Текст книги "Обладание Лили (ЛП)"
Автор книги: Шон Мориарти
Соавторы: Иззи Свит
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)
– Тебе нравится, когда я трахаю тебя, не так ли, Лили? – рычит мужчина напряженно.
Да, мне нравится, когда он меня трахает.
– Ты была создана для того, чтобы принимать мой член, – хрипит он, раскачиваясь бедрами все сильнее. – Твоя маленькая киска создана для того, чтобы я ее трахал. Не так ли?
Да, да, да.
Потянувшись, он хватает мою ногу за колено и подтягивает ее вверх. При следующем толчке проникает в меня еще глубже, задевая при этом клитор.
– Бл*ть, ты чувствуешься так хорошо, – рычит он.
Люцифер отстраняется и снова врезается в меня.
Этого слишком много. Слишком сильное давление, слишком сильные ощущения. Я ошеломлена, и когда его член глубоко внутри меня обнаруживает этот спрятанный комочек нервов, я чувствую, что меня выталкивают на другой уровень реальности.
Мой мир погружается в туман, но даже сквозь дымку я чувствую, как он срывается.
Я не знаю, что этому поспособствовало. Возможно, моя киска, сжимающая и втягивающая его в себя. Возможно, то, что я не могу перестать стонать его имя и царапать ногтями спину.
– Бл*ть! – рычит мужчина, и на его лице появляется выражение одержимости, смешанной с агрессией.
Люцифер начинает меня трахать жестко и быстро. Он начинает меня трахать так, будто ненавидит меня.
Трахает меня так, как будто я ненавижу его.
И это действительно так. Я ненавижу его за то, что он меня взял. Ненавижу его за то, что держит меня в плену.
Больше всего ненавижу его за то, что он заставил меня почувствовать это.
Его подбородок опускается, и Люцифер устремляет взгляд своих ледяных глаз на меня.
Я бы испугалась, я бы боялась его, если бы это не было так хорошо. Я уже попалась в ловушку оргазма, и это так невероятно, что даже его безумие ничего не испортит.
Он хватает мою вторую ногу и тянет ее вверх. Мои бедра сжимаются вокруг него, и я скрещиваю лодыжки за его спиной.
– Моя, – рычит он, опускаясь на меня всем весом и утапливая меня в кровати. – Ты моя, черт подери! Моя. Прими это.
Еще одна волна блаженства обрушивается на меня, омывая мое тело. Но, даже теряясь в удовольствии, я качаю головой. Люцифер может заставить меня кончить, может использовать мое тело против меня, но я не буду ему принадлежать.
– Упрямая женщина, – рычит он и, наклонив голову, впивается зубами мне в шею.
Я кричу и дергаюсь под ним от боли. Мои стенки плотно сжимают его член, и его зубы оставляют мою плоть.
Люцифер дергается надо мной, на мгновение теряя ритм, и запрокидывает голову.
Рев срывается с его губ, а затем он яростно врезается в меня так, будто буквально пытается трахнуть меня, чтобы заставить ему подчиниться.
Внутри я чувствую, как он набухает и увеличивается, наполняя меня горячей липкостью.
Еще одна сильная волна удовольствия захлестывает меня, и я утопаю в ней, позволяя унести себя потоком.
Кажется, что оргазм продолжается и продолжается, и я наслаждаюсь каждой его секундой.
На это короткое время я могу забыть. На эти несколько моментов эйфории я не его пленница, не его владение.
Я просто Лилит.
Слишком скоро начинаю восстанавливать связь с самой собой, а мое тело включает все чувства.
Понимая, что моего лица касается что-то мягкое и нежное, я открываю глаза и вижу, как Люцифер, склонившись надо мной, гладит меня по щеке с выражением крайней нежности на лице.
Этот взгляд… Этот взгляд убивает меня. Непреодолимая волна печали обрушивается на сердце, и мое горло сжимается. Почему Люцифер так на меня смотрит? Почему он делает так, что мне становится трудно его ненавидеть?
Я рыдаю, ненавидя себя за свою слабость. Я чертовски жалкая. Ненавижу, что позволила ему дать мне почувствовать все хорошее, что только что испытала.
