Текст книги "Луч во тьме"

Автор книги: Софья Черняк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

– Так вот, Кирилл, возвращайся в Киев,– пред– ложил Демьяненко.– Передай Кочубею все, что услышал. Пусть действует. – Как раз сегодня поезд на Киев поведет наш парень – Грицько Косач. Довезет и вас, Кирилл Афа– насьевич,– сказал Кузьменко. Той же ночью Ткачев повез на Черную гору ра– достную весть. 2. До войны Александр Кузьменко работал на стан– ции Коростень начальником базы паровозов и у своих родителей в Нежине бывал редко. А когда в начале войны посчастливилось вырваться из киев– ского лагеря смерти, который фашистские бандиты устроили на Керосинной улице, он, больной и опух– ший от голода, с трудом добрался до Нежина. Но отца дома не застал. Мария Сазоновна, плача, ска– зала: – Забрали, только война началась. Не немцы, еще наши... Александр окаменел. Наши забрали?! Если бы мать сказала, что отца арестовали гитлеровцы, его бы это не удивило. Но наши?! За что? Для Александра отец был воплощением всех лучших качеств совет– ского человека. ...В 1937 году на транспорте, как и в других ме– стах, началась охота на так называемых «врагов на– рода». Сначала Александр верил, что в самом деле брали виновных, но постепенно в его душу закралось сомнение. Почему в нашей стране, где победил со– циалистический строй, вдруг появилось столько вра– гов? И этими врагами были не бывшие помещики или белогвардейцы, а многие руководители Комму– нистической партии и Советского правительства, вы– дающиеся ученые, крупные военные, кадровые ра– бочие, известные писатели и артисты. И вот теперь он узнает и про родного отца... Нет, не мог он, старый честный железнодорожник, чем-то провиниться пе– ред Отчизной! – Мама, не плачьте, выяснится... Что-то перепу– тали,– успокаивал ее Александр. 40

Больше всего уязвило Александра то, что, когда он впервые отважился выйти на улицы оккупиро– ванного Нежина, его как близкого друга встретил изменник Пройдаков. А как же, ведь Александр – сын врага Советской власти! Пройдаков сразу же за– числил Александра машинистом. «Для почина» Кузь– меико расплавил контрольную пробку, и паровоз на двое суток выбыл из строя. Эту аварию он объяснил тем, что водомерное стекло разбилось. Поверили. Как же не поверить сыну врага Советской власти! Вообще за Александром не очень-то следили, и он довольно успешно развернул работу. Теперь в созданной им подпольной группе насчитывалось одиннадцать человек. Дня не проходит, чтобы они не поработали: подсыпали песок в смазку, портили тормозные краны и манометры, разбивали водомер– ные стекла и скоростемеры, обрывали различные поводки, забрасывали гайки и зубила в золотники... И то, что паровозы больше простаивали в депо на ремонте, чем выходили на линию, было им лучшей наградой. В депо работали чешские и югославские рабочие. В их бараке был радиоприемник. Кузьменко устроил туда уборщицами двух надежных девушек. Чехи и югославы также ненавидели немцев и позволяли де– вушкам слушать московские передачи. Теперь под– польщикам было о чем поговорить с нежинцами. Как-то Александр встретил на вокзале Анатолия Бендысика, своего давнего друга со станции Круты, где протекало его детство. Анатолий рассказал, что в Круты вернулся их старый друг – Шурка Берез– нев. Он поселился в семье своей сестры Анны Тимо– феевны Помаз, жены местного доктора. Этот рассказ взволновал Александра, напомнил детские годы, го– рячую дружбу с Шуркой. Их так и звали тогда: Шурка и Шурик. В первый же свободный от работы день Кузь– менко поехал в Круты. Он сразу нашел Ивана Ва– сильевича Помаза. Разве же есть в Крут ах человек, который бы не знал, где живет врач Помаз! Этот доктор вот уже свыше четверти века работает здесь. Уважают кру– тинцы и его жену Анну Тимофеевну – требователь– 41

