Текст книги "Ошибка уравнения (СИ)"

Автор книги: Соня Нельсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

Когда через магнитные волны было уже слабо видно, он всё-таки увидел в них очертания той девушки, что стала для него феноменом, изменивший жизнь. Проваливаясь сквозь пол, он с силой падает на землю.

– И это мой конец? – прохрипел Пятый, чувствуя во рту металлический привкус крови.

Его окружали деревья, пение птиц и чистое небо. Это было последнее, что он смог запечатлеть перед своей смертью.

========== XVI: Виновна ==========

– Ты будто ангел. Заставила всем моим страданиям закончиться.

Прошла неделя. Самая долгая неделя в её жизни, не считая времена, проведенные наедине с Дженкинсом. На часах уже глубокая ночь, но девушка сидела на краю кровати Клауса, где рядом лежал хозяин комнаты. После того дня она не может спокойно заснуть. Как только она закроет глаза, перед ней всплывают события прошлого. Он – парень покоривший когда-то её детское сердце. Он – первый сбежавший из поместья Харгривзов. Он – пропавший навсегда брат. Это был Фитс. Но даже когда он пропал без вести уже как семнадцатый год, Алиса потеряла его вновь, вроде бы только приобретая прежнюю жизнь.

Семь, яро желающая избавиться от тяжелого прошлого, вновь погружается в уже изученное вдоль и поперек болото, затягивающее глубже и глубже, пока оно полностью не заполонит пространство в легких. Её пустой взгляд стеклянных глаз был устремлен в окно. Небо, усыпанное звездами, больше не вызывало былое чувство блаженства. Нет, только от одного вида ранее обожаемых звезд в ней начинает закипать злость, которую даже она не может полностью объяснить. Ей хочется кричать, метать вещи в разные стороны, но одновременно и лечь, спрятавшись под одеяло, чтобы её больше никто не нашел. Каждую, мать его, минуту она постепенно умирает изнутри, теряет самоконтроль, теряет себя. За всё это время она вышла из комнаты медиума максимум пять раз.

Если бы не он, то Алиса уже давно бы сошла с ума, но даже так она не может умереть, хотя неоднократно желала совершить с собой что-то.

Резко встает, бежит в ванную комнату, чтобы склониться перед раковиной. Сдерживая рвотные рефлексы, она старалась глубоко дышать. Седьмая устала чувствовать всё это, хочет поскорее закончить это мучение, что пытается убить её состояние раз за разом. Сползает вниз, падает на колени, не обращая внимание на холод кафеля. Она чертовски устала терять близкого ей человека, устала терпеть всё это. Горечь обиды заставляет её глаза наполнится уже ненавистными слезами, горло тихо кричать, а язык жечь из-за не всех сказанных слов. И сколько бы ей не твердили, что ранение было слишком серьёзным, сколько бы ей не твердили, что он не выжил, она снова таит в себе надежду, что он также внезапно вернётся, как и вернулся в день похорон отца.

Даже спустя столько времени Алиса не в состоянии перейти через грань. Она боится встретить его глаза, боится увидеть не тот ярко-зеленый блеск, а белые глазницы потерянных.

А Клаус молчит, не говорит ей правду, которая может окончательно добить сестру. Он не говорит ей, что видит Пятого. Ищет подходящий момент высказаться ей, но, как всегда, прикусывает язык. Академию настиг траур смерти их младшего брата. И даже если они знакомы с ним только неделю, он пожертвовал собой, пытаясь защитить родных. Он мог просто телепортироваться, бросить их, но не в этот день.

Это был их чертов день рождения.

Сеанс уже давно проснулся, смотрит на то, как Алиса сидела в той же позе, в которой когда-то давно сидел и сам Клаус в ненавистном склепе. Смерть брата постепенно опустошает каждого, но его любимую сестру больше, чем всех взятых Харгривзов. Ему больно смотреть на Лису, что с каждым днём блекнет, словно растворяется в воздухе, но уже без способности. Его сердце не выдерживает, когда они собираются заснуть, девушка с силой прижимается к нему и плачет. И ему плевать на царапины, оставленные на спине, плевать на мокрую от слез подушку, плевать на недосып. Единственное, что его убивает день за днём – извинения.

