Текст книги "Дети песков (СИ)"

Автор книги: Софья Маркелова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 24 страниц)

Первой ступала необычайно высокая хетай-ра в годах, чья кожа, подернутая едва заметными морщинами, напоминала высохшие пергаментные страницы. Ее длинные волосы неестественного красного цвета были забраны в высокую сложную прическу, заколотую костяными гребнями и резными шпильками, и весьма подчеркивавшую утонченные черты бледного аристократичного лица – тонкие губы, хищный нос и вздернутые брови. Одетая в шелковый темно-зеленый халат, богато расшитый золотисто-болотными надкрыльями жуков и бусинами, складывавшимися в растительные узоры, эта хетай-ра не ступала, а буквально парила над землей, и от всей ее фигуры веяло властностью.

Прямо за ней мягким пружинящим шагом следовала молодая женщина в свободной темной рубахе до пола, подпоясанной широким поясом, к которому был пристегнут короткий костяной топор с изогнутой рукоятью, обмотанной кожаными полосками. Поверх непримечательного одеяния была накинута темно-зеленая накидка с длинными рукавами, застегнутая под самым горлом на массивную фибулу, сделанную из стекла в виде свернувшейся кольцами змеи. Короткие волосы этой женщины также были алыми, словно свежая кровь, и топорщились во все стороны, а оттого хорошо было видно, что ее голова усеяна множеством старых шрамов, белыми полосами расчертивших кожный покров. Хетай-ра постоянно нервно трогала себя за мочку левого уха, украшенную простыми костяными кольцами, и хмурила прямые широкие брови. Ее большие голубые глаза, занимавшие половину лица, были подведены черной краской: из-за этого и нездоровых темных кругов под глазами взгляд женщины казался очень тяжелым и пристальным.

Стражница, выполнив свою задачу, уважительно склонила голову напоследок, приложила кулак к солнечному сплетению и сразу же направилась к выходу из дворца, так и не обронив ни слова.

Прибывшие в тронный зал хетай-ра, стоило их взглядам остановиться на уставшей и неопрятной Лантее в истрепавшейся одежде, покрытой разводами грязи, замерли на месте, словно не веря собственным глазам. Спутница Ашарха тоже не могла пошевелиться: она чувствовала, как ее сердце на секунду остановилось, а после бросилось в неудержимый бег, набатом отдавая где-то в районе горла. Она и подумать не могла, что эта встреча станет для нее такой волнительной, но буквально уже через мгновение восторг девушки с дребезгом разбился о суровую реальность.

Обе женщины неторопливо приблизились вплотную, подогревая царившую в помещении напряженную атмосферу своим тягостным молчанием, и внезапно старшая из них обожгла щеку покорно стоявшей перед ними Лантеи резкой звонкой пощечиной.

– Я не могу в это поверить! – прогремел грозный голос матриарха на весь тронный зал.

Смущенный всем происходившим Ашарх не сумел понять ни слова на шипящем языке хетай-ра, но сам непререкаемый и угрожающий тон аристократичной особы заставил его сжаться и спешно притвориться статуей. А вот у Лантеи от боли и обиды слезы навернулись на глаза, но она моментально взяла себя в руки, и лишь едва сдерживаемый гнев возобладал над всеми остальными ее чувствами.

– А в это ты поверить сможешь?!..

Сдернув с шеи костяной свисток в виде шахина, девушка бросила его к ногам своей матери и ухмылявшейся старшей сестры Мерионы, с горькой досадой мысленно констатировав тот факт, что в Бархане так ничего и не изменилось за все время ее отсутствия.

– В своей предсмертной просьбе она просила передать, что в крике этой птицы ты услышишь ее прощение! – практически выплюнула Лантея.

Мать неожиданно изменилась в лице, но промелькнувшее в ее взгляде непонимание быстро сменилось неверием. Широко распахнутыми глазами она смотрела на маленькую фигурку пустынного сокола у себя под ногами, а после медленно, будто находясь в дурном сне, опустилась и подняла ее, подцепив длинными ногтями за кожаный шнурок.

