Текст книги "Лунный свет (ЛП)"

Автор книги: Сиира Го

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

    Всхлипывает. Хватает за руки. И ногти в кожу – до крови.

    Даже отходя ко сну в чьих-то объятиях, светлое время суток Томоэ по обычаю проводил в одиночестве. Вот и теперь, открыв глаза, виконт увидел лишь дворецкого с неизменным серебряным подносом. Еще один закат. Вечер за вечером – сколько же десятилетий минуло?

    – Энтони, а ты помнишь? – Томоэ взял бокал.

    – Помню что, сэр?

    – Когдакончаешьтакчтокажетсябудтосейчасумрешь. Ты мужчина... ты наверняка ощущал нечто подобное.

    – Полагаю, да. Но это было слишком давно – я успел забыть.

    – Мне будет трудно позабыть подобное.

    Дворецкий бросил взгляд на простыни:

    – Судя по всему, этот джентльмен произвел на вас совершенно особенное впечатление.

    – Он точно особенный. Первая ночь была восхитительна, но и эта ничем не хуже. Неужели он всегда такой, когда в небе луна? – Томоэ потянулся, демонстрируя дворецкому следы зубов на коже. – Он и сам не знает, чем себя называть. Раз перемены связаны с луной, то он, выходит, оборотень. Что ты думаешь по этому поводу?

    – Я слышал о вервольфах в Восточной Европе, однако мы в Японии. Боюсь, я не слишком знаком с местным фольклором.

    – Здесь есть легенды о Инугами – это собаки-боги, духи диких собак. Или, быть может, он потомок европейских оборотней? Странно. Мы – результат эволюции... нет, деградации вампиров и вервольфов.

    – Вы считаете, мы регрессировали? Я бы сказал, все же эволюционировали.

    – Вампиры без клыков и оборотни, которые не превращаются в волков? Ты называешь это эволюцией?

    – Я бы назвал это адаптацией к жизни в городских условиях, – осторожно поправил дворецкий.

    Хотя у него и не было клыков, но редкий пожилой человек смог бы похвастаться такими отличными зубами.

    – А по-моему, мы просто вырождаемся. Я не способен иметь детей... я даже превратить в вампира никого не могу, – Томоэ взъерошил себе волосы.

    Светлой пряди хватало лишь на то, чтобы один раз обмотать вокруг пальца. У виконта не росли ни волосы, ни ногти. И все же он был жив.

    – Уверяю вас, это эволюция. А представьте, как замечательно наш народ приспособлен к межзвездным путешествиям, – с каменно-серьезным лицом сказал дворецкий. – Мы долго живем, и для обеспечения жизнедеятельности нам требуется совсем немного.

    Томоэ, направившийся было в ванную, от души рассмеялся:

    – Ты прав, Энтони. Ты абсолютно прав... в космических странствиях нам не будет равных.

    Разговор поднял настроение. Даже если дворецкий всего лишь шутил, идея все равно казалась любопытной. Забавно. Кто знает, вдруг к тому времени, как выстроят такой звездолет, Томоэ и ему подобные рискнут открыться миру?

    Посмеиваясь, Томоэ натянул шерстяные брюки и теплый свитер и поднялся в гостиную. Там, на диване, кто-то сидел – спиной к двери, и виконт, введенный в заблуждение новой прической, не сразу узнал Таичи. Резкие черты лица, не обрамленного больше длинными прядями, смягчились. Глаза умные, спокойные. Одет он был в новые брюки и простую рубашку: видимо, дворецкий позаботился не только о волосах гостя, но и о его гардеробе. С виду и не скажешь, что этот молодой человек родился и вырос вдали от города.

    – Энтони тебя подстриг? Он обожает, чтобы все было красиво, – Томоэ обошел диван и, глазом не моргнув, уселся Таичи на колени. Обнял, прижался.

    Но за окном уже не было луны, чей свет сметает все преграды и горячит кровь. Парень вспыхнул и уставился в пол.

    – Ты мне и с короткими волосами нравишься, – Томоэ подкрепил слова поцелуем. – И без луны. Ты чудесный – любой.

    – Томоэ-сан...

    – Ты помнишь, что пообещал говорить мне?

