Текст книги "Танцующая королева (СИ)"

Автор книги: Станислав Бадягин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Бадягин Станислав Евграфович
Танцующая королева

Все в этом мире возвращается на круги своя. Возникло новое патриотическое кино, заступают на пост министры культуры, чрезвычайно похожие на своих предшественников если не характером, то кругозором и восприятием – наверняка. Вряд ли большинство фильмов останется в памяти людей уже лет через пять, если не будет периодической подпитки. Но иногда случается так, что даже идеологически выдержанный фильм вдруг оказывается некой частичкой души поколения. А иногда и не одного. Тем, кто сейчас шагает по жизни где-то до или после пятидесятилетней отметки, наверняка знаком фильм «Москва-Кассиопея». Да, конечно, я не забыл, там еще и вторая часть есть: «Отроки во Вселенной», просто теперь у меня два файла в папке с названием «Москва-Кассиопея». Так удобней.

Я не уверен, что успех фильму обеспечило поголовное увлечение космонавтикой: период энтузиазма к тому времени уже прошел и полеты на орбиту стали обыденностью. Скорее, мальчишки и девчонки, отправившиеся в межзвездные дали, фигурально выражаясь давали возможность юным зрителям примерить скафандр на себя. В 1973-м году появилось много хороших серьезных фильмов, но их никак не назвать детскими. В них было много героики и суровой правды. А для того, чтобы жизнь стала чуточку светлей, обязательно нужна сказка. И пусть для подростков, в возрасте до ста включительно, сказка зовется фантастикой, все равно – сказка о прекрасном будущем. Каждый, кто смотрел "Москва-Кассиопея", сидел в кресле звездолета "Заря".

В фильме есть ляпы, не без этого. Увы, но каким бы качественным ни было художественное кино, всегда кто-то совершит ошибку. Бывает, что ее делают преднамеренно, чтобы сохранить динамику или добавить зрелищности. А уж в фантастической картине этих самых ляпов избежать просто невозможно. И преднамеренных, и случайных. Не стоит придираться к сказке, тогда в ней невозможно раствориться.

Простите великодушно, что я безнадежно затянул предисловие – до сих пор не гаснут те искорки восторга, что остались со времен первого просмотра. Так вот, сценаристы пользуются источниками, на которые потом ссылаются герои фильма. "И тогда командор приказал по системе дальней связи немедленно всем рабочим роботам снять их наушники. И те, выполнив команду, сняли наушники. И, перестав слышать приказы, выбыли из этой страшной игры. – Ага! – вскричал Командор, – теперь примемся за главных! – и велел..." Помните? Это из повести "Танцующая королева" Бадягина.

На сайтах, посвященных фильму, категорически утверждается, кто повесть эта – вымышленная. Но реальность, хоть и спустя весьма длительный период, опровергла данные утверждения. Знакомьтесь: Станислав Евграфович Бадягин. К сожалению, это все, что мне удалось о нем выяснить. Информация о писателе канула в Лету, как это часто случается. Судьба круто обходится с теми, кому не повезло, но всегда оставляет след. И невозможно предсказать, что она приготовила на сегодня. Так случилось, что судьба привела меня на чердак старого подмосковного дома, где я обнаружил странную сильно потрепанную книгу. Даже две книги. Обе библиотечные, и обе без окончания. Первая – "Истребитель 2Z" Сергея Беляева и "Танцующая королева" – Станислава Бадягина. Обе книги из библиотеки какого-то "почтового ящика", судя по штампам. Вот только номер тщательно затерт – не разобрать. Не важно, откуда и как, но самое главное, передо мной на столе лежала та самая "Танцующая королева", цитата из которой была использована в фильме.

Время поработало над моими находками сильно. Обложка "Танцующей королевы" рассыпалась в руках. Страницы пришлось бережно собирать в папку, чтобы они не раскрошились. "Истребитель" сохранился намного лучше: он провел свои десятилетия забвения под стопкой газет. Я отложил "2Z" в сторону, ибо в сети эта книга есть, и взялся за "Королеву". Мне потребовалось больше года, чтобы восстановить текст. В процессе работы я столкнулся с необходимостью восстанавливать не только отдельные кусочки предложений, но и абзацы целиком. К сожалению, последних листов не хватало, но я тщу себя надеждой, что недостающая часть рано или поздно найдется.

