Текст книги "Круглый год"
Автор книги: Софья Радзиевская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 28 страниц)
Летучие мыши
Летучие мыши вылетают на охоту не все в одно время: вечерницы летают вечером, даже перед заходом солнца, и второй раз, на рассвете, нетопыри и кожаны – в глубоких сумерках, а ночницы – в совершенной темноте. Всё очень полезные зверьки: они охотятся, когда дневные птицы спят, им на зубок и попадают ночные насекомые, почти все страшные наши вредители. Темпы ловли удивительные: до шестисот мелких насекомых в час. Долго летать не нужно. Наши мышки, почти все, у нас и зимуют в пещерах, на чердаках, в заброшенных зданиях, шахтах, в овощехранилищах, где холодно – ко сну клонит, но не так, чтобы промёрзнуть. Некоторые, как птицы, улетают зимовать на юг. Нетопырь-карлик из Воронежского заповедника перелетает в Грецию и Болгарию – две тысячи километров. Кольцевание летучих мышей даёт нам интересные сведения. (Колечко на кости предплечья не мешает полёту.) В местах, где очень большие пещеры, мыши собираются зимовать иногда десятками тысяч, например, на Среднем Урале. В Туркмении есть огромная Бахарденская пещера. В ней озеро с постоянной температурой 32–33 градуса. Мыши живут в ней тысячами, но в тёплое время года. Ведь зимой тепло не даст им заснуть, а кормиться нечем. Инстинкт и вызывает их осенью из этой тёплой пещеры в прохладные места – спать.
Страшные рассказы о летучих мышах-кровососах, которые могут засосать спящих до смерти, пришли к нам из Южной Америки. Там действительно живут такие летучие мыши-вампиры. Нападают на домашний скот и на человека. Напьются крови, и она ещё долго течёт из ранок и тем ещё больше ослабляет жертву. Могут укусом привить вирус бешенства. Но наши мышки безвредные.
АВГУСТ
До чего же условно наше деление на месяцы: каждому свои границы нипочём, то и дело и цветами и птичьими повадками друг к другу через забор заглядывает. Таков и август. Так и хочется его разделить пополам: первую половину соединить с июлем, а что останется – передать сентябрю. Отсюда и разнообразие названий. Кроме ничего ни нашему уму, ни сердцу не говорящего чужеродного «августа», по-старинному он и серпень, и жнивень, и даже густарь, и хлебосол. Потрудись, погни спину с серпом в руке над поспевающей нивой, а кончишь жатву, и всего будет густо, сытно, есть с чего и попраздновать.
В начале месяца и солнце светит по-летнему, день укоротился, ночь прибавилась, хотя пока ещё мало заметно, погода сухая и ровная. Но время течёт, и вот уже по утрам крадётся из низин, стелется, прячась между кустами, всё более плотный туман. И роса знобкая и дольше держится на гнущихся под её тяжестью травах. И вода, холодеет, прозрачная, больше не «цветёт», ряска убралась на дно дремать до весны. Ещё роскошно августовское цветенье высоких трав, много среди них жёлтых, словно золото летних солнечных лучей, прощаясь, задержалось на земле. Продолжают цвести пижма – дикая рябинка, золотые пахучие донники, зверобой, золотая розга – прекрасный медонос, пыльца с него даже в ненастье привлекает пчёл. У кипрея всё ещё распускаются вершинные цветы, хотя в нижних давно уже пушистые хохолки разносят лёгкие семена. Яркие красные, красно-лиловые: колючий чертополох, иван-да-марья, васильки; и белые – поповник, а где потенистее – чудесный запах миндаля: пышно цветут белые шапки таволги. Любят ею полакомиться лоси и поваляться на ней: и корм и мягкая постель.
Удивительно разнообразны не тропические орхидеи, а их скромные северные орхидные родственники: ятрышники (их мы вспоминали в июне – июле) и ночная фиалка – любка. Венерины башмачки ещё удивительнее, даже точно и не цветы. Но нашему северному вкусу ближе, понятнее милый белый поповник, как ромашка с золотой серединкой, только крупнее. И так же мила и ястребинка. Вся она похожа на разросшуюся пышную серединку ромашки. Но сходство обманчивое: это всё цветки язычковые свернулись, превратились в узкие золотые трубочки. Во всей корзинке их около сотни. Корзинка (соцветие, а не цветок) на стебельке, который поднимается из розетки лежащих на земле листьев. Ястребинка к осени часто и второй раз зацветает. Вот и решайте, к какому месяцу ястребинку отнести. Интересно, что семянки в каждом цветочке (трубочке) завязываются всегда без оплодотворения. Семянки похожи на узкие палочки с хохолком, ветер легко их разносит. Скоту цветочки-солнышки не нравятся, на лугах это подчас нежелательный сорняк. Притом упорный: зелёные розетки-листья и под снег уходят зелёными, ждут тепла.
