Текст книги "Ошибка уравнения (СИ)"

Автор книги: Соня Нельсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

– Я то думал, что после Пятого ты станешь шестидесятилетней кошатницей–девственницей, – хмыкнул кудрявый, наливая в свой стакан еще алкоголя.

Все замолкли, прожигая взглядом свои тарелки. Алиса тихо пнула Четвертого под столом, принимаясь поедать свои оладьи, но Петч снова подала голос. После этого светловолосая больше и больше начинала недолюбливать гостью.

– А можешь показать свою способность?

В тот момент Лиса бы с радостью вскрыла свои вены при ней, потому что испорченное настроение способствовало этому. Но она понимала, что позже Грейс придется стирать бедную скатерть от её крови, да и одежду пачкать не хочется, поэтому она тут же растворилась в воздухе. Вилка, которая находилась в её руке со звонким звуком упала на пол.

От этого зрелища у Петч задержалось дыхание. Харгривз бы вернулась обратно, но какое-то странное чувство зародилось внутри неё, заставляя встать и пройти сквозь Клауса, по которому прошелся рой мурашек. Приближаясь к цели, она протянула руку к белому огоньку, находящиеся в груди гостьи. Сжав этот огонёк, она стала вспоминать море, огромный океан, представляя каждую волну до мельчайших подробностей. Каждый всплеск воды, каждый её мучительный вздох, каждое мгновение.

Внутри всё становится легче, будто она сейчас взлетит и станет единым целым с воздухом. В голове появилась картина маленького озера, но она тут же развеяла свои воспоминания, когда увидела дорожки слёз на щеках темнокожей. Седьмая с дрожащими руками вернулась обратно. Сделав пару неосознанных шагов назад, она увидела на себе странные взгляды членов семьи.

– Прости, я перестаралась, – её голос дрогнул при виде того, как Второй начал успокаивать свою спутницу. – Прости, я…

– Как ты это сделала? – вытирая мокрые дорожки слез с лица, спросила Юдора. – Меня чуть ли паническая атака не охватила.

– Я не хотела, я… – она пыталась унять дрожь в руках, что не сильно получалось. – Я лучше пойду, – девушка повернулась и побежала к выходу, но исчезла в воздухе прежде, чем Клаус схватил бы её за руку.

Выйдя из грани на секунду, чтобы схватить с вешалки свою верхнюю одежду, она покинула этот дом с тяжелым осадком внутри. Сильный порыв ветра ударил в лицо, из-за чего та подавилась воздухом. Ноги вели её в неизвестном направлении. И снова она бежит в любой непонятной для себя ситуации. Где бы она не была, она вновь и вновь сбегает, будто никакого другого решения не существует.

Пиная ни в чем неповинный камень, она в который раз проклинает саму себя. Игнорируя свои волосы, которые извивались в своем танце с ветром, девушка села на близстоящую скамейку, вновь щелкая пальцами. Долбанная привычка, которая к ней приелась еще с шестнадцати. Алиса прекрасно понимала, что ей опасно так долго находиться на улице, но ей необходимо развеять мысли.

Потерев лицо ладонями, она томно выдохнула. Взглядом оглянув местность вокруг, её заинтересовал котенок, который гулял на другой стороне от дороги. Прикрыв глаза, она успокоилась. Лиса вернулась за грань, игнорируя пристальный взгляд Виолетты. Она направилась обратно в дом, наблюдая за котенком, пока он не скрылся с её поля зрения.

***

Все продолжали есть, а Клаус опустошать запасы своей фляги. Испорченное настроение, которое, казалось нельзя было еще больше испортить, было испорчено. Даже это хрупкое состояние покоя решил добить до конца, именно Пятый, который не первый раз задает ребятам и себе вопрос.

– Так что за инцидент случился с Алисой?

Конечно же никто не хотел вспоминать тот день. Каждый обещал не вспоминать это происшествие, но Пятый не останется без ответа. Самый назойливый член семейства решил взять эту ношу на себя, раз сам же и напомнил всем о том случае. Глубоко вздохнув, он нехотя стал вспоминать этот чертов день.

