Текст книги "Любовь не продаётся (СИ)"

Автор книги: Слава Доронина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц)

11 глава. Артем

Адреналин слегка поулегся внутри, и кровь больше не стыла в венах от злости на девушку, что полезла на амбразуру. Лишь яростный гнев плескался где-то на задворках души на тех недоумков, которым бы проломил череп, да сидеть потом не охота.

Теперь же я успокоился и мог спокойно посмотреть на всю эту ситуацию будто бы со стороны. Два дня прошло, как я вернулся в родной город, а чувство такое, что успел за это время прожить целую жизнь. Испытал всю гамму чувств. Иной раз столько и за месяц не наберётся.

Мимо меня прошли два человека в белых халатах, а спустя время Женю вывезли на каталке из приемного отделения.

Мне выдали ее вещи. Объяснили, что у нее сильная потеря крови и болевой шок какой-то там степени. Я слушал в пол уха, думая о том, как все-таки нелепо все вышло.

– Куда вы ее везете? – уточнил я, предполагая, что в операционную.

Опасения подтвердились. Один из врачей – женщина с добрыми большими глазами как у Жени заверила, что все будет хорошо, но я не испытал в том уверенности.

– Мы наложим шов, вероятно, были повреждены сухожилия. Потребуется переливание крови, – сказала она. – Вы… муж? – окинула меня оценивающим взглядом.

– Жених, – снова соврал я, нервно потирая ладони.

Когда Женя придет в себя мне необходимо к ней попасть и поговорить. А жених – весомый аргумент, не так ли? Так и подмывало хорошенечко ее встряхнуть, чтобы в голове у нее все встало на место, и она на остаток жизни запомнила, что связываться с отморозками и лезть на рожон – самое последнее дело.

Но и без того ей сейчас было несладко.

– Узнавайте в регистратуре о ее состоянии через пару часов, – ответила женщина и скрылась из виду.

А я устало опустился на стул, держа в руках маленький рюкзак девушки, перепачканный ее кровью. Я не в состоянии был двинуться с места, но следовало перевести дух и возвращаться в машину, позвонить Эндару. Узнать, что там с этими отморозками. Сам лично изувечил бы каждого.

Но Эндар позвонил первым. Я уже шел по дороге к машине. На улице становилось светло, яркая полоска обагрила горизонт в красный цвет, а я еще даже не ложился и не был уверен, что усну. По крайней мере, пока не узнаю, что с девушкой все хорошо, а ее жизни ничего не угрожало. Давно на сердце не было так тяжело и одновременно легко. Чувство было похожее на то, как будто я парил в воздухе с большим грузом за спиной, взмахивал крыльями, чтобы воспарить выше, но вот этот самый груз тянул к земле. И лететь получалось не так-то легко, но ощущение полета и свободы было все таким же неимоверно захватывающим.

– Артём! – послышался обеспокоенный голос в трубке, а я невольно вспомнил об отце. – Ты где? Что случилось?

Наверно, он бы с такой же заботой и участием в голосе со мной сейчас говорил. Но прогнав все мысли о прошлом и родителях прочь, взял себя в руки.

– Ничего, все живы, – отозвался я. – Те отморозки, на которых вчера тебе жаловалась Женя – твоя танцовщица из клуба – это я был тем человеком, что помог ей и маленькому мальчику. А сегодня эти подонки, видимо, снова пришли в клуб. Меня признали. С ножом начали кидаться.

– А Женя? Охрана доложила мне, что девушка была ранена, а ты говоришь, что нападали на тебя? – по интонации голоса я понял, что Эндар в замешательстве и сильно взволнован. – Позвонил Артур, сказал, что Женя набрала ему, просила, чтобы он брал ребят и бежал на парковку, на друга Эндара напали какие-то мужчины с оружием. Те уже прибежали и скрутили их по факту. Видимо ты, сам их раскидал к тому времени? Но с Женей что? Ее задело? Она зачем ввязалась? Вы где?

– Задел ее один из тех ублюдков. Я отвёз Женю в больницу. Она сейчас в операционной, – говорил я, а сам чувствовал как трясти опять начинает от злости.