Глава 11
Люцифер
Принятие – это первый шаг к пониманию вашей новой реальности. Принятие того, что ничто в этом мире или в следующем никогда не будет прежним. Вчера вечером для меня прозрачные слезы, текущие по ее щекам, были принятием.
Лгать самому себе об истинном положении вещей – не мой стиль. Знаю, что Лилит снова будет сопротивляться, знаю, что она будет испытывать меня и себя. Это присуще человеческой природе. Я просто планирую стать скалой, с которой она столкнется, когда это сделает.
– Люцифер, у нас проблема, – говорит мне Саймон, постучав в дверной косяк кабинета, в котором я сижу.
Откинувшись на спинку кресла, чувствую, как уголки моего рта опускаются и хмурюсь. Когда Саймон говорит, что у нас проблема, это действительно так. Он знает меня, знает, что нужно делать, если только им не требуется мое личное внимание.
– Я сделал пару звонков и получил наводку о пропавших пяти миллионах, – говорит Саймон, входя в кабинет и закрывая за собой дверь.
– Что у тебя есть?
– Все та же херня, о которой мы давно знаем. О’Райли и Маршалл задумали вместе новый бизнес. По новой информации они собирались запустить транш с кокаином и героином через Средний Запад. Их основными поставщиками были якудза.
– Ну, и как, черт возьми, это пошло не так? – спрашиваю я. Якудза, по моему опыту, чертовски смертоносны, но при этом чертовски надежны. Если они что-то обещают, то это будет сделано. Они выполняют свои обещания без всяких отговорок.
– Похоже, О'Райли облажался. Мы не знаем всех подробностей, но ирландцы убрали итальянского босса, Карчинелли. Затем они убрали О'Райли, босса, который заказал убийство итальянца... В Огайо сейчас полный бардак. Нет босса у ирландцев, у итальянцев новый, а киллеры разбегаются.
– Бл*ть, – бормочу я, медленно потирая виски. Это дерьмо вызвало у меня головную боль. Я не допущу, чтобы здесь произошла подобная дестабилизация. Это породит слишком большую неопределенность. И я хочу быть чертовски уверенным в своих деловых сделках.
– Итак, мои деньги у ирландцев? – спрашиваю я с гримасой, эти ублюдки такие же сумасшедшие, как и русские. Особенно киллеры, которых они используют. На данный момент у нас здесь нет ирландской мафии, и мне это нравится. Мне достаточно русских придурков.
– Нет, – нахмурившись, отвечает Саймон.
– Нет? Так у кого же тогда мои пять долбаных миллионов долларов?
– У якудза.
– Черт, откуда мы это знаем?
– Потому что они взяли их во время войны наверху. Даже хвастались этим перед окружением, по крайней мере, это то, что я слышал. Похоже, они пытаются убедиться, что не потеряли своего лица в этом вопросе. Хотя это все еще мог быть Маршалл, – говорит Саймон, и я не сомневаюсь в том, что он мне сказал.
Саймон – моя правая рука именно по этой причине, у него нюх на такие вещи. Этот человек похож на собаку-ищейку: он не перестает отслеживать запах, пока не найдет его источник на дереве.
– Они знают, что это мои деньги? – спрашиваю я, думая о Маршалле и о том, как он меня подставил.
– Еще не уверен в этом, но я создаю небольшие волны в пруду, чтобы посмотреть, какая всплывет рыба.
– Что сейчас делает Маршалл?
– Пьет. Плывет вниз по течению по реке алкоголя в своем дерьмовом маленьком мире завышенной самооценки. Похоже, он хвастался не одному человеку, как натянул одного из вас. Последние двадцать четыре часа он только пил и трахался.
– На какие деньги? – с рычанием спрашиваю я.
– Кредитные карты и все, что у него осталось в банках.
– Закрой или заморозь его счета, я хочу, чтобы к завтрашнему утру он был разорен.
– Понял. Что мне делать со схемой О’Райли?
Я долго обдумываю это. Знаю, что могу обратиться к ирландцам за возмещением ущерба, но они, скорее всего, будут делать вид, что ничего не знают. Вопрос для меня в том, хочу ли я создать проблемы им или якудза?
– Сделай одно и то же для якудза и для ирландцев. Попробуй и с итальянцами. Если они не знают, что мои деньги пропали, посмотрим, сможем ли мы устроить встречу. Не произведи на них впечатление нищеброда, Саймон. Сообщи им, что мы ожидаем ответы на вопросы, которые у нас есть.
