Текст книги "Луч во тьме"

Автор книги: Софья Черняк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

В землянку ворвалась песня: Ой, туманы мои, растуманы, Ой, родные леса и луга! Уходили в поход партизаны, Уходили в поход на врага. Это кто-то включил радио. Москва! Ее голос в партизанской землянке... – Не слышал еще этой песни? – спросил моло– дой партизан у Шешени и стал подпевать: Повстречали – огнем угощали, Навсегда уложили в лесу За великие наши печали, За горячую нашу слезу... Пели все, кто был в землянке, пели с чувством, вспоминая о своих друзьях, которые полегли в борь– бе с подлым врагом. А Шешеня думал уже о том, что чем дальше, тем все больше ширится круг их друзей. Вот еще с одним партизанским отрядом ус– тановлена связь. – Пускай поют, а мы давай пойдем, продолжим разговор,– перебил мысли Шешени тихий голос ко– миссара. – Пойдем. Николаю в лицо дохнула свежая сентябрьская ночь. Где-то крикнула сова, залаяла собака, под но– гой замерцал светлячок. Комиссар сел на пенек. Ше– шеня примостился рядом. – Только что получена радиограмма из Мо– сквы,– сказал комиссар.– Приказано активизиро– вать действия партизан, не пропускать на наших участках ни одного поезда с живой силой и техникой противника, идущего на фронт. А нас мало. Нужны бойцы. В Киеве есть люди, которые прячутся, без дела слоняются. Вербуйте их в отряд. Но люди нам нужны преданные, смелые – орлы! Помолчав немного, комиссар продолжал: – Между Кабыщей и Бобровицей, неподалеку от Нежина, в лесу собрались коммунисты, комсо– мольцы и бежавшие из лагерей военнопленные. Они сколачивают партизанский отряд «За Родину». Им 76

нужно помочь. У них нужда во всем – в оружии, медикаментах, продовольствии, в теплой одежде... Еще долго беседовали Шешеня с комиссаром. На заре комиссар спохватился: – А теперь – спать! Утром хлопцы тебя из леса на дорогу выведут. Передай Омшанскои, что ее письмо пошло в Москву. ...Николай спал крепко. Так спокойно не спалось ему еще с тех пор, как началась война. Разбудил его молодой звонкий голос. – Вот так сон! Хоть стреляй – не проснется. Шешеня вскочил на ноги. Перед ним стоял юно– ша в майке и вытирал полотенцем мокрые русые кудри. – Только богатыри в сказках так спали,– сме– ялся юноша.– Можно подумать, не я, а вы, голуб– чик, пустили ночью под откос немецкий эшелон. Ну, поспали? Теперь дайте другому поспать. Прошу ос– вободить мою лежанку, то есть населенный пункт. И простите, пожалуйста, – забыл представиться: ро– дители нарекли Аркадием, партизаны – Поликар– пом. Шешеня крепко пожал руку шутнику и выско– чил из землянки. Около нее на пеньке сидел Юли– ан и, закинув вверх голову, что-то пил из горшочка. – Поехали, Юлиан. – Не мешай,– пробурчал тот.– Вот и твой па– ек,– показал он на кружку с молоком, накрытую ломтем хлеба. Позавтракав, Юлиан и Шешеня тронулись в об– ратный путь в сопровождении вчерашних развед– чиков во главе с кареглазой Татьяной. – Здесь расстанемся. Мы поедем впереди, а вы подальше от нас держитесь. В случае чего,– мы не– знакомы. Понятно? – сказала Татьяна, и партизан– ские кони привычно загарцевали в такт частушкам: Ой, на ne6i, ой, на He6i Чорш туч1 тучаться; Через Птлера-собаку Вся €вропа мучиться. Каже Птлер Pi66eHTpony: – Завоюем всю бвропу. А ввропа Тм в OTBiT: – Ой, не буде левом kit... 77