Каждую ночь, каждое утро, каждый день она просит извинения за всё. Он чувствует, что это хотя бы чуточку помогает ей справиться, поэтому каждый раз твердит ей, что не в обиде. Он лишь желает вновь увидеть её заразительную улыбку, которая когда-то помогала ему просыпаться по утрам. Когда пропал брат, она долго отходила, но после старалась как можно больше смеяться, стараясь не потеряться в утрате чего-то большего, чем просто человека. Сейчас же он надеется, что в скором времени она сможет вновь выйти на улицу, посмотреть вместе с ним на звёзды.

Клаус садится на колени рядом с ней, мягко обнимает и целует в лоб. Она обнимает его в ответ своими слабыми руками, что ему на секунду показалось, что только от одного прикосновения к ней она сломается. В груди вновь защемило, но он обнимает как только возможно тепло.

– Давай спать. У нас еще впереди трудное утро, – тихий, хриплый голос, обжегший её шею. – Хорошо?

– Спасибо, – неожиданно для него прозвучало это, казалось бы, простое слово, – Спасибо, Клау, что ты есть рядом.

Он ненадолго улыбнулся, после чего одним движением поднял сестру на руки, но она не возражала, а лишь окольцевала его шею руками. Клаус прекрасно помнит, как раньше любил таскать её на руках, а после кружить с такой скоростью, что оба падали на специально выложенные подушки. Сейчас же такое уже не повториться, сейчас он несет её на кровать, чтобы поспать хотя бы ещё пару часов перед грядущим утром.

Когда рядом с ней остался только Четыре, она пытается как можно больше проводить время вместе с ним, а он старается дать ей всю возможную поддержку. Алиса боится просыпаться по утрам и не находить брата рядом с ней, боится ночью не почувствовать тепло его тела. Она боится, что потеряет и его. Если из её жизни пропадет и Клаус, то она уже вряд ли сможет начать новую жизнь. Он остался единственным, кто может ей сейчас помочь. Она не самый лучший человек, возможно она не заслужила иметь рядом с собой такого человека. Но он есть, за что она ему благодарна.

Чувство смирения накатывало к ней сильнее, чем в первые дни осознания того, что случилось казалось секунду назад. Голова раскалывается от размышлений о том, как нужно было правильнее поступить, что было бы при другом раскладе событий. Синие отметины под глазами подтверждали её бессонницу. Но больше всего её убивает то, что он считал её своим спасением. Пятый прямо говорил, что она спасла его жизнь, заставила прекратить переживать конец света раз за разом. Но даже если так оно и есть, он не успел толком вкусить новую жизнь. Грань не хотела убеждаться в том, что в его смерти есть её вина.

Она надеется, что он жив, придумал план спасения. Он же чертов Пятый. Самый умный, способный, даже взрослый из всех её знакомых. Да, это не Пять из её детства, да, это не к нему она испытала на себе чувство первой любви, да, он другой человек. Если бы не он, то её не существовало. Мысли о том, что если бы он попал бы в другую реальность, ему повезло было бы начать по-настоящему спокойную жизнь, но он попался именно ей и именно её прошлому, что вернулось и забрало с собой его. Семь вряд ли прекратит винить себя в этом, но возможно через некоторое время боль в груди утихнет, перестанет так сильно колоть в сердце, но не сегодня.

Не в день его похорон.

POV Алиса:

Впервые за долгое время я оказалась в своей комнате совершенно одна, разве что наедине с тиарой, что продолжала находиться на том самом месте, заставляя воспоминания вспыхнуть словно спичкой перед глазами. Пятый до конца пытался защитить меня, даже остался вместе со мной на ночь, но итог стал не таким, на какой надеялись. Мне казалось, что совершенно скоро всё закончится, я смогу вновь очутиться в окружении семьи, но по иронии судьбы, наш первый за долгие годы совместный день рождения оказался отправной точкой новой трагедии семьи Харгривзов. И если ранее я смогла хоть немного свыкнуться с тем, что он пропал навсегда, то сейчас я готова вырвать все свои волосы, только лишь раздумывая о том, что всё могло бы быть по другому.

