Текст книги "Остров"

Автор книги: Ширли Рейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

– 4

В глазах Антара метался недобрый огонь, ноздри трепетали.

Стиснутые кулаки с такой силой грохнули о стол, что компьютерная "мышь" подскочила и упала бы, если бы не повисла на своем тонком проводе.

– Ненавижу! Ненавижу! – Антар повернулся к Марте. – Ну что, ты и теперь будешь защищать пауков?

Она вспыхнула и сказала дрожащим голосом:

– Антар, милый, мне ужасно жаль Ланту. И… И я никогда их не защищала – что отвратительно, то отвратительно. Но… Разве это верно – око за око, зуб за зуб? Так никогда не разомкнется череда бессмысленных убийств! Антар вскочил.

– Очень даже разомкнется, потому что я намерен убить их всех. Понимаешь? Всех до единого. – Он вплотную приблизил к Марте разъяренное лицо. Остановившийся, почти остекленевший взгляд посветлевших глаз напоминал взгляд чайки за мгновенье перед тем, как она собирается клюнуть. – Никакой пощады! И начну я прямо сейчас, с этой парочки, которая спит тут сладким сном…

Никто не успел и слова вымолвить, как он выскочил за дверь наблюдательного пункта и понесся по туннелю в сторону стасисных камер.

Хорошо, что Дерек оказался проворнее. Но все равно он нагнал Антара лишь почти у самой камеры с пауками, схватил его за плечо и с силой – очень даже немалой, как выяснилось – развернул к себе. Тот попытался вырваться, но хватка Дерека оказалась железной.

– Чего тебе? – тяжело дыша и все так же сверкая глазами, спросил Антар. – Ты, как я понял, заодно с моей женой, да? Даром что угробил черт знает сколько этих тварей. Совесть мучает? Хотя… О чем это я? – он снова дернулся и снова безрезультатно. – Какая совесть может быть у машины? – из его горла вырвался хриплый смешок.

Продолжая удерживать его, Дерек сказал:

– Эмоции вряд ли помогут делу. Сейчас нужно думать, а не выплескивать свою неконтролируемую ярость. Не надо убивать этих Уродов, Антар. Гораздо разумнее их использовать, – Антар замер, переваривая услышанное. И обмяк, привалившись к стене. – Больше не будешь вырываться? Хорошо, – Дерек отпустил его.

– Использовать? Как?

– Есть кое-какие соображения. Пойдем, я расскажу.

Дерек повернулся и медленно пошел обратно, ни разу не оглянувшись, точно не сомневался, что Антар последует за ним.

Так и произошло. Когда они вернулись на наблюдательный пункт, Марты там уже не было.

Это хорошо, подумал Антар. Будет только мешать. Ее укоризненный взгляд – или, по крайней мере, таким он ему казался – безумно раздражал его, а сейчас, как справедливо заметил Дерек, нужны не эмоции, а холодный расчет.

Войдя, Антар подошел к пульту "повара". С удовольствием ощущая ставший уже привычным, но оттого не менее приятный вкус колы и легкие уколы ее пузырьков о гортань и язык, он понял, что зверски голоден.

– Давай, давай, закажи себе обед, да поплотнее, – сказал Дерек, словно прочтя его мысли. – Умственная работа забирает массу энергии. А я пока разыщу их. Устроим военный совет. Уверен, что все вместе мы до чего-нибудь стоящего и додумаемся.

Он почти никогда не говорил – киборгов, обычно называя этих полулюдей-полуроботов по именам или вот так безлично – их.

Антар последовал его совету и буквально через минуту уже уплетал за обе щеки, точно оголодавший крыс. Настроение у него заметно улучшилось.

Несмотря на то, что внешность и поведение Дерека иногда безумно раздражали его, Антар прекрасно понимал, что тот гораздо умнее и опытнее, чем он сам. А если еще подключатся и киборги… В самом деле, имея таких помощников, можно горы свернуть.