ную и сердечную учительницу математики, заста– вившую детвору полюбить эту мудрую науку. Знают тут и о горестях, которые принесла этой семье проклятая война. Больно отозвался в сердцах местных жителей страшный треугольник – письмо лейтенанта, сообщившего родителям о героической смерти Юрия Помаза; юноша погиб в рукопашном бою и похоронен товарищами под вербой на станции Калораш, возле Кишинева. Видели, как врач, худой и измученный, возвра– тился домой из плена. Но не долго он прожил после этого в своем доме. Какой-то фашистский прихво– стень выбросил Помаза из дому, и он нашел приста– нище у младшей сестры учительницы – Любови Ти– мофеевны. Знали, что там л^е нашел приют и ее брат – инженер из Москвы Шурка Березнев. Вот не знали только крутинцы, почему старый врач бросил сельскую больницу, которой отдал два– дцать пять лет жизни, и стал вдруг заниматься част– ной практикой. Но все равно все продолжали обра– щаться за советом и помощью к Ивану Васильевичу. В майское утро 1942 года, когда в доме Помаза появился высокий железнодорожник с сундучком, какие обыкновенно носят машинисты, вся семья была в сборе. Анна Тимофеевна сказала старшей до– чери: – Леля, проводи больного к отцу. Но «пациент» не тронулся с места. – Что пятью пять будет двадцать пять и что квадрат гипотенузы равен сумме квадратов катетов, я узнал от вас, Анна Тимофеевна, и запомнил на всю жизнь... Почему же вы не помните своих благодар– ных учеников, дорогая учительница? Анна Тимофеевна посмотрела на гостя повнима– тельней и воскликнула: – Шурик! Иван, Шурка, Леля, к нам Шурик при– ехал!– и бросилась целовать дорогого гостя. Вскоре Александр Кузьменко сидел в кабинете врача. Не успели они завести разговор, как в каби– нет неожиданно вошел и расселся как у себя дома какой-то молодой человек. – Знакомьтесь, хлопцы,– сказал Иван Василь– евич. 42

– Василий,– отрекомендовался гость; немного помолчав, он добавил: – Филоненко. – Александр Кузьменко. В этом доме меня зовут просто Шурик. Гость заметил: – Вижу, здесь собираются только свои... Кузьменко поразили эти слова. Неужели у Пома– зов с этим Василием отношения больше, чем просто дружеские? Когда на другой день Кузьменко уезжал от Пома– зов, он знал, что Василий Филоненко – бывший сек– ретарь райкома комсомола – помогает своим друзьям коммунистам создавать в Ичнянских лесах парти– занский отряд, что большую помощь медикаментами оказывает отряду старый доктор, что Березнев вы– полняет задание Филоненко, что они ищут связи с другими подпольными группами. Кузьменко обещал Помазам вскоре вернуться к ним с членами Руково– дящего центра подпольной парторганизации «Смерть немецким оккупантам!». 3. Они вышли из дома Помазов втроем: Кирилл Тка– чев, Валентин Черепанов и Василий Филоненко. Прошли немного по дороге, оглянулись. На крыльце стоял врач. Он помахал им рукой, желая счастливого пути. Уже с месяц Ткачев и Черепанов не были в Киеве. Они помогали Березневу, Бендысику и Филоненко создавать на станциях Круты и Плески партийное подполье. Сейчас они отправляются в Киев с отчетом. Работать становилось трудней. Гитлеровцы, все больше ощущавшие нарастающее сопротивление со– ветских людей, усилили слежку. Борьба разгоралась. Ежедневно то в одном, то в другом месте взлетали на воздух воинские эшелоны, горели паровозы, пор– тились станки, срывалась отправка снаряжения и продовольствия на фронт. Большевистские листовки, которые появлялись всюду, звалР1 жителей Украины бороться против оккупантов. Из города Ровно, «столицы» оккупированной 43

