Текст книги "Наследники предтеч. Поиск пристанища"

Автор книги: Софья Непейвода

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

Утро – день 183-х суток. Река – пустыня

После рассвета стало видно, что между огородами драконов появились пустые промежутки, в которых берег более ровный, зелёная полоса резко сужается, и трава на ней растет отдельными кустиками, загрубевшими и гораздо сильнее напоминающими пустынную растительность. Древесные породы по берегам теперь не радуют разнообразием, точнее говоря, остался всего один, фигофиниковый вид. Когда взошло солнце и крылатые огородники вылезли греться, предположение подтвердилось – их плотность сильно снизилась. Впрочем, других животных тоже стало намного меньше, и теперь они встречались только одиночками или совсем небольшими группами. Ладно по берегам, но мне начало казаться, что даже большая часть рыбы пропала из реки. И так не радужное настроение испортились окончательно. А ещё Рысь ночью сильно раскапризничалось, успокоить её не удалось до самого утра. Соответственно поспать – тоже не получилось. Наверняка дочь опять съела что-то несъедобное, а теперь живот болит. Вот и сейчас, вместо того, чтобы играть или спать, дерется, кусается и кричит. Поняв, что если капризы продолжатся, то у меня окончательно кончится терпение и могу сорваться, я запихала дочь в корзину и завязала крышку. Сколько, в конце концов, драться можно? Даже если чувствуешь себя плохо, то нельзя вымещать раздражение на всех окружающих. У меня уже всё тело в царапинах. Оказавшись взаперти, дочь ещё немного повозмущалась и неожиданно затихла. Осторожно заглянув в корзину, я с облегчением выдохнула – вроде бы Рысь успокоилась и задремала. Дочь свернулась калачиком, так что лицо не удалось разглядеть, но, по крайней мере, поза естественная и дыхание ровное. Значит, мне тоже можно хоть немного отдохнуть и перекусить. И напиться. Подойдя к краю плота, зачерпнула ладонью воды.

– Как всегда, – не замедлил отпустить язвительную шпильку зеленокожий. – Пьем оттуда, куда писаем, снова писаем и оттуда же пьем.

Несмотря на справедливость (в некотором роде) его замечания (ну куда ещё ходить в туалет с плота, как не в воду?), на сей раз оно вызвало у меня приступ гнева.

– Сам точно так же делаешь! – раздражённо прошипела я.

– Ага, – ехидно сказал Росс. – А ведь мы туда ещё и какаем…

– Ты вообще помолчать можешь?!

– Если бы не мог, ты бы уже давно это поняла, – не менее злорадно просвятил он меня.

– Да чтоб ты!.. – не договорив, я схватила корзину с запасом фруктов и залезла к себе.

Вот гад! Только и умеет, что издеваться. Вы – это, мы – то!.. Думать должен, прежде чем говорить. Зараза зелёная!

Неожиданно закричала Рысь, и почти сразу же у меня в голове как будто что-то взорвалось, все органы чувств на мгновение отказали, и навалился страх, тягучий, беспросветный. Мир потерял пестроту красок, превратившись в мутную, чёрно-белую картину. Уши заложило и послышался тихий гул, как будто исходящий откуда-то снизу. Пришло прозрение, что мы плывём туда, куда нельзя. Ни в коем случае. Там, впереди – смерть. И она с каждой минутой приближается. Решив, что надо срочно предупредить остальных, я спрыгнула вниз.

– Народ… – но не договорив, замерла, когда ко мне повернулся Илья.

Точнее, бывший Илья, а теперь мертвец, вздувшийся отвратительными пузырями с белесым содержимым, с гнилыми зубами и явным запахом разложения.

– Пантера, что случилось? – неразборчиво прогудела другая зомби, протягивая ко мне сочащиеся гнилью руки.

