Текст книги "Правоверный"

Автор книги: Станислав Олейник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

Из всей компании задержанным милицией оказался только он, Володя Чумаков.

Дальнейшие события развивались по заранее спланированному сценарию, или, как говорят профессионалы, – по заранее выработанной легенде. Конечно же и потасовка была одним из сюжетов этого сценария, но и только. А чтобы все было естественно, Владимира в этот сценарий не посвящали.

Последствия потасовки, для тех времен, были типичны: Владимира исключают из членов ВЛКСМ, а потом из университета, и сразу же за этим, следует призыв в армию.

Для родителей и друзей, он проходил службу в одной из воинских частей ВДВ, дислоцируемой в Подмосковье.

На самом же деле, все эти годы, он был слушателем Восточного факультета Института ПГУ КГБ СССР.

Два года пролетели незаметно. Владимир даже успел побывать один раз в недельном отпуске на родине.

И вот, когда приходит время увольнения из армии, родители получают от него письмо, в котором он сообщает о своем решении посвятить себя службе в Вооруженных Силах СССР, а посему поступает на учебу в школу прапорщиков при Рязанском Высшем военном училище ВДВ. Родители, как они не были огорчены, вынуждены были смириться.

И уже через полгода лейтенант госбезопасности Чумаков Владимир Иванович, получает удостоверение и погоны прапорщика ВДВ. Затем месячный отпуск, который он проводит у родителей, а потом убывает к новому месту службы, в город Ташкент.

В Ташкенте получает направление в учебное подразделение на должность командира учебного взвода. А через полгода он, вместе с этим взводом, убывает а Афганистан.

Задание, которое он получил в Центре, сопряжено было с огромным риском. Он должен был «добровольно» сдаться моджахедам в плен. Этот шаг, помимо всего, был связан и с риском для жизни, – десантников и спецназовцев моджахеды не жаловали… Но особенно тяжело было сознавать, что для своих товарищей он может стать, в лучшем случае, пропавшим без вести, в худшем, – предателем. Но, к счастью для него, все произошло по неписанному сценарию, сценарию, в котором главную роль сыграла судьба случая. В части он был признан тогда без вести пропавшим. А позднее, при непосредственном контакте с моджахедами, положительную роль, конечно же возымело знание им языка, нравов и обычаев простого народа и, конечно же основных положений Корана.

Именно на это и рассчитывал Центр, когда готовил Чумакова, который в последствии проходил по всем внутренним документам, как «Правоверный».

Учитывая, что разведка и контрразведка той или иной страны в поле зрения которой он обязательно попадет, вне всякого сомнения подвергнет его жесточайшей проверке, и поэтому на то время, которое отдавали этой проверке аналитики, работу с ним Центр законсервировал. На связь ему разрешалось выходить только в крайних случаях, варианты которых также были с ним обсуждены.

Прошел год, как на «Правоверного» вышел Центр и установил с ним устойчивую связь.

Конечно же, Центр был озабочен, что разведчик, которого готовили для работы в Центральной Азии или на Ближнем Востоке, «застрял» в «Доме Свободы», но делать было нечего, приходилось ждать.

Филиппа Джексона уже без всякой натяжки можно было считать вполне полноправным сотрудником этого филиала ЦРУ. Хотя он и занимал рядовую должность, со стороны других сотрудников к нему было уважительное отношение. Всем импонировала доступность к нему, готовность всегда оказать помощь, и чаще всего конечно, денежную. Его частые командировки в страны Латинской Америки, реже, Юго-Восточную Азию, из которых он возвращался нередко «ободранным», зависти конечно не вызывали, но уважения, прибавляли. А в целом, работа в «Доме» носила конечно же рутинный характер.

Вот и этот майский день 1987 года, ничем не отличался от предыдущих.

В приемном холле «Дома Свободы» шла компоновка ряда экземпляров предстоящей выставки «Подпольные публикации правды об Афганистане». Ответственность за ее подготовку была возложена на сотрудника советского сектора Филиппа Джексона, т. е., на него.