Высоки августовские травы. Вровень с чертополохом ярко цветёт голубой цикорий. Красивы его нежные цветочки-звёздочки, они точно приклеены на очень короткой ножке к стеблю, прямому, как палка, без изящного изгиба. Букета из этих палок не сложишь, так нелепо выглядят на них цветочки. Срезать их со стебля тоже не получается. Применение нашли только корни цикория. Засушенные, размолотые, они служат суррогатом кофе. Среди высоких трав выделяются белым цветом и к вечеру точно светятся «дудки» – зонтичные, которые так нравятся детям. Если сорвать, в дудку можно и воды набрать, и подудеть, да и с удовольствием пожевать, а то и сварить в походном котелке сочное мясистое сладковатое корневище. Строго запрещайте детям пробовать их на вкус, если нет с ними опытного вожатого. Среди безвредных, даже съедобных «дудок» прячется смертельно ядовитый вех. Да и борщевики есть очень опасные. А отличить их не легко. У веха корневище даже вкусное, и пахнет он приятно, а результат – мучительная смерть.
Зонтичные легко определяются: высокие, стебель полый – дудкой, листья мелко многократно рассечённые, каждый стебель наверху заканчивается плотной плоской корзинкой невзрачных мелких белых цветов.
Пышен, богат зеленью и цветами щедрый месяц август. Но вот к аромату живых цветов постепенно примешивается новый аромат подсыхающего свежего сена. Двинулись, где можно, по росам сенокосилки, а где машине ходу нет, и коса-матушка им помогает. Хорошо дышится полной грудью. Но порой в крепком бодрящем запахе свежего сена заметён особый новый аромат. В свежем травостое его не было. А это скромный невысокий злак – душистый колосок. Ничем свежий с виду не замечателен. Срезанный – вянет, и тут-то и просыпается нежное его благоухание. Принесите скромный букетик домой. Не ставьте в воду, положите на полку шкафа, увядая – он заговорит.
На травяных и осоковых болотах ещё в первой половине лета нельзя не заметить белокрыльник. Большой ярко-белый от покрывающих его пушинок лист с одной стороны окутывает початок с мелкими не особенно броскими цветочками. Лист-покрывало действительно похож на птичье крыло, отсюда и название – белокрыльник. Теперь крыло увяло, красный тяжёлый початок ягод сник, лежит на траве. Не трогайте, он ядовит. Летом белое крыло служило хорошим барометром: перед ненастьем отгибалось – ненадёжная защита для початка. Опытному следопыту в лесу и белокрыльника искать не нужно. Перед дождём и спелый одуванчик закроется, спрячет свои парашютики, чтобы дождь их к земле не прибил. Немудрёная травка кислинка тоже сложит свои тройчатые, похожие на клевер, листики и прижмёт их к стебелькам. В поле, в лесу на любой ваш вопрос можно получить ответ, нужно только суметь понять этот ответ.
Не так нежны, но хороши под вечер горьковатые немудрёные запахи полыни, мяты, самосева укропа. Теплы ещё ночи, и в их влажной темноте (поближе к ёлкам) усиливается ещё островатый запах – грибной. Идёт пора третьего слоя грибов – листопадников. Сигнал тому – первые жёлтые веточки в зелёных косах берёз. Очередь грибы держат строго. Если средняя месячная температура +16, +17° и есть влага, появляются красные мухоморы. Значит, ждите, идёт гриб боровик, над грибами полковник. А появились волнушки – ждите рыжиков. Третий слой держится дольше всех, иногда и в ноябре дотошный грибник не с пустой корзинкой домой придёт.
Есть у августа и ещё название – меткое, как всё народное: межняк. Пробрался хитрый месяц между летом и осенью. Цветы себе позабирал от июля, какие ему понравились, с пышным букетом, нарядный, и красой и сытостью изобильный, повернулся к осени. Над августовским пёстрым букетом какие только насекомые не вьются! Но угощает он их не просто, а по выбору: к зонтичным (купырь, дягиль, дудник) все пожалуйте, нектара у цветов полная чаша, самый короткий хоботок – жучий, мушиный – из нектарника напьётся. А бобовые: клевер красный, ароматные донники, люцерна – капризные хозяева. Медовая чаша – нектарник у них глубоко запрятан в трубочке венчика, поди достань. Недаром американцам пришлось шмелей-опылителей на клевер из Европы завозить: у местных пчёл хоботки коротки.
