Текст книги "Танцуй со мной"

Автор книги: Софи Уэстон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

– Такая холодная, – удивленно и почти сердито проговорил он. – Прекрасно воспитанная и ледяная. Только глаза у тебя не ледяные, дорогая. – Он провел большим пальцем по ее скуле, едва касаясь нежных волосков на коже. – И твоя музыка тоже.

Алексис горько отметила про себя, что никак не походила на ледышку всякий раз, когда оказывалась в его руках. Уж скорее на горстку теплой дождевой воды. Но ей хватило ума не сказать это вслух.

– Что же происходит? Откуда такие перепады? Она дернула головой и сделала шаг назад. Чем дальше от него, тем спокойнее она себя чувствовала.

– Это все твое воображение. Он покачал головой.

– Нет. Чаще всего ты – сама сдержанность, ничего на поверхности. Потом вдруг сбрасываешь латы и превращаешься в пламя.

Алексис отступила еще на шаг, изумленная. Откашлялась и сказала неестественно громко:

– Это же смешно.

Блеснув глазами, он переспросил:

– Правда?

– Да, – горячо заверила она. – Более того, это похоже на сцену из плохого фильма. Никогда в жизни не слышала такой чепухи. Ты ничего не понимаешь в классической музыке. Ее нельзя судить по стандартам рока или джаза. Она не спонтанна, не эмоциональна. Она… она строится. Это как архитектура. Я не пишу ее. Я просто исполняю.

Майкл сказал:

– Туфта! – Что?

Он услужливо повторил:

– Ты хочешь сказать, что от тебя не зависит, как играть?

– Ну, в некотором смысле… Он пренебрег ее бормотанием.

– Я сейчас слышал тебя.А не какой-то автопилот.

– Я допускала больше ошибок, чем сделала бы машина, – согласилась Алексис. – Но из этого не следует, что эмоции, которые ты услышал… которые тебе померещились, – поправилась она, – были моими.

Она вперила в него горящий взгляд. На одну убийственную секунду их взгляды встретились. Майкл устало вздохнул и запустил пятерню в свои кудри.

– Ты, – сказал он наконец, – ни черта не понимаешь в эмоциях. Но играешь ты как ангел. Ладно, пошли обедать, пока я не забыл о своих благих намерениях.

За едой у него было какое-то странное, тяжелое настроение. Чувствуя с трудом подавляемое им недовольство, Алексис нервничала.

Естественно, к ней вернулась обычная неуклюжесть. Смущаясь все больше, она разбила тарелку, уронила два набора ножей и опрокинула большое деревянное блюдо с мандаринами. Вся пунцовая, нагнулась, чтобы собрать фрукты.

– Оставь, – сказал Майкл и, присмотревшись, спросил: – Рука болит?

Алексис выпрямилась, удивленная. О руке-то она совсем забыла. Она опустила глаза.

– Немного.

– Оставь этот трагический вид. Большое дело тарелка, – сухо заметил он. Опершись на локоть, он посмотрел на нее через стол. – Ты поэтому такая напряженная?

– Я вовсе не напряженная, – пробормотала Алексис и принялась нервно вертеть плетеную салфетку. Так можно было не встречаться с пытливыми карими глазами. Салфетка начала расплетаться.

– Тогда почему ты терзаешь столовую утварь? – резонно поинтересовался он.

Она опустила глаза и вскрикнула. Майкл взял бокал, который она уже отставила, налил вина и толкнул через стол.

– Ты очень напряженная, – твердо сказал он. – Нужно выпить. Давай, – настаивал Майкл, – это вино, а не отрава. На сей раз я тебе не позволю напиться. Мое сердце, – добавил он вполголоса, – больше такого не выдержит.

Алексис вспыхнула. Она взяла вино, но рука так дрожала, что несколько капель пролилось на белый рукав. Девушка готова была расплакаться.

Майкл дотянулся до солонки и, не спрашивая, щедро посыпал красное пятно. Алексис наблюдала, как белые крупинки становились пурпурными.

– Подожди, пока соль сделает свое дело. А потом смой холодной водой. Блузку, разумеется, придется снять, – добавил он строго, поймав ее подозрительный взгляд. – Чтобы мне сподручнее было до тебя добраться…

Она вскочила, опрокинув стул. Все в ней клокотало. Прижав ладони к ушам, она закричала:

– Прекрати!

