Текст книги "Вкус фиалок"

Автор книги: Сибилла Кентвич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

9

У Гийома д'Арси и Патрика Перрена были смежные кабинеты. Впрочем, Гийом редко заходил в свой.

Он не касался рутинной стороны управления клубом и отелем. Зато его энергия находила себе применение в организации развлекательных программ. Патрик занимался налогами, нанимал служащих, решал текущие проблемы. Правда, он иногда спрашивал совета у своего компаньона, но не потому, что не мог справиться с проблемой, а просто из чувства товарищества.

Поэтому Патрик был несколько удивлен, когда Гийом зашел к нему в кабинет. Обычно в это время он находился на репетиции кордебалета: друг питал слабость к длинноногим танцовщицам с осиной талией и большим бюстом.

– Что, репетицию отменили? – спросил Патрик, не отрываясь от бумаг.

– Нет, просто решил заглянуть к тебе и поболтать. – Гийом посмотрел на гору документов: – Проблемы?

– Нет такой проблемы, с которой я бы не справился, – ответил он и повернулся к приятелю.

– Поэтому ты здесь всем и заправляешь. – В голосе Гийома не было ни сарказма, ни зависти. У каждого свое призвание в жизни, философски говорил он себе.

Гийом уселся в кресло и положил ногу на ногу. Патрику иногда казалось, что его друг сделан из ртути: настолько его движения были мягкими и пластичными.

– Как там у тебя дела с мадемуазель Оже? Патрик поморщился.

– Ты когда-нибудь думаешь о чем-то другом, кроме женщин?

Если Гийом и заметил досаду в голосе своего делового партнера, то не подал виду.

– Нет. Она чертовски хорошо сложена. Патрик иногда с трудом верил, что Гийому нравится образ жизни, который он вел.

– В женщине, помимо тела, есть много всего другого, на что стоит обратить внимание.

– Прости. Думаю, ты прав. – Гийом склонил голову на бок и задумчиво посмотрел на друга. – Неужели она так много для тебя значит?

Патрик не хотел ни с кем обсуждать свои душевные переживания, тем более что сам еще в них не разобрался.

– Не понимаю, о чем ты говоришь.

– Да ну? – Гийом встал и подошел к столу. – Знаешь, на кого ты похож?

– Да, на вымотавшегося вконец человека, которому нужно постричься.

– Тебе нужно кое-что еще.

Гийом на сей раз удобно расположился на углу стола и проникновенно произнес:

– Меня радует, что в твоих глазах снова появился живой блеск, как в добрые старые времена.

– Скорее в них отражается растерянность. Кажется, мадемуазель относится ко мне, мягко говоря, с прохладцей.

Николь производила впечатление чувственной, сексуальной женщины. По мнению Гийома, она могла сама получить удовольствие в постели и подарить много приятных минут избраннику.

– Знаешь, бывают в жизни моменты, когда тебя ранят в душу. Тогда в каждом видишь возможного обидчика и стараешься любым способом обезопасить себя. – Гийом кивнул в знак согласия. – Думаю, у Николь, как раз такой случай.

– Разузнай, что у нее произошло в прошлом и помоги излечить рану, – не колеблясь предложил он.

– Я пытаюсь… пытаюсь, – задумчиво произнес Патрик.

Гийом слез со стола и положил руку другу на плечо.

– Извини, но мне надо идти. Девочки рассчитывают на меня.

– Я восхищен твоей преданностью делу, – отозвался Патрик.

– Тяжелая работа. – Гийом поморщился. – Но кто-то ведь должен ее делать. – Немного подумав, он добавил: – Не отчаивайся насчет мадемуазель Оже. По-моему, вы с ней чертовски красивая пара.

Чертовски красивая пара… Патрик задумчиво поглядел на фотографию, стоявшую у него на столе. На снимке – он с Клодин в день их свадьбы.

– Не думаю, что я готов соединить с кем-то свою судьбу, – произнес он.

– Клодин была прекрасной женщиной, – сказал Гийом. – Но она ушла и ее уже не вернешь. Жизнь продолжается. А ты постепенно превращаешься в ворчливого одинокого старика.

– Почему одинокого? У меня есть ты, – пытался отшутиться Патрик. Но Гийом уже закрыл дверь. Патрик уставился в окно. Слова друга вертелись у него в голове. Он никогда не думал, что может остаться один. С ним всегда была Клодин, она казалась такой же частью его самого, как воздух, которым он дышал. Бракосочетание было логическим продолжением их отношений.