– Мэтью, я не думаю, что мы можем позволить себе войну на этих фронтах, – говорит он, глядя на меня. Он не боится называть меня именем, данным мне при рождении, но знает, что делать это нужно только тогда, когда это действительно необходимо.
– Мы и не будем этого делать. Прямо сейчас мне нужно больше информации о том, что именно произошло с деньгами и купленными на них наркотиками. А еще я хочу знать, что ирландцы собираются делать со своим новым боссом.
– А итальянцы?
– Будем наблюдать за происходящим. Я не поеду в Огайо, чтобы начинать войну с этими ублюдками, когда у меня здесь двое других, но хочу, чтобы ты был начеку. Если у них возникнут проблемы, мы сможем пробиться на новую территорию.
Саймон кивает и выходит из кабинета, закрывая за собой дверь.
Отвернувшись от стола, я смотрю в угловое окно кабинета на раскинувшийся внизу город. Ирландцы будут строить из себя саму невинность, а затем, скорее всего, вежливо скажут мне, чтобы я отвал. Якудза, если деньги у них, скажут мне, что моя потеря – их прибыль. Никто из них не отдаст то, что принадлежит мне.
Моя левая рука поднимается вверх, и я смотрю на изумрудное кольцо на своем мизинце. Это единственное, что у меня осталось от отца. Когда инсульт лишил его тело способности функционировать, я взял на себя повседневную работу всех его предприятий.
Скорее всего, он бы начал войну из-за всего этого.
Он был полным идиотом в том, как вел свой бизнес. И искренне думал, что сможет вечно управлять им по-старому. Отец собирался вечно прятаться в тени того или иного теневого бизнеса.
Я не мог справиться с его стереотипами. Он хотел держать всех своих людей под контролем, и никогда бы не дал нам шанса расшириться, сделать что-то новое и лучшее. Мы практически застряли в мрачном средневековье.
Что за тупой хрен. Приложив подушку к его лицу, я избавился от многих головных болей.
Я привел нас в начало новой эры. Мы сбросили все оковы, которые слишком долго нас сдерживали. Я так много привнес в наши операции, что многие старики боялись меня по незнанию. Все эти мудаки мертвы и похоронены, что будет с любым засранцем, который попытается встать у меня на пути.
У отца была лишь одна блестящая идея – он отправил меня в колледж, где я получил бизнес-образование. Это позволило мне увидеть новые и лучшие пути управления. Это дало мне знание о том, как оставаться преступником, избегая при этом наказания. Черт, все корпорации то или иное время действуют в сером и черном правовом поле, просто не признаются в этом.
Лучшее, что я когда-либо делал – это вложил свои финансы в ведущие юридические фирмы страны. У меня нет никакого желания быть под подозрением, а тем более сидеть в тюрьме. Поэтому устраивать войну и убивать кучу ублюдков мне сейчас не выгодно.
Ухмыляясь, вспоминаю одну из своих бизнес-лекций, в которой говорилось о слияниях, поглощениях и рейдерских захватах.
Вернувшись к своему столу, я набираю Саймона.
– Что случилось, Люцифер?
– Попроси кого-нибудь поискать все объекты недвижимости и предприятия, которые принадлежат итальянцам и японцам. Я хочу получить по ним как можно больше информации.
– Да, сэр.
Завершив вызов, смотрю на фотографию, стоящую на моем столе, которую взял из коллекции Лилит у нее дома. На фото улыбаются она и дети, выглядя такими счастливыми.
Нет, тюрьма не для меня, это разрушит мои планы относительно ее. Если кто-то или что-то попытается встать между нами, они умрут насильственной смертью.
Правительство или банда головорезов, мне все равно.
Глава 12
Лили
Меня будят первые лучи утреннего света, пробивающиеся сквозь шторы, и Люцифер, склонившийся надо мной и целующий меня в щеку.
– Сегодня утром приедет няня, – мягко говорит он, и его мятное дыхание охлаждает место, которое только что поцеловал.
Сонно моргаю, глядя на него, неохотно оставляя свои сны, в которых мне было тепло, безопасно и я была счастлива.
Внезапно меня охватывает осознание, и я вспоминаю, где нахожусь.
