Текст книги "Месяц как взрослая"

Автор книги: Сильвия Труу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

18

Больше половины коробок уже прошло через ее руки.

Стояла тишина, полная невысказанных вопросов и слов.

– Пойдешь со мной сегодня, куда бы я ни пошел? – вдруг через какое-то время спросил Индрек.

Силле оторопела.

– Все равно ты собиралась ехать на Лосиный остров, значит, время свободное? – продолжал Индрек.

Силле молчала.

– Боишься, заведу тебя на край света? – улыбнулся Индрек.

– Ах, как страшно, – усмехнулась Силле.

– Ты не очень храбрись. В твои годы нельзя быть такой легковерной. Не то вдруг окажется, что рядом с тобой не человек, а страшило. Ну так как, согласна?

– А куда мы пойдем?

– Сперва выйдем за ворота. Это уж наверняка. А потом?.. Мне пришла в голову оригинальная идея. Несколько наивная, правда, но что из того. Дорогу нам укажет компас.

Он положил палец на ручные часы.

Силле искала глазами компас на ремешке часов, какой был у ее отца.

– Вот. – Он постучал ногтем по стеклу, под которым тикала самая обычная «Заря». – Большая стрелка часов будет нашей компасной стрелкой. Мне, как руководителю похода, она укажет направление. Ты пойдешь туда, куда пойду я. Согласна?

– Я н-нне з-знаю. Как-то необычно.

– Боишься? – поддел он.

– Я? Хм! Хорошо! Поддержу компанию. Ты проводник с компасом, я бескомпасный путник.

– И не спросишь, куда мы идем?

– Попытаюсь придержать язык.

– И не станешь ныть?

– Не в моей привычке.

– Что бы ни было?

– Пусть будет только интересное, хорошее и красивое.

– Я тоже не хочу плохого. Так что договорились.

Сдав работу кладовщику, Силле и Индрек покинули фабрику. У обоих через плечо по сумке с вещами, приготовленными для поездки на остров. Силле предложила отнести сумки домой, чтобы не мешали.

– Если на пути встретится наш дом, то обязательно оставим, – согласился Индрек. – А заворачивать не будем. Тем более что… – Он посмотрел на часы. – Сейчас стрелка показывает… Ага! Ясно. В той стороне больница. Мама сегодня меня не ждет. Но если компас показывает…

Силле недоуменно смотрела на Индрека. Явно он хотел проведать маму, но не знал, как на это посмотрит Силле.

– Пошли, – решила она. – Мне как раз надо передать ей приветы от моих родителей. Сколько я буду хранить их в себе?

Силле в палату не пропустили. Она сумела лишь глянуть в дверь и увидеть сидевшую в подушках бледную женщину. Силле улыбнулась ей и помахала рукой. Приветы передал Индрек. Через несколько минут, радостный и довольный, он вышел вместе с Силле из больницы и снова поднес часы к глазам.

– Теперь… компас показывает – туда!

По этой улице Силле еще никогда не ходила. Затем «компас» приказал им сесть в автобус. Силле не успела даже посмотреть на номер маршрута.

Автобус был забит людьми. Рюкзаки, резиновые сапоги, спиннинги и упакованный гамак – все говорило, что это загородный автобус. Но куда он идет?

«Потом узнаем», – решила Силле. В верхнем краешке окошек она видела только прыгавшие крыши домов и верхушки деревьев.

Индрек вытащил из кармана газету и предложил разгадывать кроссворд: кто отгадает больше слов, тот и победит.

Силле согласилась. Скоро она увлеклась и совсем забыла про остановки. Они разгадали полкроссворда, когда Индрек вдруг сказал, что компас велит выходить. Кроме них, сошел еще сухопарый в очках мужчина с большим рюкзаком за плечами.

Остановка находилась среди леса. Место было совершенно незнакомое Силле: справа – густой смешанный лес с подлеском, слева – сосны и песок. Мужчина скрылся в сосняке.

– Ого, куда мы попали! – удивился Индрек. – Хорошо, что хоть компас на руке, а то и не знал бы, куда идти.

Он глянул на часы и повернулся так, чтобы большая стрелка указывала туда, куда направился мужчина с рюкзаком.

– За ним!

Силле нерешительно пошла. Куда Индрек ведет ее? Может, у него здесь где-нибудь родственники? Но как это ни с того ни с сего заявиться в гости?