Так или иначе, представляю на суд читателей фантастику родом из конца шестидесятых. Может быть, она несколько наивна, но не стоит забывать, что в те далекие времена никто не пользовался смартфонами, в большинстве квартир стояли ламповые телевизоры, а один мегабайт компьютерной памяти считался гигантским объемом. А потому на книгу Бадягина, как и на фильм, не стоит поглядывать свысока, лучше почувствовать атмосферу того времени.

...

Вахта на космическом корабле – рутина. Даже когда звездолет идет на предельной скорости, то видят ее только приборы. Любое космическое тело, встреченное в пространстве, – событие. И вахтенный фотографирует астероид со всех возможных ракурсов, включает камеры, чтобы успеть запечатлеть путешественника на кинопленку. И бывает, если позволяют обстоятельства, отправляет зонд, чтобы определить, из чего состоит обломок. Но это в обычном пространстве, а в подпространстве и того хуже. Там астероиды и вовсе не встречаются.

Правда, тут можно поспорить. В здании Главного управления космоплавания есть помещение – Зал памяти. Там по стенам развешаны фотографии кораблей и их экипажей, сгинувших в безднах пространства. Гиперсвязь только раз донесла неразборчивый ряд сигналов с грузовика "Светлый", и на этом все. Остальные канули в вечность, словно камень на дно. Что ж, вполне возможно, что метеориты или что-то еще в подпространстве случаются. А что потом? Кто знает... Трудно представить, как выглядит это невероятное место – подпространственный ход. Только электронно-вычислительная машина способна как-то ориентироваться в маловразумительной математической каше, состоящей из множества параметров и возможных толкований различных измерений. Но если чисто умозрительно прикинуть, то вполне вероятно, что в узенькой червоточине искривленного пространства найдется местечко только для одного объекта в определенный период времени. А генератор и вовсе включается потому, что настоящее для его включения – уже далекое прошлое для Вселенной... И черный тоннель охотится за кораблями, словно хобот гигантского слона шарит по дереву, обрывая листочки. Может быть, это он выбирает корабль, а вовсе не то, о чем думают люди. А то и не важно этому хоботу, металл с органикой или камень остывший. Страшный, гибкий – ищет, мотается по Вселенной. И та в ответ дышит, пульсирует, швыряет иглами звездного света...

– ...срочно... срочно... мостик...

Унылый голос из громкоговорителя дергал за нервы, заставляя сон морщиться. Хобот вдруг свернулся в спираль, сжался в нить и исчез, вместе с темным, усыпанным звездами небосклоном. Вселенная дрогнула.

Филин повернулся на бок и открыл глаза, пытаясь вникнуть в реальность.

– Бортинженер Филиппенко, срочно на мостик, бортинженер...

Филин раздраженно ткнул в кнопку.

– Да слышу уже! Сейчас.

Вахта закончилась всего-то час назад. Какого лешего Командору вдруг понадобилось дергать бортинженера? Если что-то серьезное... Да что там серьезного и быть-то может? Раз вызывают, то ничего эдакого. Иначе и вызвать некого бы было. Да и некому, если прикинуть.

Филин отстегнулся от койки, натянул комбинезон и сунул ноги в ботинки. С едва заметным щелчком включились магниты, но тут же отключились, едва инженер встал: требовались они только когда в корабле наступала невесомость.

В коридоре в такой час пусто. Но в этом-то как раз ничего удивительного. Как-никак по корабельному времени – раннее утро. Филин позавидовал тем, кто сейчас спит. Утренний сон – самый сладкий. Даже хлопотливые роботы утихомирились, а ведь им-то с чего, казалось бы?

Томилин внимательно посмотрел на бортинженера, потом перевел взгляд на корабельный хронометр. По челу Командора прошла тень грядущей бури.

– Товарищ Филлипенко, вы откуда шли?

– Из каюты, – пожал плечами Филин. – Просто пока собрался...