    – Томоэ-сан, – Таичи покраснел еще гуще, – ты мне нравишься.

    Виконт мотнул головой:

    – Слушай, давай обойдемся без церемоний, хорошо? Мы должны разговаривать на равных, не то я подумаю, что ты со мной неискренен.

    – То есть, мне надо говорить, например... "ага" вместо "да"?

    – Верно. И Томоэ – это фамилия. Зови меня Акихиро.

    – Акихиро... прости, Томоэ-са... то есть, ээ...

    – Хорошо, со временем запомнишь. Кстати, ты был прав: я действительно вампир. Хотя и не очень правильный.

    Виконт посмотрел на Таичи. После признания, давшегося столь трудно, в сердце поселилось неизъяснимое спокойствие.

    – Энтони, сегодня мы остаемся дома. Приготовь, пожалуйста, ужин для Таичи. Но сперва сделай мне чаю.

    Покончив с распоряжениями, виконт отправился в библиотеку и принес старый альбом. Положил его на столик и снова покосился на Таичи. Тот и не думал дрожать от страха, даже удивленным не выглядел – просто вернул взгляд.

    – На картине в столовой изображены мои родители. Моя мать, дочь виконта Томоэ, встретила отца на приеме у иностранного дипломата. Они полюбили друг друга и поженились, несмотря на протесты родных. Потом они переехали в Англию, там появился на свет я.

    Томоэ вытащил из альбома старую фотографию цвета сепии: бородатый, с тонкими усами офицер стоял позади сидящей женщины, а та на коленях, обтянутых длинным платьем, держала ребенка.

    Второй снимок. Молодой человек – точь-в-точь Томоэ – щеголеватый, в униформе, совсем не похожий на японца. Красивая, словно на открытке, сцена.

    – Это последняя фотография меня-человека, сделана в мой двадцать восьмой день рождения. Я любил офицера, служившего под началом отца... Познакомились, когда мне было семнадцать, а ему около двадцати. Мы провели вместе десять лет.

    – У тебя есть его фотография? – напряженно спросил Таичи.

    Томоэ грустно усмехнулся:

    – Стоит ли ревновать к человеку, который давно в могиле?

    Впрочем, реакция Таичи виконта порадовала.

    Он закрыл глаза, воскрешая в памяти прошлое. Девяносто два года минуло, а Томоэ помнил каждую минуту того далекого дня, залитого солнцем.

    – Я во всем виноват. Изменил ему. Просто минутный каприз... а я был всем для него.

    Пустынная деревенька вдали от Лондона, луг с желтыми цветами, названия которых Томоэ не знал. Крохотные цветы качались на ветру. Офицер выстрелил – пуля попала Томоэ в живот, он лежал на цветочном ковре и смотрел, как солнце медленно пересекает небосклон. Если бы не мальчик из соседнего поместья, там бы для Томоэ все и закончилось. Парнишка прибежал на луг поиграть с хозяйской собакой, пес учуял кровь...

    – Это неправда, что вампиры не отражаются в зеркалах. И фотографироваться мы тоже можем.

    На очередном снимке Томоэ стоял рядом с красивой, но холодной женщиной.

    – Она спасла меня. Не смею сказать ее имя... Она чистокровный вампир.

    Слуги принесли Томоэ в дом. Женщина, склонившись над молодым человеком, вздохнула:

    – Печально. Словно воплощенный Адонис.

    Больно не было, только очень зябко, и все слабело дыхание. А красавица шептала:

    – В моих силах подарить тебе новую жизнь. Но долго ли ты сможешь наслаждаться подарком?

    Она не гарантировала Томоэ вечность: некоторые погибали вскоре после инициации. Однако виконт согласился. Умирать во второй раз будет, несомненно, досадно, но это ничто по сравнению с возможностью снова увидеть родителей, ободрить их...

    – Я никому этого не рассказывал, – признался Томоэ. – Но ты – исключение. Ты тоже отличаешься от людей и, наверное, в большей степени способен меня понять.

    Таичи молча кивнул.

    – Я провел с Мадам двадцать лет. Она оберегала меня, стала мне второй матерью.