У нас тоже хорошо работают на клевере мохнатые шмели, но, к сожалению, всё меньше остаётся нераспаханных мест, где шмели устраивают гнезда. А меньше шмелей – меньше и урожай клеверных семян. Теперь выведены и породы пчёл с более длинными хоботками. Но вот беда: лентяйкам клевер не очень нравится, легче добывать нектар с других цветов, у которых он спрятан не в таких глубоких трубочках. Ну и беда: шмелей не хватает, пчёлы на клевер лететь не хотят.
Выход нашёлся, и до чего же простой! Надо погрузить в сахарный сироп цветы клевера, пусть пропитается их ароматом. Плошку с сиропом поставьте в улей и закройте леток. Пчёлы невольно попробуют сироп на запах и на вкус. Теперь откройте улей. Летят! Прямо туда, куда надо – на клевер. Наука впрок пошла. Работают и, конечно, не подозревают, что это работа по заданию.
Изумительный по простоте, этот способ уже широко применяется и не только на клевере. Хорошие медоносы цветут в разное время и в разных местах. Опытные пасечники не заставляют своих пчёл тратить время и силы на дальние опасные перелёты: пасека сама переезжает, когда куда надо. Часто едет на медоносы, на которых пчёлы и сами рады похозяйничать и без обманной подкормки. И получить можно мёд любого сорта, это как пасечнику вздумается. Чем усерднее пчёлы собирают нектар с растения, тем больше семян будет в цветках, опылённых пыльцой с разных цветков этого же растения. Из таких семян и растения вырастут более сильные, и значит на них распустится больше цветков, и будет больше нектара. Это «похоже на сказочную скатерть-самобранку, на которой пищи становится тем больше, чем больше её съедают», – говорит великий знаток насекомых И. Халифман.
Удивительный результат хорошо задуманного и хорошо поставленного опыта. Но не все смело задуманные и недостаточно аккуратно выполненные опыты кончаются удачно. Даже и с пчёлами. Поистине ужасна и ещё не имеет конца история с африканской дикой пчелой.
В Бразилию перевезли европейских медоносных пчёл, они хорошо прижились. Но местным пчеловодам захотелось лучшего. («Лучшее враг хорошего», – говорил знаменитый французский философ Вольтер.) В Африке есть местные медоносные пчёлы. Они начинают работу раньше, заканчивают позже, летают быстрее и мёда дают вдвое больше. Учёный генетик У. Карр, по заданию местных пчеловодов, привёз в Бразилию этих замечательных работниц, которые к тому же роятся и плодятся очень активно. Правда, было известно, что африканки очень злобные и яд их особенно токсичен. Но У. Карр на то и генетик: он решил скрещиванием вывести новую породу пчёл, трудолюбивых, как африканки, и мирных по-европейски.
Правда, Карр был осторожен: он поместил свою опытную пасеку в лесу, вдали от людей. Опыт удался, но наполовину. Гибриды дали мёда вдвое больше и как опылители растений работали лучше европейских. Но злобность и токсичность яда сохранили африканские. Карр не унывал: ведь это только начало. К леткам ульев он приделал прочные решётки, через которые свободно проходили пчёлы-сборщицы. Трутни и матки более крупные, они через решётки из улья пройти не могли. А без оплодотворения молодой матки рабочие пчёлы не могут улететь и образовать в лесу новый дикий рой где-нибудь в дупле дерева.
Но случилось непредвиденное. В отсутствие учёного на пасеку заглянул любопытный пасечник и отодвинул заслонки. А двадцать шесть ульев были готовы к роенью, и двадцать шесть роев исчезли в лесных дебрях.