Вдруг Дружок заржал и поднялся на дыбы. Из– под моста выскочили полицаи. – Бросай оружие! – На-а! – и бородач метнул в гущу полицаев гранату. – А-а-а! – в воздух взлетела оторванная рука. Шешеня увидел, как свалился с коня, скошен– ный вражеской пулей, бородач, как полицай стащил с коня Татьяну. У Николая перехватило дыхание, он рванулся вперед, но сильная рука Юлиана Ивано– вича остановила его: – Сиди! Ты должен возвратиться в Киев. Дол– жен! Это твоя главная задача. К бричке подскочили два полицая. – Руки вверх! – Вверх, так вверх,– улыбнулся Юлиан Ива– нович, медленно поднимая руки.– Нам-то что? Мы люди коммерческие. Спасибо, вызволили от парти– зан. Шешеня молчал. Язык у него точно к нёбу при– лип. – Слезай с брички! – толкнул его полицай.– Где оружие? Шешеня соскочил на землю. – Документы показывай! Шешеня вытащил из кармана бумажку. В ней значилось, что он направлен для закупки торфа. – А где же торф? – сердито спросил полицай. – В Макарове не достали. Сейчас в Кодру едем, может, там посчастливится,– сказал Шешеня и не– заметно посмотрел на связанную Татьяну. Он про– читал в ее глазах: «Выкручивайтесь, удирайте, спа– сайтесь!» Это был приказ. Полицай еще раз прочитал документ Шешени и крикнул: – Погоняй, да гляди, больше не попадайся. Юлиан Иванович дернул вожжи, Шешеня на ходу вскочил в телегу. Его сухие глаза, покраснев– шие от ветра, смотрели на дорогу, по которой фаши– сты гнали в последний путь народных мстителей. А на мостике чернело мертвое тело бородача... 78

s. Михаил Демьяненко со своими товарищами уст– роил побег десяти военнопленных из Дарницкого ла– геря. Беглецов спрятали на Трухановом острове. Женщины собрали для них платье и белье, дали по– мыться, накормили. Но долго держать их там было опасно. Решили вывести людей в партизанский от– ряд. Приготовили документы на лесорубов, которые якобы едут в Кобыщу заготовлять дрова для Яро– славской районной управы Киева. «Лесорубов» дву– мя группами вели Сергей Ананичев и Николай Шешеня. В мешках были патроны, медикаменты, гра– наты – все, в чем нуждались партизаны в лесу. Опе– рация прошла удачно. Руководящий центр партор– ганизации решил направить в лес вторую группу. На этот раз в отряд шли киевляне. Трудней все– го было переправить их через Днепр: билеты на ка– тер продавали только тем, кто имел специальный пропуск. Неожиданно повезло: Машу Омшанскую устроили на пристани кассиром. И все же Кочубей волновался: он знал, что у Днепра шныряют пере– одетые гестаповцы. К этому времени в Киеве начал действовать «Аргус» – тайная гитлеровская органи– зация, названная так по имени стоглазого мифиче– ского существа. Ее агенты – разный сброд, продаж– ная сволочь, бандиты, убийцы, бывшие белогвардей– цы– шатались по рынкам, на предприятиях, в столовых, очередях и подслушивали, шпионили за советскими людьми, выдавали их. Поэтому подполь– щикам нужно было действовать очень осторожно: малейший непродуманный шаг, лишнее слово могли привести к провалу. Переправлять людей решили под вечер, послед– ним катером. Широкий Днепр катил тяжелые седые волны. Ветер бил в лицо не речной свежестью, а смрадом войны. Чего только не скрывала под собой холодная толща воды: человеческие тела, пароходы, танки, машины, разрушенные мосты... Кочубей в переднике, с метлой в руках ходил по набережной, внимательно следя за тем, что происхо– дит на причале. 79