    На одном из тайных приемов Томоэ представили другим вампирам. Тут же выяснилось, что у него есть свои особенности: он пил лишь женскую кровь, у него не было клыков, и он отказывался нападать на людей. На его счастье у Мадам была возможность приобретать свежую кровь в ближайшем крупном городе – иначе бы новая жизнь закончилась куда раньше, чем хотелось бы.

    – Спустя годы я все же вернулся домой. Представился собственным внебрачным сыном, рожденным проституткой, в доказательство показал подаренные отцом часы. И родители решили, что видят своего внука.

    С фотографии смотрела та же семья: только родители Томоэ состарились, а он сам ничуть не изменился.

    – В какой-то момент они все поняли. И продолжали меня любить. Я никогда их не забуду. Не забуду, как счастливы мы были, сидя у камина долгими вечерами.

    Виконт сморгнул: столько лет прошло, а он до сих пор не мог вспоминать родителей без слез.

    – Они старели. Я говорил, что Мадам одарит новой жизнью и их... я не хотел, чтобы они покидали меня. Но они предпочли срок, отведенный Господом, и я остался один.

    Томоэ прикрыл лицо ладонями. Давать волю слезам – если совсем невыносимо – следует только в одиночестве, нельзя плакать на людях – так учил отец. Но виконт, хоть и затвердив урок, не всегда мог сдерживаться.

    Таичи обнял его. Крепкие горячие руки обещали тепло и защиту, которых так недоставало Томоэ.

    – Перестань... я же здесь. У тебя есть я, слышишь? Не плачь.

    – Спасибо. Я так долго тебя ждал.... Я поступил плохо и расплачивался за это. Но теперь, быть может, Бог готов меня простить... – виконт уткнулся парню в плечо, вдыхая родной запах. – Ты добрый, Таичи. Клянусь, я больше не совершу этой ошибки. Если ты останешься со мной, я никогда не посмотрю на другого.

    Безмятежность... покой... он не считает тебя чудовищем...

    – Ты все равно счастливый, Акихиро. По крайней мере, тебе точно известно, кто ты. А я о себе ничего не знаю. Бабка унесла все секреты в могилу.

    – Мы узнаем, – Томоэ указал в сторону библиотеки.

    – Ты так считаешь?

    – Если найдем хоть что-то, это же будет лучше, чем ничего? Я сделаю все, что смогу. Тут требуется время, а уж этого добра у меня предостаточно.

    В гостиную вошел дворецкий, приготовивший все необходимое: большой чайник, кувшинчик с теплым молоком, чашки, разукрашенные узором из роз.

    – Вы давно не наслаждались чаепитием по всем правилам, – дворецкий почему-то был оживлен более обычного.

    На серебряном трехъярусном подносе лежали сандвичи, булочки, джем и густые сливки.

    – Могу я задать вопрос? – обратился Таичи к дворецкому.

    – Я вас слушаю, – тот слегка повернулся, разливая по чашкам янтарный чай.

    – Вы давно живете с Акихиро? Вы, кажется, спите меньше, чем он... но вы ведь такой же?

    – Прошу, оставьте. Я всего лишь дворецкий – вот и все, что вам следует знать, – Энтони снял крышечку с сахарницы. – Храню семейные традиции... Например, чаепития ровно в пять.

    – Видимо, Энтони считает нужным преподать тебе небольшой курс хороших манер. Все эти обычаи весьма далеки от современной жизни, но если ты не будешь слушать Энтони, он обидится.

    Под взглядами двух пар глаз Таичи порозовел и выпрямился:

    – Что мне надо знать? Что я еще должен делать, кроме как просто пить чай?

    – Верно. Для начала вам следует запомнить, как правильно пить чай. Раз вы собираетесь жить с Томоэ-сама, вам не помешает научиться подобающе себя вести.

    Таичи внезапно сообразил. Ведь под влиянием луны для него не существовало понятия хорошего поведения... Назвал импозантного дворецкого стариком и все такое. Естественно, что подобное обращение уязвило гордость Энтони. Вот он теперь и отыгрывается.

