Текст книги "Дети песков (СИ)"

Автор книги: Софья Маркелова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц)

Лантея сжала кулаки до хруста от осознания собственного бессилия. Конечно же интуитивно девушка понимала, что мать, а, следственно, и Мериона просто так не позволят ей осуществить свой план. Но она ожидала нотаций, пустых дебатов перед собранием или лекций о важности сохранения многовековых традиций. А сестра с матерью решили пойти дальше.

Толпа громко обсуждала услышанное, совершенно не стесняясь правящей семьи. Судя по всему, через пару часов каждый житель Бархана от мала до велика должен был узнать о произошедшем. Мериона самодовольно улыбалась, наблюдая за тем, как Лантея стиснула зубы с нескрываемой злобой. Наконец матриарх решила прервать этот спектакль: она встала и величественно вскинула руки, призывая всех собравшихся в тронном зале к тишине.

Хетай-ра мгновенно замерли в ожидании вердикта их мудрой правительницы.

– Моя старшая дочь Мериона права. Общегородское собрание не может внимать Лантеялианне, пока она не пройдет оба испытания. Без них, как известно, она лишена божественного благословления, а следовательно, ее слова могут быть коварной ложью, либо же лепетом неразумного дитя.

Мать мягко посмотрела на Лантею, но в ее взгляде читался плохо скрываемый триумф.

– Пока Эван’Лин не одарит тебя своей милостью, дочь моя, твои речи не имеют смысла.

Девушке ничего не оставалось, кроме как склонить голову в покорном поклоне, признавая безоговорочную победу матриарха в этой битве. Ее напряженное тело подрагивало от негодования, струившегося по венам. Такое прилюдное унижение было несмываемым пятном на репутации Лантеи, которое напрямую могло помешать всем ее замыслам.

Расправив плечи и окинув свою семью потемневшим от злости взглядом, она стрелой покинула тронный зал, скрывшись в темноте дворцовых коридоров. Аш, чувствовавший, что все пошло совсем не по плану, сразу же сорвался с места и последовал за своей спутницей.

Толпа за их спинами, взбудораженная увиденным зрелищем, шумела как волнующееся море.

Лантея разгневанной птицей летела по анфиладам пустынных залов, распугивая прислугу, пока не нашла самое уединенное место дворца, где в тот момент можно было укрыться от лишних глаз, – личную библиотеку матриарха. Она хорошо знала, что доступ в это помещение имели только члены правящей семьи, поэтому можно было не переживать, что кто-нибудь отыщет хетай-ра и профессора или же осмелится прервать их разговор. А им было что обсудить.

Как только девушка завела спутника в комнату и раздраженно захлопнула непроницаемые стеклянные двери, Ашарх зашелся сухим кашлем, пытаясь отдышаться после бега по дворцовым коридорам. Он прислонился к стене, восстанавливая дыхание, и быстрым взглядом окинул помещение, в котором они оказались.

Библиотека была относительно небольшой: каменные стеллажи ровными рядами заполняли все свободное пространство, оставив лишь небольшой пяточек в центре зала для пары лавок из песчаника и вытянутого стола, заваленного пергаментом, свитками и рукописными фолиантами. На стенах книжные полки находились прямо в породе, поднимаясь вверх и образовывая второй ярус, куда вела узкая каменная лестница. Единственным освещением были многочисленные стеклянные фонари с светлячками, расставленные по всей комнате. Никакие посетители, стражи и даже звуки не нарушали уединенную атмосферу этого места.

– Ты можешь объяснить мне, что произошло на собрании? – сразу же спросил преподаватель, как только прокашлялся. Он обеспокоенно дотронулся до плеча девушки.

– Она даже не позволила мне ничего сказать, – сердито ответила хетай-ра.

Она шагнула в сторону, подобрав один из светильников с насекомыми с ближайшей к ней полки, и быстрыми шагами направилась к центральному столу.

– Мама или сестра? – уточнил Аш, следуя за своей спутницей мимо каменных стеллажей. – Что они говорили?

