Текст книги "Лунный свет (ЛП)"

Автор книги: Сиира Го

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

    Дворецкий материализовался из ниоткуда и протянул господину плащ, который тот взял свободной рукой.

    – Ночь будет холодная, постарайтесь не простудиться.

    – Холодная? Мне не страшен холод, когда рядом тот, чья кровь и сердце одинаково горячи.

    Томоэ пребывал в отличном расположении духа. Шагая рядом с любимым к гаражу, он кутался в плащ и улыбался. И все-таки смутный страх потерять Таичи не давал ему покоя.

    Единственный вечер: сегодня. Единственный день: завтра. Расставание еще можно оттягивать... А потом?

    – Твоя рука зажила за одну ночь. На диво здоровый организм, правда? – они сели в машину, и Томоэ пришлось выпустить чужую ладонь.

    – Я таким родился. Всегда думал, что у всех так... но, кажется, ошибался.

    Томоэ принялся гадать, что за воспитание получил Таичи, раз считал стремительное исцеление заурядной вещью. Хотелось еще полюбопытствовать, однако виконт решил отложить расспросы на потом. Парень уверенно устроился рядом и сам пристегнулся, будто бы и не он, почти паникуя, вжимался накануне в сиденье.

    – Отличная машина. В городе у всех такие?

    – А у тебя есть машина?

    – Я не сдавал на права. Бабка не хотела, чтобы я уезжал из деревни.

    – Почему бы не получить права сейчас? Ведь теперь не осталось никаких препятствий.

    – У меня нет денег, – просто ответил парень. – В деревне они мне не особенно нужны были, вот я и не задумывался.

    – А сейчас нужны?

    – Да нет. Вот за хорошую библиотеку все бы, кажется, отдал... У подножия горы есть город, иногда я ходил туда за покупками. И все время заглядывал в книжный магазин или библиотеку, а бабке не признавался. Мне нравилось.

    Меньше всего Таичи походил на человека, который любит читать. Томоэ легонько потянул его за волосы.

    – Слишком длинные. Из-за них ты выглядишь дикарем. Думаю, тебе надо подстричься.

    Парень сидел смирно, кроткий как овечка, и, казалось, не решался поднять на Томоэ глаза. Будто скулящий на обочине бродячий пес, которого вдруг подобрали и который не смеет лишний раз шевельнуться из опаски вызвать неудовольствие вновь обретенного хозяина.

    Томоэ улыбнулся.

    – Почему ты прячешь лицо? Ты очень красив.

    – Совсем нет. Когда я теряю рассудок, то становлюсь ужасен.

    – Я не боюсь. А тебе не помешает немного уверенности в себе. Ты любишь читать, значит, имеешь все основания гордиться своим умом.

    Виконт и приручал его, словно пса – прикосновениями, ласковыми словами, похвалой.

    – У тебя столько книг – целая библиотека.

    – Можешь читать, сколько угодно. Что ты любишь? Если не найдешь книг по нраву, я закажу еще.

    – Даже не знаю. Я... хочу узнать, чем я отличаюсь от людей.

    Томоэ моргнул:

    – Ты понимаешь, что отличаешься от людей?

    – Да. Я первый раз в жизни оставил деревню... Этот город такой большой. Может, здесь живет кто-то, похожий на меня.

    На западе блеснул последний луч истаявшего заката. Появились звезды, но городские огни легко заглушали их слабый свет. Вечерний пейзаж навевал меланхолию, голос Таичи звучал печально:

    – Бабка говорила, что мне нельзя сближаться с людьми. Повторяла снова и снова. А мне надоело быть одному.

    – Да. Я тебя прекрасно понимаю.

    Виконт испытывал те же чувства. Но положение Таичи выглядело даже более трагичным: у него ведь не было дворецкого и служащих, которые могли бы составить ему хоть какую-то компанию.

    Существ, подобных Томоэ, на свете обреталось не так уж мало. Многие, мягко говоря, не испытывали недостатка в средствах. Ради людей, живущих рядом, они спонсировали производство своеобразного "коктейля", благодаря которому вампирам не было больше нужды охотиться.

    – В деревне ты дружил с кем-нибудь?

    – Соседи не подходили ко мне без надобности. Но они неплохо ко мне относились. А староста и его семья никогда не отказывали в помощи. Если бы не плотина, я бы так и жил один.