Я отшатнулась. Они все мертвы. И не мертвы. Все стали зомби. Хотя нет, вон Росс ещё жив, хотя и истекает кровью прямо через поры на коже. Но всё равно, предупреждать – поздно. Ужас придал сил и, проскочив мимо ходячих мертвецов, я рванула к Диме. Опоздала. Мальчик похудел и сморщился, превратившись из нормального ребёнка в карикатурное подобие мумии. Стрелой взлетев наверх, схватила корзину с ещё живой Рысью и бросилась в воду. Страх гнал прочь от опасности. Как можно быстрее и дальше. Я будто кожей чувствовала, откуда исходит та злая сила, которая убила посвящённых. Сзади донёсся многоголосый разочарованный вой неживых, лишившихся добычи. От спешки несколько раз споткнулась, пока выбиралась на берег и, зажав корзину в зубах, на четвереньках (так быстрее и удобнее) побежала прочь. Всё тело горело, как в огне, в ушах звенело, и ужас кружил голову. Прошло немало времени прежде, чем ощущение опасности схлынуло, но я продолжала бежать, чтобы как можно дальше уйти от её источника и, только когда кончились силы, в болезненном забытьи рухнула на жаркий песок.

Приходила в себя медленно. Ресницы слиплись от засохшей крови, спину жгло палящее пустынное солнце. Поплевав на ладонь, немного размочила засохшую кровь, ровно настолько, чтобы удалось открыть глаза. Их начало саднить, побежали слезы, но зато они помогли промыть роговицу и вернули возможность видеть, пусть и не так чётко, как прежде. Оглядевшись и убедившись, что непосредственной опасности нет, проверила Рысь. Живая, обкакавшаяся, заляпанная в засохшей крови, судя по всему натёкшей из глаз, носа и ушей. Из них всё ещё продолжала тонкими ручейками бежать влага, но теперь бесцветная. Дочь даже не плачет, а только тихонько поскуливает. Я взяла Рысь на руки, и она вцепилась в меня всеми четырьмя, прижимаясь и мелко дрожа. А я дала волю своим чувствам и разрыдалась. За что? Все, кому доверяла, все – кого любила. Игорь – воплощённая мечта любой женщины, замечательный друг и душа компании. Заботливый, неунывающий, спокойный и такой добрый. Друзья. Дима. Это неправильно! Так не должно было случиться!

Выплакавшись, немного успокоилась и попробовала рассуждать здраво, по крайней мере, настолько, насколько вообще возможно в данных обстоятельствах. Голова работала плохо. Сейчас главное – укрыться от обжигающих солнечных лучей. Выбросив испорченную подстилку из корзинки, я надела её как безразмерную шляпу. Жутко неудобно, приходится всё время придерживать руками, чтобы не закрывала обзор, зато дает хоть какую-то тень и голове, и устроившейся на своём любимом месте на моем загривке Рыси, и даже спине. Как ни крути, надо возвращаться к реке. Без воды в пустыне, голой, только с ножом и корзиной трудно выжить. Особенно, если рядом маленький ребёнок. Хорошо, что мои следы замело ещё не полностью – ветер несильный, да и бежала вроде бы всё время в одну сторону. Прикинув примерное направление движения, пошла обратно к реке.

Ноги вязли в сухом песке, как в трясине, в особо трудных местах при подъёме я смещала корзину на спину, чтобы не так мешала, и становилась на четвереньки. Вокруг то и дело попадались низкие кусты засохшей травы и множество кактусов: значит, есть надежда, что убежала не настолько далеко, чтобы вернуться было очень сложно. Но всё равно, если быстро дойти до реки не получится, придётся остановиться и соорудить хоть какое-то укрытие, не дожидаясь, пока полностью кончатся силы: с пустыней шутить не стоит. На мгновение возник соблазн активировать флиграв и взлететь повыше, в более прохладные слои воздуха, но я решила повременить с таким экстремальным решением, ведь, впав в панику, могу легко потерять контроль над прибором и рухнуть вниз. От жары с меня ручьями тек пот, перед глазами плыли красные точки и кружилась голова. Всё время хотелось ускорить темп, но я сдерживала себя, следуя принципу: тише едешь – дальше будешь.