– Что у меня нет права выступать на общественных собраниях… Более того, мать действительно имеет все основания, чтобы отстранить меня от слушаний!..

– Но ведь ты дочь правительницы! Разве одно это не дает тебе право голоса на такого рода собраниях и слушаниях?

– Скорее, сейчас это действует против меня, – прошептала девушка и опустилась на лавку. – Если кратко, то каждая особа женского пола из правящей семьи на свое совершеннолетие обязана пройти традиционные испытания светом и тьмой. Если простолюдины Бархана при достижении нужного возраста участвуют лишь в несложном обряде, в ходе которого должны испить в мольбище отвар из ядовитых грибов, якобы показывающий их будущее, то дочери матриархов проходят тяжелые испытания, чтобы заслужить милость богини. Если Эван’Лин благословляет их, то лишь тогда эти женщины получают право голоса и право на власть.

– Ты не проходила эти испытания? – догадался профессор, садясь напротив своей собеседницы.

– Да. Я сбежала из Бархана до совершеннолетия, оно наступило уже в Залмар-Афи.

– Значит, чтобы тебе дали слово на слушаниях, теперь нужно пройти эти испытания? – Ашарх забарабанил пальцами по поверхности стола. – И в чем же они заключаются?

– На испытании светом меня отправят на поверхность, чтобы отыскать одно очень редкое растение, скрывающееся в песках, – цветок пустыни. Оно растет поодиночке, найти его нелегко, да и песчаные бури не способствуют поискам… На втором же испытании мне придется пойти в Дикие тоннели, на дальние темные уровни, чтобы найти и уничтожить хотя бы одну ингуру. И принести в Бархан доказательство своей победы.

– Последнее звучит как самоубийство.

– Они оба достаточно сложны и опасны. Девушки часто гибнут на таких испытаниях, особенно на втором. Ведь с собой нельзя брать ничего, кроме фляги с водой и одного ножа.

– Какая нелепость! – возмутился преподаватель. – Я не могу понять, в чем смысл этих губительных испытаний? Матриархи отправляют своих дочерей на верную смерть? И все с этим согласны?.. Но ведь трон так может лишиться наследниц!

– Трон никогда не будет пустовать, древо нашей правящей семьи огромно, – нравоучительно заметила Лантея, зарываясь пальцами в свои седые волосы и расплетая косу. – А соблюдение древних безумных традиций – это просто бич всей цивилизации хетай-ра, Аш, если ты еще не заметил. И мне кажется, что именно это тащит мой народ на дно… Но сейчас я даже ничего не могу сделать, пока не пройду все эти обряды!..

Тяжело вздохнув и сгорбившись, девушка добавила:

– Видишь ли, суть испытаний в том, чтобы доказать, что хетай-ра сильна и храбра, что она может постоять за себя, выжить, найти решение в трудной ситуации и не сдаться… Потому что тогда народ будет уверен, что эта девушка защитит и Бархан.

– Проклятье! К гоблинской матери такие испытания!.. Ну неужели нет никакого иного способа выяснить это?! – в негодовании воскликнул профессор и ударил кулаком по столу.

– Не я придумывала традиции, – пробормотала Лантея и развела руками. – Но испытания меня не пугают. В конце концов, к ним я морально и физически готовилась с детства… Есть кое-что другое, волнующее меня гораздо больше.

– И что это?

– Испытания – это лишь временная отсрочка, которая нужна матери, чтобы настроить против меня городское собрание. Пока я буду ползать по пустыням, копошась в песке, как скарабей, она убедит всех, что мои слова о прекрасном мире за пределами пустынь – это лишь фантазия.

– Но ведь я живое подтверждение всем твоим словам!

– Вот именно, – проговорила девушка и одарила спутника серьезным взглядом. – Я не смогу взять тебя с собой на испытания. А пока меня не будет, велика вероятность, что тебя захотят быстро и незаметно устранить. Как единственное подтверждение моего рассказа.