Я прекрасно помню, как сомневалась заказывать такси, помню, как не хотела стучать в дверь, что уже почти оступилась. Но я переступила через порог бывшего дома. Привлекла внимание Леонарда и запустила механизм, была его марионеткой на протяжении всего этого времени. И если раньше не только я верила в то, что Пятый ещё жив, то сегодня так думает никто, кроме меня. Да, может это лишь моя наивность, глупая надежда, что есть хотя бы малая вероятность того, что он жив. Но я не могу окончательно поверить в то, что всё должно было так закончится. Это не конец.

Сжав в руках порванную кофту, которую я надевала на похороны отца, я вспоминала эту чертову неделю. Может обжигающая боль немного утихла, я всё равно не могу свыкнуться. Мне страшно переходить грань. Всю свою жизнь я была скована цепями своего страха, как и сейчас. Боялась ослушаться отца, боялась заговорить с Пятым, боялась Харольда, после чего скрывалась от него на протяжении пяти лет. Кажется, что в последнее время я боюсь жить.

Мне трудно вдохнуть воздух полной грудью, а во снах я вижу то, что всегда хотела забыть. И когда повода бояться нового прихода Леонарда уже нет, осадок с той встречи остался и скорее всего останется надолго. Рядом со мной есть поддержка, но с каждым днём я чувствую себя якорем, который тащит их на самое дно.

В глубине души я понимаю, что он потерял много крови, которая тогда засохла на моих руках. Никто не говорит это при мне, но я не глухая. Я слышу, как они разговаривают на первом этаже. Они считают, что совсем скоро я впаду в настоящую депрессию, и только дар Виолетты заставляет их спокойно дышать. И даже если это потребуется, чтобы не потерять ещё больше близких мне людей… я отпущу Пятого.

И страшно представлять Пятого, умирающего неизвестно где. Страшно до такой степени, что я боюсь засыпать. Страшно осознавать то, что весь долгий путь, что проделал Ф… Пятый, должен закончиться именно так. Я должна его отпустить, должна прекратить мучить себя и близких. Но, черт возьми, это слишком тяжело.

– Прости меня… – жалко всхлипываю я, уже не сдерживая новые слёзы.

Пять, я не смогла обеспечить тебе ту самую спокойную жизнь, о который ты так мечтал. Пять, прошу, прости. Не сдерживаюсь, вновь обнимаю себя за колени и с силой сжимаю в руках порванную кофту. И даже если я могу стерпеть боль от вонзающихся в ладонь ногтей, то тот вакуум, что разрастается во мне невозможно игнорировать. Сердце готово в любой момент вывернуться наизнанку. Пять, умоляю, прости меня. Ты был так рад, когда узнал, что апокалипсис не случится.

Ты был рад тому, что сможешь наконец-то спокойно вздохнуть, позабыв все проблемы спасения человечества. Я не была с тобой в это время, не знаю через что тебе пришлось пройти и, скорее всего, никогда не узнаю. Я могу только представлять как тебе было ужасно каждый раз закапывать в землю родных, вновь проиграть, вновь начать всё заново. Ты – долгожитель в теле семнадцатилетнего, но толком не успел нормально пожить.

Когда мой взгляд падает на клочок бумажки, который был адресован тебе той ночью, моё сердце сжимается ещё сильнее, если это вообще возможно. Я не знаю смог ли ты прочесть моё послание, но даже если и прочел, то это никак тебя не остановило. Ты спас нас, но я же для тебя ничего не сделала. Я лишь обрекла тебя на смерть. Господи.

Помню первые дни нашего знакомства, когда я была слишком уверена в том, что ты тот парнишка из моего детства. Уж слишком уверена. Но к чему же это привело? Я наделала много вещей, за которые мне до сих пор стыдно. Но где-то на подсознательном уровне я понимаю, что так мне было бы легче, чем принять тот факт, что я больше никогда не встречусь с Фитсом.

