Текст книги "Вкус фиалок"

Автор книги: Сибилла Кентвич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

– Вот, – сказала она, указывая на мужчину, стоявшего рядом с ней.

Глаза Мари расширились от удивления.

– Патрик!

Перрен пытался уловить в глазах женщины какой-нибудь намек на недовольство. Но, кажется, ему были искренне рады.

– Наконец-то вы приехали!

Николь сложила руки на груди. При этом золотой браслет тихонько звякнул.

– Мари всегда быстро соображает, – прокомментировала она реакцию сестры.

Воодушевленный радушным приемом Патрик вошел в комнату. Однако он все еще чувствовал себя неловко и считал обязанным объяснить свое появление здесь.

– Мари, – пробормотал он, не зная, с чего начать, – надеюсь, вы не сердитесь, что я…

– Сержусь? – Женщина положила руку ему на плечо. – Почему я должна сердиться? Ведь я сама пригласила вас.

– Да, но… – Патрик представил, как глупо выглядит в глазах Мари. Он хотел сказать, что, может быть, ему не стоило вылетать первым же рейсом, как только получил письмо.

– Так как вы, все это время не писали и вообще не давали о себе знать, то я подумала: вдруг вы забыли Одетт?

Как он мог забыть? Патрик взглянул на девочку, удобно устроившуюся на руках матери.

– Да нет, просто… – Он опять замолчал.

– Я ведь вполне серьезно говорила насчет почетного дядюшки. Вы и в самом деле можете навещать Одетт, когда захотите. – С этими словами Мари протянула малышку Патрику.

Тот очень осторожно взял из рук матери маленький живой комочек. Радость засверкала в его глазах, будто лунные блики на поверхности озера. Первое, о чем он подумал, что девочка стала тяжелее, чем была несколько месяцев назад. И у нее появились волосики. Нежные, как пушок, и такие же черные, как у мамы.

У Патрика возникло ни с чем не сравнимое ощущение, что он держит на руках небесное облачко. И ему вдруг стало ясно, как сильно он хочет иметь собственного ребенка.

3

Огюст Барбе въехал на стоянку перед рестораном. Найти свободное место для машины было практически невозможно. Такова цена коммерческого успеха, подумал он с легкой досадой. В конце концов, ему все-таки удалось припарковаться.

Он с минуту посидел в машине, переводя дух, – день выдался на редкость тяжелый. Однако теперь все позади. Все проблемы и тревоги остались как бы в другом мире. С самого утра Огюст стремился сюда, в мирную гавань, ниспосланную ему Господом Богом. Разумеется, не само здание так манило его, а близкие люди, создавшие эту красоту.

Он отворил дверь и вошел. В помещении было людно и прохладно. И Огюст сразу почувствовал прилив сил, словно какой-то великан помог ему сбросить с плеч огромный камень. Довольная улыбка появилась на его лице, когда входная дверь медленно закрылась за ним, оставляя палящее солнце снаружи.

До сих пор Огюст не мог привыкнуть к перемене, которая произошла в его жизни. Еще шесть месяцев назад он был одиноким психиатром, по долгу службы связанным с полицией и хорошо справляющимся со своей работой. Он добросовестно выслушивал мужчин и женщин, ставших жертвами преступления, и всеми силами старался им помочь.

Так было, пока судьба не свела его с Мари Дюпре. Тогда он и предположить не мог, что обычный выезд к потерпевшей – женщине, у которой похитили новорожденную дочь, – станет началом его настоящей жизни. Той жизни, в существование которой он никогда не верил. Бедняжку бросил муж, когда она была на шестом месяце беременности, и исчез без каких-либо объяснений. Но та мужественно переносила свалившееся на нее несчастье, думая лишь о будущем ребенке. И вот когда она счастливо разрешилась от бремени, ее дочь украли. Подозрение поначалу пало на мужа, в котором столь странным образом проявились отцовские чувства.

Мари была на грани нервного срыва, когда ей на помощь пришел Огюст Барбе. Прекрасно понимая, что профессия обязывает его быть беспристрастным, на этот раз он почему-то не смог привычно исполнять свой долг. Он настолько проникся сочувствием к теряющей от горя рассудок женщине, что не только всеми силами старался облегчить ее участь, но постепенно стал относиться к поискам девочки, как будто это была его собственная дочь.