– Ну, дело было так…

03.12.2001г.

Холодный зимний день, когда в доме не обойдешься без пиджака. Заплетая свои темные волосы в две косички, Алиса напевала незамысловатую песенку себе под нос, пытаясь отвлечься от того нарастающего нервного кома, который находился где-то под ребрами, поднимаясь до самого горла. Страх того, что сегодняшний день запомнится всем надолго из-за того, что Седьмая решиться подать свой голос, который всё время пропадает при виде строгого отца.

Чувство, что внутренности хотят вывернуться наизнанку, лишь бы отсрочить этот момент. Когда мелодичный голос превратился в дрожащий, Пятый обратил на неё внимание, отвлекаясь от учебника истории за восьмой класс. В гостиной было достаточно холодно, поэтому эти двое сидели под пледами.

– Что с тобой? – его голос был немного уставший из-за недавней тренировки, но свисток отца не дал ответить девушке.

По рефлексу они встали, а остальные Харгривзы прибежали к ним через пару секунд, словно дрессированные собаки. В комнату зашел Реджинальд, а за ним и холодок, который веял от этого мужчины всё время. Пройдясь взглядом по всем своим детям, он остановил свой взгляд на Седьмой, пальцы которой не переставали дрожать.

– Номер Семь, на тренировку, – прозвучал его голос, который приучил их с детства повиноваться на любой его приказ. – Номер Семь, чего застыла?

– Я… Я не хочу, – её обычно громкий голос, который всегда пытался развеселить своих родных сейчас был тише пищания той мыши, которую Клаус однажды привел в дом.

– Громче, Номер Семь, я тебя не слышу, – его высокий тон заставил её вздрогнуть и неосознанно сжать двумя пальцами край пиджака Пятого, который стоял справа от неё.

Внутри парня вспыхнуло негодование от слов, которые он мог расслышать в шепоте сестры. Прямо сейчас она подписывает себе смертельный приговор.

– Я не хочу идти на тренировку, – уже чуть более громко произнесла голубоглазая девочка дрожащим голосом, но отец вновь приказал ей повысить тон. – Я не пойду на тренировку! – зажмурив глаза, она схватила в кулак ткань от одежды Пятого, который даже на расстоянии чувствовал её страх.

Все дети были шокированы выпадом сестры, ведь эти слова были сравнимы с самоубийством. Она медленно открыла глаза, но на лице седовласого не двинулась ни одна морщинка. Каждый удар сердца был сильнее предыдущего, а тело немного дрожало, но далеко не от холода. На здание нависла тяжелая пауза, что никто не мог себе позволить даже спокойно вздохнуть. Воздух стал тяжелее, а градус нервозности поднимался.

– Что ж… – разрезал тишину Реджи.

Он сделал шаг навстречу девушке, которая была бы не прочь провалиться под пол или раствориться в воздухе, но страх не позволял.

– Никак не ожидал от тебя, Номер Семь, но… Как ваш отец, я не могу допустить такого, понимаешь? – еще один шаг. – Если ослушаешься ты, то это понесет за собой цепную реакцию и остальные тоже захотят ослушаться моего приказа, ведь так? – он окинул взглядом всех присутствующих, у которых замерло сердце.

Они не смеют шелохнуться, когда Пого в это время неуверенно стоял в другом конце комнаты. Даже он не имел возможности как-то остановить Монокля.

– Значит твой поступок не должен остаться безнаказанным, иначе другие тоже ослушаются меня, – он вытянул руку из-за спины, направляя дуло пистолета в область лба девушки. – Прости, но это в целях воспитания, – oна отпустила его пиджак…

Выстрел.

Все расширили глаза при этом устрашающем звуке. Пятый продолжал смотреть вперед, пока боковым зрением не увидел, как с левой стороны тело сестры падает на колени, а после безмолвно на пол. Глухой удар тела об ковер отразился эхом в сознании каждого. Отец ушел, оставляя остолбеневших детей и Пого одних. Каждый из Харгривзов будто забыл как дышать, а что-то внутри поднималось тревожным комом наружу, пока эту мертвую тишину не разрушил громкий и судорожный вздох Эллисон, которая стояла где то в конце строя. Каждый из них не смел перевести взгляда, но Пятый решил первым посмотреть вниз.

