Текст книги "Кофе и Карнавал"

Автор книги: Софья Ролдугина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

– Оставьте, разве я могу быть опасна? Это бессовестная лесть, дядя Рэйвен, – мечтательно улыбнулась я.

– Лесть? Что ж, если вы считаете эти слова комплиментом, в вас совершенно точно есть нечто опасное, – усмехнулся маркиз, и тут ракеты, шипя, выстрелили в темное небо.

Два пышных белых цветка, два волшебных пиона распустились одновременно. И тут же сквозь облака сияющих брызг пробилась пурпурным фениксом третья ракета – и рассыпалась быстро меркнущими огоньками. Секундное затишье – и с треском вспыхнули над ней три искристо-синих шара. Они угасали медленно, и также постепенно успокаивалось и сердце, и удары его становились размеренными и тихими. Но в то самое мгновение, когда я решила, что представление окончено, к небу взмыла еще одна ракета – зеленая, как глаза колдуна и пройдохи, как ивовый лист на просвет, как вода в лесном пруду. Ракета летела по спирали, и сверкающий хвост стелился за ней, как за кометой, все выше и выше, и никак не гасла, лишь свет ее постепенно мерк. Глаза у меня защипало от порохового дыма; я сморгнула, а когда вновь посмотрела вверх, то не увидела ни искры. Только звезды сияли ровным молочным светом.

– Красиво? – тихо спросил маркиз.

– Очень, – улыбнулась я. – Странно. Мне приходилось видеть куда как более впечатляющие фейерверки. Например, на годовщине коронации. Но сейчас отчего-то щемит сердце.

– Море делает простые вещи особенными, – чуть погодя откликнулся он. – Также, как и ночь, и… Впрочем, неважно, – прервал он сам себя и тут же перевел разговор на другую тему: – Вам ведь удалось поговорить с леди Кэмпбелл по душам?

– Да, пожалуй, – ответила я немного растерянно, не успев собраться с мыслями. – Подробности, боюсь, придется оставить до завтра. Время сейчас позднее… Однако у меня есть один вопрос, и я хочу, чтоб вы на него ответили сейчас, пока вы еще не знаете, о чем мне рассказала Арлин.

– Конечно, – кивнул дядя Рэйвен и отступил, предлагая мне руку, чтоб опереться. – Пойдемте, я провожу вас до каюты, а по дороге и поговорим.

– Какой особенный интерес может быть у Чендлера в семье Кэмпбеллов? – не стала я мешкать. – Мне это не дает покоя с самого начала. Неужели Арлин была ему настолько нужна, что он убил всех её близких, чтоб устранить преграды для брака? Но в Аксонии хватает аристократов, которые были бы счастливы откупиться от бедности судьбой одной их своих дочерей. Например, виконт Уицлер не раз намекал, что рука благодетельной Вероники, младшей девочки, может достаться и незнатному человеку – главное, чтоб он сумел обеспечить супругу замком, десятком лошадей, автомобилем и какой-нибудь доходной фабрикой. При этом у виконта достаточно связей при дворе, чтоб сделать персоной грата даже такого, как Чендлер.

Дядя Рэйвен в раздумьях замедлил шаг. То же сделал и Мэтью Рэндалл, составляющий пару Мадлен. А вот Лиам не успел остановиться и едва не сбил секретаря с ног. Мэдди гневно фыркнула.

– Интересный вопрос, Виржиния, – произнес наконец маркиз. – Я тоже думал об этом… Скажите, что вы знаете о семейном древе Кэмпбеллов?

– Ничего, – честно призналась я, осторожно наступая на первую ступеньку лестницы. Спуск с больной ногой все еще причинял некоторые неудобства – и даже больше, чем подъем.

– Это лишь потому, что вы никогда не интересовались престолонаследием, – негромко, но весомо сказал дядя Рэйвен. – Семья Кэмпбеллов происходит от побочной ветви королевской династии. Расхождение случилось больше двух веков назад, и поэтому даже после Горелого Заговора, погубившего три четверти высшей аристократии, Кэмпбеллы находятся не ближе пятого десятка в наследственной очереди на престол.