– Что? – повысил голос Эндар. – На хрена она полезла? – он грубо прокричал в телефон, а затем раздосадовано выдохнул. – Ты куда, мать твою, смотрел?

Сам бы хотел у нее спросить, – но озвучивать не стал. Просто промолчал, потому что какой теперь толк переливать из пустого в порожнее, когда дело уже сделано. Не досмотрел, не успел. Все. Ничего уже не вернуть.

– Ну, в общем, парни мои подонков скрутили, кто-то из прохожих вызвал полицию. С Женей это дело нужно замять, не стоит её таскать по участкам. Ты сам как? – смягчился Эндар.

А меня полоснуло за живое, как он вдруг рьяно кинулся на защиту девушки.

– С чего вдруг такая забота? – спросил я, сплевывая на землю.

В руках у меня оказалась моя рубашка, и я со злостью натянул ее на тело.

– Ну как… вроде не чужой ты мне… – в голосе Эндара послышалось замешательство.

– Я не себя имею в виду. О девчонке чего так печешься? Ноги раздвигает перед тобой?

Другого варианта в эту минуту и не нашлось. Но я слишком хорошо знал Эндара, чтобы он просто так кому-то помогал… Отчитывал меня как ребенка и раз сто спросил, что с девушкой.

– За языком следи, – процедил он. – А раздвигает или сводит – не твое дело. К сексу уж точно никого и никогда не принуждал против воли, – услышав, как он ухмыльнулся, я сжал кулаки.

Мерзавец! Неужто Марины ему было мало? Но решил прежде остыть, поговорить с ним и потом успею на повышенных тонах.

– Адрес участка скинь, я поеду, заявление напишу.

– Про Женю ничего и нигде не упоминай, – напомнил Эндар, а меня аж подкинуло от возмущения. Если и не спал с ней, то виды точно имел. – Сам как? – переспросил он.

– Задело слегка, само затянется, – в голове с трудом укладывалось, что он изменял Марине. Но я давно уже не был доверчивым и наивным юношей. А Эндар мало походил на рыцаря в доспехах.

– Ладно, я нажму на рычаги. Свои увечья главное зафиксируй.

Я уж и забыл об отметине на левой груди. Посмотрел туда и не понял, а ранен ли сам? Все мое тело и руки были в Жениной крови. По-хорошему нужно было вернуться в приемное отделение, снять с себя все нанесенные увечья, чтобы те зафиксировали на бумаге. Загвоздка была в том, что времени всем этим заниматься я не располагал. Мне кровь из носу нужно к вечеру выезжать в Москву. Не мог Эндар «по-своему» поговорить с этими недоумками? Я точно знаю, он умел. Помнил случайно подслушанный разговор отца и Эндара несколько лет тому назад об их общем прошлом.

– У меня кастинг на носу. Арчи мне весь телефон побьет, если сегодня вечером я не выйду на связь, а завтра утром не появлюсь в Москве.

Ума не приложу, как уезжать и как не уезжать тем более. Очень уж хотелось продолжить общение с Женей. Хотя бы узнать о причинах ее бравады и храбрости, которые обоим вышли нам таким боком. А еще спросить у нее в лоб про Эндара…

– На кой черт тебе это сдалось? – не выдержал я. – Неужто не можешь решить этот вопрос в обход полиции? – я всегда был на стороне закона, лишний раз старался правил дорожного движения не нарушать. Но сейчас не понимал, почему бы ребятам Эндара не проучить отморозков.

– Нет смысла их прижимать. Я справки уже навел – они бывалые. Вышли из тюрьмы недавно. Зона с распростертыми объятиями их обратно примет. А я сейчас по законам живу, – сказал Эндар и разъединил связь.

Вот и поговорили…

Но в машину я все-таки вернулся, не знаю, правда, зачем. Сидение, на котором лежала Женя было испачкано кровью, и я с недовольством сжал переносицу снова вспоминая обо всем, что произошло. Сложно было представить, если бы эта девочка что-то для меня значила или подобное произошло с моей женой или же девушкой.

