Текст книги "Дети песков (СИ)"

Автор книги: Софья Маркелова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)

Глава восьмая. Единственный путь к спасению

За каждым матриархом стоят верные ей подданные и советники, которые и делают правительницу той, кем она является. Но подчас, стоит убрать всех этих хетай-ра, и останется лишь одинокая беспомощная женщина, сидящая на троне и не обладающая никакой особой силой.

Матриарх Третьего Бархана Гиселла Геркатен Анакорит

У Аша внутри словно образовалась воронка пустоты. Сотни хетай-ра только что прямо на его глазах оказались под завалами песка, погребенные заживо. Воины и защитники города, не сумевшие спастись, раненые, оставшиеся лежать в длинных коридорах полиса, и те, кто просто не успел добраться до эвакуационных тоннелей. Погибли почтовые птицы и скот, теперь были разрушены священные мольбища, величественный дворец и тесные, жавшиеся друг к другу домики Муравейника. Не было больше изящного произведения искусства пустынных мастеров – стеклянного купола, а вместе с ним не было и шумной рыночной площади с ее лавками и ресторанными домами. Теперь навечно были засыпаны вековые фрески на стенах пещер, редчайшие книги и карты в библиотеках. Под завалами осталась матриарх вместе с верным мужем. Они стояли на защите своего города до самого конца, выбрав ужасную смерть, лишь бы забрать на тот свет мерзавцев, осмелившихся напасть на Третий из пяти великих Барханов.

Песок поглотил все.

А то, что осталось, – это сотни обездоленных пустынников, потерявших родственников, друзей и смысл жизни, которые сидели на каменном полу в кромешной темноте и горько плакали.

Первые часы после трагедии не происходило совсем ничего: жители разрушенного города даже не двигались со своих мест, они лишь скорбели, иногда сглатывая соленые слезы и едва слышно подвывая от боли, которая терзала сердца всех выживших. Редко где-то слышались подавленные голоса или обрывки молитв, но беседы быстро затихали, хотя в мертвой тишине горе от потери ощущалось гораздо сильнее.

Манс сразу после того, как все закончилось, сел у ближайшей стены, закрыв лицо руками, и так больше и не шевелился, словно погруженный в какое-то пугающее оцепенение. Аш был рядом с ним все время, но юноша молчал, не в силах разделить свое отчаяние ни с кем, кроме себя. Общая тоска пустынников довлела и над профессором. Трудно было оставаться бесстрастным, когда со всех сторон раздавались только глухие рыдания.

Он все время, пока сидел в темноте, думал над тем, что Лантея, если она была еще жива, не могла не услышать звуки сигнальных рогов, взрывов и обрушившегося города, и должна была сразу же повернуть обратно. Но смогла ли она выжить в этих опасных тоннелях? Не забрела ли слишком далеко? И как же велико будет ее горе, когда она увидит, что случилось с ее родным домом!..

Через какое-то время горожане, выплакавшие все слезы, тихо начали перешептываться между собой, утешая соседей и делясь теплом своих сердец. Негромкий гул голосов постепенно наполнил коридоры и вынудил Манса поднять голову.

– Что теперь будет дальше? – сипло спросил Ашарх, как только почувствовал, что его приятель зашевелился рядом.

– Не знаю, – едва слышно прошелестел юноша в ответ.

– Нужно что-то делать. Если мы все останемся просто сидеть здесь, то через неделю присоединимся к погибшим… Я уверен, что они не желали нам такой участи, когда жертвовали своими жизнями, чтобы задержать ифритов и дать нам время спастись.

Неожиданно слова профессора оказали на Манса нужное действие. Он выпрямился и шумно выдохнул, словно пытаясь привести в порядок мысли.

– Ты прав, – проговорил юноша и поднялся на ноги. – Надо искать Мериону. Теперь она матриарх.

Аш последовал его примеру и сразу же крепко схватил своего спутника за плечо, чтобы не потерять его в кромешном мраке. Они двинулись в сторону запечатанного выхода из тоннелей, стараясь ни на кого не наступить по пути, что удавалось не всегда. Хетай-ра сидели прямо на полу, рассредоточившись по всему свободному пространству, поэтому мужчины постоянно слышали гневные восклицания в свой адрес и получали тычки, когда случайно кого-нибудь задевали.