– Ты очень напряженная, – повторил он с явным удовлетворением. – Что я тебе говорил?

Он встал. Алексис попятилась.

– Не приближайся ко мне, – прошептала она. Его брови поползли вверх.

– И кто же это разыгрывает сцену из плохого фильма? Тебе надо чем-то заняться. Насколько я понимаю, играть для меня ты больше не хочешь; стало быть, придется мне сделать то, что обещал.

Алексис настороженно смотрела на него. Он улыбнулся почти вызывающе. Девушка мигнула.

– Я поучу тебя танцевать, но сперва прополощи блузку, – сказал он. Потом повернулся и добавил через плечо: – Даю тебе пять минут. Встречаемся в зале.

Алексис побежала в свою комнату, сорвала блузку, бросила в раковину и застирала пятно холодной водой. Потом натянула юбку с эластичным поясом и футболку.

Майкл был в зале. Он снова зажег свечи, но теперь канделябры были расставлены по всему залу и отбрасывали огромные тени. Сам он сидел на корточках перед шкафом с компакт-дисками. Алексис остановилась в дверях.

– Выглядит совсем по-другому, – неуверенно проговорила она.

Он встал.

– Конечно. Ведь теперь это танцевальный зал. Входи.

Алексис подошла с таким чувством, будто ступает по натянутому канату. Она надела свои любимые эспадрильи 22
  Матерчатые туфли на мягкой подошве.


[Закрыть], и парусиновые подошвы не производили никакого звука. Майкл оглядел ее обувь.

– Сними, – сказал он, тыча в эскадрильи пальцем.

Алексис опешила.

– Что? Почему? Он осклабился.

– Потому что они будут скользить. А с тебя сегодня станется сломать ногу. Возможно – мою.

Это было настолько справедливо, что Алексис молча сняла туфли. Но взгляд, которым она его одарила, был отнюдь не благодарным. Майкл хмыкнул, щелкнул переключателем, и зал наполнился энергичным ритмом рока. Алексис чуть не подпрыгнула. Она затравленно озиралась, словно попала в окружение врагов.

– Что это за?… Это ты привез?

– Конечно. Я всегда путешествую с парой дисков в заднем кармане брюк, – ответил Майкл. Он почему-то выглядел раздраженным. – Это было здесь. Я сразу заметил. И он не единственный. Старина Фред, очевидно, не страдает твоей однобокостью.

Алексис поняла, что обидела его.

– Извини. Просто я никогда не слышала здесь ничего подобного, – сказала она.

Майкл пожал плечами.

– Ну и глупо. Этамузыка ждала именно тебя. – Он подошел и стал перед ней. – Так. Признавайся честно, когда ты в последний раз танцевала?

Алексис задумалась.

– «Обдерите ивушку», – вспомнила она. – В школе. Уроки народного танца.

Наступила тишина. Алексис не могла понять выражение лица Майкла, но не сомневалась, что радости там не было. Она чувствовала, что он снова разозлился.

Когда он заговорил, в голосе было только любопытство.

– Но ведь, произрастая в такой семье, ты должна была ходить на танцы – приемы, благотворительные балы и тому подобное. Ты не танцевала там?

Она задрала подбородок.

– Я же сказала – нет. – Она вспомнила мать, томно плывущую по залу в объятиях молодого итальянского тенора, казалось, они вот-вот сольются в пламенном поцелуе. Алексис не хотела, чтобы кто-нибудь обнимал ее так. Даже Патрик.

Она была настолько удивлена последней мыслью, что сказала правду:

– Для меня существовал только один мужчина. Он был далеко, и я не хотела… не хотела отношений ни с кем, кому я не собиралась отдавать себя. Поэтому никаких вечеров, никаких танцев. – Она услышала боль в собственном голосе, хотя и пыталась говорить бесстрастно.

Майкл посмотрел на нее задумчиво.

– Девочка-однолюбка, да? Не хотела идти по мамочкиным стопам?

Алексис дернулась. Он глядел в корень. Ей это не нравилось. Какое право имел Майкл Слейн читать мысли, которые ускользнули от самых близких ее друзей?

– Если тебе угодно видеть в таком свете, – холодно заметила она.

– Милая, – тихо сказал он. – У меня нет выбора. Большинство двадцатипятилетних женщин имеют определенный опыт. Ты – нет. Мне нужно знать, почему.