Может ты не мой настоящий брат, может он уже давно потерялся в пустоте измерений. Я потеряла двух Пятых, но именно ты создал ощущение, что он всё ещё рядом со мной. Ложное, но заставляющее меня поверить в то, что он не пропал. Я мечтала увидеть его вновь. Может не тем способом, которого я хотела, но я встретилась с теми зелеными глазами, с теми ямочками, с тем характером Фитса, даже если это не совсем он. Черт возьми, я стараюсь перестать думать об этом, но тело и разум уж давно перестали слушаться меня. Пятый, спасибо тебе. Но я всё равно считаю себя виновной.

– Алиса, через десять минут мы должны собраться, – приглушенный голос Диего за дверью, будто тот боялся повысить голос хотя бы на тон. – Мы поймем, если ты не придешь. Мы вместе, так что… – даже через стену я прекрасно понимала, что Кракен не специалист в успокоительных речах, но он старался поддержать меня.

Порой я думаю, что слишком мало говорю “спасибо” людям, которые искренне пытаются мне помочь.

– Всё хорошо. Я скоро приду.

Наверное, мне понадобилось половина положенного времени на подготовку. Только покрасневшие от слёз глаза могли выдать меня. Я уже подходила к назначенному месту, где до сих пор валяются куски поломанного памятника Бэна, но замерла у самого входа, как и моё дыхание. Был построен небольшой алтарь, состоящий из искусственных цветов, свечей и фотографий. В этот момент каждый из нас мог осознать сам факт того, что мы вновь хороним брата без тела. Именно, мы хороним Пятого. Да, так оно и есть. Мы хороним Пятого.

М ы е г о х о р о н и м

Наверное, сейчас что-то внутри меня сломалось.

Может быть уже давно, просто я этого не замечала.

До меня слишком долго доходило то, что он умер.

Он умер.

Он умер…

И при виде этого алтаря вся надежда будто бы исчезла, её унес порыв ветра, который уронил пару свечей.

Я вижу, как его фотография темнеет, её пожирает пламя, забирает с собой и его очертания.

Уже не понимаю почему бегу, не понимаю куда и как долго.

Но кто-то хватает меня за плечи так сильно, что я непроизвольно перехожу грань.

И как бы сильно я бы не отрицала ранее возможность его смерти,

Прямо сейчас я замечаю знакомые зеленые глаза, которые обеспокоенно смотрели на меня.

Это был он.

Призрак Пятого.

========== XVII: За гранью ==========

Есть вещи, которые мы никогда не забудем. Даже после смерти.

Да, это наконец-то свершилось. Я мертв. Прямо сейчас я нахожусь в неизвестном мне месте. Вокруг сплошь деревья, да птицы, что уже надоели щебетать, но больше меня привлекают внимание безжизненные взгляды абсолютно пустых глаз прохожих. Да, я умер, как и эти прохожие когда-то. А ведь если бы не моя способность, то я бы уже давно отдыхал себе в мире ином, но нет. Сейчас мне нужно найти выход из леса. Где-то недалеко слышны звуки проезжающих машин, следую за ними. Мне нужно бежать, я могу опоздать.

Я не знаю на какой промежуток времени меня откинуло назад, но если учесть тот факт, что я совершил скачок во времени полуживым, то значит не так уж и далеко. Мне нужно торопиться, иначе я всё же останусь здесь. Останусь и стану таким же, как другие умершие, от чьих белых глазниц по мне становится не по себе. Одна только мысль, что я могу стать таким заставляет меня прибавить шагу. Слишком долго я хранил свой рассудок, чтобы превратиться в ходячее неживое… что-то. Я толком не могу объяснить этих существ, которые ранее были обычными людьми. Увы, видеть их мне приходится впервые. Так же, как и умирать.

