Текст книги "Нечестивые (ЛП)"

Автор книги: Си. М. Рэдклифф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

ГЛАВА 3

ОНИКС

Мои чувства обострены. Мое тело полностью настроено на ее. Я чувствую ее и вдыхаю ее запах, электричество усиливается с каждым моим шагом. Моя маленькая дьяволица знает, как прятаться в тени, но я, черт возьми, знаю, как ее найти.

Я – тени.

Я выхожу в соседний коридор, но когда начинаю углубляться в темноту, что-то кажется не так. Ее запах начинает рассеиваться. Я все еще чувствую ее присутствие, но в воздухе что-то меняется, что не остается незамеченным. Что-то происходит, но я не могу понять, что именно.

Селене нравится играть в игры. Несмотря на то, что мы часто играем в эту гребаную игру в прятки, у нее всегда есть способ сделать ее интересной. Она известна своими небольшими поворотами, которых достаточно, чтобы встряхнуть дерьмо. Чтобы сбить меня с ног и выбить из игры.

Ей нравится играть, но Селена знает, что если она оттолкнет меня, ситуация станет еще более нестабильной. Я плохой спортсмен – я не проигрываю – и Селина, блядь, это знает. Но мы сыграем так, как она захочет. Если она захочет попытаться изменить правила игры, я позволю ей насладиться моментом, но это продлится недолго.

Я не теряю контроль ... пока, черт возьми, не теряю.

Если есть что-то, что я всегда контролирую, так это мою маленькую психопатку. Знает она об этом или нет, я всегда буду сверху, снизу. Когда я чувствую себя великодушным, я ослабляю ее оковы и позволяю ей повеселиться, но когда все сказано и сделано, я всегда оказываюсь сверху, когда она стоит на коленях и обхватывает ртом мой член.

Черт.

Мой член натягивается на молнию моих черных джинсов, когда я думаю о том, как моя вороная лисица проглатывает меня целиком. Моя девочка знает, как доставить мне удовольствие, но только в том случае, если она тоже получит свое. Это мир взаимных уступок, и как бы сильно я ни любил получать, я всегда забочусь о том, чтобы в первую очередь о Селене позаботились.

Я отступаю глубже в тень, позволяя им поглотить мою форму, пока я прячусь в темноте. Селена притворяется, будто пытается спрятаться от меня, но я знаю, что она на самом деле задумала. Она прячется, но прячется у всех на виду – там, где, как она знает, я легко смогу ее найти.

Вместо того чтобы продолжать охотиться за ней, я собираюсь выждать время и выманить ее. Если я перестану искать ее, она обязательно придет искать меня.

И тогда она будет там, где я захочу.

Скользнув в темноту, я проскальзываю в дверной проем справа от себя, попадая в то, что, должно быть, когда-то было комнатой отдыха. Я не уверен, какого хрена это должно было быть, но в стене есть странные маленькие закутки, в которые я люблю прятать всякое дерьмо. Разное дерьмо, которое может сделать маленькие игры, в которые мы играем, более увлекательными.

Моя рука легонько шарит по стене, пока я не нахожу одно из отверстий и не просовываю руку внутрь. Я нащупываю ладонью грубую ткань и достаю две маски. Держа их обеими руками, я надеваю лыжную маску на голову. Материал вызывает зуд кожи на моем лице, но я не обращаю на это внимания. Эта маска – что-то новенькое. У нас у обеих были такие, которые загорались раньше – те, что мы украли перед Хэллоуином из магазина, который появляется каждый год, – но Селена видела меня в этой маске всего один раз. Вторую я кладу в карман на потом.

Глубоко вдыхая, я все еще чувствую слабый металлический запах с той ночи. Селена нашла меня с телом какого-то парня, которого я застукал наблюдающим за ее работой. Она не знала, кто он такой, да ей и не нужно было знать. В любом случае, он был гребаным уродом, и я вырвал ему глазные яблоки за то, что он посмел взглянуть на то, что принадлежало мне.

Единственные глаза, которые принадлежат Селене, – мои. Она моя.

Той ночью она нашла меня в крови и в этой маске. Она даже не дала мне возможности смыть что-либо с моей кожи, прежде чем склонилась над одним из старых столов, которые они использовали для электросудорожной терапии, обнажив свою мокрую киску, чтобы я мог трахнуть ее сзади в маске.