    – Даже думать об этом одиноко...

    Томоэ вспомнил старый замок в Европе. Каждые десять лет просторные залы принимали особенных гостей – гостей, на чьих лицах годы не оставляли заметного следа. Там каждый из них мог почувствовать себя защищенным, нормальным, таким, как все. Хотел бы Томоэ дать Таичи нечто подобное. Наверное, следовало рассказать парню правду, но подобное признание не из легких.

    Стоит Таичи испугаться, и отношениям конец. Прогресс не стоит на месте, людей сплошь и рядом учат трезво мыслить, слушать голос разума... только трепет перед неизведанным неистребим. А Таичи, выросший в горах, просто обязан был впитать в себя множество суеверий. Следовало узнать, страшится ли он, не испугавшийся города, вообще чего-нибудь.

    По случаю раннего времени паркинг пустовал: никто из штата еще не прибыл. Томоэ легко манипулировал своими служащими, используя технику, сходную с мануальным гипнозом. Нажать на сонную артерию, прошептать приказ на ухо – и они в точности выполняли все, что он велел. Виконт проделывал такой фокус и с Таичи, только усилий на это понадобилось куда больше. Что за необычная сила гнездилась в теле парня, еще предстояло выяснить.

    Крепкая, мускулистая шея. В сонной артерии – самая вкусная кровь. Будь Томоэ вампиром из преданий, вонзил бы клыки и забрал жизненную энергию вместе с алой горячей сладостью. Однако виконт пил только женскую кровь: мужская горчила, организм отказывался ее принимать. Эта особенность нередко делала Томоэ предметом насмешек в их кругу. Мы видим тебя насквозь, подначивали они, еда и сексуальный аппетит – совсем разные вещи, правда? Томоэ сердился, чувствуя их правоту.

    В романтических приключениях виконта всегда фигурировали мужчины – и сейчас, и в бытность его человеком – потому он и предпочитал исключительно женскую кровь. Порой Томоэ хотелось познакомиться с девушкой. Но, обнимая ее, он не мог отвести глаз от заветного местечка на нежном горле. Этим все знакомство и ограничивалось.

    Впрочем, если уж на то пошло, у Томоэ все равно не было клыков, и он никогда никого не кусал.

    – Какей Додзё. Это здесь.

    Большая табличка висела на стене бара. А неприметная дверь рядом вела в додзё. Заработать на жизнь инструктором каратэ трудно, и мастер открыл побочный бизнес. У входа покачивались красные бумажные фонари, озаряя нагромождение коробок под дверью. Коренастый молодой человек носил коробки в бар. При мысли о том, что Таичи будет тут работать, виконт нахмурился. На момент возник соблазн погладить парня по шее и нашептать, что его место вовсе не здесь, а в клубе Томоэ. Возник и исчез.

    – Таичи, ты не против, если я пойду с тобой? В городе нередко замышляют недоброе с приветливой улыбкой на лице. А я умею отличать правду ото лжи.

    – Но кем я тебя представлю? – озадаченно спросил парень.

    Они приходились друг другу чем-то меньшим, чем друзья, но большим, чем простые приятели. И знакомство их было слишком коротким, чтобы с полным правом называться любовниками.

    – Я твой консультант, – ухмыльнулся Томоэ. – Отличное слово: очень емкое и очень пустое.

    Печальный опыт минувшего вечера мешал парню отвергнуть предложение Томоэ. А виконт, между прочим, намеревался узнать, какую работу предложат Таичи, и раскритиковать ее так, чтобы парень сам от нее отказался.

    – Извините, меня зовут Ямагами. Могу я поговорить с Какеем-сан?

    – Слушаю, – человек, поднявший голову на голос, вполне мог быть Какеем.

    Ему явно перевалило за сорок, но руки, выглядывающие из рукавов хаппи(2), бугрились мышцами. Коротко подстриженные волосы, борода – он выглядел именно так, как должен выглядеть владелец додзё.

    – А, Ямагами-кун, гроза медведей! Я уже думал, ты заблудился и не придешь.

    Мужчина расплылся в улыбке, и у Томоэ заныло сердце. Каждый жест Какея излучал приветливость. Замечательный, наверное, человек.