Если несчастье сблизило их, то счастье, когда Одетт была найдена, объединило уже навсегда. Тем более, что полицейским удалось отыскать мужа Мари, который не стал артачиться и быстренько согласился на развод…

Огюст увидел Николь, расположившуюся за столом заказов и, глядя на свою очень привлекательную родственницу, в очередной раз подумал, что свояченица держит всех мужчин на расстоянии пушечного выстрела.

– Привет, красавчик! – Девушка отодвинула в сторону бланк заказа и привстала, чтобы чмокнуть Огюста в щеку. Она бросила быстрый взгляд на стилизованные под старину часы, висевшие на противоположной стене. – Что-то вы припозднились, месье доктор.

– Ты же знаешь, сколько людей стремятся излить душу, надеясь таким образом обрести покой. – Он устало махнул рукой, и Николь поняла, что дальше расспрашивать не стоит. – Мари здесь?

– Разумеется. Томится в ожидании, пока мы тут с тобой болтаем. – Огюст направился к двери, за которой располагались административные помещения. – У нее для тебя сюрприз! – бросила ему вдогонку девушка.

Огюст насторожился: в его профессии сюрпризы обычно ничего хорошего не предвещали. Ему пришлось напомнить себе, что сейчас он не на работе.

Заглянув в кухню, которая оглушила его какофонией голосов и грохотом посуды, Огюст кивнул Жан-Батисту, в данный момент склонившемуся над большой кастрюлей и что-то в ней размешивающему. Огюст не был силен в кулинарии, поэтому манипуляции шеф-повара были для него равнозначны колдовству. Он прошествовал далее по узкому коридору к кабинету.

Дверь была слегка приоткрыта, и из комнаты доносился незнакомый мужской голос. Человек что-то говорил, но ему никто не отвечал. Огюст коснулся двери ладонью, раскрывая ее шире.

В кабинете и в самом деле оказался мужчина в дорогом, сшитом скорее всего на заказ костюме. Он стоял спиной к двери и держал на руках Одетт.

На скулах Огюста заходили желваки: его дочь на руках у незнакомца! Пусть его кровь и не течет в жилах маленькой девочки, это еще ровным счетом ничего не значит. Одетт его дочь и он любит ее! Кто бы ни был этот человек, вряд ли он имеет право вот так запросто брать на руки чужого ребенка.

Огюст уже собрался потребовать ответа на вопрос: что здесь, черт возьми, происходит? Но прежде чем успел сделать хотя бы шаг, чья-то рука мягко легла ему на плечо.

Не надо было оборачиваться, чтобы понять, кто стоит за его спиной. Аромат Мари окутал его, как легкая дымка, заставив задержать дыхание. Они были женаты уже четыре месяца, а он все еще чувствовал себя молодоженом.

Огюст повернул голову и увидел, что жена держит палец у рта, показывая, чтобы он не шумел.

– Кто это? – одними губами произнес Огюст.

– Патрик.

Он нахмурился, припоминая человека с таким именем.

– Патрик, – повторила Мари на ухо мужу. – Патрик Перрен.

Напряжение, в котором находился Огюст весь рабочий день, вернулось снова. Мари понимающе улыбнулась. Иногда бывает нелегко иметь в мужьях человека, который разбирается в мотивах поведения людей лучше, чем они сами. Осторожность, боязнь поступить опрометчиво и в то же время стремление предвидеть опасность стали частью его натуры.

Она нежно повернула лицо мужа к себе. Когда живешь, бок о бок с любимым человеком, то волей-неволей начинаешь понимать ход его мыслей. Мари с радостью отметила, как стремится Огюст защитить Одетт от предполагаемой угрозы.

– Не волнуйся. Я сама пригласила его в гости.

Огюст взял жену за руку и отвел на такое расстояние, чтобы можно было говорить не опасаясь, что их услышит Патрик.

– Когда? Ты ничего не говорила мне об этом.

Мари вздохнула, еле сдерживая смех.