Как Мансу в сплошной темноте удалось отыскать Мериону, профессор не представлял. В какой-то момент он просто услышал ее грубоватый голос, который даже во время перешептывания с братом выделялся командным тоном, видимо, доставшимся от отца. Родственники беседовали долго, сестра очень нехотя и скупо отвечала на все фразы юноши, и даже Ашарх, совершенно не понимавший изегон, чувствовал, что эта молодая женщина была сильно подавлена произошедшим. Наконец Манс отступил на пару шагов назад, уводя за собой и преподавателя.

– Она плохо, ничего не хочет делать. Думает только о матриархе и отце. Я уговорил ее, что надо ободрить народ… Что нам всем надо идти к Первому Бархану.

– Эти тоннели приведут нас к нему?

– Да. Идти надо долго, много дней. И сначала хетай-ра должны молиться о мертвых, – с горечью в голосе ответил юноша.

От Мерионы все ждали слов утешения, но новый матриарх не двигалась со своего места еще достаточно долго. В конечном итоге Мансу пришлось силой ставить ее на ноги и приводить в чувство, пока ему на помощь не подоспел еще один из выживших – это оказался главный служитель мольбища Старухи Озахар. Видимо, особенности его профессии позволили легче перенести произошедшую трагедию, потому что он первым принялся беседовать с горожанами и утешать их. Новости шепотом передавались по рядам хетай-ра, и сотни страждущих понемногу стягивались ближе к матриарху и жрецу, пока не слишком широкий тоннель не оказался полностью перекрыт. Многие садились на пол, некоторые пытались что-то узнать с дальних рядов, толкаясь и падая на соседей.

Аш и Манс оказались ближе всех к Мерионе, и они тоже, как и все вокруг, встали на колени, готовясь к совместной молитве. Из-за тесноты воздух в пещерах загустел, и где-то на задних рядах был слышен надрывный старческий кашель. Некоторые хетай-ра все еще продолжали всхлипывать, но когда новый матриарх наконец заговорила, то абсолютная тишина мгновенно накрыла живое море скорбящих.

– Этот день мы запомним навсегда… – приглушенно произнесла Мериона. – День страшной трагедии, забравшей жизни сотен хетай-ра. Жизни матриарха и ее мужа, жизни рядовых солдат и простых жителей…

В полном молчании и кромешной темноте все внимали словам молодой женщины. Даже Ашарх затаил дыхание, пока Манс шепотом переводил ему на ухо речь матриарха.

– Третьего Бархана больше нет. Он разрушен, навечно погребен под песком… Но никогда не должна исчезнуть память о нашем славном городе. И мы будем теми, кто станет ее хранить.

Мериона замолчала на мгновение, а после тяжелого вздоха продолжила:

– Как бы ни было это больно и нелегко – вспоминать всех ушедших, но мы обязаны почтить их молитвой перед Многоликой Матерью… И попросить ее о милости для всех нас…

Эту весьма короткую речь практически сразу же подхватил и продолжил Озахар, куда более зычным и твердым голосом обратившись к народу:

– Эван’Лин мудра и учит нас, детей своих, не бояться смерти и не скорбеть по ушедшим! Пусть тела их заберет песок, но души их останутся с нами, чтобы помогать и поддерживать еще многие десятки лет… И сейчас эти духи есть среди нас! Они стоят за нашими спинами, молча внимают царящей здесь печали и жалеют лишь о том, что не успели попрощаться.

Служитель сглотнул и, набрав в грудь побольше воздуха, закончил свою мысль:

– И мы должны дать им такую возможность!.. Отпустим же свою боль и скажем последние слова тем, кого мы сегодня лишились… И помолимся Эван’Лин, чтобы она осветила нам путь.

После этих слов пустынники погрузились в молитву. Каждый в молчании про себя прощался с погибшими родными, взывал к богине и просил ее о милосердии. По прошествии нескольких минут хетай-ра стали медленно один за другим подниматься на ноги.

