Текст книги "По следу вервольфа"

Автор книги: Станислав Филатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

***

Андрей вел машину с профессиональным милицейским шиком по осевой линии разделяющей транспортные потоки. Николай Федорович расслабившись смотрел в боковой стекло целиком положась на мастерство водителя, в котором он был уверен как в самом себе. А шофером Андрей был первоклассным, он мастерски вел машину на предельной скорости без излишней суетливости, плавно и уверенно. На место прибыли сравнительно быстро, потратив на дорогу всего пятнадцать минут. У центральных ворот кладбища стояли две машины – милицейская и скорая, да топталось несколько любопытных и вездесущих прохожих. Андрей остановил машину прямо против небольшого домика, в котором, видимо, и располагалась сторожка. На ступеньках у входа стоял сержант в милицейской форме и выполняя приказание не пускал в помещение посторонних. Увидев трехзвездные погоны следователя, он отдал честь и Николай Федорович беспрепятственно прошел в домик. В нем была всего одна комната в которой и находилась вся оперативно-следственная группа. Видимо, они уже закончили осмотр места преступления, поэтому в помещении и собрались все сотрудники. Мошкин поздоровался с присутствующими и огляделся. Все убранство комнаты состояло из стола, двух стульев и кровати, застланной казенным серым одеялом. Стол стоял у большого и единственного окна выходившего на территорию кладбища. За столом, уронив голову на окровавленную книгу, сидел мертвый вахтер. Кровь уже успела застыть и была темно-бордовой, почти черной на фоне белых страниц развернутой книги. Оперативно-следственную бригаду возглавлял хорошо знакомый Мошкину капитан Афанасьев. – Что тут произошло, Петр Иванович? – обратился к нему следователь. – Николай Федорович, подождите одну минуточку я только разрешу медикам забрать труп, а уж потом мы с вами поговорим обо всем более подробно. – Хорошо, работайте, я подожду. В помещении воздух был спертым, насыщенным запахом крови и Николай Федорович не желая вдыхать его, вышел на улицу. Закурив, он подождал пока работники скорой помощи вынесут на носилках труп вахтера и согласованными действиями задвинут его внутрь медицинского РАФика. Швырнув окурок в урну стоящую у самого порога, Мошкин вновь зашел в домик. Члены оперативной группы негромко переговаривались, делились впечатлениями по поводу разыгравшейся здесь трагедии. Афанасьев увидел входящего полковника сразу же шагнул ему навстречу со словами: – А вот теперь можно и рассказать о том, что здесь произошло. – Что за драма тут разыгралась? Только прошу вас оперировать фактами, которые вам удалось установить. – Убит вахтер Митрофанов Егор Алексеевич, который заступил на дежурство вчера в шесть часов вечера. Личность убитого установить оказалось просто – он более пяти лет работает здесь на кладбище. Как определил эксперт-криминалист, убийство совершено в девять или десять часов вечера. Следов борьбы или насилия ни в помещении ни на теле убитого не обнаружено. Видимо убийца был Митрофанову знаком и знаком очень хорошо. – Почему вы сделали такой вывод? – А потому, что его приход не вызвал у вахтера никаких защитных действий. Митрофанов до прихода убийцы читал книгу, а потом они какой-то период времени мирно беседовали. Видимо, преступник в последний момент на секунду отвлек вахтера, а сам нанес ему неожиданный и резкий удар в висок. Сила удара была такой огромной, что не только без труда проломилась височная кость, но и выдавилось из глазницы левое глазное яблоко. Смерть наступила практически мгновенно, тот даже не успел понять что произошло. Но не в этом сольпроисшедшего. Пролом в черепе имеет геометрически правильную квадратную форму, видимо орудием убийства служил обычный слесарный молоток. Преступник убил несчастного одним точным молниеносным ударом, что свидетельствует о том, что убийца хорошо знаком с анатомией человека. – Что вы имеете в виду? – перебил Мошкин капитана. – А то, что удар был сделан очень точно, а учитывая силу и быстроту реакции, можно сказать, что совершен он очень опытной рукой человека имеющего определенный навык. – Вы хотите сказать, что убийца – профессионал? – Да, учитывая все известные нам факты, я берусь со всей ответственностью утверждать это. "А ведь и убийца Афони переломил ему позвонки, подведя опытной рукой узел петли под самое ухо",– мелькнула у Мошкина мысль. От этого сопоставления ему стало душно, мозг Николая Федоровича пронзила догадка, что оба убийства – это дело одних и тех же рук опытного убийцы-профессионала. Афанасьев, увидел как побледнел полковник, понял это по-своему и поспешно продолжал: – Товарищ полковник, давайте выйдем на свежий воздух, а то мне что-то дурно от запаха крови.