– И в чем же тогда проблема? – нахмурилась я. – Если не ошибаюсь, дядя, вы значитесь в этом списке девятнадцатым…

– Двадцать первым, – поправил он меня. – Девятнадцатым я был до рождения Дагвортских близнецов. Но в случае с Кэмпбеллами важны обстоятельства, при которых их ветвь отделилась от королевской династии и пустила свои собственные корни в аксонской земле. Вам ни о чем не говорит имя Розалин Кэмпбелл? Нет? Возможно, потому, что в историю она вошла как Цветок Камбрии.

– Жена Георга Камбрийского! – ошеломленно выдохнула я. – Да, теперь я припоминаю, что Анна Вторая казнила лишь предателя-сына, а его болезненную супругу, носившую в то время под сердцем ребёнка, отправила в отдаленную провинцию, лишив титула герцогини.

– Герцогиней Камбрийской её сделал брак с принцем Георгом, – пожал плечами маркиз. – После того, как Георг согласно декрету был лишен титула, у Розалин Кэмпбелл осталась фамилия отца, а сын её унаследовал титул барона, так как прочие претенденты до счастливого часа не дожили… Впрочем, это может быть и совпадением. Важно то, что в жилах Арлин течет кровь старшего сына Анны Второй – сына, который должен был стать королем.

– Но эта кровь теперь изрядно разбавлена… Святые небеса, теперь понятно, отчего Мэй сразу сообразила, о каком декрете я говорю! – вырвалось у меня.

– Насколько разбавлена кровь – не имеет значения, если ветвь Кэмпбеллов отделилась при столь сомнительных обстоятельствах, – покачал маркиз головой. – И это единственное, что отличает Кэмпбеллов от прочих аристократических семейств. Однако я не представляю, как может использовать подобное знание Чендлер. Для переворота Аксония сейчас слишком устойчива… простите за каламбур, – усмехнулся он. – Серьезно я рассматриваю лишь версию личных мотивов у Чендлера – возможно, у него были какие-то связи с бароном Кэмпбеллом. Впрочем, нельзя исключать, что Чендлер всего-навсего разозлился, когда Арлин ему не отдали. Судя по сегодняшней выходке, он способен на жестокие поступки без серьезного обоснования.

«О, обоснование было», – подумала я, вспомнив, о чем шла речь, когда появился матрос с крайне несвоевременной помощью и комплиментами, но вслух сказала лишь:

– Что ж, вероятно, что ответ на этот вопрос может дать только сам Чендлер… Смотрите, дядя Рэйвен, мы уже пришли – вот моя каюта. Доброй ночи! – и я улыбнулась.

– Доброй ночи, – ответил дядя Рэйвен, зачем-то бросая взгляд искоса в темный коридор. – Виржиния, я бы рекомендовал вам с сегодняшнего дня покрепче запирать двери.

У меня по спине пробежал холодок.

– Полагаете, что Чендлер попытается отомстить за то, что я сбиваю Арлин с пути истинного? – принужденно рассмеялась я.

Маркиз качнул головой.

– О, это маловероятно… Просто мне показалось во время фейерверка, что за нами кто-то наблюдал. А теперь позвольте мне ещё раз пожелать вам доброй ночи, драгоценная моя невеста, и откланяться.

Надо ли говорить, что спокойной ночь после таких новостей быть не могла?

Я засиделась глубоко за полночь, вчерне составляя план ремонтных работ в фамильном замке и примерную смету. Уже второй год мне не удавалось перейти от расчистки территории к более решительным действиям – сперва не хватало времени, затем средств. И потому я собиралась во время поездки хотя бы в общем, без деталей, определиться, что можно сделать за лето и осень. Заново возвести стены кое-где, перенастелить полы, залатать крышу. Возможно, хотя бы в части комнат сделать отопление и электрический свет… Впрочем, в исполнимости последнего у меня были серьезные сомнения, а потому стоило посоветоваться сначала с мистером Спенсером и его доверенными людьми.