Вспоминаю, что произошло прошлой ночью. Что мы делали.
Он обнимал меня и я, должно быть, плакала перед сном.
Внезапно заскромничав, натягиваю простыню на свое обнаженное тело и хриплю:
– Няня?
Медленно кивнув головой, он выпрямляется и смотрит на меня сверху вниз. Он уже одет в свой безупречный черный костюм и пахнет утренней чистотой.
Я чувствую себя… ничтожной, когда он так возвышается надо мной в тусклом свете. Сегодня он кажется еще более пугающим после всего, что мы сделали прошлой ночью. Он знает, что я слаба по отношению к нему, и это дает ему силы.
– Да, я нанял няню, чтобы тебе помочь.
– Мне не нужна няня, – немедленно протестую я и начинаю садиться, прижимая простыню к груди.
– Неважно, – ухмыляется он. – Она приедет около одиннадцати.
Ненавижу, когда Люцифер так говорит. То, как он это говорит, не оставляет места для вопросов.
– Хорошего дня, Лилит. Увидимся за ужином.
Его глаза изучают мое лицо, как будто он ожидает, что я что-то скажу или сделаю, но я просто смотрю на него, не зная, принять ли эту няню или категорически отказаться от нее. Может быть, иметь рядом няню будет не так уж и плохо… Это могло бы дать мне больше времени, чтобы найти выход из этой ситуации. С другой стороны, она – еще одна пара глаз, которая будет следить за мной и детьми.
Кивнув, Люцифер засовывает руки в карманы и, развернувшись, выходит из комнаты, когда я кричу ему:
– Люцифер?
Он сразу же останавливается и оборачивается, как будто ожидал, что я его окликну.
– Да?
– Могу я получить свой телефон обратно? – с надеждой спрашиваю я. Без него я полностью изолирована и отключена от внешнего мира. И, возможно, после вчерашней ночи он стал немного мне доверять.
– Нет, – холодно отвечает мужчина и снова разворачивается.
Я так потрясена, что смотрю, как он выходит из комнаты, не останавливая его.
***
После утреннего душа у меня возникает соблазн надеть спортивные штаны и растянутую старую футболку, чтобы досадить ему, но я решила, что у меня будет больше шансов получить то, что хочу, если попытаюсь доставить ему удовольствие. Может, если я постараюсь, он меня за это вознаградит.
Подумав об этом, я сразу чувствую небольшую дурноту.
Вся эта ситуация ужасно запутанная, и после того, что мы сделали прошлой ночью, мне еще труднее смириться с ней. Я не знаю, чего хочу.
Хочу ли я выбраться отсюда? Действительно ли я хочу сбежать? Или я хочу остаться… Даже если это требует от меня быть кем-то, кем он владеет. Еще одним предметом в его коллекции.
Если бы он был злым, или бы причинял мне боль, или угрожал моим детям, это было бы легким решением. Было бы так легко его ненавидеть.
Но он не такой.
Во всяком случае, к сожалению, он проявил к нам больше интереса, да и сделал для нас больше за двадцать четыре часа, чем когда-либо делал Маршалл за все время.
Он проявил ко мне больше доброты, заботы и привязанности, чем мужчина, за которого я решила выйти замуж. Насколько это дерьмово?
Это почти стоит того, чтобы обменять мою свободу на... Почти. К сожалению, я не думаю, что когда-нибудь буду счастлива, если меня будут держать при себе, словно домашнее животное.
Роясь в коробках с одеждой, которую все еще не развесила, ищу что-то, что покажет, что я прилагаю немного усилий, но не кричит о том, что слишком стараюсь. В итоге выбираю кремовое платье-свитер и сочетаю его с моими любимыми коричневыми сапогами для верховой езды.
Завив волосы и нанеся легкий макияж, я должна признаться себе, что хорошо выгляжу сегодня. Мне не нужно прятаться за солнцезащитными очками.
Разбудив детей, помогаю им одеться, а затем веду вниз на завтрак. Повар приготовил для нас полный ассортимент из блинов, бекона, сосисок и фруктов. Мы усаживаемся вместе в столовой и завтракаем.
Эвелин сегодня кажется особенно жизнерадостной, подпрыгивая на стуле и с удовольствием поедая бекон.
– Как тебе спалось прошлой ночью? – спрашиваю я ее.