Пора было отправляться в сторону Первого Бархана. Это был единственный путь к спасению.

Первый переход длился до тех пор, пока немногочисленные старики и дети не начали сильно отставать от основной массы жителей. Тогда многие стали просить об остановке, и колонна была вынуждена встать лагерем в ближайшей достаточно крупной пещере.

Манс и Аш практически все время старались держаться рядом с Мерионой, но они быстро заметили, что новая правительница не справлялась с неожиданно взвалившимися на ее плечи обязательствами по управлению толпой. Она не знала, что должна была делать в такой катастрофической ситуации, а рядом не было больше сильного отца и умной матери, которые решали все вопросы вместо нее. Теперь ответственность за жизни сотен хетай-ра лежала на ее плечах, и Мериона не выдерживала эту ношу.

К матриарху постоянно подходили страждущие, нуждавшиеся в ее совете или помощи, но в ответ на свои мольбы они получали лишь невнятное бормотание. Мериона отмахивалась от подданных, как от докучливых мух, или же требовала, чтобы окружавшая ее стража отгоняла прочь особенно настырных просителей. Вскоре даже Ашарх смог различить крики недовольства, которые все нарастали и нарастали в лагере выживших.

– Что происходит? – спросил он у Манса.

– Хетай-ра хотят есть и пить, – ответил юноша.

– Эти вопросы нужно решать сейчас, пока толпа не разозлилась вконец.

– Мериона не знать, что приказать им…

– Передай, пусть скажет всем вывернуть карманы и мешки. Наверняка, кто-то да успел забрать с собой из города что-то съестное, – предложил профессор. – Раздать еду хотя бы детям, и хетай-ра станут куда спокойнее.

Манс в темноте наощупь добрел до Мерионы, укрывшейся за широкими спинами выживших и верных ей воинов, и передал слова Ашарха. Вот только к своему приятелю он вернулся с кратким и весьма желчным ответом:

– Она сказала, что не стать слушать чужак.

– Какая дурость! – раздраженно воскликнул профессор. – Она отказывается от здравого совета лишь потому, что его предлагаю я?!

– Она не в себе, – попытался оправдать сестру юноша.

– Ты ее брат, член ее семьи! Объясни ей, что если она не удовлетворит сейчас требования толпы, то в отчаянии они очень и очень быстро лишат ее новообретенного титула!

Манс вновь удалился в темноту, как молчаливый посыльный. В этот раз он отсутствовал гораздо дольше, и, когда вернулся, то голос его звучал радостнее:

– Мне удалось убедить ее! Она послушаться тебя! Но Мериона сказать, если твоя идея не сработать, то она прикажет жрец Озахар зашить твой рот…

Как бы зловеще ни звучало подобное предупреждение, Ашарх его не испугался. Он был уверен в том, что его опыт, подчерпнутый еще в университете из старинных исторических книг, наконец, действительно мог пригодиться. Если древние полководцы и герои знали, что делали, то и Аш не мог просчитаться, идя их путем.

По приблизительным подсчетам, в Диких тоннелях оказалось порядка пяти сотен хетай-ра. Из Бархана спаслось не так много жителей, но в сложившейся ситуации накормить и напоить даже такое количество пустынников было проблематично. По приказу матриарха всех обязали сложить в общий котел любую еду, которую они смогли с собой забрать, но во всем лагере не нашлось и пары десятков хетай-ра, которые бы оказались настолько предусмотрительными или же честными. Манс безропотно отдал свою сумку с лепешками, захваченную еще из дома, но всего собранного едва хватило, чтобы распределить между маленькими детьми и стариками.