– Чият… Сестра… – пробормотала женщина, крепко сжимая свисток в ладонях. – Нет… Этого не может быть.

– Чият умерла? – хриплым голосом спросила Мериона, хмурясь и вглядываясь в лицо своей младшей сестры и ее странного спутника, безмолвным изваянием застывшего рядом. – Но ты…

– Как это случилось? – матриарх перебила старшую дочь. – Неужели ты заявилась обратно домой только для того, чтобы принести эту дурную весть?

– Моему спутнику нужен лекарь, – сухо отозвалась Лантея, не сводя с матери холодный взгляд. – Да и я бы не отказалась отдохнуть и помыться после дальней дороги. После этого я готова хоть до рассвета слушать ваши вопросы и обвинения, матриарх.

Девушка наигранно склонила голову перед правительницей и в знак уважения приложила кулак к солнечному сплетению, чувствуя себя дрянной актрисой, выступавшей в деревенском балагане.

– Веди себя подобающе, – Мериона недовольно зашипела на сестру, сверля ее колючим взглядом подведенных глаз. – Обращайся к матриарху уважительно в присутствии других! Смерть Чият не дает тебе права забывать о приличиях и кривляться!

– Мериона… А я вижу, ты все так и осталась преданной прислугой на побегушках у нашей властной матери. Все так же ратуешь за соблюдение правил и ждешь, пока тебя поглядят по головке?..

У старшей сестры побледнели щеки и явственно заходили желваки.

– Тишина! – раздраженно произнесла матриарх, махнув рукой, и обе ее дочери сразу же упрямо поджали губы. – Вижу, содержательной беседы у нас пока что не получится.

Мать бросила еще один взгляд на зажатый в ладонях свисток, тяжело вздохнула и развернулась, зашуршав складками шелкового халата. Уже направляясь вглубь дворцовых коридоров из тронного зала, она все же обернулась и наставительно добавила:

– Тебе нужно прийти в себя, Лантея, и вспомнить, кто ты такая. Мы поговорим позднее. А пока Мериона распорядится о комнатах и всех деталях. И… добро пожаловать домой, дочь.

Мать исчезла в полумраке внутренних помещений, все еще задумчиво поглаживая маленькую птицу. Сестры несколько мгновений изучали друг друга немигающими взглядами, а после Мериона поспешила за матриархом, хмуро кинув напоследок:

– Сама справишься.

Лантея сжала зубы и резко выдохнула, пытаясь успокоить нервы после непростой беседы с семьей. Ашарх рядом пошевелился впервые с того момента, как матриарх зашла в помещение, и неловко прокашлялся, привлекая внимание своей спутницы. Мужчина выглядел изможденным, у него даже не оставалось сил, чтобы говорить, а узнать хотелось о многом. Например, что произошло в тронном зале пару минут назад, и о чем шел разговор на повышенных тонах между Лантеей и другими хетай-ра. Хотя одна безумная догадка у него все же имелась. Но для всего требовалось свое место и время.

Девушка вновь перешла на более привычный для слуха ее спутника залмарский язык:

– Пойдем, Аш. Я найду для тебя комнату и приведу лекаря.

Она устало потерла переносицу пальцами и двинулась вглубь дворца, поманив за собой профессора.

Прямо за тронным залом начиналось переплетение слабоосвещенных коридоров и палат, разделенных лишь высокими стрельчатыми или полукруглыми арками. Из-за полумрака трудно было что-то рассмотреть внутри помещений, тем более что входы в некоторые комнаты оказались плотно завешены шкурами или непроницаемыми шелковыми занавесями, но порой на глаза Ашарху попадались незаметные обитатели дворца: бесшумные слуги в простых одеждах, исполнявшие свои обязанности, каждый раз подобострастно склоняли головы при виде Лантеи, а вооруженные стражи, стоявшие в переходах и на лестничных проемах, больше напоминали мраморные изваяния, чем живых существ.