Итак, сегодня вечером мы идем по этому пути, понятия не имея, куда, черт возьми, это нас заведет.

Все, что я знаю, это то, что наше предназначение – удовольствие. Что бы ни случилось на этом болезненном пути, это случается.

Я слышу ее шаги вдалеке. Я знаю, что в ее туфлях ей трудно ступать так тихо, как ей хотелось бы. И кому-то другому было бы трудно услышать звуки, которые она издает, но я знаю свою девочку. Я точно знаю, как она звучит, когда находится на охоте, и это именно то, что она делает.

Селена думает, что переписывает сценарий, делая меня своей добычей.

Извини, детка, но это работает не так. Охотник никогда не станет добычей, потому что я уже поймал ее – она просто еще не осознает этого.

Пока она идет по заброшенному зданию, я знаю, что она пытается выследить меня. Становится темнее, чем глубже ты уходишь в тень, и я знаю, что ей становится только труднее пытаться следовать за мной. Селена умна; она знает, как мыслить нестандартно и использовать все свои чувства. Даже если мой одеколон не такой сильный, как сегодня утром, как только она почувствует мой запах, она будет следовать за ним, пока я не уведу ее в ад.

– Я иду за тобой, детка.

Я жду тебя, маленький дьяволенок.

Ее шаги становятся громче, хотя она старается делать их как можно тише, и я знаю, что она только приближается. Я отвлекаю ее, не делая ничего, чтобы привлечь к себе какое-либо внимание. Моя малышка Селена знает, что она последует за мной, куда бы я ее ни повел, даже не взяв за руку.

Ее пламя следует за моим, жаждя этого гребаного ожога.

Она приближается...

Я делаю тихий шаг назад, прижимаюсь спиной к стене, задерживаю дыхание и тянусь за ножом. Ее шаги замедляются, и она колеблется прямо за дверью. Я не могу видеть ее глазами, но я чувствую ее своим телом и своей душой. Никогда не бывает трудно узнать, где Селена. Особенно в такой непосредственной близости, как эта. Я не знаю, как это объяснить, но я просто, блядь, чувствую ее, как будто она продолжение моего собственного тела.

– Я знаю, ты прячешься, Оникс, – ее голос подобен навязчивой мелодии, которая обволакивает мои барабанные перепонки, скользит по позвоночнику. – Ты думаешь, что сможешь спрятаться от меня в темноте, но ты и есть тьма. Тут, блядь, не спрячешься.

Мой член пульсирует у меня в штанах. Я тяжело сглатываю и медленно выдыхаю через нос, позволяя легким немного опорожниться. Мое сердце колотится, но оно бьется в свой собственный холодный и расчетливый барабан в моей груди. Я медленно вдыхаю через ноздри, снова наполняя легкие воздухом, прежде чем задержать дыхание. Мой член протестует в моих штанах, и я чувствую влагу на кончике от преякуляции.

Как только я думаю, что она вот-вот войдет в комнату, я чувствую ее отсутствие, поскольку ее шаги удаляются в противоположном направлении. Я в замешательстве хмурю брови и склоняю голову набок.

Какого хрена?

Мы не так играем в эту игру. Я знаю, что она тоже меня чувствует. Она знает, что я, блядь, прямо здесь, так какого хрена она делает?

Может быть, она не знает. Селене обычно это хорошо удается, даже когда она не может видеть меня своими глазами в кромешной тьме. Она сделала свой ход, и я этого не понимаю. Она была так близка – так чертовски близка– к тому, чтобы оказаться именно там, где я ее хотел. Она была так близко, что я почти ощущал ее вкус на своем языке.

И точно так же, как луна, она исчезает в темноте.

Мой мозг переходит в иррациональное состояние, и я отталкиваюсь от стены, шагая через комнату к двери. Мои шаги тяжело отдаются по грязному полу, но в этот момент меня это даже не волнует. Я чувствую, как закипает моя кровь, а сердце сильнее гонит ее по венам. Впервые я чувствую, как мое сердцебиение замирает, когда оно начинает беспорядочно колотиться, сотрясая свою клетку.