Темно-синяя жидкость подступала к идеально полированным туфлям зеленоглазого, который непроизвольно сделал шаг назад. Его сестра, которую он порой грозил убить из-за того, что она постоянно его отвлекала, сейчас лежит в огромной луже крови лицом вниз. Её одежда впитывает эту жидкость, когда незавязанные косички распускаются. Не веря своим глазам, парень упал назад, опираясь на руки.

Через пару мгновений очнулся Клаус, который подлетел к сестре, падая коленями в теплую жидкость, из-за чего по его телу в сотый раз прошлась дрожь. Шепча себе что-то под нос, он перевернул сестру, но тут же отпрянул от неё, отползая на несколько метров. Каждый теперь мог видеть её испуганное лицо и дыру во лбу, из которой продолжала течь кровь. Только крик Номера Три заставляет полностью понять, что это реальность, а не какой-нибудь слишком реалистичный кошмар.

В гостиную прибежала Грейс, легко поднимая на руки Лису, унося куда-то вглубь коридора. Все настолько оцепенели, что даже не заметили, как Бен свалился в обморок. Клаус обнял свои колени, запустив руки в волосы, продолжая шептать что-то себе под нос, когда Пятый пытался поверить в происходящее. Лютер зажал рот, останавливая порыв рвоты, когда Эллисон глотала свои слезы, тихо плача. Тем временем Диего, словно вовсе выпавший из Вселенной, продолжал стеклянными глазами вглядываться в синее пятно на ковре…

========== V: Чертов Пятый ==========

Первая любовь словно огонёк, который вряд ли когда-нибудь угаснет, но может заставить тебя гореть изнутри.

Алиса лежала в своей комнате, буравя потолок своим взглядом, хотя в темноте комнаты она почти ничего не видела. Она слышит, как Четвертый снизу рассказывает о том самом дне, который запомнился каждому по своему. Кому-то как очередная жестокость отца, кому-то как наказание, которое перешло все границы, а кому-то до сих пор страшно вспоминать то неживое лицо сестры, во лбу которой находилась дыра от выстрела. Её испуганное лицо, которое застыло. От одних только воспоминаний по телу прошелся холод, который Лиса в свою очередь ненавидит. Сколько раз она будет вспоминать этот кошмар?

Когда за гранью ты видишь свое тело, понимая, что ты мертва. Твоё сердце остановилось, клетки начинают отмирать и только благодаря способности ты жива, а не разлагаешься в земле. Каждая смерть для неё как первая и последняя. Все время ходит по острию ножа, балансируя между жизнью и смертью. Кажется, что небеса покорят её за каждый шанс на жизнь, но Алиса не верит в карму или в Бога. С их способностями верить в это невозможно, хотя о невозможности речи и нет. Кто-то называл их знаком с небес, а кто-то называл их исчадием ада, детищем Сатаны.

Прикрыв глаза, девушка подняла руки вверх, пытаясь ощутить воздух на ощупь. Хочет понять какого это быть везде, но одновременно и такой легкой. Невольно в голову просачивались воспоминания, которые она просто не была в состоянии игнорировать, сдаваясь.

Какое-то время назад…

Грейс укрыла одеялом свою дочь с головы до ног, чтобы никто из детей не смог лицезреть свою сестру в таком состоянии. Робот-няня ушла, цокая своими каблуками по полу. Когда звук каблуков исчез, то дверь в медицинский пункт тихо приоткрылась, будто кто-то за ней не был до конца уверен в своих действиях. Клаус тихо зашел, из-за чего Алиса спряталась в шкаф, чтобы медиум не увидел её. Вздохнув, парень сел на край койки, на которой и находилась его сестра. Запустив руку в темные волосы, он разрушил тишину своим шепотом. Он говорил тихим и хриплым голосом, по которому можно было легко понять, что этот разговор с сестрой для него тяжелый. Тяжело разговаривать в тишиной, не будь до конца уверенным в том, что слова дойдут до адресата.