Но теперь Патрик был одинок. И к тому же сомневался, стоит ли опять жениться. Он с отрочества знал, что нравится Клодин, и не мог вспомнить момент, когда бы она ни нравилась ему. Все произошло так естественно, что Патрик никогда не задумывался об этом.

Но его отношения с Николь были совсем другими. В них преобладала неизвестность. Однако Патрик понимал, что зашел слишком далеко, чтобы возвращаться. Похоже, он снова нашел женщину, которую полюбил, – тут Гийом был прав. Правда эта женщина ни как не выказывала желания быть «найденной».

Николь шла по залу, критически оценивая проделанную работу. А в голове неотступно вертелись одни и те же мысли. Да, ей нравится Патрик, но их отношения не выйдут за рамки дружеских. Перед Николь по-прежнему зияла пропасть. Эту бездонную пропасть можно было только перелететь. Строить мост из хрупких досочек доверия ей было не по силам.

Николь знала, что Патрик благородный, порядочный человек. Она могла доверить ему все, что имела в жизни, и даже саму жизнь. Но только не чувства. Их Николь не доверяла отныне никому. Она уже жестоко поплатилась за свою наивность. Думала, что Жюль любит ее, а он не задумываясь отвернулся от нее в самый горький момент ее жизни…

Николь решила взобраться на строительные леса, чтобы получше разглядеть лепнину на потолке. Лестница на вид казалась весьма хлипкой, и в ее душу закралось опасение, что та не выдержит ее веса. А как же рабочие, которые шутя поднимаются по ней? – попыталась успокоить себя Николь.

Она осмотрелась по сторонам, желая убедиться, что за ней никто не наблюдает, – не хотелось выглядеть трусишкой, – и, поставив ногу на перекладину, начала подниматься. Каждую секунду Николь ожидала, что раздастся треск ломающейся перекладины и она полетит вниз, на груды строительного мусора.

Чтобы посмотреть, далеко ли до вожделенных завитков из алебастра, Николь запрокинула голову… И тут перед глазами у нее все поплыло, а ноги стали как ватные. Кое-как справившись с головокружением и усмирив бешеное сердцебиение, она продолжала восхождение, чувствуя себя ни много ни мало покорительницей Эвереста.

Еще совсем немного, и она достигнет спасительного помоста. Неожиданно с легким шуршанием сверху посыпалась пыль. И Николь совершила роковую ошибку – подняла голову, чтобы посмотреть, что происходит. Пыль попала ей в глаза, заставив зажмуриться. Тыльной стороной ладони девушка постаралась протереть глаза, но ничего не получилось. Тогда, по-прежнему держась за лестницу одной рукой, она полезла в карман за носовым платком.

Господи, что происходит? Почему все качнулось куда-то в сторону? Неужели началось землетрясение? У Николь не было времени сообразить, что из-за манипуляций с платком она просто потеряла равновесие и теперь падает вниз…

Очнулась она на полу от громких голосов и увидела склонившегося над ней Патрика.

– Как ты? – встревожено спросил он.

– Н-не знаю. А что случилось? – спросила Николь, с трудом разлепляя губы. Глаза по-прежнему резало, горло было забито пылью.

– Ты упала со строительных лесов. Что, скажи на милость, ты там забыла! – не сдержался Патрик и тут же обругал себя за неуместную резкость.

Девушка казалась такой же белой, как стенка позади нее. На ее лбу выступила испарина.

– Хотела посмотреть… – с этими словами она попыталась сесть и ойкнула от резкой боли в груди и левой ноге.

– Не двигайся, – поспешно сказал Патрик. – Уже пошли за врачом.

Николь шмыгнула носом. Меньше всего ей хотелось, чтобы Патрик суетился возле нее. Чувствовать себя беспомощной претило ей. Николь болела нечасто. Когда нездоровилось, она не признавалась в этом даже самой себе и старалась не замечать тревожных симптомов. И только высокая температура могла заставить ее лечь в постель. О больнице и речи не шло. Эти лечебные учреждения были связаны у нее с пренеприятными воспоминаниями, и она боялась их как огня.

Сейчас Николь решила, что если продолжит разговор, то придумает, как заставить Патрика уйти. Но голова раскалывалась, поэтому ей трудно было сосредоточиться.

– Послушай, у тебя много дел. Ничего не случится, если я побуду здесь одна. Честное слово, я никуда не убегу.

– Это уж точно, – кивнул он. – Но я не успокоюсь, пока не увижу тебя в постели.