Украины и ставки самого рейхскомиссара Эриха Коха, поступил приказ всем учреждениям секретной службы покончить с партизанами и подпольщиками. На совещании, состоявшемся вблизи Житомира, бли– жайший подручный Гитлера – Гиммлер докладывал, что фюрер обеспокоен положением дел. Он с нетер– пением ждет сообщения о том, что Украина наконец очищена от «украинского быдла». Бесноватый фюрер издавна мечтал на плодородных украинских землях поселить 25 миллионов колонистов-немцев. Гитле– ровцы этого и не скрывали. В газете «Новэ укра– инськэ слово» можно было прочесть: «Непосредст– венная задача сельского хозяйства Украины теперь – это обеспечение прокормления немецкого войска и населения Германии... Следовательно, будут приня– ты все меры для достижения решительного успеха». «Все меры»... Населению Украины хорошо изве– стны эти фашистские «меры», и оно отвечало на них по-своему. Гиммлер выходил из себя: «Эти парши– вые большевики-подпольщики осмеливаются доса– ждать, мешать, оказывать сопротивление...» Когда в Киеве оказался поврежденным телефон– ный кабель, немецкий комендант генерал-майор Эбергард приказал расстрелять для острастки четы– реста ни в чем не повинных киевлян. На следующий день вышел из строя телефон в другом районе го– рода. Тогда по приказу Эбергарда в Первомайском парке повесили несколько советских патриотов и к телам казненных прикрепили дощечки с надписью: «Партизан». Ночью дощечки исчезли. Вместо них ка– кие-то смельчаки написали: «Жертвы фашистского террора». Фашисты приставили к виселицам охрану. А утром увидели невероятное: трупы повешенных исчезли, а на веревках качались часовые. «Вот кто заслужил виселицу!» – вывели на дощечках неизве– стные. Начальник полиции и жандармерии Киевской об– ласти генерал-лейтенант Шеер отныне не рисковал выходить из дому без усиленной охраны. Шпики шныряли по городу в поисках подпольщиков. Поэтому Ткачев, Черепанов и Филоненко действо– вали очень осторожно. Под видом железнодорожни– ков, возвращающихся из рейса домой, они сели в 44

поезд, следовавший в Киев. Василий Филоненко вы– шел в Нежине. Он может свободно ходить по городу. Если его остановит патруль,– покажет справку за подписью врача Помаза, что он, Филоненко, «болеет туберкулезом и направляется в Нежинскую больни– цу на консультацию». В полдень Василий остановился на Гоголевской улице перед дверью небольшой часовой мастерской. Вошел, и над его головой запел мелодичный звонок. Юноша-часовщик даже головы не поднял. – Что вам угодно? – пробурчал он сквозь зубы. – Карманные часы на пятнадцати камнях можно к завтрашнему утру отремонтировать? – спросил Василий и вынул из кармана открытые часы. Часовщик порывисто поднялся: – К утру не смогу. И вообще я ремонтирую только будильники. – А девушка Галя, с длинной косой, говорила, что ремонтируете... Юноша подал Василию руку. – Здравствуй, а я уже жду, жду... Волновался, не стряслось ли чего. Ну, давай знакомиться. Я Иван Литвин, бывший командир, а теперь, как видишь, кустарничаю. – А я Филоненко. Медикаменты достал? – А как же! Подвода нужна. Тут много чего. Есть вата, бинты, лекарства, хирургический инстру– мент. Девушки из больницы понатаскали. – Завтра утром к тебе подъедет на телеге чело– век с длинными черными усами. На голове у него будет кожаная кепка. Пароль тот же. – Ясно! – произнес Иван и опять склонился над столиком.– Вот партизанам часы налаживаю. В лесу, говорят, ни часов, ни петухов нет, а немцев надо уни– чтожать по точному московскому времени. Василий рассмеялся: – Шутишь? Это хорошо. А теперь дело слушай. Нужно надежную явку найти, чтобы оружие при– нять. Может быть, его много будет. Поищи человека. Задание ответственное. А я через три дня приду. Условившись о новой встрече, он попрощался с Литвиным. Филоненко торопился на базар. Там его ждала сестра Анна, которая жила в селе Черняховке. 45