В широких галереях иногда встречались тусклые огромные окна, из которых открывался вид на площадь перед дворцом и величественные колонны, и от этого простора перехватывало дыхание. На шероховатых стенах коридоров и анфилад были вырезаны невыразительные повторявшие узоры, хотя во многих залах вместо них песчаник закрывали простые тканевые гобелены, поверх которых крепились кронштейны для филигранных фонарей.

Некоторое время Лантея блуждала по лабиринтам переходов, уверенно показывая дорогу своему спутнику, пока наконец она не привела его к свободным покоям в одном из узких коридоров восточного крыла дворца. Комната оказалась совсем небольшой, со скругленными углами и без каких-либо окон. Вход закрывался плотной темной занавесью, а из мебели здесь была лишь высокая каменная кровать, застеленная шкурами, простой стол без изысков и широкие лавки из песчаника, которые выступали прямо из стены. Несмотря на то, что комната полностью была вырублена в камне, профессор отдал должное хетай-ра, которые умели даже в подобных неуютных помещениях создать достаточно комфортные условия для жизни: всюду лежали шелковые ковры и подушки, набитые пухом, а голые стены оказались завешаны тяжелыми драпировками и портьерами. Посреди спальни стоял высокий узкий постамент, на котором, как произведение искусства, располагался стеклянный фонарь тончайшей работы, заполненный сонными светлячками.

– Присядь пока. Я распоряжусь о чистом белье и лекаре, – бросила Лантея и сразу же вышла из комнаты, наглухо задернув занавесь на входе.

Изнуренный профессор, едва ощущавший собственные ноги, гудевшие от усталости, скорее опустился на край жесткой кровати, отодвинув полупрозрачный полог, сотканный будто из паутины, и скинул с плеч изорванный запыленный плащ. Меч Саркоза, обернутый в обрывки некогда белого одеяния общинников, отправился на пол, а вслед за ним полетели и стоптанные сапоги. Аш упал на спину, с наслаждением потянувшись всем телом, и прикрыл глаза.

Вот он и достиг скрытого от взоров всего мира одного из городов хетай-ра, о которых слагали легенды полные домыслов и предположений все кому не лень на материке. Еще недавно Ашарх сам думал о пустынном народе лишь как о красивой сказке, а теперь лежал во дворце матриарха Третьего Бархана, а над его головой, скованные магией, неподвижно нависали тонны и тонны песка. Трудно было поверить в такое чудо, как город, полностью возведенный под пустынями, но профессор собственными глазами убедился, что хетай-ра не просто сумели магией обуздать непокорную стихию песка, но и обустроить свою жизнь с комфортом. И если бы не кромешная темнота, заполнявшая каждый угол подземного полиса, то Аш даже назвал бы подобные условия завидными.

В этот момент в коридоре послышались торопливые шаркающие шаги, и через мгновение занавес комнаты дрогнул, впуская внутрь осанистого худощавого юношу в свободной темно-синей рубахе до пола и с небольшим стоячим воротником. Гость окинул помещение быстрым взглядом и сразу же изумленно замер на месте, слоило ему встретиться глазами с профессором, расслабленно лежавшем на кровати. Ашарх подобрался и приподнялся на локтях, чтобы лучше рассмотреть хетай-ра, так бесцеремонно ворвавшегося в его комнату.

Белые волосы нежными кудрями окаймляли высокий лоб, пухлые розовые губы казались ярким пятном на бледном лице юноши, а его большие миндалевидные серые глаза, обрамленные пышными светлыми ресницами, смотрели прямо и открыто. На подбородке молодого хетай-ра росла редкая седая бородка, а над верхней губой только-только пробивались тонкие молочного цвета усы, явно еще ни разу не видевшие бритвы. Юноша уже вышел из подросткового возраста, но по неуклюжей позе его угловатого тела и неуверенному поведению можно было сказать, что этот хетай-ра только-только входил во взрослую жизнь со всеми ее проблемами и часто совершенно не представлял, что ему стоило делать, и как следовало себя вести. Как, например, он не знал и сейчас.