– Знаешь, а я серьезно пересрался, – хмыкнул Четвертый, но улыбка не задержалась надолго. – Возможно, отец это сделал для воспитания, но я возненавидел его еще больше, – Клаус сжал торчащую из-под одеяла руку сестры, игнорируя страх в груди.

Её обычно теплая и нежная кожа больше не являлась таковой. Холод подкрадывался под его кожу, доходя до его душонки. Его пробила дрожь, которую он не мог контролировать. Собрав свою волю, он продолжив говорить, облизнув пересохшие губы. Внезапная злоба вспыхнула в его груди при воспоминании об отце.

– Я не знаю что сделаю с нашим папашей, если ты не вернешься, – его ладонь сжала белую простынь. – Помнишь тот день?

Перед зелеными глазами вспыхнули фрагменты из жизни. Тот самый день, который впечатался в сознание парня. Он не мог представить себе, что кому-то не все равно на него, кроме Грейс, но она запрограммирована быть их любящей матерью. Алиса была его защитницей, той, которая заступиться за него, даже если после её будет ждать наказание.

– Тогда я понял, что в мире не все конченные уроды. Ты не такая… – он сильнее сжал руку, продолжая стараться не думать о том, что кровь в ней застыла. – Ладно… Я пойду, а то скоро комендантский час. Удачи там, что ли.

Клаус старался не смотреть на неё. Если он и будет смотреть в её глаза, то только в живые, наполненные радостью и родные. Если будет смотреть на её лицо, то только с легким румянцем на щеках и с невероятно заразительной улыбкой. Она его сестра, а значит он обязан обеспечивать её этим. Каждой своей шуткой заставлять её улыбаться, но конечно не упускать момента для колкости на счет их заумного братца. Да, они не рождены от одной матери, да и отцов у них так таковых нет. Их не связывает ни кровь, ни место рождения, но они настоящие брат и сестра, которые любят друг друга по-своему.

Никто даже не мог предположить, что эти дети не были дружны с рождения. Клауса не устраивала её милая внешность и слишком высокий голос. Он недолюбливал малышку, пока эта темная макушка не спасла его на миссии, прикрыв собой. Осколок стекла летел в него, точно оставив бы шрам на груди, но Лиса встала перед ним. Тогда они все впервые увидели необычный цвет её крови. Осколок, торчащий из её плеча, чуть не ввел парня в панику, но то маленькое ограбление дома они предотвратили.

Клаус направился к двери, чувствуя, что что-то упускает. Упускает тот самый шанс, который ему не выпадет больше никогда, потому что он знает себя. Знает, что он никогда не решиться.

Аккуратно закрывая дверь, номер Четыре засунул руку в карман и направился в свою комнату. Он махнул рукой своему брату, тем самым давая знать, что можно заходить. Встретившись с зелеными глазами умника, он грустно улыбнулся, проходя мимо него. Брат не увидел, что Клаус больно закусил свою губу, сжав кулак в карманах. Та тревожность медиума осталась в комнате вместе с телом сестры, но сейчас его внутренности с невыносимой болью начинал разъедать яд обиды. Да, Лиса любит его как брата, но Клау её больше, чем дозволено брату любить сестру. Он видит, как её лицо изменяется при виде Пятого. Это разрывает его, но понимает, что ничего не сможет с этим поделать.

Но в это же время чертов Пятый пытается игнорировать все эти пристальные взгляды, делая вид, что не замечает эту дурочку.

Зайдя в комнату, он сжал в руках пустой стакан для воды, который Грейс всем оставляет на ночь, но стекло разбивается, впиваясь в ладонь темноволосого. Слишком тяжело держать в себе эти чувства, но он понимает, что для Алисы он только брат, ничего больше. Пятый же просто счастливчик, но упускает её, когда Четвертый продал бы душу дьяволу за такую возможность. Клаус ненавидит себя за свою никчемность. Сколько бы раз он не пытался признаться этой девчонке в своих чувствах, он переводил тему разговора, сжимая руки в кулаки. Каждый раз на улице, заглушая горечь обиды к себе, он закуривал новую сигарету, в тайне от всех.