    – Хочешь пива? А кого это ты с собой привел?

    – Позвольте представиться. Томоэ, консультант по менеджменту.

    Какей был, видимо, не из тех, кто привык ставить чужие слова под сомнение. Он принял выдумку Томоэ за чистую монету и пригласил обоих к низкому столу.

    – Я слышал о тебе от Сандзе-сан, старосты. Он рассказывал, как ты спас свою бабушку от медведя. Справиться с таким зверем голыми руками... да я просто мечтал на тебя взглянуть! – мастер хлопнул Таичи по плечу и расхохотался.

    Томоэ мрачнел. Редкостная харизма – парень вряд ли устоит. В помещении сновали люди: очевидно, некоторые ученики Какея подрабатывали в баре. Все молодые, примерно возраста Таичи, и такие же крепкие.

    – Ты слышал о UHO – ассоциации смешанных боевых искусств? – Какей налил гостям пива.

    Он явно ожидал положительного ответа, однако Таичи признался:

    – Нет. Я не смотрю телевизор.

    – Разве гора не охвачена телевещанием? – поднял брови Какей.

    – В деревне были телевизоры, но бабка таких вещей не любила.

    – Ясно. Значит, ты и легендарного бойца Кумамото не знаешь? Он глава UHO.

    – Извините, никогда не слышал.

    Томоэ тихонько перевел дух. Даже он, проводящий так много времени за пределами страны, старался следить за ходом событий, чтобы по возвращении подтасовывать факты для семейного реестра и не отстать от жизни. О Кумамото он тоже знал.

    – Кумамото набирает бойцов. Сначала ты потренируешься здесь, но, если покажешься мне подходящей кандидатурой, познакомлю тебя с Кумамото. Заниматься можешь днем, а вечером работать в баре. Еда за счет заведения. Как тебе?

    Завидев, что парень всерьез задумался, Томоэ быстро повернулся к Какею:

    – Другими словами, вы считаете, что Таичи должен заниматься боевыми искусствами?

    – Я бы не стал загадывать наперед, но задатки у него есть. Он голыми руками убил медведя. Сандзе-сан рассказывал, как легко он носит огромные камни. При удачном стечении обстоятельств он имеет все шансы стать знаменитостью.

    Томоэ покосился на Таичи, гадая, какова доля правды в этих рассказах. Судя по тому, что честный Таичи не пытался ничего опровергнуть, рассказы были полностью правдивы.

    – Ямагами-кун, – шепнул виконт. – Поединки обычно проводятся по вечерам.

    – Я понимаю, что такое боевые искусства... но бои, о которых он говорит, это как в римском Колизее?

    Не в силах сдержать улыбку, виконт кивнул. Чудо что за мальчик! Ни разу бой по телевизору не видел, зато о Колизее знает. Радоваться нечему, но Томоэ почувствовал, как улучшается настроение. Этого парня можно многому научить. У него от природы живой ум – не хватает лишь академических знаний. И, что немаловажно, он действительно хочет учиться – даже в горах, где непросто достать литературу, даже невзирая на запрет. В то время как другие молодые люди, располагая возможностью обучаться в университетах, тратят время, не пойми на что.

    – Ты сможешь сниматься в рекламе, много зарабатывать – соблазнял Какей.

    Стоило ему упомянуть деньги, прозрачная прежде аура потемнела. Эх, люди, люди...

    – Тебе придется сражаться перед публикой. Это, разумеется, спорт, но и своеобразный эксгибиционизм тоже. Ты не побоишься выступать, зная, что на тебя смотрят десятки тысяч зрителей?

    – Сражаться с незнакомцами на глазах у десятков тысяч людей, – перехватил инициативу Томоэ. – И это еще не все. Заключать контракты, вести переговоры, участвовать в банкетах... Даже ночью, когда светит луна.

    – Нет! – подскочил Таичи. – Какей-сан, простите, я не могу принять ваше предложение.

    Он поклонился и бросился к обуви.

    – Томоэ-сан, я ухожу.

    – Разумеется, – виконт принялся неторопливо обуваться.

    – Подождите... в чем дело? – растерялся мастер, переводя взгляд с Таичи на Томоэ. – Вы сказали, вы консультант... – в голосе появились угрожающие нотки. – Вы, случайно, не из конкурирующей организации?