Нынешняя же часть работы предполагала, скорее, фантазирование и мечтание, нежели серьезные расчеты, а потому неудивительно, что я засиделась, скрупулезно выписывая, из какой породы дерева должен быть паркет, и набрасывая на полях тетради эскизы дверных ручек. Ближе к двум часам ночи в спальню робко постучалась Мадлен и принесла теплое молоко с ванилью. Верно, она надеялась, что от такого питья меня вскоре сморит сон, однако сама задремала первой. Заметив, что Мэдди клюет носом, я окликнула ее и посоветовала идти спать; она согласилась, щурясь на неяркую лампу у меня на столе, и ушла в другую комнату. Я осталась одна. Тут мне вспомнились слова дяди Рэйвена о том, что за нами кто-то следил, и страх мелкими коготками царапнул между лопатками. Однако звать Мадлен и просить её проверить двери уже было поздно. Из чувства противоречия я распахнула на ночь иллюминатор.

Незакрепленная лентой штора трепетала от порывов соленого морского ветра, и чудились мне в ней очертания человеческой фигуры. Чем больше я погружалась в сон, тем яснее они становились. Складки шторы превращались в развевающиеся полы плаща, угол карниза – в поля шляпы, а лунные блики на стекле – в отсветы на металлической маске.

Под мерный шелест волн и шепот ветра ночной гость ступил в мою каюту. Шаги его были беззвучны; когда он присел в изножье кровати, перина, кажется, вовсе не прогнулась, словно он весил не больше кошки.

Сначала я просто разглядывала его сквозь ресницы с сонным любопытством: снимет ли маску? Останется в ней? Минуты текли, как песчинки в песочных часах, и мне стало страшно, что он скоро уйдет, и тогда я решилась.

– Доброй ночи, сэр Крысолов. Странно видеть вас здесь…

Он вздрогнул, как если б был живым человеком, но когда ответил, голос его звучал так же загадочно и металлически-глухо, как всегда.

– Доброй ночи, леди Метель. Красивый сегодня был фейерверк, не правда ли?

– А вы за ним наблюдали? – тихо спросила я и села, стягивая шнурок у ворота ночной сорочки. – Я не видела вас на палубе.

– Зато я видел вас, и это главное. – Он протянул руку и коснулся складок одеяла у моей щиколотки. – Вы расцветаете вместе с весной, леди, хотя, кажется, должны таять от солнца.

– О, нынче мне везет на комплименты, – рассмеялась я. В голове слегка звенело от невозможности происходящего.

«Забавно, – подумалось мне. – Только я начала считать, что Крысолов – человек из плоти и крови, как он явился во сне. А вокруг только море и небо…»

– Везет на комплименты? – подался он вперед, и браслеты у него на руке тоненько звякнули. – Мне следует ревновать?

– Только не к дяде Рэйвену, это было бы некрасиво, – пригрозила я ему пальцем. – В конце концов, мы почти родственники.

Крысолов с удовольствием продолжил игру:

– Вот и первый сочтен – маркиз… А кто был вторым? Не верю, что столь ослепительная красавица, как вы, леди, сочла бы день щедрым на комплименты, если б получила их меньше трех.

– Право, вы меня нарочно смущаете, – опустила я взгляд. – Впрочем, открою вам секрет. Второй комплимент был от четы Хаббард, а третий… – Я осеклась, вспомнив, как склонился над моею рукой Чендлер. Место прикосновения губ зачесалось, как подживающий ожог.

– Видимо, третий человек был вам неприятен, – тихо и серьезно подытожил Крысолов. – Не поделитесь со мною своей тревогой?

Ветер раздул штору, и она выгнулась парусом на пиратской каравелле.

Я отрешенно следила взглядом за пляской лунных бликов на полу каюты и размышляла. С одной стороны, сохранить тайну Арлин было делом чести. С другой – я и так собиралась просить помощи у дяди Рэйвена… А Крысолов и вовсе мне снился – значит, тайне ничего не угрожало?

– Это мистер Чендлер, – шепотом произнесла я, и слова едва не заглушил шелест волн. – Он очень скверно обращается со своей женой и, кажется, замыслил дурное.

Крысолов помедлил с ответом:

– Насколько дурное?

– Не знаю, – отвернулась я в смятении. – Она не хотела становиться его женою, и он удерживает ее силой. И, кажется, это он сгубил всю её семью. Арлин и Мэй покуда справляются с ним, но я очень боюсь, что Чендлер не побрезгует и силой… взять желаемое.

Я прикусила губу.

