Текст книги "Завидный жених"

Автор книги: Сидни Ламберт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

Гейл снова не стала возражать против того, чтобы ее называли возлюбленной принца. Нет смысла. Лини все равно ей не поверит.

В результате Гейл не очень-то помогла в приготовлении завтрака. Линн позволила ей только кое-что нарезать и отнести. Вдруг – видимо, услышав шум льющейся воды, – Гейл догадалась, что вернулся Марио. Он наверняка скоро придет в беседку, и потому она решила подождать его там.

Гейл предпочла ждать его за столом внутри беседки, а не снаружи, у бассейна. Когда пару минут спустя Марио показался на пороге кухни, она невольно обрадовалась. Гейл не верила женщинам, уверявшим, что у них при виде мужчины захватывает дух. Однако когда Марио вышел на залитую солнцем веранду, ей показалось, что на несколько секунд сердце ее перестало биться.

Благодаря своему уединенному местоположению и расстоянию от дома беседка представляла собой выгодную позицию. У Гейл хватило времени на то, чтобы прийти в себя и оправиться от потрясения, вызванного собственной реакцией на его появление. Но глаза ее продолжали неотступно следить за ним. Вот он идет вдоль бассейна. Он приближается! Все смешалось у нее в голове. Она отказывалась что-либо понимать.

Несомненно, ее волнует его мужественная внешность. К тому же Марио всегда элегантен. И прекрасно одет. Ему очень идут темно-синие джинсовые шорты и голубая рубашка-поло. Некоторые мужчины в сандалиях выглядят нелепо, а вот он – нет. Наверное, потому, что ноги у него такие же загорелые, как и все тело.

Гейл невольно ахнула, вспомнив, как потрясающе он выглядит без одежды. Потом облегченно вздохнула. Вот в чем дело! Она просто поддалась зову плоти.

Прежде она никогда не желала мужчину. Ни одного раза. То давнишнее увлечение, из-за которого она потеряла голову и которое привело ее к катастрофе… нет, там не было ничего похожего. Сейчас все находится на совершенно ином уровне.

Слава Богу, теперь она достаточно зрелая женщина и у нее хватит сил совладать со своими инстинктами, какими бы властными и первобытными они ни были. Гейл вовсе не стыдилась того, как вела себя прошлой ночью, но в подобные моменты особенно ценила свою собранность. Она терпеть не могла женщин, которые без конца строили глазки и пускали слюни.

Безусловно, ей удалось бы сохранить присутствие духа, если бы Марио не смотрел на нее так, словно предпочитает съесть ее, а не изысканные блюда, стоящие на столе. Он буквально пожирал ее глазами. Она сразу поняла, что верховая прогулка закончится, довольно скоро.

У Гейл снова свело дыхание.

– Я слышал, ты хорошо выспалась, – сказал Марио, придвигая себе стул и садясь напротив нее.

– Очень хорошо. А ты?

– Прекрасно. За весь год так не высыпался.

Она все поняла. Он намекает на то, что, увидев ее в прошлом году по телевизору, он лишился покоя. Гейл было приятно, но нельзя допустить, чтобы его лесть – или ее собственное желание, снова готовое накрыть ее с головой, – встали на пути ее решимости прекратить с ним отношения в ближайшую пятницу.

– Чем бы ты хотела заняться после ланча? – спросил он, выбирая из плетеной корзинки посередине стола теплую булочку и разламывая ее пополам.

Гейл боролась с искушением, напрягая все силы. Вчера ей хватило смелости, но сегодня – дело другое. И положение в корне изменилось. Особенно сейчас, после того как она поняла, насколько слабой оказывается в его присутствии. Придется потренироваться сдерживать эмоции, иначе ее ждут серьезные неприятности. С такими мужчинами, как Марио, приятно пообщаться время от времени, но не дай Бог серьезно увлечься ими – тем более влюбиться.

Как и предупреждал Луи, он может быть опасным.

– Линн говорила, ты собираешься показать мне своих знаменитых лошадей, – беспечно заявила Гейл, наливая себе минеральной воды из запотевшей бутылки.

Он улыбнулся – довольно цинично и понимающе.