    – И вы, пожалуйста, поймите, Энтони, что под луной я меняюсь. Становлюсь опасным. Я рад, что встретил Акихиро так быстро, – Таичи хотелось, чтобы к дворецкому вновь вернулось хорошее настроение. – Если бы не он, меня бы уже арестовали.

    Энтони прикрыл глаза и кивнул:

    – Нам нельзя привлекать внимание полиции. Ни в коем случае.

    Тем, кто отличается от других, приходится особенно тщательно следить за своим поведением. При условии, что они желают пожить подольше, конечно. Времена изменились, мир опутан информационной сетью. Хочешь скрыть свое прошлое – избегай полиции и прессы. Любое ограничение свободы означает невозможность получать жизненно важный напиток, без которого Томоэ, например, свалился бы уже через день.

    Охотники на ведьм и вампиров ушли в прошлое, на смену им поднялось войско репортеров и журналистов, вооруженных камерами. Раньше врагами были селяне да священники, теперь угрозу нес всякий любопытный дурак. Продумывай каждый шаг, не привлекай внимания – только так ты получишь шанс выжить.

    Поймав взгляд Таичи, Томоэ показал, как наливать в чай молоко, как медленно пить, как держать блюдце в левой руке, а чашку – в правой. Парень старательно повторял, но перед сахарницей замер в нерешительности.

    – Две чайные ложки максимум, – улыбнулся виконт. – Иначе чай потеряет свой аромат.

    Привычный ритуал навевал спокойствие.

    – Таичи... это, конечно, лишь догадки, но... по всему миру встречаются предания о людях, которые под полной луной превращаются в волков. Вполне вероятно, что и в Японии имеется нечто подобное. Еще здесь есть легенды о Инугами.

    – Волки?

    – Тебе это что-нибудь говорит?

    – Нет. Бабка, может, и знала что-то, но никогда мне не рассказывала. Инугами... тогда людям должно быть давно о них известно... – Таичи замолчал, словно бы погрузившись в воспоминания.

    – Луна влияет и на обычных людей, – сочувственно сказал виконт. – Приливы и отливы, биоритмы – все подчинено фазам луны. Может, в этом дело.

    – Знаешь, я сейчас понимаю, что бабка тоже отличалась от других. Больше всех знала о горе и в самую чащу не боялась заходить, хоть совсем старая была. В деревне о ней всякое говорили...

    – Ты знаешь, где сейчас твои родители?

    – Я никогда их не видел. Думал, в нас нет ничего особенного, пока бабка не умерла. Потом стал чаще видеться с соседями и начал понимать, что со мной что-то не так.

    – Твоя тайна похоронена вместе с ней, – пробормотал Томоэ.

    Довольно жестоко со стороны этой женщины – сказать Таичи лишь то, что он необычный и должен жить один, и умереть. Неужели ей никогда не приходило в голову, что ему могут понадобиться друзья, любимые... Сам виконт не выносил одиночества и нуждался в живом тепле не меньше, чем в своем "коктейле". Прекрасно понимая, что все его привязанности мимолетны, он, тем не менее, находил себе все новых компаньонов. Нужна невероятная выдержка – и физическая, и психическая – чтобы выжить в изоляции. Томоэ решил, что Таичи куда сильнее его в этом плане.

    – Мы не отступим, да? Две головы в любом случае лучше одной, – виконт старался ненавязчиво убедить Таичи в своей полезности. – Я открыл тебе мою тайну. Я хотел бы, чтобы ты мне помогал. Здесь, в моем доме, тебе не обязательно скрывать свою сущность.

    – Ммм... наверное...

    На самом деле это прекрасно – располагать местом, где ты можешь быть самим собой. Томоэ уж знал наверняка. Мадам подарила ему такое место, и теперь он собирался сделать то же для Таичи.

    Пасмурными ночами Таичи было не слышно и не видно. Да и днями, даже если тонкий серп плыл по небу наравне с солнцем, парень оставался тихим и кротким. Они с Томоэ нередко вместе валялись на кровати, однако никаких поползновений в сторону виконта Таичи не предпринимал. Обладала ли его светлая сторона на редкость спокойным темпераментом или же дикая сущность выпивала столько сил – этого Томоэ не знал. Но с нетерпением, которого внутренне стыдился, ожидал новой фазы луны.