Но я тот ещё живучий жук, что так просто сдохнуть я себе не позволю. Нет, не от рук этого мудака, что вечно портит мне жизнь. Но в этом мире он будто стал более безумнее, в то время как я дал слабину, позволил себе расслабиться. Забыл чертово правило, что раньше повторял себе каждую минуту. Либо ты, либо тебя. И что в итоге? Я оказался в зоне комфорта, позабыл, что опасаться нужно всегда. Даже если за тобой гонится команда киллеров из Комиссии Времени, даже если с тобой в одном городе находится обычный на вид парень, ставший причиной конца света. Но как бы сильно я ненавидел бы Харольда, не только он стал причиной конца. Всё семейство Харгривзов стало тому причиной. Но… если бы в нашей семье была бы Алиса, это произошло бы? Я не знаю, да и не узнаю никогда.

Как бы сложно не было это принять, но я в очередной раз проиграл. Подох как полный неудачник. Пять, ты же не был таким. Убивал людей по щелчку пальца, ну, или от нажатия курка. Суть не важна. Я должен успеть, должен предупредить всех. Я не могу так просто умереть. Кто-кто, но уж точно не я. Наверное, я слишком сильно избалован жизнью, что так сильно не могу принять собственную смерть.

Блять.

Меня подстрелил этот мудила, но даже перед самой смертью я не успокоился. Я же отчетливо помню вид Алисы. Испуганные глаза, из которых не прекращали скатываться слёзы. Дрожащими руками она прижимала мою рану. Может… мне стоило остановиться на том моменте? Я мог просто попрощаться со всеми. Мог со спокойной душой покинуть этот мир в окружении своих любимых, как когда-то мечтал. Но вместо того, чтобы нормально попрощаться со всеми, я крикнул, чтобы Алиса отошла. Не стал благодарить родных, прощаться, а, черт возьми, прогнал её подальше. Какой я придурок. Только спустя час как я брожу по этому лесу, я начинаю медленно убеждаться. В чем именно?

Нужно было сдаться и умереть себе уже.

Нужно торопиться, иначе я и вовсе потеряюсь в сумраке этого леса, чьи кроны были настолько велики, что их зловещий вид заставил меня напрячься. Чертовы деревья не пропускают свет с города, который должен быть где-то рядом… Я надеюсь. Уже потрачена половина дня на поиски выхода. Нервы начинают закипать, что я бы с радостью повалил бы эти деревья, чтобы наконец-то найти выход из леса, который навевает не лучшие воспоминания.

Может быть я и тот киллер, способный без малейшего сомнения нажать на курок пистолета и попасть в цель в восьми из десяти случаев, но это не исключает наличие кошмаров. Я же не всегда был таким. Страх за свою жизнь приводил к тому, что эти зловещие сны снились мне практически каждую ночь, после чего я просыпался в холодном поту, схватывал мертвой хваткой оружие и всматривался во мрак, что окружал меня повсюду, даже изнутри. Наверное, это выработанный рефлекс моего организма – опасаться всего. Только вот в данном случае он меня не спас. Снилось тогда все, что только могло присниться. Устрашающие мертвецы, чьи внутренности вываливались наружу; звуки стрельбы; тела родных, погребенные под обломками здания; Долорес, чья фигура таяла, словно зажженная свеча. Я чудом не сошел с ума.

Возможно, я даже чем-то благодарен Куратору, хоть и до сих пор не жалею, что эту стерву пристрелили. Но даже так, благодаря вакансии в Комиссии я научился стрелять, мне дали временный дом и еду. Я до сих пор не верю в её брехни про пенсию, которая ждала каждого прилежного рабочего. И как бы я в это не верил, какая-то надежда на лучший исход заставляла слушаться её. Но когда это вера пропала так же быстро, как и пуля из дула пистолета с моего последнего задания, я решил бросить эту затею и найти свой лучший исход другим путем. В итоге я… Стоп. Погоди… мне показалось? Там свет. Это свет от уличного фонаря. Это свет от чертового фонаря!