Большое и опасное дело затеял Василий в Черня– ховке. Он узнал, что тамошние крестьяне прятали много разного оружия. Вот это-то и не давало ему покоя. Дело в том, что в Нежине скрывалось несколь– ко десятков коммунистов, комсомольцев, бывших ко– мандиров и советских работников. Оставаться в го– роде стало опасно. Как можно скорее нужно пере– править их в Ичнянский лес к партизанам. Им и предназначалось оружие. Но как раздобыть его? Был разработан смелый план. По поручению Василия сын Анны – комсомо– лец Николай Нещерет со своими товарищами – ком– сомольцами Васей и Сашей поступили на службу в полицию. Это давало им право производить обыски и отнимать обнаруженное у жителей. Испорченное и устаревшее оружие, а также охотничьи ружья но– воявленные «полицаи» сдавали в комендатуру, а хо– рошее прятали у старого коммуниста, участника гражданской войны Лаврентия. Анна ждала Василия. В руках у нее была ко– шелка с картофелем. Увидев брата, пошла ему навстречу. – Привет, сестричка! – Здравствуй, Вася! Как же ты похудел... Аж косточки светятся. Дотянешь ли, пока наши вернут– ся?– Анна тяжко вздохнула.– Возьми хоть немного картошки.– И она передала ему кошелку. – А что у ребят? – Все в порядке. Пока... Страх, что они выделы– вают! Словно звери по домам шныряют. Все добро у людей вверх тормашками переворотили. Ну, на– стоящие полицаи! Сколько уже этих винтовок со– брали! Василий улыбнулся. – Молодцы! Передай, что скоро приеду. А за картошку спасибо. Через три дня Филоненко снова появился в часо– вой мастерской Литвина. – Слушай внимательно,– сказал ему Литвин.– На рынке, возле мясной лавки, работает жестянщик 46

Михаил. Хибарка его завалена разным железным ломом. Там можно что угодно спрятать. Этот Миха– ил – долговязый, на левой щеке большая родинка. Запомни пароль: «Парень, не продашь ли мне новые ведра? Штук девять нужно». Он ответит: «Ведер нет. Могу шесть корыт продать». «Ну так хоть лопату хо– рошую продай». А он: «И лопаты нет. Топор есть, но без топорища». Василий несколько раз шепотом повторил пароль и попрощался с Иваном. Теперь скорее в Черняховку! До села Василий Филоненко добрался уже в су– мерки. Черняховка притихла. Даже собака не зала– яла, когда он подошел к хатенке бывшего колхозника Якова Бородая. Филоненко вступил в темные сени и попал в чьи-то крепкие объятия: – Наконец-то... Уже с час там сидят,– дыхнул ему в лицо крепкой махоркой старый Яков. Василий взобрался на чердак. Ему часто доводи– лось ночевать здесь. Здесь же собирались на совеща– ния комсомольцы и коммунисты Черняховки. На од– ном из этих совещаний было решено, чтобы комсо– мольцы стали «полицаями». Навстречу Филоненко поднялся один из них – Николай Нещерет. – Дядько, у нас полный порядок!—доложил он.– Но как же осточертела эта шкура,– и юноша презрительно скосил глаза на свою полицейскую форму.– Нет, нет, я не упрекаю, понимаю, что надо... Хлопцы собрали уже семь винтовок, ручной пуле– мет, два ящика патронов. Вывезли оружие из села на полицейской телеге, якобы в Нежин сдавать властям. А на самом деле закопали на старом заброшенном кладбище под Черняховкой. Филоненко похвалил ребят: – Молодцы! Но всего семь винтовок... Маловато. Нужно еще хоть десяток. Походите по домам, может, соберете. А потом в лес к партизанам переправлю вас – здесь опасно оставаться, да и, верно, чешутся руки схватиться с гитлеровцами в открытом бою. Филоненко устало вытянулся на мягком сене, ко– торое наполняло чердак запахами чебреца и клевера. Немного помолчали. – Закусите. Вот мать передала,– Николай сунул 47