– Здесь космос! – отчеканил капитан. – И любое промедление может дорого обойтись нам, ясно?

– Да, Константин Егорович. Но я ж только с вахты сменился, – Филин бросил взгляд на хронометр. – Два часа семнадцать минут назад. Что-то случилось?

– Да. Придется сменить стажера на вахте. Раз вы не в состоянии приучить вашего подчиненного к дисциплине, то выполняйте работу за него.

"Ну, малек, держись! – подумал про себя Филин. – Я тебе устрою!"

– Он что-то натворил?

– Он вам сам доложит. Все. Принимайте вахту.

– Есть.

Командор повернулся и вышел. Дверь в коридор бесшумно закрылась. Филин прошел в пост управления. Там уныло пялясь в экран сидел молоденький парнишка-стажер. Он вздрогнул и посмотрел на вошедшего.

– Добрый... ночи.

Казалось, мальчишка чуть не плачет.

– И тебе доброго дня, – буркнул в ответ Филин. – Изволь пояснить, почему меня выдернули из постели?

– Я тут вот слушал и, это...

– Что? Излагай быстрее.

– И заснул, в общем.

– Да, юнга. Лучше ты ничего не мог придумать. Все, иди досыпать, Валера. Приказ командира. А завтра начнешь день с того, что проверишь фильтры регенератора. И почистишь их. Все органически чистые сокровища сгрузишь в сад и разбросаешь там, только аккуратней.

Худенькие плечи паренька дрогнули. Задачка была похлеще чистки пресловутых авгиевых конюшен. Фильтры обычно меняли, но не чистили. Вполне хватало запасных комплектов, чтобы не возиться с поглотителем, но должен же стажер получить урок? Да и оранжерее совсем не помешают удобрения. Но и тут нет худа без добра: заодно сжует помидорчик-другой, клубничкой полакомится. Как раз пришла ее пора.

– Все понятно?

– Да, Илья Николаевич!

– Филин! Зови меня Филин, а то длинно очень.

– Понял... Филин!

– Вот и отлично. Топай, спи. А в... в десять чтоб был на работе как штык!

– Угу.

Когда за Валеркой закрылась дверь, Филин заставил кофеварку сварить себе кофе, уселся в кресло и проглядел параметры ходового режима, не слишком вникая в происходящее. Если вдруг что-то станет выползать за пределы нормы, машина включит сигнал.

Значит, мальчишка пролетел. Вот везучий-то! На вахте спали все, на то она и подпространственная вахта, но попасться Командору еще никому не удавалось. Того, видать, бессонница мучила, не иначе. А может, решил проверить. Хотя конечно: автоматика автоматикой, а вот выйдет из строя бортовая ЭВМ, и сигнал некому включать будет. Вероятность маленькая, но существует. Но опять же, что тогда произойдет с кораблем – известно только богам подпространства. Может – чух, и пыль, а может, и что похуже.

Мысли плескались лениво, тяжело. Что хуже распыления на атомы, представить не получилось. Отставив чашку с недопитым кофе, Филин подтянул к себе наушники и переключился на вахтенный журнал. Бегущая строка уверяла, что юнга добрался до хранилища музыки и шарил там довольно долго. Открыл хранилище аж до второй половины двадцатого века.

Филин включил последнюю запись, которую слушал Валерка: ничего так, интересно! "Танцующая королева". Хороший пример развлекательных песенок седой старины. Удивительно, что дожила она до сегодняшнего дня, не потерялась. Почему именно эта запись осталась – загадка. Но кто кроме ученых-историков разберет, что во второй половине двадцатого века происходило...

Вахта тянулась невыносимо долго. Вдобавок, часа через полтора нагрянул Командор и сделал вид, что что-то ищет, но понятно – проверял вахту.

– Как тут у вас?

– Все нормально, Константин Егорович. Режим подпространственного хода не нарушается.

– Хорошо. Продолжайте. Возможно, я еще зайду. Куда-то блокнот свой дел.

И впрямь у человека бессонница.

– Есть, командир, – кивнул Филин.

