". "Ну и хитер же был этот главный герой".

Я увидел, как довольно моргнула Ольга, что означало ее согласие – и с ним и со мной, и понял, что угадал с ответом. Только не понял, чем именно ей этот финал понравился – то ли тем, что герой сделал-таки выбор, то ли тем, на каких достоинствах выбранной подружки он остановился...

Наши отношения с Ольгой становились все больше похожими на отношения зависимости, зависимости друг от друга, но моей зависимости перед ней было во много раз больше, чем её передо мной. Моей – от получаемого от неё удовольствия.

–Моя зависимость это что? Удовольствие ради удовольствия? – спрашивал я у Галины.

–Твоя зависимость это нереализованная возможность.

–А я уже это знаю?

–Думаю, да, – даже не пыталась щадить меня Галина. – И потому удовольствие любой ценой. Чтобы заглушить тщетность усилий.

Я доверял мнению Галины, и поэтому был согласен с ней, ведь она психолог. И даже предложил ей тему для диссертации: "Поведенческие реакции мужчин, у которых молодые жены".