Происшествие дало о себе знать не сразу. Но спустя некоторое время из разных мест Бразилии стали приходить вести о том, что появились пчёлы невиданной злобности, целыми роями нападают на людей и скот. Уже есть и известия из Перу – смертные случаи. Ареал нападений пчёл расширяется. Местное население называет их «пчёлами-убийцами», учёные – «африканизированной пчелой». В Бразилии с 1969 года от их укусов погибло более двухсот человек, тяжело больных сотни тысяч, не считая коров и лошадей. За двадцать лет убийцы захватили Южную Америку и продвигаются на север. В США введён на них строгий карантин. Бразильские пчеловоды ввозят на пасеки маток спокойной итальянской породы, пока результаты не заметны. А что делать с «дикарями» в лесных дебрях? Созданы специальные команды для борьбы с ними. В США надеются, что мексиканская пустыня остановит продвижение «убийц» к ним на север.
…Тихо ползут туманы, холодеют росы, больше стало не белых, а красных, лиловых цветов. Их лепестки не отражают горячих июльских солнечных лучей, а впитывают, берегут ласкающее тепло второй половины августа. Перелом лета. Чутко откликается на него природа.
В июле-августе все птичьи выводки давно встали на крыло. Кончены и споры и драки за свою территорию далее у таких забияк, как зяблики. Гнёзда опустели. Но кое-кто успел завести и второй выводок, велик инстинкт родительской заботы.
Один наблюдатель рассказал: «Под моей крышей вывели птенцов деревенские ласточки. Весело смотреть было: четыре чёрные головки, четыре раскрытых ротика то и дело высовывались над краем аккуратного гнёздышка и, получив свою порцию мошек и комариков, Успокаивались. А родители уже вновь вьются высоко в синеве. Игра-Ют? Не до игры. Да и не до еды самим. Скорей, скорей сквозь тучу Клубящихся мошек. Вернулись с полным клювом еды для деток. А я полюбовался и уехал. Надолго. Вернулся, август, опустело гнездышко? Смотрю, те же четыре головёнки, раскрытые жадные клювики… Мать прилетела, порция каждому, «на, успокойся». Отец летит, тоже еду несёт – но мимо, прямо к ветке яблони у самого окна. А на ветке четыре ласточки сидят, взрослые, только хвостики почему-то короче. Четыре клювика разинуты и – дай! дай! дай! Что же это такое? Хозяйка вышла на крыльцо и смеётся: «Не поняли? В гнезде сидят не те, что вас провожали, это новые. А те – вон на ветке, родители и разрываются, всем угодить нужно. Лентяям давно бы пора самим кормиться».
Вышел я на улицу. Тепло, но уже не совсем по-летнему. В небе ласточек что-то не видать. Нет, летят, и опять полный рот. Откуда же добычу несут?
Проследил я за их полётом. На лужке овцы пасутся, хвостиками помахивают. Из-под ног у них, из травы то и дело насекомые выпархивают. И ласточки не в небе вьются, а тут уже полные ротики нахватали. Скорей назад. И в гнезде и на ветке голодные детки ждут». А время не ждёт. Собираются в отлёт поодиночке и редкие у нас цапли.
В Европе в средние века феодалы, случалось, воевали с соседями из-за цапель. Цапля считалась любимой дичью на соколиной охоте – «моих цапель не тронь, своих заводи». В 18 веке в Германии поймали цаплю с серебряным кольцом на ноге. Кольцо оказалось надетым… в Турции. Кем? Почему? Жаль, больше нам ничего не известно. Но, видно, и там цаплями для охоты интересовались. Известно и другое, и очень грустное: у нас серая цапля быстро становится редкостью. Любит она гнездиться в глухих местах, а их год от года всё меньше и меньше. Много цапель гнездилось колониями, по 10–30 птиц, на одном большом старом дереве в начале века в пойме Камы, теперь ещё у нас встречаются, в меньших количествах, в устьях Камы и Вятки. Но за последние двадцать лет известный биолог В. А. Попов больших колоний уже не замечал, лишь кое-где встречаются одиночные пары (в Сараловском участке Волжско-Камского заповедника).
К большой колонии цапель подобраться трудно: цапли налетают дружно, и смельчак обычно отступает, облитый прицельным обильным дождём отвратительно пахнущих испражнений.
Не хватило места на высоких деревьях, цапли устроят грубое гнездо из сучьев и на кусте, а иногда даже на заломе из кучи крупного тростника. Детей кормят обильно всякой живностью, что попадётся: рыбы, лягушки, змеи, грызуны, даже крупные насекомые. Птенцы беспомощные, но растут быстро, уже через две недели встают на ноги, а в конце июля семья летает, малые кормятся самостоятельно.
Хотите и тут найти неожиданное, удивительное?