– По-твоему, я предпочитаю именно так провести с тобой остаток дня?

Она прямо и холодно посмотрела ему в глаза.

– Да, я надеялась, что именно так ты и рассчитывал провести день. Вчера из-за твоей ненасытности мне… кое-где стало больно. Мне нужно еще несколько часов, чтобы прийти в себя перед вечером.

Он расхохотался.

– Моя ненасытность?! Насколько я помню, ты сама умоляла меня не останавливаться!

Она притворилась беспечной, хотя внутри у нее все кипело.

– Может, и умоляла. Раз или два. Должна признать, ты великолепен в постели. Я, безусловно, стану сравнивать с тобой всех своих будущих любовников. Я почти жалею, что наша сделка подходит к концу. – От нее не ускользнуло, как напряглось его лицо, когда она произнесла последнюю фразу.

– Да, кстати о нашей сделке, – беззаботно продолжила она. – Ты проверил сегодня утром, пришли ли деньги на счет моего фонда?

Трудно все предусмотреть заранее. Марио не знал, как ему в тот момент удалось не выдать своих подлинных чувств.

Первой реакцией на ее напоминание о деньгах стала досада, сменившаяся раздражением. Какой же он глупец! Неужели всерьез поверил в то, что она что-то почувствовала по отношению к нему? Что подчинилась не столько его искусным ласкам, сколько стихийному притяжению, искре, проскочившей между ними?

Какой он дурак! Одержимый дурак. Околдованный ею. Да. Именно так. Он ею околдован. Она очаровала его с того самого мига, когда он увидел ее в телерекламе. Потом еще больше очаровала вчера ночью, когда оказалось, что она не уступает ему в чувственности. Стоит только вспомнить, как она стонала от прикосновений его губ, как дрожала в его объятиях, как прижималась к нему в моменты оргазма…

Но сегодня в ее глазах не горит огонь желания. Она очень спокойна, холодна и собрана.

Марио внимательно оглядел ее, отметив подчеркнуто скромный наряд и школьную косу, лишь усиливающие тот ореол невинности, который всегда притягивал его к ней, но сегодня казался просто издевательством.

Наконец досада сменилась злостью. Неважно, понял он, сколько наслаждений испытала она в его постели. Для нее главными навсегда останутся его пятьдесят миллионов.

– Деньги пришли, – отрезал он. Сегодня она отработает их – все до последнего цента!

Гейл пожалела о своих словах в тот же момент, как произнесла их. Она не собиралась ни казаться такой корыстной, ни злить его. Но, ради всего святого, чего же он ждал? Что она забудет – забудет, как он практически вынудил ее приехать с ним сюда? Неужели он думает, что она собирается обо всем забыть, все простить и начнет играть роль его романтичной возлюбленной?

Согласна, вчера ночью у них был потрясающий секс. Да, он великолепный любовник. Но она не собирается притворяться, будто их объединяет нечто большее. При Линн она еще в состоянии делать вид, но к чему притворяться при нем?

В то же время не хочется следующие, четыре дня проводить в обстановке неприкрытой враждебности. Когда Марио в плохом настроении, он не подходит для нормального общения. Наверное, самая ужасная вещь на свете – это любовник, чья страсть переросла в гнев. Ведь вчера больше всего ей понравилось то, что заниматься с ним любовью было очень приятно. Сейчас определенно необходимо найти какой-то компромисс.

– Послушай, извини меня, – сказала Гейл, с грустью сознавая, что принц Марио ди Сан-Пьетро не так легко прощает обиду. По тому, как сжались его губы, по холодной ярости в его черных глазах она поняла, что он только что возобновил военные действия. – Я не хотела тебя обидеть, но ты должен понять: дела фонда для меня превыше всего. Это не значит, что вчера ночью мне было неприятно. Более того – я с нетерпением жду повторения… ты даже стал мне чуточку, нравиться, – быстро прибавила она, увидев, как сверкнули его выразительные глаза. – Линн сегодня утром так тебя расхваливала, что я больше не могу считать тебя испорченным и надменным. Кажется, твои заслуги целиком искупают твои недостатки. Хотя то, как ты реагируешь на отказ, отнюдь не относится к числу твоих добродетелей. Как по-твоему, многие ли мужчины дошли бы до того же, что и ты, чтобы затащить женщину к себе в постель?