    – Ни в коем случае. Дело в том, что он пацифист, – охотно объяснил Томоэ. – Не приемлет бессмысленного насилия. Зачем избивать ни в чем не повинных людей?

    – Вы чепуху говорите. Боевые искусства – это соревнование и средство самовыражения. Деньги здесь не главное. Мужчины должны быть сильнейшими, – горячо возразил Какей. – Не заговаривайте ему зубы бреднями про пацифизм.

    Томоэ знал, что само его присутствие нередко вызывает у собеседников определенную напряженность. Особенно, у таких, как Какей, по роду своей деятельности обладающих отточенной интуицией. Само собой, виконту не составило бы труда разрядить обстановку, будь он дружелюбно настроен. Однако Какей хотел забрать у Томоэ его возлюбленного Таичи и потому автоматически переходил в разряд врагов.

    – Если кто-то здесь и заговаривает ему зубы, то это вы, – с холодной усмешкой протянул виконт. – Сделаете его звездой и будете тянуть из него деньги? Вы и подобные вам похожи на муравьев, облепивших оброненный кусок сахара.

    – Что вы себе позволяете?! Вы оскорбляете меня и мое додзё!

    Ситуацию еще можно было исправить, однако Томоэ стремился к прямо противоположному результату. И получил, то чего хотел. Какей сгреб его за воротник, дорогая шерстяная ткань затрещала.

    – Я не видел его силы собственными глазами. Я предложил ему потренироваться, вот и все. А вы сравниваете меня с муравьем?!

    Между ними вклинился Таичи:

    – Какей-сан, не сердитесь на Томоэ-сан. Все дело во мне: я не могу работать по ночам. Вот почему я отказался.

    – Таичи, я искренне не советую тебе тренироваться у этого человека. Он слишком несдержан. Ты всего лишь вежливо ему отказал, и посмотри, как он реагирует. Кто знает, что может случиться... – Томоэ мазнул ладонью по шее мастера и мысленно приказал: отпусти.

    Хватка ослабла, Какей оттолкнул "консультанта" прочь.

    – Подожди меня снаружи, Томоэ-сан, – решительно сказал Таичи.

    Словно преданный вассал, оберегающий господина... как в старые времена. Вздохнув, виконт вышел на улицу.

    Он не чувствовал себя виноватым. Гипноз – грязный фокус, никто не спорит. Но ведь Какей собирался использовать Таичи... С другой стороны, так ли чисты помыслы самого Томоэ? Его любовь тоже эгоистична. Разве он не использует Таичи, чтобы смягчить свою боль?

    – Мы оба услаждаем себя... это и означает "любить", – пробормотал виконт.

    В здании что-то с треском сломалось: видимо, Таичи решил поучить Какея вежливости... Ради Томоэ он самолично уничтожал все шансы получить эту работу. Благодать. С невыразимым облегчением виконт вознес немую, но горячую благодарность не видной еще луне.

    После ужина Томоэ предложил парню прогуляться по парку. В небе плыл серебряный серп.

    – Томоэ, ты жестокий человек, – сказал вдруг Таичи.

    Он впервые за долгое время подал голос, и тем явственнее проступило в нем нечто чужое. Из движений ушла неловкость, взгляд потяжелел.

    – Разве я жесток? – переспросил виконт, любуясь внезапной трансформацией.

    – Ты же на собственной шкуре испытал, что делает со мной луна... или прошлая ночь ничему тебя не научила?

    – В нашу первую встречу я увидел тебя при лунном свете. И знаешь, эта твоя сторона кажется мне более естественной.

    На лавочках смотрели на залив влюбленные. Поглощенные друг другом, они не обращали внимания на двух мужчин, идущих через парк.

    – Не желаешь ли рассказать свою тайну?

    – Здесь нечего рассказывать. Луна меняет меня, вот и все. Сейчас ее меньше половины – еще можно терпеть.

    – Какой же ты в полнолуние? – Томоэ шагал почти беззвучно, будто бы скользя над холодной землей.

    – Полнолуние... Кровь кипит, и весь мир – мой. Порой хочется окончательно свихнуться, чтоб не мучиться больше. Но какая-то часть меня всегда настороже, и временами получается взять себя в руки.