Где-то через пару часов неспешной ходьбы, взобравшись на очередной песчаный бархан, невысокий, но мне показавшийся огромным, увидела совсем недалеко впереди голубую водную гладь и, обрадовавшись, ускорила шаг. Но на расстоянии меньше, чем в сотню метров от реки, Рысь судорожно дёрнула меня за волосы и панически закричала. Я сразу же повернула обратно, хотя сама ещё не почувствовала ничего, кроме смутной угрозы. Отбежав на такое расстояние, чтобы дочь успокоилась, остановилась. Вода нужна всё равно, а вот Рысь подвергать опасности не стоит. Закрыв дочь в корзине и поставив последнюю под раскидистый кактус на расстоянии нескольких десятков метров от того места, где она начала паниковать, снова повернулась и отправилась к реке. На мгновение замерла, достигнув конца собственного следа, то есть того места, где Рысь подняла тревогу, но потом решительно двинулась дальше. Уже знакомое состояние обрушилось на меня только через шестьдесят шагов.

На сей раз, благодаря прошлому опыту и знанию, чего ожидать, панике не удалось взять верх, хотя всё время приходилось бороться с желанием повернуться и убежать. Цветное зрение резко выключилось, ещё не полностью успокоившиеся глаза протестующе заныли, мир окрасился во все оттенки серого, а уши заложило, как будто в самолёте при резких перепадах давления. Растущие неподалёку кактусы теперь выглядели высохшими, а одинокий дракон на побережье – мумифицированным. И, самое главное, за рекой, далеко в пустыне, поднимался в небо огромный чёрный смерч. Оттуда же слышался низкий, неприятный гул. Я ненадолго замерла, с трудом сглотнув. Да, никаких сомнений: именно от смерча исходит угроза. Не выдержав, поспешила отойти на безопасное расстояние. Кстати, при пути из «мёртвой» зоны граница, за которой включалась цветное зрение, находилась на добрых полсотни метров дальше, чем при входе в неё.

Вернувшись к раскидистому кактусу, вынула дочь из корзины, взяла её на руки, а неудобной «панамой» снова накрыла голову и спину от солнца. Конечно, можно перебороть ужас и всё же дойти до реки, но вот смогу ли заставить себя пить затхлую воду? Пока – нет: жажда, конечно, мучает, но не настолько. Кстати, если подумать, чёрный смерч находится очень далеко и почти под прямым углом к реке, только чуть-чуть выше по течению. Возможно, возвращаясь к воде, я немного отклонилась от того маршрута, которым убегала, а значит есть шанс, что пройдя вдоль реки вверх, или, лучше, судя по положению смерча, вниз по течению, скоро доберусь до места, где границы «мёртвой» зоны отступят, и можно будет спокойно утолить жажду.

Приняв решение, отправилась в путь параллельно берегу, вниз по течению реки. При нормальном зрении полоса воды манила и звала, обещая прохладу и живительную влагу, но подходить ближе я пока не решалась: слишком сильным оказался испытанный страх. Одно хорошо – ветер дует со стороны реки и хоть немного снижает температуру воздуха. Через некоторое время всё-таки решила рискнуть ещё раз и, к моему удивлению, удалось добраться до воды так, что даже Рысь не подняла тревогу.

Избегая залезать на глубину, устроилась на самом мелководье, в том месте, где небольшие волны то смачивали берег, то отбегали обратно. Увлажнив шерсть дочери и недолго поплескавшись, с трудом удержалась, чтобы не опиться, заставляя себя делать небольшие глотки и подолгу смаковать каждую порцию воды во рту. Немного остудившись, зашла по колено и, вместе с дочерью, приняла приятную ванну, а потом там же и засела, снова укрывшись от солнца корзиной. До тех пор, пока жара не спадет, лучше ничего не делать. Тем более, что, судя по ощущениям, я уже достаточно сильно обгорела.

Вечер – ночь 183-х суток. Пустыня

Хорошо, что у меня быстрая регенерация. К тому времени, как жара спала, боль от ожогов успела практически пройти, а верхний слой кожи начал шелушиться и облазить, обнажая ещё не загоревшую молодую ткань.