– Dhee… – выдохнул парень. – Kounshuj’ji. Gzhe Lanteyalianna? She’shi dunq?..

Профессор помотал головой и для верности пожал плечами, демонстрируя, что не понял ни слова из речи юноши. Хетай-ра нахмурился, скрестив на груди руки и с подозрением оглядел чужака, уделив особенное внимание его странной для этих мест одежде, смуглой коже и темным волосам. В голове белокурого парня явно роилось множество вопросов, но в этот момент занавеска сдвинулась, пропуская в комнату Лантею и немолодого сгорбленного старика, несшего с собой тяжелую кожаную сумку, в которой что-то постоянно позвякивало.

– Манс… Что ты здесь делаешь?

Девушка замерла, не успев пройти и шага, и растерянно окинула взглядом младшего брата, обратившись к нему на родном языке.

– Значит, это правда? Ты действительно вернулась в Бархан после двухлетнего отсутствия? – спросил юноша, сразу же развернувшись к сестре, и все черты его лица словно бы мгновенно смягчились. – Так еще и привела с собой чужака из земель, лежащих за горами!.. Когда Мериона ошарашила меня этой новостью, то я, признаюсь, не поверил ей!

– Похоже, стараниями Мерионы к утру весь Бархан будет в курсе, что блудная дочь вернулась, – прошелестела себе под нос Лантея и, странно посмотрев на замолчавшего Манса, обогнула его, скорее направляясь к постели профессора. – Будто в городе больше нечего обсуждать…

С братом она никогда особенно не была близка, поскольку матриархальные законы хетай-ра запрещали не достигшим совершеннолетия мальчикам и девочкам проводить время вместе. Теперь же возраст позволял родственникам свободно общаться, но Лантея не была уверена, что легко сможет найти общий язык с этим юношей, который больше двадцати лет безмолвной тенью всюду ее преследовал в Бархане, без единой возможности заговорить, а теперь, получив такое право, решил немедленно им воспользоваться.

– Если у тебя есть ко мне какие-то личные дела, то давай отложим их на потом, брат. Для пустой болтовни тоже нет времени. Мой спутник болен и нуждается сейчас в уходе. Поэтому я попрошу тебя покинуть комнату, – сухо бросила девушка, даже не обернувшись.

Манс даже не подумал спорить с сестрой, а лишь вежливо склонил голову и тотчас молча вышел из помещения, задернув занавесь. Лантея проводила его задумчивым взглядом, решив разобраться с младшим братом позднее.

– Аш, снимай рубаху. Лекарь обследует тебя, – обратилась к спутнику девушка и сама примостилась на краешке стола, не собираясь мешать старику выполнять свою работу.

Немолодой хетай-ра с нависшими тяжелыми веками и крючковатыми пальцами деловито подошел к больному, поставив на кровать свою объемную сумку и выудил из-за пояса тонкую костяную трубку с раструбом. Стоило Ашарху послушно избавиться от одежды, как старик приставил незамысловатый прибор к груди больного, прислонил ухо к концу трубки и стал внимательно прислушиваться к дыханию. По прошествии пары минут, лекарь сам себе кивнул, обменявшись короткими фразами с Лантеей и продолжил осмотр. Он заглянул в рот профессора, использовав тонкую стеклянную палочку, чтобы прижать язык, а после ощупал холодными пальцами горло и миндалины больного. Проведя еще несколько манипуляций, старик быстро рассовал свои медицинские приборы по карманам и принялся доставать из сумки различные склянки, пробирки и тканевые мешки, от которых поднимался резкий травянистый запах.

Выставив перед Ашархом на кровати целый ряд лечебных смесей, врачеватель тихо продиктовал что-то Лантее, после приложил кулак к солнечному сплетению, кивнул и удалился из комнаты, еле слышно поскрипывая своими кожаными сандалиями и бренча заполненной микстурами сумкой.

