Текст книги "Танцуй со мной"

Автор книги: Софи Уэстон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Ответ перепугал ее настолько, что она вскочила.

– Я в него не влюбилась, – заверила она себя вслух. – У меня иммунитет – не так ли?

Но это не помешало ей застыть у радиостанции в ожидании его голоса.

Поначалу от него поступали только краткие сообщения о том, где находятся спасатели. Алексис аккуратно наносила точки на карту, которую ей вручили. Иногда прием был настолько плохим, что она готова была расплакаться. Но не расплакалась. Это не помогло бы Майклу, а узнав, что она в панике, он мог утерять бдительность и сорваться. Поэтому она спокойно отвечала на вызов и бесстрастно повторяла услышанные координаты.

Труднее стало, когда спасатели нашли пропавшую пару.

– Они на уступе, – сказал Майкл. – Девушка, похоже, в сознании, но оглушена. Нам не отвечает. Мужчина, по-видимому, ранен и, наверное, без сознания. Сейчас меня спустят к ним.

– Почему тебя? – вырвалось у Алексис. Кажется, он не услышал волнения в ее голосе.

Алексис первый раз порадовалась помехам.

– Потому что я говорю по-английски, а они – англичане. Если девушка в шоке, лучше, если с ней буду говорить я. – Его голос действительно смягчился или это радио? – Пожелай мне удачи.

Алексис до боли закусила руку.

– Удачи тебе, – спокойно сказала она. Следующие полчаса она провела в неописуемом ужасе. Все передатчики были включены, и она слышала каждый шаг, каждый упавший камень, каждый крик и каждое ругательство. Она постоянно напоминала себе, что это самая обычная горноспасательная операция, а волнуется она только потому, что никогда в них не участвовала. Но здравый смысл оказался плохим помощником.

Если бы я могла быть там, думала она. Господи, только бы с Майклом ничего не случилось.

В приемнике раздался его голос:

– Девушка в порядке. Переутомлена и в шоке, но в принципе может двигаться. А мужчина серьезно ранен. Думаю, внутреннее кровотечение, хотя я, конечно, не специалист. Мы перенесем его в хижину. Вызови вертолет, ладно?

– Да, конечно. Что… что ты сейчас делаешь?

– Уложил его на носилки и сейчас буду подниматься рядом с ними, чтобы они не опрокинулись или не ударились о скалу, – слабо донесся голос Майкла. – Не волнуйся за него. Ребята говорят, что это стандартный способ.

Раздался щелчок, и приемник замолчал. Очевидно, он ее больше не слышит. Алексис сдвинула наушники и стала набирать номер «Скорой помощи». Лицо ее было мокрым.

Она повторяла, как молитву: «Я люблю тебя. Вернись ко мне».

Это был тяжелый час. Она разговаривала с Майклом. У него был невероятно холодный и деловой голос. С онемевшими пальцами, трясясь всем телом, она повторяла: «Вернись невредимым. Пожалуйста, пожалуйста,вернись невредимым».

Вслух она этого, конечно, не говорила. И Майкл говорил только о деле. Хотя и он не был совершенно бесстрастен. Когда пострадавших погрузили в вертолет, его голос зазвучал победно.

– Буду у тебя через минуту, – сказал он. – Хорошая работа, напарница.

Алексис выключила радиостанцию и откинулась на стуле. Напарница.Беда в том, что это похоже на правду. А она-то признавалась ему в любви, хоть он и не услышал. Но ведь это было.

– Боже правый! – воскликнула она, обхватив себя руками и покачиваясь. – Какая же ты дура! Если ты слишком наивна и холодна для Патрика, то что же выходит по шкале Слейна?

Ну, только не холодна, подумала она, краснея. Себе по крайней мере она вовсе не казалась холодной. У Майкла, разумеется, могут быть другие стандарты. Но наивна бесспорно.

Сегодня она будет вести себя разумно. Не прикладываться к Фредовой риохе. Не прижимать Майкла к себе, визжа от счастья, что он вернулся невредимым. Не обнимать его. Хотя, подумала Алексис, объятиями скорее вознаградят ее. Майкл Слейн, вероятно, сумеет справиться с восторгом в его адрес. У него большой опыт. Мысль о том, как он будет справляться с этим, оказалась невыносимой.