После отдыха голова прояснилась, и я смогла, наконец, трезво проанализировать произошедшее. Даже если, предположим, погибнуть люди способны почти мгновенно, всё равно для достижения такого состояния, которое предстало перед глазами, одного часа мало. Нет, в некоторых случаях тело может изуродоваться быстро, например, при попадании в огонь. Но при этом его владелец не продолжает ходить и говорить, как ни в чём не бывало. Это, во-первых. Во-вторых, возьмём того же дракона: в «мёртвой» зоне он кажется мумией, а после выхода (причём не дракона, а меня) в нормальную – живым и даже здоровым. По крайней мере, на первый взгляд – вполне обычный дракон, будто и не он недавно изображал их себя мертвеца. И, наконец, чем-то последние события сильно напоминают рассказ Аллы о зомби, немёртвых, некромантах и их зельях (тухлой воде?). Может, её бурная фантазия тут не при чём, и она действительно видела мертвецов? Вон, я ещё недавно испытывала абсолютную уверенность, что все посвящённые погибли. А что, если они живы? Сейчас, задним числом, я поняла, что друзья не нападали и не проявляли агрессии. Скорее, вели себя, как нормальные люди, встретившиеся с неадекватным поведением уже привычной соседки… Если так, то дело не в них, а во мне. Но не похоже, что всё увиденное – простая галлюцинация: очень всё систематически, слишком много, для болезненного бреда, прослеживается закономерностей. Возможно, где-то недалеко в воздух попадает некое ядовитое наркотическое вещество. Откуда? Ну, например, из подземного источника, если судить по аналогии с событиями в горах у Аллы. От отравления прямо посреди дня у меня включилось искажённое «ночное» зрение, причём почему-то не в цветном, а в черно-белом варианте. Что это именно «ночное», сомнений не возникало, поскольку оно слишком сильно разнилось с «дневным», чтобы можно было спутать. Возможно, глюки возникли оттого, что оба типа зрения функционировали одновременно? Хотя нет, вряд ли, ведь при смене времени суток тип зрения менялся не резко, а постепенно, так что некоторое время работал и один, и другой. В любом случае, отравление спровоцировало изменения в восприятии формы и цвета окружающего мира, да ещё и исказило обоняние и слух, что, вкупе с приступом ужаса, и заставило покинуть плот. А народ, наверное, до сих пор недоумевает, что же на меня нашло и с чего я вдруг устроила такое представление.

Рассуждая логично, стоит попытаться догнать караван, чтобы проверить предположение. Вот только страшно. Слишком уж яркие и детальные картины встали тогда перед глазами. Да и общее впечатление – брр… Я поёжилась. Не хотелось бы пережить такое ещё раз. И особенно – подвергать опасности дочь.

Впрочем, есть способ прояснить ситуацию! Включив компьютер, порадовалась, что по привычке, сохранившейся со времён одинокой жизни в кронах, всё полученное от керелей наследство постоянно ношу с собой (впрочем, учитывая его небольшое количество, это не составляет никакого труда).

Надежда оправдалась: Игорь сидел в аське.

– «Вы в порядке?» – на всякий случай спросила я.

– «В полном. А ты?»

– «Теперь – да,» – я задумалась: сомнения, хотя и уменьшились, но всё равно оставались.

– «Тут Дет спрашивает, собираешься ли ты нас догонять и, если да, предлагает не затягивать.»

– «Как там Дима?» – не спеша отвечать, написала я.

– «Говорю же: нормально. Скучает.»

Нет, не похож Игорь на зомби по поведению. Значит – проблема всё-таки не в ходячих мертвецах, а во мне. Это не может не радовать – по крайней мере, после разговора почти удалось поверить, что другие люди не пострадали.

– «Прости, тут Росс грозится компьютер отобрать и сам написать, если я не передам его слова. Он спрашивает, жива ли Рысь, и просит, если что, сохранить тело для вскрытия.»

Я поспешила заверить Игоря, что дочь жива и Россу ничего не достанется, после чего сообщила, что намерена догнать, если получится, и, попрощавшись, отсоединилась. Последние слова окончательно убедили, что группа жива и остаётся собой, а не превратилась в монстров. Если бы они тупо заманивали жертву, то зеленокожий не стал бы допускать такие наглые и циничные заявления. А если Росс в норме – то они как раз в его стиле.