Переведя дух, я все же направился в больницу, чтобы зафиксировать порезы и ушибы. Мне обработали раны. Выдали справки на руки. А Эндар тем временем выслал в сообщении адрес участка. Отморозки уже находились там, оставалось лишь навестить следователя оставить тому выписки из больницы и написать заявление. Как раз должен был уложиться в пару часов. Я очень хотел вернуться в больницу, чтобы узнать о состоянии девушки и уже потом ехать в гостиницу смыть, наконец, с себя весь кошмар этой ночи.

Но в участке меня поддержали невесть сколько времени. Когда я вышел из душного и прокуренного помещения, то даже ощутил лёгкое головокружение, вдохнув в себя глоток свежего утреннего воздуха.

Сел за руль и устало посмотрел вокруг себя. Нет, сна как такового не было ни в одном глазу – лишь поток сумбурных и несвязанных мыслей. А еще апатия и нежелание трогаться с места, закрыть глаза и погрузиться в дрему прямо здесь, возле участка. Меня всегда накрывало подобными чувствами, когда я заходил в тупик или не спал больше суток. Организм бунтовал.

Но вдруг раздалась мелодичная трель, и я непонимающе осмотрелся по салону, примечая рюкзак Жени. Звонил ее телефон, – осенило меня. Я подхватил ранец, нащупал внутри аппарат и выудил на свет. На дисплее высвечивалось короткое, но емкое «Мама» и лицо симпатичной и довольно молодой женщины. Интересно, это была старая фотография, иначе не представляю, во сколько она родила дочь…

Я ответил на звонок и приложил телефон к уху.

– Женя, ты куда запропастилась? Мне на работу скоро, а Мишу в сад я не успеваю уже отвести. Так и тебе ещё на занятия…

Вот так поворот. Выходит Женя к тому же ещё была и студенткой? Оставляла мальца на мать, сама в клуб на ночную жизнь, а утром ещё и на учёбу? Я тяжело вздохнул.

– Извините, – женщина была намерена сказать дочери что-то еще, но я прервал этот бурный поток слов. И как по мне бессвязный.

– Женя попала в неприятность и сейчас находится в больнице…

– Что? – перебила она и будто осеклась.

Повисло молчание, но всего лишь на несколько секунд. Я дал время, чтобы женщина смогла осознать услышанные слова.

– Что с моей дочерью? – послышались нотки страха и на последнем слове ее голос дрогнул. – С кем я говорю? – она тут же взяла себя в руки.

– Я помог ей и отвёз ее в больницу, – ответил я. – На нее напали возле клуба.

А сам сидел и смотрел на сонных прохожих, которые походили на зомби. Они торопились по делам, половина так точно шла на автомате, словно роботы перебегали дорогу на зеленый свет, замирали на красном.

– Клуба? – переспросила женщина, повысив голос.

Но тут же снова осеклась. А я увлекшись своими наблюдениям за людьми, не заметил удивления в женском голосе.

– Диктуйте адрес больницы, я отведу сына к соседке, а сама отпрошусь с работы.

На том конце связи я услышал тоненький голосок и лепет.

– Миша, сынок, подожди, – просила женщина мальчика не мешать ей, пока я на автомате говорил адрес, а сам сопоставлял все слова и факты.

Во второй раз за эти нескончаемо долгие сутки я чувствовал, как спотыкался мой мозг. Как на высокой скорости я врезался в преграду. Несколько слов – БАМ! – и ты ощущаешь как кто-то взорвал внутри твоей головы атомную бомбу и тонны пепла оседают в мыслях.

– Миша? Это ваш сын? – спросил я.

Нечего не понимал. Ведь Женя говорила, что Миша – это ее сын, разве нет?

– Да, – ответила женщина и кажется не придала моему вопросу должного внимания.

Связь давно уже разъединилась, а я все сидел с прижатым телефоном к уху, и думал о том с какой все-таки двуличной, и в то же время отчаянной девушкой столкнула меня судьба. Жаль, у меня нет времени разгадать всех ее тайн, завтра я должен быть уже в Москве, а там… Будь что будет. Лишь бы оклемалась. На крайний случай, мои дела не вечные, а после я собирался вернуться в Волгоград, чтобы решить вопрос с родительским домом.

В телефон Жени я внес свой номер и совершил с него дозвон на свой сотовый, сохраняя эти десять цифр в телефонную книгу. Не знаю зачем это делал, но был уверен, что позвоню.