– В прошлый понедельник, – напомнила она. – Я написала ему в понедельник и сказала тебе об этом, забыл? – Мари хмыкнула: – Типичный муж, который не прислушивается к словам жены.

– Когда? – Огюст обвил руками талию жены, наслаждаясь ее близостью. – Когда ты мне об этом говорила?

– В понедельник, – терпеливо повторила Мари. – Ночью.

Что-то смутное забрезжило в его памяти.

– Мы были в постели? Улыбка Мари стала озорной.

– А ты не помнишь, милый? Огюст задумчиво разглядывал жену.

– Это было во время… Ну, когда мы… Теперь озорная улыбка зажгла такие же искорки и в его глазах. Мари сильнее прижалась к мужу. Господи, как же она любит этого мужчину! И как только она могла жить без него раньше?

– Прямо перед этим, – кивнула она, подтверждая его догадку.

Тогда он наклонил голову и нежно поцеловал ее в губы. Фантазия Огюста разыгралась, и он уже ясно представлял, чем они займутся, когда Одетт уляжется спать в своей кроватке.

– Полагаешь, я должен после этого что-то помнить? – фыркнул он. – Это все равно, что спрашивать десантника, какого цвета были облака, после того, как он приземлился на неприятельской территории. Уверяю тебя, в этот момент голова его занята совсем другим.

– Какое заумное сравнение даже для человека твоей специальности! – притворно удивилась Мари.

Огюст ничего не ответил, еще сильнее притягивая жену к себе.

– Эй, вы там, двое! А ну перестаньте, пока я не напустил на вас полицейских из отдела нравов.

Фартук Жан-Батиста был испачкан мукой. Если бы не это, он выглядел бы безупречным. Можно было подумать, что шеф-повар только управляет помощниками, со стороны наблюдая за их работой, а не занимается самолично приготовлением блюд с восьми тридцати утра и до позднего вечера.

– Не приставай к влюбленным, – подмигнул Огюст. – Лучше скажи, что он здесь делает?

Жан-Батист хорошо понимал состояние Огюста. Он сам несколько раз заглядывал в кабинет посмотреть, чем там занимается этот Перрен.

– Ну, несколько раз он звонил куда-то. А все остальное время возится с Одетт.

– Он даже сменил ей подгузник, – вставила Мари.

– Эй, это моя привилегия! – возмутился Огюст.

Патрик обернулся, когда шум голосов проник в его сознание, и улыбнулся, поняв, что собравшиеся в коридоре чувствуют себя неловко из-за необходимости прятаться. Они напоминали детей, разговаривающих ночью в спальне.

Он вышел в коридор, держа Одетт на руках.

– Рад приветствовать вас, – сказал Патрик, протягивая руку.

Огюст почувствовал горячее рукопожатие Патрика и поэтому ответил тем же. Затем кивнул на Одетт.

– Как вы ловко держите ее.

Сам он не сразу решился взять ребенка на руки, боясь, что уронит девочку и разобьет ее, словно фарфоровую статуэтку.

– Это пришло как-то само собой, – пожал плечами Патрик и взглянул на кругленькое улыбающееся личико – Одетт казалась счастливейшим ребенком на земле.

– У вас, наверное, много братьев и сестер? – спросила Мари.

Она почему-то взглянула на старшего брата, который присел на край стола и внимательно прислушивался к разговору.

– Нет, что вы. Хотя у меня несметное число кузин и кузенов всех возрастов. – Патрик ласково погладил Одетт по головке. Только слепой не увидел бы его любви к детям. – Я всегда хотел иметь большую семью. Когда Клодин… погибла, я поставил крест на своих мечтах. И вдруг в моей жизни появилась Одетт… – Патрик замолчал, осознав, что думает вслух. – Но вы, конечно, обо всем знаете.

– Детектив нам рассказал, пока мы ехали к вам, – сказала Мари. Затем, понизив голос, добавила: – Мне очень жаль, что с вашей женой произошла такая трагедия.

Патрик глубоко вздохнул. Боль утраты навечно поселилась в его сердце. Но жизнь продолжается. Надо смириться с неизбежным, как бы ни было тяжело на душе.

– Да, – согласился он, печально улыбнувшись. – Мне тоже.