Поев, на мгновение заколебалась, как лучше поступить: отправиться в путь сразу или всё же проверить одно предположение. Пара часов в данном случае ничего не решает, а узнав о ещё одной своей (или, вероятней, всех Homo nebulosus) особенности и встреченной аномалии больше, в следующий раз смогу повести себя адекватнее. Решено – возвращаюсь.

По самому краю берега (так что набегающие на песок волны иногда смачивали ноги) я неспешно пошла вверх по течению, и меньше чем через четверть часа Рысь подняла тревогу. Резко повернув и удалившись на безопасное для дочери расстояние, оставила её в корзине, а сама отправилась к «мёртвой зоне», прихватив по пути два камня средней величины. Как только пересекла границу – остановилась и, присев на корточки, быстро сгребла ближайший песок в кучку, водрузив на неё один из камней. Хотя перебороть накатывающий при вхождении в «мёртвую зону» страх не получилось, но теперь он не лишил меня контроля над телом. Конечно, остается вероятность того, что чем дольше я тут пробуду, тем меньше разумного начала во мне останется, но пока ситуация контролируется гораздо лучше, чем, например, при том же «жоре». Кивнув своим мыслям, оглядела уже знакомый, но от этого не менее пугающий и постапокалиптический пейзаж и повернула обратно. Едва зрение вернулось в норму, воздвигла вторую такую же кучку песка. Теперь осталось подождать некоторое время и проверить, сместятся ли границы аномалии. Если они сдвинутся всего на несколько сантиметров, я, конечно, вряд ли замечу – не так уж точно поставлены холмики, – но при большем изменении разница станет очевидной.

Кстати, похоже, кратковременное воздействие не так вредно. По крайней мере, хотя в «мёртвой зоне» казалось, что кровь выходит прямо через кожу, выбравшись в «нормальную», я не обнаружила никаких следов кровотечения. Да и у Рыси, когда она поднимала только тревогу, никаких патологических изменений ещё не происходило. С другой стороны, рисковать и травиться длительное время всё равно не стану, даже для проверки.

Вернувшись к дочери, я отдохнула, а заодно набрала небольшой запас фиго-фиников. Когда солнце скрылось за горизонтом и жара спала, спрятала дочь в корзину и быстро побежала в сторону меток. «Мёртвая зона» началась там же, где и в прошлый раз. Обогнув дальний камень, я, не сбавляя скорости и не останавливаясь, бросилась обратно. Как и раньше, у второго камня восприятие мира вернулось к нормальному. Ещё подождав, вновь, на сей раз неспешно, отправилась к границе. Она так и не сдвинулась. Медленно досчитав до двухсот и едва сдерживаясь, чтобы не ускориться, повернула назад. Всё, с меня хватит.

Успокоившись, пошла вниз по течению, предварительно вытащив из корзины и посадив себе на загривок Рысь. Спешить не стоит, ведь если течение не замедлится, догнать караван всё равно не получится. Но хоть немного уменьшу отставание, к тому же, за счёт движения, не так замёрзну ночью.

Итак, что удалось выяснить? «Мёртвая зона» за несколько часов эксперимента не сдвинулась (или сдвинулась незначительно). Независимо от времени пребывания, граница места, где состояние возвращается в норму, не смещается, то есть эффект воздействия не накапливается. С наступлением ночи направление ветра изменилось, но «мёртвая зона» осталась на прежнем месте. Ядовитый газ так себя вести не может, по крайней мере, под воздействием воздушных течений граница как факт должна была сместиться. Значит, предположение насчёт газа неверно. Ко всему прочему, очень сильную тревогу вызывает далёкий чёрный смерч. Я его видела каждый раз, когда попадала под воздействие «мёртвой зоны» и во всех случаях казалось, что именно от него исходит опасность. Смерч оставался на том месте, где обнаружился впервые (или смещение было слишком мало, чтобы его удалось заметить) и вообще как будто почти не двигался. Отсюда напрашивался вывод, что это не атмосферная аномалия, а нечто иное. Но, даже если на самом деле «смерч» – лишь видимость, что-то же создало такую картину. Или это игра воображения? Впрочем, не стоит сразу же валить любые несоответствия на галлюцинацию: во-первых, не так уж много известно о «ночном» зрении, мало ли какие нюансы могут открыться, а, во-вторых, очень уж сильно некоторые мои видения пересекаются с таковыми у Аллы и её знакомых.