– Женщины бывают разные, – парировал он. – Я старался только ради тебя, Гейл.

– Лестью, ваша светлость, меня не пронять. По-моему, я тебе это уже говорила.

– Зови меня Марио, – отрывисто напомнил он.

– Марио, – вздохнув, повторила она. – Знаешь, что я о тебе думаю? Ты хочешь, чтобы все делалось по-твоему.

– Мы все такие. И ты тоже. Но ты, наверное, очень удивишься, узнав, что с тобой я не всегда уступал своим желаниям. Если бы я был законченным эгоистом, то овладел бы тобой еще в вертолете, по пути сюда. Я не стал бы ждать. А если бы дал волю темной стороне моих фантазий сейчас, то не булочку сейчас бы ел. Я все убрал бы со стола, разложил бы тебя на мраморной поверхности и насладился куда более изысканным блюдом.

Его предложение вызвало волну жара, прошедшую по всему ее телу. Она покраснела до кончиков пальцев.

– Интересно, ты бы мне позволила? – спросил он, пристально глядя ей в глаза.

– Нет, – на удивление твердо сказала она.

– Нет так нет… – Он улыбнулся и пожал плечами. – Вот видишь? Я умею смиряться с отказом. Тогда отправимся на прогулку, а потом поплаваем. Ты не против?

– Знаешь… в такие жаркие дни мне нельзя долго находиться на солнце. – Гейл была рада такому правдоподобному предлогу, хотя на самом деле просто понимала, что не удержалась бы от искушения при виде его полуобнаженного тела. – Я могу обгореть. Или загореть неровно, кусками, что плохо смотрится и на подиуме, и на снимках.

– Понятно. Тогда можно прокатиться в коляске по поместью. Там есть навес. Я вначале думал проехаться верхом, но при данных обстоятельствах отложим верховую прогулку до другого раза. Как и плавание. А после обзорной экскурсии предлагаю полежать до ужина или расслабиться в ванне. Кстати, я решил, что сегодня мы поужинаем в главной столовой. Там ты дольше сумеешь… не разнежиться.

– Как мило с твоей стороны. – Она подумала о том, какой он опытный и коварный соблазнитель. Однако занятный. – Линн говорит, ты часто проявляешь доброту. Я знаю, что ты сделал для Эда.

Казалось, ему стало неловко от похвалы. Его смущение внушило ей больше любви к нему, чем все, что он сделал до сих пор. Она уважала людей, которые делают добро, не ища ни похвалы, ни огласки. Большинство богатых бизнесменов, которых она уговаривала сделать пожертвования в ее фонд, требовали, чтобы об их так называемой филантропии стало известно всем и каждому.

– Достаточно мало для кое-кого, кому повезло меньше меня, – пробормотал Марио. – Кстати, как ты собираешься распорядиться моими миллионами? Надеюсь, ты не растратишь их на заоблачные гонорары для финансовых консультантов? Трать деньги только по своему усмотрению! Уверен, что ты принимаешь милосердие и интересы детей близко к сердцу. А у других планы могут быть куда более меркантильными.

– Не беспокойся. Деньги будут потрачены с умом и как надо. Я не попадусь в ту ловушку, о которой ты говоришь. Но я воспользуюсь советами нескольких специалистов, в чьей порядочности я уверена, а потом безотлагательно приступлю к осуществлению моих планов. Когда дело касается научных исследований, время играет большую роль. Фактор времени важен и тогда, когда необходимо купить нужное оборудование и материалы для лечения маленьких больных. Уж поверь мне, я не растрачу впустую ни одного доллара. Я приступлю к делу сразу по возвращении в Монреаль. К счастью, на следующей неделе я не работаю и сумею потратить время с толком. Еще мне бы хотелось…

Гейл прервала свою речь и улыбнулась.

– Извини. Стоит мне начать рассуждать о моем фонде, и меня уже не остановишь!

– Да нет, я не против, – сказал он. – Мне приятно слышать подлинную страсть в голосе женщины.