Практически все уже было готово. Фил обходил стенды и, обнаруживая те или иные недостатки, указывал на них сопровождающим его техническим сотрудникам. Хотя и знал он почти наизусть экспонаты, публикации к ним, но здесь, на выставке, они производили совсем иное впечатление, чем экспонаты там, в папках на столе…

Там, в центре общей экспозиции сразу бросалась в глаза книжная обложка о жизни в СССР. На фоне огромной очереди у магазина пьяные мужики, изможденные женщины и дети. А рядом, такого же сорта пасквили о Кубе и других социалистических странах. Выставленный тут же буклет откровенно пояснял, что эти «подпольные публикации» предназначены для контрабандной переброски в Советский Союз. Пожалуй, лишь одна брошюра имела иную цель. Она была рассчитана на иностранных и, конечно же в первую очередь, советских журналистов.

Особенно болезненно кололо Филиппа наименование этой брошюры: «Советские пленники войны в Афганистане». При виде этой брошюры его, побывавшего на афганской земле охватывала горечь. С ее обложки затравленно смотрели истощенные мальчишки. Рядом с ними стояли сытые вооруженные автоматами моджахеды. Автор брошюры комментирует ее довольно коротко:

«Советские пленники существуют в ужасных условиях, без какой-бы то ни было медицинской помощи. Они страдают от гепатита, малярии и множества других болезней. В лагерях повстанцев под предводительством исламского фундаменталиста Хекматиара советских пленников содержат в круглосуточной тьме внутри подземных нор…»

…На этой выставке были и советские журналисты. Но как бы тщательно он позднее не просматривал советскую печать, ни об этой выставке, ни о советских пленных, публикаций не было.

Советских пленных ему приходилось видеть и здесь, в «Доме». С ними «работали» его коллеги. Как правило они выполняли заказ сотрудников радиостанции «Свобода», и ряда других подобных неправительственных учреждений. Фил был знаком с одним таким сотрудником «Дома» Джеком Боуди, который только за один, 1984 год, по заказу этой радиостанции, аж четыре раза побывал в лагерях моджахедов на территории Афганистана и Пакистана, в которых содержатся советские пленные. Из трехсот пленных советских парней, списки которых тогда представили Боуди и его помощникам, на Запад изъявили согласие выехать только двадцать четыре. Семеро из них, как рассказал позднее сам Боуди, в последний момент передумали, и были моджахедами казнены. Этой казнью, Боуди, который не ожидал подобной реакции со стороны моджахедов, был просто потрясен.

Позднее Филу попал в руки подробный отчет по этой поездке. Там говорилось, что из оставшихся семнадцати вывезенных в США, Канаду и Англию советских пленных, лишь трое заручились помощью советских посольств и вернулись домой, в СССР. О судьбе оставшихся на Западе ребятах, Филипп узнал из скандальной статьи в газете Вашингтон таймс, которая писала, что оставшиеся четырнадцать человек прибыли на военную базу в Канаде в сильном наркотическом опьянении. Их пришлось приводить в себя специальной команде медиков. Боуди после этой публикации ходил выжатый как лимон. Ему долго приходилось доказывать начальству, что не имеет абсолютно никакого отношения к утечке информации газете.

Так шли день за днем. Кажется, ничего не предвещало изменений в той рутинной работе, которой он занимался, как вдруг его вызывают к новому начальнику отдела Маркусу Говарду.

Прошел месяц, как Говард был назначен вместо погибшего в автомобильной катастрофе Стивенса. Автомобиль, которым тот управлял, будучи в сильном опьянении, выехав на встречную полосу, врезался в рефрижератор.

Подняв взгляд на вошедшего Джексона, Говард отбросив в сторону просматриваемые бумаги, поднялся навстречу.

В отличие от Стивенса, который всегда относился к Филиппу с подозрительностью, с Говардом отношения его были, скорее дружеские.

Маркус Говард, бывший «зеленый берет», направленный на кабинетную работу после тяжелого ранения в Никарагуа, зная прошлое Филиппа, проникся к небу с большим уважением. Хороший семьянин, любящий свою жену и маленькую дочку, на все семейные праздники, он всегда приглашал одинокого Джексона.