Не помню, как добрался до больницы, как дошёл до регистратуры. В руках я держал Женин рюкзак. Мне сообщили, что девушка находится в реанимации, ее прооперировали и она ещё не пришла в себя. Прогнозы давали благоприятные. И на том спасибо. Все-таки вся жизнь у девушки еще впереди. Я оставил ее вещи у медсестры и со спокойной совестью, но с огромным камнем на сердце покинул стены больницы.

Я мечтал умыться, принять душ, позавтракать и лечь спать. Хотя бы на пару часов. Потому как не представлял, как поеду с такой головой в Москву. Такое чувство что по мне самосвал проехал и сравнял меня с землёй. А вместе со мной и все мои чувства. Я был эмоционально и морально опустошен, испит до дна и обессилен.

Захватывающее возвращение на малую родину. Ничего не скажешь.

12 глава. Евгения

Приоткрыв глаза, я сразу почувствовала, как ноет и болит верхняя часть тела. В голове будто оказалась легкая и воздушная вата, а глаза не могли толком ни на чем сфокусироваться. Наверно так беспомощно и разбито я ещё не чувствовала себя за всю свою жизнь. Перед глазами все вертелось и кружилось в хаотичном беспорядке. На мгновение я даже подумала об экстремальных аттракционах. Захотелось закричать и попросить, чтобы движение остановили, и я бы смогла сойти на землю. И когда уже собиралась открыть рот, то обессилено закрыла глаза и снова проваливалась в какую-то черную пропасть, из которой не могла выбраться самостоятельно. Из темноты меня то и дело вырывали неприятные запахи и голоса, но потом я снова летела в нескончаемую бездну. Мне хотелось поднять руки, за что-нибудь ухватиться, но все мои попытки заканчивались безуспешно. Словно я находилась в бреду и кроме боли ничего не могла больше чувствовать. Сильно жгло грудную клетку и левое плечо, а ещё иногда я ощущала на своем лбу слипшиеся мокрые пряди волос.

Не знаю сколько длилось это беспамятство, но когда я снова открыла глаза, то не увидела привычных ярких вспышек. А даже смогла рассмотреть свои руки и белую простынь, которой была укрыта чуть ли не по подбородок. Поняла, что все позади, и все те ужасные минуты, будто бы я была подвешена головой вниз, тоже закончились. Словно я вышла из глубокого сна. Ощущала себя разбитым блюдцем, и не могла оторвать голову от подушки.

Меня мучила жажда, горло саднило и мне хотелось обхватить его руками, сжать, чтобы не чувствовать этой неприятной сухости во рту. На глаза, как будто кто-то надавливал сверху – те так и норовились снова сомкнуться от накатывающего бессилия.

– Нет, все моя хорошая, спать больше не будем, – услышала я незнакомый голос и напряглась.

В сознание снова яркими вспышками ворвались одно за другим воспоминания. Артем, Эндар, пощечина, парковка, отморозки – те самые, что накануне едва не затащили меня и брата в свою машину, снова Артём, нож, блестящее лезвие которого как сейчас увидела перед глазами, затем боль и пустота. Огромный пробел.

Бессмысленно было спрашивать, где я. И так понятно что в больнице. Пошевелила пальцами рук и ног, и облегченно выдохнула, почувствовав отклик своих конечностей. Не хватало ещё в таком молодом возрасте остаться овощем и обузой для матери.

– Мама! – я сильно дернулась, ощущая боль в верхней левой части и зажмурила глаза.

Переждав, когда пульсация немного поутихла, снова попыталась приподняться.

– Мне нужно позвонить матери!

– Спокойно! Ты что делаешь? Рано тебе вставать. Полежи немого, позже встанешь. Ты столько крови потеряла, что и захочешь встать – не получится. В обморок сразу упадёшь. Нужно сначала восстановиться немного. А то подвиги вздумала совершать! – назидательным тоном говорила медсестра. – Приходила мама, не беспокойся. Сейчас понаблюдаем за тобой и переведем из реанимации в общую палату.