Чтобы скоротать время, бортинженер проверил все узлы пространственного хода. Он запускал "длинные" проверки и внимательно следил за изменяющимися столбиками цифр, тщательно сравнивая их с заводскими параметрами из книги. Хоть какое-то развлечение. Да и не бесполезное. Кое-что явно нуждалось в регулировке.

Да, подпространство оно и есть подпространство. Пустота в пустоте, червоточина, растянутая на бесконечное время каждой из доброго десятка бессмысленных вахт. Нет чтоб так: раз – и уже в порту нужной звездной системы. Любуешься себе чужими созвездиями сквозь купол кафе... Хотя разумом-то, конечно, понимаешь, что без этого кажущегося долгим пути от звезды к звезде пришлось бы двигаться тысячелетиями, но... Видимо, такова человеческая порода: все бы ей получше чего.

Командор так и не пришел. Видимо, сморило-таки, и он не смог выполнить свое обещание. Хотя он и не обещал, вроде. Сказал только – "возможно". Уж что-что, а капитан слово держит. Почетного, хотя и неофициального звания "Командор" удостаиваются далеко не все капитаны межзвездных транспортов. И не просто так, понятно дело, а за целый набор качеств. Ответственность туда точно входила, можно даже не гадать. А строгость?

Инженер тронул клавиши ЭВМ. Машина послушно убрала цифры ходового режима и открыла главный экран. Филин пробежался по пунктам и добрался до корабельного регистра. Там он нашел записи на каждого, кроме... Командора. В его папке был указан личный номер и больше ничего. А раз сам капитан мог вносить правки с помощью своего ключа только в личные дела экипажа, то выходит, что кто-то из вышестоящего начальства поработал с записями. Но по какой причине?

Филин попытался найти косвенную информацию, но все было очень тщательно закрыто. Чтобы скрыть запись своих действий, инженер проверил содержимое памяти и работу блоков машины. После такой процедуры тут сам черт ногу сломит. Может, конечно, и лишняя предосторожность, но что-то подсказывало: не стоит Командору знать, что в его дела совали нос.

И все же, к чему такая секретность? И рейс-то рутинный: перевезти груз в систему Альта и забрать предназначенное для Земли. Древний звездолет "Терехов" только и годился для подобной каботажной работы. На таких перевозках командовать на корабле мог любой капитан-новичок, а тут вдруг Командора поставили. Что-то есть странное во всем происходящем...

– Доброе утро, старик! Не спишь?

Филин, глубоко ушедший в свои мысли, вздрогнул от неожиданности и переключил машину из проверочного режима в рабочий.

– Доброе! – он взглянул на позевывающего пилота. – Да вот, не хотелось время терять. Немножко поработал.

Тот хлопнул бортинженера по плечу.

– Вылезай давай. Уступи местечко нагретое. Буду додремывать за тебя, раз не хочешь.

– Командор уже дал тут одному подремать. Вот и досыпал за него вахту.

– А я и думаю, чего ты за юнгу отбываешь? Пожалел мальчонку, что ли?

– Пожалел, угу. Пойдет сегодня фильтры чистить.

– Ох ты! Жесток, барин!

– А пусть знает, как старших подводить.

– И то верно. В общем, все, иди отдыхать. Буду тут отпаиваться кофеечком.

– Удачи!

Пилот махнул рукой и ввел свой код, принимая вахту.

В коридоре уже вовсю бушевал "рассвет". Лампы разгорелись ярче и добавили в свой спектр голубизны. Филин поморщился: глаза резало. То ли бессонная ночь сказалась, то ли экран, а может, и то, и другое...

– Спать немедленно! – тихо пробурчал себе под нос инженер и вошел в каюту.

На миг показалось, что в темноте висит какое-то зеленое облако, но оно тут же задрожало и расплылось.

– Спать, спать, спать...

Привычным движением Филин установил ботинки в зарядные "следы" у кровати, уложил комбинезон в нишу и пристегнулся одеялом. Сон словно дожидался этой минуты. Он набросился на человека и утянул его в свои загадочные глубины.