– Почему? – сердито спросила она. – Тебе-то какое дело?

В его взгляде была ирония.

– Ты действительно не понимаешь?

– Если бы понимала, не спрашивала.

Он положил руки ей на плечи, мягко удерживая перед собой. В этом движении не было страсти, только спокойная настойчивость.

– Сегодня, если ты помнишь, – холодно сказал он, – мы были чертовски близки к тому, чтобы заняться любовью. Вот какое мне дело.

Алексис вспыхнула и опустила глаза.

– Мы остановились.

– Я, – неожиданно хрипло уточнил Майкл, – остановился. Ты была не прочь приобрести опыт.

– О! – Она вырвалась из плена его рук. – Рыцарем тебя уж точно не назовешь. А тебе, насколько я понимаю, было все равно? – с горечью спросила она.

Глаза его были непроницаемы.

– Мне было не все равно. – Он окинул ее взглядом. – А ты целовала меня не как человека, которому не собиралась отдать себя. Видимо, ты решила пересмотреть позу однолюбки.

– Это не поза, – процедила сквозь зубы Алексис.

– Почему же ты не с ним? – мягко спросил Майкл. – Он не хочет тебя?

Алексис вспомнила лицо Патрика, пылающее неутоленной страстью, и содрогнулась.

– Он меня хочет. Майкл прищурился.

– Так, может, ты его на самом деле не хочешь?

– Дело не в этом, – сказала она. У Майкла был очень скептический вид. – Он женат, – выпалила Алексис вынужденное признание.

Майкл поднял бровь.

– Вот как?

Она отвернулась, переживая внутреннюю борьбу.

– Ты не понимаешь. У него дети. Патрик говорил, что я веду себя как дура. Что жена ничего не имеет против его измен, когда они в разлуке. Но…

– Но ты оказалась не столь снисходительной, – мягко подхватил Майкл.

Он меня считает чопорной дурой, подумала Алексис и сказала в отчаянии:

– Так я чувствую. Измениться я не могу. Это, наверное, причиняет боль.

– Уж это точно, – сказал Майкл. Она остолбенела. Улыбка у него вышла кривой. – Тебе в первую очередь. Женщинам-однолюбкам нужны мужчины-однолюбы. Во всяком случае, так подсказывает мой опыт.

Он подчеркивает разницу между нами, размышляла Алексис.

– Ты, наверное, считаешь меня трусихой и дурой? – вспыхнула она.

Он смотрел на нее со странным выражением на лице.

– Наоборот, я думаю, ты очень мудра. Не стоит играть с огнем, если не готов к ожогам. – Он пожал плечами, закрывая тему. – Так, значит, ты вообще не танцевала. Тогда начинаем с азов. – Он протянул руки. – Иди сюда.

Алексис не шевельнулась. Майкл ухмыльнулся, видя ее нерешительность.

– Боишься? – тихо подначил он.

Алексис поморщилась. Вечно он заставляет ее чувствовать себя перепуганным кроликом. Впрочем, основания для перепуга имеются, и бдительность ей не повредит.

Выпятив подбородок, она сладенько проговорила:

– Еще бы не бояться! Во что обойдется компенсация, если я на самом деле сломаю тебе лодыжку?

Он разразился смехом.

– В целое состояние. Ты сорвешь съемки и разрушишь мой имидж. – Он подошел и взял ее за талию. – Выше голову и смотри, куда ставишь ноги, Брук.

Алексис всеми силами старалась подавить сладкую дрожь, разбегавшуюся по телу. Она чувствовала его руки сквозь футболку – они будто заменяли ей позвоночник.

Но сказала строптиво:

– Не могу же я выполнить и то и другое без перископа.

Он снова рассмеялся, но в наказание чуток встряхнул ее.

– Не умничай. И сосредоточься. Слушай музыку. Мелодия была ей смутно знакома – быстрая, с неровным ритмом. Именно то, что нужно, чтобы посадить в лужу неопытного танцора.

– Единственное, что ты должна сейчас делать, – деловито наставлял Майкл, – это слушать музыку, пока не уловишь ритм. После этого начинай двигаться. Не ногами – плечами.