***

Предположение Неретина оказалось пророческим – председатель действительно отозвал его из отпуска спустя всего неделю после памятной поездки в Воронеж. За многолетнюю работу в сельском хозяйстве такое случалось не раз. Александр Михайлович понимал, что весна ожидать, когда он отгуляет отпуск, не будет и поэтому отзыв на работу воспринимал должным образом. Как человеку не лишенному тщеславия, ему немного было приятно от осознания своей обзательности при проведении весенне-полевых работ. Он не хотел признаваться себе в этом, но решение председателя невольно демонстрировало колхозникам тот вес, который он – Неретин имел как специалист в реальных делах хозяйства. Омрачало Александра Михайловича только то, что председатель сделал это грубо и беспардонно. Приказ появился неожиданно для всех, а Неретину хотелось чтобы руководитель предварительно с ним посоветовался или хотя бы узнал его мнение. Но председатель колхоза был человеком рациональным, до сентиментальностей не доходил и не делал исключения никому. Работа сразу же захлестнула Неретина и вскоре все обиды и недомолвки остались в стороне. Хозяйство, в котором жил и трудился Александр Михайлович, было далеко ниже среднерайонного уровня. Рабочих в растениеводстве не хватало и чтобы провести весенне-полевые работы в лучшие агротехнические сроки приходилось проявлять примеры находчивости и деловой хватки. Весна выдалась скорой, что всегда создает дополнительные трудности для земледельцев. Полевые работы необходимо было проводить на высоком организационном уровне и в сжатые до предела сроки. Александр Михайлович крутился как белка в колесе, теребя и увлекая за собой всех работниках цеха растениеводства. Обстоятельства заставляли его работать от темна до темна и вскоре в этой производственной круговерти он потерял счет дням. Закончив посев ранних зерновых не успел перевести дух, а теплая погода заставила приступать к посеву кукурузы и проса. Как-то Александр в предобеденное время находился в тракторном отряде, когда учетчик позвал его к телефону. – Кто там звонит? – спросил он у парня, направляясь в конторку, где стоял телефон. – По голосу похоже на вашу жену,– ответил тот и закурив остался на улице. Телефон стоял на большом двухтумбовом столе сплошь заваленном учетными листами на механизированные работы. Осторожно, стараясь не попутать разложенные бумаги, Неретин опустился на стул и взял трубку. – Да, слушаю. – Саша, это ты? – услышал он в трубке взволнованный голос жены. – Светлана, это я, что случилось? – Нам тут пришла телеграмма,– произнесла жена и замялась, отрывисто дыша в трубку. – Говори, я слушаю. Откуда телеграмма? – Из Воронежа от Митрофановых. – По какому случаю? – Я и не знаю, как тебе об этом сказать. – Светлана, не темни – говори так как написано в телеграмме. В трубке послышалось какое-то движение, а потом и голос жены: – Тут написано: приезжайте похороны Егора и подпись Настя. Слова жены больно кольнули его в сердце и он чуть было не выронил трубку из рук. Весть о смерти Егора ошарашила его жестокой реальностью. – Саша, что будем делать? – услышал он в трубке голос жены. Только через минуту придя в себя он смог сказать: – Я на обед приду домой – там и поговорим. Вялой рукой он опустил трубку на рычаг аппарата и невольно закрыл глаза. Трудно было представить, что Егора у которого он с женой были месяц-полтора назад, больше нет. Так и сидел он отрешенный в конторке, пока в нее не вернулся учетчик. Тот прямо с порога спросил: – Ну, что, Александр Михайлович, поговорили с супругой? – Да, спасибо,– рассеянно сказал Неретин и встав со стула вышел на улицу. Выкурив сигарету, он немного успокоился, но смерть друга подсознательно принять никак не мог. Не торопясь Неретин уселся в свой служебный "газик" и отрешенный просидел в нем несколько минут, а потом, словно опомнившись, завел двигатель и направил машину к своему дому. Он на несколько минут опередил жену. Светлана, показав свойственную ей пунктуальность, появилась дома ровно в двенадцать часов. Сняв курточку, она прошла в комнату Александра и подсев к лежащему на диване мужу, спросила: – Что будем делать? Он, не глядя на нее, сказал: – А что мы можем сделать – ему уже не поможешь? – Да нет, я спрашиваю о другом – поедем ли мы на похороны? – Я поехать не могу – у меня впереди целый ряд работ, который нельзя отложить, а тем более оставить, даже на один день. Может ты без меня одна смотаешься, у тебя на работе проблем нет? – Нет, Саша, я без тебя не поеду. – Ладно, тогда дай Насте телеграмму с соболезнованиями по поводу смерти мужа и телеграфом вышли две тысячи рублей. На могилу к Егору поедем позже, когда я смогу хоть немного освободится на работе. – Хорошо, я так и сделаю,– согласилась Светлана и встала с дивана.