Он ненавидит себя, ненавидит дуру Алису, которая влюблена в Пятого. Пятого, который не достоин её, но не может высказать это. Он жалкий Клаус, который будет находиться у неё на втором плане, не имея возможности стать для неё чем-то большим… Чертов ярлык, который он сам же на себя и повесил.

Пятый держал металлическую ручку двери, взвешивая все за и против. Когда подросток все-таки зашел в комнату, в его нос ударил запах различных медикаментов, из-за чего голова слегка закружилась. Сглотнув, Пятый сел на койку рядом с накрытым телом сестры, где он мог различить знакомые очертания. Никогда в жизни он не испытывал таких чувств, которые сейчас бушевали в нём смертельным штормом. В голову сразу приходят картинки, как волны с силой разбиваются о скалы. Внутри он чувствовал что-то похожее. Отец им рассказал о способности Алисы, так что через час она вновь вдохнет воздух, её сердце вновь забьется, а тело станет живым, но почему-то это не дает сердцу брата успокоиться.

Естественно, если бы он знал, что сейчас Лиса наблюдает за ним за гранью, он бы не пришел. Пятый поставил себе статус высокомерного брата, который всегда читает, которому некогда играть в детские игры, но порой даже он дает сбой.

Алиса мертва, но это не значит, что она не чувствует весь огонь, который выжигает её изнутри при виде того, как одинокая слеза сверкнула в зеленых глазах и скатилась по его щеке, продолжая свою путь по шее. Вслед за ней вторая, третья, но дальше он не смог позволить поддаться слабости, но через секунду он не был в состоянии сдержать нарастающие слёзы. Слезы, которые копились в глазах и в любую секунду могли бы спуститься мокрыми дорожками, но темноволосый поднимает голову вверх, усердно моргая. У этих двоих смешанные чувства, но от этого их внутренности могли разорваться изнутри.

Тяжело вздохнув, Пятый дрожащими пальцами опустил одеяло, открывая вид на бледное лицо сестры, на лбу которой была тряпка, что сильно облегчало задачу Пятого. Придвинув стул еще чуть ближе, он стал вглядываться на её закрытые веки, аккуратно положив свою ладонь на её щеку. По его руке прошелся электрический ток от еще теплой кожи. Он прикрыл глаза, непроизвольно задержав дыхание. Пятый приподнялся, чтобы аккуратно прикоснуться губами к её скуле, оставляя легкий поцелуй. В тот момент земля из-под ног ушла, оставляя чувство секундной невесомости внутри Лисы. Как бы она хотела почувствовать это недолгое прикосновение его тонких губ, но ей оставалось наблюдать за этим со стороны. Парень ушел, перед этим накрыв сестру обратно одеялом. Ушел, оставив Седьмую со странным осадком внутри.

За окном уже ночь, но это никак не помешало зародиться в её голове мысль походить по дому. Открывая дверь, которая неприятно заскрипела, её взор невольно пал на приоткрытую дверь в комнату Пятого, где почему-то горел свет. Седьмая сжала свою футболку в районе груди из-за нехватки воздуха в легких. Шагая дальше, она почти ничего не видела, но помнила дорогу в нужное место. Несколько поворотов и она уже стоит у двери.

POV Алиса:

Пару телодвижений и я уже могу почувствовать знакомый запах медикаментов. От волны ностальгии внутри всё встрепенулось, а кончики пальцев стало покалывать. Здесь я впервые увидела другого Пятого, который не огрызался на каждое моё слово, не бил меня по голове, не кричал на меня… Мне в голову ни разу не приходила мысль, что он может заплакать, а тот поцелуй… Да, может он длился мгновение, но я всегда хотела почувствовать это. Его близость, его оказывается существующую нежность, от которой внутри всё сжимается и расцветает. Узнать жар его дыхания, увидеть вблизи его невероятно красивые глаза. Насколько глупая эта первая любовь. Такое чистое, но порой убийственное чувство. Будто что-то с невероятной силой пытается выпрыгнуть из груди, но мешает барьер.