    – Ясно. Но вчера ты не слишком в этом преуспел, – хитро улыбнулся виконт.

    Таичи схватил его за плечи:

    – Не понимаю! Я же урод! Зачем ты со мной возишься?

    – Ты немного странный, но это не мешает тебе быть прекрасным – умом и телом. Ты просто не влюблялся с первого взгляда... Поэтому тебе трудно понять

    Томоэ положил ладонь ему на грудь, почувствовал, как бешено бьется сердце.

    – Ты богатый, ты аристократ. Разве нельзя было найти кого-то получше?

    – А ты и есть лучший, – виконт подался вперед, требуя поцелуя.

    Но его бесцеремонно оттолкнули.

    – Перестань. А не то я разложу тебя прямо здесь.

    Контраст восхищал. Томоэ снова подобрался к Таичи и обнял его:

    – Здесь, пожалуй, не надо... но я нисколько не против, если ты сделаешь это у меня в спальне.

    Игривый тон оставил парня безразличным:

    – Ты загадка. Мне даже интересно.

    – Что ты имеешь в виду?

    – Я наблюдаю за тобой со вчерашнего дня. Во-первых, ты почти не ешь. То есть, я не говорю, что ты должен есть столько же, сколько я, но хотя бы половину... А ты даже в ресторане отдал все мне.

    – У меня плохой аппетит, – виконт попробовал обворожительно улыбнуться, однако на такого Таичи улыбки не действовали.

    – Это не все. Ты умеешь управлять людьми. Ты делал так и со мной, и с Какеем.

    – Под лунным светом тобой очень тяжело управлять.

    Роли поменялись. Теперь Таичи стал тем, кто задает вопросы, и он явно решил выжать из Томоэ все, что возможно.

    – Какей – мастер боевых искусств. Он не должен был так просто взбеситься.

    – Какей-сан недостаточно компетентен.

    – Зря ты это сделал. Устроил спектакль. Ты вообще про боевые искусства что-нибудь знаешь?

    – Прости... наверное, я действительно перестарался, – Томоэ с удивлением обнаружил, что впервые за долгие-долгие годы по-настоящему извиняется перед кем-то, кроме Энтони.

    Просит прощения за свои поступки. Признает свое несовершенство.

    – Ты решил выставить Какея в плохом свете, я понял. Но других в свои шутки не ввязывай.

    – Ты очень мил, когда не испытываешь влияния луны... И все-таки я влюбился в твою ночную сущность...

    – Это плохо. Я возвращаюсь в горы.

    – Но почему?

    – Я половину суток не соображаю, что творю. А тут еще ты крутишься... Я не смогу полюбить человека. Нет, бабка верно говорила: я должен жить в горах, один.

    – У тебя даже ход мыслей изменился. Недавно ты был очень даже не против остаться.

    – Днем паиньку изображаю, книжки читаю... И что? У меня все равно нет способностей.

    – Не говори так, – возмутился Томоэ. – Ты себя недооцениваешь. У тебя огромный потенциал!

    Таичи лишь усмехнулся:

    – Рассказывай свои сказки моей светлой половине. Мне и так неплохо, понял? И хватит меня соблазнять.

    – Я делаю что-то неправильно?

    – Найди себе кого-нибудь получше.

    – Хорошо, – Томоэ выпустил ладонь парня и остановился. – Я тебе не нравлюсь? Сказал бы сразу. Прости, Ямагами-кун. В таком случае, позволь распрощаться.

    Развернувшись, виконт пошел обратно. Что ж, расставание оказалось менее болезненным, чем ему представлялось. Раз он не нравится Таичи, дальнейшие попытки наладить отношения бесполезны. Хотя как-то быстро все закончилось... С другой стороны, продолжай Томоэ ухаживания, и Таичи обвинил бы его в навязчивости, а этого виконт не стерпел бы. Так уж лучше уйти сейчас.

    – Он не раз повторял, что хочет домой, а я его останавливал, – бормотал Томоэ сам себе. – Он понял, что я сделал с Какеем. Он чист, а я подлец... Наверное, это справедливо.

    Он прикусил губу: хотелось плакать, но не здесь же. Другое дело – в кровати, лицом в подушку. Горе не следует выставлять напоказ.