– Присаживайся, Фил, – пожимая тому руку, кивнул он на одно из кресел.

– Опускаясь в кресло, Фил настороженно посмотрел на Говарда.

– Что-то случилось, Маркус? – не выдержал он, поймав на себе какой-то, как ему показалось, сухой официальный взгляд товарища. – У меня такое предчувствие, что нужно собираться в очередную командировку…. Я прав?

– Ты не ошибся, старина, – Говард откинулся в кресле, и помолчав мгновение, спросил:

– Тебе ничего не говорит имя Джек Коллин?

– Джек Коллин? – Филипп удивленно поднял брови, – конечно говорит. Это мой, так сказать, «крестный отец», а в чем дело, Маркус?

– А все дело в том, что этот твой, крестный отец», забирает тебя к себе, в Пакистан. Вот читай, – протянул он Филиппу документ, – это распоряжение Лэнгли.

– Понятно, – хмыкнул Фил, возвращая распоряжение Маркусу, – надо же, вдруг понадобился…

– Но это еще не все, Филипп. Сначала ты должен посетить Сирию, а если быть точнее, Дамаск. Вот возьми, протянул он Филу папочку с бумагами.

– Ознакомься, и ровно через час, – Говард взглянул на часы, – ты должен быть по указанному там адресу, где получишь все дальнейшие распоряжения…

Был тихий закатный час, один из немногих, выпавших на весь июль пасмурных дней. По пути в аэропорт, Филипп, неожиданно попросил водителя остановить машину на набережной.

Облокотившись на крашенные серой краской поручни, он с интересом наблюдал, как океан накатывает волны на серый песок широкого пляжа.

У самой кромки воды важно прохаживались, откормленные, как домашние утки, чайки.

По эстакаде над Брайтоном, серебристой дугой скользил поезд.

Фил мысленно прощался с Нью-Йорком, Брайтоном…. Когда он их теперь увидит? И увидит ли вообще? Вот мелькнул последний вагон поезда. Розовое небо превращалось в лиловое. Ночь неумолимо наступала на океан, и нависавший над ним, Нью-Йорк….

…Ближний Восток. Формальности в аэропорту Дамаска не вызвали никаких затруднений. Спортивного вида молодой человек, с выразительными голубыми глазами, приветливо улыбаясь, предъявил офицеру-пограничнику свой паспорт. Бросив внимательный взгляд на фото, затем, на оригинал, офицер молча передал его в руки таможенника.

Тщательно проверив багаж, он с интересом покрутил в руках оригинальной конструкции фотоаппарат и, с явным неудовольствием и сожалением, что не к чему придраться, возвращая на место фотоаппарат, бросил на английском дежурную фразу: «Уверен, мистер Джексон, пребывание в Дамаске доставит вам удовольствие».

– Благодарю вас, – вежливо улыбнулся Джексон, пряча в карман пиджака паспорт и, подхватив со стола дорожную сумку, устремился к выходу.

Выбрав свободное такси, на чистом арабском, попросил водителя отвести его в отель.

Спрятав газа от слепящего солнца за солнцезащитными очками, он с интересом наблюдал за мельканием древних и современных зданий, величественных минаретов, воспетого еще в сказках Шахерезады, древнего города.

С Сирией он был знаком только через аналитическую справку. Там говорилось, что эта страна граничит с Турцией, Ираном, Иорданией, Израилем и Ливаном. На западе омывается Средиземном морем. Основное население арабы. На втором месте стоят курды, на третьем армяне, – потомки древних переселенцев и беженцев из Турции. И совсем незначительную часть составляют ассирийцы, туркмены, турки и черкесы.

Столица Сирии Дамаск, – важный транзитный центр. Через него проходит основная масса различных грузов из Ливана в Иорданию и Ирак. В двадцати пяти километрах от Дамаска находится крупнейший аэропорт страны, в котором и сошел с трапа самолета Филипп Джексон…

Мягкий толчок остановившейся машины заставил Фила «вернуться на землю».