Гейл прикусила язычок, вспомнив, как вела себя ночью. Она полностью отдалась захватившему ее чувству и не сдерживала стонов наслаждения.

– Нужно попробовать великолепные блюда, которые приготовила Линн. – Она решила увести разговор в сторону от секса. – Кстати… Марио, мне очень нравится твоя экономка. Она славная женщина.

– Да. Я в некотором роде заменил ей сына. Они с Патом не могут иметь детей.

– О… как грустно! Из нее вышла бы прекрасная мать.

– Согласен.

Гейл не хотелось задерживаться и на теме материнства, поэтому она стала расспрашивать его о лошадях. Поскольку она родилась и выросла за городом, лошади не были для нее чем-то совершенно незнакомым, Она решила, что удивила его своими познаниями.

В целом ланч прошел спокойно, а поездка по поместью еще спокойнее. Гейл невольно восхищалась и великолепными лошадьми Марио, и поразительно современными помещениями, которые он для них построил. Собственно конный завод представлял собой огромное помещение с бесчисленными денниками, очень высоким изолированным потолком и широченным проходом посередине. Благодаря такой планировке на заводе всегда поддерживалась нужная температура воздуха, даже в самые жаркие летние дни.

В настоящее время он содержит семерых жеребцов, сообщил Марио, – как подающих надежды новичков, так и признанных фаворитов. Один из них, вороной, был потрясающе красив и обожал порисоваться. Когда его выпустили на персональный дворик для разминки, жеребец устроил целое представление, то несясь галопом, то вставая на дыбы. При этом он грациозно потряхивал великолепной гривой.

– Он такой своенравный, – заметила Гейл. – Наверное, с ним непросто управляться.

– Только не во время скачек. Однако сезон подходит к концу, и он снова оживился. Он принадлежит к числу тех племенных жеребцов, которые не успокоятся, если не покроют несколько кобыл за день.

Гейл была застигнута врасплох.

– Несколько кобыл? Ничего себе! Неужели он никогда не устает?

– Покрывать кобыл? Никогда.

Принц посмотрел ей прямо в глаза, намекая на то же самое о себе. Если она помнит вчерашнюю ночь, значит, его слова – не пустая похвальба.

– Линн говорит, ты уже давно не привозишь сюда женщин, – заметила Гейл.

Марио нахмурился.

– Единственный недостаток Линн заключается в том, что она обожает посплетничать.

– Возможно. Но лгуньей она мне не показалась.

– Ведь я каждую неделю езжу в Монреаль, – напомнил он. – И уж поверь мне, я не преувеличиваю, когда уверяю, что всегда удовлетворяю свои плотские желания. Уж не думаешь ли ты, что я все это время терпеливо дожидался, пока ты упадешь мне в объятия?

Почему ее так сильно задели его слова? Ее не должно волновать, что он переспал с половиной женщин Монреаля. Но, как ни странно, она ощутила обиду. И ревность.

– Если бы ты просто сидел и дожидался, – парировала она, – то тебе пришлось бы долго ждать.

– Я прекрасно все понимал. А почему, по-твоему, я пошел на крайние меры, чтобы достичь цели?

Гейл окинула его ледяным взором, как обычно, когда злилась.

– Ну и как, по-твоему, удачно ты вложил деньги? Я тебя не разочаровала?

Его темные брови поднялись вверх, придав лицу выражение крайней надменности и вместе с тем безразличия, отчего она просто вскипела.

– Я получил достойную отдачу от своего капиталовложения. Но сегодня я намерен продолжить начатое. И сегодня, и в две последующие ночи. Надеюсь, к пятнице я буду полностью удовлетворен. Но если нет, я позабочусь о том, чтобы обратный полет в Монреаль стал более насыщенным, чем полет сюда.

Все вернулось на свои места. Они снова враги. Каждый напряженно ждет выпада противника. Он заявил, что любит любовь, а не войну, но, видно, у них одно без другого невозможно.

– А потом – все? – ядовито осведомилась Гейл.

– А ты хотела бы продолжения?

– Никогда! И через миллион лет! Ты заплатил за пять дней, и больше ничего не получишь.