– Вот оно что. И вправду скверно, а если поразмыслить – так еще скверней выходит… – задумчиво произнес Крысолов, и мне почудились смутно знакомые интонации. – И у этой леди нет никакой возможности сбежать?

– Нет, – качнула я головой и, повернувшись к Крысолову, продолжила громким шепотом: – Поэтому, прошу вас, позаботьтесь о них! О Мэй и об Арлин. Я боюсь, что Мэй может зайти слишком далеко в своем желании защитить сестру, а Арлин слишком хрупкая, чтобы противостоять Чендлеру. В борьбе с такими людьми, как он, одного характера мало. Нужна власть и сила. Или хотя бы друзья, облеченные властью и силой…

– Понимаю, – прервал он мою сбивчивую речь. – Я присмотрю за вашими девочками, леди Метель. Но мое время – ночь. Днем вам придется защищать их.

– Я справлюсь.

– Конечно, – ответил он. – Вы справитесь, кажется, со всем на свете. Но все же будьте осторожны. Если то, о чем вы рассказали мне – правда, то Чендлер опасный человек. Таким, как он, покровительствуют злые тени и духи гнева. Это не слабая змея, опасная своим коварством, а свирепый кабан. Глупо идти против него с одной тростью.

– У меня есть еще и револьвер, – вздернула я подбородок.

Крысолов склонил голову.

– Тогда цельтесь сразу в глаз. – Он поднялся и шагнул ближе, наклоняясь надо мною, и сердце у меня забилось чаще. – Я не хочу потерять вас.

«А я – вас», – чуть было не сказала я, но вместо этого неловко отшутилась:

– Нельзя потерять то, что вам не принадлежит.

– Верно. Не принадлежит.

В его словах мне почудилась грусть с каплей насмешки над самим собою. А потом он склонился ниже и коснулся моей руки, провел кончиками пальцев выше – к запястью, к локтю, к плечу… Очертил невесомо линию подбородка – и отстранился.

– Боюсь, леди Метель, моё время заканчивается. Доброй ночи вам!

Я медленно выдохнула и зажмурилась. Что-то звякнуло, еле слышно скрипнула дверь.

Когда я вновь открыла глаза, каюта была уже пуста.

…Ладонь Крысолова оказалась слишком теплой для призрака.

Наутро я обошла комнаты своей каюты и тщательно осмотрела замки. Мэдди сказала, что когда она проснулась, всё было заперто на ключ. Мне же не удалось найти никаких следов взлома. Только на скважине входной двери обнаружились еле заметные царапинки, и по их виду нельзя было определить, новые они или старые.

– Вам ночью ничего не… мерещилось? – спросила я между прочим, собираясь к завтраку. Мадлен покачала головой, продолжая аккуратно закреплять мою шляпку серебряными шпильками.

А Лиам поскреб нос перепачканным в чернилах пальцем:

– Ну, мерещилось – не мерещилось, а кто-то по коридору шастал. Посередь ночи у меня дверь будто бы скрипнула. Я к ней – а там заперта, глянул в скважину – и никого… А под утро кто-то что твоя кобыла мимо пробабахал. Ну… и у вашей двери, леди Гинни, остановился.

Я сжала пальцы, сминая плотную ткань юбки.

– Под утро?

– Агась, – подумав, согласился Лиам. – Светать уже начало.

«Значит, не Крысолов», – с облегчением выдохнула я.

Для завтрака мы проследовали в малый зал – там были огромные, в половину стены, окна с панорамным видом на море. Время еще только близилось к девяти, и пассажиры, видимо, ещё спали. Я огляделась по сторонам, надеясь увидеть дядю Рэйвена или Арлин с сестрой – и неожиданно встретилась взглядом с миссис Шварц. Непохожая на саму себя, в старомодном платье цвета тёмного песка, она держала в руках массивную записную книжку и что-то негромко зачитывала вслух сыну. Главы семейства, Карла, поблизости не было.

На мгновение мне показалось, что миссис Шварц с мальчиком смотрятся за огромным столом одиноко и потерянно.