– Приехали, – водитель кивнул на красивое восточного стиля здание, – это отель, о котором вы говорили.

Филипп молча протянул ему десять долларов. Из полученного инструктажа он знал сколько стоит проезд на такси от аэропорта до отеля.

Получив у портье ключи от заказанного ему заранее номера, он, отказавшись от услуг коридорного, поднялся на нужный этаж.

В номере неожиданно столкнулся лицом к лицу с высоким, с тяжелым взглядом, лет пятидесяти, мужчиной.

Вот именно здесь пригодились его натренированные воля и самообладание. Филипп на мгновение задержался, затем отступил от двери в сторону, спокойно положил дорожную сумку на журнальный столик, и только потом посмотрел на незнакомца.

– Простите, сэр. Видимо произошла ошибка. Меня не предупредили, что номер уже занят.

– Все правильно, мистер Джексон. Это ваш номер, – растягивая в улыбке рот, усмехнулся незнакомец.

Светлый костюм красиво облегал его спортивную фигуру. Тяжелое лицо боксера никак не гармонировало с его мягкой улыбкой.

– Сантини, – представился мужчина, протягивая руку, – как добрались?

Крепкая, жесткая, как наждачная бумага рука, произвела на Фила впечатление.

– Прекрасно, – улыбнулся он отвечая на рукопожатие, без происшествий, и профессиональным взглядом окинул номер.

Занавеси легкого зеленоватого полотна с воздушным кружевным обрамлением свисали по бокам единственного в номере окна. В углу стояло странное растение с широкими листьями. Мебель массивная, под старину. Встроенный в небольшой буфет советского образца ламповый телевизор «Электрон». Два кресла у журнального столика с телефоном. Небольшой стол покрытый белой скатертью и три, стоящие вокруг него, стула. В центре стола блюдо с фруктами, напитки, баночное пиво, виски и содовая.

Около входа глухо урчал небольшой, явно советского производства, холодильник. Поймав удивленный взгляд Филиппа, Сантини пояснил: «Все, что видите, входит в стоимость номера. Не удивляйтесь, мистер Джексон, вы на гостеприимном Востоке».

– Что будете пить? – спросил он, наблюдая за падающим в изнеможении в кресло Филиппом.

– Пиво, – прохрипел тот, чувствуя как пересохли его губы.

– Подождав, пока Фил утолит жажду, Сантини, поймав его настороженный взгляд, многозначительно прошелся взглядом по номеру:

– О том, что в Дамаск прибывает корреспондент еженедельника «Все про Восток» Филипп Джексон, – негромко произнес он, – нам из посольства сообщили вчера вечером. Попросили забронировать номер в этом отеле и оказать вам содействие в поиске необходимых материалов. В этом вам поможет наша сотрудница, с которой вы вскоре познакомитесь.

– Но вы не сообщили, кого вы представляете, – не выдержал Филипп.

– Разве? – искренне удивился Сантини. Прошу извинить. Я представляю обыкновенное туристическое агентство.

Фил понимающе кивнул.

Сантини снова улыбнулся, и закурив сигарету продолжил:

– Вон там, он кивнул на прикроватную тумбочку, вы найдете туристические проспекты о Дамаске. Я уверен, они вам наверняка пригодятся. Сегодня отдыхайте, а завтра с группой туристов, которые прибыли в Дамаск еще вчера, и проживают в этом же отеле, вы будете любоваться достопримечательностями этой древней столицы, и надеюсь, найдете много интересных материалов для вашего еженедельника.

Сантини, зная, какая роль отведена молодому человеку в предстоящей операции, еще раз окинул того оценивающим взглядом.

Хотя мягкий акцент и выдавал в Джексоне славянина, тот скорее был похож на американца скандинавского происхождения. Держится свободно, уверенно. Да и отзывы в резидентуру о нем пришли только положительные.

– Дай Бог, что все прошло нормально, – вздохнул Сантини, туша сигарету в пепельнице.