– Чего замолчала? – спросил Индрек.

– Вопросов полон рот. Слова не умещаются.

Индрек расхохотался, взял у Силле ее сумку и зашагал размашисто по дороге между вересковыми зарослями.

Пахло нагретой на солнце сосновой смолой. И еще чем-то очень знакомым, чему Силле не могла найти сразу названия. Было тепло. Хотелось разуться.

– Не отставай! Могут волки и медведи нагрянуть, – предостерег ее Индрек.

– Не бойся! Как-нибудь защищу тебя.

За деревьями мелькнуло что-то желтое. Дом. Второй и третий… И море! Зеркально-гладкое, со светлыми и темными полосами и бликами.

– У тебя есть среди рыбаков родственники? – спросила Силле.

– Что-то не припомню, – ответил он.

– Значит, мы дошли до места?

– Сейчас узнаем.

Индрек бросил сумки на песок и пошел к проложенному в море причалу, возле которого стояли на приколе лодки и где о чем-то разговаривали двое мужчин. Скоро Индрек вернулся, постучал по часам, потряс их и пожаловался: видимо, компас испортился, стрелка каждую секунду показывает новое направление. Придется немного подождать, чтобы компас успокоился. Пусть Силле пока загорает. А он пойдет разузнать, может, удастся достать свежей рыбы, чтобы испечь на костре.

Силле опустилась на горячий песок и, подперев лицо руками, стала смотреть на море. Она рассматривала неподвижную гладь воды, два небольших островка недалеко от берега и подальше – большой, покрытый густым лесом остров. Мысли ее унеслись к девочкам.

Они уже, наверное, давно на месте. Говорили, что добраться туда по морю чуть больше часа. Но в какой стороне этот Лосиный остров, если смотреть отсюда? Из города его темно-синяя полоска виднеется на горизонте. А здесь горизонт чистый. Хотя… Там что-то синеет. В самом деле! В такой дали! Что они сейчас делают? Купаются? Играют в волейбол? Только в понедельник услышишь о том, как им там было здорово.

Но и у нее будет что рассказать, утешала себя Силле. Как только Индрек вернется, можно и покупаться, и позагорать, и рыбы испечь на костре, а поездка какая!

Из-за домов показался Индрек. Помог какому-то мужчине в сапогах отнести на причал два тяжелых ящика и направился затем к Силле. Шел он без рыбы.

Темные волосы растрепались. На фоне белой с открытым воротом рубашки его лицо и руки казались особенно загоревшими. Исчезло выражение замкнутости. Он улыбался во весь рот и вообще был такой… ну… совсем…

Прежде чем Силле подыскала нужное слово, Индрек уже стоял рядом.

– Компас заработал. Показывает море. Сделаем небольшую лодочную прогулку, – сказал он, поднимая сумки.

– Туда? – вырвалось у Силле, и она указала рукой на едва видневшуюся полоску острова.

– О нет! Эта скорлупа в такую даль не дойдет.

В маленькой лодке уже сидели худощавый мужчина в очках и с рюкзаком – их попутчик – и какая-то женщина. На корме возился с мотором молоденький парнишка в резиновых сапогах.

Вскоре мотор затарахтел, лодка повернулась носом в море и начала резать тихую водную гладь, оставляя за собой расходящиеся волны. Лодка дугой обогнула маленький островок и взяла курс на заросший густым лесом пустынный остров, до которого оказалось не так далеко.

Силле вопросительно посмотрела на Индрека.

– Чудесная поездка, – сказал Индрек и, заведя разговор о шпионах, которыми населена чуть ли не половина приключенческих романов, спросил у человека за рулем, не водятся ли в этих краях лазутчики.

– Да пока не встречали, – уголками рта улыбнулся парнишка.

– Тогда мы будем первыми, – сказал Индрек, обращаясь к Силле.

Остров приближался. Высокие, могучие лиственные деревья, сосны, ели. Возле берега усыпанные розоватыми цветками кусты шиповника и серые валуны.

Метров за сто до берега рулевой заглушил мотор.

Индрек попросил женскую половину лодки поглядеть на остров и уже через мгновение спрыгнул в плавках в воду. Здесь ему было по колено. Спортивные сумки и сандалии он взял в одну руку, свернутые серые брюки сунул под мышку, другую руку протянул Силле.