Просыпаться от холода неприятно. Еще хуже, когда в добавок к замерзшему носу сон прерывает громкий стук. Третьим неприятным моментом подобного пробуждения становится осознание, что на борту ЧП.

Филин моментально отстегнулся, быстро натянул холодный комбинезон и сунул ноги в ботинки. Затем открыл дверь. Внутрь ворвался морозный воздух и Валерка с ведром в руках. От ведра в воздухе каюты плыли ароматы субстанции, предназначавшейся для оранжереи. Быстро сообразив, откуда вонь, Филин распахнул дверь и, коротко размахнувшись, вышвырнул пахучую посудину в коридор. Затем повернулся к стажеру. Того трясло то ли от страха, то ли от холода.

– Что там случилось?

– Не знаю, И... и.. лья Ни... ни... николаевич! – срывающимся дрожащим голосом отозвался парнишка.

– Филин! – рявкнул инженер. – Просто Филин. Что ты видел?

– Не знаю, Филин!

– Проклятье! Навыпускают черт знает кого!

Он дернул ручку двери и выбежал в коридор. Там царил лютый мороз, а под ногами лежал снег. Насколько можно было заметить, снег сыпался сверху, сквозь трещины в корпусе "Терехова". Сквозь щели же лился сероватый, но достаточно яркий свет. Только сейчас инженер сообразил, что точно такой же свет проникал через иллюминатор каюты. А вот это уже совсем ни в какие ворота. Такого света в космосе не бывает. Да и воздух бы улетучился через щели. А если звездолет рухнул на планету, то трудно было бы не заметить. Мистика. Не на тот же свет их сразу отправило, в самом деле. А если и так, то корабль-то как там очутился? Души звездолетов тоже на небо отправляются?

Филин потряс головой, стараясь разогнать дурацкие мысли, и глянул в сторону рубки. Дверь была закрыта. Мало того, проем перекрывал робот. Его могучие стальные руки были раскинуты в стороны, а ноги широко расставлены. Казалось, он защищал проход от некой опасности. Только как сюда попал грузчик, обитатель трюма?

– Эй ты, уступи дорогу!

Робот не шелохнулся. Из двери высунулся Валерка. Он успел отстегнуть одеяло от койки и завернуться в него, а потому смахивал теперь на какого-то поджарого снеговика.

– Чего тут?

– Не знаю. Вон тот жестяной болван рубку закрывает своим телом зачем-то.

– А, понятно! – радостно кивнул мальчишка, словно вспомнил когда-то выученное, но основательно забытое домашнее задание. – Там, по его мнению, опасность, вот он нас и защищает.

Филин похлопывал себя ладонями по плечам, стараясь согреться, и он решил отложить исследование рубки на потом. Все же там нет никого, иначе бы робот тут не стоял, а занимался бы спасательными работами. Значит, времени достаточно и сперва надо одеться. А для этого надо добраться до реакторного отсека: там есть скафандры, а в скафандрах – автономное отопление. И еще еда там есть. Пусть не самая вкусная, но сейчас и такой завтрак в радость.

– Бежим в реакторную, пока не замерзли!

В корабельных ботинках бежать по снегу было, мягко говоря, неудобно. Подошвы обуви рассчитывались на шершавую поверхность, а не на лед. Постоянно спотыкаясь и падая, космонавты забежали в кессон. Дверь оказалось открытой, внутри тоже намело. На полу валялась покореженная присыпанная снегом толстенная бронедверь реакторного отсека с окном-щелочкой. Внутри защищенного помещения тоже белел снег, а от реактора не осталось и следа, словно бы вырвали его вместе куском корпуса. По всему отсеку свисали обрывки кабелей. Но сейчас главное, что цел кессон и ниши со спецодеждой не пострадали. Валерка и Филин надели скафандры. Включилось отопление, стало полегче. Коротко прошипело в наушниках – заработали встроенные радиостанции.