дядьке краюху хлеба и кусочек сала.– Заморите червячка. Василий с жадностью набросился на еду. А Нико– лай снова зашептал: – Ночью, в три часа, буду ждать за селом. Возле мосточка на опушке леса. Ну, пойду, а вы немного отдохните. В три часа ночи участник подпольной группы Си– ротенко подвез Филоненко на телеге к условленному месту. Здесь их уже ждал «полицай» Николай. Он вскочил на подводу, и Сиротенко погнал лошадей дальше. Вот и кладбище. Николай отыскал засыпанную прелой листвой и сухими ветками могилу. Подпольщики откопали ящики с патронами и оружием, погрузили все это на телегу и присыпали картошкой. Долго еще стоял юный «полицай» на дороге, по которой повезли опасный груз. Не хотелось возвра– щаться в село, где надо снова притворяться фашист– ским холуем, ходить по хатам, оскорблять селян. Филоненко и Сиротенко благополучно добрались до Нежина. Около рынка Василий соскочил на землю. – Значит, через два часа? – Ладно,– кивнул Сиротенко.– Не беспокойся, Вася. Все сделаю, как следует. А в случае чего, жи– вым не дамся...– Сиротенко натянул вожжи.– По– ехали, Серый! Спустя два часа Василий появился на рынке. Си– ротенко бойко торговал картошкой. Из левого кар– мана его пиджака торчал не очень чистый носовой платок. Это означало, что оружие без всяких при– ключений он передал жестянщику Михаилу. Василий даже не остановился возле Сиротенко. Теперь у него были совсем другие дела. Надо по од– ному направлять к жестянщику людей за оружием, с которым они пойдут в лес, к партизанам. Так у до– селе неприметного и незадачливого жестянщика не– ожиданно дело пошло на лад. Появились покупатели, заказчики... Вот возле хибарки остановился молодой человек в очках и несмело посмотрел на Михаила. – Не смогу ли я у вас достать новые ведра? – спросил он робко. 48

Жестянщик медлил с ответом: ведь у тех посети– телей, которых он ждал, на правой руке должен быть перевязан палец. Юноша спохватился и вытащил правую руку из кармана. Михаил успокоился – свой: указательный палец перевязан тряпочкой. – Ведер нет. Могу предложить шесть корыт,– ответил Михаил. – Зачем мне твои корыта? Хотя бы лопату хоро– шую продай. – И лопаты нет. Топор есть, но без топорища. – А к топору додай еще и гостинцев для друзей. Через полчаса юноша в очках вышел из мастер– ской с мешком за плечами, из которого торчало ржа– вое железо, а под ним – оружие. За три дня Михаил «распродал» весь свой товар, и на дверях сарайчика появилось объявление: «За– крыто по случаю болезни жестянщика». А тем временем связные партизанского отряда разными путями вели в Ичнянский лес восемнадцать хорошо вооруженных нежинцев. 4. Партийная организация разрослась. Она насчи– тывала уже девять подпольных групп. Но Александр Кузьменко не смог бы рассказать, что это за группы, где они действуют. Кроме крутинцев и участников своей группы он никого не знал. Догадывался, ко– нечно, что Михаил Демьяненко, часто ночевавший у него, даром хлеб не ест, что в Нежине он имел не одну его группу. Судя по диверсиям, которые то и дело совершались на транспорте, нетрудно было до– гадаться, что рядом действуют друзья. Неожиданно с Александром приключилась беда. Он даже хотел попросить у Руководящего центра парторганизации, чтобы ему разрешили уйти в лес к партизанам. Но вскоре оказалось, что эта «беда» пойдет на пользу организации. Дело в том, что на– чальство Нежинского паровозного депо, ценя Алек– сандра и видя в нем «своего», поскольку его отец был репрессирован органами Советской власти, решило выдвинуть молодого Кузьменко на ответственный пост. 49