После по приказу Лантеи в помещение впорхнули двое слуг, которые в полном молчании застелили постель темным шелковым бельем, взбили подушки и зажгли благовонные палочки в разных углах комнаты. Они расставили на столе разные подносы и тарелки с яствами, ни одно из которых профессору не было знакомо, принесли графины с ледяной и горячей водой и даже глубокое овальное блюдо из стекла, в котором предлагалось умыться. Стоило им закончить, как Лантея нетерпеливо махнула рукой, скорее прогоняя слуг из помещения.

Только они остались наедине, девушка заварила для своего спутника горячее питье из рекомендованных лекарем трав. И, сунув устало лежавшему на краю кровати преподавателю в руки пиалу, в напряженной тишине принялась ставить ему на грудь припарки, смоченные каким-то дурно пахнущим зельем, от которого кожу мгновенно начинало жечь. Некоторое время Ашарх покорно позволял себя лечить, прихлебывая обжигающий настой, и украдкой наблюдал из-под ресниц за сосредоточенной Лантеей, которая демонстративно избегала взгляда мужчины.

– Видимо, из-за горячки у меня начались галлюцинации, – наконец с хрипотцой в голосе заговорил профессор, когда девушка сменила один из компрессов, заново вымочив его в лекарственном снадобье и вернув обратно на грудь больного. – Потому что в тронном зале на какую-то долю мгновения мне показалось, что твоя мать – это матриарх. Ты отдала ей костяной свисток Чият, как та и завещала.

Лантея явственно скривилась. Она не хотела начинать этот диалог, но Аш нетерпеливо принялся барабанить пальцами по пиале, предоставляя своей собеседнице право рассказать все самой.

– Так и есть…

– И почему же наследницу престола дома встречают пощечиной? – холодно спросил профессор.

– Я не наследница. И вряд ли когда-нибудь ей стану. Моя старшая сестра Мериона займет престол. Ее готовят к этому с самого рождения.

– Твоя сестра – эта та хетай-ра, что была рядом с матриархом в тронном зале?

– Да. А пощечину я заслужила за своевольный побег из Бархана.

Девушка отвернула лицо в сторону. Все ее тело было напряжено, как тетива лука.

– Почему ты ничего раньше мне не говорила о своем знатном происхождении? Я еще могу понять, что ты умолчала о подземных городах. В конце концов, это тайна, от сохранения которой напрямую зависит безопасность вашего народа! Но дочь правительницы… Почему ты не сказала, Тея? – вкрадчиво прошептал профессор, привставая на локтях.

– Лежи…

Хетай-ра уперлась холодными пальцами в грудь профессора, а после подняла на него полный сожаления взгляд, подернутый пленкой усталости.

– Я не могла тебе безоговорочно доверять, Аш. Ты был чужаком. Пойми.

– А что изменилось сейчас? – Аш не собирался сдаваться так просто, а в его сердце медленно начинала раскручиваться спираль злости и обиды.

– За все эти дни, проведенные вместе, я многое о тебе узнала… Мы сражались плечом к плечу, делили друг с другом последнюю пищу и воду. Ты простил мне многие проступки, вроде кражи коня, и ни разу не бросил одну, даже когда твоя жизнь была в опасности. Мы прошли тяжелый путь вместе, несколько раз избежали верной гибели. Мы сошлись гораздо ближе, чем я надеялась в самом начале… Так что да. Мне трудно считать тебя теперь чужим человеком!

Последнюю фразу Лантея выпалила сквозь сжатые зубы, словно ей было нелегко признаваться перед своим верным спутником в подобной слабости.

– Ты сейчас пытаешься убедить меня в том, что твое доверие ко мне неустанно крепло изо дня в день, но тем не менее ты не сумела выделить ни одной минуты, чтобы рассказать о том, кто ты есть на самом деле? – с трудом держа себя в руках, процедил профессор, раздраженно смахнув со своей груди жгущиеся компрессы.

– Я думала над этим, искала подходящий момент, но мне так и не хватило смелости. Я понятия не имела, как лучше стоит начать эту беседу. Да и трудности последних дней сделали свое дело, вся голова была забита мыслями о том, как бы сбежать от Светоча и выжить в горах.