***

Короткая летняя ночь была уже почти на исходе. Наблюдение вели поочередно – сменяя друг друга через каждый час. Собственно, смены как таковой не было. Просто лежа рядом один вел наблюдение, а второй тем временем дремал. Ивовые ветви на которых лежали диверсанты не уберегли их от сырости и под утро оба окончательно промокли лежа на клеклой почве. На рассвете, сладко спавшего Архипова, разбудил напарник, сильно толкнув его локтем в подреберье. По тому, как бесцеремонно Афанасий растолкал его, Сергей понял, что случилось что-то из ряда вон выходящее. Нащупав рукой автомат, Архипов приблизил свое лицо к лицу напарника и спросил одними губами: – Что случилось? – Слушай,– также тихо произнес Афанасий. Дослав патрон в патронник, он прислушался. Стояла абсолютная тишина и лишь на реке изредка плескалась рыба. – Что? – переспросил он Афанасия. – Слышишь всплески, кажется кто-то плывет на лодке. Прислушавшись Архипов понял, что напарник был прав. Это была не игра рыб, как показалось вначале, а действительно, осторожные всплески весел. Выждав еще минуту, он уже явственно различал ритмичные, синхронные поскрипывания уключин. Кто-то уверенной и опытной рукой вел лодку в бухту. Плотный густой туман не давал возможности видеть саму лодку и только доносившиеся звуки говорили о ее приближении. Наконец она причалила и до Архипова с Афанасьевым донесся стук брошенных на дно лодки весел. Кто-то спрыгнул в воду и, громыхая цепью, потащил лодку к берегу. Вслед за этим послышался хриплый голос: – Алексей, ты оставайся здесь и карауль лодку, а мы с Егором пойдем в деревню. – Почему это я должен здесь караулить лодку неизвестно от кого. Пойдемте все вместе, не хочу я тут один сидеть пока вы там самогон жрать будете. – Нет, Алексей, лодку бросить нельзя – так командир приказал. – Да какой хрен на нашу лодку позарится, вон их здесь сколько стоит – кому они нужны. – Нет, Алексей, ты уж здесь побудь, а самогончика мы тебе принесем – это я тебе обещаю. Последний довод хриплого, по-видимому, успокоил Алексея и он перестал канючить о том, чтобы его взяли с собой в деревню. По разговору в бухте, Архипов понял, что переправившихся через реку трое и по упоминанию о командире – наверняка партизаны. – Ну, мы пошли,– бросил на прощание хозяин хриплого голоса и две тени проворно зашагали по тропинке. План действий молниеносно созрел в голове Сергея. – Как только я окажусь в воде, дай сигнал второму посту взять этих двоих на окраине деревни. Сказав это, Архипов оставил автомат и пятясь назад стал осторожно сползать в реку. Гибкие и сочные ветви ивы позволяли все это проделать без единого звука. Вода была обжигающе холодной, она взбодрила Архипов и разбудила в нем инстинкт охотника. В двух метрах от берега ноги потеряли дно и Сергей бесшумно, вплавь, стал огибать нависшие низко над водой ветви ивняка. Густой туман служил ему хорошим прикрытием в этой охоте на человека. Когда Архипов стал различать смутные очертания стоящих в бухте лодок в кустах раздался неожиданный крик совы. Это Афанасий предупреждал посты о приближении двух неизвестных. Человек, сидящий на одной из лодок, зашевелился и встал направив короткоствольный карабин на кусты прибрежного ивняка, откуда раздавался крик совы. Сергей не приближаясь стал заплывать так, чтобы подобраться к вооруженному партизану в лодке со спины. Сова прокричав пять раз так же внезапно смолкла восстановив царившую до этого стылую тишину. Человек в лодке еще с минуту стоял в полный рост не сводя взгляда с густых зарослей ивняка. Потом, зябко поежившись, опустился на лавку расположенную в корме лодки, а карабин положил себе на колени. Партизан сидел спиною к реке – это существенно облегчало задачу Архипова. Он изредка посматривал на кусты, где только что раздавался крик совы. Архипов сдерживая дыхание, как коварный аллигатор, подплывал к своей жертве. В двух метрах от лодки он ногами коснулся дна и осторожно ступая стал подкрадываться к ничего не подозревающему парню. Архипов уже было взялся рукой за штык-нож, висевший у него на поясе, но потом подумав решил действовать по-другому. Партизан тем временем полез правой рукой в карман, видимо, надумал закурить. Теперь он держал лежавший у него на коленях карабин только одной левой рукой. – Пора,– одними губами скомандовал сам себе Архипов.