Руки, покоившиеся на ее талии, проиллюстрировали слова. Алексис качалась, как кукла-марионетка, начисто лишенная собственной воли. Длинные волосы коснулись его щеки – походило на невольную ласку. Алексис хотела повторить, но решительно подавила желание.

К счастью, он, по-видимому, не обратил внимания. Девушка наблюдала за ним сквозь полуприкрытые веки.

– Когда освоишься, начинай двигаться вместе со мной. – Майкл чуть встряхнул ее. – Ты слушаешь?

Странная мечтательная апатия охватила Алексис от этой энергичной музыки. Она кивнула. Он досадливо вздохнул.

– Говорю же тебе: соберись. Я предупрежу тебя, когда начну двигаться. Тогда тебе нужно будет просто следовать за мной. Держи плечи параллельно моим и не пытайся делать сознательные движения. Готова?

Алексис чувствовала, что сейчас начнет хихикать. Майкл сильно напоминал Фреда на репетиции. Серьезный, сосредоточенный, в любую минуту готовый вспылить. Она решила не делиться своими наблюдениями. И потому просто кивнула еще раз.

– Дождись конца дорожки, – продолжал он. – Только слушай ритм. Это самое главное.

Следующая песня, как и первая, была раздражающе смутно знакома. Алексис покорно вслушалась и поймала медленный ритм еще до того, как руки Майкла подсказали его.

Она двигалась согласно полученным инструкциям. Это оказалось нетрудно. Когда Майкл повел, она двигалась легко и послушно, как пушинка. Музыка изменилась, и он крутанул ее без предупреждения. К своему изумлению, Алексис не споткнулась и не замерла. Все получалось изумительно легко.

– Ужас, – сказала запыхавшаяся Алексис, когда диск закончился.

Майкл рассмеялся.

– Итак, ты теперь танцуешь.

– Итак, да, – серьезно согласилась она и, подумав, добавила: – Но, вероятно, не со всеми.

Она всего лишь имела в виду нетвердо державшихся на ногах пожилых друзей Фреда, которые, бывало, приглашали ее танцевать, и никак не ожидала, что лицо Майкла изменится, будто от интимного признания.

На мгновение она затаила дыхание в наступившей тишине. Он тоже замер, как солдат, учуявший приближение врага. Алексис тревожно вглядывалась в его лицо. Потом его руки упали, он расслабился, и лицо стало непроницаемым. Майкл вернулся к проигрывателю и сменил диск.

На этот раз песня была совершенно незнакомая. Щетки ударника вели негромкий, чувственный ритм. Таким же чувственным был хрипловатый голос. Алексис застыла. Вернулся Майкл и взял ее за талию.

– Слушай, – прошептал он.

Она стояла в неподвижном объятии, будто закованная в лед, который не могли растопить его теплые пальцы.

– Почему лирика – всегда такая дрянь? – поинтересовалась она.

Руки Майкла сжали ее крепче. Одна опустилась ниже и заставила ее раскачиваться вместе с партнером, едва не касаясь телами. Он не отвечал. Алексис почувствовала, как пересохло во рту.

– Любовь с первого взгляда, – произнесла она неестественно высоким голосом. – Смешно!

Он блеснул глазами.

– Ты специалист? – тихо спросил он.

Она вскинула голову. Волосы снова мазнули его по щеке, доставив Алексис сладкую тайную радость.

– Я знаю, что любовь не похожа на приступ сумасшествия, если она вообще существует, – ответила девушка.

– Она существует.

Он вдруг подхватил ее и резко повернулся, продолжая покачиваться в такт музыке. А когда снова поставил на пол, Алексис оказалась прижатой к нему от груди до бедер. Едва заметными движениями он заставлял ее следовать ритму.

– В любом случае это не молния, пронзающая двух незнакомцев, – сказала она, споря с песенкой.

– Ты уверена?

Близость была мучительной. Алексис облизнула сухие губы. Майкл выглядел почти сердитым.

– Ты говоришь о том, в чем ничего не смыслишь, – вполголоса сказал он.

И стал прикасаться к ней так, как ей и присниться не могло. Танец продолжался, но она полностью принадлежала Майклу, двигалась, покорная его пальцам, рукам, мускулистым плечам, бедрам, прижатым к ее собственным… Алексис начинала испытывать совершенно новый страх – не перед этим уверенным, опытным мужчиной, а перед собой.