Один любитель природы вот что рассказывает: «По глубокой топи, еле ноги вытягивая, добирался я сквозь непроходимые ивовые заросли, искал гнездо цапли. Осторожная птица, пристроилась с гнездом к грачиной стае, сама не догляжу – соседи подскажут. Наконец в развилке сучьев гнездо, неряха хозяйка, как яйца сквозь кое-как набросанные ветки не вывалятся! Руку протянул и ещё быстрее отдёрнул: на суку перед гнездом змея висит, огромная. Присмотрелся – мёртвая, но не сразу это разберёшь. Где тут хитрость, где ум, где инстинкт? Мать за добычей отправилась, а змею-пугало повесила – птенцам на охрану».
Оказывается, орёл змееяд на Кавказе тоже деток охранять убитую змею вешает, пока сам за добычей улетает.
Отряд куриных
Кого мы в этом птичьем отряде лучше всего знаем? Каждый ответит: конечно нашу домашнюю курицу. Но вот что странно. В Татарии живут куриные шести видов, а которые же из них по нашим дворам гуляют, несутся, цыплят выводят? Никоторые. Дикий банкивский петух из юго-восточной Азии – вот родоначальник наших кур. До сих пор рыже-золотые петухи, как две капли воды, похожи на дикаря из тропиков. Наши дикие куры: глухарь, тетерев, рябчик, серая куропатка, перепел не одомашнились. (Белую куропатку правильнее и не считать нашей, случайно в редкие годы её видим.) Из них перелётная только перепёлка. У неё и крылышки немного острее (признак лучшего полёта), а всё-таки не такая уж она мастерица – много её сестриц до желанной Африки не долетает. Глухаря на специальных фермах, пока в виде опыта, выращивают, но только для выпуска в охотничьих угодьях. Разводят и перепёлку – это уже яичное направление – считают перепелиные яйца ценной диетической пищей. Но и тут перепёлки, живущие в вольерах, домашними не делаются, это ещё в порядке эксперимента. Серую куропатку в Европе разводят, хотя тоже в охотничьих хозяйствах, но в больших размерах. Серые куропатки премилые курочки рябы: но бокам красноватые полоски, но на грудке у самочки два слабых коричневых пятнышка, у самца нарядная коричневая подковочка. Очень друг на друга похожи. Кавалер не просто щеголяет распущенными крыльями и хвостом, как тетерев или глухарь, он заботливый глава семьи, и ему, как и самочке, выгодно оставаться незаметным. Так оно и есть. Парочка удивительно дружная, гнездо у них как у всех куриных: ямка, кое-какие травинки кое-как в неё брошены, но зато яиц бывает и до двадцати с лишком. Несётся курочка целый месяц. А уж осторожна… Утром крадучись проберётся к гнезду, положит очередное яйцо, прикроет травинками и уйдёт до следующего утра. Солнце, Дождь – яйца терпят. Кладка кончена – мать становится ещё осторожнее. Сидит неподвижно, рябенькая, незаметная, разве блеск чёрных глаз, её выдаёт. В полдень уходит кормиться, ещё тщательнее прикрыв драгоценную кладку. Назад её ведёт самец-разведчик, он сторожил поблизости. Долго он высматривает со всех сторон, вытягивает шейку поверх травы. Всё! Безопасно! Тихое, чуть слышное квохтанье – сигнал для матери. Она не выглядывает, наоборот, приседает, нагибает голову, сторонкой крадётся к гнезду, наползает на него, замирает и постепенно начинает убирать из-под себя травинки, ближе прижимается к яичкам. Петушок к гнезду не подходит, но он тут, на страже. Если надо отвлечь врага, шумно взлетает, распустив неожиданно яркий рыжий хвост, падает, опять взлетает, отводит беду от детей с опасностью для жизни.
Яйца отложены в разное время, а птенцы из них выходят до неожиданности одновременно. В это время отец ложится в гнездо рядом с матерью, и птенцы, освободившись от скорлупок, тут же пробираются под него, обсыхают. Скорлупки остаются под матерью, она их не выбрасывает. Птенцы обсохли, родители поднимаются, и вся семья уходит от гнезда навсегда. Ветер сам развеет скорлупки.