– Отлично! – улыбается мне дочь.
Всякий раз, когда она мне улыбается, я невольно улыбаюсь ей в ответ. Независимо от того, насколько плохи у меня дела или какого рода проблемы нависли над моей головой, ее яркие улыбки оправдывают все это.
Адам же наоборот необычно тих. Он мало ест, в основном просто ковыряется в еде.
– Как ты спал прошлой ночью, Адам? – спрашиваю я его.
Сын пожимает плечами, не глядя на меня.
Как только я собираюсь спросить Адама, что его беспокоит, в столовую входит Питер и сообщает нам, что пора ехать в школу. Встав из-за стола и собрав их рюкзаки и обеды, мы направляемся к машине.
Выйдя на улицу и увидев охраняемые ворота в конце длинной дороги, сразу можно понять, насколько это место похоже на тюрьму. Питер открывает нам заднюю пассажирскую дверь, и дети послушно забираются внутрь.
У меня возникает тошнотворная мысль, что я приучаю их к тому, что это нормально. Я приучаю их к тому, что меня это устраивает.
Заметив выражение моего лица, Питер приподнимая брови, смотрит на меня:
– Что-то не так?
Как мне это объяснить? Будет ли ему дело до меня, если я скажу?
Сжав губы, качаю головой и скольжу на сиденье вслед за детьми.
***
После того, как дети развезены по школам, Питер сразу же отвозит меня обратно в дом.
Поскольку у меня нет работы по дому и нет возможности наверстать упущенное в социальных сетях, мне больше нечем заняться, как распаковывать вещи.
Но распаковать вещи означает сдаться. Кажется, я принимаю это.
Я достаю больше вещей, необходимых детям, а остальное оставляю в коробках.
Няня приезжает ровно в одиннадцать часов, как и обещал Люцифер, и я с облегчением обнаруживаю милую пожилую женщину. Она очень вежлива, представляется мне как Мэри, и я представляю ее женщиной из середины пятидесятых из-за седых волос и устаревшей одежды.
Как ни странно, я не знаю, как представиться ей в ответ, поэтому просто называю свое имя и надеюсь, что она не будет спрашивать об этой ситуации. К счастью, она не называет меня женой Люцифера и, похоже, не подразумевает, что он отец детей.
Честно говоря, не знаю, как бы я ответила, если бы она так предположила.
Я вожу ее по детским комнатам, показывая их вещи и посвящая в наш распорядок дня. Мэри принимает все это с улыбкой на лице, и когда я заканчиваю, у меня возникает безумное желание сказать ей правду.
Как она отреагирует, если я признаюсь, что нас держат в плену против нашей воли? Предложит ли помощь? Или сразу же побежит к Люциферу, чтобы все ему рассказать?
Предполагаю, что всех, кого он нанимает, тщательно проверяет и они ему верны. Но что, если Мэри нет? Она кажется слишком доброй, слишком старой, чтобы вступать в сговор с такими, как Люцифер.
Когда мы выходим из комнаты Адама, я тихонько закрываю за нами дверь и небрежно спрашиваю:
– Так как долго вы работаете няней?
Мэри улыбается мне, и ее серые глаза мерцают от радости.
– Более тридцати лет, дорогая. Я была няней Мэтью, когда он был мальчиком.
Я почти спрашиваю ее, кто такой Мэтью, но потом останавливаю себя. Разве не это имя Люцифер назвал вчера Адаму, когда мы были на кухне?
Конечно, он нанял свою няню из детства. Вот и все, что касается внешнего вида. Если эта женщина помогла ему вырасти, она, должно быть, наполовину такая же злая, как он.
И теперь Мэри будет заботиться о моих детях.
– Что-то не так? – спрашивает она и тянется, чтобы коснуться моей руки.
Держу пари, что женщина волк в овечьей шкуре.
Качая головой, стараюсь выбросить из нее эти мысли и улыбаюсь одними губами.
– Прошу прощения, я просто не могу поверить, что вы были няней Мэтью. Вы выглядите так молодо.
Она смеется и выглядит искренне довольной моим комплиментом.
– О, ну он не такой уж и старый, а я была довольно молода, когда меня наняли.
– Да? – спрашиваю я, пока мы спускаемся вниз.
Она кивает и в ее глазах появляется тоска.