Он отбросил ее, заставив гибко откинуться на его руку, а когда притянул снова, их губы встретились.

В Алексис наконец поднялось что-то надолго и глубоко спрятанное. Она ответила на поцелуй не в поисках ощущений, не в увлечении, а как равная – страстно жаждущая равная.

На этот раз, подняв, он понес ее наверх по винтовой лестнице, не спрашивая ни о чем. Вдогонку им звучала мелодия песни. Он понес девушку не в ее комнату, а в ту, которую выбрал для себя. Едва успев заметить тканые дорожки на полу и резную ореховую мебель, она оказалась лежащей на кровати. Сквозь полутьму она пыталась разглядеть его лицо.

– На этот раз, – сказал он почти мрачно, – ты должна понимать, что делаешь.

Он взял ее руки и закинул их к себе на шею.

Алексис еще не привыкла к сумраку. Она чувствовала себя очень странно. Никогда раньше она не занималась ничем подобным и, однако же, совершенно точно, до последнего движения знала все, чего он от нее хочет. Она медленно извивалась всем телом. Язык Майкла вторгся в ее рот, но она не ощутила это как вторжение, потому что ее язык был так же ненасытен. Одежда упала с них ненужной грудой.

Его кожа обжигала губы. Майкл затаил дыхание. Алексис почувствовала восторг. Она прижала ладони к его горячей груди и вся задрожала. Он снова и снова произносил ее имя, не отрывая губ. Руки стискивали и мяли ее плечи. Алексис знала, что вышла в неизведанные воды. Она снова задрожала.

– Майкл.

Это был только шепот. Но шепот остановил его. Он поднял голову, задыхаясь.

– Что, милая?

– Майкл, я боюсь, – призналась Алексис, уже не скрывая, что именно у него ищет защиты.

Он отвел волосы с ее лица.

– Не нужно. Я сделаю тебя счастливой, обещаю. Доверься мне.

Но Алексис колебалась. О доверии, внутренне усмехнулась она, в песне ничего не говорилось. Она прекрасно знала, чего хочет. Тело не оставляло ей на этот счет никаких сомнений. Но этого недостаточно.

– А ты? – с болью спросила она. – Могу я сделать счастливым тебя?

Рука Майкла раскладывала на подушке шелковые пряди ее волос. Мгновение Алексис казалось, что он не ответит.

Потом он сказал изменившимся голосом:

– Больше, чем ты можешь себе представить. Алексис обхватила ладонями его лицо и притянула к своей груди.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Алексис медленно просыпалась с ощущением чуда. Чувствуя солнечный свет на закрытых веках, она думала: сегодня я снова буду писать музыку.

Кто– то насвистывал в отдалении. Она зарылась в подушки, не желая просыпаться. Но свист, хоть и достаточно мелодичный, невозможно было игнорировать. Она перевернулась, застонав, и села.

Стоило открыть глаза, как вспомнилось все, до мелочей. Алексис опустила веки и увидела, что раздета.

– Ой, – сказала она.

Оглядевшись, она узнала одну из гостевых комнат башни, с полукруглой стеной и ванной в алькове. Вчерашняя груда одежды исчезла, но часть, принадлежащая ей, аккуратно висела на спинке шезлонга у окна.

Ее губы шевельнулись. Кто бы мог ожидать от буйного Майкла Слейна такую страсть к порядку? Алексис легла, закинув руки за голову.

Прошлой ночью она узнала о буйном Майкле Слейне много неожиданного. Узнала, что он внимателен. И нежен. И настойчив. И когда она кричала от страсти, он прижимал ее так, будто обретал целый мир.

– Ой, – снова тихо сказала она, вспоминая.

Неужели они испытывали одно и то же? Не может быть. В конце концов, то, что было неизведанным наслаждением для Алексис Брук, для Майкла Слейна являлось вполне привычным. И все же ей казалось, что они испытывали одно и то же. Наверное, она – дура.

Свист приблизился. Вместе с ним и запах кофе. Она смотрела, как открылась дверь и появилась сна-чала нога, а потом и весь Майкл Слейн, несущий две керамические кружки.

Он улыбнулся. Да, они чувствовали одинаково. Алексис улыбнулась в ответ. Он вошел, осторожно поставил кружки и легонько поцеловал ее.

– Доброе утро. Как дела?