    Зато тяга к знаниям у Таичи возросла невероятно. Он только и делал, что и читал, а еще осваивал компьютер под руководством виконта. Подобный образ жизни оставлял парню, привыкшему к физическим нагрузкам, много неизрасходованной энергии, и порой он выбирался в какие-то отдаленные библиотеки.

    Луна исчезла. Размеренные безмятежные дни сменяли друг друга. Все шло хорошо. Но стоило Томоэ расслабиться, как поступил звонок от Минамикавы, менеджера хост-клуба. Произошло это в девять вечера – клуб только-только открылся.

    – Здесь посетитель, который хочет с вами поговорить.

    – Со мной?

    Томоэ давно не заходил в клуб: не до того было – потому несколько обеспокоился, услышав в трубке голос менеджера. Однако он никак не ожидал, что причиной звонка станет странная просьба клиента.

    – Представляется профессором Охатой из Института Культурологии в Канагаве.

    – Профессор Охата... никогда не слышал, – Томоэ принялся рыться в гардеробной, подыскивая приличествующий визиту в клуб костюм.

    – Он ждет вас здесь. Может, стоит попросить его встретиться с вами в другом месте?

    – Хммм, хорошая мысль. Как он тебе?

    – Немного за сорок... и довольно чудаковатый, – честно отозвался Минамикава.

    – Передай, пусть отправляется в "Кафе Амиль". Скажи, что я буду через десять... нет, через двадцать минут.

    Томоэ положил трубку и принялся переодеваться. В двери заглянул Таичи и застыл посреди комнаты с несчастным видом.

    – Работа?

    – Да... а ты что думал, я изменять тебе ухожу?

    Парень даже не улыбнулся, и Томоэ развел руками:

    – Ну что ты? Я шучу. Мне и в голову не придет тебя предавать.

    – Просто... ну, от меня сейчас толку мало, – Таичи обнял полураздетого виконта сзади. – Тебе, наверное, не хватает...

    Томоэ вспомнил последний раз, когда они были близки. Все заняло примерно час. Их первая ночь и длилась чуть ли не всю ночь, потом все меньше и меньше... А теперь вообще ничего.

    – Таичи, достаточно того, что ты рядом, честное слово, – подтвердив слова поцелуем, Томоэ добавил: – Ты мне не только в постели нужен. Я уже говорил об этом и буду повторять, пока ты не поверишь.

    – Я правда хочу с тобой спать, – Таичи в ответ лизнул его между лопаток. – И до смерти боюсь тебе навредить. Когда на меня накатывало в горах, я ломал деревья и убивал кабанов, и становилось легче... Все, что я знаю теперь... темная сторона тоже это знает. Как ты думаешь, она становится умнее вместе со мной?

    Виконт погладил парня по щеке – на пальцы упала темная прядка. Подстриженные недавно волосы отрастали с невероятной скоростью: видимо, тело Таичи – не в пример Томоэ – неустанно себя обновляло.

    – Иногда бабка так боялась, что я пойду в деревню и на кого-нибудь нападу, что сковывала меня цепями. А ты в меня веришь... – Таичи сжимал его все крепче, в голосе явственно проступали умоляющие нотки. – Пожалуйста, не предавай меня.

    – Никогда. Обещаю.

    – Лучше бы тебе сдержать свое слово. Я читал, что волки образуют пары один раз и на всю жизнь. Если так, во мне действительно течет волчья кровь. Ты для меня единственный. И для него тоже. Сейчас, без луны, он не может выйти и сильно злится.

    – Таичи, это всего лишь работа. Даже мне приходится зарабатывать на жизнь. В частности, на мой "коктейль".

    Мадам владела фруктовой плантацией на отдаленном острове в южных водах. Там работали люди, много здоровых молодых женщин и мужчин. Они получали отличную зарплату, их прекрасно кормили... но раз в неделю они обязаны были сдавать немного крови. Словно пасека, только дань, взимаемая "пасечником" с "пчел", сильно отличалась от меда.

    – Напиток очень дорогой. Но иначе мне не жить.