Инженер достал запасные аккумуляторы из оставшихся скафандров, разложил по ранцам себе и стажеру, а затем еще раз придирчиво оглядел помещение. Чего-то еще не хватало. А, точно! Помимо генератора, отсутствовали два робота-ядерщика. Им строжайше запрещалось покидать отсек, чтобы в случае сильного облучения не стать угрозой экипажу. Выходит, с реактором были нелады, а мужественные работяги бросились исправлять ситуацию и до конца оставались на боевом посту, пока реактор не испарился. Нет, не стыкуется, тогда роботы обязаны были включить аварийный сигнал. А он-то он и мертвого из могилы поднимет, не то что дрыхнущего бортинженера, пусть и отстоявшего больше полутора ночных вахт кряду. Но для очистки совести Филин поинтересовался у Валерки:

– Юнга, сирена гудела?

– Не-а! – интенсивно помотал головой парень. – Просто раз – и мороз, а потом пошел снег. Я как раз нес ведро, и вот...

– Странно...

Места, где обычно стояли роботы, уцелели. Сила, что выдернула реактор, сделала это сразу и не затронула ничего вокруг. Даже инструменты в открытом шкафу – Филин сам не закрыл его в последний раз, когда брал прибор для проверки электроники, – остались на своих местах. А уж роботы-то, когда их услуги не требовались, закрепляли сами себя намертво, как полагалось по инструкции. Да и грузчик функционирует, опять же... Филин подошел к настенному дозиметру – стрелка уверенно лежала на нуле.

– Ладно, понятно. Выходит, мы просто очутились черт знает где и черт знает почему. Пошли смотреть, что у нас тут есть, кроме зимы.

Зрелище удручало. Корабль превратился в замороженный кусок металла, годный только в утиль. Все двери, что попадались на пути, были либо открыты, либо выломаны. Все, кроме одной, если не считать рубки, охраняемой трюмным роботом. Закрытой оставалась дверь отсека связи.

На межзвездных транспортах не было связистов как таковых. Дальней радиосвязью умели пользоваться все, а запасных комплектов оборудования хватало, чтобы не заботиться о ремонте. Нет, связисты как таковые до сих пор входят в экипаж звездолетов-разведчиков, но там каналы надо держать, знать, как рассчитывать направления после переходов.

Филин попытался сдвинуть дверь, однако та не поддавалась.

– Валерка, смотайся в реакторную и принеси железяку какую-нибудь. Попробуем дверь взломать.

Стажер сорвался с места и через несколько минут примчался обратно. В руках он держал небольшой ломик.

– Подойдет?

– Ага! Самое то!

Не церемонясь, инженер сбил ломом крышку и дернул рукоятку аварийного отключения блокировки. Явственно щелкнул замок, но дверь так и не шелохнулась. Филин вогнал лом в паз и навалился на него всем весом.

– А ну-ка!..

Дверь тяжело заскрипела, затрещала и поддалась, открыв небольшую щель с ладонь величиной. Инженер отбросил лом и, кивнув Валерке, ухватился за дверь.

– Давай-ка теперь с тобой вдвоем...

Они тянули изо всех сил. Дверь сопротивлялась и скрипела какое-то время, а затем вдруг удивительно легко пошла, исчезнув в пазу. Люди не удержались на ногах и упали в снег.

– Ух!

Внутри отсека царил мрак, пришлось воспользоваться фонариками. Здесь вроде бы все уцелело. Филин пощелкал переключателями устройства связи, но ничего не произошло: в бортовой сети не было энергии. Тогда он открыл шкаф и вытащил один из запасных комплектов. Раньше инженеру не приходилось менять устройства, и потому то, что портативный блок оказался весьма тяжелым, стало неприятным сюрпризом. Тем не менее, Филин осмотрел его со всех сторон: видимых повреждений не обнаружилось.

– Валера, давай-ка отнесем это в каюту. Там хоть светло.

Вдвоем получилось не так уж и тяжко. В каюте они поставил прибор на пол. Филин достал один из аккумуляторов и установил его в специальную нишу. Передатчик ожил, сообщив об этом россыпью зеленых огоньков; затем, мигнув, загорелся экранчик величиной со спичечный коробок. Едва передатчик успел прогреться, как по экрану поползли цифры – номера известных подпространственных каналов.

Система дальней связи – СДС – использовала те же червоточины, что и корабли, только сигнал, в отличие от материального тела, передавался мгновенно. Открытых направлений существовало хоть и очень много, но количество их было конечным.