Она поспешила заняться приготовлением праздничного ужина. Будет весьма кстати, если ужин окажется заодно и прощальным, подумала она. И задача состоит в том, чтобы между ними стояло как можно больше еды и посуды. Тогда он не сможет взять ее за руку и она не будет умолять его остаться.

Ей показалось, что она не более нескольких минут занималась шинковкой овощей, когда кухонная дверь открылась. Она напряглась и обернулась. Неужели поисковая партия могла вернуться так быстро?

Нет, не поисковая партия. Высокий, красивый мужчина с золотыми кудрями и тяжелой складкой между бровей. Никогда еще Алексис не видела это патрицианское лицо таким рассерженным. Она выронила нож из помертвевших вдруг пальцев и повернулась к нему, опершись спиной о рабочий стол.

– Патрик!

Он захлопнул дверь за собой. В его глазах полыхала ярость.

– Я не слышала, как подъехала машина, – нервно сказала она.

– Я поднимался пешком. В гараже никого не было. Похоже, все ушли в горы, – отрывисто сообщил он.

Алексис с радостью переключилась на нейтральную тему:

– Да, произошел несчастный случай с альпинистами. За ними отправился отряд спасателей, и теперь уже все в порядке.

Патрик нетерпеливо отмахнулся от рассказа об успешной экспедиции:

– Не об этом речь. Чем тытут занимаешься? Алексис сглотнула. Этот человек мало напоминал ее прежнего вдохновенного учителя. Или очаровательного юношу, которого она помнила с детства. Он был зол и удивительно вульгарен. Неужели восемь лет ее жизни были наполнены любовью к этому раздражительному мужлану? – удивилась Алексис.

– Готовлю, – ответила она. Он шагнул к ней.

– Не играй со мной. Старушка Роза в баре сказала, что ты здесь с мужчиной. С любовником. – В голосе звучало отвращение. – Это правда?

Алексис колебалась. Ей было неспокойно с Патриком. Странно. Она давно знает этого человека, а ведь, находясь в замке одна с почти незнакомым Майклом, она ничего не боялась. Она вслушивалась, пытаясь уверить себя, что уже доносятся шаги возвращающихся спасателей.

– Я очень спешу. Спасатели вернутся с минуты на минуту.

Это столь же мало убедило Патрика, как ее саму. Он подошел и взял ее за запястье. Алексис болезненно поморщилась – это была больная рука. Патрик не заметил этого.

– Ты хоть сознаешь, в какие игры играешь? – яростно допытывался он. – Мне сказали, что этот парень – какая-то кинозвезда. – Это тоже было произнесено с отвращением.

Алексис выпрямилась и призвала всю свою храбрость. Майкл ведь называл ее смелой.

– Отпусти меня, пожалуйста, Патрик, – вымолвила она с достоинством. – Майкл хороший друг. Он помог мне, потому что я не могла вести машину из-за сломанного запястья, – значительно напомнила она.

Он пропустил намек мимо ушей.

– Он какая-то знаменитость?

– Киноактер, – уточнила она. Патрик почти отшвырнул ее.

– Актер.Боже правый. Ты не позволяешь настоящим людям притронуться к себе и бросаешься в постель с целлулоидным Ромео.

Алексис поморщилась, что не ускользнуло от взгляда Патрика. Он побледнел.

– Боже, – прошептал он. – Ты действительно была с ним в постели. – Видимо, он просто хотел оскорбить ее, сам не веря своим словам. Теперь ему было по-настоящему плохо. – Я отказываюсь в это верить.

– Могу подтвердить, – произнес спокойный голос от дверей.

Алексис резко повернулась, успев подумать: они не могли вернуться так скоро. В дверях стоял Майкл – грязный, растрепанный, с мотком веревки на плече. Впервые Алексис заметила щетину у него на подбородке. «Конечно, утром у него не было времени побриться, – подумалось ей некстати, – да семь часов в горах». От него веяло ощущением силы и уверенности. И угрозы.