– Снимай туфли и прыгай!

Силле заколебалась. Впервые за эту поездку, под названием «будь что будет», она заколебалась. Как они доберутся обратно? Но показаться человеком, которого водят на поводке, тоже не хотела. Она сняла туфли и соскользнула через борт в прохладную воду.

Мотор затарахтел снова, и вскоре лодка исчезла за береговым выступом.

Силле глянула в ту сторону, откуда они приплыли, потом посмотрела в открытое море.

– Осторожно! – предупредил ее Индрек. – Следи за дном! В песке полно скользких камней. Окунешься с головкой, и придется тогда, хочешь не хочешь, щеголять голышом, пока не высохнет одежда.

– Сумасшедший! – крикнула Силле и стала осторожно продвигаться к берегу.

Разбежавшиеся от лодки волны ударились в отшлифованные круглые камни, выступавшие из воды. Сквозь прозрачную воду виднелись островерхие песчаные грядки, которые под ногами казались твердыми.

Силле шла рядом с Индреком. Море становилось мельче и теплее. Ветра почти не было. Солнце приятно припекало руки и затылок.

– Идем скорее! – сказал Индрек. – Доберемся до берега, и тогда все в порядке. А то угодишь тут в руки пограничников.

Силле вздрогнула.

Что этот Индрек в самом деле задумал? Глупое положение! Плетись за ним, как коза на веревке. Бреди босиком по Финскому заливу. И вообще, как отсюда выбраться? Может, Индрек договорился с лодочником. Как иначе попадешь вечером домой? А эти разговоры о пограничниках?.. Знаем мы мальчишек с их приключенческими историями…

Достигнув берега, Силле кинула туфли на теплый песок и посмотрела на Индрека.

– Ну, где твои пограничники? Есть хочется.

– Ого! Разве они затем находятся здесь, чтобы тебя угощать? Может, они сегодня вообще уехали туда. – Индрек показал рукой на видневшуюся на горизонте полоску. – А мы потерпели кораблекрушение и оказались на необитаемом острове.

– Здорово! Тогда ты сейчас же начнешь строить шалаш. Вечером разожжешь костер и будешь сторожить до утра, чтобы звери не нарушали мой покой.

– Фью! Это же матриархат! В таком случае я должен пойти на разведку и посмотреть, куда мы попали. Может, я еще избавлюсь от ночного дежурства; вдруг посреди острова окажется шестиэтажный универмаг и восемнадцатиэтажная гостиница для туристов.

– Или лодочник, который высадил нас, и его два пассажира.

Уголки губ Индрека задергались в улыбке.

«Вот и попался», – торжествовала Силле.

Но Индрек возразил: с какой же стати лодочник ссадил их в море, если у него было намерение самому остаться на острове?

Они шли молча по широкой кромке берега, волоча ноги в теплом песке и шлепая по маленьким заливчикам.

Силле глянула сбоку на посерьезневшего вдруг Индрека. Ей захотелось узнать, о чем он сейчас думает. Об одноклассниках на Лосином острове? Или о матери? Может, ломает голову, кем стать? Для него это жгучий вопрос: весной все должно быть ясно. А может, и сейчас уже ясно?

Силле удивилась, как мало она знает Индрека. С самого рождения жили в одном доме, но не знает даже того, кем Индрек собирается стать. Не говоря уже о том, где он проводит время, чем занимается. Дома его почти не видно. Возле матери все вечера он сидеть не может. На пляже его не встречала.

Да и что она вообще знает об Индреке?

То, что он в шестом классе заболел и долгое время лежал в больнице, потом был в лесной школе или санатории и потерял из-за этого год. Когда он поправился и вернулся домой, в нем было трудно узнать прежнего Индрека. Он здорово вырос. На смену его прежним мальчишеским проделкам пришла серьезность. Он читал, все время читал – на улице, на перемене, даже когда стоял за молоком, и, кроме «здравствуй», ни одного слова от него нельзя было услышать. Силле тоже не заводила с ним разговора, потому что если прежний Индрек не замечал ее только в школе, то новый Индрек теперь не видел ее и дома во дворе. Гордость не позволяла Силле вести себя иначе.