    "Коктейль" следовало заморозить, переправить морем – расходов хватало, а Томоэ не хотелось тратить все доставшееся от родителей наследство. Поэтому он продолжал работать. Воистину, в наше время вампиру без денег трудно.

    – Тогда я тоже хочу работать.

    – Это необязательно. Мне нравится смотреть, как ты наслаждаешься едой. Я будто снова ощущаю удовольствие, в котором мне давно отказано.

    Томоэ снова поцеловал любимого и продолжил переодеваться.

    Неспешно шагая к месту встречи, Томоэ вдруг подумал, что впервые за порядочное время остался один. И тут же с новой силой осознал выпавшую на его долю удачу. Он понятия не имел, сколько лет ему суждено прожить, и больше не считал долголетие источником неземного счастья. Однако же он не достиг еще того предела, когда начинаешь желать смерти. Отлично было бы оставаться с Таичи, пока тот не умрет... даже если годы унесут красоту парня – Томоэ все равно. Прежние отношения приходилось разрывать самое большое через десять лет – необходимое условие, позволяющее сохранить тайну. Однако между ним и Таичи уже нет секретов.

    Несмотря на позднее время – около десяти – кафе наводняли посетители. И многие сразу прикипели взглядами к появившемуся в дверях красавцу-виконту, к его костюму цвета вечернего неба и лунно-серебряному галстуку. А Томоэ, полностью игнорируя любопытствующие взоры, внимательно осматривал зал и людей. Кто же из них Охата? Его внимание привлек мужчина средних лет, с книгой в руках. Мужчина не читал, но виконта не заметил, и глаза его за стеклами оправленных в серебро очков странно бегали. Ему едва ли пришлось долго ждать, тем не менее пепельница на столике была полна окурков.

    – Профессор Охата?

    Человек вздрогнул и уронил книгу – толстый том по антропологии.

    – Да, это я. А вы Томоэ-сан?

    – Верно, – Томоэ ощутил острую неприязнь.

    Став вампиром, виконт получил возможность чувствовать людей. Так, его сразу привлекла чистота Таичи. Он доверил Минамикаве клуб, зная, что на менеджера можно положиться. Но от Охаты веяло опасностью.

    Поборов желание развернуться и уйти, Томоэ занял соседний стул.

    – Клуб с мальчиками. Никогда бы не подумал. Кем вы работали? Актером? Моделью? Хостом в Роппонги(3)?

    Быстрее бы подошел официант... Град бестактных вопросов раздражал, сигаретный дым заставлял щуриться.

    – Мне не кажется, что мы знакомы.

    – Извините, – Охата вытащил визитку.

    Канагава, Институт Культурологии

    Профессор кафедры фольклора

    Эйноске Охата

    – Фольклор? Сомневаюсь, что это как-то касается меня и моего бизнеса, – Томоэ заказал чашку чая, снял плащ и положил его на колени.

    – Это касается Таичи Ямагами, а значит, и вас, не так ли?

    – Таичи Ямагами... – виконт насторожился.

    Узнав о занятии Охаты, Томоэ сначала решил, что профессору требуются какие-либо сведения о нем самом. У людей бывают самые неожиданные интересы, а уж куда могут завести научные изыскания, даже подумать страшно – об этом не раз предупреждала Мадам. Фанатики способны разнюхать буквально все, именно потому так важно соблюдать определенные правила: никогда не обращаться в полицию, аккуратно платить налоги, выполнять все, что требуется от добропорядочных граждан. И заносить ложную информацию в семенные реестры... Малейшая ошибка – и случится непоправимое.

    – Таичи Ямагами... Какое, по вашему мнению, я имею к нему отношение?

    – Я спрашивал в Какей Додзё. Хозяин рассказал, что Ямагами, который должен был устроиться к нему на работу, ушел с неким Томоэ.

    – Ах, этот. Я думал принять его в штат, но парень слишком неотесан. Я его уволил.

    Охата покачал головой и улыбнулся:

    – Ваше полное имя Акихиро Сандэрс Томоэ.

    – Вы правы. Дальше.

    – У вас чудесный дом, наследник виконта.

    Томоэ поднес к губам чашку. Недурственно, но чай Энтони гораздо лучше.