Предполагается, что я все контролирую.

Я выхожу в коридор, и он чертовски пуст. Тишина ударяет по моим барабанным перепонкам, и я слышу, как моя собственная кровь горит в огне. Селена была прямо здесь, а теперь ее нигде нет. Она исчезла, растворившись в воздухе, как гребаный миф.

Где она, черт возьми?

ГЛАВА 4

СЕЛЕНА

Подавляю смешок, который клокочет у меня в горле. Капелька пота скатывается по затылку, проскальзывая под рубашку. Я чувствую, как гнев исходит от Оникса, когда он топает по коридору. Я знала, что он прячется где-то здесь, но не была уверена, в какой комнате он находится.

Он жаждет контроля, черпая силу и подпитываясь адреналином погони.

Я знаю, чего Оникс жаждет даже больше, чем власти и контроля. Ему нравится, когда я даю сдачи, когда он груб со мной – вспыльчивый и непостоянный. Наши чертовы гребаные удовольствия. Он также наслаждается болью, причиняет ли он ее или получает. И, к счастью для него, мы такие же покинутые люди.

Он думал, что, нырнув в тень и спрятавшись от меня, он вынудит меня выйти. Он ошибся. Оникс всегда думает, что он на шаг впереди, но в кои-то веки я танцую в пламени, наблюдая, как он сгорает от ярости. Я переключила внимание на него так, что он даже не понял, что происходит.

Контроль дыхания – еще одна вещь, с которой ему нравится играть. Я знаю Оникса и то, как он пытается скрыть себя, потому что он научил меня тем же методам, чтобы стать невидимым. Он прятался в тени, сосредоточившись на том, как заставить себя исчезнуть, не исчезая на самом деле. Он был так сосредоточен на том, чтобы его не заметили, что упустил возможность вернуть себе контроль, когда я сунула его прямо ему под нос.

Он играл прямо у меня на ладони, и этот трепет – сила – это жажда, которую я никогда раньше не испытывала. Теперь, когда я попробовала, мне это нужно.

Если бы он просто отвлекся от контроля дыхания, он мог бы схватить меня и потащить за собой в темноту. Вместо этого я смогла ускользнуть, и теперь он снова на охоте. Чего он не понимает, так это того, что на самом деле он охотится не на меня.

Как он мог, если я подстроила все так, чтобы меня нашли?

Оникс в ярости. Я чувствую это. Я чувствую запах его кипящей крови, когда его вены становятся горячее с каждым шагом, который он делает. Он не открывает ни одну из дверей, как делал, когда искал меня раньше. Такое ощущение, что он почти точно знает, где я.

Я делаю шаг вглубь комнаты, проскальзывая в небольшое пространство за дверью, прижимаясь к стене. Дверь слетела с петель, давая мне небольшую защиту от его взгляда.

– Ты думаешь, что сможешь спрятаться от меня, малышка Селена.

Я знаю, что не могу.

– Я, блядь, кончаю за тобой, маленький дьяволенок. Надеюсь, ты готова принять меня.

Мои бедра сжимаются вместе в поисках какого-то облегчения, когда тепло распространяется по моему тазу. Мои трусики влажные, но это было в ту секунду, когда Оникс приставил лезвие к моему горлу. То, что он, блядь, делает со мной. Нет ни облегчения, ни трения, которые могли бы удовлетворить растущую во мне потребность. Мой клитор пульсирует, умоляя о его прикосновении.

Прислоняясь головой к стене, я провожу рукой по животу, ныряя под пояс короткой юбки. Моя кожа горячая под моей ладонью, когда я запускаю ее под трусики, просовывая палец сквозь мою влажность и двигая им внутри меня.

Он единственный, кто может дать мне то, в чем я нуждаюсь.

Мои зубы образуют полумесяцы на нижней губе, когда я прикусываю ее. Металлический привкус крови смешивается с моей слюной. Я хочу попробовать ее на языке Оникса. Я прижимаю тыльную сторону ладони к своему клитору, перекатывая его, пока провожу другим пальцем внутрь своей влажной киски.

– Я знаю, что ты здесь, милая девочка.