– Чудесно, – серьезно ответила Алексис. – Я собираюсь писать музыку сегодня утром. Я чувствую вдохновение.

– Отлично.

На нем не было ничего, кроме джинсов, знакомых ей по приему у Шейлы. Сидящие низко на бедрах, они открывали лепные линии знаменитого торса, который она теперь знала не хуже, чем собственное тело. Она потянулась и нежно поцеловала его в ключицу.

Он взъерошил ей волосы и подал кофе.

– Надеюсь, ты пьешь черный. Молока не было. Алексис терпеть не могла кофе без молока. Выпив глоток, она выяснила, что кофе сладкий – этого она и вовсе не выносила.

– Изумительно, – сказала Алексис.

Майкл сел на край кровати, подогнув под себя босую ногу.

– Заходил твой друг Пако. Привез почту.

– Да? – Это была неожиданность. Независимо от того, что в письме, выходило, что Фред написал еще до ее отъезда из Лондона.

– Ты хмуришься, – тихо сообщил Майкл. – Не хочешь вестей из внешнего мира?

Алексис усмехнулась.

– Не в этом дело. Просто… черт, почему бы и не рассказать тебе? Единственный, кто знает, что я здесь, – мой отчим. А чтобы письмо пришло из Японии сегодня, его надо было отправить дотого, как я сказала, что приеду. Значит, он знал, что я приеду независимо от того, что говорю. Я такая бесхребетная. А ведь в этот раз твердо решила настоять на своем.

Он задумчиво заправил локон ей за ухо.

– Ты не бесхребетная. Ты храбрая и умная, и смешная… и иногда раздариваешь себя слишком щедро.

Алексис уставилась на него.

– Храбрая!Я?

– Я бы сказал именно так. Она покачала головой.

– Я же хрестоматийный трусливый мышонок. Мне даже снятся кошмары о концертах, на которых я должна играть, – добавила она, вспоминая свои ужасы.

– И тем не менее продолжаешь играть в концертах, не правда ли?

Она смешалась.

– Ну да. Приходится. Это моя профессия.

– Не много людей, – мягко разъяснил Майкл, – выбирают профессию, от которой им снятся кошмары.

Он поцеловал ее так чувственно, что у Алексис закружилась голова.

– Храбрая, – твердо повторил он.

Алексис потянулась к нему, но Майкл уже встал и собирался уходить.

– Вставай и приходи есть, – распорядился он. – Вместе с почтой получены лучшие фрукты из всех, что мне доводилось видеть после отъезда из Калифорнии. А потом займемся планами.

Алексис подняла брови.

– Раскомандовался! А какими планами? Он ухмыльнулся.

– Поживешь – увидишь, – сказал он, заставляя Алексис мучиться от любопытства.

Она спрыгнула с кровати, крича ему, но Майкла уже не было. Только доносился стук босых пяток по винтовой лестнице и насвистывание.

Относительно фруктов он не соврал. Пако привез гору лимонов и апельсинов, маленькие блестящие яблочки, пахнущие зимой, и огромный ананас.

– Тепличные, – фыркнула Алексис. Но от ананаса не отказалась, когда Майкл нарезал его дольками и скормил их одну за другой, подавая через стол на кончике вилки.

– Так что же в почте? – спросил он, вороша кучу писем.

Алексис присмотрелась.

Одно с японским штемпелем, одно с австрийским, одно с лондонским и одно вообще без штемпеля.

– Последние соображения Фреда, – одно за другим диагностировала она письма. – Еще более свежие соображения Фреда. Его агент, пытающийся найти его и рассылающий письма по всем возможным адресам. И… – Она вдруг остановилась.

Майкл поднял глаза.

– Что?

Алексис узнала почерк. Она медленно взяла длинный голубой конверт без марки. Как мог Патрик узнать, что она здесь? И как отправил письмо? Она вертела конверт, не решаясь вскрыть.

– Похоже, ты знаешь, от кого это? – медленно спросил Майкл.

Алексис взглянула ему в глаза.

– Надеюсь, не от… – сказала она, – но боюсь, что…

– Так открой. – Голос у него стал грубым. – Всегда лучше знать наверняка.

Хочешь не хочешь, надо было признать, что Майкл прав. Она разорвала конверт.

Там было всего несколько строк. И в них подтверждались ее наихудшие опасения. Выронив письмо из помертвевших пальцев, она слепо обвела глазами кухню.