Через некоторое время, когда на землю опустился холод, я ускорила шаг, делая лишь небольшие привалы, чтобы поесть. А уже ближе к полуночи увидела далеко впереди стоящий у берега плот.

Ночь 184-х суток. Пустыня – река

– Ну наконец-то! – недовольно поприветствовал меня зеленокожий. – Долго же ты добиралась! Эй, народ, гулящая вернулась, можно отчаливать.

– А где остальные? – не обнаружив других плотов, спросила я.

– По-твоему, все твоё высочество дожидаться должны? – прищурился Росс. – Мы, между прочим, из-за тебя отстали!

На этот раз ехидный тон зеленокожего не вызвал раздражения. Скорее наоборот. Они ради меня отделились от каравана и ждали почти сутки. А ведь могли бы этого и не делать. Приятно.

– Спасибо, – благодарно кивнула я.

Из дома, зевая, вылезли остальные просыпающиеся посвящённые, и мы все вместе оттолкнули плот от берега. Поприветствовав народ, я устроилась у костра греться, а заодно проверила Диму и Рысь. Пока занималась детьми, Сева о чём-то тихо говорил с Россом – наконец, последний махнул рукой и подошёл к костру.

– Хочешь пополнить коллекцию? – спросил зеленокожий.

– В смысле? – не поняла я, оторвавшись от утепления корзинки-люльки сеном.

– Ну, ты же вроде как этих уро… полукровок коллекционируешь, – пояснил Росс, указывая на Диму. – Нужен ещё один… точнее, одна?

Я недоуменно воззрилась на зеленокожего. Шутка? Да нет, лицо вполне серьёзное, да и в голосе ни малейшего оттенка насмешки.

– Откуда?!

– Росс приволок, – сказал подошедший Сева. – Ещё на утренней остановке, как раз перед тем, как остальные уплывали, а мы решили отделиться, временно, разумеется.

– Ну, я всё-таки не такой слабосильный, чтобы «волочь», – обиженно заявил зеленокожий, после чего обернулся ко мне. – Двойняшки родились, одна мёртвая – скелет делаю, а вот вторая пока жива. Уже всем нашим предлагал – никому не надо.

– А сам? – поинтересовалась я, шокированная необычным «подарком».

– Честно? Мне живьём тоже не надо. Точнее, я бы не отказался, – Росс бросил лукавый взгляд на Севу. – Только вот некоторые резко протестуют против вскрытия ещё живого ребёнка.

– Но всё же, где ты их взял? – всё ещё недоумевая, перефразировала вопрос я.

– Где, где – у матери, где же ещё!

– Он их купил, за корзину фиников, – пояснила Юля. – С правом делать с детьми и их телами всё, что угодно.

– Сделка заключена при трёх авторитетных свидетелях не с нашего плота, – добавил зеленокожий. – Поэтому никаких претензий возникнуть не может.

– Может! Хотя бы у меня. Как тебе вообще в голову стукнуло детей покупать? – заявил Дет. – Они ведь не вещи и даже не животные, а разумные существа!

– С другой стороны, если мать всё равно собиралась избавиться от девочки, то даже Росс для неё не худший вариант, – неожиданно принял сторону зеленокожего инженер. – И продавать детей, на мой взгляд, ничуть не хуже, чем убивать. Так у девочки есть хоть небольшой шанс, – он с намёком покосился в мою сторону.

Нет, какие все хитрые. Если настолько хотят спасти ребёнка, то почему сами не позаботятся? Молоко и у мужчин есть, так что с кормлением проблем не возникнет. Но нет – перекладывают ответственность за решение о её жизни на меня. Да ещё и поставили вопрос так, что в любом случае смогут оправдаться.

– Всё равно, такое поведение Росса создало опасный прецедент, – возразил Дет.

– Вот ведь, – возмущённо пробурчал зеленокожий. – Я для них стараюсь, прогресс двигаю, а никакой благодарности!