Незаметно в кабинет прошмыгнула Николь. Она пришла в тот самый момент, когда Патрик говорил о своем желании иметь большую семью. Глядя на него, Николь и сама могла догадаться об этом.

Разговор о детях всегда заставлял ее чувствовать себя неполноценной, поскольку ей было не суждено держать на руках собственных детей. С болью в сердце Николь стояла сейчас за спинами собравшихся и наблюдала, как Мари забирает Одетт у Патрика.

Стараясь прогнать прочь неприятные мысли, Николь тряхнула головой и закашлялась. Как по команде все повернулись в ее сторону.

– Кто за столом заказов? – строго спросил Жан-Батист.

– А кто в кухне? – в тон брату откликнулась Николь и подбоченилась, изобразив на лице сердитую мину.

Мари быстро передала Одетт мужу и встала между братом и сестрой.

– Кто за то, чтобы поесть? – предложила она. – Огюст, например, проголодался.

Николь обняла Мари за плечи и произнесла, обращаясь к Патрику:

– За мудрость мы зовем ее Соломоном. Но это и впрямь отличная идея. – Она обвела взглядом собравшихся и увидела, что все согласны. – Что скажешь, Жан-Батист? Рискнешь отведать блюда собственного приготовления?

Патрик непонимающе перевел взгляд с Николь на Жан-Батиста.

– Брат никогда не ест пищу, которую сам готовил, – объяснила девушка.

– Что значит «никогда»? – возмутился тот. – Я просто не хочу следовать примеру своих коллег, вот и все. Они после нескольких лет работы начинают страдать ожирением. Я дал себе слово, что со мной такого не случится.

По мнению Патрика, Жан-Батист был так же близок к ожирению, как азартные игры к пуританству.

Николь легонько похлопала брата по животу.

– Еще немного, и его изображение можно будет поместить на плакате: «Вот к чему приводит голодание!»

Патрик наслаждался атмосферой, царящей здесь. Она напоминала ему семейные пикники, которые он так любил, когда был подростком. Все его тетушки и дядюшки жили тогда в окрестностях Ла-Сьюта на побережье Средиземного моря. Устраивались настоящие палаточные лагеря, а собравшихся там родственников вполне хватило бы, чтобы заселить небольшой город.

– Я не прочь, – сказал Патрик. – То, что я уже отведал, показалось мне восхитительным. – Заметив удивление Жан-Батиста, он кивнул на Мари. – Она тайком покормила меня, как только я приехал.

Мари с невинным видом пожала плечами. Она знала, как относится Жан-Батист к подобным «перекусам». В его представлении это походило на произведение великого живописца, изрезанное на кусочки. Приготовленная им еда должна была восприниматься во всей полноте.

– Думаю, – сказала Мари, – что если кто-то здесь умрет голодной смертью, то вину за это следует возложить на медленное обслуживание.

– Кстати о медленном обслуживании… – начал Жан-Батист, поворачиваясь к Николь. Но та опередила его:

– Я оставила за столом заказов Софи.

– Софи?! – Жан-Батист уставился на сестру так, словно та была сумасшедшей. – Она же не медля ни секунды постарается договориться о свидании с первым же мужчиной, зашедшим в ресторан!

– А его мы называем ворчуном, – парировала все та же Николь.

Когда девушка говорила о членах своей семьи, ее глаза весело поблескивали. Патрик находил это весьма милым и невероятно эротичным, впрочем, как и все, что было связано с Николь.

– Успокойся, старший брат. – Николь похлопала Жан-Батиста по руке. – У Софи есть парень.

– И когда это вертихвостка успела им обзавестись? – спросил он с подозрением.

– В пятницу в шесть тридцать вечера, – ответила Николь и вытолкнула шеф-повара в коридор. – Постоишь возле нее больше трех минут и сам обо всем услышишь. Во всех подробностях.

– Нет уж, поверю тебе на слово. Патрик вышел следом за Николь.

– Ты всегда проявляешь такой интерес к людям? – спросил он.

– Дружеская атмосфера – вот что отличает наш ресторан. Дружелюбием здесь дышит каждый уголок.

– И чувственностью, – невольно вырвалось у Патрика.