В этот момент стеклянные двери библиотеки со стуком распахнулись, впустив в помещение слабый поток прохладного воздуха и прервав беседовавших спутников. Через порог уверенно шагнул единственный сын матриарха и, заметив за столом свою сестру, сразу же устремился к ней.

– Лантея! Так и знал, что найду тебя именно здесь. – Манс широко улыбнулся и приветственно кивнул Ашарху, будто они были давно знакомы.

– Во дворце сотни комнат и залов. Как ты узнал, что я буду именно в библиотеке? – с подозрением поинтересовалась девушка, поворачиваясь к вошедшему.

– Ты всегда пряталась здесь в детстве от матери и сестры, когда они обижали тебя.

– Откуда ты знаешь? – с удивлением спросила Лантея, не ожидавшая такого ответа.

– Они каждый раз отправляли меня на твои поиски, – признался Манс, склонив голову набок, и грустная улыбка тронула его губы. – Но я так и не раскрыл им, что твое убежище было среди книг.

Сестра судорожно сглотнула, последние слова брата ее насторожили.

– То, что произошло сегодня на городских слушаниях – это заранее подготовленное выступление, – негромко добавил юноша, вставая во главе стола, за которым сидели профессор и девушка. – Надеюсь, ты понимаешь это.

– Глупо было бы предполагать, что моя мать позволит проронить мне хоть слово перед общественностью, учитывая мои намерения, – буркнула Лантея и скрестила руки на груди.

– И что ты теперь намерена делать? Без успешного прохождения обоих испытаний достучаться до членов собрания больше никак не выйдет…

– Значит, я пройду оба испытания, – твердо проговорила она.

– В твои силах я не сомневаюсь, сестра. Но что будет с чужаком?

Юноша перевел взгляд серых глаз на молчавшего профессора, который, не подозревая о чем шла беседа между родственниками, мог лишь беспомощно наблюдать за происходившим.

– Манс, это не твоего ума дело, – несколько грубо ответила Лантея.

– Все еще мне не доверяешь? – разочарованно выдохнул брат. – Носишь мой нож на поясе, но до сих пор боишься, что мои намерения враждебны?

– Не пойми меня неправильно, но…

– Я никогда не причинил бы зло тебе или тем, кто тебе дорог, сестра, – прервал девушку Манс и склонился ближе к ее лицу, прожигая серьезным взглядом серых глаз. – У тебя сейчас нет лишнего времени и нет никакой возможности обратить всю эту ситуацию в свою пользу.

– На что ты намекаешь? – спросила Лантея и немного отстранилась.

Неопределенно хмыкнув, юноша развернулся и, громко щелкая бусинами костяных четок, принялся ходить кругами вокруг стола.

– Если ты уйдешь на испытания, то чужак останется без защиты, – произнес он. – Я правильно понимаю?

– Допустим.

– А для твоих целей этот чужеземец весьма важен. Чем непременно воспользуются мать и Мериона, – Манс не спрашивал, он утверждал, прекрасно понимая, насколько прав.

Лантея явственно замялась, заерзав на неудобной каменной лавке. Если даже ее юный брат понимал всю сложившуюся ситуацию с невероятной ясностью, то предположения девушки с каждой минутой обрастали все большей правдоподобностью.

– Ты не можешь отрицать тот факт, что чужак не проживет и дня в Бархане без защиты. И пока ты будешь отсутствовать на испытаниях, за ним некому будет приглядывать, – настойчиво продолжал Манс, в который раз проходя мимо сестры, пребывавшей в глубокой задумчивости.

– Озвучь уже свою мысль, брат, – сдалась Лантея.

Замерев на месте, юноша повернулся к ней. На его серьезном лице не было написано ничего, кроме мрачной решимости. Крепко сжав пальцами свои костяные четки, обвязанные вокруг запястья, он заговорил:

– Я отдал тебе власть над собой, подарил верность, облеченную в форму клинка. Почему же тогда, моя мудрая сестра, ты не хочешь воспользоваться своим оружием, чтобы защитить то, что так дорого твоему сердцу?..