Его слова прозвучали довольно двусмысленно, и Николь не смогла не отреагировать на них, несмотря на весь драматизм ситуации.

– Скоро ты оставишь Гийома далеко позади по части ухаживания за женщинами.

К их разговору с интересом прислушивались рабочие, столпившиеся вокруг. И Патрик решил, что пора кончать бесплатное представление. Со всевозможными предосторожностями он поднял Николь на руки и понес из зала. На его счастье, сил спорить у нее не осталось. Более того, словно в забытьи она прижалась к его груди и блаженно закрыла глаза, погружаясь в небытие.

Когда Николь пришла в себя, то выяснилось, что она лежит в постели поверх покрывала все в том же испачканном белой пылью брючном костюме. Рядом с ней сидел Патрик и держал за руку.

– Что произошло? – еле слышно спросила Николь.

– Ты потеряла сознание.

– Не может быть.

Патрику не хотелось с ней спорить.

– Ну, хорошо, не потеряла. Просто немного вздремнула… у меня на руках.

– По-моему это звучит лучше только без твоего уточнения. – Николь попыталась было приподняться на локтях, но легким движением ладони Патрик уложил ее обратно.

– Не спеши. Боюсь, ты сильно ушиблась. Может быть, даже что-то повредила, поэтому я не рискнул раздеть тебя.

– Что-о?!

– Николь, у меня есть возможность разглядывать полуголых женщин в любое время дня и ночи. Многие из них весьма доступны.

– Я не из их числа! – с вызовом заявила она.

– Может, перестанешь препираться из-за каждого слова? – язвительно поинтересовался Патрик. – Какая же ты все-таки упрямая!

– Я не упрямая.

– Тогда непонятливая.

– Ты всегда так мило обращаешься с больными людьми? – не унималась Николь, хотя каждое слово давалось ей с трудом: грудь словно сдавило железным обручем.

В дверь постучали.

– Это врач, – сказал Патрик и встал, собираясь открыть дверь.

– Врач? А он может засвидетельствовать, что один из нас сошел с ума.

Патрик представил, как его пальцы смыкаются на тонкой девичьей шее.

– Нет. На сей раз тебе посчастливилось. Теперь будь паинькой. Я пришлю горничную, она поможет тебе раздеться.

– Пошел к черту! – Слова Николь прозвучали едва ли громче шепота. Но Патрик их услышал.

– Как скажете, мадемуазель.

Николь закрыла глаза. Она ненавидела болеть. Потому что, когда болеешь, становишься зависимой от кого-то.

– Так-с, где наша пациентка? – С этими словами в комнату вошел врач.

– Осторожнее, месье Кордье, – предупредил его Патрик. – Она кусается.

– Я во всеоружии. – Врач похлопал по чемоданчику с медицинскими инструментами. – Теперь вам лучше уйти, месье Перрен.

– Нет! – Николь схватила Патрика за руку. – Не уходи, – жалобно простонала она.

Ничто не могло потрясти Патрика сильнее, чем этот поступок Николь. Он пожал ее слабую руку.

– Я буду рядом, за дверью, – пообещал он. – Позови, если буду нужен, и я сразу появлюсь.

– Даешь слово?

– Даю.

Она отпустила руку Патрика.

– Не обижайтесь, месье Кордье, – прошептала Николь, – Но я ненавижу врачей.

– Вы не первая, от кого я это слышу.

Патрик вышел и закрыл за собой дверь.

10

Нежный ветерок развевал полог с фиалками, спускавшийся с потолка. В окно светило солнце. Но ничто не могло улучшить настроения Николь. Она лежала в кровати, обложенная со всех сторон подушками. Порой она пыталась приподняться, но у нее ничего не получалось. Ее бесило, что она не может встать и ходить, как все нормальные люди. Упав в лестницы, Николь сломала два ребра и вывихнула лодыжку…

Патрик постучал и вошел в комнату. Он принес завтрак и поставил поднос на тумбочку возле кровати. Девушка с отвращением взглянула на еду и молча отвернулась.

– Итак, – начал Патрик тоном укротителя диких зверей, – как ты себя чувствуешь?

– Как заключенная. – Николь приподняла голову и, увидев, что Патрик подошел к окну, попросила: – Открой, пожалуйста. Думаю, глоток свежего воздуха мне не повредит.

– Тебе надо лежать спокойно, тогда быстрее поправишься. – Он переставил поднос на кровать, и Николь снова нахмурилась, глядя на еду. – Господи, какая же ты капризная пациентка.