Являясь основным разработчиком операции, он решил лично познакомиться с человеком, которому отведена в ней основная роль, хотя и будет тот в ней использован, в «втемную». Почему «втемную»? А потому, чтобы для сирийской контрразведки и ее советских советников, которые наверняка будут наблюдать за ходом операции, все будет происходить естественно. На это все и было рассчитано. То что они у этих парней под «колпаком», сомневаться было бессмысленно, и наивно…

Оставшись один, Фил разобрал дорожную сумку, унес в ванную комнату туалетные принадлежности, и только потом нырнул под душ. Анализируя встречу и разговор с Сантини, он вспомнил, как тот в начале беседы выразительно прошелся взглядом по стенам номера. Фил усмехнулся. О чем о, чем, но об этих азбучных истинах, Сантини мог бы его и не предупреждать. В том что номер оборудован подслушивающей аппаратурой, а возможно и техникой позволяющей вести внутреннее наблюдение, он не сомневался. Поэтому такая «опека» со стороны Сантини, его несколько даже обидела.

Приведя себя в порядок, он опустошил еще одну, взятую из холодильника банку с пивом, окинул себя в зеркале и, вспомнив совет Сантини, приступил к просмотру лежащих на тумбочке туристических проспектов. В Штатах он изучал материалы о Сирии, ее столице, но эти проспекты были намного подробнее тех.

Отложив проспекты в сторону, он откинулся на кровати, и задумался.

Ему дали три дня, чтобы найти и зафиксировать на пленку наиболее вероятные места тайниковых закладок. Но это первый этап работы. Второй этап, изъять из тайника контейнер с информацией. Правда, место закладки, подходы к нему, возможные пути отступления, им изучены пока что только на фотоснимках. Вздохнув, принял решение провести разведку местности уже завтра.

В Сирии, как и многих странах Ближнего Востока и Юго-Западной Азии, был тоталитарный режим. И именно в Сирии, стране явно промосковской, советские советники были практически везде: и в вооруженных силах и, конечно же, в службе безопасности. А потому вряд ли можно было удивляться, что все действия резидентуры ЦРУ в этой стране были, если не скованы, то ощутимо затруднены. Плотное наблюдение за сотрудниками посольства, других американских представительств, не только затрудняло, а порой и полностью исключало проведение и агентурных, и тайниковых операций.

И чтобы как-то выйти из этого затруднительного положения, под прикрытием различного рода неправительственных организаций, газет, журналов, туристических и иных фирм, а порой и «третьих» стран, работали, как кадровые сотрудники, так и агенты ЦРУ.

Бросил взгляд на часы. Было около девятнадцати. Решив немного прогуляться, хотя бы для начала в окрестностях отеля. Не раздумывая, поднялся, окинул взглядом номер, и вышел.

Очутившись под теряющим свою палящую силу вечерним солнцем, почти сразу почувствовал за собой наблюдение. Неожиданностью для него это не было. Он спокойно осмотрелся, и не спеша направился в сторону маленькой, расположенной под легким полотняным навесом, кофейни. Окунувшись в неповторимый аромат кофе, не раздумывая перешагнул порог.

Еще ранее, изучая страны Ближнего Востока, Фил узнал и о том, что одной из достопримечательностей этой части света, является не что иное, как распространенный там довольно экзотический живительный напиток, название которому простое, – кофе…

…Страны Востока можно разделить на кофейные и чайные. Резкой границы между ними провести нельзя. Такие страны, как например, Афганистан, Пакистан, Индия, – решительно предпочитают чай. Тогда, как, например в Сирии, не видят жизни без кофе, – этого бодрящего, горячего, источающие неповторимый аромат, напитка.

И вот теперь, находясь в этой экзотической стране, сидя под легким навесом небольшой кофейни, он, Филипп Джексон, вдыхал тонкий аромат именно этого напитка.

Весь в белом официант, не ожидая заказа принес на подносе совсем крошечную кофейную чашечку, поставил ее на столик перед Филом, и молча удалился.