Однако стоило жителям увидеть, что матриарх отдала мудрый приказ, и их дети получили свои порции хлеба, как недовольства и ворчания действительно понемногу стихли. Но даже несмотря на успех предложенного профессором предприятия, Мериона так и продолжала отрешенно сидеть в стороне, не принимая больше участия в жизни лагеря. Тогда мужчины на свой страх и риск двумя незримыми тенями встали за плечами матриарха и начали понемногу подсказывать ей, что делать дальше. И она неожиданно послушно стала повторять их слова, все еще погруженная в свои горестные мысли по поводу смерти родителей. Сложившаяся ситуация никому не прибавляла оптимизма, но благодаря указам Манса и Ашарха в лагере хотя бы на время установились порядок и иллюзия спокойствия.

Воды не оказалось ни у кого в лагере, и следующим отданными приказом стало распоряжение о формировании двух легковооруженных отрядов из пары десятков добровольцев, которые направились дальше по тоннелям в поисках подземных водоемов. Несколько опытных охотников вызвались сопровождать эти группы, и все выжившие, оставшиеся в пещере, погрузились в тягостное ожидание.

Как Манс рассказал профессору, этой дорогой ходили караваны, направлявшиеся в Первый Бархан. Сотни лет назад это был популярный путь: даже несмотря на то, что до соседнего города нужно было добираться почти десять дней, в тоннелях всегда было достаточно мест для стоянок и ночлега, имелись озера и реки с питьевой водой, и испепеляющее солнце пустынь сюда не проникало. В те времена этот путь был прямым, как стрела, а за защищенностью маршрута от ингур внимательно следили: любые новые лазы заделывали, особей уничтожали, – чтобы путь к Первому Бархану всегда оставался безопасным. Но в какой-то момент хорошие отношения с матриархом соседнего полиса испортились, караваны стали ходить неохотно, и за каких-то полвека эта часть Диких тоннелей разрослась, наполнилась изгнанными ингурами и стала чрезвычайно опасной. Торговцы постепенно отказывались от этого пути, предпочитая горячее солнце пустынь холодным и темным коридорам, где из любого угла могла напасть оголодавшая ингура. Лишь достаточно крупные хорошо защищенные караваны все еще выбирали Дикие тоннели, а не зыбкий песок, хотя последнее столетие этот путь использовался по большей части только делегациями во время Совета Пяти Барханов, проходившего раз в семнадцать лет.

В лагере оказалось множество воинов и стражей, которые получили увечья разной степени тяжести во время защиты Третьего Бархана, и теперь раненым помогали два врачевателя, оказавшиеся в числе выживших. Но некоторых воинов все равно не удалось спасти: трое умерло от ожогов и травм, полученных в битве с имперцами. Те из пострадавших, кто сумели сбежать с рынка еще до начала сражения, рассказывали, что стражи подали сигнал тревоги практически сразу же, стоило на стеклянной крыше показаться первым отрядам краснокожих захватчиков. Как только прогремел взрыв, тяжелые осколки купола смертоносным дождем осыпались вниз, погребя под собой многие здания и травмировав большинство хетай-ра, находившихся в тот момент под сводами круглой пещеры. Пока на подмогу прибыли стражи и военные из гарнизона, нападавшие были уже на полпути к площади, спускаясь по закрученной рампе. И даже несмотря на то, что дорогу частично удалось обрушить с помощью магии, у ифритов оказались заранее заготовленные крюки и веревки – они без страха прыгали вниз и с неистовством набрасывались на всех, кого видели, поджигая дома и добивая раненых. Сбежать с рынка удалось очень немногим.

Пустынники, выплакавшие все слезы за время непрерывного марша в темноте, активно обсуждали произошедшее и пытались обустроиться в широкой пещере, отданной под спальный зал, разделенный на женскую и мужскую зоны. Хетай-ра хорошо видели в темноте, но для этого им требовалось наличие хотя бы крошечного источника света, вроде фосфоресцирующего мха, однако, в кромешном мраке они были так же слепы, как и Аш. Поэтому жители погибшего города бесцельно бродили, постоянно натыкаясь друг на друга, утешали скорбящих и беспокоились о своем будущем.