Оникс подбирается все ближе, и я тоже. Я погружаю пальцы внутрь себя, трахая собственную руку, когда его шаги становятся громче. Я слышу его прямо за дверью, и прерывистое дыхание срывается с моих губ. Моя рука замирает, пальцы все еще засунуты в мою киску, когда я еще глубже впиваюсь зубами в мякоть своей губы.

Мои легкие сжимаются, горят, когда я лишаю свое тело кислорода. Оникс услышал меня. Не может быть, чтобы он этого не сделал, учитывая, насколько бдителен он сейчас. Его шаги легки, когда он целеустремленно входит в комнату. Он делает два шага внутрь, прижимаясь лицом к противоположной стене, и захлопывает за собой сломанную дверь.

– Я чувствую твой запах, – шепчет он низким и резким голосом. – И я не имею в виду твои гребаные духи.

Мое сердце колотится в груди, яростно ударяясь о грудную клетку. Оникс разворачивается на каблуках, шагая прямо ко мне. Он оказывается передо мной за долю секунды, прежде чем я успеваю сделать вдох.

Его рука сжимается вокруг моего горла, и он отрывает меня от пола, прижимая к стене. Мои ноги брыкаются, отскакивая от сломанной гипсокартонной стены, когда я бью его по ногам. Его ярко-голубые глаза сияют сквозь отверстия лыжной маски, прожигая меня взглядом.

Я впиваюсь ногтями в его руку, вцепляясь в нее одной рукой, в то время как другая все еще находится под моей юбкой, глубоко в моей киске. Мои пальцы теплые и липкие – от моего возбуждения на одной руке и от крови, которую я рисую ногтями на другой.

– Ты была плохой девочкой, – его дыхание согревает мое лицо. Он наклоняется ближе, прижимаясь своей головой к моей. Ткань лыжной маски касается моей щеки, но это меня не сильно беспокоит, поскольку с каждой секундой у меня все больше кружится голова. – Помнишь, что я тебе сказал? Никто, блядь, не прикасается к тебе, кроме меня. И к тебе это тоже относится.

Я открываю рот, но не могу произнести ни слова, поскольку он не дает воздуху пройти через мое горло. Я снова бью его ногой, чувствуя, что мои движения замедляются, а тело становится тяжелее. У меня перед глазами все плывет, свистящий звук наполняет мои уши, когда внешние границы поля зрения становятся черными.

Оникс ослабляет хватку, обнимая меня за талию. Он вытаскивает мою руку из-под юбки и опускает на пол. Мое тело поет, крича от радости, когда затхлый воздух врывается в мои легкие. Я поглощаю столько, сколько могу, втягивая его, пока мое тело возвращается к жизни. Оникс гребаный засранец, но я все равно люблю его.

– Какого хрена? – мой голос хриплый, и каждое слово обжигает горло.

Он склоняет голову набок, склоняясь надо мной. – Что? Не можешь с этим справиться, маленький дьяволенок?

Подняв руку, я бью его по лицу, чувствуя, как моя ладонь обжигается, соприкасаясь с лыжной маской. Оникс не двигается. Он не дышит. Он просто смотрит на меня в ответ, и в его ярко-голубых радужках горит огонь.

Мое сердце беспорядочно колотится в груди. Сделав ход, который я только что сделала, я пригласила монстра поиграть. Если ты думаешь, что способы, которыми Оникс любит играть, ебанутые, то ты понятия не имеешь, какую гребаную дверь я только что открыла. Хотя мне нравится, когда монстр выходит поиграть. Я никогда не знаю, что получу с таким Ониксом.

– Хммм, – бормочет он, скользя руками по бокам моего торса, хватаясь за нижний край моей рубашки. Он скользит им вверх, мои груди свободно падают, когда он натягивает ее до ключицы. – Ты действительно напрашиваешься на это сегодня вечером, не так ли, Селена? Возможно, мне придется наказать тебя за то, насколько чертовски плохо ты себя ведешь.

– И что ты собираешься со мной сделать? – мои слова вырываются практически как стон. Я хватаю его за плечи, опуская на пол рядом с собой. Моя киска пульсирует, и я извиваюсь, шире раздвигая бедра, когда опускаюсь на него, оседлав одну из его ног.

Оникс качает головой, снимая мои руки с рубашки и оставляя ее на шее. Он поднимает руку, поднимает палец и прижимает его к губам. – Ш-ш-ш...