– Да. Мне было чуть больше двадцати, когда меня нанял его отец.
– Каким был Лю... я имею в виду Мэтью, когда был мальчиком?
– О, он был очень серьезным мальчиком. Уже тогда он интересовался семейным бизнесом.
– Простите, – остановившись, поворачиваюсь к няне, когда мы достигаем подножия лестницы. – Вероятно, я запамятовала. Что для Мэтью является семейным бизнесом? – спрашиваю ее.
Что американские гангстеры подразумевают под этим в наши дни?
Она смотрит на меня как на идиотку, которая должна это знать. Похлопав меня по руке, как ребенка, Мэри говорит:
– Приобретения.
Глава 13
Лили
Когда приходит время забирать детей из школы, Мэри настаивает на том, чтобы сопровождать меня, чтобы изучить распорядок дня. Возможно, я превращаюсь в параноика, чрезмерно подозрительного человека, но боюсь, что это то, что она хочет отнять у меня – мои единственные два ежедневных выхода из дома.
Сначала мы забираем Адама, и, конечно, он сначала холоден по отношению к Мэри, но ее это, кажется, нисколько не беспокоит. Она не пытается принуждать или уговаривать его завязать разговор, и, в конце концов, сын начинает проявлять к ней интерес, из любопытства задав ей несколько вопросов.
Эвелин, как и следовало ожидать, рада появлению нового друга и проводит остаток пути домой на машине, рассказывая Мэри о своем школьном дне и обо всех захватывающих приключениях, которые у нее были.
Когда мы возвращаемся в дом, Мэри захватывает власть, как я и боялась, и мне больше нечего делать с детьми.
Не зная чем себя занять, иду на кухню, желая проверить Розу и ход подготовки к ужину. Когда я пытаюсь помочь накрыть стол, Роза прогоняет меня, махая кухонным полотенцем и быстро говоря по-итальянски.
Скучающая и подавленная, возвращаюсь в свою комнату и начинаю распаковывать коробки. Я вешаю одежду в шкаф Люцифера, когда вдруг чувствую, кто-то стоит позади меня.
Замерев, застываю на месте, когда две руки обвивают меня сзади и лицо Люцифера прижимается к моей шее.
Он делает глубокий вдох, вдыхая мой запах, и когда выдыхает, я чувствую, как из него уходит все напряжение. Расслабляясь, он прижимается к моей спине.
Откидывая мои волосы через плечо, он своим дыханием согревает мое ухо, спрашивая:
– Как прошел твой день?
Отвратительно. Ужасно.
– Скучно, – вздыхаю я и тянусь, чтобы повесить шелковую блузку, которую держала в руке.
Люцифер использует это как возможность поблуждать руками по моей груди. Когда я опускаю руки вниз, его большие ладони полностью накрывают мою грудь, сжимая ее.
Мое предательское тело мгновенно реагирует, вспыхивая от тепла, а соски превращаются в твердые камушки.
– Так же, как и мой, – мурлычет он, прикусывая мочку моего уха. – Я не мог перестать думать о тебе весь день.
Сдержав стон, пытаюсь подавить свою реакцию на него, желая, чтобы моя кровь остыла, а грудь не была такой чувствительной.
Думай об отвратительных вещах. Ужасных вещах.
Его язык облизывает мою мочку, а затем мужчина целуют меня в шею.
Думай о том, насколько он ужасен, а не насколько он сексуален.
Я стараюсь, но у меня не получается.
– Я не мог перестать думать об этих сиськах.
Он сильно стискивает мою грудь руками, отчего на ногах поджимаются пальцы, пока я борюсь с желанием выгнуть спину.
– Бл*ть, у тебя потрясающие сиськи, – выдыхает он, а затем что-то твердое прижимается к моей заднице.
О боже, почему мне это нравится? Почему это делает меня мокрой? Что со мной не так?
Его пальцы находят мои соски сквозь бюстгальтер и скручивают их.
Ненавижу, как я ему отвечаю. Ненавижу, как мои бедра подаются назад, а внутри все сжимается.
– И эта задница. Обожаю твою сочную маленькую задницу.
Ненавижу мурашки на своей коже. Ненавижу то, как бьется мое сердце.
Одна рука покидает мою грудь и медленно скользит по животу.