Оставшиеся в живых стражи и солдаты, которых оказалось совсем мало, сгруппировались около Мерионы, разместившейся на ночлег недалеко от выхода из пещеры. Аш и Манс тоже были неподалеку, обустраивая для себя спальные места. В тоннелях оказалось гораздо холоднее, чем в подземном городе. Если в Барханах от ветра укрывались за стенами и завешивали проходы занавесями, то здесь он свободно разгуливал, мгновенно охлаждая нагретый дыханием воздух. Многие жители с помощью магии создавали для себя углубления прямо в полу из песчаника, где теплый от заклинаний камень помогал им заснуть. Манс, сидя на коленях, занимался тем же самым, сосредоточенно выплавляя для себя и своего спутника отдельные укрытия.

– Мериона меня тревожит, – негромко признался Ашарх, который последние четверть часа сидел, прислонившись головой к стене, и слушал, как его приятель с усердием колдовал. – Никогда бы не подумал, что придется подсказывать ей, что нужно делать и говорить на посту матриарха… Лантея отзывалась о ней, как о расчетливой и властной женщине. Но теперь она больше похожа на куклу с пустой головой.

– Передставь, она всю жизнь училась, читала, знала все о Бархане и власти. Но тут она одна, без мамы и совета, без слуг и канацелярия, и надо ей решать вопросы, к которым ее не готовили, – откликнулся Манс, переводя дыхание. – Фух! Ну вот и все!

Юноша нащупал в темноте запястье профессора и положил его руку в теплое углубление в полу, показывая, где располагалось теперь спальное место Аша.

– Спасибо, – преподаватель сразу же забрался в неглубокую ямку, чувствуя, как по телу разливается блаженное тепло.

– Я боюсь, что Мериона уже не придет в себя, – серьезно проговорил Манс, не торопясь ложиться в свое собственное углубление. – Тогда хетай-ра будут паникать… паниковать. Здесь нет больше никого, кто может управлять ими, и кого они готовы слушаться.

– Тогда никто не доберется до Первого Бархана.

– Да. Я боюсь этого, – сказал юноша. – Ты спи. Я пойду поговорю с ней один на один.

Манс тихо поднялся на ноги и, стараясь никого не задеть, двинулся к выходу из пещеры, где под защитой верных стражей сидела погруженная в прострацию Мериона.

Лантея бесшумно бежала по извивавшимся коридорам, касаясь стены рукой и стараясь контролировать дыхание, но оно предательски сбивалось, из-за чего легкие горели огнем. Что произошло? Кто спасся? Многим ли удалось уйти в Дикие тоннели? Все эти вопросы несколько часов терзали хетай-ра, пока она скользила по старым ходам, ведущим от Третьего к Первому Бархану.

Когда она добралась до заветных каменных створок – последней преграды перед ее городом – то практически падала от усталости. Половину дня девушка металась в переплетении одинаковых тоннелей, ища дорогу домой и постоянно слыша где-то далеко позади рычание оголодавших тварей, непрерывно следовавших за ней. Поспать ей удалось лишь раз, с трудом забравшись на выступ в небольшой сталактитовой пещере, почти под потолком, чтобы твари не могли до нее дотянуться. Магическую энергию она восстановила лишь наполовину, но этого должно было хватить как раз, чтобы сотворить проход через врата. Но зато ее преследователи за три часа почти наверстали упущенное расстояние.

Вот только створки не открылись, а из небольшого проема, проделанного с помощью магии, лишь не прекращая сыпался песок. Лантея долго не могла в это поверить. Она вернулась к развилке, нарвала фосфоресцирующих грибов и вновь устремилась к дверям. Но ничего не изменилось. Не сразу она заметила множество следов на полу, подсохшие лужи крови, обрывки чье-то одежды и брошенные пустые мешки. И до последнего не хотела принимать то, что в ее отсутствие произошло что-то страшное. Грибы погасли через пять минут, а девушка все трогала запечатанные створки и неверяще смотрела, как медленно тек песчаный ручей из дыры во вратах.

Уже потом, изучив обстановку и придя к неутешительным выводам, она продолжила свой сумасшедший бег, но уже по направлению к Первому Бархану, в надежде на то, что остались выжившие, которые могли, судя по следам, укрыться в Диких тоннелях и двинуться в соседний полис. Но кто или что засыпало Третий Бархан и вынудило его жителей спасаться в сети запутанных пещерных ходов, она так и не знала. Лантея сжимала губы и летела дальше, едва касаясь онемевшими от усталости ногами пола, а предположения ее становились лишь мрачнее.