Ничего не оставалось, как послушно кивнуть. В одном я была согласна с женщиной в белом халате – достаточно уже насовершала подвигов. Как теперь выкручиваться только? Да ещё и экзамены на носу… О чем я только думала? Позвонила Артуру – охраннику клуба – и отошла бы в сторону. Нет же, полезла в самую гущу. Сама била Артема по лицу и сама же побежала его спасать. Не иначе, правду говорят – все бабы дуры. Другого определения и не подобрать. Но… отмотай время назад, я поступила бы так же. А еще я отчетливо помнила красное пятно на рубашке Артема… Значит и он пострадал тоже?

– Парень? – прохрипела я, снова вспомнив о жажде, и сглотнула ком.

– Что? – женщина вопросительно на меня посмотрела.

– Хочу пить, – сумбурно высказывалась я, переходя от одной темы к другой.

– Нет, потерпи немного, через часик я приду и принесу воды.

Час? Я едва не расплакалась, услышав о таком отрезке времени. Казалось, не сделай я глотка воды и иссохну в это же мгновение. Рассыплюсь в прах!

– А парень? Как я здесь оказалась? – совсем ничего не помнила после того как получила удар ножом.

Помнила лишь, что точно пришла не сама.

– Ну, наверно, он привез тебя, – женщина пожала плечами. – Я всего лишь медсестра. А принимали тебя в другом месте. Ты что же, не помнишь ничего?

– Без сознания была, – ответила я, пытаясь восстановить последовательность событий, перед тем как оказаться здесь.

Но все что помнила – это блестящее лезвие ножа, сильные руки Артема и его встревоженное лицо. И гамма неприятных и болевых ощущений, а еще запах крови. От него у меня сразу кружилась голова, и сжимался желудок. Даже от одного упоминания становилось не по себе.

– А мой рюкзак и телефон? – вспомнила я о личных вещах.

– Все на посту, но в реанимацию никаких вещей я тебе не принесу. Не переживай, мама приходила, с врачом они поговорили. Ты теперь лежи и отдыхай, – я снова почувствовала усталость. – Тебе наложили семь швов, рана оказалась не сильно глубокой, ни сухожилия, ничего не задето. Но операция сама понимаешь… Нужен покой.

Интересно сколько времени я находилась в беспамятстве?

Я шумно выдохнула. Нет, ничего не понимаю. Как такая нелепость могла со мной повториться? Ведь снаряд дважды не попадал в одну воронку. Наверное, мой случай исключение из правил, если те отморозки решили устроить моему спасителю акт возмездия в тот самый момент, когда и я оказалась поблизости.

Но героиней я себя не чувствовала, и даже более того, не понимала зачем в это ввязалась. На душе скребли кошки, острыми коготками они вонзались в кожу и медленно сползали вниз, проникая так глубоко, что боль казалась нестерпимой. Я ощущала всем своим естеством, что настал конец былой и размеренной жизни. Лежала в палате, обмотанная многочисленными проводами и точно находилась ни на грани жизни и смерти, а на пороге собственных открытий. Сейчас я явственно осознавала, что не хочу возвращаться в прежнюю жизнь, врать матери, танцевать в этом клубе. Скрываться и вести двойную жизнь, словно была агентом под прикрытием. И вопреки всем доводам разума я желала уехать из города. Лишь мысль о маленьком братишке причиняла мне душевную боль. Я только думала о дальней дороге и разлуке, а сердце уже рвалось в клочья.

Ближе к вечеру меня перевели в обычную палату. Одноместную, что весьма меня удивило. Я сразу подумала об Артеме и что это его рук дело. Мать точно не оплатила бы мне пребывание в таких хоромах. Не по средствам нам это было.

А вечером в положенные часы посещений она пришла меня навестить. Я боялась и одновременно ждала этой встречи. Надеялась, что она приведёт Мишу. Медсестра сказала мне, что она приходила утром, но я ещё в тот момент отходила от наркоза после операции.

Уму непостижимо, я так боялась всевозможных увечий, мне казалось, попади я на операционный стол – живой уже с него точно не вернусь. Но я ошибалась. Хорошо чувствовала боль и ощущала себя живее всех живых. Только очень одиноко. И сердце… странно щемило в груди. Вроде ничего страшного и не произошло, все остались живы, а все равно было неспокойно. И когда мама переступила порог, я поняла, что не зря волновалась. Она вошла в палату одна, Миши рядом не оказалось, возможно она оставила его у соседки. Но почему не взяла с собой? Мальчик был бы очень рад. Но что толку теперь об этом переживать – лишь себя расстраивать. Настроение и без того было хуже некуда.