    – Да, недолго радовался... Хотя некоторые мои романы заканчивались, когда еще и до постели не доходило. Значит, этот вышел не самым худшим.

    Забравшись в "Ягуар", Томоэ тронул машину с места. В салоне было холодно, однако виконт никогда не пользовался печкой, предпочитая дышать свежим ночным воздухом. Впрочем, дождь и снег он не любил.

    – Как приятно, что в Японии сухие зимы...

    Вот и дом. Вылезая из-за руля, Томоэ не мог больше сдерживать слезы.

    – Ты жалок. Сколько раз одно и то же... неужели нельзя было привыкнуть? Возьми себя в руки, Акихиро. Этот дикарь с раздвоением личности тебя не стоит. Ты найдешь... да хоть в собственном клубе... сколько угодно куда более достойных людей...

    Он решительно вытер щеки рукавом и направился к дому – почему-то под яростный лай соседских собак. Такое приключалось нечасто, и Томоэ даже подумал, не случилось ли чего. Однако же причина шума обнаружилась прямо у парадного входа – Таичи собственной персоной. Он небрежно прислонился к двери и выглядел так, будто бы сам прикатил на машине, а не перегнал ее.

    – Ты что-то забыл? – Томоэ потянулся нажать на кнопку звонка, рука замерла на полпути.

    – Мне показалось, что ты любишь играть, – Таичи перехватил ладонь виконта и коснулся губами. – Раз ты смог так легко меня бросить, значит, не очень-то по мне сохнешь.

    – Тебе никогда не разбивали сердце.

    – Ты плакал?

    – И что с того?

    Таичи закрывал собой дверь, не давая Томоэ пройти, целовал ему руки.

    – Что ты делаешь? Ты собирался домой, разве нет?

    – Я мстил тебе за жестокость.

    – Жестокость?

    – Ты вытащил меня под свет луны.

    – Считаешь, что я расстроился из-за твоей выходки? Ты слишком высокого о себе мнения, – Томоэ хотел отнять руку, однако Таичи притянул его ближе.

    – А ты о себе – слишком низкого. Я мог уйти в любую минуту, а вместо этого целый день ждал, пока ты проснешься.

    – Злые игры и ложь тебе не к лицу, – виконт поднял на парня глаза и растаял.

    Несколько старомодный способ выражаться – "растаял" – но в точности так Томоэ себя почувствовал. К сожалению, его неодолимо притягивала именно дикая сущность Таичи. Виконт не слишком одобрял надменность и деспотичность, но случись парню применять силу, и Томоэ не мог противиться.

    Будто читая его мысли, Таичи схватил виконта за подбородок.

    – Ты многого обо мне не знаешь. Когда я такой, игры и ложь – самое мое. Не нравится – не позволяй мне видеть луну.

    – Поздно. Когда ты такой, ты неотразим.

    – Если любишь меня, Томоэ, – шептал Таичи ему в губы, – делай, как я говорю. Обещай никогда ничего от меня не скрывать. Обещай – и прошлая ночь покажется тебе легкой разминкой.

    – У меня... нет секретов.

    – А я уверен, что есть.

    – Может, и так... Подари мне еще одну ночь, и я тебе расскажу, – Томоэ погладил парня по щеке.

    Тут дверь распахнулась, и оба застыли, не успев даже разомкнуть объятий.

    – Искренне сожалею, что вынужден вас прервать, – на пороге стоял дворецкий, – но я беспокоюсь об излишнем внимании со стороны соседей. Будьте добры продолжить в доме.

    – Прости, Энтони.

    – Не стоит, сэр.

    Пока дворецкий запирал дверь, Томоэ и Таичи самозабвенно целовались. Плащ тенью лег на пол, Энтони подобрал его и застыл, ожидая дальнейших указаний.

    Двое посреди прихожей наконец-то оторвались друг от друга. Томоэ задыхался. Ноги стали ватными, он вдруг начал падать. Таичи легко подхватил виконта и повернулся к дворецкому:

    – Старик.

    – Прошу прошения, сэр, – дворецкий выпрямился с видом оскорбленного достоинства. – Мое имя Энтони Стэрнс. Зовите меня Энтони, пожалуйста.

    – Извини. Ладно, Энтони, разуй-ка его.