– Не понял? – недоуменно сказал Сева.

– Что непонятного? Вы всё ещё в первобытно-общинном строе живете, а я пытаюсь перейти в рабовладельческий!

Нестандартная точка зрения Росса заставила улыбнуться.

– Ну Росс… – хмыкнул Илья. – Повеселил.

– Так что, решила? – когда общее веселье утихло, повернулся ко мне зеленокожий. – Берешь или второй скелет делать?

Я вздохнула и почесала лоб. С одной стороны, жалко ребёнка, особенно учитывая, что ни у Димы, ни у Лорда никаких признаков троллизма пока не наблюдается, а с другой – дети отнимают много сил. Хотя, если честно, Рысь меня выматывает гораздо больше полукровки, если девочка будет такая же спокойная… Но это только одна часть проблемы. Вторая заключается в том, что согласившись или отказавшись сейчас, я могу дать повод и в следующий раз пытаться перевалить неприятное решение на меня. А вот этого очень не хочется.

– Только при одном условии, – подумав, решительно заявила я. – Присматривать будут все, а ты, Росс, присоединишься к тандему кормящих мужчин. У меня и на двоих-то молока недостаточно, если бы не Игорь, не знала бы, что и делать, а на троих и подавно не хватит. А вы вон какие полногрудые, вот и нечего отлынивать.

Росс недовольно поморщился и переглянулся с другими посвящёнными. Сева виновато развел руками и улыбнулся:

– Ну, если так надо, можем по-очереди.

– Да нет, это вряд ли будет полезно для здоровья девочки – столько молочных пап заводить, – наконец выдохнул зеленокожий. – Ладно, согласен. Но – только кормить. И не когда я сплю.

– Согласна, – кивнула я. – Ох, чувствую, скоро здесь целый детский сад получится…

Девочка выглядела, да и весила, меньше, чем когда-то Дима, что, впрочем, понятно, учитывая, что в утробе матери она находилась не одна. Покормив – аппетит у неё оказался хороший – я с разрешения Севы устроила ещё одну колыбель в уже третьей по счету корзине. Потом вернулась к костру.

К моему удивлению, спать до сих пор никто не лёг: народ расселся вокруг огня и выжидающе смотрел на меня.

– Итак? – не выдержал Дет.

– Что? – удивлённо и даже с опаской, поинтересовалась я: вид у друзей был такой, словно собираются учинить допрос.

– Это мы должны спросить, – улыбнулся Маркус. – Почему ты вдруг сбежала, и что там вообще произошло?

Я нерешительно пошевелила угли обгорелой веткой.

– А вы совсем ничего не почувствовали?

Народ недоумённо переглянулся.

– Что именно?

Нет, если сообщу симптомы – это может подсказать, что надо искать, и ответ станет недостоверным.

– Ну вообще, хоть что-то странное? Изменение в самочувствии, запахи, звуки, монстры по берегам…

– Кроме того, что ты сбежала – ничего, – развел руками Сева.

– Кое-что всё-таки было, – подумав, возразил Росс. – У меня вскоре после твоего побега голова заболела, как будто давление подскочило. Несильно и прошла быстро, минут за пятнадцать. Наверное, просто перенервничал.

– Кто-нибудь ещё? – уточнила я и радостно заулыбалась на отрицательный ответ. Есть, есть зависимость! Зеленокожий единственный, кто выглядел ещё живым, кроме, разумеется, меня и дочери. И только он испытал дискомфорт. Вот и ещё одно подтверждение тому, что произошедшее – не бред. Ну или, как минимум, не полный бред. Настроение снова подскочило вверх.

Объяснив причину моего побега, рассказала о том, что произошло потом, отдельно остановившись на проведённых экспериментах и моих догадках.

– Что же ты раньше молчала? Я думала, что у тебя тепловое зрение, – Надя с интересом присмотрелась к моим глазам. Потом к ней присоединились остальные, чуть ли не руками потянулись. Невольно вздрогнув, я опустила голову и, на всякий случай, отодвинулась подальше.

– Эх, вот бы где глаз обо… зверочеловека достать, – мечтательно сказал Росс.