***

Ему и самому не очень-то хотелось находится в помещении, где смерть осязаемо витала в воздухе. На улице любопытствующих уже не было. Николай Федорович и капитан Афанасьев отошли в сторонку и молча закурили. Яркое солнце уже поднялось над многоэтажными домами микрорайона, обещая людям теплый безоблачный день. Чувствуя что молчание неоправданно затянулось, Мошкин, повернувшись лицом к Петру Ивановичу, сказал: – Что вам удалось установить еще? Афанасьев стряхнул пепел с конца сигареты себе под ноги, на мгновение задумался и сказал: – А знаете, в пользу того, что убийца профессионал можно привести еще один довод. – Интересно, какой же? – Мы не обнаружили никаких следов убийцы, он нам их просто не оставил. – Как вас понимать? – Преступник старался ничего не трогать руками. – Но за дверную ручку он наверняка вынужден был браться? – Да и сделал это как минимум дважды: когда входил в сторожку и когда покидал ее. Так вот, Николай Федорович, на дверных ручках вообще не оказалось никаких отпечатков пальцев, даже убитого вахтера. – Вы хотите сказать... – Да-да, он тщательно протер их, видимо, носовым платком. Не удивляйтесь, так хладнокровно и предусмотрительно мог работать только профессионал. – А кто обнаружил, что вахтер мертв? – Одна работница бухгалтерии, некая Свиридова, пришла сегодня на работу пораньше, чтобы подобрать накопившиеся дела. Проходя мимо вахтера, она была удивлена, что сторожа нет на месте. Будучи от природы девушкой любопытной, она заглянула в окно и увидела Митрофанова неестественно навалившегося на стол. Она постучала в окно, но вахтер на это никак не отреагировал, не подавал даже признаков жизни и девушка поняла что он мертв. Тогда она быстренько побежала в контору и уже оттуда позвонила в милицию. – А не могло случиться так, что эта Свиридова заглянула в сторожку и когда увидела убитого, прежде чем ретироваться, вытерла дверные ручки, а потом уже побежала звонить? – Что вы, Николай Федорович, эта девушка так напугана, что даже заикается и уж поверьте, она не могла думать о дверных ручках. Нет, она туда не заходила. Уничтожил отпечатки пальцев на дверных ручках только убийца, по всему видно, что он хладнокровен и расчетлив. Тут и мне и вам ясно, что убить человека ему не труднее, чем прихлопнуть муху. – Да, Петр Иванович, серьезные ты мне тут привел доводы. Не скрою, они как нельзя точно совпадают и дополняют те, которые есть у меня на убийцу