– Лиам, хочешь ещё поговорить с Хенрихом Шварцем? – спросила я воспитанника, поддавшись порыву. Лиам, уже научившийся различать мои вопросы, предложения и настойчивые рекомендации, обреченно вздохнул:

– Конечно, хочу, леди Гинни. Вот мы славно побалакаем – он по-своему, я по-своему, говори, что хочешь – все равно никто не поймет.

– Вот видишь, и бояться нечего, – невольно улыбнулась я и направилась к столику Шварцев.

Рената первая поприветствовала меня и пригласила присоединиться к ней; как выяснилось, они с сыном только ожидали, когда служанка принесет омлет по-средиземноморски и тосты. Я тоже отдала распоряжение о завтраке – более основательном, потому что утреннему аппетиту Лиама мог позавидовать даже Эллис. Да и мне на корабле некуда было спешить – а значит, я могла отдать должное чему-то поинтереснее опостылевшей уже овсяной каши с черносливом по «особому фамильному рецепту» Эверсанов.

– Погода сегодня чудесная, не так ли? И это самое удобное место на корабле, чтоб насладиться ею за завтраком, – начала я разговор с ничего не значащей фразы, но миссис Шварц откликнулась на удивление охотно:

– Да-да, вы правы. Нас с Хенрихом очень рано… как это говорится? Разбудило солнечное сияние? Свечение?

– Солнечный свет, – подсказала я с готовностью. Лиам старательно слушал и улыбался, чинно сложив руки на коленях, как девочка из пансионата Святой Генриетты. – Да, и нас тоже. Мы решили сегодня выйти пораньше. Может, после завтрака совершим небольшую прогулку по верхней палубе… Простите за любопытство, но что вы читали только что? Хенрих слушал вас с таким вниманием… – сделала я многозначительную паузу.

– Ах, это наше маленькое семейное обыкновение… то есть традиция, – быстро поправилась Рената. Определенно, сегодня её внимание было слегка рассеянным, и алманский акцент слышался резче, чем прежде. – Бывало, отец читал мне отрывки из своих исследований. Я, тогда еще маленькая девочка, ничего не понимала, но само звучание формул казалось мне таким… обворожительным? – Она с любовью оглянулась на сына. – Но Хенрих, пожалуй, умнее меня. Он хочет не просто слушать, но и учиться, поэтому мы читаем с ним кое-что из основ – каждое утро. Я сама готовлю урок накануне, – вздохнула Рената и созналась: – Мне всегда хотелось заниматься преподаванием. Учить юные умы тому, что знаешь и любишь с детства – что может быть лучше?

Припомнив, о чем мы говорили с леди Клэймор незадолго до моего отъезда, я предположила:

– А разве не открылись недавно женские курсы при Университете Майнца? Это уже далеко не первый университет на материке, в котором женщины могут посещать лекции не только в качестве вольных слушателей. Если помнится, то наш Бромлинский Университет принимает не только джентльменов, но и леди уже около тридцати лет. И если в Лотарской Конфедерации не далее как четыре года назад Анна Таммен стала профессором философии, почему бы вам не попытаться стать первым профессором химии?

В первое мгновение Рената Шварц замерла, и скулы у нее порозовели. Хайнрих, который вроде бы не знал толком аксонского, словно поняв что-то, также подался вперед, и в глазах у него, обычно скучающих и стеклянных, появилось живое выражение… Но почти сразу же миссис Шварц отвела взгляд и неловко рассмеялась:

– Боюсь, что химия – слишком тяжелая наука для женского разума. По крайней мере, так считают мужчины.

– А ваш отец? – спросила я. – Он ведь читал вам свои записи.

Рената не нашлась, что ответить. Повисла неловкая пауза, и я поспешила перевести разговор на менее болезненную тему.

Оказалось, что миссис Шварц успела уже исследовать всю «Мартинику» – кроме служебных помещений, разумеется. В никконском зале я уже побывала, как и в библиотеке, но вот рассказ о небольшом «зимнем саду» меня удивил и заинтересовал. В свою очередь Рената проявила любопытство и спросила о том, правду ли писали в газетах о происшествии с Душителем. Я сперва с охотой пустилась в пространный рассказ, но, заметив, как напрягся Лиам, спохватилась. Затем мы заговорили о развлечениях на корабле и сошлись на том, что фейерверк накануне был великолепен… и как-то само собою получилось так, что речь зашла о Чендлере.