Я тяжело сглатываю, мертвые бабочки порхают в моем животе. Их костлявые крылья царапают мои внутренности, тепло распространяется по мне, когда я тру клитором о его ногу. Оникс оборачивает руку вокруг моей рубашки, затягивая ее у горла, и притягивает мое лицо к своему.

– Я говорил тебе, что ты можешь потереться киской о мою ногу? – его голос хриплый, слова резкие. Он прищуривает глаза сквозь лыжную маску, и в его радужках появляется зловещее выражение.

Я смотрю на него в ответ, мои губы слегка касаются его губ. – Я, блядь, не спрашивала.

Оникс крепче сжимает в кулаке мою рубашку, перекрывая мне дыхательные пути, в то время как другая его рука опускается на мое бедро. Кончики его пальцев впиваются в мою кожу, пока он крепко удерживает меня на месте. – Ты, блядь, не сдвинешься с места, пока я не скажу тебе, что ты можешь.

С рубашкой, обернутой вокруг шеи, я открываю рот, чтобы заговорить, но слова не выходят. Оникс сейчас в своей стихии. Он контролирует ситуацию, и он собирается убедиться, что я знаю, что командует он, а не я. Я больше не добыча. Я его гребаный пир.

Он отпускает мое бедро, скользя рукой вниз по моему бедру, оставляя синяки на моей плоти своим грубым прикосновением. Его рука проскальзывает под мою юбку и он задирает ее вверх, вокруг моей талии. Рубашка у меня под горлом слегка расстегивается, когда он опускает руку к моим трусикам. Его пальцы зацепляются за бретельки моих стрингов, и он яростно тянет. Они врезаются в мою кожу, когда он срывает их, отрывая от моего тела.

– Когда мы вернемся домой, выброси все эти гребаные вещи. Больше никаких барьеров.

Я киваю, прикусывая нижнюю губу, когда чувствую, как он проводит пальцами по влажности у меня между ног. Стон срывается с моих губ, когда он проводит ими по моей щели, но не осмеливается ввести в меня палец.

– Мой жадный маленький дьяволенок, – бормочет он, когда его лицо наклоняется ближе к моему. Его язык выскальзывает изо рта, когда он проводит по моим губам. Без предупреждения он зажимает зубами мою нижнюю губу и впивается в мою плоть. – Чем больше шума ты производишь, тем больше времени мне потребуется, чтобы скользнуть в твою тугую киску.

Оникс облизывает мою нижнюю губу, успокаивая мои раны, прежде чем завладеть моим ртом своим. Он жестокий и взрывной, и я ощущаю вкус своей крови на его языке. Мои губы движутся в унисон с его губами, когда он проглатывает меня целиком и вдыхает мою душу.

Он – зловещее существо, которое бродит по ночам.

И я та, кого он любит мучить своим злым языком.

ГЛАВА 5

ОНИКС

Схватив Селену за плечи, я резко поднимаю ее со своих колен и отталкиваю назад. Она прищуривает глаза, глядя на меня, когда ее задница почти приземляется на грязный пол, но я не опускаю ее. Держась за нее, я поднимаюсь на ноги, подтягивая ее за собой. Селена открывает рот, чтобы заговорить, но я закрываю ей рот рукой, заставляя замолчать.

– Ш-ш-ш, – выдыхаю я, прижимая ее к себе. – Мы больше не одни.

Я чувствую, как тело Селены напрягается рядом с моим. Мое сердце колотится о грудную клетку. Никто никогда, черт возьми, сюда не придет. И я не могу быть уверен, что там действительно кто-то есть, но я мог бы поклясться, что слышал шаги.

Мои мысли не скачут, и адреналин не вгоняет меня в панику, несмотря на мертвое тело, которое я оставил в другой комнате. Найдет ли наш новый гость кровавый беспорядок, который мне все еще нужно убрать? Кто, черт возьми, знает. Если они это сделают, то теперь они представляют угрозу. Наш незваный гость угрожает все испортить, разлучить нас.

Я скорее умру, чем позволю этому случиться.