Стоило мне лечь на койку, как она негромко заскрипела под тяжестью моего тела. Сколько уже можно заполнять свою голову мыслями об этом парнишке?! Он вырос, но все равно меньше меня на два–три сантиметра. Пропал тринадцатилетний Фитс, но вернулся шестнадцатилетний Пятый, но…

Он не тот Пятый из моего детства.

Это он, но не он. Господи, как же всё сложно. Мы не росли вместе, не знаем толком друг друга. Это не он тогда поцеловал меня. Но почему при его виде моё сердце хочет взорваться? У него его глаза, его ямочка на левой щеке, где находятся родинки в виде знака деления. У него его голос, характер, способность. Его волосы, до которых я всегда “нечаянно” касалась. Возможно моё сердце не выдержит этого, потому что я сама слабо справляюсь с тем, чтобы перестать о нём думать. Чертов Пятый. Все те мгновения моей радости и печали остались лишь воспоминаниями. Воспоминания, которые сейчас не имеют значения, потому что он не разделяет их со мной. Да я, мать его, незнакомка для него. Почему так больно и хорошо? Почему? Какого черта мне надо было влюбиться в него в одиннадцать, чтобы потом на протяжении всей жизни мучаться из-за того, для кого я никто?!

Чертов Пятый.

Чувствую, как слеза стекает с уголка глаза вниз, но только одна. Я уже успела несколько сотен раз порыдать из-за Пятого, который ненавидел прозвище “Фитс”. Конечно, дебильное прозвище, но в детстве оно казалось хорошим. Ласково произносить его имя перед сном было невероятным кайфом, после которого я с красными щеками хохотала в подушку. Смеялась от своих же детских мыслей и фантазий, но жаль, что это веселье сопутствовало мне не всегда. Алиса, ну и сколько ты уже будешь прекращать думать о прошлом? Может начать уже жить без оглядок на трудные моменты? Но я не в состоянии. Я просто жалкое отродье Харгривз, которое пытается бежать от своих проблем и постоянно жалеть себя. Какое ты ничтожество, Алиса.

Я вскочила с кровати, когда окно разбилось с громким звоном стекл об стекло. Перестав чувствовать реальность, я устремила взгляд на кирпич, который находился у моих ног. Не успев даже осознать происходящее, как я встретилась взглядом с знакомым лицом, от которого всё внутри замирает. Не могу пошевелиться, что-то мешает, но в следующую секунду слышится выстрел и невыносимая боль в груди. Я… я умираю.

========== VI: Звонок ==========

Интерес провоцирует на действия, но их итог не всегда выходит хорошим.

POV Пятый:

Вряд ли это утро можно было назвать спокойным, потому что сквозь расщелины сознания я услышал женский крик, который заставил меня проснуться. Еле как разлепив глаза, которые сопротивлялись мне, я встал, потерев лицо. За окном небо только начинало светлеть, так кто же проснулся в такую рань, да еще кричит? Чертова голова не может соображать спокойно.

Быстро напялив на себя одежду Диего, я взглянул на часы, которые показывали только пятый час.

Почему я в форме Диего? Потому что моя мне стала мала. Я до сих пор не могу устранить погрешности этих долбанных уравнений, но сейчас мне хотя бы не тринадцать, что уже радует. Спокойно вспыхнув голубой вспышкой, я оказался в коридоре первого этажа, ища сонными глазами источник шума, но все равно готовый к драке, если это понадобится. Но не успел я сделать пару шагов, как тот самый источник вышел из медпункта. Алиса, чьи руки бешено дрожали, а глаза были наполнены ужасом, меня не сразу заметила. Она сжимала в руках футболку у груди, будто боялась чего-то.

– Что случилось? – кажется, что она немного вздрогнула от моего вопроса.

– Сон приснился… – взяв контроль над своим сознанием, она опустила свои руки, часто моргая, чтобы уж точно прийти в себя. – Не переживай, – я молчал, не зная что ответить.