Бегу настолько быстро, насколько мне позволяет мое нефизическое тело. Ощущения совсем другие. Я не могу вдохнуть воздуха, как и не чувствую ветра, что сегодня разбушевался. Я вышел на улицы города, вроде бы мне знакомы эти здания. Академия не так уж и далеко. Странно. Не чувствую усталости, но могу ясно мыслить. Ни запахов, ни температуры, ни ощущения себя в этом пространстве. Будто в любой момент меня подымет в воздух, но почему-то продолжаю бежать по асфальту. Даже не чувствую трения подошвы об поверхность. Здесь меня остановили лишь воспоминания и внутренние чувства. Немного замедлил шаг, пытаюсь сосредоточиться на чем-то другом. Да, как и ожидалось. Биение сердца отсутствует.

Возвращаюсь к старому темпу, вроде вижу знакомую улицу недалеко. Наверное, прошло около пяти минут, после чего я добрался до дома. Уже сбился со счету в который раз я так яро желаю оказаться в доме. Подхожу к двери, хочу пройти сквозь неё, но замираю. Я слышу крик Алисы, которая зовет всех. Твою мать.

Уже машинально срываюсь с места и бегу дальше. Я должен успеть, должен успеть, я должен! Поднимаюсь на следующий этаж и вижу столпившихся у входа в комнату Алисы Харгривзов. Этот день… Это начало дня нашего рождения. Лиса стояла вместе с еще живым мной, а рядом с ней стоял Бэн, который что-то говорил ей. Она за гранью.

– Алиса! – выкрикнул я, берясь за последний шанс, способный изменить все.

Но вся надежда, с которой я так спешил в поисках дома рухнула именно в тот момент, когда Алиса перешла грань, не заметив меня.

– Что? – испуганно взглянула Алиса на живого Пятого. – Ты звал меня?

Черт, черт, черт, черт, черт, черт, черт,черт, черт, черт.

Я помню этот момент. Но кто бы мог знать, что так всё произойдет? Я опять опоздал. Внутри разбушевались эмоции, хоть обычно я не позволяю им так разгоняться, но уже слишком поздно. Гнев, боль, истерика. Что-то сжимается внутри меня, хоть там абсолютная пустота. Хочу вырвать это из себя, но ничего не выходит. Я будто бы вновь проживаю свою смерть, но уже более серьёзную. Не смог защитить Алису, не смог защитить себя, когда спасение было так близко. Они продолжают говорить, а непонимающий взгляд Бэна и какой-то девушки метаются с меня до другого меня. Но мне уже плевать. Вот так и получается, что я так запросто подохну.

Да, это наконец-то свершилось. Я мертв.

И ведь больше это никак не изменить. Я способен в этом мире только ходить, мать его. Больше ничего. Так хочется взять и разбить что-то, даже собственное лицо. Но нет, я же ебанный призрак.

– Пятый, что за… – Шесть медленно подошел ко мне, будто боялся чего, или же ему показалось.

– Ты будто призрака увидел, – шикнул в ответ. – Можешь отдохнуть, помру только я.

***

Как бы это не звучало, но Пять смотрит со стороны на свою же смерть. Прошел примерно день, как парень привыкает к своему новому статусу мертвеца. Он смотрит на тот момент, когда еще не мог знать, что буквально через несколько минут его пристрелят. В некоторых моментах ему даже смешно. Бэн держал за руку Виолетту, которая сильно волновалась, даже зная его информацию о недалеком будущем. Но внутри него смешанные чувства. Да, он умер. Да, он пропустил свой последний шанс, хоть казалось, что у него все было под контролем, не то, что у Леонарда. Уже во второй раз его самоуверенность кинула бумеранг, который быстро нашел свою цель. Звук выстрела заставил Пятого вздрогнуть. Словно его ударила волна Ледовитого океана, хотя секунду назад он был невозмутим. Смотреть на себя со стороны было очень странно, но сейчас его волновало не это. Ему вновь приходится переживать это дерьмо.

Черт. Будто бы уже неживое сердце сжалось, эти чувства намного сильнее отзываются, нежели в живом теле. Словно он и есть ходячая масса чувств.