– Странное происшествие, – нахмурилась миссис Шварц. – Мистер Чендлер казался мне таким спокойным и, как это говорится… обходительным мужчиной.

– О… действительно?

Мне стоило немалых трудов вытравить из голоса нотки сарказма.

– Да-да, он очень помог нам с Карлом в Бромли. Стыдно признаться, но мой муж имеет склонность к азартным играм. Изредка случаются… неприятности, – неуверенно произнесла Рената, глядя на меня, но потом, очевидно, сочла, что на сплетницу я на похожа и продолжила: – В тот вечер Карл сел играть в дурном настроении, а я отвлеклась на беседу с профессором Майером и не… – «…не уследила», – явно просилось на язык, но Рената пожалела супруга и не стала вдаваться в подробности. – Вот только один из игроков оказался слишком везучим… Как это называется? Когда удача не настоящая?

– Шулер? – предположила я, вспомнив почему-то Фаулера.

– Да, именно так! – глаза Ренаты сердито сверкнули. – А ведь с виду был такой приятный юноша, с такими, как это называется? Ах, да, каштановыми кудрями. И к концу вечера Карл был уже ему должен большую сумму. А тот нечестный господин требовал её немедленно, потому что он якобы наутро уезжал из Бромли. Но мистер Чендлер был так любезен, что ссудил Карлу нужную сумму. А потом пригласил нас в свое поместье. Он так увлекается наукой – это очень приятно. Жаль, что мало таких разумных и честных людей.

Лиам закашлялся. Мэдди посмотрела в сторону.

– Мне он тоже что-то говорил о науке, – вымучила я нейтральный ответ. – А на «Мартинику» вас тоже пригласил он?

– Нет, это вышло случайно, – пожала плечами Рената. – Мы собирались плыть на другом корабле, но внезапно, две недели назад, капитан сообщил нам, что ему придется отплыть на месяц позже. А Карлу так нужно поскорее попасть в университет! К счастью, капитан был так любезен, что порекомендовал нас своему другу, мистеру Мерри. Так мы оказались на «Мартинике».

– Да, действительно, удивительная случайность, – согласилась я. Взгляд у меня невольно остановился на вазе для цветов, покрытой темно-синей глазурью – по цвету точь-в-точь как очки одного из вернейших слуг Короны. – А как здесь оказался мистер Чендлер?

– Его молодая супруга давно мечтала о путешествии, насколько я поняла, она слаба здоровьем, – пояснила Рената. – А за время, проведенное в Аксонии, моего мужа и мистера Чендлера связали узы дружбы – так говорят? Вот так мы и оказались на одном корабле. К слову, сейчас Карл как раз беседует мистером Чендлером в библиотеке…

Договорить Рената не успела.

Внезапно послышался грохот, будто упало на палубу нечто тяжелое, и кто-то громко закричал:

– Эй, там, дурни, ловите его! Зуб даю, не наш это! Кто поймает, тому капитан хайрейн обещал!

– Хайрейн?! – мгновенно подскочил Лиам, забыв о манерах. Рената испуганно притянула к себе сына, глядя на огромные окна, словно ожидала, что вот-вот в зал ворвется ужасный и загадочный «не наш».

А у меня сердце застучало, как сумасшедшее.

«Неужели Крысолов?»

– Пожалуй, выгляну на палубу и посмотрю, что случилось, – встала я из-за стола. Тут же вскочила и Мэдди, явно собираясь броситься мне на помощь и подхватить под локоть, но вдруг послышался удивленный голос миссис Шварц:

– Погодите! Вы же не собираетесь…

– Именно, что собираюсь, – улыбнулась я, покрепче сжимая трость. Азарт бурлил в крови, опьяняя. – Вряд ли наш завтрак принесут так уж скоро – как раз будет время совершить небольшой моцион. К тому же у меня под дверью кто-то бродил ночью – возможно, тот самый беглец, которого все ловят. И даже если матросам удастся его схватить, мы вряд ли узнаем, кто это был. Вы же знаете – тайна следствия и все в таком же духе.

Брови у Ренаты поползли вверх.

– Так к вашей двери тоже кто-то приходил? – Выражение ее лица стало кислым, словно она и хотела, и боялась совершить некий отчаянный поступок. – А вы не боитесь, что беглец может на вас напасть?