Того дерьма, которым мы с Селеной занимаемся – дерьма, о котором никто не знает, – достаточно, чтобы засадить нас обоих за решетку на всю оставшуюся жизнь, как и отца Селены. Я бы никогда не позволил такому случиться с ней. Если бы кому-то из нас суждено было сгнить, это был бы я, а не она.

Я не могу думать об этом прямо сейчас.

Особенно не с прижатым ко мне полуобнаженным телом Селены и с тем чертовски болезненным стояком, который у меня есть.

Это должно быть коротко и быстро. У меня нет времени, чтобы полностью насладиться ею, как я изначально хотел. Еще одна вещь, которая выводит меня из себя. У меня не было плана относительно того, что я собираюсь сделать с ней сегодня вечером, но я не планировал сходить с ума и прекращать все.

Так не должно быть.

Я мог бы трахнуть ее, позаботиться о тех, кто шныряет по нашей игровой площадке, а затем продолжить с того места, где мы с ней остановились.

– Что мы собираемся делать, Оникс? – шепчет Селена, обнимая меня за спину. – Мы не должны попасться здесь… не с всем что могло бы нас изобличить.

Я колеблюсь, покусывая внутреннюю сторону щеки. – Мы собираемся делать то, что у нас получается лучше всего. Мы собираемся сделать так, чтобы наша маленькая проблема исчезла.

Она молча смотрит на меня снизу вверх.

Тихий смешок вырывается из моей груди. – Ты боишься? – издеваюсь над ней, но мне нужна ее реакция. Я хочу забраться ей под кожу и зарыться в ее кости.

Селена отстраняется, поднимает голову и встречает мой взгляд холодным, жестким взглядом. – Нет.

– Ммм. Звучит так, будто ты боишься того, что может случиться, – мой член пульсирует в штанах, и я прижимаюсь бедрами к ее животу, чтобы она почувствовала это. Она резко вдыхает, просовывая руки мне под рубашку сзади.

– Я ничего не боюсь, – шепчет она резким голосом, впиваясь острыми ногтями в мою кожу. – Пошел ты на хуй даже за то, что сказал это.

– Докажи это, – я наклоняю голову к ней, покусывая мочку ее уха. – Если ты не боишься, тогда позволь мне овладеть тобой прямо здесь, даже если это означает, что нас могут поймать.

Она сдерживает смех. – Ты думаешь, я боюсь, что меня застукают с тобой? Я не боюсь, что меня поймают с кем-нибудь или с чем-нибудь. Сегодня вечером не у меня руки в крови.

Пока нет, милая девочка.

– Значит, если бы кто-нибудь вошел, пока я грубо трахал тебя, ты бы не боялась того, что могло произойти?

Селена поворачивает голову, проводя кончиком языка по моему горлу. – Почему бы тебе не засунуть свой толстый член в меня и не выяснить?

Не говоря больше ни слова, я отстраняюсь от нее, чувствуя, как ее ногти впиваются в мою кожу, когда я отталкиваю ее назад. Воздух стремительно покидает ее легкие, когда ее спина врезается в стену позади нее. Селена издает тихий вскрик, и в одно мгновение я оказываюсь на ней, глотая каждый звук, срывающийся с ее пухлых губ.

Поцелуй жестокий, и я оставляю синяки на ее губах, забирая все, что она может мне дать. Селена, кажется, никогда не возражает, потому что она такая же чертовски жадная. Несмотря на то, что она охотно отдает мне все, что у нее есть, за это приходится платить. И я с радостью буду платить эту цену каждый чертов раз.

Обхватив одной рукой основание ее шеи, я опускаю другую к ее заднице. Просовываю ладонь ей под юбку и хватаю за заднюю часть бедра, когда поднимаю ее маленькое тело в воздух. Ее голая спина царапает обломки штукатурки, создавая новые осколки, когда она отрывает их от стены. После этого она будет вся в синяках и крови, но это шедевр, который мы создаем, когда наши языки пламени встречаются.

Мы сжигаем мир дотла у наших ног.

Селена обхватывает ногами мою спину, сводя ступни вместе, чтобы удержаться на месте. Я прижимаюсь бедрами к ее центру, прижимая ее еще сильнее к стене, когда отпускаю ее бедро и опускаю руку к своим штанам. Рот Селены на моей шее, она проводит зубами по моей коже, покусывая и посасывая мою плоть.