Веселая и приветливая кассирша продавала би– леты. У кассы появился Михаил Демьяненко. Ом– шанская, заметив Михаила, вытащила из кармана желтый платочек, вытерла им правый глаз и засу– нула платочек за отворот левого рукава. Это озна– чало: не подходи, опасно! Кочубей насторожился. Кого заметила Маша? Но вот появился Ананичев. На этот раз людей через Днепр Сергей перевозил один. На спине у него ме– шок, из которого торчит пила, за поясом—топор. Настоящий лесоруб! За Сергеем шли четверо муж– чин. Истощенные, с обросшими бородами. Эти лю– ди долгие месяцы не выходили на улицу, жили в по– гребах, скрываясь от фашистского плена. Ананичев начал проталкиваться сквозь толпу к кассе, но Маша снова вытерла желтым платочком правый глаз. Кочубей подошел ближе. У кассы стоял юноша лет двадцати, в засаленной кепке и стареньком пид– жачке. Кочубея точно током ударило. Где он видел этого парня? И вспомнил... Весной оккупанты устро– или в Киеве празднование по случаю 53-летия со дня рождения Гитлера. Во всех православных хра– мах правили службу, гражданскому населению обе– щали выдать по пятьсот граммов пшеничной муки. У памятника Шевченко состоялся парад. Кучка про– давшихся мерзавцев, одетых в красные шаровары и подпоясанных пестрыми кушаками, преподнесли ге– неральному комиссару Киевского округа Магунии – фашисту с лицом палача, портрет именинника. Нет, Кочубей не ошибся: среди «верноподданных» был и этот субчик... До отхода катера осталось пять минут. Раз– дался первый звонок. Что делать? К катеру подошла группа рабочих, видимо, воз– вращавшихся домой на Труханов остров. Кочубей начал подметать, сильно размахивая метлой. Оста– новился около Сергея, шепнул ему: – Устрой возле кассы свалку. Надо оттеснить вон того типа в серой кепке,– и пошел дальше. – Пани, скорее! Катер отходит,– подгоняет Сергей Омшанскую. – Ишь, разболталась, краля! Слышишь, звонят на катере! —раздалось из толпы. 80

– Нахал! Это тебе не при Советах – обижать человека! – вступился за Машу какой-то старичок. – Сударь, а вы не мешайте. Чего торчите у кас– сы? Завтра поговорите,– снова крикнул Сергей, и Кочубей увидел, как агент отскочил в сторону. Кто– то из хлопцев Сергея «нежно» обнял его: – Поедем с нами, серая кепка, лес рубить. По– едешь, а? Парень отмахнулся, выругался и пошел прочь, трусливо озираясь. Тем временем Маша сунула Сер– гею билеты. Раздался третий звонок. Бригада Ана– ничева прыгнула на катер. Кочубей отдал Маше фартук, метлу и подался в гору. 6. Станислава Францевича Вышемирского, экспе– дитора хозяйственной части генерального комисса– риата, где он работал уже более года, знали как человека спокойного, уравновешенного, дисциплини– рованного, преданного немецким властям. Нача– льник хозяйственной части Векманн доверял ему важные дела. Сейчас Вышемирскому поручено го– товиться к приему высокого гостя, возможно, само– го рейхскомиссара Украины гаулейтора Эриха Коха! В частности, он должен помочь оборудовать рези– денцию в тихой Пуще-Водице. Все там должно быть удобно, красиво, уютно. Вышемирский почтительно выслушал распоря– жения начальника, поклонился, ловко выкинул ру– ку вперед, крикнул «Хайль!» и вышел из кабинета. Какой неприятный день! Станислав загрустил. Черт бы побрал этого проклятого Векманна с его высоким гостем. В ближайшие несколько дней у Вышемирского не останется ни одной свободной минуты. Надо мо– таться по разным учреждениям, встречаться с де– сятками людей, подыскивать мебель, выписывать продукты. А у Станислава на эти дни были совсем другие планы. Например, сегодня он пригласил на прогулку 81

фольксдейче Людочку, заведующую складом ко– миссариата, а на завтра у него назначено свидание с женщиной, которую зовут Катюшей. Он ее никогда не видел. Знает лишь, что у нее голубые глаза, что на ней должен быть зеленоватый мужской пиджак, с засученным левым рукавом, а в руке—черная клеенчатая сумка. Эта Катюша будет его ждать в четыре часа дня на бульваре Шевченко, около го– родской управы. В том месте к концу рабочего дня бывает много людей, и устраивать свидание не очень опасно. Он должен передать Катюше бумагу, так как запасы типографии на исходе. Все тяжелей ста– новилось снабжать типографию бумагой,– там еже– дневно выпускают по триста и даже больше листо– вок. Когда Вышемирский с шофером Костей перево– зили бумагу, он брал себе немного, чтобы не очень– то заметно было. Но в последнее время что-то не приходится возить бумагу, и Станислав вспомнил о длинной, как жердь, заведующей складом. Ему ну– жно только два-три раза погулять с Людочкой, и не– сколько пачек бумаги он, несомненно, достанет. Так было и два месяца назад... Они сидели тогда над Днепром в Царском саду, где с трудом можно было найти целую и чистую скамью. Станислав через силу развлекал стареющую фольксдейче, а она та– ращила свои белесые глаза и ржала, как лошадь. – Пан Станислав, откуда вы знаете столько пи– кантных историй? – Я же бывший актер. В петроградском театре на первых ролях был,– врал Вышемирский.– А те– перь ударился в литературу. Роман пишу, но вот беда – нет бумаги. – А большой этот роман? О чем, наверно, о лю– бви? – и Людочка закатывала глазки. – Вам первой, милая пани, дам почитать. Но раньше надо переписать набело, а вот бумаги нет,– намекнул «писатель». – Ах, да! Бумага? Какие пустяки; приходите на склад, берите, сколько угодно. Вышемирский действительно достал тогда нема– ло бумаги. И теперь сумеет вырвать. Скажет, что нужно перепечатать роман в трех экземплярах. 82