Контраст с сухощавым элегантным Патриком был разителен. Она видела, что они оценивают друг друга.

Патрик посмотрел на порванную рубашку и грязные джинсы и презрительно скривил губы.

– Помогаешь малым сим, Алексис? – спросил он, не отводя взгляда от Майкла.

Она бросилась между мужчинами, будто предотвращая драку. О чем смешно было бы и думать. Оба – цивилизованные люди– И драться им не из-за чего.

– Майкл Слейн, – официально представила она. – Патрик Монтегю.

Майкл прищурился.

– Я так и предполагал. Вы учитель Алексис? Патрик быстро поправил:

– Друг. – Он послал Алексис интимный взгляд. – Старый друг.

Майкл резко вдохнул. Но сказал только:

– Я слышал, у вас странные способы выражения дружеских чувств. Так вы решили проведать старого друга!

– Ее отчим предложил мне заглянуть, – холодно сообщил Патрик.

Алексис ахнула. Майкл быстро взглянул на нее. Патрик невозмутимо продолжал:

– Фреду показалось, что у нее депрессия. Она болела, как вы знаете. Несколько опустилась. Фред решил, что лучше ей не оставаться одной. – Их взгляды скрестились. – У вас есть возражения?

Майкл пожал плечами. Сквозь прорехи рубашки виднелось загорелое плечо.

– По всем пунктам, – заявил он. – У нее нет депрессии. И она не страдает от одиночества. Думаю, вы меня понимаете.

Руки Патрика сжались в кулаки. Но он предпочел игнорировать намек. Он повернулся к Алексис.

– Я знаю, почему ты здесь, – сказал он знакомым снисходительным тоном.

Она вдруг поняла, что последние месяцы стала бояться этого тона. А раньше? Неужели не замечала?

– Ты думала, что, уехав из дому, сможешь как-то причесать ту ерунду, которую показывала мне. – Он печально покачал головой. – Милая моя Алексис, как объяснить тебе, что ты гоняешься за тенями? Ты только заработаешь лишние огорчения. Приз Шелдона возьмет кто-нибудь с лучшей академической подготовкой.

Алексис ответила напряженным голосом:

– Ты ошибаешься. Я приехала по просьбе Фреда. – Но ее слушать не собирались.

– Академическая подготовка – это вроде вашей? – вкрадчиво поинтересовался Майкл.

Начался скрытый допрос. Патрик, похоже, не расслышал угрозы, но у Алексис сомнений не было.

– Да, я тоже участвую в конкурсе, – самодовольно признал Патрик.

– Вы меня поражаете, – светски сообщил Майкл.

– В самом деле? Отчего же? – искренне удивился Патрик.

– Разве этично давать советы ученице, которая является в то же время вашей соперницей?

Патрик только тогда догадался, что это обвинение, когда Алексис громко и судорожно вздохнула. Он был поражен.

– Как же это называется?… – Майкл пощелкал пальцами, подыскивая слово. – Столкновение интересов! Точно. – Он улыбнулся Патрику с видом живейшего участия. – Вы не ощущаете столкновения интересов?

Патрик помрачнел. У Алексис было такое чувство, будто ее ударили по щеке. Теперь уже не было никаких сомнений, что любовь к Патрику была чистой фантазией. И вот Майкл, ничего не знающий о мире классической музыки и Патрике Монтегю, добирается сразу до сути проблемы.

– Ты тоже собирался участвовать в конкурсе? – тихо спросила она. – Почему ты не сказал мне?

– Потому что это не имело значения, – отрезал Патрик. – И кроме того, это должно быть очевидно. Человек в моем положении… Ясно, что я должен участвовать.

– При такой академической подготовке, – промурлыкал Майкл.

Патрик взглянул на него с сильнейшим неудовольствием, но обращался по-прежнему к Алексис:

– Если ты решительно настроена сесть в лужу, зачем же меня-то брать с собой? Поищи кого-нибудь другого, чтобы представлять твою работу. Впрочем, жюри не понравится, если представлять будет не твой руководитель, – с удовлетворением добавил он.

Алексис не хотела верить своим ушам. Она поморщилась.

– Патрик, но это же шантаж, – почти умоляюще произнесла она.