В ответ она недовольно надула губы.

– Валяться в постели – это не для меня.

– Я бы очень удивился, если бы узнал, что тебе нравится проводить дни и ночи напролет, лежа в постели. Ладно-ладно, ешь. – Патрик сел в кресло и взял журнал со столика.

Николь не хотела, чтобы он обосновался в ее спальне надолго.

– Разве у тебя нет никаких дел в клубе? Или, может, ты сходишь посмотришь, как идет переделка ресторана?

– Это, по-твоему, самый тактичный способ выпроводить гостя?

Николь вздохнула. Она понимала, что ведет себя с Патриком непростительно грубо. В сложившейся непростой ситуации он выказывал себя только с лучшей стороны. Но Николь не хотела, чтобы он был хорошим. В этом-то и заключалась проблема.

– Извини. Я сегодня не в настроении, – произнесла она с виноватым видом и, неловко повернувшись в постели, свалила одну из подушек на пол.

Патрик поднял ее и отряхнул. Подкладывая подушку под спину Николь, он заметил, что девушка двигается более уверенно и уже не морщится от боли как прежде.

– Можно сказать, что я ничего и не заметил, если, конечно, не считать постоянных пререканий с твоей стороны.

– Неужели я такая плохая?

– Хуже некуда. Кстати, мне показалось, что тебе нравится временная передышка в работе. По-моему, ты даже наслаждаешься своим беспомощным положением.

– Ничего подобного, – рассердилась Николь. – Не люблю, когда вокруг меня суетятся и пичкают разными таблетками. – Она с недовольным видом заворочалась под одеялом, давая понять, что только Патрик мог так неудобно расположить подушки. – А еще не люблю, когда за мной ухаживает нерасторопная сиделка.

Патрик знал, что с Флоренс Найтингейл ему в медицинском искусстве не сравниться. Но поведение Николь выводило его из терпения. В конце концов, он не святой и не сможет вечно держать себя в руках.

– Вообще-то я не оканчивал медицинские курсы. Наверное, у Мари получилось бы лучше, но ты сама запретила мне сообщать о том, что с тобой случилось.

– Давай не будем опять начинать ругаться.

– Я согласен. – И Патрик так многозначительно посмотрел на Николь, что та тут же воскликнула:

– Но я ведь уже извинилась!

– Трудно поверить в твою искренность.

– И все же придется. Чего ты еще хочешь от меня?

Патрик склонился над ней.

– Докажи, что это не просто слова.

У Николь бешено застучало в висках. Неужели он имеет в виду…

– Как?

Патрик поморщился. Если Николь до сих пор не поняла, что он не собирается набрасываться на нее, то, наверное, уже никогда не поймет. Впрочем, пусть думает, что хочет. Перед ним сейчас стояла задача поважнее: постараться как можно скорее поставить Николь на ноги в прямом, и переносном смысле.

Он указал на поднос с едой.

– Сначала поешь, а потом докажешь.

Николь не выносила, когда ей приказывали. Она поест, когда сама захочет. Во всяком случае, после того как этот несносный тип уберется из ее номера.

– Я не хочу…

Проклятье! Его не интересовало, хочет Николь есть или не хочет.

– А ты знаешь, что существует такое слово, как «надо»? – спросил он, с трудом сдерживаясь, чтобы не перейти на крик.

Николь упрямо сложила руки на груди.

– Я не голодна.

Патрик видел, что к ней вернулся прежний цвет лица и голос окреп. Но до полного выздоровления было еще далеко.

– Ты накануне почти ничего не ела. Месье Кордье сказал, что тебе необходимо набираться сил.

– Я прекрасно себя чувствую, – соврала она. По комнате разносился аромат кофе и свежих рогаликов. У Николь буквально слюнки текли. Но сейчас на карту была поставлена ее гордость. – Передай это своему эскулапу.

Патрик присел на кровать и взял чашку с кофе.

– Что ты собираешься делать? – забеспокоилась Николь.

– То, что мужчины делают во всем мире, – ухаживать за прелестной дамой. – Патрик поднес чашку ко рту Николь.

Она сцепила было зубы, но не удержалась и рассмеялась. Причем так заразительно, что Патрик расхохотался вслед за ней, чуть не расплескав кофе.

Когда веселье стихло, он спросил:

– Настроение улучшилось?