Лантея молчала, поджав губы и не смотря на брата. Она размышляла над его словами и пыталась просчитать все возможные риски, а их было немало.

– Если ты сама не примешь такое решения, то это сделаю я, – настаивал Манс. – Пока ты будешь завоевывать милость богини, чужак останется под моей защитой!..

– И ты отважишься так открыто пойти против матери, если она вдруг решит избавиться от него?! – неожиданно вскрикнула девушка. – Подумай, брат! Хватит ли тебе самообладания поднять руку на главу твоей семьи, на правительницу твоего города?

– Если это поможет тебе в достижении цели, то да.

– Она сотрет тебя в пыль! Растопчет и не заметит…

– Это неважно. Важно то, что я послужу на благо достойной цели!

Лантея в ярости ударила кулаками по столу, из-за чего профессор вздрогнул, не понимая причины ее гнева. Несколько мгновений она сидела без движения, играя желваками, а после одним резким движением поднялась с лавки и приблизилась к брату, нервно щелкавшему бусинами своих четок.

– Пусть будет так, – чеканя слова, проговорила она.

– Ты согласна, чтобы я присмотрел за чужаком? – переспросил юноша, а в его глазах мелькнул детский восторг.

– Ты защитишь Ашарха, пока я буду проходить испытания, – растягивая звуки, произнесла сосредоточенная девушка. – Он не знает ни изегона, ни местных законов. И, похоже, у меня совершенно не остается выбора. Сейчас я могу доверить его лишь тебе… Ведь ты не подведешь меня, брат?

– Я сделаю все, что требуется! – взволнованно заверил Манс. – Клянусь богиней, я буду с ним днем и ночью и не пожалею собственной жизни, чтобы его защитить! Ты можешь рассчитывать на меня! Сестра!.. Спасибо!

Лантея, удовлетворенная услышанным ответом, кивнула. Пока что, это было единственное, что она могла сделать. Смутное доверие к брату, рискнувшему оставить в залог преданности собственную жизнь, все еще тревожило ее, но интуиция девушку никогда не подводила. И теперь ее внутренний голос уверял, что на Манса можно было положиться, пусть и с оговорками.

Не теряя времени, Лантея попросила лучившегося радостью юношу сходить в центральную часть дворца и позвать одну из прислужниц, чтобы девушка могла уладить все вопросы, связанные с подготовкой к ее первому испытанию. Как только брат покинул библиотеку и за ним захлопнулись стеклянные двери, хетай-ра вернулась за стол к профессору и быстро начала говорить.

– Это мой младший брат Манс. Он приходил, чтобы предложить свою помощь. И мне пришлось ее принять… Молчи и слушай! – воскликнула девушка, заметив, что преподаватель собирался что-то сказать. – Я сама понимаю, как все это подозрительно выглядит. Мать не наивна, она должна осознавать, что мне не с кем будет оставить тебя в Бархане, поэтому вполне могла подослать моего брата. Но у меня также есть основания, чтобы рискнуть и поверить его словам… Тем более что за столь краткий срок – это самый лучший вариант, что я могу найти. Так как мне придется выйти на первое испытание уже послезавтра утром, чтобы не терять времени.

Лантея замолчала, переводя дыхание. Ашарх, разрывавшийся от терзавших его вопросов, все же решил подождать, пока хетай-ра закончит свою речь.

– Я не исключаю такого варианта, что не смогу выжить на испытаниях. Поэтому, если меня не будет больше двух недель, то тебе придется бежать из Бархана своими силами, иначе тебя ждет верная смерть. Если она, конечно, не настигнет тебя в ближайшее время, – не очень оптимистично добавила девушка. – Брат обещал помогать тебе. Но, Аш, не верь своим глазам и ушам, мы с тобой в сердце змеиного логова, здесь доверие – яд на клыках сильнейших. Если ты поймешь, что тебе угрожает опасность, то беги в любое открытое мольбище, там никто не посмеет совершить убийство…

Торопливо сняв с пояса один из своих костяных ножей, хетай-ра протянула его спутнику.