– Вовсе нет, – возразил вдруг Майкл. – Обыкновенная злоба. – Он повернулся к Алексис и недоверчиво спросил: – Алексис, тебе действительно нравится этот тип?

Патрик рванулся к нему. Это так напоминало день, когда было сломано запястье, что Алексис закрыла глаза. Дрожа, она подумала, что сейчас ярость Патрика прорвется наружу вспышкой насилия. Майкл наблюдал с интересом.

– Она моя, – угрожающе изрек Патрик.

Это уже смахивало на мелодраму. Майкл коротко рассмеялся. Алексис на него не обиделась, но ей почему-то стало больно. Как будто он не верит, что кто-то сможет – или захочет – предъявить права на нее. Магия прошлой ночи ушла в прошлое.

Патрик явно взбесился от этого циничного смеха. Он отшвырнул Алексис с дороги и двинулся на Майкла.

Майкл покачал головой.

– Не советую вам кидаться на меня, – мягко сказал он.

Патрик оскалился.

– Почему это? Имеются особые причины? Майкл вздохнул.

– Потому что я тяжелее вас и лучше натренирован. Потому что я с детства участвовал в уличных драках. Потому, наконец, – сухо добавил он, – что я не изображаю из себя джентльмена.

Патрик бросился на него. Алексис вскрикнула. Майкл невозмутимо отступил в сторону и дважды ударил: в живот – Патрик всем своим весом налетел на кулак – и по основанию шеи, когда Патрик согнулся вдвое от первого удара.

Глядя на лежащего на полу задыхающегося противника, Майкл сказал:

– Пошел вон. Без приглашения не возвращайся.

И покинул кухню. Патрик лежал, не в силах вымолвить слово. Алексис подошла к нему. Он поднялся, вытирая лицо.

– Он бешеный, – выдавил Патрик. Посмотрел на руки, ожидая найти кровь, но не нашел. – Собирай вещи. Я не оставлю тебя с этим безумцем, – приказал он.

Алексис почувствовала, как ее робость уступает место ярости. Она отступила на несколько шагов.

– Оставишь, – возразила она.

Он перестал рассматривать руки и уставился на нее.

– Что?

Она вспомнила, что говорил Майкл: «Делай то, что должна сделать». Он сделал все, что мог. Остальное – за ней.

– Ты слышал, что он сказал, Патрик. Уходи. Тот был поражен.

– Но он ударил меня.

Это становилось почти смешным.

– Ты тоже однажды ударил меня, – тихо напомнила она.

Он не услышал. Или сделал вид, что не услышал. Бесстрастно наблюдая за ним, Алексис поняла, что он собирается очаровать ее.

– Я не могу оставить тебя с ним. Несмотря на твое нынешнее отношение ко мне. Я по-прежнему люблю тебя, моя хорошая, – благородно объявил Патрик.

– Нет, Патрик, – вспыхнула она. – Ты не любишь меня. Ты не любишь никого, кроме собственной персоны, и никогда не любил. Да, со мной легко было играть, когда я была семнадцатилетней девочкой, не правда ли? Когда я ничего не видела дальше своего носа и воспламенялась от капли внимания. Но как я могла позволить этому продолжаться так долго? Должно быть, я выжила из ума. – Она взглянула на него оценивающе. – Ты даже лжешь не очень находчиво.

Пораженный, он раскрыл глаза.

– Ты шутишь.

– Нет. – Ярость охватывала ее, как огонь – сухой лес. Это было похоже на вдохновение. – Я думала, что ты разбил мое сердце, Патрик. Ты – пустышка и не можешь разбить ничье сердце. Ты подонок, Патрик, и мне искренне жаль твою жену.

У него исказилось лицо. Он шагнул вперед, и Алексис инстинктивно загородилась руками. Патрик смел ее с дороги.

– Прочь от меня, – прорычал он. – Я ухожу. Фред услышит обо всем.

Угроза была настолько детской, что даже в нынешнем своем состоянии Алексис не могла удержаться от смеха. Это, очевидно, явилось последней каплей. Патрик взглянул на нее с ненавистью и вылетел из кухни.