– Да, – ответила Николь и улыбнулась ему в первый раз с той минуты, как Патрик вошел в комнату. – Откуда кофе? Неужели с кухни?

– Да. Но с моей, – уточнил Патрик, потому что в ресторане в те дни царил настоящий разгром. – Ну, будешь есть сама или тебя покормить?

Николь хотела вновь запротестовать, но тут их взгляды встретились.

– Думаю, что теперь я сама справлюсь, – сказала она.

– Рад это слышать. – Он передал ей чашку и подвинул поднос поближе к Николь.

Когда устанавливал поднос поустойчивее, его пальцы случайно коснулись бедер Николь. Он сразу вспомнил, как нес ее на руках, и у него появилось желание повторить это снова, но Патрик сдержался. Он поспешно сжал пальцы в кулак, после чего пересел на дальний конец кровати.

Николь вопросительно поглядела на него: ее удивляло, что Патрик все еще оставался в комнате. Ведь она же согласилась выполнить его просьбу. К чему теперь контролировать ее?

Он догадался, о чем думала в ту минуту девушка, и решил рассеять ее сомнения.

– Мадам Рено много спрашивала о тебе и попросила проследить, чтобы ты съела все до конца.

Похоже, эти двое друг друга стоят, мелькнуло в голове Николь. О чем она не замедлила сообщить:

– Сдается мне, мадам Рено такая же упрямая, как и ты.

– Ну, уж кто бы говорил…

– Я сильная и волевая, а не упрямая.

Патрик засмеялся и потряс головой. Вряд ли Николь реально отдает отчет в своих словах, подумал он.

– В это верится с трудом.

Она пожала плечами.

– Знаешь, тебе необязательно оставаться здесь и следить за мной. Я все съем. – Николь подняла руку в торжественном жесте. – Клянусь!

Но Патрик не собирался уходить.

– Мадам Рено была бы очень рада, если бы услышала тебя сейчас.

Он прислонился к спинке кровати, ощущая себя немного не в своей тарелке. Даже на таком расстоянии он чувствовал приятный запах, исходивший от девушки.

– Мне сейчас не нужно никуда торопиться, – продолжил он. – «Прелесть» моей работы заключается в том, что все меня разыскивают на протяжении двадцати четырех часов в сутки. И надо уметь скрыться так удачно, чтобы никто тебя не нашел. – Он улыбнулся, вглядываясь в лицо Николь. – А теперь скажи честно, как ты себя чувствуешь.

– Если честно, то скверно. – Она поставила опустевшую чашку на блюдце.

Патрик перенес поднос на тумбочку. Он собирался забрать его, когда будет выходить. Затем снова сел на кровать.

– Так уж и скверно? А по тебе не скажешь: чуть бледная, но от этого не менее привлекательная.

И чертовски сексапильная.

– Спасибо, – ответила Николь, смущаясь, как маленькая девочка, которой впервые в жизни сделали комплимент. – Отвратительно, что я оказалась такой беспомощной.

– Беспомощной? – с еле заметной улыбкой переспросил Патрик.

Она кивнула.

– Итак, если я тебя поцелую, – медленно начал он, – у тебя не хватит сил наброситься на меня с кулаками?

– Я, вероятно, даже не смогу оттолкнуть тебя. – Николь не понимала, как такие слова слетели у нее с языка, но почему-то не жалела о них.

Патрик придвинулся ближе.

– Трудно в это поверить.

– Попробуй и сам убедишься, – тихо проговорила она.

Он взял ее лицо в ладони. И Николь ощутила его дыхание на своих разомкнувшихся устах. Затем он поцеловал ее.

Поцелуй поразил Николь своей нежностью. Как только их губы соприкоснулись, Патрик подался вперед, горя желанием обнять девушку.

Николь не выказывала никакого сопротивления. И он с благоговением наслаждался поцелуем, но, едва поняв, что хочет большего, тут же отстранился.

– Спасибо, – тихо проговорил он, медленно приходя в себя и пытаясь обуздать возбуждение, – что не ударила меня.

Николь почувствовала, как по ее телу разливается сладостное томление, и испугалась.

– Тебе крупно повезло. В следующий раз советую не рисковать.

Патрик нехотя поднялся с кровати.

– Раз уж ты такая беззащитная, может, выставить охрану перед дверью номера?

Николь была благодарна ему за то, что он не воспользовался ее слабостью, и улыбнулась.

– Тебя охрана все равно пропустит. А больше я никого не боюсь.

Патрик сделал усилие над собой и направился к двери.