Большую семью непослушных детей даже обоим родителям собрать было бы нелегко. Но птенцы с первого дня удивительно энергичны и послушны: кормятся, по сигналу замирают, на второй неделе уже немножко и пролететь могут. Живут ведь не в глухом лесу, а в поле, на опушках, придорожной лесной полоске, а то и на пустоши, в кустарнике. Около города не побоятся, умеют на глаза не попадаться. Полезные птицы: сколько вредной насекомой живности уничтожат. А к зиме на семена сорняков перейдут и хлебные зёрна, где в поле остались, подберут. К сожалению, хищники не дремлют. К весне из семейного табунка хорошо, если несколько штук уцелеет.
В Польше весной на полях собирают кладки яиц во время сельскохозяйственных работ. На инкубационной станции мама-инкубатор выводит цыплят. Через несколько дней на 40–50 цыплят в клетку подсаживают настоящую маму или папу. Папу – это удивительно, но он с большим выводком справляется лучше. Ещё несколько дней дают детям привыкнуть к новому родителю и выпускают их в поле, где уже кончились работы. Польза от такого табунка с хорошим аппетитом огромная. А осенью – отлов или отстрел в положенное время.
В жизни птиц можно подсмотреть удивительное. Вот о чём рассказывает один любитель природы: «Птица птице помогает. А вот видали вы, чтобы птица рыбе помогала? И в тот же щедрый на последнее солнечное тепло прощальный летний месяц август? Сидел я на своём любимом бережке у тихой заводи, а на золотистом песке играла, серебром переливалась стайка пескарей. Мелко, тепло, самое место для рыбьего сада подходящее. Сюда, на мель, и сердитая тётя щука не заглянет. Я тихонько нащупал в кармане щепотку завалявшихся крошек, но рука так в кармане и застыла: на соседнем плоском камешке оказались две малиновки. Из клювиков торчат мелкие белые личинки – извиваются. Птички опустили головки к самой воде, и она точно закипела: стайка рыбёшек кинулась с открытыми ротиками навстречу угощению. Малиновки никого не обидели, червячков всем досталось. Я и пошевелиться не успел, как птички с звонкой радостной трелью вспорхнули и исчезли в кусах… Чтобы вновь появиться уже безмолвно… клювики-то опять полные еды.
Вода кипела: серебряные хвостики взбивали её, жадные ротики хватали добычу, малиновки улетали и возвращались, улетали и возвращались, источник пищи находился где-то очень близко. 10–15 минут я не шевелился. Наконец решили ли птахи, что детки накормлены досыта, или устали, но взлетели напоследок молча и исчезли.
– Спасибо за представление, – сказал я и высыпал в воду крошки из кармана. Ротиков и хвостов и на них хватило».
Малиновки (они же зарянки) нередко хлопочут о чужих беспризорных птенцах, это хорошо известно. Но здесь-то рыбы. Что случилось с птенчиками осиротелой пары? Бродячая ли кошка, ворона, мальчишка с рогаткой? Мало ли бед стережёт доверчивую птаху с малиновой грудью. Пусть это не разумное, а инстинктивное стремление положить в чей-то жадный ротик принесённую добычу. Но какое же это милое проявление инстинкта! Многие научно-популярные книги обошёл рассказ о тропической яркой птичке кардинале в Америке. Она в пруду кормила золотых рыбок. Я от души радуюсь тому, что и у нас нашлись такие удивительные красногрудочки.
Выше говорилось, что всё меньше становится тихих мест, где бы можно было птицам и зверям спокойно кормиться и детей растить. Теснит природу человек.
А если приспособиться?..
И вот на наших глазах начинается во многом даже непонятное. Во многих городах, даже севернее Казани (т. е. более суровых по климату), всё чаще и в большем количестве начинают оставаться на зимовку грачи, скворцы, чёрные дрозды, зяблики и даже серые цапли! Некоторые превратились в постоянных кочевников: днём роются на окраинах в мусорных кучах, а ночью спать – в большой город, где на несколько градусов теплее и много всяких ниш, убежищ. Чёрные дрозды, зяблики, скворцы, случается, ночуют между тёплыми буквами светящихся вывесок. А враги? И они к городам приспосабливаются, почуяв поживу. Ястреба, канюки и даже сокола: пустельга, чеглок, сапсан – это претенденты на дневную городскую добычу. И мало того, в городах появились никогда раньше не виданные воробьиный сычик, ушастая сова и угрюмый великан филин. Летом кормятся мышами и крысами, а зимой на окраинах промышляют воробьёв. В Москве городские вороны в охоте на мелких зимующих птичек превратились в настоящих хищников, решено сократить их количество. В Лондоне большие синицы ловко открывают бутылки с молоком, которые молочники привозят и оставляют у двери в дом.