Она перестала смеяться. Потрясла головой, чтобы прояснить мысли. Внутри полная растерянность и пустота.

Неужели Патрик всегда был таким? Эгоистичным и расчетливым? Не удивительно, что он называл ее наивной, думала Алексис с яростным самоуничижением. Все было у нее перед носом, а она ничего не видела, ослепленная воспоминаниями о подростковой влюбленности.

Не вполне ослепленная, вдруг возразила себе она. Она не захотела ложиться с ним в постель, и дело было не только в его жене и детях. Просто подсознательно она понимала, что он бесчестен насквозь.

Тогда как Майкл Слейн… Алексис замерла. Как она могла думать, что обзавелась иммунитетом? Стоило вспомнить о Майкле, и какая-то тайная частичка ее души дрогнула. Конечно, они с Майклом во всех отношениях играют в разных лигах, но она готова побиться об заклад собственной жизнью, что он не лгал ей.

И теперь ее очередь сказать ему правду. Она похолодела от этой мысли. Но существует нечто более важное, чем смущение; Алексис теперь это знала. Она расправила плечи и пошла к нему.

Майкл был в своей комнате и стаскивал грязные ботинки и носки. Рубашку он уже снял. Алексис увидела намечающиеся на мускулистых плечах синяки. У нее сжалось сердце. И Патрик хотел ударить его!

Она спросила прерывающимся голосом:

– Ты в порядке?

Он поднял голову. В карих глазах стоял лед.

– Я в норме.

– Я… Мне очень жаль, что так вышло с Патриком…

– Патрик, – сказал он без выражения. – Да. Я, выходит, что-то не расслышал, когда ты рассказывала о нем?

Алексис замерла от этого ледяного голоса.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты не позволяешь настоящим людям притронуться к себе, – сказал он. У нее было такое ощущение, будто он скомкал свою злость и швырнул ей.

– Что?

– Это его слова, – напомнил Майкл. – Твоего Патрика. Ты не позволяла настоящим людям притронуться к себе. Настоящие люди, насколько я понимаю, – это сам Патрик. А если он не прикасался к тебе, то из твоих рассказов следует, что никто другой тоже.

Алексис сглотнула. Он был зол, более чем зол.

– Ты это знал, – шепотом протестовала она.

– Черт! – Это был взрыв. Он запустил пятерни в шевелюру, явно пытаясь сдержаться. – Я знал, что у тебя странные табу и буйный любовник, от которого надо сбежать. – Его голос хлестал, как плеть. – Но я не знал, что ты… – Он вскочил, схватил ее за плечи и заглянул через глаза в самую душу. – Скажи мне правду, Алексис. Вчерашняя ночь была для тебя первой?

Она побелела.

У Майкла окаменело лицо.

– Черт! – сказал он снова.

Алексис хотелось умереть. Вместо этого она гордо вскинула голову.

– Какое это имеет значение? Чего ради? Если это не важно для меня… – она с трудом сглотнула, – тебе-то что?

Его глаза стали почти черными. Он оттолкнул девушку.

– Мне-то что… Если у тебя будет ребенок от меня, это будет иметь ко мне очень большое отношение, – ровным голосом сказал он. – Тебе не кажется?

Алексис задохнулась. Он сказал это с рассчитанной грубостью, как если бы желал сделать больно. Она все поняла. Значит, это была физиология, и ничего больше.

Майкл провел рукой по лицу.

– Господи, ты что же, в самом деле не понимаешь?

Он снова взял ее за плечи. Она чувствовала силу мускулистых рук. Собственные кости показались ей хрупкими и беззащитными в этих руках.

– Слушай, – с хрипотцой начал он. – Ты отдала свое сердце придуманному образу на… Сколько это длилось? Восемь лет? Когда он вернулся, реальность тебе не понравилась.

– Нет, – протестовала Алексис, но он едва ли слышал.

– Потом ты решила попробовать полетать на крыльях любви со мной, вопреки суровой реальности. – Он немилосердно встряхнул девушку. – Очнись, Алексис, нельзя играть людьми, как куклами.

– Я не… – шепнула она побелевшими губами.