– Что?

Алексис прикусила губу.

– Он знает, что я здесь, – пробормотала она. – Он приедет.

Лицо Майкла окаменело. Он встал.

– Пресловутый Патрик, насколько я понимаю? Тот, кто ударил тебя? Ты его приглашала? – холодно спросил он.

Алексис вздрогнула.

– Нет, но…

– Так напиши, чтобы он не приезжал. Алексис бессознательно теребила волосы.

– Ты не понимаешь. Я не знаю, где он. Здесь нет адреса. Оно даже не было послано по почте, а просто оставлено до востребования. Я не знаю, куда ему писать.

Майкл вполголоса выразился о Патрике нелестно. Алексис слабо улыбнулась.

– Да. Может быть. Но он знает, что я… Он думает, что я рада буду видеть его.

Майкл прищурился. Он вдруг стал похож на того крутого, опасного мужчину, с которым она познакомилась у Шейлы Мэлори. Алексис сглотнула. Превращение было почти пугающим.

– Несмотря на твой отказ от связи с женатым мужчиной? – спросил он жестко.

Алексис проглотила ком в горле.

– Он не воспринимает мои принципы всерьез.

Майкл передернул плечами. Он не смотрел в ее сторону. Он был очень мрачен.

– Я ему растолкую, – тихо пообещал он. Алексис всматривалась в него до головокружения.

Ей никогда не приходило в голову, что Майкл Слейн может вторгнуться в ее круг, встретиться с Патриком или кем бы то ни было из ее друзей, с соседями, с отчимом. Теперь она представила это в мгновенном и ослепительном озарении.

Без всякой радости она прикинула, как это вторжение произойдет. Заинтригованный Майкл будет ходить кругами около ее непредсказуемого отчима, пока не разберется в нем досконально. В отличие от большинства людей он не испугается Фреда. И хотя его может заинтересовать Фредова работа, слава знаменитого дирижера его не смутит.

В конце концов, усмехнулась она про себя, мужчины, скорее всего, понравятся друг другу. Оба они – оригиналы, и оба не придают слишком большого значения условностям. И оба не любят, когда им указывают, что делать. В общем, все это означало, что она умудрилась допустить Майкла Слейна в свою жизнь как одного из самых близких людей. Если же вспомнить прошлую ночь с ее смехом, страстью и душераздирающей нежностью, то окажется, что как самогоблизкого.

– Боже правый, – невольно вырвалось у нее. Тут же карие глаза снова обратились к ней.

– Я говорил, что у меня есть планы, – холодно напомнил Майкл. – Этот музыкант в них не предусмотрен. Я встречу его, объясню, что мы предпочитаем побыть здесь в одиночестве, и предложу тактично удалиться. Как тебе такое начало?

По мнению Алексис, это походило на начало бури. Она пыталась представить реакцию Патрика на предложение удалиться, полученное от мужчины, который, как он подумает – и не без основания, – преуспел там, где сам он потерпел неудачу. Вряд ли его реакция будет тактичной и вряд ли приятной. Патрик, как она могла убедиться, считает ее своей и только ждет, когда она освободится от детских предрассудков. И, кроме того, в минуту вспыльчивости Патрик, не задумываясь, дает волю кулакам.

– Предоставь это мне, – сказал Майкл.

Это было последней каплей. Алексис расхохоталась, что походило на истерику. Он нагнулся и взял ее ладони.

– Остановись, – сказал он с неожиданной нежностью, снова превратившись во внимательного любовника прошлой ночи.

Он коснулся ее щеки тыльной стороной ладони. Алексис икнула. Он чуть встряхнул ее руки.

– Мы поговорим с ним вместе. Когда он появится. – Голос был низкий, тягучий, как кленовая патока, но звучала в нем нота, не оставляющая места сомнениям. – А сейчас нечего беспокоиться. Думай о сегодняшнем утре. Ты собиралась писать музыку. Займись этим.

Алексис колебалась.

– Давай, моя хорошая. Все, что было в тебе с утра, никуда не делось, – с улыбкой напомнил он.

Алексис хихикнула и осеклась. Как ужасно легко он об этом говорит. Но ведь то, что для новичка Алексис Брук – вселенская страсть, для Майкла Слейна из Голливуда – кукурузные хлопья.

Она прикусила губу.