Итак, достать бумагу и передать Катюше – его первое задание. Но было еще второе, куда более сло– жное. На Железнодорожном шоссе слоняется подо– зрительный человек. Загорный поручил Станиславу выяснить, не стало ли гестаповцам известно что-ни– будь об их парторганизации. Это можно разузнать через одного знакомого парня, который завел друж– бу с инспектором гестапо. Дела важные, неотложные. Как же быть? Вышемирский подошел к окну. С высокого зда– ния на Банковской, в котором расположился комис– сариат, открывался страшный вид на Крещатик: руины пожарища... Но ничего – скоро советские вои– ны прогонят фашистов, и вырастут на Крещатике здания, еще более красивые, чем были. Только бы дожить до этого часа, только бы выстоять! Выстоять! Вышемирский редко думал о том, удастся ли ему выжить, ведь каждую минуту в ге– нералкомиссариате могли узнать о его связях с подпольщиками. Он не был трусом; ему даже каза– лось, что он делает мало, действует медленно. Он и сейчас об этом подумал, и кулаки у него невольно сжались от злости. Нет, обязательно надо встрети– ться с этим парнем! Вышемирский подошел к теле– фону: – Валерий! Добрый день, дружище! Как ты смо– тришь на то, чтобы распить сегодня бутылочку не– плохого вина? Валерий смотрел на это весьма благожела– тельно. С Катюшей Вышемирский смог встретиться лишь через четыре дня, когда особняк был готов к приему высокого гостя. В условленное время – ровно в 4 часа—Выше– мирский подошел к зданию городской управы и увидел небольшую, худенькую женщину в зеленом мужском пиджаке и с черной сумкой в руке; левый рукав пиджака был засучен. Женщина посмотрела на Вышемирского. – Катюша, здравствуйте. Сколько лет, сколько зим! Как поживаете? – словно давнюю знакомую встретил Станислав женщину и крепко пожал ей РУку. 83

– Здравствуйте, здравствуйте! – обрадовалась и Екатерина.– Пойдем, Стасик, посидим на скамеечке, поговорим... Как здоровье бабушки? Когда они уселись в укромном местечке, вдали от людей, улыбка исчезла с ее лица: – Я уже четвертый день прихожу сюда. Что– нибудь случилось? Мы все очень переволновались. – Все в порядке. Был очень занят. Вот бумага, возьмите. Передайте Борису: шоссе вне всяких по– дозрений. Однако следует быть осторожными: в ге– стапо поступили листовки с подписью «Смерть не– мецким оккупантам!» от шпиков из Киева, Нежина, Бровар, Фастова... Они распрощались. Екатерина волновалась. Сегодня она выполнила первое задание, которое поручил ей двоюродный брат Борис Загорный. Владимирская горка. Отсюда по крутым тропин– кам она сбежит вниз, на Подол, как бегала сотни раз в детстве. Там она условилась встретиться с братом. Екатерина торопилась. Она с утра не была дома и беспокоилась о своих детях – четырехлетней Нонне, восьмилетней Эле и пятнадцатилетней Гале. Что заставило ее, мать троих детей, связаться с подпольщиками? Ведь она никогда не интересова– лась политикой, не была даже в комсомоле. Жила себе с мужем метеорологом, помогала ему состав– лять прогнозы погоды. А когда муж умер, целиком отдалась воспитанию дочерей. Поселилась в Мыль– ном переулке у родителей, в старой хате. Но и сюда, в заросший бурьяном гористый, безлюдный переу– лочек, в маленькие хатенки, ворвалась война. Никогда не забудет Екатерина одного летнего дня 1942 года. Ничего не подозревая, возвращалась она домой с базара. На улице ее остановил старый Мюллер, сосед-немец. Его седые волосы шевелил ветер, а лицо было такое же белое, как волосы. – Катя, тебе домой нельзя... Там гестапо. Беги, дочка, а то схватят... И не проклинай немцев. Эти ироды, захватившие Киев, убивающие невинных лю– дей,– не немцы. Это фашисты, звери. Будь они про– кляты!– старик Мюллер плакал.– А о дочках не беспокойся: пока они будут у меня, потом заберешь. 84