Он не ответил. Просто долго и задумчиво смотрел на нее, а потом повернулся к конюху и приказал завести жеребца обратно. Гейл мучилась оттого, что выдала свои чувства. Если между ними возобновились военные действия, то она совершила тактическую ошибку.

Сказанное в сердцах – или от страха г– всегда ошибочно. Ей следует сохранять хладнокровие, а не вцепляться ему в горло при каждом удобном случае. Несомненно, теперь он подозрева-ет^ что был прав и что в глубине души она жаждет продолжения их связи и после пятницы.

Правда, подозрение – еще не факт. Просто перед вечером ей нужно собраться, успокоиться и показать ему, что она не восковая кукла в его руках.

Но как это сделать? Как достичь столь чудесной цели? Этот мужчина заводит тебя одним лишь взглядом. Если он прикасается к тебе – даже сейчас, когда ты зла до безумия, – Бог знает, до чего ты позволишь ему дойти!

Ты попалась!

Слово «попалась» не принадлежало к тем, которые способны были подвигнуть Гейл на лучшие чувства. Ни один мужчина больше никогда не поймает ее в свои сети. Она давно уже решила быть хозяйкой своей жизни, в том числе и личной. Вот почему она сама выбирала для себя партнеров. Ей просто не хотелось, чтобы какой-нибудь испорченный ублюдок истоптал ее душу.

Так что прекрати попусту мечтать об этом мужчине, твердила она себе. Ты хочешь его только в качестве любовника. Ты прекрасно это знаешь. А если будешь много болтать, у него создастся впечатление, будто он победил. И ты действительно будешь бросаться в его объятия, когда он только пожелает. Неужели ты хочешь выглядеть в его глазах слабой и глупой дурочкой, которая говорит одно, а делает другое?

Ее усмешка не ускользнула от его внимания.

– Что тут такого забавного? – проворчал Марио.

– Ты, – ответила Гейл. – И я. Мы оба сглупили. Но особенно я. Ты прав, Марио. Я не хочу, чтобы наша связь прервалась в пятницу. Секунду назад во мне заговорила гордость. И еще давнишняя злость на твой натиск. О, не беспокойся, не надо открывать свой благородный рот и возражать. Ты безжалостно использовал свои несметные богатства и сделал мне предложение, от которого я не в состоянии была отказаться.

– Иногда мужчина должен поступать по-мужски.

Она снова рассмеялась.

– Только такой мужчина, как ты. Но сейчас уже поздно. Глупо было бы снова изображать неприступную гордячку теперь, когда я убедилась в том, какой ты великолепный любовник. Честно говоря, испытав столько плотских наслаждений, трудно от них отказаться. Я волнуюсь, что не смогу найти мужчину, который сумел бы… мм,, удовлетворить кое-какие мои потребности так же хорошо, как и ты. Откровенно говоря, я не клюю на обычную романтику. Я всегда ищу партнера, который умеет меня зажечь. Я ищу… искусного, опытного любовника. А ты… трудно отрицать твое мастерство.

– Почему, милая Гейл, в твоих устах даже комплимент звучит как оскорбление?

– Потому, что за моей сладкой внешностью кроется настоящая стерва. Но ты, наверное, уже догадался о том, какова моя внутренняя сущность?

Он ничего не ответил.

– Но вернемся к главному. Я с радостью останусь твоей любовницей и после пятницы, то есть до тех пор, пока кому-нибудь из нас или нам обоим не надоест. Я не хочу становиться твоей содержанкой. Помни! Только любовницей. Не хочу от тебя ничего. Ни денег. Ни подарков. Ничего, кроме твоего великолепного тела и сводящей с ума техники. Понимаешь?

Марио снова не сказал ни слова, хотя глаза его были весьма красноречивы. Неприязнь и желание горели в его глазах, точно раскаленные добела клинки.

– Наверное, я могла бы приходить в твой номер по субботам, вечером, – продолжала Гейл, решив оставаться прагматичной и отбросить всякие сантименты. – Кроме тех дней, когда я снимаюсь за границей, конечно. Мы могли бы вместе проводить ночь, а потом воскресенье, если хочешь. Ты рад моему предложению?