Николь кивнула соглашаясь. На какой-то момент Патрику даже показалось, что она слегка улыбнулась.

– Да, и это тоже имеется.

Когда они вошли в кухню, Жан-Батист внимательно разглядывал содержимое противня, который собирался ставить в духовку.

– Забудь свои кастрюли хоть на минуту! – воскликнула Николь.

Жан-Батист смерил ее возмущенным взглядом.

– С тобой забудешь… А кто говорил, что хочет есть?

Девушка презрительно фыркнула.

– К твоему сведению, это была Мари.

– Мари, – кивнул Жан-Батист. – А ты ее поддержала. Эх, девчонки, распустил я вас!

– Ничего подобного! – Николь была не из тех, кто быстро сдается. – У Мари дорогой гость, и она должна его ублажать. – Потом повернулась к Патрику и без всякой связи с ранее сказанным произнесла: – А знаете, брат прекрасно играет на гитаре.

– Играл, – поправил сестру Жан-Батист и нахмурился. – В колледже.

В молодости он даже мечтал выступать на профессиональной сцене. Но судьба распорядилась иначе: ему пришлось заботиться о двух несовершеннолетних сестрах, когда один за другим умерли родители. В течение пары лет из беззаботного юнца Жан-Батист превратился в главу семьи. Тогда он нашел успокоение в мысли о том, что почти у каждого человека есть мечта, которая никогда и не претворится в жизнь.

– Старая история, – махнул он рукой. И добавил: – Все это в прошлом.

– Я сам не играю, но очень люблю слушать хороших гитаристов, – неожиданно признался Патрик, обращаясь в основном к Жан-Батисту. Между двумя мужчинами мгновенно возникло взаимопонимание. – Знаете, если вы когда-нибудь будете в Марселе, загляните ко мне. У меня есть записи всех известных гитаристов современности. Даже с фестиваля фламенко в Испании. Мы могли бы послушать их вместе.

– Спасибо, – ответил Жан-Батист, явно польщенный предложением.

Правда, у него было по горло работы и очень мало времени для поездок. Но немного помечтать никогда не вредно.

Николь молча разглядывала Патрика, пока тот беседовал с ее братом, и представляла, как тот с легкостью управляет своим клубом. Он был контактным, приятным в общении и в то же время человеком действия. Это читалось в каждой черточке его мужественного лица, в каждом движении.

Такого мужчину, как Патрик Перрен, Николь никогда прежде не встречала.

4

Жан-Батист предложил пообедать в небольшом банкетном зале, незанятом посетителями, интерьер которого был выполнен с тем же вкусом, что и главный зал. Только здесь атмосфера была более интимной и располагающей к задушевным беседам.

Огюст принес из кабинета специальный высокий стульчик для девочки.

– Не возражаете, если она посидит рядом со мной? – спросил Патрик, пока Огюст усаживал малышку. – Я пробуду в Амьене всего лишь до завтрашнего утра, поэтому мне бы хотелось как можно больше пообщаться с Одетт.

Огюст понимающе кивнул. Пока сервировали стол, разговор шел обо всем и ни о чем. Но как только принесли еду, Патрик потерял интерес к любым темам. Он наслаждался каждым кусочком, который попадал ему в рот, будто вкушал первый обед после долгого и изнурительного поста.

Николь с интересом наблюдала за ним. И в какой-то момент вдруг поняла, что Патрик оценивает блюдо так же, как женщину. Совсем недавно, когда они находились в доме, он столь же пристально изучал ее, словно пытался распознать, из чего она состоит.

Девушка подалась вперед, прядь каштановых волос упала ей на лицо.

– Вам нравится?

Патрик оторвался от еды и удивленно посмотрел на Николь, словно его неожиданно отвлекли от очень важного занятия и он не сразу сообразил, о чем идет речь. Кажется, от него ждут ответа. Наверное, о качестве обслуживания.

– Да. – Слово медленно слетело с его губ, пока глаза разглядывали черты хорошенького личика. – Все.

Патрик поднес к губам стакан воды, внезапно почувствовав невыносимую жажду. А когда ставил стакан обратно на стол, то увидел, что на него уставились четыре пары глаз. Во всех них таилась усмешка. Даже Мари не скрывала улыбки.