Афанасия Смирнова. Я не исключаю, что оба убийства совершены одним и тем же лицом, но чтобы точно подобное утверждать, мне нужно кое-что проверить. Отпустив Афанасьева, Николай Федорович сразу же направился в вагончик "антоновцев". Ему следовало по "горячим следам" установить, где был каждый из них прошедшей ночью. Вся четверка находилась в вагончике, горячо обсуждая случившееся убийство. Мошкин опросил каждого из них в отдельности и все они назвали свидетелей, которые могли подтвердить их алиби. Остаток дня Николай Федорович перепроверял показания "антоновцев". Сам бригадир с вечера был очень пьян и добравшись домой, немного побуянил, после чего завалился спать прямо посреди комнаты. Это рассказала жена Антонова и подтвердили две соседки, которые заходили к ней поздно вечером и видели валявшегося на полу хозяина. Данков Александр Григорьевич явился домой в небольшом подпитии и уже дома дошел до кондиции, отмечая приезд тещи и тестя. Дети, жена, тесть и теща подтвердили, что Данков с шести часов вечера и до семи часов утра не покидал свою квартиру ни на минуту – он просто не смог бы этого сделать. У Шмакова и Порфирьева тоже оказались подтвержденные свидетелями алиби. Итак, доказанная непричастность к убийству вахтера четверых друзей арестованного Щеглова, ставила перед Мошкиным вопрос ребром так кто же убил Митрофанова и за что? По пути в управление Мошкин несколько раз спрашивал себя об этом и не находил ответа. Хотя за что его убили можно было догадаться. По-видимому Митрофанов знал или догадывался кто убил и спрятал Афоню, а возможно даже сам был соучастником этого преступления. Вот убийца и заставил его замолчать навеки, чтобы тот не "раскололся". Николай Федорович решил завтрашний день посвятить выяснению круга знакомых убитого вахтера. Нужно было обязательно поговорить с близкими родственниками убитого, возможно, они дадут пищу для размышлений. Преступник остается на воле, он опасен, непредсказуем, безжалостен и опытен. А он, следователь Мошкин, пока ничего не может ему противопоставить. Машина подъехала к парадному подъезду управления и Николай Федорович, не сказав не слова водителю, вышел из нее. По поведению полковника, Андрей видел, что у шефа что-то не вязалось в расследовании убийств в Северном микрорайоне. Мошкин тем временем медленно поднимался по лестнице и по его опущенным плечам чувствовалось какой груз ответственности нес этот усталый человек.