– Ты думала обо мне, Лилит? – спрашивает он.
– Нет, – выдавливаю сквозь зубы. Я провела словно в ловушке весь день дома. Как я могла не думать о нем?
Люцифер смеется, и его рука скользит все ниже и ниже. Пальцы останавливаются на моем бугорке, и он рычит.
– Я не мог перестать думать о твоей розовой киске и о ее невероятном вкусе.
Схватив нижнюю часть моего платья, он задирает его вверх.
– Что ты делаешь? – ахаю я, ощущая своей кожей прохладный воздух.
Он толкает меня вперед, и я вскидываю руки, чтобы не врезаться в стену. Прижавшись ко мне, мужчина раздвигает мои ноги своим коленом, заставляя меня раскрыться для него.
Я в панике смотрю через плечо.
– Люцифер?
Его глаза сверкают, и мужчина, шагнув вперед, расстегивает брюки.
– Не шевелись, – приказывает он, и у меня возникает это глубинное, интуитивное желание подчиниться ему.
Я не должна просто стоять здесь и позволять ему это делать.
И я не должна тяжело дышать в предвкушении.
Но я ничего не могу с собой поделать. Люцифер сводит меня с ума.
Этот мужчина – моя слабость. Он мой криптонит. Меня тянет к нему как мотылька на пламя (прим.: криптонит – вымышленное кристаллическое вещество, является единственной немагической слабостью Супермена).
Он собирается сжечь и поглотить меня.
Внутри я знаю, что он причинит мне боль, но что-то не так с моими инстинктами. Я даже не пытаюсь сбежать.
Люцифер подходит ко мне и первое, что я чувствую, это его жар на моей заднице. Он такой теплый, такой бархатный, что я дрожу. Он такой твердый, что я чувствую, как он пульсирует на моей плоти.
Протянув руку спереди между моими раздвинутыми бедрами, его пальцы отодвигают мои трусики и скользят по моим губкам.
– Бл*ть, ты такая мокрая, – восклицает Люцифер, как будто удивлен этим, а затем стонет, снова касаясь губами моей шеи.
«О Боже» – понимаю, что так и есть. Я мокрая от своего желания к нему. Что со мной не так? Почему я так больна?
Почему не могу перестать хотеть его?
– Гребаный ад, Лили, – рычит он мне в ухо. – Не могу ждать. Мне нужно быть внутри тебя сейчас же.
Чувствую напротив моего входа давление, а затем он наполняет меня, растягивая до самых краев.
Боже, он такой большой. Я чувствую себя невероятно наполненной.
Мужчина замирает, давая мне время привыкнуть к нему. Если бы Люцифер этого не сделал, если бы попытался добиться своего прямо сейчас, я просто знаю, что он бы меня сломал.
Его пальцы движутся между мной и стеной, шероховатыми кончиками касаясь моего клитора. Внутри я сжимаю его член, моя киска пытается втянуть его глубже.
– Такая отзывчивая, – хрипло говорит он с признательностью.
Его пальцы начинают медленно кружить по моему клитору, и я прикусываю губу, чтобы не закричать.
– Почему ты борешься с этим, Лилит?
Его пальцы ускоряются, и мои стенки пульсируют вокруг него.
– Что плохого в том, чтобы уступить?
Мои мышцы напрягаются, и все маленькие нервы в моем теле загораются от ощущений.
Люцифер еще даже не пошевелил своим членом, но я чувствую, что сейчас могу кончить и без этого.
– Ты принадлежишь мне, – его зубы находят мою шею, мужчина кусает меня, и я чувствую, как первая волна оргазма проходит через тело.
Когда стенки киски пульсируют и содрогаются вокруг него, он отступает только для того, чтобы снова врезаться в меня.
Он трахает меня быстро и жестко, кряхтя и рыча мне на ухо, пока это делает.
Люцифер говорит мне, какая я красивая и как сильно свожу его с ума.
Он говорит мне, какая я расстроенная, и что убьет любого, кто тронет меня хоть пальцем.
Но чаще всего Люцифер говорит мне, что я никогда не смогу уйти, и он найдет меня даже на краю света, если я попытаюсь сбежать.