    Дворецкий снял с виконта обувь.

    – Ямагами-сама, костюм Томоэ-сама сшит лучшим портным Лондона. Рубашка шелковая, пуговицы из редкого перламутра. Когда будете снимать одежду, действуйте осторожнее, если не затруднит.

    – Я постараюсь. Не беспокойся, – нетерпеливо пообещал Таичи и отправился наверх, придерживая повисшего у него на плече Томоэ.

    – Спальня Томоэ-сама дальше по коридору, за гостевой, – сказал Энтони им вслед. – Я принесу вам выпить.

    – Ага.

    Голоса пробивались к Томоэ, словно через слой ваты. Слабость не позволяла даже ноги переставлять.

    – Я лечу, – прошептал он, не открывая глаз.

    Прежде Томоэ не терял силы столь внезапно. Если виновата прошлая ночь, то темперамент Таичи окажется проблемой. Впрочем, дело, возможно, было в том, что у виконта, которому не приходилось еще влюбляться так сильно, просто сдали нервы.

    – Странно... есть два совершенно разных Таичи... и я люблю обоих...

    – И лучше бы тебе ни одного не предавать. Знаешь, почему у меня раньше никого не было? Я сомневался, что кто-нибудь выдержит мою любовь. Поэтому ты мне очень дорог.

    – Тогда больше не говори, что хочешь домой.

    – Еще сегодня утром я собирался уйти. Теперь передумал. Я не хочу домой, я хочу только тебя.

    Таичи пинком распахнул двери. Обстановка в хозяйской спальне разительно отличалась от гостевой. Из мебели лишь огромная кровать с балдахином и небольшой письменный стол, а шкаф почти незаметный, встроенный. Но больше всего бросалось в глаза полное отсутствие окон – только маленькая, плотно закрытая отдушина.

    – Знаешь, Томоэ, если бы ты мне сейчас заявил, что ты вампир, я бы поверил, – Таичи уложил виконта на кровать.

    – Что?

    – В твоей библиотеке куча книг о вампирах вперемешку с трудами по философии и экономике. Либо ты вампир, либо на них помешан.

    Томоэ попытался приподняться, но сил не хватило. Если так пойдет дальше, придется ему этой ночью спать.

    – Где Энтони?

    Таичи начал его раздевать:

    – Без понятия.

    В тусклом свете, проникающем из-за приоткрытой двери, костюм казался бурым – цвета высохшей крови. Какие же крохотные пуговицы... Расстегивать их с непривычки было трудно.

    – Таичи... если бы я был вампиром, ты бы все равно любил меня?

    – Ты же читал все свои книги... тебе лучше знать. Что я за чертово создание?

    – Я не знаю. Наверное, каждый когда-нибудь задает себе этот вопрос. Я прочел много книг, но ответов не нашел. Мы все очень разные.

    – Не копай так глубоко. Думай проще. Ты когда-нибудь слышал о ком-то, похожем на меня?

    Таичи отложил шелковую рубашку, лизнул Томоэ в обнаженную грудь, прикусил темный, сразу затвердевший сосок.

    – Возьми в ванной розовое масло.

    Парень посмотрел в сторону ванной комнаты и стал раздеваться.

    – Таичи. В ванной.

    – Я не выполняю приказы. И мне не нужна всякая дрянь. Слюны хватит.

    Сопротивляться не осталось ни настроения, ни сил. Томоэ помог парню освободиться от одежды и пробормотал, глядя на склонившееся над ним сильное красивое тело:

    – Если в тебе сохранилась капелька нежности с утра, это было бы очень мило.

    – Тот Таичи сгорел бы от стыда при одной мысли о том, что мы сейчас делаем. Все решает лунный свет.

    Он слез в кровати и открыл отдушину. В квадратном проеме, словно в раме, плыла луна – сюрреалистичный вид, достойный кисти Рене Магритта.

    – Она убывает, и скоро я буду совсем тихий – и днем, и ночью. Что тогда? Захочешь меня видеть?

    – Ты не вполне понимаешь. Плотская любовь – вовсе не единственное, ради чего я... Просто быть с кем-то рядом... Люди, которые любят солнце... обычно у меня с ними не ладится... – ресницы Томоэ вздрагивали, веки тяжелели.