    – И недавно в вашем чудесном доме появился новый жилец. Крупный такой молодой человек.

    – Ближе к делу, пожалуйста.

    – Я подозреваю, что это Таичи Ямагами, – с победной усмешкой закончил профессор.

    Томоэ пил чай и обдумывал сложившуюся ситуацию. Сперва следует уточнить, чего хочет Охата. Зачем ему Таичи?

    – Видите ли, я сам собирался его нанять.

    Охата достал из пачки очередную Seven stars, и Томоэ отвернулся, стараясь все же, чтобы это выглядело не очень невежливо.

    – Мне приходится много бывать в горах, а он был бы отличным проводником. Я собирался поговорить с деревенским старостой Сандзе, но не смог с ним связаться.

    Лжет. Лжет как по писаному. Томоэ поймал его взгляд и мысленно произнес:

    Ты говоришь неправду. Неужели ты веришь, что можешь меня обмануть? Перестань лгать и честно скажи, что тебе надо .

    Под пристальным взором виконта профессор вдруг осекся и сменил тему:

    – Томоэ-сан, вы слыхали о санка?

    – Боюсь, полученное мною образование не затрагивает эту область.

    – Они населяли горные районы Японии. Кочевой народ, вроде цыган.

    – Да?

    – Бабушка Таичи Ямагами была санка. Трудно сказать, почему она решила осесть на земле Сандзе, в доме, который сейчас глубоко под водой.

    Как ни удивительно, Охата знал о семье Ямагами больше, чем сам Таичи. И на этот раз несомненно говорил правду.

    – Я не собираюсь читать вам лекцию по фольклору: о санка можно рассказывать весь день. Пришлось немало постараться – я уж молчу о затраченном времени – но то, что мне удалось узнать, поразительно!

    Хотя Охата (слава Богу!) взялся за ум и говорил все начистоту, его болтовня начинала утомлять.

    – В те времена санка считались низшей кастой, однако взяли фамилию Ямагами – "божества горы". Их предками были Инугами.

    Заскучавший Томоэ внутренне встрепенулся. Старые японские легенды, найденные виконтом в домашней библиотеке, повествовали о людях-волках, также известных как Инугами. Эти существа, видимо, являлись местным аналогом восточноевропейских вервольфов. Предания о них не могли сравниться в популярности с историями об одержимости призраками, но все же встречались во многих областях страны.

    – Ямагами-кун – обыкновенный молодой человек. Здесь неблагополучный район, а в моем доме никого, кроме меня да пожилого дворецкого. Мне нужен был охранник, – с напускным безразличием пояснил виконт. – Если я правильно понял, вы специализируетесь в фольклоре. Каким же веком датируются поверья об Инугами? Вы же не станете утверждать, что исследования этого вопроса до сих пор актуальны?

    – Не смейтесь над тем, о чем не имеете понятия! – взвился профессор. – Мне рассказывали о Таичи Ямагами! После того, как он схватился с медведем, на нем места живого не осталось. А через два дня он колол дрова во дворе. Целехонький!

    – Старые люди всегда преувеличивают.

    – Да вы представляете, какой вклад в современную медицину внесет тот, кто откроет секрет регенерации Инугами? – в зрачках Охаты пылала жадность.

    Нажиться на экспериментах над Таичи? Со всех сторон плохая идея.

    – А его бабка? Санка редко заполняют семейные реестры, так что трудно определить, сколько ей было лет. Но точно не меньше ста пятидесяти.

    – Сто пятьдесят...

    – Клан долгожителей! Бесценный материал для науки!

    – Долгожители... – рассеянно пробормотал Томоэ.

    Если это правда, у них с Таичи впереди не так уж мало лет. Охата, сам того не ведая, сообщил ему чудесную новость.

    – Таичи Ямагами якобы нашла на горе женщина, которую он называет бабушкой. Вы не знали этого?

    – Нет. Но это значит, что он не Инугами?

    – Не спешите. Вероятно, она записала его своим приемным сыном, но знаете, что я думаю? Тацу Ямагами приходилась ему не бабушкой, а родной матерью.

    – Охата-сан, вы шутите? Ямагами-кун рассказывал, что его бабка умерла, когда ей было за восемьдесят.