Три глоточка, и чашечка пуста. Фил удивленно осмотрел ее со всех сторон, пожал плечами и поставил на столик. Официанта, чтобы попросить повторить, как назло нигде не было видно.

За соседним столиком сидели два араба. За столиком слева сидела молодая симпатичная женщина. По ее одежде, поведению, безошибочно можно было определить, что это представительница одной из стран Запада.

Посмотрев сначала в сторону арабов, затем на женщину, он с удивлением заметил, что кофе они пьют совсем не так, как пьет, например он. Они словно и не пьют, а просто притворяются: Поднесут чашечку ко рту, прикоснутся губами, и снова ставят на столик.

Ничего не понимая, он взял свою и с интересом в нее заглянул. Однако кроме темно-коричневого ободка, проглядывающего у самого донышка, ничего не увидел. Прикоснувшись к нему языком, он чуть не задохнулся от обрушившейся на него горечи. Какое-то мгновение, и он почувствовал, что с ним что-то происходит. Ему вдруг стало очень легко, появилась необъяснимая бодрость, свежесть. Теперь ему стало понятно, почему соседи по кофейне подносят ко рту пустые чашечки…

Молодая женщина с интересом наблюдавшая за Филиппом, поймала его встречный взгляд:

– Это чеджасский кофе, – улыбнулась она, – если бы выпили целую чашечку этого кофе, вы бы умерли. Потому и пьют его маленькими порциями. Вам повезло. Вы сами того не сознавая, выпили его именно так, не тронув осадок. А потом сами поняли, что секрет его чудодейственного воздействия, не в жидкости, а в осадке.

– Я раньше вас здесь не видела, продолжала улыбаться она.

– Позвольте, – проигнорировал Фил ее реплику, и, подхватив свою пустую чашечку, перешел за ее столик.

– Так кто же вы, таинственный незнакомец? – она заглянула в лицо Фила.

– Боже мой, – притворно зажмурилась она, рассматривая его лицо, – такие огромные голубые глаза я вижу впервые. – Так кто же вы? – повторила она свой вопрос.

– Журналист, – коротко ответил он. – готовлю материал о достопримечательностях Дамаска. А вы? – в свою очередь спросил он.

– Турист, – снова улыбнулась она.

– Такая красивая женщина, и одна, – покачал Фил головой.

– С подругой. В Дамаск мы прилетели три дня назад. Однако вчера с ней вышли на связь родственники, и сообщили, что серьезно заболела ее мама. И вот, я одна. – Женщина слегка пожала плечами и бросила на Фила смущенный взгляд.

– Когда-то я уже работала в Дамаске, в турагентстве, вот и решила показать город подруге. Но, как вы видите, – увы. – Женщина удрученно приподняла и опустила плечи.

– Может быть я смогу заменить вам подругу? Я не знаю Дамаска, и вы могли бы мне здорово помочь. – Посунулся к столику Фил.

– Даже не знаю, – смутилась незнакомка, и лукаво улыбнувшись, добавила, – я подумаю над вашим предложением.

– Фу ты, дьявол, – чертыхнулся про себя Филипп, вспомнив что Сантини уже обещал ему напарницу. Но тут же себя успокоил, – ничего, время покажет…

– Я надеюсь, у вас есть имя? – снова улыбнулась она, бросая внимательный взгляд на собеседника.

– Филипп… Филипп Джексон, – слегка растерявшись, как из пушки выпалил Фил, и смущенно протянул через столик руку.

– Ну, наконец-то, – засмеялась женщина, – а то я уже подумала, что у вас и имени нет, и ответно коснувшись протянутой руки, коротко произнесла, – Джулия, и тихо добавила:

– Какие у вас голубые глаза, Фил. Вам не говорили об этом женщины?

– Вы первая, Джулия, – смущенно пробормотал Филипп, не отрывая взгляда от выразительного лица женщины.

Эту женщину нельзя было назвать красивой. Она была просто привлекательна. Легкий светлый костюм красиво подчеркивал ее стройную изящную фигуру. Тронутое мягким загаром точеное с греческим профилем лицо, гладко зачесанные и стянутые на затылке темно-русые волосы, и блестящие карие глаза, – делали ее похожей на симпатичную, и уверенную, в себе деловую женщину.