    Таичи снова принялся его вылизывать.

    – Где... Энтони?

    Видимо, дворецкий нынче был не в настроении и не спешил приносить виконту бокал на серебряном подносе.

    – Томоэ, ты же, как проснулся, и не съел ничего. Если ты действительно вампир, угощайся, – Таичи с готовностью подставил горло.

    Томоэ бережно погладил пульсирующую жилку, где струилась, толкаясь под кожей, горячая энергия.

    – Ты полон жизни...

    И сердце стучит – тук, тук.

    – Давай! Покажи клыки.

    Виконт приоткрыл глаза, слабо улыбнулся. Блеснули зубы – ровные, белые, вполне человеческие.

    – Жалко... значит, ты просто с придурью.

    Томоэ промолчал: объяснять слишком долго, да и не то место для объяснений и не то время.

    – Я тебя люблю, – шепнул он, чуть прижимая сонную артерию.

    Простые слова и простое прикосновение – никакого внушения.

    – Не уходи. Если ты уйдешь завтра, мне будет больно. Если ты уйдешь через десять лет, мне тоже будет больно. Останься со мной... – он закрыл глаза – безжизненный, будто кукла.

    – Подъем! – Таичи затормошил его. – Ночь на дворе!

    Похлопал по щекам – безрезультатно.

    – Нет, так неинтересно. Эй, Старик! Томоэ заснул!

    Дворецкий с серебряным подносом в руках появился до того внезапно, словно поджидал за дверью.

    – Он что, правда больной?

    – Томоэ-сама не болен, но ему требуется особая диета. Будьте так любезны его приподнять.

    Энтони не выглядел обеспокоенным, и парень слегка воспрянул духом.

    – Поднять... так?

    Обмякшее тело было неожиданно тяжелым, но не для Таичи.

    – Поверните ему голову.

    Таичи надавил Томоэ на челюсть, заставляя того разомкнуть губы. Энтони поднес бокал:

    – Томоэ-сама, выпейте.

    Виконт, не подававший признаков жизни, начал пить сам, стоило нескольким каплям упасть на его язык.

    – Если не начнете питаться трижды в день...

    Томоэ кивнул, продолжая пить. Щеки его порозовели. А потом он обнял Таичи левой рукой, а правой подхватил бокал и опустошил его одним глотком.

    – Энтони, что ты творишь? – виконт открыл глаза и жалобно воззрился на дворецкого. – Признайся, ты специально пришел так поздно?

    – Ни в коем случае, сэр. Я не знал, когда вы прибудете домой, и не успел приготовить напиток вовремя. Начиная с завтрашнего дня, вы должны питаться три раза в сутки, не меньше.

    Однако Томоэ уже не слушал: он был сыт и хотел только любви. Забытый бокал полетел на пол и брызнул бы хрустальной пылью, но дворецкий почти незаметным в своей молниеносности движением поймал его. Едва заметно усмехнулся и выскользнул из спальни.

    – И ты странный, и он не в себе, – пробормотал Таичи.

    Но Томоэ не оставил ему времени на раздумья.

    Горячее тело, белые прежде губы заалели. Не кусает – целует, но как целует!

    – Ты пахнешь кровью.

    – ...Таичи, пожалуйста...

    – Минуту назад ты на меня не реагировал, а сейчас пылаешь. Почему?

    Волос на теле почти нет, как у женщины. Но сложен очень по-мужски: крепкий, кость неширокая, но мускулистый. Хватка железная. Коленями обхватил – будто в тиски.

    – Таичи... – его поцелуи обжигают так же, как прерывистое дыхание. – Если останешься... говори, что я тебе нравлюсь... Хотя бы раз в день...

    – Всего лишь раз в день?

    – Сколько хочешь... прошу... – почти умоляет. – Даже не "люблю", пусть "нравлюсь". Таичи, не покидай меня. Я тебе... все, что пожелаешь...

    Он кричит, не стесняясь показывать, что ему хорошо. Достаточно сильный, чтобы выдержать страсть, больше походящую на насилие... более того, явно наслаждаться ей, и в то же время удивительно податливый. Он принимает снова и снова, в любых позах.

    – Не волнуйся. Я останусь. Привык, – ритм ускоряется. – Одного раза мало. Мне все время мало. Ты мой.