– Рад? – повторил он, сухо рассмеявшись. – Что, по-твоему, значит «радоваться»?

– Ох, прошу тебя, не притворяйся, будто я единственная любовь всей твоей жизни. Мы оба знаем, что все не так. Я – твой каприз, твоя прихоть. Я даю тебе возможность удовлетворить свою прихоть. Кстати, пока ты не спросил, скажу сама: я не хочу, чтобы нас с тобой видели вместе. Таково мое условие. Никаких совместных ужинов. И я не буду вместе с тобой присутствовать на скачках. Ничего, кроме сексуальной связи. Согласен?

Целый миг, целый ужасный миг она боялась, что он откажется. Отплатит ей за то, что она ему устроила.

– При этом, надеюсь, ты не потребуешь от меня верности? – спросил Марио холодным и высокомерным тоном.

Что тут ответить? «Если ты прикоснешься к другой женщине, я тебя убью» – вполне уместная в данном случае и красноречивая фраза. Ей больше всего хотелось выкрикнуть именно эти слова, родившиеся где-то в глубине души.

У нее возникло чувство, будто сейчас она совершает самую большую в жизни ошибку. Но… уже поздно.

– Твое дело. – Гейл беспечно пожала плечами. – Я не имею права ничего требовать от тебя, как ты не имеешь права ничего требовать от меня.

Она понимала: ему ее слова не понравились. Но… тем хуже для него. Или он согласится, или… пусть катится ко всем чертям. Пусть оставит ее в покое! Но нет, он во что бы то ни стало стремился заполучить ее. Что ж, он заполучил ее тело, но не душу! Однако ему ни о чем знать не нужно.

– Но если мы пообещаем хранить друг другу верность, – сказал Марио, обдавая ее одновременно жгучим и ледяным взглядом, тогда ты можешь начать принимать противозачаточные пилюли. Тогда мы сумеем доставить друг другу больше удовольствия, не прерываясь то и дело, чтобы надеть презерватив.

Он не знает, что она уже давно принимает противозачаточные средства. Для нее одного метода предохранения мало.

– Природа не рассчитывала воздвигать в любви преграды между мужчиной и женщиной, – продолжил он. – Прикосновение ничем не скованной плоти значительно усиливает чувственное удовольствие. Так гораздо приятнее.

Услышав обещание увеличить наслаждение, Гейл едва не пошатнулась. У нее закружилась голова.

– Некоторые женщины автоматически испытывают оргазм, как только чувствуют внутри себя мужское семя, – прошептал Марио. – Говорят, такой оргазм не только более интенсивный, но и полезнее для обоих.

Если он решил, что мысль о его семени внутри ее лона заставит ее растаять, он глубоко ошибается. Наоборот, она вынырнула из глупых мечтаний и снова увидела его сущность. Коварный соблазнитель, который не брезгует никакими средствами ради достижения своей цели. Его целью является сделать из нее игрушку для удовлетворения своих низменных страстей. Он хочет беззаботно и бездумно пользоваться ею, пока она ему не наскучит.

– Я не стану принимать противозачаточные средства, – отрезала Гейл. – А если ты откажешься надевать презерватив, то больше меня никогда в жизни не увидишь.

Марио вспыхнул от изумления, но потом на его лице появилось задумчивое выражение.

– Я сделаю все, как ты захочешь, – пообещал он.

– Вот и хорошо, – сказала она. – В таком случае я сейчас иду домой. Что-то голова побаливает.

Он сузил глаза.

– У тебя правда болит голова или ты просто ищешь предлог, чтобы избавиться от моего общества?

– Я говорю истинную правду. – Голова действительно сейчас беспокоила ее больше, чем гормоны. Он всколыхнул в ней воспоминания, которые она хотела бы забыть. Теперь у нее резко подскочило давление, отчего и появилась головная боль. – У меня бывают приступы мигрени, – объяснила Гейл, уже страдая от ярких пятен перед глазами – предвестников ужасной слабости и тошноты. – Мне нужно скорее принять таблетки и полежать, иначе ночью я ни на что не буду годна.

– Тогда пошли, – сказал Марио, беря ее за руку.