В течение того короткого времени, что он поживал в Штатах, у Филиппа конечно же были женщины. Но все это были «бабочки-однодневки», которые практически сразу забывались. Он никогда не задумывался над серьезностью отношений с той или иной женщиной. Может быть она ему еще не встретилась? Возможно и так. Ему почему-то вспомнился инструктор учебного центра ЦРУ, поляк по национальности. В разговорах о женщинах он всегда ненавязчиво давал понять, что не одобряет мужчин чрезмерно увлекающихся женщинами. Нет, он не был женоненавистником, и тем более, гомосексуалистом. Просто он знал, что работа в разведке и женщины, абсолютно несовместимый тандем. По его мнению, должно быть что-то одно…

– Эй, мистер Мечтатель, где вы? – легкое прикосновении руки Джулии, заставило его вернуться на «землю».

Он виновато улыбнулся и посмотрел на часы. Стрелка стояла на 19.00 местного времени. Он вздохнул, нужно было возвращаться в номер и готовиться к завтрашнему дню.

Словно угадав его настроение, Джулия положила рядом с пустой чашечкой несколько монет, и виновато улыбнувшись, сказала:

– К сожалению, мне пора. За оплату не беспокойтесь, здесь хватит за все, и даже на чай, – кивнула она на оставленные ею монеты, увидев, что Фил полез в свой карман.

– Вас проводить? – смущенно улыбнулся тот, касаясь руки Джулии.

– Нет, нет, – торопливо произнесла та. – Мне нужно срочно решить ряд вопросов, и улыбнувшись, добавила:

– Не обижайтесь. Я пропадаю не надолго. – И помахав рукой, быстрым шагом устремилась к выходу.

Какое-то мгновение он смотрел вслед Джулии, и только потом, тяжело вздохнув, направился следом.

Он медленно шагал вдоль небольшой улочки, идущей вглубь квартала одноэтажных, и реже, двухэтажных домов. По обе стороны улочки гудели торгующие многочисленными товарами, небольшие магазинчики. Тут же, между ними, выдвигаясь столиками на тротуары, под сенью зеленых кипарисов, прятались обязательные для Дамаска кофейни.

– Почти также, как в Пешаваре, правда вместо кофе, там чай, – улыбнулся про себя Фил, бросая в их стороны взгляды.

Багровое солнце медленно опускалось к горизонту. Зная не понаслышке, что в странах Востока ночь наступает сразу с закатом солнца, Фил развернулся, и быстрым шагом направился в сторону отеля. За ним, словно тени, скользнули две одетые в темные одежды фигуры.

Получив из рук приторно улыбающегося портье ключи, он медленно поднялся в номер.

Не нужно быть сотрудником разведки или контрразведки, чтобы понять, что в его отсутствие кто-то копался в его вещах. Его дорожная сумка подверглась осмотру, и довольно таки грубо. Ему явно давали понять, что он находится под «колпаком».

– Ну и хрен с ними, каждый занимается своим делом, – хмыкнул он, бросая взгляд на лежащую на кровати, там, где он ее и оставлял, дорожную сумку. Единственно, что было не так, – был приоткрыт клапан бокового кармана, тогда как он его закрывал полностью.

Приняв душ и сменив одежду, решил спуститься в ресторан чтобы поужинать. В большом зале было много свободных мест. Вкусно пахло острыми соусами, вином, кофе и сигарным дымом.

Под огромными ветвистыми листьями декоративной пальмы виднелся свободный столик. Не успел опуститься на стул, как сразу появился официант, предложивший широкий выбор напитков и закусок.

Выпил маленькую рюмку коньяка и сразу приступил к поглощению мясного блюда, чем-то похожего на известный ему люля-кебаб. Настроение поднялось и он уже совсем другими глазами смотрел на посетителей ресторана. Ему импонировала царящая в ресторане располагающая к отдыху атмосфера. С небольшой эстрады лилась мягкая восточная мелодия.