Еще никогда он так сильно не чувствовал потребности жить, после того как умер. Алиса снова падает на колени, пачкая платье в лужи крови, и прижимает ладонями раненое место. Ему же приходится сидеть на полу рядом с происходящим, периферическим зрением замечая, как Клаус будит остальных. Алиса… она судорожно что-то шепчет себе под нос, успокаивая либо умирающего брата, либо себя. Её руки все в крови, дыхание сбито пуще прежнего. Пятый еще не чувствовал это раньше, в другом мире точно. Ему хочется обнять её, спрятать от этого места, чтобы ей не приходилось видеть это. Понятия не имеет, что происходит у неё в голове, но может предположить, что она еще не верит в происходящее. Так же, как и он.

Как только все Харгривзы пришли в сознание, Клаус побежал к сестре, которая с силой упала на пол, из-за чего коленки болезненно встретились с кафелем. Зажав рот ладонью, она обессилено уперлась свободной рукой в пол, не сдерживая своих эмоций. Горячие слезы не прекращали падать вниз, чтобы разбиться об окровавленную руку, смешиваясь с багровой жидкостью. Она не может поверить в это. Не может поверить, что всё так быстро должно было закончиться.

Пятый продолжал вглядываться в неё, мечтая, чтобы это был всего лишь сон. Но та боль, что пожирает их всё сильнее и сильнее, словно внутри них образуется черная дыра, не давала и малейшего шанса на хотя бы крошечную надежду. Пятому предстоит продолжать смотреть на это, прислонив руку к груди, где должно было быть биение сердца. Но даже его отсутствие не помогает справиться с мыслью, что ему приходиться смотреть на продолжение. Продолжение их конца.

Диего помогает полностью прийти в сознание Эллисон и Лютеру, которые не могли понять происходящее. Сеанс же в это время крепко прижал к груди сестру, заставляя отвернуться от кровавой лужи. Но она не прижалась к нему в ответ, а лишь обмякла в его объятиях, не в силах поднять даже руку. В этот день не одно сердце покроется трещинами, из которых не перестанет сочиться кровь, став уже слишком горячей, обжигая область груди. Алиса, потерявшая уже во второй раз брата; Умерший Пятый; Клаус, которому предстоит видеть мучения своей сестры. Три члена бывшей чудо-семейки, которые уже и вовсе стали лишенными счастья. Детство в Академии, поиск жизни, возвращение в Академию. Всё будто повторилось, замкнулось своим кругом и вновь принесло боль, которая уже разъедает их изнутри.

Это чувство невозможно описать словами. Оно помещается внутри тебя, но размерами чуть больше Вселенной. Разжигает пламя, что одной вспышкой оставляет от тебя лишь пепел. Наверное, это и есть та черная дыра, которая поразила эту семью. И если раньше каждый из них думал, что это конец всему плохого, то сейчас они готовы отдать всё, чтобы вырвать собственное сердце, только бы прекратить чувствовать всё это. На мгновение до их ушей донесся звук сирен машины.

– Это полиция, – привлек внимания у Седьмой и Четвертого Диего, позади которого стояли остальные.

– Что мы им скажем? – встрепенулся Клаус, но не шелохнулся, будто бы охраняя сестру от окружения.

– А что слу… – но Лютера перебивают.

– Скажем правду. Мы только жертвы, но если что, Петч поможет нам.

Медиум одним движением поднял на руки Грань, но её вид его встревожил ещё сильнее. Слезы засохли солеными дорожками на лице, а глаза были абсолютно пустыми, не выражали ни одной эмоции.

Комментарий к XVII: За гранью

Да, я пропала почти на месяц. Могу только сказать, что у меня пока проблемы внутри семьи, да и настроение у меня немного подавленное. У меня закончилась учеба, поэтому надеюсь, что писать я начну намного чаще. (Последнее время моя голова забита больше новыми идеями для фанфиков, и немного продвигаю их. Короче говоря, я задумываюсь над ещё одними работами. Если вам нужны идеи для фанфиков, обращайтесь. Из-за них у меня голова раскалывается.)