Екатерина поселилась на Кожемяцкой, где жили Загорные. ...Вот и Подол. Вот и улица, на которой ее ждет Борис. Она сразу заметила невысокую фигуру бра– та. Настоящий пан! К его рыжеватой шевелюре и острой бородке очень идет светло-серый костюм. Рядом с братом – высокий, русоволосый юноша. Борис взял юношу под руку и пошел с ним навстре– чу сестре. «Видно, свой»,– подумала Екатерина. – Наконец встретила! Вот возьми,– подала она брату сверток и шепотом передала слова Вышемир– ского. Борис крепко обнял сестру: – Катя, ты сегодня сделала большое дело! Спа– сибо, родная. Но отныне тебе придется встречаться со Стасиком чаще. И этого парня на всякий случай запомни, вероятно, он тебе еще пригодится. Высокий улыбнулся Екатерине. Это был Сергей Ананичев. 7. (Из дневника Григория Кочубея) 8 сентября 1942 года. Квартира братьев К.1 пре– вратилась в арсенал. Сюда Сергей и Николай сносят оружие, которое им удается раздобыть. В последнее время нам везет: достаем много оружия. К этому делу привлекли парней, работавших в «Обществе Сименс». Но их деятельность там неожиданно обор– валась. Начальство узнало о дружбе Меринга с рабочи– ми-украинцами, и его выслали в Германию. При– шлось и наших ребят немедленно оттуда убрать. Жаль мне этого Меринга, хотя ни разу его не видел. Много добра он нам сделал. Кто теперь бу– дет переводить листовки на немецкий язык? При– дется самому попробовать. Хочется записать волнующую историю. Если бы писатель рассказал о ней в книге, рецензент, дол– жно быть, заметил бы: «Надуманно, неправдопо– Дмитрия и Федора Кудренко на Фроловской, 3. 85

добно». Но история о том, как Федор К. добыл пу– лемет и ящик гранат, на самом деле произошла в оккупированном Киеве. Федя заметил, что чердак соседнего дома облю– бовали два паренька, и вскоре подружился с ними. То были братья Миша и Коля. Дружба эта длилась несколько месяцев, и братья вступили в пожарную команду, которая охраняла днепровский мост. По– жарники носили серую форму с зелеными обшла– гами полевой жандармерии. Ребята рассказали Федору, что в помещении по– жарной команды имеется кладовая, где хранится оружие: ящики с гранатами, пулемет, снаряды. Вскоре братья стали закадычными друзьями кла– довщика. Как-то Миша и Коля принесли Федору по гра– нате. Успех окрылил их, и они натаскали много гра– нат. Потом разобрали пулемет и по частям перета– щили его к Федору. В кладовой поднялась суматоха. Мальчишкам больше появляться там нельзя было. Федор поспе– шил сплавить их к партизанам. Пришлось и ему уйти в отряд: их частенько видели вместе. А чтобы окончательно замести следы, если вдруг гестапо вздумает искать Федора, мы послали его отца в ре– дакцию газеты «Новэ украинськэ слово» и он подал объявление, в котором просил лиц, знающих о месте пребывания сына, не вернувшегося с работы, сооб– щить ему по домашнему адресу. Вскоре это объяв– ление было опубликовано, и Федора гестапо не искало.