– Проклятье! Тея! Каждая твоя новая отговорка – это рваная рана на моей душе! – сорвался Ашарх, и губы его задрожали от гнева. – Хоть теперь будь же искренна со мной до конца!..

– Прости, – прошептала девушка, вглядываясь в побелевшее от злости лицо собеседника. – Ты прав, прав во всем. Я давно должна была рассказать тебе о своей семье и высоком положении в Бархане. Но боялась, боялась, что ты станешь относиться ко мне по-другому, подобострастничать или же и вовсе отдалишься, решив, что я тебе не ровня. А больше всего я опасалась, что ты испугаешься и откажешься идти со мной дальше. А мне безмерно важна была твоя помощь…

Ашарх широко раздул ноздри, вслушиваясь в слова хетай-ра. Но, что бы она ни говорила в тот момент, о самом важном Лантея продолжала умалчивать. И профессор чувствовал, как медленно и звонко лопались струны, связывавшие его и беловолосую девушку с самой первой их встречи.

– Но теперь мы наконец добрались до Бархана, до нашей конечной цели. И пусть все обиды останутся позади, – продолжала тем временем Лантея. – Каждый из нас держал в себе маленькую неприятную тайну, утаивая что-то от другого, но больше в этом нет необходимости. Я знаю о Чият, ты знаешь о том, кто я есть. В секретах нет надобности, а дальше мы пойдем рука об руку… Ты хочешь этого? Хочешь абсолютной честности? Мы оба ее заслужили.

Прервавшись на одно мгновение, хетай-ра склонилась ниже. Ее лицо оказалось так близко к лицу профессора, что он разглядел надежду, застывшую на дне зрачков своей собеседницы. Вот только этого было все еще недостаточно. Мужчина ждал одного-единственного признания, которое бы все изменило.

– Ведь наша сделка еще в силе, Аш, – торопливо добавила Лантея, хватая преподавателя за руку и крепко ее сжимая. – Она может стать гарантом перемирия между нами? Я вознагражу тебя за знания, за весь проделанный путь и помощь в Залмар-Афи. Роскошное оружие, богатые ткани и украшения от лучших мастеров, диковинные звери, старинные карты и доступ к личной библиотеке матриарха. Ты получишь все, что пожелаешь. Я лично переведу для тебя любые книги на залмарский. Стоит тебе только попросить, и ты займешь хорошую должность во дворце. Я помогу тебе, если ты захочешь остаться в Бархане насовсем… Вместе со мной…

– Все это пустое, – проговорил профессор и вырвал свою руку. – Почему ты продолжаешь умалчивать о своем главном секрете, Тея? Если уж мы заговорили об искренности.

– О чем ты? – Девушка непонимающе нахмурила белые брови.

– Почему же ты так ни разу и не обмолвилась о своих реальных целях? – поинтересовался Ашарх, скрестив руки на груди и прожигая хетай-ра испепеляющим взглядом. – В твоем дневнике достаточно подробно были описаны многие твои идеи. Я ознакомился с ними еще в доме Чият и все ждал, когда ты решишься сама мне о них рассказать. Так ответь же мне, Тея. Ответь, почему ты ничего не стала говорить о том, что не просто ищешь новых знаний о мире, а хочешь сделать меня своим оружием в идеологической войне между тобой и матриархом? Привести чужака в Бархан, чтобы внести смуту в сердца хетай-ра и завоевать последователей, которых ты после выведешь на поверхность! Не припомню, чтобы подобный исход мы обговаривали при заключении соглашения!..

Лантея на секунду потеряла дар речи. Но ее ошеломленный вид практически сразу же сменился на ярость, льдистым пламенем вырвавшуюся из глубины зрачков. Девушка мгновенно вскочила на ноги, а ее голос наполнился властными и суровыми нотками, от которых по телу профессора невольно побежали мурашки.