***

После трудового дня настроение было, выражаясь языком Райкина, мерзопакостным и только надежда встретиться вечером со своей пациенткой мерцала как свет в конце туннеля. Девушка бросилась ему в глаза еще когда сидела у кабинета врача дожидаясь своей очереди на прием. Степан Михайлович Ольховский работал зубным техником в стоматологической поликлинике Советского района около двадцати лет и как специалист высоко котировался. Он действительно был мастером своего дела и мог изготовить зубные протезы так, что пациенту они казались удобнее собственных зубов. Работал он все эти годы под началом не менее талантливого врача Сурова Вениамина Павлович. Их дуэт оказался плодотворным и большинство заслуженных людей Воронежа предпочитали лечить зубы только у них. С ростом популярности увеличивалось и количество состоятельных клиентов, что позволяло им вести абсолютно безбедную жизнь. Оба не отказывали себе ни в чем, но в отличие от Сурова, Ольховский имел одну, очень тщательно скрываемую от окружающих, слабость – он был жуткий бабник. Эта любовь к женщинам зачастую носила неприкрытый маниакальный характер. Он просто "коллекционировал" женщин, склоняя их к этому во время приема и протезирования зубов. Когда Степан видел аккуратный женский ротик с толстыми алыми как вишни губками, он, в своем воображении, живо представлял его совершенно в ином качестве. С этого момента он делал все возможное, но добивался близости с облюбованной женщиной и утолял свою похоть таким необычным способом. С некоторыми все получалось само собой, а некоторых представительниц прекрасного пола приходилось одаривать деньгами прежде чем они соглашались на необычную процедуру. Ольховский никогда не жалел денег на это, мудро считая, что за удовольствия нужно щедро платить. Все любовницы, которые так или иначе попадали в сети Ольховского отрабатывались им по хорошо наезженной схеме. Договорившись, а вернее настояв на встрече, он вел избранницу в ресторан "Славянский" – самый дорогой и престижный в городе, после чего вез ее к себе на квартиру. Этот маршрут им был разработан до мелочей. Степан даже говорил всем женщинам почти одни и те же слова, которые за долгую "практику" заучил наизусть. Ольховский был холост, а по этой причине абсолютно свободен в своих действиях. В ресторане он бывал практически каждый вечер и поэтому его здесь хорошо знали и всегда приветливо встречали. Степан Михайлович слыл щедрым клиентом, для которого переплата сотни-другой рублей была вполне обычным, ничего не значащим, фактом. Поначалу каждый из официантов работающих в зале ресторана старался заполучить именно его не без умысла рассчитывая на столь обильные чаевые. Но потом все образовалось как-то само собой. Ольховский облюбовал себе столик, за ним его постоянно обслуживал официант, которого все запросто звали Санькой. Степану официант приглянулся своей обходительностью и быстротой обслуживания, да и его открытое лицо располагало к себе. Постепенно они как-то сами собой сблизились, здесь не последнюю роль сыграли щедрые чаевые и отношения между ними стали доверительными. Сашка Губанов деньги любил, но в отличие от других, старался даром полученные сторублевки добросовестно отработать. Когда Степан приходил в ресторан с очередной дамой, он обслуживал их по высшему разряду, всем своим существом подчеркивая значимость личности клиента. Будущая любовница, наблюдая с какой старательностью и вниманием официант обслуживает их столик, проникалась к зубному технику еще большим уважением и трепетом. Ольховскому это было на руку, что и послужило одной из основных причин их сближения. Кроме того, Губанов оказывал Степану услуги и другого рода. Бывали дни, когда Ольховский появлялся в ресторане один и тогда Сашка подсаживал к нему за столик молоденьких девчат. Тому оставалось только "снять" одну из них и увести к себе домой, а проделать все это было не так уж и сложно. Несколько раз Губанову удавалось попьянствовать вместе с Ольховским в обществе хорошеньких студенток из пединститута. Сашка был чуть помоложе Степана и то же не женат, а холостяки, как правило, находят общий язык очень быстро. Губанов иногда обращался к Ольховскому за советами, но чаще, особенно в последнее время, за деньгами. Долги же возвращал с неохотой, практически каждый раз выспрашивая отсрочку платежа. Ольховскому же это порядком поднадоело и он старался ограничиваться только одними советами. Обо всем этом Степан размышлял по пути к городскому Дому офицеров, где он назначил встречу недавней своей пациентке.