Гла в а пятая ДО ПОСЛЕДНЕГО ДЫХАНИЯ 1. Дмитрий Лисовец нервничал. После провала Ки– евского подпольного горкома партии он никак не мог нащупать связей с уцелевшими подпольщи– ками. Положение усугубилось тем, что документ, сфабрикованный подпольным горкомом, устарел, и он даже на улицу не мог показаться. К счастью, его дружку Сергею Билецкому удалось легализоваться: он устроился грузчиком на вокзале. В свободное время Сергей бродил по городу в надежде встретить кого-либо из подпольщиков, а Лисовец вынужден был отсиживаться на Мокрой улице в маленькой ха– тенке Лаврентьевны. От нечего делать начал зани– маться с хозяйкиной дочкой, четырнадцатилетней Тамарой – преподает ей историю, математику. Жаль девочку, годы проходят, а она, как и все маленькие киевляне, не учится. Сумеет ли он когда-нибудь по-настоящему от– благодарить Лаврентьевну за все то, что она делает для них? Ведь женщина жизнью рискует, скрывая их. На каждом столбе висят объявления: военный комендант и рейхскомиссар Украины сулят смерт– ную казнь всем, кто будет поддерживать или скры– вать партизан, саботажников, пленных-беглецов. Лисовец задумался: имеет ли он право подвер– гать опасности жизнь Лаврентьевны и ее детей. «Если и сегодня Сергей возвратится домой ни с чем,– решил он,– то попробую выскользнуть из Киева и отправиться на поиски партизан». В этот момент, радостный и оживленный, прибе– жал Билецкий. – Знаешь, Дмитрий, кого я встретил? Шешеню! Кольку Шешеню из Нежина. 87

– Где же он? – Потерпи, завтра встретитесь. Легко сказать «потерпи»... Ночь тянулась мучи– тельно долго. Вспомнились школьные годы, дружба с Шешеней, первые самостоятельные шаги в жизни. Заснул Дмитрий уже под самое утро, но тут его раз– будил гость: Николай Шешеня. Крепко обнялись и расцеловались друзья детства. Потом, как водится, пошли воспоминания... – Помнишь, как мы ездили в Киев на экскур– сию? Кажется, это было в седьмом классе? – спро– сил Шешеня. – Помню... А помнишь, как ты в театре потерял шапку? – А вы собрали деньги и купили мне новую. Пом– нишь? И на еду уже не хватило денег. Долго я берег ту шапку. Опять помолчали. Вдруг Николай поднялся и спросил в упор: – Скажи, Дмитрий, ты остался коммунистом? – А ты? – вместо ответа прошептал Дмитрий. И оба облегченно вздохнули, поняв, что могут по– прежнему доверять друг другу. Так в парторганизации «Смерть немецким окку– пантам!» появилась новая группа – Дмитрия Иоси– фовича Лисовца. Двое. Что это за группа? Много ли сделаешь вдвоем? Лисовец и Билецкий начали искать людей. Как-то Лисовец сказал: – Знаешь, где надо искать людей? На заводах «Ленкузница», «Большевик», в железнодорожном депо имени Андреева. Там работают военнопленные. Страшно смотреть на них: голодные, истощенные, сквозь рваные гимнастерки просвечивает черное тело в ранах и болячках. Каждого, кто хоть на минуту остановится, эсэсовцы плетками бьют. Надо выру– чать людей! – Но как? – спросил Сергей. – Да, дело трудное. Решили посоветоваться с Шешеней. ...Пятнадцать минут пятого. Лисовец уже дважды обошел Владимирский собор, у которого он должен был в 4 часа дня встретиться с Шешеней. Ноги увя– 88

зают в каштановой листве. Никто не убирает эти листья, а они летят и летят золотым дождем. Ти– шину нарушает только шелест листьев, и кажется, кто-то осторожно подкрадывается к тебе. Вот сейчас схватит... Сколько можно так ходить? Того и гляди привя– жутся полицаи. А Шешени все нет. Неужели провал? От этой мысли Дмитрий даже вздрогнул. «В такие минуты седеют»,– подумал он и непроизвольно вытащил из кармана маленькое зеркальце, которое нашел на улице и припрятал для дочки Лаврентьевны. Поглядел в него и увидел из– нуренное лицо с пышными, как у запорожца, усами. Только золотистый чуб и большие серые глаза были его, Дмитрия. Улыбнулся: Инна, подруга, жена, на– зывала его чуб гордостью семьи Лисовцов. Инна... Дмитрий опять помрачнел. «Что с ней?» Он свято хранит ее последний подарок – зашитую ею в отво– рот пиджака ампулу с ядом. «Милый мой доктор Инна, это твое последнее лекарство»... – Любуетесь собою, молодой человек? – Шешеня! Будь ты неладен! Разве не знаешь законов подполья? Надо являться вовремя. – По-всякому бывает. Я тебе такого гостинца принес, что уверен, простишь за опоздание,– и Ни– колай хлопнул себя по карману.– Неприкосновен– ный запас решили использовать – махорку. Ну са– дись, поговорим. Шешеня передал Лисовцу разработанный Кочу– беем план освобождения военнопленных. Решено было начать с завода «Ленинская куз– ница». Лисовец надел пальто мужа Лаврентьевны, хоро– шенько начистил ботинки и, размахивая бамбуковой тростью, стал прогуливаться около завода. Никто не смог бы заподозрить в этом красивом, хорошо одетом господине коммуниста-подпольщика. Скорее всего его можно было принять за коммерсанта, каких много расплодилось в городе. Дмитрий следил за тем, что происходит на завод– ском дворе. Военнопленных приводят на работу в 7 часов утра, потом разводят по цехам. Во дворе на разных работах остается не более десяти человек. 89