– Мы заключили сделку, Аш! И я надеюсь, что ты уяснишь одну простую вещь – эта сделка все еще имеет силу. Знания в обмен на знания. Поэтому не задавай лишних вопросов, а просто выполняй ту задачу, для которой я привела тебя в Бархан. То, для каких целей я буду использовать твои знания, тебя не касается. Точно так же, как тебя не касаются мои личные вещи, в которых ты не имел никакого права копаться без разрешения!

Хетай-ра в бешенстве развернулась и направилась к выходу из комнаты, провожаемая взглядом не менее раздраженного Ашарха.

– А ведь не ты ли сама еще сегодня вечером убеждала меня, что нельзя доверять тому, кто ставит сохранение тайны выше искренности, а?!.. – напоследок выкрикнул преподаватель. – Что бы ты там ни думала, Лантея, но ты ничуть не лучше и не хуже меня!

Прямая спина девушки вздрогнула, будто ее огрели плетью. Резким рывком отдернув занавесь, хетай-ра скорее выскользнула в темный коридор, так ничего и не ответив своему спутнику.

Мужчина без сил упал обратно на подушки и раздосадовано ударил кулаком по жесткой кровати. Внутри него разыгралась настоящая буря эмоций. Злость на Лантею из-за всех ее недомолвок, тайн и обманов, которых становилось только больше с каждым днем, постоянно подогревалась опасением за свою жизнь и будущее. Теперь он был скован по рукам и ногам из-за проклятой сделки, на поверку оказавшейся хитроумным капканом.

В какой-то момент в порыве гнева Аш даже сел на кровати и начал натягивать сброшенную одежду. Он подумал, что еще мог бы уйти из Бархана, наплевав на сделку и последствия, лишь бы не становиться марионеткой в руках дочери матриарха. Но голова преподавателя гудела как пустой котел, по которому перекатывались камни, а из груди рвался неприятный кашель. Ашарх с неохотой признался себе, что в таком состоянии он не сумел бы даже найти дорогу до стеклянного купола, а что уж было говорить о выживании в пустынях. Наскоро умывшись и с отвращением осмотрев содержимое тарелок, которые принесли слуги, он предпочел остаться голодным и упал обратно на постель, принявшись обдумывать свое непростое положение.

Сделка и правда была все еще в силе, хотя после случившегося разговора профессор был уже не так уверен, хотелось ли ему как-либо помогать хетай-ра. В любом случае Аш пока что не видел для себя других вариантов, кроме как быстрее выполнить условия их соглашения и постараться параллельно разведать внутреннюю обстановку города. Теперь он сомневался, что Лантея так легко и просто позволила бы ему покинуть Бархан после окончания их сотрудничества, а это означало, что мужчине нужно было выбираться из подземного полиса самостоятельно.

Под эти не очень приятные мысли Ашарх сам не заметил, как заснул от усталости.

Лантея, разгоряченная и злая, выскочила в пустой коридор и скорее направилась на женскую половину дворца. Ей хотелось рвать и метать. Конечно, еще в Италане она осознавала, что все недомолвки рано или поздно вскроются. Но те дружеские отношения, что зародились между ней и профессором за время путешествия, последние дни тешили девушку надеждой на бесконфликтный исход. Однако она оказалась не права. Более того, этот строптивый залмарец еще и вел свою собственную игру за ее спиной: он не только в тайне добрался до личного дневника Лантеи, чтобы выяснить ее мотивы, но и сумел завоевать доверие Чият, раз перед смертью тетя решила открыться именно ему, а не своей собственной родной племяннице. Последнее больше всего раздражало хетай-ра.

Девушка тряхнула головой и скривила губы в жесткой усмешке. Знал бы Аш, что изначально у нее и вовсе не было мысли отпускать его живым после выполнения сделки. Весь план заключался в том, чтобы привести этого историка в Бархан, заманив сладкими обещаниями, а после добыть нужную информацию и избавиться от него. Гораздо позднее она поняла всю ценность знаний профессора, которые могли ей помочь в извечной борьбе с консервативностью матери. А еще позднее пришло осознание того, что Ашарх перестал быть простым инструментом в достижении ее целей, а стал чем-то большим.