– Похоже, что он избегает схватки, раз уж матросы никак не могут его догнать.

Я сделала шаг, тяжело опираясь на трость. А миссис Шварц наконец решилась:

– Стойте! Я пойду с вами, – выдохнула она с видом женщины, совершающей откровенное безумство. Зрачки у нее расширились, скулы расцветились румянцем.

– Прекрасно, – улыбнулась я. – Вас не затруднит помочь мне идти? Мадлен, присмотри за мальчиками, хорошо?

Она кивнула, хотя всем видом своим показывала желание отправиться со мною, а не остаться нянькой при маленьких сорванцах… при одном маленьком сорванце и одном юном гении, если говорить точнее.

– Поспешим же, миссис Шварц. Кажется, нам лучше выйти через те двери, не так ли?

Поддерживая друг друга – Рената меня буквально, я ее фигурально – мы направились к дверям. На палубе царил сущий кавардак – матросы и прислуга носились туда-сюда так быстро, что казалось, будто их в три раза больше, чем на самом деле. Судя по отдельным выкрикам, беглеца потеряли у спуска к пассажирским каютам и теперь боялись, что он всполошит гостей «Мартиники».

– Спустимся за ними? – взволнованно спросила Рената.

Я подумала и отмела это предложение:

– Не стоит. Там слишком много людей. И сдается мне, наш беглец не так-то прост… Вспомните, миссис Шварц, как удобно нависает палуба над той лестницей. И как раз опора есть – готова поспорить, что ловкий мужчина легко сможет перебраться на верхнюю палубу, если встанет на поручень, вскарабкается по столбу и ухватится за резные перила.

– А мы тоже… полезем?

– Нет, что вы, – рассмеялась я. – Здесь рядом лестница.

Щеки у миссис Шварц пошли красными пятнами.

– Да-да, конечно, как я не догадалась!

Уже поднимаясь по ступеням, я подумала, что мы все же рискуем. У беглеца вполне мог быть револьвер или нож – и что мы сможем этому противопоставить? Трость?

Но было уже поздно отступать – и подло; впервые со времени нашего знакомства я видела азарт в глазах миссис Шварц.

«Что ж, в худшем случае – закричу, как подобает испуганной леди, и лишусь сознания», – решила я.

На верхней палубе ветер гулял такой, что у меня едва не унесло шляпку. Рената оглядывалась по сторонам, щурясь на сверкающее под лучами яркого по-утреннему солнца, и нервно улыбалась. По раннему времени вокруг не было никого, только один матрос возился у двери в служебные помещения – то ли смазывал петли, то ли чинил ручку. К нему-то мы и направились, рассудив, что безразлично, в какую сторону идти в поисках беглеца, а рядом с матросом по крайней мере безопаснее.

– Поглядите, леди Виржиния. Этот молодой человек – определенно романец, – щегольнула познаниями Рената, проследив за моим взглядом.

– Почему вы так решили? – полюбопытствовала я. Морской бриз нещадно трепал поля моей шляпки, и на язык так и просились колкости в адрес нынешней моды. Право, лаконичные модели позапрошлого сезона были гораздо практичнее. – Ах, вижу. Он довольно смугл.

– И не только это, – выразительно выгнула бровь Рената. – Посмотрите, как он повязал платок – по-пиратски. Я видела такое, когда путешествовала на корабле с романской командой. Как красиво тогда пели матросы вечерами! Я ни слова не понимаю по-романски, но гитара – это так… прочувствованно, вы не находите?

– Нахожу, – с улыбкой согласилась я, не слишком вдумываясь в слова Ренаты. Матрос не на шутку заинтересовал меня. Кажется, я где-то уже видела его – то ли вместе с тем невезучим, рыжим, которого избил Чендлер, то ли среди тех, кто запускал фейерверки… – Давайте подойдем ближе.

И в то же самое мгновение, как я сказала это, матрос вдруг обернулся через плечо, словно что-то почуяв – и кинулся бежать. А позади, у лестницы, закричали:

– Леди Виржиния, ловите его! – Голос Мэтью Рэндалла я узнала сразу. – Нелегальный пассажир!