Это первобытно и по-звериному. Если бы она была вампиром, она бы выпила из меня всю кровь до последней капли. Вместо этого она просто ощущает легкий привкус на языке. Мы больны и облажались, но я бы не хотел, чтобы было по-другому. Это то, что нам обоим нужно – это болезненное, садистское желание, которое никто другой не может удовлетворить.

И Селена наполняет мою чашу до гребаных краев, пока кровь не переливается через край.

Я нахожу пуговицу на своих брюках и поспешно расстегиваю ее, прежде чем сдвинуть молнию вниз. Расстегивая джинсы, я опускаю руку, чтобы спустить их с бедер вместе с боксерами. Мой член ноет, и он горячий на ее коже. Когда я приподнимаю ее одной ладонью под ее задницу, я убираю другую руку от ее горла и опускаю к своему члену. Отодвигая бедра назад, я освобождаю свой член, который был прижат к ней.

Карие глаза Селены встречаются с моими, пока я поддерживаю ее одной рукой, а другой сжимаю свой член. Я располагаю его вдоль ее отверстия, прежде чем опустить ее тело на себя, пронзая ее всей своей длиной. Ее веки, трепеща, закрываются, стон срывается с ее губ, когда я заполняю ее до отказа.

– Черт, – стонет она, двигая бедрами для облегчения, пока я прижимаю ее к стене своим членом внутри нее. Я не двигаюсь, твердо стоя на месте, положив одну руку на ее задницу, а другой скользя по ее мягкой, шелковистой коже, пощипывая и покручивая каждый сосок, пока продвигаюсь дальше вверх по ее телу.

Моя рука сжимает ее подбородок, прижимая ее голову к стене, пока она смотрит мне в глаза. – Ты сказала, что не боишься быть пойманной. Докажи мне это.

Селена смотрит на меня в ответ, зловещий блеск в ее глазах встречается с моим. Она втягивает нижнюю губу в рот, сильно прикусывая. Мое лицо наклоняется к ее лицу, я хватаю ее губу своими собственными зубами, когда вырываю ее изо рта. Я чувствую вкус ее крови на своем языке, и мой член пульсирует в ее тугой, влажной дырочке.

– Как? – выдыхает она мне в рот.

Отпуская ее губу, я облизываю ее открытый рот, когда она прерывисто дышит. – Пусть они услышат тебя, детка. Дай им понять, как это приятно, когда твой сводный брат трахает тебя до бесчувствия.

– Это довольно сложно сделать, когда он на самом деле не трахает меня, – парирует она, бросая мне вызов своими карими глазами. Она прижимается ко мне бедрами и обхватывает обеими руками мою шею.

Уголок моих губ приподнимается в зловещей ухмылке. – Ты хочешь устроить шоу, не так ли?

– Я хочу, чтобы ты, блядь, перестал болтать и трахнул меня.

Сделка.

Моя рука достигает ее шеи, и я обхватываю пальцами ее нежное горло. Удерживая ее на месте за шею и задницу, я медленно отстраняюсь, вытаскивая из нее свой член. Я делаю паузу, оставляя только кончик, и смотрю в ее холодный взгляд.

– Какого черта ты ждешь? – она кусает меня, и это все, что мне нужно, чтобы начать свою яростную атаку на ее тело. Селена воспринимает это спокойно, вскрикивая, когда я вхожу в нее – жестко и порочно.

Между нами больше нет взаимных уступок. Наше окружение исчезает, и уголки моего зрения начинают сужаться. Это чертовски странное ощущение, когда я трахаю ее до бесчувствия. Все вокруг нас перестает существовать. Это просто игра на выживание, где каждым нашим движением руководит первобытный инстинкт.

Селена смотрит на меня в ответ, изо всех сил стараясь держать глаза открытыми, пока я безжалостно вхожу в нее. Ее ногти впиваются мне в спину, впиваясь в плоть, когда она просовывает руки мне под рубашку. Я прижимаю ее к стене, и ей негде пошевелиться. Все, что она может сделать, это позволить мне контролировать ситуацию и поступать с ней по-своему.