И это все, что Силле знает об Индреке. И еще то, что он занимается в литературном кружке, участвует в школьном альманахе и работает в стенгазете. Кроме того, она видит, как он носит через день дрова и брикеты из сарая в квартиру, и знает, что Индрек и его вечно занятая работой мама живут тихо и мирно.

Вот и все. Больше Силле ничего об Индреке не знает. А это так мало. Индрек замкнутый, другого такого она не встречала. Его нужно разговорить, у него надо выспрашивать. Но как ты вдруг ни с того ни с сего начнешь допытываться: мол, куда, и что, и чего ты…

Незаметно для самой себя Силле остановилась и посмотрела в сторону леса, будто ожидала получить оттуда ответ.

– О чем задумалась? – спросил Индрек и тоже остановился.

– Просто так. – Силле принялась носком выводить на песке восьмерки.

– А знаешь, о чем я сейчас подумал? – сказал Индрек. – О том, что ты хороший парень – смелая, мужественная, не хнычешь и не капризничаешь, не дуешься… С тобой можно хоть полсвета обойти.

Кровь ударила в лицо Силле. Она быстро нагнулась, взяла плоский камешек и с силой бросила его.

– Раз, два… – начала она считать, но забыла о скачущем по воде камешке, потому что в ушах уже звучало: «С тобой можно хоть полсвета обойти».

Какое море синее-синее! И небо… такое синее!

«С тобой…»

Индрек так сказал? Он стоит рядом и молчит.

Но ведь только что он сказал: «С тобой можно хоть полсвета обойти».

Именно так он сказал. И еще: «Ты хороший парень – смелая, мужественная, не хнычешь и не капризничаешь, не дуешься». Точно так он сказал. Слово в слово.

Теперь он стоит и молчит. Краем глаза можно видеть его белую рубашку. И то, что он смотрит на море.

А море сегодня удивительно синее. И горизонт затянулся дымкой, и не скажешь, где кончается море и начинается небо.

– Что же теперь делать? – раздался голос Индрека. – Начнем строить шалаш или пойдем сперва в разведку?

Силле обернулась. Какие у Индрека синие глаза! Одного цвета с морем, одного цвета с небом. Разве у него такие синие глаза? А теперь вдруг темнеют, становятся темно-синими… Совсем черными… И взгляд их… Разве это его глаза? Как они сейчас смотрят?..

Силле отвернулась и уставилась на каменную громаду, которая покоилась в воде возле небольшого мыса.

– Кто первый! – крикнула она вдруг и бросилась вперед.

Едва они забрались на теплый камень, как Силле застыла с открытым ртом. Из сосняка между кустами шиповника показались под ручку… Нийда и Мерле! Следом за ними появился Воотеле.

Мерле неожиданно отпустила руку, спряталась за Нийду и стала указывать в сторону моря, на камень, где сидели Силле и Индрек.

Нийда глянула, всплеснула руками и дрожащим голосом произнесла:

– Смотри, Воотеле, – фата-морга-а-на!

– Черт возьми! Вы! – заорал Воотеле. – Откуда? На пароходе вас не было и на лодке тоже.

– Так вот и прибыли. Верхом на камне, – сказал Индрек.

– Сперва все-таки шли по волнам, – добавила Силле. – Попробуйте! Быстро-быстро, так, чтобы нога не успела войти в воду. На полдороге устали, присели на камень – и вот мы здесь.

Индреку Силле сказала только:

– Ну знаешь!..

– Так что?.. Довольна? – спросил он.

– Вы собираетесь там ночевать? – крикнула Мерле.

– Дай людям время слезть с камня, – сказала Нийда.

19

Силле охватило странное ощущение. В нем была и легкая досада на тех, кто своим появлением вынуждал их слезать с камня. И некоторое удивление, что испытывает досаду. Но больше всего было, наверное, сожаления, что ни о чем не поговорила с Индреком, не успела спросить и разузнать даже самого малого. И кроссворд остался неразгаданным. И вообще… хотелось позагорать на камне. Не за тем они забирались сюда, чтобы сразу же слезать. Но Индрек уже переставил сумки на край камня и вот уже бултыхнулся в воду.

Силле тоже подвинулась к краю. Подоткнув под пальцы ног подол платья, она сидела на корточках и смотрела в воду.

Вода была прозрачная, как вымытое оконное стекло. Песок чистый, без травы и тины. Но зато возле камня колыхались зеленые водоросли.