Оживленно, даже суматошно становится во дворе в 3 часа, во время обеденного перерыва. «Вот это удоб– ный час,– решил Лисовец.– В этой суете можно выйти с заводского двора на улицу. Главное – не задерживаться на улице, а поскорее скрыться куда– нибудь». На другой день ровно в 3 часа около завода по– явился старик с котомкой за плечами – то был Сер– гей Билецкий. Улучив минуту, когда эсэсовец с плет– кой отошел в глубь двора, он бросил через забор кисет с махоркой. В кисете кроме махорки лежали свернутые в трубочку три пропуска на право выхода с территории завода и записка: «Выходите сейчас!» Через несколько минут из заводских ворот вышли трое пленных. На противоположной стороне улицы их ждали Лисовец и друг Билецкого – Петр Сорокрш. – За нами!—произнес Дмитрий и скользнул в проходной двор. Когда эсэсовцы обнаружили исчезновение плен– ных, те были уже далеко от завода. Двое из них имели в Киеве знакомых и отправились их разыски– вать. А третий – он назвал себя кадровым военным Виктором Левченко – спросил: – Можно, я с вами? Другой дороги у меня нет... – Пойдем,– ответил Дмитрий. В группе Лисовца появился еще один подполь– щик. Поезд на Винницу уходил в 6 часов вечера. За не– сколько минут до отправления к последнему вагону, в котором обычно ехало гражданское население, по– дошли двое. – Предъявите документы! Рядом с кондуктором стоял чиновник немецкой комендатуры. Как назло, пассажиров было мало. Про– верка проводилась тщательно. Дошла очередь и не– коего Антона Любезного, предъявившего вместе со своим спутником Виктором Левченко документы и командировочные удостоверения завода «Ганибек» о том, что они работают уполномоченными по заго– товке топлива. Чиновник внимательно проверил до– кументы, промычал под нос: «Гут...» 90

Резко загудел, зашипел паровоз. Вагоны стукнули буферами и покатились. Антон Любезный (это был Сергей Билецкий) и Виктор Левченко забрались на верхнюю полку. Хотелось спать. Нелегко пришлось им в последние дни. Такую же операцию, как на «Ленкузнице», группа Лисовца провела на заводе «Большевик» и в депо имени Андреева. Свыше двадцати человек удалось им освободить из фашистского плена. Десять из них были переправлены к партизанам. Но эти операции всполошили оккупантов. Прибе– жал Шешеня и предупредил: свой человек из поли– ции передает, что ищут старого крестьянина, кото– рый бросал пленным махорку. Кочубей посоветовал Сергею Билецкому на время исчезнуть из Киева. Вот и едут теперь пан Антон Любезный со своим помощ– ником паном Виктором Левченко «заготовлять топ– ливо». В Винницу поезд прибыл утром. Отдохнувшие за ночь «командировочные» бодрым шагом направились к речке. На левом берегу Буга в землянке жил рыже– бородый возчик Иван. Поговаривали, что семья его – жена и пятеро детей – погибли во время бомбежки и Иван немного тронулся. Не известно, как он раздо– был коня с возом, но этим-то он и кормился. К нему и держали путь наши «заготовители». Отыскав Ивана, Любезный сказал: – Днепр горит. – Построим мост,– ответил Иван и пожал при– бывшим руки. В землянке Любезный – Билецкий вытащил из рюкзака пуховую подушку, провел по ней лезвием острого ножа и вместе с пухом на пол вывалилась пачка листовок. – Хитро придумали!—захохотал возчик. Он оказался вовсе не таким молчаливым, как ду– мали о нем соседи-погорельцы, и конечно же не был «тронутым» – все это была конспирация. Сейчас он отводил душу с приезжими. Иван жадно расспраши– вал их о том, что делается в Киеве, о событиях на фронте и в свою очередь рассказал о жизни вин– ничан. Телегу рыжебородого Ивана видели потом во мно– 91