Шеф депо Сергей Пройда ков вызвал к себе Алек– сандра и «обрадовал» его: – Будешь нарядчиком при дежурном по депо пане Кольбахе. Александр был в отчаянии. Какой ужас! Стать гитлеровским прихвостнем! Дома у него в это время отдыхали приунывшие после неудачной поездки в Харьков Черепанов и Ткачев (связаться с харьков– скими подпольщиками им не задалось). Друзья вы– слушали Кузьменко. Ткачев обрадовался: – Саша! Да ведь нарядчик – правая рука де– журного по депо. Значит, будешь в курсе дел. Это решило вопрос, Ткачев был прав. Александр вот уже с месяц ре– гулярно передает партизанам графики движения во– инских эшелонов, и теперь партизаны зря не риско– вали, а взрывали особо ценные для оккупантов составы. Осатаневшие гитлеровцы жестоко мстят совет– ским людям за диверсии на транспорте. Чтобы устра– шить их, начальник полиции безопасности на первой странице газеты «Новэ украинськэ слово» жирным шрифтом печатал сообщения о расстрелах железно– дорожников «за преднамеренную порчу транспорт– ных средств». Но репрессии не пугают народных мстителей. Два дня назад неожиданно остановилась электростанция. Рабочие никак «не сообразят», где же повреждение... Дежурный Кольбах кричит: – Где они, эти партизаны? Всех как собак рас– стреляем! Кузьменко приметил, что машинист Шкурат, ко– торого рабочие не зря прозвали шкурой, норовит по– пасть на глаза рассвирепевшему Кольбаху. Вот и те– перь дежурный поманил Шкурата пальцем. Немец не знает ни русского, ни украинского языка и на по– мощь зовет переводчицу. Кузьменко этого только и надо. С переводчицей у него полный контакт. Скоро он узнает, что предатель донес на помощника маши– ниста Дмитрия Андреева, будто тот связан с парти– занами. Кузьменко быстро нашел Гришу Косача и шепнул ему: 50

– Немедленно разыщи Митьку Андреева и от– веди к Сарычеву. Дмитрию и дня нельзя оставаться в Нежине – арестуют. Кузьменко многих спас от виселицы, но тошно, ой как тошно было ему притворяться гитлеровским при– хвостнем, чувствовать ненавидящие взоры людей, за которых он готов отдать жизнь.

Глава третья НАДЕЖНАЯ КОНСПИРАТИВНАЯ КВАРТИРА 1. (Из дневника Григория Кочубея) 22 июля 1942 года. Станислав не предал. Он чест– ный, смелый человек. Вот уже три месяца работает с нами, каждый день и час рискуя головой. Недавно раздобыл настоящую гитлеровскую печать с двугла– вым орлом. Хоть бы не провалился парень... В общем, дела у нас идут неплохо. Типография работает как налаженное производство, без перебоев. Володя и Никита ежедневно печатают в своем подзе– мелье по 200—300 листовок. Тяжело им... Попробуй-ка поработать в этой мо– гиле по десять – пятнадцать часов в сутки! И душно там и холодно, а хлопцы не жалуются. Хотел дать им замену – и слушать не хотят. Никита научился быстро набирать. В шутку гово– рит: «Когда кончится война, смогу в типографии по шестому разряду работать». Володя изготовляет документы: разные справки, пропуска. Он теперь что угодно может сделать. Шрифтов хватает. Недавно Михаил Д. и Кирилл Т. попытались пе– рейти линию фронта, связаться с Центральным Ко– митетом партии. Нельзя больше действовать без связи с подпольным горкомом, с Москвой. Правда, есть у нас друзья в лесу, в партизанских отрядах. Помогаем им, передаем оружие, людей, медикаменты. Но ведь и партизаны эти не имеют связи с центром. Перейти линию фронта товарищам не удалось, но в Купянске, на Харьковщине, они разрыли развалины типографии и нашли кучу шрифтов. Как только они дотащили эту тяжесть! 52

23 июля. В организацию приходит все больше то– варищей. Из новых мне особенно нравится Сергей 1. Трудными путями пришел он к нам. Студент– киевлянин, он окончил школу подрывников. В составе группы парашютистов Сергей полетел во вражеский тыл на Украину. Приземлились, напоролись на нем– цев. Хлопец узнал плен, побег из-под расстрела, про– брался в Киев к родным. Здесь познакомился с Пав– лом – братом Бориса и вступил в нашу организацию. Мы свели Сергея с Николаем-Жоржем 2 (Николая пришлось немедленно забрать из Нежина, так как гестаповцы напали на его след). Сергей с Николаем сразу сдружились. Им удалось познакомиться с дворником интендантского склада. Сейчас что-то затевают с ним. 2. На бирже труда, которая находилась в здании бывшего художественного института, появилась но– вая сотрудница. Элегантно одетая, красивая, она си– дела за столом в углу, а над ее головой возвышалась обезглавленная статуя Венеры Милосской. Работа у новой сотрудницы несложная: в паспор– тах больных проставлять штамп об освобождении их от поездки на работу в Германию и оформлять доку– менты на тех, кто был признан здоровым и подлежал отправке. Веселая красавица привлекла внимание чиновни– ков биржи, около нее стали вертеться щеголеватые фольксдейчи, молодчики из полиции и жандармерии. – Пани Марийка, не свободны ли вы сегодня ве– чером? Я был бы счастлив пригласить вас в кино,—■ говорил один. – Я уверен, ваша головка прекраснее этой,– сы– пал комплименты другой, тыча ногой валявшуюся на полу отбитую голову Венеры Милосской. 1 Речь идет о будущем боевом члене организации Сер– гее Ананичеве. 2 Николай Шешеня. 53