– И не надейся! – обиженно фыркнула я. – Не дам.

Заметив, что меня раздражает пристальное внимание, народ успокоился и снова расселся вокруг костра.

– Да, на газ не похоже. Может, там какое-то поле, – предположил Маркус. – Ну, например, электромагнитное, или есть источник излучения радиоволн или… Надо вернуться и посмотреть! Вдруг там артефакт!

– Без меня! – резко отреагировала я.

– А я бы тоже не отказался исследовать, – влез Росс.

– Против. Ладно мы, но мало ли как эта аномалия на детях скажется, – возразила Надя.

– Согласен, – поддержал её Сева. Разгорелся жаркий, но короткий спор, в результате которого решили устроить голосование. К моему облегчению, идея продолжить путь и не возвращаться, победила (с перевесом в два голоса).

– Ладно, надеюсь, когда-нибудь потом сходим, – оптимистично заявил Маркус. – Лишь бы до нас артефакт не увели.

– Да мне такой «артефакт» и даром не нужен, – вполголоса пробурчала я.

После разговора народ успокоился, и все, кроме дежурящего зеленокожего, отправились на боковую. Поворочавшись, я поняла, что заснуть не получится – слишком перенервничала за день и ещё не успокоилась. Проверила детей и подошла к костру погреться.

– Кстати, в твоей гипотезе кое-что не сходится, – тихо сказал дежурящий Росс.

– Что именно?

– Если ты и Алла видели схожие картины, значит у неё тоже есть «ночное» зрение. А ведь она Homo oculeus, как и мы. И у нас «ночного» зрения нет.

Он прав – не сходится. Я надолго задумалась.

– Ты точно уверен, что у вас его нет? – жалко, если такая стройная гипотеза развалится.

– Ну, я не замечал, – пожал плечами зеленокожий.

– Я тоже не сразу заметила, что теперь не человек, – на всякий случай указала я. – А уж, что хожу не так, вообще, только когда другого Homo nebulosus встретила.

Росс рассеяно погладил свою короткую бороду.

– Знаешь, а я ведь тоже, – признался он. – Только сейчас, задумавшись, понял, что на Земле не было людей с зелёной кожей, как, впрочем, и с ярко-жёлтой, как у «золотого» мальчика. Да и глаза оранжевые или фиолетовые мне не встречались.

– Тогда есть вероятность, что на самом деле и «ночное» зрение у вас есть. Хоть какой-то ослабленный вариант.

– Надо проверить, – кивнул Росс.

Я с готовностью вскочила, но тут же остановилась, задумавшись. Как поставить эксперимент таким образом, чтобы получить нормальный результат? В ясном ночном небе виднелись не только крупные звезды, но и пять спутников: не самых крупных и ярких, но создающих, по словам зеленокожего, достаточное освещение. А для чистоты опыта, чем темнее будет вокруг, тем лучше. Посовещавшись, мы с Россом сгребли сено наших лежанок в одну большую кучу, в которую он и закопался.

– Ну что, видишь что-нибудь? Светится? – с надеждой спросила я.

– Да какое светится, темень кромешная, – раздалось из-под сена.

Я разочарованно прикусила губу. Хотя… сено ведь и для меня достаточно тёмным выглядит. Осторожно просунула кулак внутрь.

– А теперь?

– Кулак вижу, нечего его мне под нос совать. Но смутно. И он не светится. Ты, наверное, снаружи света напустила, вот и вижу.

– Хм… – я огляделась и, решившись, взяла корзину с Димой и осторожно, чтобы не разбудить, засунула её внутрь стожка. – А теперь?

Росс промолчал, а вскоре вообще вылез наружу, вытащив за собой плетёную люльку. Поставив её на место, поглядел на дремлющего мальчика и отошёл к краю плота.

– Ну? – требовательно спросила я, убедившись, что сын спит так же спокойно, как и раньше.

– Он выглядел темнее, чем ты, хотя должно быть наоборот, – признался зеленокожий. – Хотя тоже не светился. Честно говоря, я вообще его не смог разглядеть. Как, впрочем, и корзину.

– Значит, оно есть.