Примерно через час он подозвал официанта. Расплатившись, он какое-то время продолжал сидеть. Ему не хотелось покидать ресторан с его спокойной умиротворяющей обстановкой, – всем, что иногда так не хватает для обыкновенного отдыха человеку. Однако, дело есть дело. Ему еще раз необходимо было тщательно изучить оставленные для него Сантини, проспекты.

Покидая ресторан он и не думал «проверяться». Было и так ясно, что за ним продолжают «работать» местные спецслужбы.

Поднявшись в номер, он взял проспекты и удобно устроившись в кресле, приступил к их изучению.

– Дамаск, – важный транзитный центр, через который проходит основная масса грузов из Ливана и Иордании, – читал он.

– В столице находятся правительственные учреждения, редакции ведущих газет и журналов. В ней сконцентрированы научные и учебные заведения. Далее шло подробное их перечисление.

Ни одного военно-учебного заведения в проспекте он не обнаружил.

– Понятно, – усмехнулся он, цензура не пропустила.

Он прекрасно помнил их по учебным пособиям, там, в Штатах, помнил и фотоснимки районов города, где размещены эти учебные заведения, и их самих. В принципе, они его и не интересовали. Появись он там, тогда наружное наблюдение вообще не отстанет от него ни на шаг.

– Так, – оживился он, – вот здесь пожалуй стоит все просмотреть поподробнее. Перед ним были красочные снимки музеев.

– Ага, – а вот и национальный, – продолжал читать он. – В нем собраны экспонаты сирийской культуры многих эпох…. Так, а это музей быта и военный музей… Из архитектурных памятников Фила поразила мечеть Омейядов, построенная еще в 705–715 г.г. В ней, как указано в проспекте, одновременно могут молиться шесть тысяч верующих, а по праздникам там собирается около тринадцати тысяч человек. Следующей в проспекте шла вторая по своей значимости, мечеть Сулеймания, или, как еще ее называют, – дервишский монастырь…

Остановившись именно на музеях и старой части города, где всегда бывает много туристов, Фил поднялся с кресла, и стал проверять готовность к работе своего фотоаппарата..

Его работу прервал резкий телефонный звонок.

– Фил, – до него донесся глуховатый мужской голос. – Это я, Сантини.

– Слушаю, мистер Сантини, – ответил Фил.

– Я очень сожалею, Фил, но девушка, которая должна была завтра тебя сопровождать, неожиданно заболела, и замены ей у нас к сожалению нет.

Фил промолчал, обдумывая эту неожиданную новость.

– Твои предложения, Фил, – донеслось до него.

– Попробую справиться сам, – коротко ответил тот, и раздражении бросил трубку.

– Вот сволочь, – выругался он, и как был в спортивном костюме, так бросился в нем на постель. – Все, как в пословице: «…кошка бросила котят…»

Перебирая в памяти события прошедшего дня, и ища выход из создавшегося положения, незаметно для себя он задремал. Сон приснившийся ему был странен. Перед ним, почему-то, крутились в огромных тюрбанах два араба, которые показывали ему языки. Они то приближались к нему, то удалялись, превращаясь в расплывчатые пятна. И вдруг, из одного из этих пятен появляется Джулия, которая призывно машет ему рукой. Он пытается поймать ее за руку, но вместо нее он снова видит двух арабов, которые крутят перед собой деревянные трещотки, треск которых сверлом ввинчивается в его мозг.

Очнулся Фил в холодном поту. На столике не переставая трещал телефон.

– Да! – схватил он трубку.

– Филипп, ты спишь? – услышал он тихий женский голос.

– Джулия! Ты!? – обрадовано закричал он вскакивая с кровати.

– Выходи, я жду в холле, – снова голос Джулии и сразу короткие гудки.

Одевшись со скоростью, с какой одевался по тревоге в учебном подразделении, Филипп спустился в холл. Отдав ключ портье, осмотрелся. Чуть в стороне от двери, стояла Джулия.