Спустя долгие часы однообразного бега девушка неожиданно услышала где-то впереди голоса. Когда она поняла, что это говорили хетай-ра, то ее сердце подскочило к горлу и забилось в сотни раз быстрее. Ей удалось отыскать выживших. Она побежала дальше, пока не смогла различить, что голоса были ей смутно знакомы, а беседа велась на повышенных тонах. Лантея замедлила бег, а потом и вовсе перешла на шаг, не стремясь выдавать свое присутствие и прислушиваясь к громкому разговору.

– Со всем уважением, Мериона, но ты не можешь больше себя так вести, – голос явно принадлежал Мансу. Впервые Лантея слышала его таким серьезным и даже требовательным.

– Не тебе мне указывать, брат!

– Не ты одна потеряла родственников. Там, в пещере, сейчас сотни хетай-ра, оставшихся без крова, без близких и без надежды. И именно ты должна подарить им веру в благополучный исход! Привести к Первому Бархану в целости и сохранности. За кем, если не за тобой, им идти?!

– Тебе не понять мое горе. Ты почти не общался с матерью и отцом, – практически выплюнула эти слова Мериона.

– Но я тоже скорблю по ним. Они были и моими родителями!..

– Тогда еще в полисе ты бы поступил так, как было лучше для них обоих и для всего Бархана!

– Кто сказал, что это было бы лучше?!

– Не спорь! – женщина яростно зашипела. – Ты должен был выполнить мой приказ. Втереться в доверие к сестре, подобраться как можно ближе и убить этого чужеземца, которого она притащила с поверхности! И ничего этого сейчас бы не было!.. Но ты решил сыграть в благородство, встал на сторону этой суки и сорвал наши с отцом планы!

– Я не один раз говорил тебе, Мериона, что не собираюсь играть в ваши игры. Не понимаю, с чего ты взяла, что я согласился пойти против Лантеи. Я бы никогда не предал ее!.. А ваши с Бартелином предположения по поводу угрозы для власти матриарха еще тогда меня насмешили. Если бы мать их услышала, то, уверен, что и ее бы тоже, – Манс держал себя в руках, но в его голосе проскальзывала язвительность.

– Ну, а теперь ты доволен?! Из-за твоей твердолобости и действий моей недалекой сестры мать мертва, а Бархан погребен!.. Тебе достаточно смешно, брат?

– С чего ты взяла, что все случившиеся – это вина Лантеи? Ее вообще не было в городе!

– Чья же еще! Сначала она возвращается в полис после побега как ни в чем не бывало с каким-то иноземцем, потом пытается убедить собрание и мать вывести хетай-ра на поверхность. И когда мы все начинаем противиться, то на Бархан нападает армия чужаков! Хотя за три тысячи лет никто нас не мог обнаружить… Скажешь, что это совпадение? А почему же тогда она именно на это время так удачно сбежала в Дикие тоннели? Как будто чувствовала, что должно произойти!

– Ты совсем лишилась ума, Мериона?.. – пораженно пробормотал юноша. – Зачем ей способствовать уничтожению своего же народа? Она мечтала показать хетай-ра мир, а не разрушить весь город до основания. И в тоннелях она оказалась только потому, что выполняла ваши с матриархом требования и отправилась проходить испытания.

– Не знаю как, но я почти уверена, что это именно она привела на хвосте краснокожих выродков! Может, она с ними в сговоре?.. Но ничего страшного! Из тоннелей она уже никогда не вернется. Отец как чувствовал, что эта дрянь готовит что-то серьезное, поэтому направил за ней следом пару своих верных подручных, – Мериона хрипло рассмеялась. – Больше она никому не навредит.

– Вы послали за ней убийц?! – в голосе Манса послышались рычащие угрожающие нотки. – Это низко даже для тебя!.. Просто удивительно, как такая ярая поборница традиций легко переступает через все установленные порядки, лишь бы навредить сестре! Нельзя вмешиваться в прохождение испытаний!