– Есть и другой вариант. Возьми этот нож. Он смазан сильным ядом. Один порез убьет за считанные мгновения того, кто посягнет на твою жизнь. Будь то посланник моей матери или мой собственный брат. Я только прошу тебя… Не сомневайся.

Обескураженный всем услышанным, Ашарх неуверенно протянул руку и забрал ножны с клинком.

– Прости меня… Я втянула тебя во все это. А теперь твоя жизнь находится в опасности, и я даже не смогу быть рядом и защитить тебя, – прошептала девушка, едва уловимо дотронувшись до запястья мужчины.

– Ты сделала все, что могла. Теперь просто пройди эти испытания, а я пока постараюсь выжить, – серьезно проговорил профессор, пряча оружие под одеждами.

Через пару минут в библиотеку вернулся Манс, по-прежнему пышущий довольством, а за ним послушно следовала одна из прислужниц дворца, потупив взгляд. Лантея отвела ее в сторону и потратила какое-то время отдавая приказы, связанные со своим скорейшим уходом из города, и надиктовывая короткие послания для канцлера и матриарха, а после нетерпеливым жестом отправила служанку выполнять поручения.

Присоединившись вскоре к мужчинам, молча сидевшим за столом напротив друг друга, девушка серьезно задумалась над тем, как ей можно было наладить контакт между братом и профессором, учитывая, что языки друг друга они совершенно не понимали.

– Я боюсь, что изучить основы изегона за несколько дней мне не удастся при всем желании, – поделился своими размышлениями с Лантеей Ашарх.

– Ты не сумеешь привыкнуть к шипящему произношению нашего языка и уж тем более повторить его звуки, тут даже сомнений нет… Нам следует составить для вас обоих какой-то словарик с элементарными фразами, чтобы вы могли понимать друг друга, – тяжело вздохнула девушка, придвигая к себе стопку пергамента и стеклянный стилос с чернильницей.

Пока Лантея вместе с братом практически целый час занималась составлением краткого списка фраз на обоих языках, профессор, особенная надобность в котором отсутствовала, медленно бродил по библиотеке и изучал корешки ветхих книг, иногда раскрывая древние кодексы, от которых так и веяло стариной и историей. Конечно, он не мог понять в них ни единого иероглифа, а иллюминированные манускрипты встречались довольно редко и обыкновенно представляли собой от руки нарисованные эмблемы, символы или уродливые изображения всяких зверей, поэтому скоро Аш нашел полки с древними картами и решил посвятить время именно их изучению.

Здесь лежали тяжелые свитки с картами звездного неба, где каждое созвездие и планета были аккуратно подписаны вязью витых иероглифов, на некоторых пергаментах проступали выцветшие полосы чертежей различных архитектурных строений, а другие карты отображали пустынный рельеф или же планы подземных пещер. На одном из свитков преподаватель обнаружил схему странного города хетай-ра, который, согласно карте, уходил под песок на девять огромных уровней, закручивавшихся гигантской воронкой. Каждый этаж отводился под определенный тип строений, назначение многих из которых было ясно даже без подписей. Так, например, исполинский дворец, весьма напоминавший здание, в котором сейчас находился Ашарх и члены семьи матриарха, располагался на восьмом уровне, а на седьмом высилась колоссальная статуя старухи, державшей на руках младенца – тот самый образ, который дольно часто встречался профессору на фресках и гобеленах Третьего Бархана.

Манс незаметно и совершенно бесшумно подошел к Ашарху со спины и заглянул через его плечо в карту, чем испугал профессора не на шутку. Хетай-ра улыбнулся и указал пальцем на пергамент.

– Girtarion! – с благоговением в голосе произнес юноша на изегоне.

Преподаватель озадаченно нахмурил брови, копаясь в собственной памяти. «Гиртарион». Это слово было ему откуда-то знакомо, он определенно слышал его уже не первый раз, но вспомнить ничего конкретного не мог. Поняв, что Манс вряд ли сможет ему с этим помочь, Аш решительно направился за объяснениями к сосредоточенно работавшей над словарем девушке.