А у веселой Марии сердце сжималось от боли при виде тех, кто выходил из комнаты медицинской ко– миссии с приговором «годен». Она читала в их взоре ненависть к красивой пани, которой не надо ехать в фашистский рейх. Но Мария быстро работала. – Пани, вы ошиблись... На документе написано: «Brauchbar» – годен, а вы поставили на паспорте штамп. Что это значит? Мария побледнела. – Неужели?! Вернитесь! – крикнула она, но де– вушки и след простыл. Мария в полном отчаянии произнесла: – Убежала... Это вы виноваты, господа. Заморо– чили мне голову своим кино, Венерою. Пожалуйста, не мешайте работать,– и склонилась над докумен– тами еще одного несчастного, на истории болезни ко– торого стояло «Brauchbar». Докучливые ухаживатели разошлись. Теперь можно было работать свободнее, и Мария, напевая, продолжала... путать. В тот день в паспортах многих молодых киевлян появились штампы, избавлявшие их от поездки в Германию. Весной 1942 года гитлеровцы чуть ли не ежедневно отправляли в Германию эшелоны с молодежью. По– лицаи охотились за людьми, хватая каждого, кто не имел аусвайсов или не мог предъявить паспорта со штампом об освобождении от работы по болезни. Володя Ананьев в подземной типографии мастер– ски подделал такой штамп, и все члены организации «Смерть немецким оккупантам!» могли свободно хо– дить по городу. Кочубей поставил задачу – сорвать отправку ки– евлян на немецкую каторгу. ...На перроне Киевского вокзала формировали оче– редной эшелон. Около теплушек, окруженных коль– цом полицаев, жмутся друг к другу, словно отара напуганных овец, девушки. Парней полицаи держат отдельно. Возле них охрана усилена. Поезд стоит уже под парами. Начальник поезда Крюгель широким шагом ступает вдоль вагонов, с беспокойством поглядывая на дверь вокзала, у кото– рой замерли часовые. 54

Сегодня необычная отправка. Эшелон вызвался торжественно, с помпой проводить сам руководитель бюро по набору рабочей силы, государственный со– ветник регирунгсрат доктор Яницкий. Но почему док– тор запаздывает? Эшелон должен был отправиться еще в девять утра, а теперь уже двадцать минут де– сятого. Это как-то не вяжется с хваленой немецкой пунктуальностью. Может быть, что-то случилось? Бургомистр Фо– ростовский, тоже прибывший на вокзал со своими чиновниками, не отваживается спросить об этом Крюгеля. Но вот часовые, точно их ударило электротоком, вскинули вверх головы в железных касках, и Крю– гель, четко печатая шаг, направился к входу в зда– ние вокзала. В дверях появился долгожданный регирунгсрат Яницкий. – Хайль Гитлер! – Хайль! Хайль! Хайль! Перрон стал серым от бесчисленного множества воинских мундиров. Яницкий с помощью подчинен– ных неуклюже взобрался на ящик, который должен был служить трибуной, снял с головы фуражку, вы– тер платком взмокший лоб: – Милые киевляне и киевлянки! Великий фюрер приглашает вас: поезжайте в прекрасную Германию. Сто тысяч украинцев уже трудятся в свободной Гер– мании. Великая Германия научит вас работать... Не верьте большевистским агентам! Пройдет время, и ваши родители вновь увидят вас физически окреп– шими и духовно исцеленными. В дороге вас будут вкусно кормить. Пан Крюгель, покажите, чем вы бу– дете кормить украинцев, которые едут в великую Германию... Низенький Крюгель поднял над головой круг коп– ченой колбасы и буханку белого хлеба. – Вот чем вас будут кормить, милые киевляне! А теперь – по вагонам. Счастливого вам пути,– за– кончил Яницкий. – По вагонам! Слышали команду? По вагонам!..– и полицаи начали загонять в теплушки плачущих девчат и растерянных парней. 55