Поиск шел в течение часа. Когда последние цифры пропали, высветились строки: "Задайте вектор сканирования".

– Ничего себе! – Филин захотел было почесать затылок, но наткнулся на шлем и отдернул руку. – Выходит, тут рядом нет ни одного известного подпространственного туннеля. Бывает такое, малек, а? Ты ж только из училища.

Валерка пожал плечами.

– Только у разведчиков если, а так... Может, не работает?

Они сделали еще рейс в радиорубку и принесли второй запасной комплект, но история повторилась. Филин силился вспомнить хоть что-то из принципов задания поиска, вот только ничего полезного в голову не приходило. В институте давали только общие принципы, не было смысла инженерам досконально изучать системы дальней связи.

Филин вздохнул и спросил Валерку:

– Ты не в курсе, как с вектором быть?

Стажер отрицательно помотал головой и тоже вздохнул:

– У нас всего пару занятий и было. Как с такими штуками обращаться, и все.

– Ну хорошо, – Филин поднялся на ноги. – Пошли мостик посмотрим. Что там истукан этот охраняет такого, что опасно для нас.

– Идем, – охотно согласился Валерка.

Меньше всего ему хотелось оставаться одному в промерзшей каюте. Да и свет, что проникал в иллюминатор, стал заметно тусклее.

Робот все так же стоял закрывая собой проход.

– Эй! – громко окликнул инженер робота, но тот не среагировал.

– К нему надо по этому, ну, по номеру обращаться.

– Ах ты ж черт! – выругался Филин.

Он не работал с грузом, это была обязанность суперкарго, и потому не вникал в тонкости управления трюмными роботами. Он и видел-то их мельком несколько раз.

– А где у них номер?

Валерка подошел поближе и прочитал:

– Е двадцать четыре – двадцать семь.

– Готов к приему команд, – с готовностью прогудел робот, едва услышав номер.

Филин вспомнил, что суперкарго обращался к роботу по имени, но по какому?

– Е-двадцать четыре-двадцать семь, назови свое короткое имя.

После едва заметной паузы робот сообщил:

– Елисей.

Модель явно была не самой совершенной, мозг работал медленно. Но если вдуматься, то грузчику быстро соображать и не требовалось.

– Елисей, отойди в сторону.

– Не могу, хозяин! – словно бы жалобно прогудел робот. – Там опасность первой категории!

Ну, эта песня была уже понятней.

– Елисей, сменить категорию опасности с первой на вторую.

Пауза.

– Категория изменена на вторую.

– Хорошо! Отойди в сторону.

Великан со скипом сдвинулся, освобождая проход. Филин открыл дверь, и они с Валеркой прошли в отсек. Точнее, вышли на заснеженную площадку, усыпанную обломками и обрывками кабелей, и застыли, пораженные зрелищем: вокруг высились горы. Заснеженные пики сверкали, так что пришлось опустить светофильтры шлемов, чтобы не ослепнуть.

– Где мы? – спросил Валерка.

– Не знаю, юнга, где-то, совершенно точно.

Они осторожно сошли с площадки на заснеженные камни, прошли немного вверх по пологому склону и вскарабкались на широкий уступ перед вертикальной стеной. Отсюда звездолет был виден целиком. Длинный изуродованный корпус, намертво вмерзший в лед; раздавленные сферы грузовых отсеков; разрушенный мостик, от которого осталась только площадка... Корабль был безнадежно мертв. И если бы Филин не знал, что звездолет еще несколько часов назад двигался в подпространстве, то решил бы, будто крушение произошло давно. Может, даже десятилетия назад.

Откуда-то налетел ветер, сильный порыв едва не сбросил космонавтов с уступа.

– Пойдем-ка обратно, стажер, пока не сорвались отсюда.

Они снова вошли внутрь. Елисей стоял все так же возле двери, словно часовой. Снег слегка запорошил ему плечи.

– Никто не приходил сюда? – хмыкнув, спросил Филин.

– Приходил, – неожиданно прогудел робот.