========== XVIII: Запах крови ==========

…

Минуты ожидания в коридоре здания полиции были невыносимо долгими, даже если прошло только десять минут. Все молчаливо сидели на скамейках, которые казались удобными только на вид. Лишь Диего решил от них отказаться, прислонив спину к стене, он стоя ждал Юдору. Никто не был в состоянии сказать хоть что-то. Каждый из них был занят распутыванием своих же мыслей, что собрались в неразборчивую однородную массу. Особенно Клаус, который переживал за Алису, всё ещё оставшуюся в окровавленной одежде. Её помутненный взгляд, направленный в пустоту, не давал ему покоя. А сама Номер Семь находилась в неком трансе, где она вроде и осознает суть происходящего, но мозг начинает блокировать, отрицать поступающую ей информацию. Она не может принять тот факт, что тот выстрел был летальным.

Пятый же сидел на скамейке, стоящей параллельно от Харгривзов, по ту сторону жизни, но будто бы находясь среди родных. Правда, дела обстоят иначе, и он это прекрасно понимает. Пять начинает привыкать к мысли, что он больше не сможет почувствовать биение сердца. Но даже так, его нутро начинает с болью отзываться, когда он понимает, что больше не сможет делать самые обычные мелочи при жизни. Мелочи, которые сейчас для него обретают бесценность. Та же самая кружка кофе, помогающая сосредоточиться или же расслабиться. Только сейчас он понял, что только несколько раз в жизни обнял своих сводных, хоть всегда так яро пытался их спасти от Конца Света. Обычные вещи, которые сейчас для него невыполнимы. Пять не такой черствый кусок хлеба, которого уже ничего не спасет. Нет, всё далеко не так.

Он остается тем же ребенком, который обожал есть пончики с семьей.

Прошло уже около часа, когда пришла очередь Алисы проходить допрос. На негнущихся ногах она дошла до назначенного места, но уже забыла, как там оказалась. Клаус проводил её встревоженным взглядом, перед тем как её силуэт исчез за дверным проемом. Семь села, положив свои дрожащие руки на стол. Её сил не хватало, чтобы поднять глаза. Тело продолжало гудеть от боли после долгого подвешенного состояния, а засохшая кровь на коже будто бы въедалась всё глубже. Она не в силах смотреть на руки, потому что они в его крови. Сжав кулаки так, что ногти болезненно впивались в ладони, ей пришлось отвечать на вопросы. Только через пару ответов она поняла, что с ней общается Пэтч.

– А где Пятый? – очередной вопрос, но уже без ответа. – Алиса?

– Я не знаю, – хриплый и почти неслышимый шепот.

Именно на этом вопросе горло запершило, что она уже не была в состоянии продолжать этот диалог. Её отпустили, но дальнейшую дорогу Лиса едва ли помнит. Она лишь чувствует, как чьи-то холодные руки придерживают её за плечи. Но когда она обнаружила в этих руках такую же дрожь, как и у неё, то в голову пришел лишь один человек, у которого тоже может начаться ломка. Это был Клаус, который как и она вновь ощутил запретные вещества, которые оставили в их организмах послевкусие, начинающее поражать каждую их клетку в желании избавиться от этого ужасного чувства, но лишь бы испытать это снова. Эти двое проходили через это, но они также и знают как же тяжело справиться с этим.

Весь путь до дома был в тумане. Вот они переходят дорогу, где заинтересованные водители пялились на их внешний вид. Пустота в груди лишь разрастается, когда в голову приходят моменты их последней прогулки с Пятым. Они проходили мимо того самого кинотеатра, где многие из них заснули посреди фильма. Алиса не может сдержаться, сжимает платье в области груди, внутри которой что-то разрывается. Наносит себе слабые удары, на которые способны её ослабшие руки, но продолжает. Она думает, что это хоть немного поможет ей справиться с этой болью от мысли, что тогда она лишь делала вид, что заснула на плече Пятого.

Тогда ей было слишком приятно находиться рядом с ним, чувствовать его тепло, которое со временем заставило её забыть обо всём. Да, это не хороший поступок, но ей было слишком приятно засыпать, обнимая его. Но теперь каждое такое воспоминание обвивает шипами её горло, сжимая всё сильнее и сильнее. Каждый удар сердца, каждый вдох, каждый миг нёс за собой нечто большее, чем просто боль.