– Я приду проведать тебя через пару часиков. – Он указал на телефон. – Позвони, если понадоблюсь.

Позвони… Нельзя по телефону заказать то, чего ей не хватает. Даже природе не под силу выполнить ее самое заветное желание.

Она обречена на одиночество. Эта мысль металась в ее мозгу, как норовистая лошадь, не желающая подчиниться воле всадника. Николь чувствовала себя, то взмывающей ввысь, то падающей в пропасть. Ей хотелось любить так же страстно, как другие женщины. И чтобы ее тоже любили – безумно и безудержно. Но если первое было ей по силам, то второе заказано. Таких, как она, не любят.

Убитая горем, Николь уткнулась лицом в подушку и зарыдала.

Стоя в маленьком закутке, отделенном от строительного бедлама, Патрик расставлял блюда на подносе. Из дома он принес изящную вазочку из прозрачного стекла, в которую поставил букетик фиалок. Теперь он красовался в центре подноса.

С того момента, как Николь слегла, Патрик взял на себя функции сиделки. Правда он не питал никаких иллюзий насчет своих способностей в этом деле. Но ему не только не терпелось помочь Николь выздороветь, он хотел почаще видеть ее.

Гийом был прав: он нуждается в жене и детях. Они ему так же необходимы, как воздух, которым он дышит, как успех в бизнесе, к которому он стремится. Собственно, все, чего он хотел достичь в жизни, – это создать семью, прожить жизнь с любимой женщиной, вырастить детей…

Закончив сервировку обеда, Патрик отправился знакомым путем.

Остановившись у нужной двери, он постучал.

– Кто там? – послышался голос Николь.

– Патрик.

– Убирайся!

Он в недоумении уставился на дверь.

– Но я принес обед.

– А я не хочу есть!

Опять все сначала.

– Прекрати валять дурака, Николь.

Не успел он это сказать, как дверь распахнулась. На пороге на одной ноге стояла Николь, другую, забинтованную, она держала на весу.

– Что ты сказал?

Патрик толкнул дверь плечом и вошел в номер.

– Нет смысла повторять, раз ты послушалась.

Он поставил поднос на кофейный столик и обернулся взглянуть на Николь. Она была одета в шелковую ночную сорочку, прекрасно обрисовывавшую стройную фигуру. Во рту у него мгновенно пересохло.

Николь доковыляла до кресла, уселась и принялась за еду.

– Ты же говорила, что не хочешь есть, – ехидным тоном заметил Патрик, устраиваясь напротив.

– Я передумала. Капризы – одна из женских привилегий.

Покончив с обедом, Николь почувствовала себя гораздо лучше. Врач был прав: ей необходимо больше есть, чтобы восстановить силы.

Она посмотрела на Патрика.

– Извини, я была так неприветлива.

– Просто ты не любишь, когда тебе приказывают. Я все понимаю.

– Точно.

– Нетрудно было догадаться. – Патрик встал со своего кресла и оказался рядом с Николь.

– Как идут дела в ресторане? – поинтересовалась она.

– Сегодня утром прибывает новое оборудование для кухни.

– Проклятье! Я должна…

– Сидеть здесь и не дергаться. – Патрик считал, что Николь следовало бы перестать взваливать всю работу на свои плечи и думать, что никто, кроме нее, не в состоянии ни с чем справиться. – Я сам прослежу за его установкой.

– Разумеется, я только хотела…

– Все проконтролировать?

– Перестань договаривать за меня фразы, Патрик!

Он улыбнулся.

– Не нравится?

Николь вспомнила, что за ней водится тот же грешок, и печально улыбнулась в ответ.

– Противный.

Патрик встал и направился к выходу.

– Запомни одно: ты не должна быть повсюду в одно и то же время.

На пороге он обернулся и заметил протест во взгляде Николь.

– Именно это в первую очередь делает тебя слабой, – продолжил он. – Ты мчишься сломя голову, Николь, и когда-нибудь вгонишь себя в могилу. Не страшно, если ресторан будет открыт на день или даже на неделю позже срока. Надеюсь, ты меня понимаешь. – И вышел из комнаты.

О нет, страшно, мысленно возразила ему Николь и дотронулась пальцами до нежных фиалок. Время в данном случае имеет огромное значение. Если она будет тянуть с реконструкцией ресторана, то надолго задержится здесь. А каждый день, проведенный в Марселе, грозит сломить ее стойкость. Как можно скорее вернуться в Амьен – в этом ее спасение!