– Гиртарион? – переспросила Лантея, подняв голову. – Это город-колыбель. Первый и самый величественный город хетай-ра. Когда-то я рассказывала тебе о нем… Помнишь предание о Роксуни, змее, спасшей матриарха Гиртариона от покушения?

Дождавшись утвердительного кивка профессора, она продолжила, вновь вернувшись к работе:

– По легенде, жителям пришлось уничтожить весь город, когда они не смогли сдержать массовое нападение ингур. Именно после этого выжившие разошлись в разные стороны по подземным тоннелям и образовали первые четыре Бархана. А местонахождение засыпанного Гиртариона потерялось в веках, что стало настоящей трагедией для нашей цивилизации, ведь там хранились великие скрижали с законами, которые Эван’Лин оставила своим детям перед уходом.

Ашарх почувствовал воодушевление, которое всегда на него находило при встрече с новой, ранее не слышанной легендой. Видя заинтересованность спутника, Лантея попросила брата отыскать остальные старинные карты Гиртариона в библиотеке. И профессор еще несколько часов просидел над полученными сокровищами, изучая каждую черточку на пергаменте и постоянно прося девушку перевести тот или иной иероглиф. Только когда она наконец закончила свой кропотливый труд по составлению словаря, Аш ненадолго отвлекся от свитков.

Теперь, чтобы сообщить о своем желании сходить на горячие источники или, например, поесть, преподавателю было достаточно указать на нужную фразу в словарике, где напротив залмарских слов рукой девушки были аккуратно выведены иероглифы. Это, несомненно, облегчило жизнь как Манса, так и профессора, хоть такой способ и казался весьма скудной заменой настоящему живому общению. И все же словарь оставался лучшим вариантом, который Лантея могла придумать в столь сжатые сроки.

Какое-то время она пыталась научить брата некоторым простейшим словам на залмарском, тот даже усердно записывал транскрипции на клочке пергамента, но успехи его пока что были откровенно слабыми, поскольку никогда раньше он не сталкивался с иными языками. Лантея хотела привлечь к обучению и Ашарха, однако он был так погружен с головой в легенду о Гиртарионе, водя пальцами по чертежам города, сваленным перед ним в кучу, что постоянно отвлекался и по большей части не сильно слушал призывы спутницы.

Вскоре девушка, утомленная за день всем произошедшим, предложила продолжить уже утром. Их скромное собрание подошло к концу, и компаньоны разошлись по своим комнатам, терзаемые самыми противоречивыми мыслями и тревогами.

Весь следующий день прошел в мелких заботах и волнении, которое от Лантеи передавалось не только профессору, но и Мансу, не отходившему теперь от своего подопечного ни на шаг. Новость о том, что младшая дочь матриарха в скорейшем времени отправится на испытание светом, облетела весь город за одну ночь. И теперь во дворце постоянно то и дело встречались важные матроны, участницы городских слушаний, которые норовили пересечься где-нибудь с Лантеей и передать ей свои наставления или пожелания, уверенные в том, что молодая особа нуждается в их опыте или же словах поддержки. Девушка отчаянно избегала этих встреч, но знатные особы все равно ее находили: вылавливали в переплетениях коридоров, посылали прислужниц с записками или же вторгались в опочивальню без всякого стеснения.

В конечном итоге Лантее пришлось скрыться от преследователей в личной библиотеке матриарха, забрав с собой и профессора с братом. В приглушенном свете фонарей девушка до самого вечера обучала Манса тонкостям залмарского языка, стараясь в сжатые сроки наполнить его голову как можно большим количеством слов и простейших фраз. Объяснять построение предложений, особенности произношения некоторых звуков или же склонения хетай-ра даже не стала. Все сводилось к достаточно простой методике: она диктовала слова, а брат записывал их транскрипции и перевод, стараясь иногда подражать звучанию. Он терпеливо и усердно повторял за сестрой фразы, надеясь добиться ее похвалы или хотя бы улыбки. Но сосредоточенная Лантея, отрешенно надиктовывавшая слова, мало на что обращала внимание: ее волновало лишь предстоявшее испытание и безопасность верного спутника.