гих селах Винничины, и везде крестьяне находили воззвание подпольной парторганизации «Смерть не– мецким оккупантам!» Воззвание разоблачало гнус– ность нового немецкого земельного закона, только что опубликованного рейхоминистром для восточных областей Альфредом Розенбергом. 2. (Из дневника Григория Кочубея) 5 октября 1942 года. Познакомился с Дмитрием Л., руководителем новой группы. Это уже тринадцатая по счету группа в нашей парторганизации. Дмитрий мне нравится. Но он слишком горяч. Придется не– много сдерживать. Встреча с ним состоялась в домике на окраине города. Дмитрий прикинулся больным, и я пришел к нему под видом врача. Договорились с Дмитрием, что его группа и в дальнейшем будет освобождать военнопленных. Я по– советовал ему продумать какой-нибудь новый спо– соб. Махорка, так сказать, выдохлась. Прошел уже год с тех пор, как я в оккупирован– ном Киеве. Часто задаю себе вопрос: достаточно ли того, что делаем? Ведь мы теперь не те, какими были осенью 1941 года. Сами немцы нас многому «научи– ли». Смело ходим по улицам и днем и ночью. Не ус– пеют оккупанты установить новую форму документа, изменить нарукавную повязку, как все это уже имеется и у нас. Если бояться гитлеровцев, послушно выполнять все их распоряжения и приказы, то лучше живым лечь в могилу. Даже за то, что держишь дома голу– бей, они угрожают расстрелом. Если выловишь в Днепре леща длиннее 20 сантиметров—расстрел, не зарегистрируешься на бирже труда – расстрел. Рас– стрел, расстрел... Как-то сорвал со столба один из самых страшных приказов оккупантов. Когда вер– нутся наши, отдам его органам, которые будут су– дить фашистских преступников. Один этот приказ – смертный приговор для них: «Всем евреям города Киева и его окрестностей ровно в 8 часов утра 29 сен– 92

тября явиться на улицу Мельника, взяв с собой цен– ные вещи, теплую одежду и белье. Кто не явится – будет расстрелян». Все они, около ста тысяч женщин, стариков, детей, явились, и их всех расстреляли. Нет, не всех. Недавно был у Станислава. Меня впустила в дом маленькая женщина с белокурой косой. Поразили ее глаза – большие, темные, кажется, в них застыл ужас. Потом я все узнал. Ее зовут Муся Чернишенко, она – жена Станислава. Как странно свела их судьба! 29 сентября семнадцатилетняя Муся (тогда она зва– лась Евой), которую война забросила со старушкой матерью в Киев, брела со всеми в Бабий Яр... Стани– слав каким-то чудом вырвал девушку из этого страшного потока обреченных людей. Часто думаю: плохо, что меня не было 29 сен– тября в Киеве. Мы бы подняли на спасение несчаст– ных всех товарищей-подпольщиков. Теперь окку– пантам не удалось бы так подло обмануть киевлян. Наши листовки разоблачают преступные действия фашистов. Да и мы не щадим проклятых гитлеровцев. Не помню, писал ли уже о группе в Крутах. Сме– лые люди собрались там. Недавно старый врач П. подсыпал белены в самогон, который потом выпили фашистские солдаты, расквартированные в сельской школе. Солдаты совершенно обалдели от белены. Не– которые из них распрощались с жизнью. 3. Может быть, в то время, когда Григорий Кочубей писал в своем дневнике о докторе Помазе, в Крутах случилось несчастье: гестаповцы арестовали Алек– сандра Березнева, отвезли его в Нежин и там рас– стреляли во дворе городской тюрьмы. Беда эта потрясла семью. Иван Васильевич Помаз не выходил из своего кабинета. Часами плакала Анна Тимофеевна. Притихли девочки Леля и Надя... Но друзья-подпольщики не дали им долго преда– ваться горю. Черепанов и Ткачев привезли листовки. Помаз спрятал их у себя в кабинете под полом. За ними должен был прийти Василий Филоненко. 93