– Боишься? Я помогу.

Индрек, прищурившись, смотрел на нее снизу вверх.

– Куда спрятались? – раздался за камнем нетерпеливый голос Мерле.

Силле опустила ноги.

– Отойди, я спрыгну.

– Я помогу. Слезать труднее… Давай!

Силле протянула вперед руки. Резким движением Индрек потянул Силле к себе. И она полетела вниз. Индрек подхватил ее, она обвила его за шею. Так они были какой-то миг, затем Силле оттолкнула Индрека и соскользнула в воду.

– Ой, я нечаянно, – буркнула Силле и не оглядываясь побрела к берегу.

Ужас! Стыд какой! Человек не может слезть с камня. Забраться сумела, а слезть уже нет. На шею кинулась! Вцепилась, как ребенок, который боится упасть. Обеими руками. Так, что даже коснулась губами щеки. Ой-ёй-ёй! Что подумает Индрек? Будь рядом Воотеле или кто-нибудь из класса, можно было бы отшутиться. После этого уже не посмеешь и глянуть на Индрека. Как ей теперь оставаться здесь до завтра и послезавтра? А тут еще Мерле улыбается как-то странно.

Обжигающее чувство стыда неожиданно перешло в злость.

«Сущая тупица! – ругала она себя. – И Индрек тоже… Стоит у камня, вытянул руки. Нет чтобы отступить в сторону или уйти. Он поможет! Человек не какой-нибудь… газовый платок, чтобы зацепиться на пальцах… Получил, наверное, такой удар, что не может и продохнуть. Так ему и надо! Пусть стоит! Хоть до завтрашнего утра».

Но плеск воды сзади говорил, что Индрек идет следом.

Силле ускорила шаг, ей вздумалось бежать.

– Ой! – вдруг вскрикнула она и схватилась за ногу.

Она не заметила лежавшего на виду камня и ударилась пальцем.

– Что случилось?

Индрек подскочил к ней.

– Не надо!.. Я сама… Пусти!

Силле выдернула руку и заковыляла к берегу.

– Какая страсть! – воскликнула Нийда, прикрывая глаза. – Большой палец размозжила.

– Ну да, расквасила, – подтвердил Воотеле.

– Нам нельзя идти, – сказала Нийда. – Надо перевязать ей ногу. У кого есть чистый носовой платок?

Индрек предложил свой.

– Не надо! – резко остановила Силле.

Она демонстративно повернулась к Индреку спиной. Тут же ей стало неловко, но уже ничего не могла поделать с собой, и голос ее прозвучал еще резче, когда она повторила:

– Не надо. Ничего со мной не случилось. Пустяковая царапина. Нечего ныть.

Что за выражения? И откуда они только на язык приходят? Силле никак не находила нужного тона и подходящих слов. Ей хотят помочь, она же в ответ грубит. На Индрека боится даже глянуть. А Мерле по-прежнему усмехается.

Силле захотелось побыть одной. Чтобы обрести нормальное состояние. Она крепилась изо всех сил, но глаза ее все же повлажнели. Вернулась к воде, промыла разбитый палец и попросила через плечо:

– Идите, мы с Нийдой придем позже.

В одно мгновение ее подхватили под руки, вынесли из воды, усадили на камень и держали будто клещами, пока Нийда перевязывала ей палец и ступню носовым платком Индрека.

Силле всхлипывала.

– Что с тобой? – удивлялся Воотеле.

Девять лет проучились они в одном классе, но до сих пор никогда он не видел в глазах Силле слез.

– Ей больно, тупица ты, – сказал Индрек.

– Сильно болит? – спросила Нийда.

Не оставалось ничего другого, как кивнуть.

20

Силле никак не могла вернуть себе того хорошего настроения, которое было у нее там, у камня. Она стыдилась оказаться с Индреком с глазу на глаз и обрадовалась, когда его и Воотеле позвали помочь ремонтировать крышу.

Большинство отправилось купаться. И Нийда пошла с ними. Хийе и другие заядлые волейболисты на площадке между соснами лупили по мячу. Мерле в обществе трех фабричных механиков хлопотала возле коптильни.