Профессор тоже не терял времени даром, погруженный в изучение библиотечных ценностей. Сперва ему в руки попала толстая книга, исчерченная таблицами и цифровыми значениями, которая оказалась рукописным календарем двухсотлетней давности. Чернильные миниатюры и заставки, в которых нашли отражение все циклы промысловых работ Бархана, связанных с разведением скота, растениеводством и сбором урожая в пещерах, пояснили для Ашарха гораздо больше, чем он предполагал изначально, когда только взял в руки манускрипт. Так стало ясно, что летоисчисление хетай-ра отличалось от принятого в Залмар-Афи. В частности из-за того, что жители пустынь имели тринадцать месяцев в году по двадцать семь дней в каждом.

Следующим заинтересовавшим профессора кодексом с потрепанными страницами, вылетавшими из переплета от одного только прикосновения, оказалась энциклопедия по ботанике, где, помимо вкладок с засушенными растениями, было множество рукописных зарисовок мхов, лишайников и грибов, которые водились в пещерных системах хетай-ра. Изучив все разнообразие растительного мира пустынь по подробным иллюстрациям, Ашарх все же вернулся к стеллажу с картами, ознакомление с которым он начал прошлым вечером. Теперь ему на глаза попалась связка свитков, где тщательным образом оказался изображен рельеф отдельных областей пустынь Асвен, со всеми подземными реками, озерами и пещерами. Сопоставляя их с картами Барханов и в том числе Гиртариона, преподаватель пытался систематизировать для себя строение системы воздуховодов в полисах, а также изучить множественные протяженные лабиринты вроде Диких тоннелей, соединявшие некоторые из городов пустынных жителей.

По своим комнатам троица разошлась ближе к полуночи, еще до того, как стражи времени оповестили город о новой фазе суток. Манс тем же вечером переехал в спальню к своему подопечному, выплавив с помощью песка и магии для себя отдельную кровать у самого входа. Неожиданное соседство несколько смутило профессора, но задумка юноши была предельно ясна. Если Ашарху действительно угрожала опасность, то лучше, чтобы верный охранник всегда находился рядом. С другой стороны, если Манс оказался бы предателем, как допускала Лантея, то профессор вряд ли успел бы убежать или дать отпор.

Из-за этих мыслей мужчина ворочался всю ночь, обеспокоенно прислушиваясь к любому шороху в комнате и то и дело сжимая под подушкой рукоять отравленного ножа.

Пробуждение было ранним, даже по меркам самой Лантеи, которая не имела обыкновения долго спать. Стражи времени еще не разбудили город, и весь Бархан пребывал в сладкой дреме. И лишь младшая дочь матриарха, проклиная испытания, традиции и волю своей венценосной матери, готовилась к отправлению в пустыни. Подобрав подходящую одежду – свободную рубаху в пол и длинный светлый плащ с капюшоном, – Лантея обмотала голову платком, оставив угол ткани, чтобы им можно было закрыть лицо до глаз, когда она выйдет на поверхность. Мягкие тканевые сапоги до самых колен и митенки для защиты рук – девушка в волнении проверяла свою экипировку по несколько раз, опасаясь, что могла о чем-то позабыть. Стеклянный нож Манса удобно устроился на поясе, служа постоянным напоминанием о клятве верности брата. И теперь можно было отправляться на рыночную площадь, где ее должны были проводить на испытание.

Дворец выглядел вымершим: тихие коридоры с тусклыми фонарями, где помимо утомленных стражей, несших ночную смену, не было ни единой души. Бесшумно скользя вдоль длинных проходов, Лантея издалека услышала разговор на повышенных тонах, раздававшийся с центральной лестницы дворца, связывавший корпуса здания. Два голоса, мужской и женский, о чем-то яростно спорили, а эхо разносило каждое их слово по этажам и ближайшим залам. Кто мог в такое раннее время позволить себе шуметь во дворце?