Патрик откашлялся.

– Простите, я задумался. Жан-Батист, вы никогда не думали расширяться?

Николь отвела от Патрика взгляд и вытерла вдруг повлажневшие пальцы о салфетку, лежавшую у нее на коленях. С чего бы это? – недоумевала она. Лишь бы никто не заметил ее состояния.

– Той порции, которую Жан-Батист съедает за день, вполне хватит для поддержания жизни у канарейки, – проговорила Николь, пытаясь собрать разбегающиеся мысли.

– Я полагаю, что Патрик имеет в виду ресторан, – сказала Мари.

Щеки Николь порозовели. Она сердито посмотрела на сестру.

– Я прекрасно знаю, что он имеет в виду. А еще я знаю, что Жан-Батист очень много работает. Ему не до расширения бизнеса.

– Не учи меня, малявка! – рявкнул Жан-Батист. – Это не по твоей части!

– Ты нуждаешься в опеке, братец. – Николь подалась вперед, не думая отступать. – Ты нуждаешься в человеке, который время от времени будет ворошить твои мозги, потому что они никуда не годятся.

Жан-Батист жалобно посмотрел на Патрика.

– Так вы были единственным ребенком в семье?

О спарже под соусом из шампиньонов остались лишь приятные воспоминания. Патрик вздохнул и ответил:

– Да.

– Ну и каково это? – с тоской спросил Жан-Батист.

– Одиноко, – честно признался он. Жан-Батист никогда не был одинок. Он не знал, что стоит за этим словом. Поэтому окинул сестру убийственным взглядом и медленно произнес:

– Иногда я мечтаю об одиночестве.

Николь показала ему язык. Жан-Батист проигнорировал ее выходку. Он считал, что только так и можно справиться с дерзкой девчонкой.

– Вы о чем-то хотели сказать перед тем, как вас перебили? – обратился он к Патрику.

Патрик к этому моменту успел взять с тележки, стоявшей за его спиной, кусок шоколадного торта с вишнями. И пришел в восхищение от искусства кулинара, создавшего такое чудо.

– Да вот об этом. – Он указал на торт. – И обо всем остальном.

Жан-Батист не понял ничего из того, что сказал Патрик. Уж не хочет ли гость запустить его десерты в широкое производство?

– Десерт? – уточнил он.

– Да. И еще крокеты из сельдерея, курицу в вине – словом, весь обед в целом. Не говоря уж о превосходном кофе. – Он посмотрел на фарфоровую чашечку, стоящую возле тарелки. Если он съест или выпьет хотя бы еще немного, то не вылезет из-за стола. – В прошлую пятницу от меня ушел повар.

«Ушел» мягко сказано. Следовало бы уточнить: «Был выгнан».

Теперь Жан-Батист понял, к чему клонит Патрик, и отрицательно покачал головой.

– Боюсь, ничего не выйдет. – Он засмеялся, обводя взглядом зал. – Вы хотите предложить мне работу, да? Но мне хватает и этого.

Патрик решил, что глупо торопить события. Действовать следовало осторожно. Однако разговор уже завязался, отступать было некуда. И он с энтузиазмом произнес:

– Нет, не работу. Сейчас у меня есть повар. Но, попробовав ваши блюда, я подумал: а что, если нечто подобное открыть в Марселе.

Николь и Жан-Батист переглянулись.

– Нечто подобное?

– Да. – Патрик переплел пальцы, весьма довольный собой.

Ложка выскользнула из рук Николь и упала в тарелку с малиновым шербетом.

– А чем вам наш не понравился? – встала она на защиту своего детища.

Патрик умел успокаивать рябь в мутных водах бизнеса, иначе не смог бы управлять своим заведением.

– Ваш ресторан очень изыскан. Но я не хочу переносить в Марсель его точную копию. Меня интересует что-нибудь новенькое. Он должен освежить атмосферу клуба.

– Современные раздаточные автоматы вместо стилизованных светильников и витражей?

Один быстрый взгляд на Николь и Патрику стало ясно, как она относится к его идее.

– Мой клуб называется «Замок Иф», – терпеливо пояснил он. – Здание напоминает исторический прототип. К тому же днем из окон виден сам остров.