Мы стояли, смотрели друг другу в глаза, но кажется дольше, чем это положено. Она не переставала смотреть на меня, а я почему то не хотел отвести свой взгляд, пытаясь предугадать её действия, но она продолжает смотреть на меня. Из-за чего-то внутри меня что-то сжалось. Что она хочет? Странно, я раньше не замечал, что она достаточно привлекательная. Её голубые глаза и светлое лицо, которому так подходили светлые волосы. Чем-то даже напоминающая Долорес, но в оживленном виде. На макушке виден сантиметр темных волос, который являлся её натуральным цветом. Четкие очертания губ и…

Пятый, о чем ты думаешь?

Неловкий кашель вышел из меня, который будто вывел девушку из транса. Она тихо извинилась и растворилась в воздухе прежде, чем я что-то бы ответил. Может Вани здесь нет, но они чем-то схожи с Алисой. Та же скромность и замкнутость. Тот же седьмой номер. Число, которое было моим любимым, но жаль, что Белой Скрипки здесь нет. В детстве я любил читать под её игру. Мы часто сидели вместе, отстранившись от этих балбесов, которые норовились разрушить этот дом к чертям во время игры. Она казалась мне единицей общества, которая могла спокойно выслушать меня, не перебирая. Но… возможно, оно и к лучшему?

Благодаря её отсутствию я могу жить спокойно, а не в очередной раз бояться встретить трупы своих родных. Придурков, но родных. Да, скорее всего я проживаю жизнь вместо другого Пятого, как и Алиса вместо Вани. Я даже представить не могу, где находится другой я. Возможно, я вытеснил его из этой реальности, и теперь он находится в моей. Не хочу об этом думать. За последние два века я катастрофически устал от спасения этого мира, который уже успел умереть не один раз. Наверное, я заслужил отдых? Хотя, я совершил столько деяний за которые уже должен гореть в аду. Вздохнув, я принял решение, что пойду попью кофе.

Алиса заперлась в комнате, громко дыша. Уже как месяц её перестали преследовать ночные кошмары, но эта ночь стала исключением. Она помнит это лицо. Небритая щетина острее лезия, его безумный взгляд и желание довести до животного страха свою добычу. Закрывая глаза, она упала на кровать, а после укрыла себя одеялом. Чувствуя, как ткань начинает нагреваться, её снова начало клонить в сон. Как бы сильно она не хотела бы вновь встретить его ужасающий до дрожи в коленях силуэт, нужда во сне переодолевала всё её желание больше не засыпать. Не переставая твердить себе, что это лишь кошмар и ничего больше, Седьмая начала медленно впадать в сон. Она ощущает, как тело перестает чувствовать реальность.

Обжигающий кофе стал для меня как вода, ну, или виски. До сих пор удивляюсь, как моя печень ещё жива и способна нормально функционировать. Видимо, я тот ещё счастливчик. Но что-то явно не дает мне покоя. Последнее время, которое стало для меня свободным, я настолько растерян, что порой даже кофе начинает раздражать. У меня была четкая цель, задание, даже в Комиссии у меня были поручения, которые я выполнял. Сейчас же я свободен, но тошнотворная погоня за целью не дает мне покоя. Этот мир отличается от моего. Мне нужно разузнать о нем побольше, но с чего же начать?

***

Час дня, когда меня в который раз уже будит чей-то громкий голос. Почему в этом доме никогда не бывает спокойно? Даже в параллельной вселенной ничего не меняется. Томно вздохнув, я встал с кровати и вошел в голубую вспышку, находясь уже в кресле гостиной, где и происходит большая часть всего пиздеца в нашей чокнутой семейке.

– Алиса, чего скромничать? Мы же сестры, – Номер Три явно докапывалась до Седьмой, которая заметила моё присутствие.

Порой я поражаюсь, что в мире семь миллиардов людей, но родиться мне было суждено в окружении этого балагана. Взглянув на картину, висящую на стене, я продолжил слушать этот разговор. Вижу, как точка соприкосновения Лисы и злости приближается, но наша неугомонная сестра пристаёт ко всем Ваням и её заменам.