Нахмурившись и тихо шагнув на верхнюю площадку, откуда открывался вид не только на саму лестницу, но и на весь холл, девушка сразу же заметила две фигуры, застывшие напротив друг друга. Ее старшая сестра Мериона, облаченная в свой излюбленный охотничий наряд с мантией, застегнутой тяжеловесной фибулой в виде змеи, и с топориком на поясе отчаянно спорила с Бартелином, одетым в привычную сыромятную броню и желтый плащ. Оба они были на взводе, разгоряченные злобой и напряженные, как натянутая тетива. Разговор явно был не из приятных и продолжался уже долго, судя по красным лицам.

– Ты не можешь знать это наверняка! – кричала Мериона.

– Мои глаза и уши повсюду, – жестко ответил Бартелин, и его покрытое татуировками лицо скривилось. – Не надо сомневаться в моих вестниках!

– Но это же полнейшая глупость… Как такое вообще могло произойти?..

– Важно другое. Это игра за моей спиной, я терпеть не могу подобное! – сказал муж матриарха. Он, держа руку на своем кожаном поясе, так крепко сжал пальцы, что щелкнули суставы.

– Но ведь конкретного ответа не было. Все еще в силе!.. – с надеждой произнесла женщина, нервно потерев свою левую мочку.

– О дальнейшем ожидании не может быть и речи. Мое доверие исчерпано, – бросил Бартелин. – Я пошлю Харши, и это будет лучшим выходом из ситуации…

Неожиданно Мериона скользнула взглядом по верхним этажам холла, будто почувствовав, как кто-то молча наблюдал за спорящей парой, и остановилась на Лантее, облокотившейся на парапет балюстрады и с интересом прислушивавшейся к оживленной беседе.

– Сестра! – окликнула ее Мериона, прищурив свои большие подведенные глаза, от чего стала еще больше похожа на песчаную эфу, приготовившуюся к прыжку.

– Я помешала вашему разговору. Простите, – лукаво хмыкнула Лантея и медленно начала спускаться по ступеням. – И что же или кто послужил причиной для такого спора?

– Не твоего ума дело! – Мериона скрестила руки на груди.

– Это была пустая болтовня, – резко сказал, как отрезал, Бартелин. – А теперь моей старшей дочери пора поспешить на рыночную площадь к началу церемонии, не так ли?..

– Но я…

– Иди вперед, Мериона, – грубо прикрикнул муж матриарха и одарил собеседницу красноречивым взглядом. – А я сам провожу Лантеялианну и побеседую с ней. Как отец с дочерью.

Старшая сестра откровенно замялась, но через мгновение все же кивнула Бартелину и поспешила к выходу из дворцовых залов, вняв его намеку. А вот Лантея, сосредоточенная и хладнокровная как никогда, спустилась на лестничную площадку и приблизилась к отцу. Его высокая татуированная фигура в слабом сиянии светлячков выглядела пугающе и достаточно грозно, а ощущение непередаваемой опасности, что расходились от воина кругами, чувствовала даже Лантея, внутренне боясь этой силы. Тем более что она была одной из тех немногих, кто прекрасно знал жестокий нрав Бартелина и видел, с какой непоколебимостью он пытал пленных и преступников, а после вел их на казнь. Это был беспощадный хетай-ра, лишенный какого-либо сострадания и мыслящий лишь об одном – предупредить и устранить любую угрозу, которая могла навредить матриарху, его путеводной звезде.

– Ты готова пройти первое испытание? – спросил воин, пристроившись по правую сторону от Лантеи, не предложив ей руку и даже не касаясь ее краем своей одежды.

Они оба двинулись прочь из дворца, пересекли холл с центральной лестницей, прошли насквозь пустовавший тронный зал и покинули здание. И лишь тогда Лантея решила ответить на вопрос.