– Ты не видишь того, что у тебя под носом, – хрипло сказал он. – Пока ты разбивала свое сердце и мучилась сомнениями относительно Патрика, что, по-твоему, происходило с ним? – На мгновение у него сделался ненавидящий взгляд. – Он хотел тебя так, что в глазах темнело. Алексис вздрогнула.

– Я говорила ему…

– О Боже, – сказал Майкл. – Ты думаешь, все говорят «пожалуйста» и «спасибо» и уходят, когда их об этом просят, как подобает джентльменам. Жизнь не такая. Люди не такие.

– Я знаю…

– Так нет же. – Он мрачно всматривался в ее лицо. – Человек может сгореть из-за тебя, а ты и не заметишь, что пахнет паленым.

– Ты сумасшедший, – выговорила потрясенная Алексис.

– Правда? – Он усмехнулся. – Может быть, ты и права.

Он притянул девушку к себе, так что ее рука оказалась зажатой между телами. Его кожа была гладкой и теплой. Алексис судорожно вздохнула. Он нагнул голову, едва не касаясь губами ее закрытых век. Когда он заговорил, она чувствовала его дыхание, подобное морскому ветру.

– Ты когда-нибудь задавалась вопросом, что я чувствую, когда прикасаюсь к тебе?

– Нет, – ответила она. Это вырвалось невольно и не было ответом на его вопрос.

Майкл печально рассмеялся.

– Давай покажу, – сказал он почти нежно.

Он вдруг стал чужим. Перемена была такой быстрой, такой полной!.. После ночи нежности и страсти в это почти невозможно было поверить, но он на глазах превращался в хищника, с которым она столкнулась на приеме у Шейлы.

– Отпусти меня, – сказала Алексис.

Она вырывалась, но было слишком поздно. Она ничего не могла сделать, прижатая к нему, и Майкл без труда подхватил ее и бросил на кровать, едва ли замечая сопротивление.

На этот раз не было ни нежности, ни долгого разжигания ее чувств. И не было – на этот раз – никакого сомнения в его чувствах. Его глаза потемнели от страсти. И Алексис испытала такое же сильное чувство.

Потом, когда он обмяк на ней, пришел стыд, а вместе с ним – ощущение предательства. Неужели только сегодня она вслушивалась в шумы радиостанции, моля, чтобы он остался невредимым?

Майкл пошевелился, поднимаясь с нее.

Повернув голову, Алексис увидела, что он потрясен почти так же, как она сама. Это ее не обрадовало. Сегодня, разговаривая с ним по радио, принимая участие в операции, она ощущала себя одним целым с ним, и все происходило в реальном мире. Ее это немного испугало – она не хотела мешать ему, – однако ощущение не было химерическим, как ее чувство к Патрику. Но она не подозревала тогда, чем это обернется.

А Майк» сказал, что она играет людьми, как куклами. Может быть, он привык именно к этому, даже хотел этого – как извинения своему равнодушному уходу. Что она вообще знает о голливудских звездах? Она знает только, что любит его.

Алексис приподнялась на локте.

– Думаю, тебе лучше уйти, – сказала она. Долгое мгновение он всматривался в ее лицо. Она видела, как карие глаза осматривают ее: длинные спутанные волосы, слабо дрожащий рот, глаза, шею… Он протянул руку и коснулся ее горла.

– Я пометил тебя, – сказал он.

Алексис закрыла глаза. Всеми возможными способами, подумала она.

– Уйди, – попросила она. – Пожалуйста. Он колебался.

– Я не могу… оставить тебя так.

Глаза ее распахнулись. Господи, он что же, жалеетее? Наконец темперамент Алексис взбунтовался.

– Убирайся! – крикнула она. Голос окреп. Она барабанила стиснутыми кулаками по скомканному стеганому покрывалу. – И никогда не приближайся ко мне. Видеть тебя не желаю! Слышишь? – Ей вспомнилось оскорбление Патрика, и она швырнула его в лицо Майклу: – Ты – целлулоидный Ромео.

Не сказав больше ни слова, Майкл собрал свои вещи и вышел. Дверь хлопнула так, что эхо разнеслось по замку.