– Ладно. А ты чем займешься? Он снова передернул плечами.

– Есть дрова, которые нужно наколоть, мусор, который нужно выбросить. Есть книги. Есть прекрасные виды. Я могу спуститься в деревню и выпить коньяку с Пако.

Он взъерошил ей волосы. Будто разговаривал с мальчуганом, а не со своей вчерашней любовницей, печально отметила Алексис.

– Могу даже приготовить обед.

Алексис, собрав силы, изобразила улыбку. Он взглянул изучающе.

– Продано, – постаралась как можно веселее сказать она.

Она очень старалась. Во всяком случае, он как будто остался доволен увиденным.

Вопреки ожиданиям утро пролетело мгновенно. Она открыла кабинетный рояль в репетиционной комнате, установила нотную бумагу и остро заточенные карандаши – и забыла обо всем на свете.

Опомнилась она, только когда в комнату влетел Майкл. Каштановые волосы были всклокочены. Он явно бежал. К ее огорчению, он успел надеть рубашку.

– Алексис, нам нужна твоя помощь, – выпалил он.

Она уже шла к нему, но при этих словах остановилась. С отвращением подумала о журналистах и ревнивых агентах.

– Что? Кто? Как?

Но дело оказалось совсем в другом.

– Пара, которую мы видели вчера. Помнишь их? – (Алексис нахмурилась и покачала головой.) – Мужик в летах и женщина гораздо младше его, – нетерпеливо напомнил Майкл. – Горные туристы. Когда мы спускались от водопада.

– А, – просияла Алексис. – Да, конечно.

– Похоже, у них неприятности. Они должны были вернуться в деревню вчера вечером, но до сих пор не появились.

– Наверху есть хижина для альпинистов, – сухо проинформировала Алексис.

– Да. Они, конечно, могли заночевать там. Но сегодня утром туда ходил парень с фермы – просто убедиться, что все в порядке, – и сказал, что в хижину уже давно никто не наведывался. Так что они где-то под открытым небом.

Алексис вздрогнула. Апрельские ночи не располагают к таким ночлегам.

– Парень сообщил, что был камнепад. Во время вчерашней бури. Возможно, их захватило. Сейчас собирается спасательная партия. Я сказал, что присоединюсь. – (У Алексис упало сердце.) – Ты говорила, что умеешь управляться с коротковолновым передатчиком там внизу. Можешь включить? Тогда у нас будет постоянная связь.

Алексис подошла к нему, руки сами обхватили его талию. Она уронила голову ему на грудь и судорожно прижалась.

– Нет, – хрипло сказала она. – Нет, не делай этого. Если прошел камнепад, там опасно. Люди из деревни… у них есть горноспасательная подготовка. Они знают эти горы. Ты – нет. Ты только покалечишься.

Он нетерпеливо отцепил ее руки.

– Мне приходилось немного лазать, – начал он успокаивающе. – А у них не хватает людей. Я буду строго следовать приказам, не волнуйся. – На мгновение в голосе появилась горечь. – Геройствую я только в кино.

– Пожалуйста… – чуть слышно прошептала Алексис.

Он уже поворачивался к выходу.

– Пойдем. Я хочу проверить частоту вашей станции.

Это оказалось кошмарным делом. Алексис имела весьма смутное представление о работе радиостанции, а подгонявший ее испанец был так же нетерпелив, как Майкл. Они сорвались с места, не дав ей как следует проверить аппаратуру. Она даже не успела поцеловать Майкла и попросить его быть осторожным.

Алексис растерянно смотрела в инструкцию. Текст был на испанском. Она готова была запаниковать, но вспомнила о Майкле. Он не сомневался, что она справится. Значит, она справится.

Она стала разбираться с радиостанцией – которая на самом деле управлялась очень просто – и старалась не думать о Майкле, идущем в предательски опасные горы.

Что со мной? – спрашивала она себя. Я и недели его не знаю. Ладно, прошлой ночью он свел меня с ума. Но это – чувственные радости. И, судя по сегодняшнему утру, для него в этом не было ничего необычного. Он играет в другой лиге, и мы оба это прекрасно знаем. Он чужак. Случайная встреча. Когда приедет Фред, он исчезнет, и мы больше никогда не увидимся. Так почему же я чувствую себя женой, чей муж ушел навстречу опасности?