Его тело вбивается в мое, и мир перед глазами становится белым. Я взрываюсь в самом сильном оргазме, который когда-либо испытывала в жизни, и его глубокий гортанный стон говорит мне, что он недалеко от меня
Внезапно я чувствую, как он набухает во мне, пульсирует, дергается. Моя киска сжимается вокруг него, и я попадаю в ловушку собственного освобождения.
– Бл*ть, Лили, – рычит он. – Бл*ть, бл*ть, бл*ть.
Его бедра подаются вперед, и он наполняет меня теплом, глубоко и сильно вгоняя в меня свой член.
Через несколько долгих минут движение его бедер постепенно замедляется, пока он полностью не останавливается, оставаясь во мне.
Мужчина тяжело дышит в мою шею, мы оба пытаемся перевести дыхание, и я хочу, чтобы мой разум оставался пустым.
Не думай слишком много о том, что только что произошло, просто наслаждайся этим.
Это сделано. Ты не можешь этого изменить.
Но даже сейчас его слова не дают мне покоя.
– Ты никогда не сможешь уйти.
Когда его дыхание окутывает мою шею, я понимаю, что он только что сказал это вслух, это не что-то повторяющееся в моем мозгу.
– Ты понимаешь это, Лилит?
Когда я не отвечаю, он поворачивает меня к себе лицом.
– Лилит?
Я медленно киваю головой и каким-то образом сдерживаю слезы.
Притянув меня ближе, он целует меня долго и глубоко.
– Как только я смогу доверять тебе, твоя жизнь станет намного проще, – говорит мужчина, прерывая поцелуй.
– Правда? – спрашиваю я, и мое грустное, опустошенное сердечко трепещет в надежде.
– Да, – вздыхает Люцифер и, натянув брюки, застегивает их. – У тебя будет больше свободы делать то, что ты захочешь.
Я размышляю над его словами, а он берет меня за руку и ведет в ванную. Когда мы оказываемся внутри, мужчина закрывает за нами дверь, а затем хватает меня и поднимает, усаживая на стойку рядом с раковиной.
Я с любопытством наблюдаю, как он идет в душ и берет тканевую мочалку. Вернувшись, приказывает мне:
– Подними юбку.
– Зачем? – спрашиваю я, глядя на мочалку в его руке.
– Хочу вымыть тебя.
Я колеблюсь, а мои щеки пылают жаром.
– Сделай это или я сделаю сам, Лилит, – рычит мужчина. – И тебе не понравится то, как это произойдет.
Люцифер только что трахнул меня, но задрать подол своего платья для того, чтобы он мог очистить меня, по-прежнему кажется крайне унизительным. Мужчина вздыхает, когда я поднимаю его до талии и делаю шаг вперед.
– Раздвинь ноги.
Подняв голову, смотрю в потолок и подчиняюсь.
Позади меня включается кран, а затем я слышу звук открывающегося флакона.
– Почему ты нанял свою бывшую няню? – спрашиваю я, ожидая, когда он прикоснется ко мне.
Кран выключается, а затем я слышу звук льющейся воды, когда он, должно быть, выжимает мочалку.
– Потому что я хочу, чтобы у тебя и детей было все, что вам нужно.
Мочалка скользит по моим бедрам, прежде чем коснуться моего центра. Я все еще такая чувствительная, что стону, когда он трет мокрой тканью мою нежную киску.
– Спасибо, – медленно выдыхаю я и опускаю подбородок, отрывая взгляд от потолка. – Я ценю это, правда.
– Пожалуйста, – усмехается Люцифер и убирает мокрую ткань.
Наклонившись через меня, он снова включает кран и ополаскивает мочалку в раковине.
– Не хочу показаться неблагодарной, но теперь мне нечем занять свой день.
Выключив воду, мужчина выжимает мочалку и оставляет ее на раковине. Взяв маленькое пушистое полотенце для рук, поворачивается ко мне и начинает осушать мои бедра.
– Есть и другие вещи, которые ты можешь делать.
– Например? – спрашиваю я, пытаясь скрыть разочарование в голосе. – Я не могу готовить, убирать или стирать самостоятельно…
Нахмурившись, Люцифер заканчивает вытирать меня, затем забирает подол моего платья из моих рук и разглаживает его на моих бедрах. Сделав шаг назад, лезет в задний карман своих брюк и вытаскивает бумажник. Вынув из бумажника черную карточку, он протягивает ее мне.