***

Выбрав подходящий момент, когда партизан еще раз повернется лицом к кустам ивняка, где только что кричала сова, Архипов решился. Он быстро выпрямившись схватил сидевшего парня за плечи и резким движением опрокинул его в воду. Карабин соскользнул с колен партизана и упал в реку. В воде борьба продолжалась недолго. Архипов удерживал свою жертву всего несколько минут под водой, пока не почувствовал, что противник перестал активно сопротивляться и тело его безжизненно ослабло. Внезапность нападения сыграла далеко не последнюю роль в исходе этого единоборства. Архипов вытащил бездыханное тело на берег и вместе с подбежавшим Афанасием стал приводить партизана в сознание. Вначале, перегнув тело через колено, удалил и воду из легких и только потом стали делать массаж сердца, одновременно вдыхая воздух "изо рта в рот". Буквально в считанные минуты им удалось вернуть жизнь этому совсем юному партизану. Увидев, что пленный жив, Афанасий проворно связал ему руки за спиной не забыв засунуть в рот кляп. В это время от деревни до них донесся крик совы – это был сигнал о том, что там захват произвели успешно. Архипов, смахнув капли воды с лица, приказал: – А ну, Афоня, принеси мне мой автомат и вещмешок. Тот, оставив связанного, проворно шмыгнув в кусты ивняка и буквально через мгновение вернулся держа в руках названные предметы. Сергей закинув вещмешок и автомат за плечо, с силой толкнул носком сапога лежащего ничком на земле партизана. – Вставай, пошли. У нас к тебе разговор имеется. Поставив пленного на ноги, Афанасий криком совы предупредил соседний пост о своем приближении. Когда все собрались, выяснилось, что в руки людей Архипова с оружием в руках попали все три партизана. Но не обошлось и без неприятностей. При захвате двух партизан у деревеньки, один из них оказал яростное, просто фанатичное, сопротивление. Применить огнестрельное оружие ему не дали, а вот выхватив нож он не только ранил одного диверсанта, но поняв что попал в безвыходное положение, нанес себе ужасную рану, пытаясь покончить жизнь самоубийством. Его наскоро перевязали, но увидев его Архипов на лице раненого заметил печать надвигающейся смерти. Тогда он решил не упускать ускользающий вместе с жизнью партизана, шанс узнать все об отряде. Здесь же в кустах Афанасий начал допрос с пристрастием на глазах у двух оставшихся партизан. Раненый был в потрепанном военном обмундировании, но на гимнастерке ясно зеленели петлицы пограничный войск. Архипов понял, что орешек попался крепкий и из него вряд ли удастся что-нибудь выбить. Но Сергею хотелось чтобы оставшиеся двое видели весь ужас человеческих пыток, которые будут применены к их товарищу. Архипов хотел психологически сломить этих двоих, ибо был уверен, что об отряде можно будет узнать только у них. Афанасий проявил большое мастерство изувера и садиста, но с языка пограничника слетали не признания, а проклятия и отборная матерщина. Да же теперь, по прошествии стольких лет, в глазах Архипова стоял образ обезображенного, окровавленного, истерзанного пограничника не потерявшего чувства собственного достоинства, не дрогнувшего перед ужасными пытками. Вспоминая этот эпизод, он всегда в душе завидовал силе духа того безвестного героя, благодаря которым и выстояла эта страна. Так и умер пограничник, не назвав даже своего имени, буквально расчлененный Афанасием заживо, но не сломленный и покоренный. Оставив его труп в придорожных кустах, группа Архипова ушла в лес на встречу с людьми Шееля. Свершившаяся на глазах двух партизан казнь их товарища парализовала их волю. Каждый из них понимал, что нечто подобное ожидает и их в самом ближайшем будущем. Вот и шли они в сопровождении диверсантов, понуро, вобрав головы в плечи, вспоминая теперь уже полностью прожитую жизнь и чувствуя всем своим существом бессилие и обреченность. Архипов наблюдал за пленными, бросая на них исподлобья злой безжалостный взгляд. Их состояние ему нравилось, они "дозревали" от всего увиденного. По внешнему виду пленных было видно то смятение, которое овладело их душами. Интуитивно, Сергей предчувствовал, что "расколется" молоденький Алеша, которого они со Смирновым взяли на реке. Значит следующим пойдет под нож Афанасия бородатый. "Посмотрим как он будет держаться?" подумал Архипов и предрешив судьбу пленных перестал на них смотреть.