– Она начала первой. Если бы Лантея вернулась и сидела на своей заднице ровно, помогая мне избавляться от подчиненных Иамес, то я бы рта не раскрыла. Но она стала рушить наши вековые устои как песочные куличики, даже мать начала задумываться над тем, чтобы послать на поверхность разведчиков. Мы с отцом не могли это допустить и начали действовать.

– Вы совершили ошибку.

– Хетай-ра должны оставаться под песком! Здесь наш дом. А теперь… Теперь нет ни матери, ни отца, ни города – песок поглотил все. Нечего больше защищать… и некого, – голос молодой женщины дрогнул. – Сестра безвозвратно потеряется в Диких тоннелях. Там ей и место. А этого чужака можешь оставить при себе. Мне без разницы, что с ним будет. И без разницы, что будет с выжившими. Это уже не процветающий Третий Бархан, и я не его правительница…

Судя по звукам, Мериона двинулась обратно по коридору, в пещеру, из которой они пришли, не желая больше спорить с братом. Манс остался стоять в тоннеле. Лантея слышала, как он раздраженно бил мыском ботинка стену какое-то время, видимо, обдумывая слова сестры. Наконец, юноша тоже неспешно удалился.

И только тогда Лантея медленно сползла по неровной стене на холодный пол. Плотный кокон отчаяния заключил ее в свои объятья, приглушая любые другие чувства. Жаркая пелена слез затмила глаза, но ни одна капля так и не сумела пролиться на бледные щеки девушки. В ее душе раскручивался водоворот всепоглощающей горечи.

Город был уничтожен. Засыпан, чтобы погрести вместе с собой захватчиков с поверхности. Откуда они появились, никто не знал. Но вместе с Барханом под грудами песка оказались сотни хетай-ра, матриарх и ее муж. Теперь выяснилась горькая правда, что именно Мериона была той, кто подослал тхаги к Ашу, пытался отравить его и дал согласие на убийство Лантеи во время прохождения испытания – родная сестра желала ей смерти. А вот мать оказалась совершенно не причастна ко всему этому и даже ни о чем не подозревала.

Девушка закрыла лицо ладонями, пытаясь осознать то, что она ненароком подслушала.

Манс знал с самого начала о заговоре Мерионы и Бартелина. Но все же он не был предателем, хотя по никому не известной причине решил не делиться подробностями с Лантеей и ни о чем ее не предупредил. Видимо, боялся за собственную шкуру или же изначально не воспринимал происходившее настолько серьезно. А оно оказалось серьезнее некуда.

Почти полчаса хетай-ра просидела в одиночестве в пустом коридоре, обуреваемая различными эмоциями, покачиваясь взад-вперед. Из транса ее вывел протяжный вой, который раздался издалека, из тоннелей, откуда она сама только что пришла. Проклятые твари не желали упускать свою добычу.

Тяжелый вздох вырвался из ее груди. Некогда было предаваться грусти и отдыхать. Она не могла позволить себе подобной роскоши. Мертвые уходили, таковы были естественные законы природы. И Лантея это прекрасно понимала. За стенами, в пещере, сидели сотни живых, которые гораздо больше нуждались в ее сочувствии. А еще там ждал Аш, которому удалось выжить вопреки всему. Это ли не то, ради чего стоило отринуть отчаяние и подняться на ноги?..

Девушка решительно встала и направилась ко входу в широкую сводчатую пещеру, которая приютила обездоленных жителей Третьего Бархана. Она тихо переступила через порог, прислушиваясь к прерывистому дыханию спящих, и двинулась вперед, пытаясь распознать, где могли находиться ее приятели. Аккуратно перешагивая через углубления, сделанные с помощью магии, в которых притаились дремавшие хетай-ра, Лантея вскоре различила тихую речь на залмарском с одной стороны.

– Я знаю, что это неправильна. Я же говорю тебе, она не хочет вести народ, – устало прошептал Манс, а в темноте послышался мягкий перестук перебираемых им бусин на четках.