– Евгения? – обронила мать и прошла в палату, осматривая меня с ног до головы.

Я стояла перед ней в безразмерной сорочке, что мне выдали в больнице. А ещё медсестра принесла мне мой рюкзак и телефон, сказала, что утром эти вещи мне передал молодой человек. Конечно же, это был Артём.

– Я принесла тебе вещи из дома, ты как? – поставила пакет у тумбочки.

Заметив стул в углу комнаты, она прямиком направилась к тому, присаживаясь на его край и переводя дух. Жалость к матери лавой растекалась по сердцу. Как только окрепну сразу напишу расписку и уйду домой. Там я точно была нужнее. Хотя бы пару дней отлежусь, потому как стояла сейчас, а меня пошатывало, словно плыла на корабле по беспокойным волнам.

Я тоже присела на край кровати, смотря в лицо матери. Она молчала и смотрела на меня с немым укором. И я догадывалась, за что и почему, но отгоняла эти мысли, потому что неоткуда ей было узнать о моей работе в клубе. Если только она не виделась с этим Артёмом. Но и тот… Он ведь не дурак трепаться о таком… Хотя что я о нем знала?

Некоторые решения выстаиваются внутри какое-то время прежде чем найти выход и применение в жизни. И мысленно я уже была готова на многие вопросы матери. Я их и так ждала. По взгляду видела, что пришло время.

– Что случилось? – спокойно спроисла она.

Мама никогда не была истеричкой, в последнее время она стала вспыльчивой и цеплялась к нам с Мишей по мелочам Но я уже научилась не обращать на это внимания. Только сейчас так просто я не отделаюсь.

– На меня напали, точнее на одного мужчину…

– Он твой… знакомый? – строго перебила мать.

– Да. Нет. Какая разница. Меня просто задели ножом какие-то пьяные отморозки.

– У клуба? – уточнила мать, а у меня сердце ушло в пятки.

Хоть я и была готова к подобному вопросу и разговору, но на деле говорить об этом оказалось совсем неприятно. Я молчала и буравила маму глазами. Что мне было сказать ей в ответ? Я давно уже хотела ей во всем сознаться. Так может быть сейчас пришло время? И будь что будет?

– Ты знаешь кто оплатил тебе эту палату? – на какое-то мгновение мне показалось, что мама знает много, если не все.

– Нет… Предполагаю Артём? Тот самый мужчина, который и привез меня сюда, – я пожала плечами.

– Эндар Тихомиров. Это имя тебе о чем-то говорит? – желваки заходили по лицу матери. – Ты ведь говорила, что работаешь в кафе на набережной? – мать смотрела на меня, сканируя пристальным взглядом. – Лучше сразу расскажи мне всю правду… – пригрозила она строгим голосом.

Но я давно не боялась ее слов. И ее совсем не боялась. Мне просто не хотелось причинять ей новую боль.

– Говорит, – я тихо ответила, зачем-то тянула время и не торопилась класть голову на плаху. Авось ещё пронесёт?

– Я разговаривала с этим человеком буквально полчаса назад… Он приходил и хотел тебя навестить. Ты… – мать запнулась, а потом прожгла меня огнем своих глаз.

Я сжалась и захотела отвернуться. А лечше и вовсе исчезнуть с лица земли.

– Ты спишь с ним? – резко выпалила она, закрывая глаза, словно боялась моего ответа и молила, чтобы я сказала нет. – Никакой работы нет и в помине? Он дает тебе денег и ночами ты ходишь к нему для того чтобы…

– Мама! – я едва ли не закричала, перебивая ее. – Нет! – я отшатнулась, словно от удара и посмтрела на нее с укором.

Понимаю, я мало походила на звание «Самая лучшая дочь», но и вешать на себя ярлык проституки тоже не собиралась. Это Артему можно было наговорить кучу всего и не считать себя гнусной обманщицей, но матери я хотела рассказать все как есть. И сейчас наступило самое подходящее время.