Силле заковыляла к ним в надежде быть полезной там, но бородатый молодой человек, по имени Ви́ханди, сказал, что раньше чем салака не подзолотится, ее помощи не потребуется. Пусть барышня держится от коптильни подальше, посидит на пенечке и полечит свой пальчик.

Долговязый, с усиками-щеточками, брюнет Ри́нальдо с ходу обнял Силле за плечо.

– Что это такое! – рассердилась Силле и оттолкнула руку Ринальдо.

Она скользнула взглядом в сторону дачи – если Индрек видел это с крыши, то у него будет повод сегодня второй раз покачать головой.

– А что? – удивился Ринальдо. – Я хотел поддержать вас, а вы что подумали?

– Подумала, что дело не так плохо, чтобы помогать мне. Как-нибудь сама справлюсь, – пробормотала Силле и направилась к пню.

«Что это со мной? Не умею общаться с людьми, не могу с честью выйти ни из одного положения, будто истукан неуклюжий, красней за каждый шаг».

Ринальдо опередил ее и сдул с пня соринки.

– Прошу! Пожалуйста!

Он хотел было снова помочь Силле сесть, но отдернул руки, спрятал их за спину и поклонился.

– Пожалуйста! Пень чистый!

– Ринальдо! – крикнула Мерле. – Что за отлынивание? Работать!

– Пардон! – поклонился Ринальдо и ушел.

Вначале Силле обрадовалась, что осталась одна. Но вскоре чувство облегчения сменилось грустью и ощущением, что из-за вынужденной бездеятельности она совершенно лишняя в этом мире.

Была бы под рукой хоть газета Индрека – можно было бы продолжать разгадывать кроссворд. Или бумага и карандаш – попыталась бы от нечего делать набросать этих коптильщиков салаки. Злюка Виханди своей окладистой бородой, закоптелыми руками и подвернутыми до колен брюками напоминал ей Робинзона Крузо. В тренировочных брюках ему, казалось, было так же хорошо, как в ослепительно белой сорочке и цвета морской синевы костюме, каким Силле увидела его утром первого рабочего дня.

Большеносый, широколицый и добродушный Ка́ру, один из помощников Виханди, походил на Деда Мороза. Ринальдо выглядел сошедшим со сцены опереточным комиком, который исполняет роль обожателя Мерле и одновременно усердно пытается услужить ей, Силле. Мерле была захвачена работой, подметала самодельной метлой вокруг коптильни, давала распоряжения Ринальдо, смеялась во весь рот его шуточкам и чувствовала себя великолепно. Лицо ее делалось серьезным лишь тогда, когда она встречалась взглядом с Силле; что вызвало недовольство у Мерле, когда они столь неожиданно встретились на берегу моря, Силле так и не поняла. В то время как Нийда вместе с ребятами хлопотала вокруг Силле, Мерле незаметно исчезла. А когда они вчетвером подошли к даче, Мерле уже успела раздобыть где-то большой красный передник и заканчивала вместе с фабричными механиками насаживать на железные прутики очередную порцию салаки.

Сейчас, сидя на пне, Силле повернулась к лесу и старалась ни о чем не думать. Ей эта отрешенность давалась просто. Даже не понадобилось прибегать к волшебной палочке-выручалочке от плохого настроения, как учила мама, – пересчитывать вокруг различные цветовые оттенки.

Лес захватил все ее внимание. Высокий, чистый и безлюдный, изумительно живой в своей неподвижности – таким он стоял у нее перед глазами. Какой только живности не обитало в зарослях вереска, в траве и в латках рдеющего мха! Седовершинные великаны ели опустили до земли свои темно-зеленые ветви, образуя затененный шатер вокруг ствола. Для кого? Кто находил там укрытие? Дикие козы? Зайцы? Исполины-сосны, наоборот, стояли в неколебимом покое, как многоопытные почтенные старцы. Молоденькие сосенки держались от них кучкой в некотором отдалении. Шелестели тонкие светлые березки и осины, будто девчонки, перешептывались они между собой. Зато ольха дремала в тихом сне.

Внимание Силле привлек женский голос.

– Вы не знаете, куда подевался детский сад? – спрашивала женщина.

К коптильщикам подошли стройная девушка с ниспадающими на плечи медно-рыжими волосами и плечистый молодой человек. Девушка показалась Силле знакомой, где-то на фабрике она уже видела ее. Молодого человека Силле знала хорошо еще с производственной практики. Это был инженер-технолог Имре Лойк, тот самый, который организовывал экскурсии и всякие коллективные походы, обучал молодых рабочих и всегда говорил о школьницах-практикантках почему-то в третьем лице.