Николь в юности не раз перечитывала «Графа Монте-Кристо» и провела немало часов, представляя себя в роли верной и несчастной Мерседес.

Она уже видела новые интерьеры то мрачноватые, то романтические. Но это была лишь идея, и ничего больше. К тому же последнее слово все равно оставалось за Жан-Батистом.

– Звучит заманчиво, – неожиданно произнес тот, потирая подбородок.

Патрик поспешил поддержать его.

– Это будет еще заманчивей, если за дело приметесь вы. Мари сообщила мне, что раньше на этом месте фактически была свалка.

– Да, все верно, – подтвердила Мари. – Всюду валялся всякий хлам, ржавые бочки. Стояла невыносимая вонь. На стенах полуразрушенного здания непристойные надписи и рисунки. Когда Николь прикинула объем работ, то сначала подумала, что ничего не выйдет. Не знаю, куда смотрел департамент благоустройства.

– Но именно поэтому нам удалось купить это место за бесценок, – напомнил сестре Жан-Батист. – И нам всем пришлось немало потрудиться. Деньги не сразу потекли рекой.

– Как же из человека, мечтающего о карьере профессионального музыканта, вы превратились в шеф-повара? – спросил Патрик.

Жан-Батист пожал плечами. Все произошло так естественно, что он никогда не задумывался над этим вопросом. Когда на его плечи легла обязанность заботиться о младших сестрах, он наткнулся на объявление в газете. Там говорилось, что одному довольно известному ресторану требуется помощник повара. Юноша подделал рекомендательные письма и пришел на собеседование. Во время испытательного срока выяснилось, что у него имеются определенные способности к выбранному ремеслу. Когда в конечном итоге подделку в документах обнаружили, то выгонять Жан-Батиста не стали: молодой человек вполне устраивал работодателей.

– Я всегда знал, как хорошо приготовить блюдо. – Самое первое детское воспоминание Жан-Батиста было связано с кухней: он стоит рядом с мамой и наблюдает, как та раскатывает тесто. А запахи, доносившиеся с кухни… Он никогда их не забудет. – Мама обучила меня многому. Она не считала зазорным, что ее сын интересуется приготовлением еды, а не играет в войну.

Мари склонила голову мужу на плечо. Разговор о прошлом сделал ее чуточку сентиментальной. И печальной. Хорошо, что рядом в такие минуты находился Огюст. Уловив ее состояние, он ласково поцеловал жену в висок.

Патрик и Николь следили за этой сценкой с легкой завистью. У каждого из них были на то свои причины. Патрик, например, потерял горячо любимую жену. А Николь знала, что обречена на одиночество из-за своей неполноценности. Но оба жаждали любви.

Неожиданно их взгляды скрестились, и девушка, смутившись, отвела глаза в сторону.

– Ой! – воскликнула Мари, посмотрев на гостя. – Мы так увлекаемся болтовней, когда собираемся вместе, что начисто забываем, с чего начали. Вы, кажется, что-то еще хотели сказать?

Патрик получал истинное наслаждение от общения с этими людьми. Он все больше убеждался, что хочет не только поддерживать с ними дружеские отношения, но и сотрудничать.

Одетт заерзала на своем стульчике, и все увидели, что она уже давно променяла бутылочку с детским питанием на шоколадный торт и вымазала им себе не только мордашку, но и волосы. Патрик поспешно взял малышку и, усадив себе на колени, стал вытирать салфеткой, при этом, не позабыв ответить на вопрос Мари.

– Я хотел сказать, что был бы рад видеть Жан-Батиста во главе моего ресторана.

– То есть вы берете его к себе на работу? – решил уточнить Огюст.

– Нет. Я вовсе не хочу, чтобы Жан-Батист работал на меня. Думаю, ему это тоже не понравилось бы, – ответил Патрик. Одетт, сидевшая у него на коленях, принялась играть его галстуком. – Я предлагаю деловое партнерство. Я беру на себя финансирование проекта. С вашей стороны – опыт и вдохновение. И еще… – он сделал паузу, – я не буду настаивать, чтобы вы бросили ресторан здесь и обосновались в Марселе. Просто подышите мне человека, который бы готовил…

– Так же хорошо, как Жан-Батист? – улыбнулась Николь и посмотрела на брата. Тот кивнул, принимая комплимент сестры как должное. Несмотря на все препирательства, они горячо любили друг друга и никогда не заходили в шутках слишком далеко.