В любом случае девушке все же удалось довести спутника до Бархана, почти не раскрыв свои планы, а теперь он никуда не мог деться из города. В скором времени и его светлую голову должна была посетить мысль, что ему ничего не осталось, кроме как послушно выполнить свою часть сделки. В конце концов любого зверя можно смирить, не важно чем – страхом, щедростью или же томительным ожиданием – для всякого найдется что-то особенное, что заставит втянуть когти и поддаться на ласки. И Лантея могла пока что подумать над тем, как вернуть утерянное доверие профессора и, может быть, действительно убедить его поселиться в Бархане насовсем. Особенно когда она изменит город в лучшую сторону и поможет своему народу осознать, что политика изоляции с самого начала была губительна для хетай-ра.

Ничего не замечая вокруг себя, девушка скользила по дворцу, освещая путь одним из фонарей, снятым со стены, пока впереди не замаячила неясная тень, сразу же подобравшаяся, стоило Лантее приблизиться.

– Манс?.. – удивленно произнесла хетай-ра, замерев на месте, как только разглядела смутно знакомую фигуру. – Что ты тут делаешь?

– Твоему спутнику уже стало лучше? – Юноша, скрестив руки на груди, стоял у одного из гобеленов и следил за сестрой. Видимо, он уже давно поджидал здесь именно ее.

– Мне казалось, я ясно дала тебе понять, что не настроена сегодня ни на какие разговоры.

– У него был крайне изможденный вид. Надеюсь, теперь он поправится? – Проигнорировав возмущение девушки, Манс выпрямился и подошел ближе, уважительно склонив голову перед старшей сестрой.

– Тебе не стоит об этом волноваться. Я привлекла Галахио, он лучший лекарь во дворце, и вряд ли обыкновенная простуда оказалась для него сложной работой.

– Прости мне мое любопытство, сестра. Мне показалось, что этот темнокожий чужеземец не просто случайный попутчик. Кто он такой? И почему ты рискнула всем, решив открыть для него проход в Бархан?

Поведя плечами, Манс выжидающе заглянул в лицо Лантее, но девушка лишь хмыкнула, отступая от неожиданно любопытного брата по полшага.

– Он тот, без кого я никогда в жизни не сумела бы добраться домой живой. Это лишь благодарность.

– Он ведь очень важен для тебя, не так ли?

Сестра окинула юношу изучающим взглядом. За последние два года с тех пор, как она не видела Манса, он сильно вытянулся, но выглядел до сих пор нескладно, будто все еще пытаясь научиться владеть собственных телом. Таких высоких мальчиков охотно забирали на службу, записывая их в отряды городской стражи или же отправляя вместе с подразделениями охотников в Дикие тоннели, пролегавшие рядом с Барханом, чтобы зачищать гнезда постоянно плодившихся ингур. Трудно было не найти в городе подходящую работу для такого парня, к тому же сама матриарх и ее супруг с радостью помогли бы Мансу отыскать себе занятие, поскольку в правящей семье было не принято мужчинам заниматься безделием.

Но, судя по всему, ее младший брат отказался от сомнительной радости погибнуть вместе с другими служивыми в запутанных лабиринтах тоннелей, кишащих оголодавшими тварями, и все же пожелал остаться при дворце, рискуя удостоиться общественного порицания. Раньше, еще в детстве, он все свободное время предпочитал либо, запершись в своей комнате, вытачивать из кости или же плавить из стекла различные безделушки и украшения, либо же, уверенный в собственной незаметности, преследовать Лантею по всему городу, думая, что она его не замечает. А теперь сестра могла только предполагать, чем жил ее младший брат. Хотя его подозрительная любознательность и даже некоторая навязчивость наталкивали девушку на нехорошие мысли о том, что юноша был лишь чьим-то посыльным.

– Тебя это не должно волновать, Манс. Как, впрочем, и никого другого во дворце. Я достаточно ясно выразилась на этот раз? – с нажимом произнесла Лантея, огибая брата и направляясь дальше по коридору.