Бортинженер недоуменно воззрился на грузчика, а Валерка, почти дошедший до двери каюты, аж споткнулся.

– Кто? – хором спросили космонавты.

– Валтасар и Птолемей.

– Мда... – с ног до головы оглядел робота Филин. – И кто эти... Валтасар и Птолемей?

– Хозяева.

– Люди?

– Хозяева, – упорно повторила машина.

Тупик. Для этого тугодума любой, кто приказывает, – хозяин. Может быть, и другие машины. Например, роботы-ядерщики бродили где-то тут? Хотя им никто имен не давал, вроде. Если только на заводе, но тогда обязательно в паспортах ставится отметка.

К Елисею подошел Валера. Он тоже осмотрел робота, зачем-то стряхнул снег с решетки динамика на груди машины и спросил:

– А когда они приходили?

– Пять тысяч девятьсот пятьдесят два часа, восемнадцать минут и три секунды назад.

– Диагноз ясен, – кивнул Филин. – Пойдем, Валерка. Будем думать, что с этим психом делать.

– Не похож он на сломанного, – помотал головой стажер. – Может, я его проверю?

– А ты разбираешься? – удивленно спросил инженер.

– Да, увлекался в школе. Даже свою модель собрал.

– Тогда попробуй. А я пойду попытаюсь разобраться со связью.

Но когда Филин уже почти дошел до каюты, то передумал. Уже ощутимо темнело, а пища в скафандре подходила к концу. Стоило забрать ее из тех, что остались в кессоне, пока хоть что-то можно различить. Почему-то не хотелось бродить по промерзшему кораблю в темноте, пускай даже и с фонариком. Нет, было не страшно, просто как-то нехорошо. Наверное, от того, что свет фонарей скафандров обычно используют аварийные бригады спасательных кораблей, когда обследуют погибший звездолет. Пусть "Терехов" и древний, но бортинженер успел сродниться со старичком, знал наперечет все его болезни и не мог вот так просто смириться с мыслью, что кораблю уже не суждено взлететь.

Достав два контейнера, Филин отправился в обратный путь. Под ботинками скафандра хрустел снег. Внешние микрофоны доносили вой ветра, что гулял по коридорам разгерметизированного корпуса.

– Мы еще поборемся, – тихо проговорил инженер, забыв про переговорное устройство.

– Что-то случилось? – встревоженно откликнулся стажер.

– Это я так, Валерка, не обращай внимания. Что там с роботом?

– Его мозги в полном порядке. И еще...

Парнишка замолчал.

– И что? – подбодрил Филин.

– И я выяснил, что робота проверяли больше года назад. На Альте.

– Что ж...

И тут смысл сказанного дошел до инженера; он остановился посреди коридора. Роботы проверялись перед каждым полетом. Портовые техники фиксировали место и дату проверки в памяти робота. Метку просто невозможно поменять, если не знать кода. А код никому не сообщается, потому что с его помощью робота можно полностью перенастроить. В неумелых руках такие действия приводят к беде.

– Валер, ты наверняка знаешь, а возможно ли узнать код и изменить метку? – на всякий случай уточнил у парня Филин.

– Нет, – с сожалением в голосе, как показалось инженеру, ответил стажер. – Даже если сам делаешь робота, то к электронному мозгу дается только общий код модели. А остальное хранится на заводе. Такое доверяют только заводским техникам и инженерам.

Филин перешагнул комингс каюты и положил контейнеры на кровать. Через минуту вошел Валерка.

– Ты голодный? – спросил инженер.

– Ага.

– Вот, бери, подсоединяй. Только дай сперва нагреться, а то там все заморожено.

– Понял, – кивнул стажер и поменял контейнеры. Он обернулся, ища место, чтобы положить куда-нибудь пустой, но замер на месте. – Комплект...

– А? – Филин посмотрел в угол, куда задвинул оборудование. Там было пусто. Он включил фонарик, но на полу остался только мокрый прямоугольник.

– Да что ж тут за чертовщина... – инженер развернулся и ринулся к двери. Стажер сперва замешкался, затем подхватил с кровати контейнер и выбежал следом.