    – Инугами, в отличие от людей, способны к деторождению в весьма преклонном возрасте. Кстати, все, кто видел Тацу Ямагами, когда она впервые пришла в деревню, утверждают, что она выглядела очень моложаво для своих лет, – с горячечным блеском в глазах возразил профессор.

    Томоэ начинал беспокоиться. Больше всего на свете Таичи мечтает узнать, кто он такой. А у Охаты, похоже, есть ответы: ему известно о Инугами, о кочующих санка, даже о бабке... нет, матери Таичи. Вдруг парень захочет уйти с этим профессором? Подобного исхода событий нельзя допустить. А раз так, то лучше Таичи пребывать в неведении относительно существования Охаты. В противном случае, у Томоэ просто не будет права его останавливать

    – Прошу прощения, но наша беседа уходит все дальше от реальности. Приходится ли Таичи приемным сыном Тацу Ямагами или нет, мне безразлично. Я помогу ему получить образование, и он останется в городе.

    Однако Охата думал иначе. Он подался к виконту и прошипел:

    – Я хочу поговорить с Ямагами-кун лично и не нуждаюсь в вашем разрешении. Он выслушает и сам решит, где и с кем ему работать.

    – Вы правы, – Томоэ взял счет.

    Продолжать разговор было сомнительным удовольствием. Слишком велик соблазн внушить профессору, чтобы забыл о всяких глупостях и запер себя под домашний арест в библиотеке на веки вечные, аминь.

    – Попросите Ямагами-кун встретиться со мной.

    – Я передам ему о нашей беседе. Дальнейшее зависит только от него.

    Да, выбор принадлежит Таичи. Пусть он тоже необычен, а все-таки в нем больше от человека, чем в Томоэ: он не боится солнечного света, у него могут быть дети, он нормально ест... Если ученым удастся постичь тайну ускоренной регенерации, это и впрямь будет сенсация в области медицины. Только вот расставаться с Таичи в планы виконта не входило. После долгих поисков он обрел свою любовь и не собирался ее терять. Энтони, Мадам... Томоэ любил их, как любят дорогих сердцу членов семьи, но Таичи они заменить не могли.

    Кивнув на прощание Охате, Томоэ вышел из кафе. В какой-то момент появилось ощущение пристального взгляда, но, стоило виконту обернуться, как ощущение пропало.

    – Таичи? Нет, что ему здесь делать...

    Перед станцией было людно. Томоэ решил поделиться с Минамикавой впечатлениями о встрече, однако застыл перед входом, будучи не силах заставить себя зайти.

    – Женщины... – тяжко вздохнул он.

    Возможно, ему не нравился запах косметики и духов. Возможно, не импонировала лесть, которую дочери Евы неизменно пускают в ход в отношениях с мужским полом. Но вот странно: стоило какой-нибудь юной красавице появиться вблизи Томоэ, как тот, несмотря на всю свою неприязнь, прямо изнывал от желания на ней покормиться. Несколько капель древней крови, смешавшиеся некогда с его собственной, пробуждали в мозгу смутные воспоминания о страстях, которые Томоэ никогда не доводилось испытывать.

    Сам виконт нередко переживал насчет этого. Все-таки он получил строгое воспитание, где смешались две философии: боевой самурайский дух эпохи Мэйдзи и рыцарская галантность, присущая старой Англии. Его учили уважать женщин и считать людей высшей формой творения. А он, мало того, что сторонился девушек, так еще и хотел их съесть.

    Томоэ вызвал менеджера по мобильному телефону.

    – Минамикава-кун, очень сожалею, что вынужден тебя отвлечь, но ты бы не мог выйти на минутку?

    Минамикава появился незамедлительно – в дорогом костюме, с тяжелым браслетом на запястье.

    – Прости... надеюсь, ты не был с посетительницей?

    – Ничего страшного. Как все прошло? Что-то не понравился мне этот Охата...

    Обычно Минамикава не позволял себе плохо говорить о других. Быть может, он имел что-то именно против профессоров... Так или иначе, Охата явно не озаботился проявить хоть каплю уважения к тому, кто в данный момент не мог быть полезен.