Я нелепо дернулась и застыла, не понимая, как это – ловить. Бежать? Исключено, не с моей хромотой. А что, если…

…метать трости мне еще не приходилось, и попала я вовсе не туда, куда метилась. Беглец оступился от удара по спине, но почти сразу же припустил ещё быстрее – и скрылся за поворотом. Секретарь дяди Рэйвена пронесся мимо нас с Ренатой, добежал до угла и исчез. Вскоре он появился вновь, порядком раздосадованный, и уже не торопясь подошел к нам.

– Благодарю за помощь, леди, – с поклоном вернул он мне трость. – Но, увы, несмотря на вашу находчивость, на которую я так рассчитывал, наш загадочный безбилетный пассажир оказался ловчее.

– Не удивилась бы, узнав, что он к тому же вооружен. Так что, возможно, и к лучшему, что нам не удалось его догнать, – философски заметила я. Во время замаха в руке у меня что-то хрустнуло, и теперь плечо болело. – Не поведаете ли нам, мистер Рэндалл, как вообще обнаружили постороннего на корабле?

– Он спал в машинном отделении. В таком месте, куда обычно никто не заглядывает, – покосившись на Ренату из-под густых ресниц, произнес Мэтью. Говорить при посторонних он явно не хотел, но и мою просьбу оставить без внимания не мог. – Его нашел юнга, который хотел там же спрятаться от гнева О'Рейли, кока «Мартиники». Весьма удачное совпадение, не правда ли? Юнга поднял шум, команда попыталась отловить нелегального пассажира – что ж, результат вы видите сами. Боюсь, мы имеем дело с изрядным ловкачом.

– Это опасно? – взволновалась Рената. Азарт у неё уже схлынул, и наступило, очевидно, полное понимание случившегося.

Мэтью пожал плечами.

– Все зависит от его целей. Если он просто путешествует таким образом – ничего страшного, в конце концов, до сих пор не пропало ничего ценнее штанов старшего помощника, а единственной пострадавшей остается служанка, уронившая от испуга себе на ногу чайник. Ах, да, еще и чайник разбился.

– О, это просто ужасно.

– В вашем голосе, леди Виржиния, я не чувствую ни грана ужаса. Однако позвольте проводить вас к месту вашей трапезы. Я настаиваю, – по-лисьи улыбнулся Мэтью, и я вздрогнула – столь непривычное выражение на лице, столь похожем на лицо моего отца… – Вы побледнели. Вам дурно?

– Нет-нет, что вы. Это все морской бриз.

– Чрезвычайно вредная для здоровья леди субстанция, – подвел черту под абсурдным разговором секретарь, и мы степенно прошествовали обратно в малый зал.

А там царил настоящий хаос в худшем смысле этого слова.

Вокруг нашего столика собрались все гости малого зала – и чета Хаббард, и молчаливая романская семья из-за дальнего столика, и сухопарый фабрикант из Альбы, и даже служанки, которым вообще-то следовало заняться своей работой. А в центре внимания оказалась Мэдди, решительно упирающая руки в бока – и мистер Шварц, бледный, сердитый и заикающийся.

– Я прошу, нет, я т-требую, чтобы мне вернули мою д-драгоценную Ренату! Куда вы её подевали! Хенрих, сядь немедленно!

Миссис Шварц статуей замерла в проходе.

– Ах, святые небеса, у него же приступ!

– У мистера Шварца?

– У моего Херниха! Он сейчас начнет задыхаться… – пролепетала Рената и, причитая по-алмански, побежала к сыну. Растолкала толпу зевак, набросилась с обвинениями на мужа, обняла мальчика, расплакалась…

И все это за какую-то минуту.

– У вас возникли затруднения, мистер Шварц? – поинтересовалась я вежливо, подойдя к столику. Судя по тому, как Мадлен вцепилась в спинку стула, Карл Шварц был в шаге от того, чтобы разбить тот самый злосчастный стул – своею головой. – О, прошу вас, не молчите, поделитесь своими тревогами.

– Э-э… – Шварц, не знающий, что делать – утешать плачущую жену, спасать кашляющего сына или оправдываться передо мной – нервно переступил с ноги на ногу. – Я спросил у вашей служанки…