На вопрос девушки Виханди выразительно кашлянул и быстро указал глазами сперва на Мерле, потом на Силле. Девушка фыркнула и сделала рукой движение, будто хотела затолкать назад сорвавшиеся с языка слова.

Но Имре Лойк уже подошел к Мерле.

– Ах, они сами тут! И такие деловитые! Просто радость видеть таких проворных людей, – рокотал он своим приятным баритоном.

– Бери на заметку и переводи в кадры, – посоветовала девушка. – Не то закончит школу и исчезнет. И тогда по-прежнему придется нам гнуть спины.

С радостным ожиданием смотрела Мерле на Имре Лойка. Тот развел руками:

– Исчезнет? Что значит исчезнет? Если у человека есть интерес к нашей работе, он никуда не исчезнет. Гони его из парадной двери, он войдет с черного хода, погонишь и с черного хода, заберется в окно. Такие вот дела, Вейнике.

Силле представила, как Имре Лойк, корректный молодой человек, ломится в парадную дверь и с черного хода, а потом лезет в окно. Эта мысль развеселила ее и одновременно возбудила интерес, а что именно привело самого Имре Лойка на кондитерскую фабрику – призвание или что-то другое?

Об этом она и спросила у него.

Рассудительное лицо молодого человека на мгновение выразило недоумение. Этот момент использовал Ринальдо, чтобы спросить у Силле:

– Интересно бы знать, а что привело вас в такое чудесное лето на нашу фабрику? Тоже, как пишут обычно в газетах, уже с детства мечтали… ну, это, так сказать, призвание или что там?

– А у вас? – в ответ быстро спросила его Силле.

– Я пришел зарабатывать свой хлеб насущный, – сказал Ринальдо. – Где-то человек должен ведь работать. Вот у него… – Ринальдо указал большим пальцем через плечо на Виханди, – у него машины и моторы фамильная слабость, начиная с дедушки. А у него?.. – Ринальдо глянул на Имре Лойка и пожал плечами.

– Товарищ Лойк пришел по чистому призванию, – сказала Вейнике, и в ее резком голосе можно было услышать подчеркнутую значимость. – Хотя можно предположить, что не попал на другие факультеты, а на технологии пищевых продуктов были еще места…

– Дорогая деточка! – прервал ее Имре Лойк. – Жизнь не дважды два – четыре. Не просто все в ней выходит. Понимание жизненных законов – сложная алгебра.

Он повернулся к Силле.

– Дело в том, молодые люди, что у некоторых в жизни даже в призвании нет своего единственного и верного счастья, так же как и… в любви. Вот какие бывают иногда грустные истории.

– И поэтому человеку надо выбрать что-то одно и честно этому служить. Не так ли? – вновь обратила на себя внимание Имре Лойка Вейнике. Она склонила голову набок и продолжала тем громким голосом, каким малыши декламируют стихотворения: – Но при этом обязательно следует окончить среднюю школу, чтобы ворота жизни не остались бы закрытыми перед созданием человеческим!

По лицу Имре Лойка скользнуло недовольство, однако он зааплодировал и воскликнул:

– Браво! Тебе хорошо запомнились мои слова. Если бы ты еще поступала согласно им, ну тогда… Тогда бы не было недоразумений. Но детям… молодым девушкам ты не дури голову, пусть действительно сперва окончат школу. Хватит нам недоучек.

Имре Лойк обнял Мерле за плечо и сказал:

– А вот с ней у меня будет небольшой разговор.

Он тут же снял руку, отыскал взглядом Силле и объявил, что и с ней он тоже хотел бы поговорить.

И девочки узнали, что их бригадир Эндла Курма уже две недели как помолвлена. Что ее нареченный – фабричный электрик, «тот самый симпатичный, веснушчатый и уникально рыжий молодой человек». И было бы хорошо со стороны других молодых людей освободить этих будущих молодоженов от заготовки хвороста и приготовления пищи. Организаторы поездки доверяют на этот раз Мерле, вместо Эндлы Курма, дирижировать приготовлением ужина, ибо она уже одним тем, что осталась коптить салаку, показала, что у нее есть к этому влечение. Что касается Силле, то она неожиданно оказалась верным помощником дирижеру, так как больная нога лишила ее возможности передвижения. Хотя Мерле может в случае необходимости и по своему усмотрению призвать на помощь любого, кто приехал, даже его, Имре Лойка.