***

Совещание было в самом разгаре и Николай Федорович, стараясь не привлекать к себе внимание, не стал проходить вглубь кабинета, а опустился на ближайший свободный стул. Генерал распекал соответствующие службы за увеличившееся количество нераскрытых дел, за участившиеся случаи угона автотранспорта. При это Иван Васильевич делал упор на то, что такое положение способствует увеличению преступности в городе и области. Каждый начальник упомянутых отделов вставал и докладывал о мероприятиях, которыми предполагалось в корне менять сложившуюся ситуацию в сторону улучшения. Обстоятельные, хорошо аргументированные, заученные доклады начальников постепенно уняли нервозность Говорова и заключительная часть совещания прошла в абсолютно деловом русле. Сделав общие поправки и внеся некоторые коррективы, Иван Васильевич отпустил всех присутствующих. Глянув на сидевшего Мошкина, сказал: – А вы, Николай Федорович, останьтесь, мне необходимо поговорить с вами. – Хорошо, Иван Васильевич,– согласился полковник и встав пересел на другой стул стоявший ближе к столу Говорова. Генерал собрал разложенные перед ним на столе бумаги в отдельную папку, после чего убрал ее в ящик стола. Когда дверь кабинета за последним выходившим офицером закрылась, он поднял усталые глаза на Мошкина. – Чего там еще стряслось на этом кладбище? – Вновь совершено убийство, по своей жестокости и изощренности не уступающее первому. Николай Федорович пересказал все известные обстоятельства убийства вахтера. Иван Васильевич внимательно его выслушал и посоветовал: – Необходимо проверить, а не причастны ли к убийству Митрофанова четверо друзей арестованного нами Щеглова? – У меня то же были сомнения на этот счет, но после тщательной проверки, установлено, что у каждого их них есть стопроцентное алиби. Ошибка исключена – я проверял все сам лично. Последние слова взволновали Говорова, он встал из-за стола и стал прохаживаться по кабинету в раздумье потирая поясницу. Молчание продолжалось не более минуты и первым его прервал генерал: – Что же получается, все обвинения выдвинутые против Щеглова могут оказаться несостоятельными? – Да, если оба убийства дело рук одного человека, а об этом говорит большинство фактов, то Щеглов невиновен. – В трудное положение мы попали, но не будем ударяться в панику раньше времени. Прямых доказательств того, что эти убийства совершены одним человеком пока нет. Поэтому работу со Щегловым и его компанией необходимо продолжать. Убийством вахтера предстоит заниматься вам. – Я это понял сразу же после звонка дежурного по городу. – Вот и хорошо. Что за личность, этот вахтер? – Сегодня я ничего не узнал так как занимался друзьями Щеглова, но завтра обязательно постараюсь расспросить родственников и близких ему людей. – Это необходимо сделать, вдруг появится что-нибудь существенное. Да, чуть было не забыл. Ко мне приходил капитан Скребнев, говорил что ты посылаешь его в командировку. – Действительно ему необходимо побывать и в Пензе и в Москве. – Он мне все пояснил и я подписал командировку. Надеюсь, что сейчас он уже в пути. Возможно из командировки он явится не с пустыми руками. То, что удалось установить личность бомжа обнадеживает. Теперь необходимо восстановить по дням, где бывал Афоня, чем занимался в свободное время, куда ходил в магазин и т.д. Возможно это как-то прольет свет на того, кто убило его. Не верю я в то, что преступление, тем более убийство можно совершить так, чтобы не осталось никаких улик. Просто мы проходим мимо них, у нас не хватает фантазии, а может быть внимательности, чтобы ухватившись за них выйти на убийцу. Так что придется нам пересмотреть все свои версии и перестать мыслить стереотипами. Что ты мне на это скажешь, Николай Федорович. – Если честно признаться, мне просто не понятны мотивы обоих убийств, хотя совершены они не случайно. Совершенно очевидно, что к каждому из них убийца готовился основательно – особенно к первому. Убийство Митрофанова подготовлено не так тщательно, хотя он и продумал все до мелочей, но спрятать труп не смог. Преступник, а это видно по всему, нам встретился опытный и коварный, но логика поступков мне непонятна. – Не расстраивайся, как и всякий убийца, он действует чересчур рационально. Мне кажется его страх, а коли так, в такой ситуации, он всего-то предусмотреть не сможет.