– Эллисон, я с тобой тогда не сильно хотела общаться, так и сейчас не хочу, – спокойно отвечала светловолосая, но я прекрасно чувствовал всё раздражение, которое так и исходит от неё, но актриса этого явно не замечала.

– Ну ответь. Что это за парень? – в комнату зашел Лютер, но его покой тут же нарушили,– Лютер, скажи же, что тебе тоже интересно!

Первый лишь потерянно взглянул на этих двоих, а после кивнул, потому что понимал, что просто так от него не отстанут. В его руках была кружка чего-то горячего, что я невольно вспомнил про банку кофе, которая ждет меня на кухне.

– Эллисон, прошу, отстань от ме…

– Ты же знаешь, что одной фразой я могу заставить тебя сделать всё, что захочу? – на лице темнокожей появилась доброжелательная улыбка, которая не сочеталась с видной угрозой. Правда, она не могла подозревать, что сестренка может взорваться.

– А я могу заставить тебя мучаться в агонии, из-за которой будут лопаться твои капилляры, – злобно процедила сквозь зубы светловолосая, за два шага приблизившись к её лицу. – Прости, но я не расспрашиваю тебя о твоем кобеле и дочурке, – в воздухе вспыхнуло пламя напряжения окружающих и внезапной злости, которая в данный момент выжигала Алису.

Я никогда прежде не видел Лису в таком состоянии, хоть и знакомы мы пару дней, но она со мной проводила гораздо больше времени. Вся её злоба контрастировала с её обычно пугливым, а порой потерянным характером. Третья застыла, проглотив язык, не зная что ответить на эти резкие слова. Судя по перемене в лице голубоглазой, она осознала смысл только что сказанного. Неловкое молчание повисло в помещении, а я не собираюсь встревать в эти разборки. Лучше посижу и посмотрю за продолжением событий.

– Не влезай в мою жизнь, а я не буду в тв… – но телефонный звонок перебил её на полуслове,– Алло? – девушка отошла на пару метров, а её лицо стало более спокойным, в то время как уголки её губ на секунду поднялись. – Хорошо, скоро буду.

Она растворилась в воздухе прежде, чем кто-либо спросил бы её. Кажется, что это у неё засело в привычке. Впрочем, я ничем не отличаюсь. Если мне что-то не нравиться, то я сразу телепортируюсь куда-нибудь получше. Например, библиотека, находящаяся в полной тишине, но только звон ложки об кружку резал слух, но это стоит того. Кофе и книги всегда помогали успокоить меня с самого детства, а вывести меня из себя может любой писк. Моя меланхолия содержится из кофе, книг и алкоголя, но этого спокойствия катастрофически мало в моей долгой жизни.

Но от моих раздумий меня вывели шаги сверху, будто кто-то носился туда-сюда в поисках чего-то. Не удивлюсь, если это Клаус забыл где посеял свою дурь.

Оказалось, что это был не Клаус. Алиса, чьё лицо было ярко накрашено в спешке и… рыжие волосы? Она надела на себя парик, а вместе с ним и черное платье чуть выше колена. Из кухни вышел Четвертый, который присвистнул при виде сестры.

– О-го-го, сестрюля. Да ты ходячая приманка, – от неудачного комплимента она злобно посмотрела на него, но не удержала смешка. – Куда это ты? Пошла наконец находить себе богатенького мужичка?

– Мне кроме тебя никто не нужен, – она чмокнула брата в щечку, немного поморщившись от малой щетины и начала обуваться. – На работе нашлось дельце для меня. Вот и сменила имидж. Я попросила Грейс сделать кексы. Пока, – она скрылась за дверью, не дождавшись ответа.

Кудрявый лишь радостно отправил воздушный поцелуй в сторону выхода, а после направился куда-то вглубь коридора, видимо, за теми самыми кексами. Удивительно, что даже здесь он их любит. В голову сразу приходит воспоминание о летнем дне, когда Клаус совершил свою первую кражу. Кто бы мог знать, что ради этого десерта он может пойти на такое? Хотя, это же Клаус. Не факт, что он сам знает о том, что происходит у него в черепной коробке, не говоря уже о других.