Слова его текли безостановочно, будто запись на магнитофонной ленте, где паузы были вырезаны. Говоря это, Имре Лойк поглядывал на дорогу, которая вела к морю.

– Остальное Вейнике Отсус знает лучше меня. До сих пор она вместе с товарищем Курма занималась этими вещами и в курсе всех дел. Ну, будьте молодцами! – сказал Имре Лойк и со спринтерской скоростью помчался к морю.

Вслед ему, благодарно и восхищенно, сияли фиалковые глаза Мерле.

Силле, еще не освободившаяся от впечатлений первой встречи с Эндлой Курма, которую она тогда посчитала несовершеннолетнею, спросила у Вейнике:

– Неужели Эндла Курма выходит замуж?

– А почему бы ей не выйти замуж? – рассмеялась Вейнике.

– Знаете, – Мерле отвела взгляд от дороги к морю, – я бы с готовностью… немедленно…

Взрыв хохота не дал Мерле закончить. Смеялся Ринальдо.

– Немедленно! А принц уже выбран?

Мерле не смутилась. Она смерила зубоскала сердитым взглядом и насмешливо спросила:

– Желаете стать кандидатом? Ну что ж, список еще не закрыт. – И спокойно, будто ее и не прерывали, продолжала: – Я бы с готовностью осталась работать на фабрике. А он… – Мерле кивнула в сторону, куда ушел Имре Лойк, – о каких недоучках он говорил?

Вейнике грустно усмехнулась:

– Почему бы ему не говорить, если язык есть. Только он не учитывает того, что головы у всех разные: один за год кончает два класса, другой за два года – всего один.

– Ну-ну! – воскликнул Виханди. – Не клевещи на свою голову. Уж вы-то с Ринальдо просто прошаркали ногами год.

– Ну и что! – крикнул Ринальдо. – Второе место в республике по танцам тоже кое-что значит.

Сказав это, он посмотрел полуприщуренными глазами на Силле и Мерле. Когда те с любопытством уставились на него, он быстро отвел взгляд, сунул руки в карманы джинсов, украшенных металлическими бляшками, и, повышая голос, пообещал:

– Зато в этом году сразу пройдем два класса. Так что имей в виду, Виханди, будущим летом поднесешь нам розы. По случаю окончания или просто…

На это Виханди ничего ему не ответил и, сказав Силле, что теперь понадобится ее помощь, кивнул на чурбак, пододвинул мешочек с солью и пустой таз и вытащил из коптильни первую партию истекавшей жиром золотистой салаки.

Тут Вейнике решила, что для Мерле, как сказал Имре, наступила пора «дирижировать». Не дав ей снять передник, она повела Мерле на дачу.

– Мда! – беспокойно кивнул вслед им Ринальдо.

– Ты смотри у меня! – услышала Силле предостережение Виханди.

В ответ на это Ринальдо забурчал под нос, что пусть, мол, Виханди оставит свой надоедливый контроль – учеба в университете еще не дает ему на это никакого права, пусть берет пример с Кару, который никогда не суется в чужие дела.

Кару беспокойно дернул уголком рта, но ничего не сказал.

– Ладно! Всему свое время, – заметил Виханди, – давайте лучше пока заниматься делом.

Силле осталась наедине со своей работой. Она снизывала салаку с палочек в таз, посыпала солью и думала: «Вдруг однажды простой случай решит мое будущее. Но тогда и сейчас уже можно сказать, что случай сделал свое дело: попала на кондитерскую фабрику потому, что школа случайно оказалась рядом с фабрикой. Только во всем я воле случая в будущем не дамся. Стану сама творить свою судьбу. Сама хочу отвечать за свое будущее. Отказ от поездки в Крым был первым серьезным шагом. Не под крылышком мамы и папы, не на их деньги создавать свое благополучие, а зарабатывать самой, своими руками. Индрек тут совершенно прав. Об этом я должна была сказать ему раньше. Теперь с ним не поговоришь даже о самом обычном. По крайней мере пока…»