– Вот именно, – кивнул Патрик.

– Думаю, он скажет «нет», – произнесла Мари.

– Когда сестры позволят мне вставить слово, – сказал Жан-Батист, – когда позволят выразить свое мнение, то я скажу, что весьма польщен. – Он на секунду прервался. – Но…

Патрик слишком хорошо знал, что означает такое «но». На деловых переговорах он никогда не позволял деловому партнеру произносить это слово. Наоборот, всегда искал пути решения проблем и старался основываться на точных расчетах. Поэтому он не дал Жан-Батисту договорить.

– Сегодня я звонил моему бухгалтеру, и он навел кое-какие справки. Выяснилось, что ваш ресторан имеет репутацию надежного кредитоспособного предприятия. Хотя в первый год работы вы находились, мягко говоря, в финансовом затруднении, можно сказать, не видели света в конце туннеля.

Патрик снял галстук, отдавая его полностью на растерзание Одетт.

– Я ищу целеустремленных людей, – продолжил он, – чтобы с их помощью дать новую жизнь ресторану «Замка Иф». К тому же я владею отелем, где можно временно остановиться.

Жан-Батист снова почесал подбородок.

– Соблазнительное предложение, – снова повторил он, глубоко вздохнув. – Но я, в самом деле не могу сейчас его принять.

Патрик тонко чувствовал момент, когда стоит нажать, а когда отступить, выждать время, чтобы затем снова броситься в атаку.

– Что ж, на нет и суда нет. Жан-Батист поколебался еще минутку и воскликнул:

– Эй, минуточку. Я же не сказал, что это пустое дело! Вы говорили, что нуждаетесь в человеке, который сумел бы поставить на ноги ресторан в вашем заведении?

– Да.

– Прекрасно. – Он кивнул в сторону Николь. – Если бы не она, то и по сей день здесь кругом валялся бы мусор. Лучшего человека для осуществления вашей задумки не найти.

Патрик повернулся к Николь – наконец-то он получил возможность свободно лицезреть ее.

– Как вы на это смотрите? Согласны, поехать со мной в Марсель и посмотреть, что там можно сделать?

Сердце Николь ёкнуло. В глазах этого мужчины было столько мольбы, что она смутилась, почувствовав, что не может ему отказать. И это ее напугало.

Она нервно провела рукой по волосам.

– Н-не знаю. Я нужна здесь Жан-Батисту.

– Ты же сама говорила, что Софи заняла твое место за столом заказов, – изумился тот.

– Но ведь только на час. А не навсегда.

– Я не говорю, что вы уедете навсегда, – вмешался Патрик. – Месяца на два. От силы на три. Все зависит от того, как быстро пойдет работа. А потом я найму подрядчика, и вы спокойно вернетесь домой.

– Кто-нибудь из девочек подменит тебя, – настаивал Жан-Батист, увлекшись идеей.

– А бухгалтерия? – не унималась Николь. Она чувствовала себя пловцом, ноги которого опутаны морскими водорослями. Они тянут ее на дно, не давая возможности всплыть на поверхность. Николь сама не понимала, что с ней происходит. Ведь ей предоставлялась прекрасная возможность совместить приятное с полезным: повидать другой город и укрепить на еще одном ресторане торговую марку семьи.

– Не забывай, – вмешалась в разговор Мари, – раньше я была здесь бухгалтером. Уверена, что и сейчас справлюсь.

– Да, но… – Николь лихорадочно пыталась найти причину не ехать в Марсель.

Патрик видел ее колебания и понял, что пришел момент сыграть козырной картой.

– Я дам вам пятьдесят процентов. Огюст подозрительно посмотрел на него.

– Не слишком ли щедро?

– Мне выгодно иметь шикарный ресторан при клубе, – ответил Патрик. – Сытые клиенты – счастливые клиенты. И я готов платить за их счастье.