Неожиданно из-за полицейского заслона вырва– лась девушка. – Мамоч-ка-а!.. Дюжие полицаи схватили бедняжку, ее хрупкая фигурка взметнулась над толпой и мячиком полетела в разинутую пасть вагона. Толпа мобилизованных на миг замерла, потом ис– тошный крик прокатился над вокзалом. Рыдали де– вушки, гневно кричали хлопцы. Засвистели плетки. – По вагонам! Иначе будем стрелять... В суматохе никто не обратил внимания на то, что полицаям усиленно «помогали» наводить порядок ка– кая-то женщина и двое мужчин. Они носились от одной теплушки к другой, подталкивали мобилизо– ванных в вагоны, уговаривали их... Наконец паровоз загудел и вагоны медленно покатились. Вместе со всеми провожавшими трое вышли на привокзальную площадь и направились в сторону «Ленинской кузницы». – Ну, как у тебя? – тихо спросил один. – Пусто... – И у меня... – Я тоже все раздала,– прошептала женщина. Это была Мария с биржи труда, а двое ее спут– ников – Николай Шешеня и его новый приятель Сер– гей Ананичев. Они только что провели опасную опе– рацию: раздали мобилизованным небольшие свертки с гостинцами, в которых, кроме хлеба и махорки, были маленькие напильники, плоскогубцы и записки: «Друзья! В 12 часов ночи эшелон остановится в поле, недалеко от леса. Постарайтесь к этому времени от– крыть вагоны. Бегите! В Германии вас ждет пятнад– цатичасовой рабочий день, каторжный труд в под– земных военных заводах, голод, издевательства. Бе– гите в лес! Там вы найдете друзей-партизан. Смерть немецким оккупантам!» ...Мария, Николай и Сергей подошли к заводу и повернули в сторону рынка. – До вечера,– прошептал Шешеня и первый ис– чез в толпе. 56

3. У Григория был такой характер: если что заду– мает, на полпути Fie останавливается. Этому он научился у старшего брата Сергея, к которому пере– ехал в Киев после смерти родителей. Приехал расте– рянный, застенчивый, ошеломленный горем деревен– ский мальчик и стал присматриваться, как живет брат. Днем Сергей – вахтер в школе, а вечерами – студент рабфака. Григорий тоже начал работать и учиться. Всем сердцем юноша полюбил Киев, который вы– растил его, вывел его, сельского сироту, на путь уче– ного: накануне войны Григорий уже готовился к за– щите диссертации на звание кандидата экономиче– ских наук. Родной Киев с гористыми шумными улицами-са– дами, тенистыми парками и цветниками, что сделали с тобой фашисты! Ведь этим извергам не жалко ни людей, ни твоих прекрасных памятников старины, ни фабрик и заводов, ни развесистых великанов-де– ревьев... Григорий чувствовал себя ограбленным. У него украли его Киев. И он поклялся: «Все силы отдам вам, киевляне, чтобы вы могли выстоять». Есть в Киеве улица, к которой Кочубей и близко боялся подойти,– Пироговская. На ней он жил, на ней июньским утром 1941 года впервые услышал слово: война... Ушел из дому, оставив на столе невы– читанную после перепечатки диссертацию. Может, она и теперь там лежит? Однажды Кочубей не выдержал. Как будто ноги сами понесли его на Пироговскую. Он шел по руинам. Эти горы битого кирпича и камня были когда-то зда– ниями Крещатика, Прорезной... Вот улица Ленина. Театр русской драмы. Академия наук. Вот и опера, обшарпанная, чужая. За нею угловой семиэтажный дом одной стороной на улицу Ленина, другой – на Пироговскую. Парадная дверь забита. Что там теперь за окном на первом этаже? А что, если зайти, разыскать дворничиху Татьяну, попросить ключ, который передал ей на хранение? «Не делай глупостей, Кочубей!»,– как будто сказал 57