Селене это нравится именно так. Она жесткая, не поймите меня неправильно. Если и есть кто-то в мире, у кого хватит смелости противостоять мне, так это эта девушка. Она пойдет один на один и встретит меня лицом к лицу в любом испытании, но у нее нет твердости духа, когда дело касается меня, как она хочет притворяться. Как только я проскальзываю в нее и играю с ее киской, как на скрипке, она тает в моих гребаных руках.

Она отдает свою жизнь в мои руки и позволяет мне вести ее мимо точки наслаждения, в тумане, вызванном болью.

– Это все, на что ты способен? – стонет она хриплым и низким голосом. Ее слова срываются, когда я крепче сжимаю ее шею. Ухмылка играет на моих губах, когда я чувствую, как она сглатывает под моей ладонью. Ей как раз хватает места, чтобы набрать немного кислорода в легкие, но это только потому, что я сейчас веду себя неаккуратно.

Если бы я трахал ее как следует, она бы не смогла дышать.

– Ты этого хочешь? – стону, вонзаясь в нее глубже, пока не чувствую, что мой член вот-вот взорвется. Я прижимаюсь к ней, вдавливая ее поясницу в разрушенную стену позади нее. Штукатурка трескается, и мелкие кусочки падают на пол у моих ног, когда я трахаю ее сильнее.

Каждый толчок болезнен для нас обоих. Я практически ломаю ей спину, разрываю ее на части изнутри, когда вонзаюсь в нее так, словно от этого зависят наши жизни. Селена превратилась в гребаное месиво в моих руках, она борется с моей хваткой на ее горле, пытаясь дышать.

Она прижимается ко мне, крепче обхватывая ногами мою талию, царапая ногтями мою спину, оставляя на мне свой след, как она всегда делает. Селена живет под моей кожей и плотью, прячется под моей грудной клеткой.

Она пробралась когтями в мое сердце и сделала его своим домом. Теперь наши души запятнаны кровью друг друга, и это пятно никто из нас никогда не сможет смыть.

Селена зовет меня по имени, ее голос хриплый, крик разрывает ее тело. Я больше не слышал, как ходит наш незваный гость, так что могу только представить, что они, вероятно, прячутся в тени, слушая, как мы трахаемся.

Я не колеблюсь, мой член входит в нее и выходит из нее. Мои бедра замедляются, когда я позволяю своему нападению стать преднамеренным. Каждый раз, когда я отстраняюсь, головка моего члена едва проникает в ее пульсирующую киску. Я останавливаюсь лишь на мгновение, прежде чем врезаться в нее с силой, которая превратила бы это здание в гребаные обломки.

– Сильнее, – стонет Селена, снова прикусывая нижнюю губу.

Кровь наполняет ее рот, когда зубы вонзаются в плоть. Я облизываю губы, желая попробовать ее на вкус. Кончики моих пальцев касаются стены позади нее, когда я крепко удерживаю ее на месте. Вонзаясь в нее еще раз, я наполняю ее до краев и замираю, когда мое лицо наклоняется к ее лицу.

Огонь ярко горит в карих глазах Селены, когда она смотрит на меня сверху вниз. Ее губы слегка приоткрываются, когда мой рот сталкивается с ее. Я вдыхаю ее, забирая воздух из ее легких, ощущая вкус ее крови на своем языке. Ее язык переплетается с моим, и мы оказываемся втянутыми в жестокую борьбу. Это жестоко и кроваво, но это то, что мы лучше всего делаем вместе.

Мы создаем беспорядок, и все это при создании гребаного шедевра.

Наши зубы стукаются друг о друга. Внезапно начинается гонка к вершине. Мы поглощаем друг друга целиком, сливаясь в единое целое. Мы оба – пламя, и вместе мы горим, создавая ад, в котором никто из нас не выживет.

Но нам не нужно выживать.

Мы восстаем из пепла, отряхивая одежду, и оба превращаемся в демонов, замаскированных под богов.

Мой рот не отрывается от рта Селены, когда я вжимаюсь в нее, отводя бедра назад и толкаясь снова и снова. Это как будто первый раз, когда я увидел, как Селена убивает. Ее маленькие ножки оседлали жертву, когда она яростно вонзила нож ему в грудь. За ее жестоким поступком стояла точность. Удар, освобождение, удар, освобождение.