– Она матриарх. Хочет она или не хочет, но других претендентов больше нет, – приглушенно негодовал профессор.

– Что такое «перентендентов»?

– Желающих… Манс, мы все погибнем в этих тоннелях, если не будет лидера.

Лантея бесшумно опустилась рядом с сидящим Ашархом и на ощупь положила ему руку на плечо.

– Залмар милостивый! – испуганно воскликнул мужчина.

Он аккуратно потрогал хрупкие ладони в митенках, неуверенно поднялся до локтя и после приблизился к лицу, пальцами обводя по контуру подбородок.

– Тея?.. – его голос неожиданно охрип.

– Да.

– Ты жива… – из груди профессора вырвался судорожный вздох.

– Сестра?.. Ты здесь?! – ахнул Манс и протянул руку по направлению к говорящей. Лантея крепко сжала его ладонь, приветствуя брата.

– Со мной все в порядке. Вы оба целы?

Ашарх внезапно резко потянул ее за руку, привлекая к себе и заключая в крепкие объятья. Девушка удивленно замерла на мгновение, а потом расслабилась, чувствуя, наконец, как из ее уставшего тела медленно улетучилось напряжение последнего дня. От профессора исходили тепло и уверенность, и в душе Лантеи зарождался маленький огонек надежды на благополучный исход.

– Мы хорошо. Мы живы. Ты уже знаешь, что случилось? – взволнованный голос Манса вынудил девушку и преподавателя прекратить свои неловкие объятья.

– Я была у запечатанных створок. Бархан разрушен? Что произошло? – спросила Лантея, стараясь не выдать того, что ей все уже было известно. Она пришла к выводу, что ее брату можно было отныне доверять, ведь его непричастность к делам Мерионы подтвердилась, но вот рассказывать ему о том, что она стала невольной свидетельницей их напряженной беседы со старшей сестрой, все же не стоило.

– Да. На город напали ифриты. Уж не знаю, откуда они могли взяться в пустынях Асвен, но Бархан не смог отбиться, часть хетай-ра успела уйти сюда, в Дикие тоннели, но большинство погибли, – негромко проговорил Аш, вновь нащупывая в темноте ладонь Лантеи и крепко ее сжимая. – Мне очень жаль… Но… Твои родители погибли, защищая город. Прости, Тея.

Девушка вздохнула и в очередной раз с трудом сдержала слезы, а Манс принялся нашептывать что-то успокаивающее, но сестра прервала его почти сразу же.

– Мериона жива? – твердо спросила она, удивив обоих спутников своей решительностью в голосе.

– Да. Она у входа. Но она не хочет принимать на себя обаязанности матриарха, – неуверенно сказал брат, замявшись. – Она сидит и ничего не делает.

– Мериона очень тяжело пережила гибель Бархана и родителей. Конечно, это всем далось нелегко, но нам нужно выбираться из Диких тоннелей сообща, – пояснил Ашарх. – Мы с Мансом вынуждены были помогать ей командовать, потому что твоя сестра находится в какой-то прострации постоянно. Хетай-ра уже начинают волноваться. Нам нельзя это допускать, Тея. До Первого Бархана не меньше десяти дней пути, а в лагере нет ни воды, ни еды, ни надежды на спасение. Если на нас нападут ингуры, то мы пропали…

– Кстати, об ингурах. За мной идет погоня, которая вот-вот должна сюда подоспеть, – нехотя призналась Лантея. – Все тоннели за нами придется обрушать, чтобы остановить их. Моя магическая энергия закончилась, поэтому я смогла их только задержать.

– Ты прошла исыптание? – поинтересовался Манс.

– Да, голова твари со мной, – ответила Лантея и в темноте похлопала по чему-то на поясе, а Аш только в этот момент почувствовал омерзительное трупное зловоние. – По поводу Мерионы не беспокойтесь. Со своей сестрой я сладить смогу. Ее просто нужно привести в норму. Думаю, займусь этим сейчас, следует решить некоторые вопросы, пока еще не слишком поздно.