Он еще не успел покончить с обедом, как киборги пришли и уселись за стол перед обзорным экраном. Вчера Антар попросил их – потому что, черт возьми, приказывать не мог! – привести в порядок дом на поляне. Просто так, на всякий случай. Ну, и еще ему хотелось увидеть, на что они способны. Сейчас работа кипела вовсю. Причем собственно трудились, насколько он заметил, опять только женщина – как ее, Грета? – и этот желтолицый Пао. А самый старший из них, Адамс, сидел сложа руки и давал ценные указания. Такое впечатление, что он у них за главного. Соответственно на Грете и Пао сейчас были слегка испачканные рабочие комбинезоны цвета хаки, в то время как Адамс был в своей обычной одежде

– белоснежной рубашке и темных штанах.

Нет, брюках; по словам Дерека, именно так правильнее называть штаны этого покроя. В темных, слегка растрепанных волосах Греты застрял древесный листок, а у Пао, как обычно, на голове был полный порядок, волосок к волоску.

– Хотите кофе? – спросил Дерек. Киборги даже ели, как самые настоящие люди! Разве что гораздо меньше, и, если верить Дереку, могли совсем обходиться без еды и питья. Адамс покачал головой, а Пао и Грета согласились.

– Только покрепче, пожалуйста, – попросила Грета.

Пока Антар доедал свой обед, а киборги пили кофе, Дерек ввел их в курс дела и даже успел продемонстрировать видеозапись, которая велась во время полета "птички". Правда, он прокрутил ее с такой скоростью, что для Антара она превратилась в поток мелькающих разноцветных пятен, а его разговор с Инес – в прерывистый, потрескивающий свист.

– Задача такая, – заявил Дерек, покончив с объяснениями. – Избавиться от Уродов, подчинивших себе людей на острове Флетчера, и сделать это так, чтобы ни один человек не пострадал.

– Что значит "избавиться"? – спросил Адамс. – Убить?

Антар побросал пластмассовую посуду и остатки своей трапезы в мусоропровод и подсел к остальным. – Не обязательно, но я не представляю, как еще можно надежно избавиться от них. Они не оставят нас в покое.

Киборги переглянулись. Кстати, Дерек говорил, что среди них тоже есть один телепат, вот этот самый Пао. В нем вообще ощущалось что-то бесконечно опасное, точно в притаившейся змее, и Антар инстинктивно старался держаться от него подальше. Хотя и знал, что ни один киборг никогда не посмеет по собственной инициативе копаться в мыслях человека. Но опять же, знал он об этом со слов Дерека, а все эти роботы, ясное дело, заодно. Но того отвратительного ощущения, которое возникало, когда пауки ковырялись у него в голове – тогда словно холодом обдавало, и в висках начинало ломить, как во время простуды – Антар здесь не испытывал ни разу. Оставалось надеяться, что Дерек не соврал.

– Бедная девочка, – сказала Грета, очевидно, имея в виду Ланту. – И что, они вот так убивают людей за всякую провинность? И… поедают их?

– Да, – ответил Антар. – Ну, могут руку отгрызть, если сочтут, что провинность не очень велика, – глаза Греты широко распахнулись, Адамс нахмурился, лицо желтолицего Пао осталось совершенно бесстрастным. – Ну что, будете помогать? Нужно спешить, пока они еще кого-нибудь не сожрали.

И пока мать жива, подумал он. Вот бы привезти ее сюда, роботы-врачи живо поставят на ноги. И Инес можно было бы избавить от хромоты. Антар на мгновение закрыл глаза; пока это были всего лишь мечты.

– Конечно, – сказал Адамс. – Но…

Опять какое-то "но", с раздражением подумал Антар. Адамс смотрел на него и молчал, словно надеясь, что он сам догадается, что стоит за этим "но". И вдруг Антара осенило. Ну, конечно, как он мог забыть!

– Марта, да? Вам нужно разрешение Марты? – Киборги одновременно кивнули. – Прекрасно. Давайте покончим с этим раз и навсегда.

Антар активировал Ключ и вызвал Марту. На экране появилось крошечное изображение; она сидела с ногами на постели и, конечно, читала.

– Развернутый экран, – сказал он, и изображение на глазах увеличилось.

Марта подняла голову от книги и посмотрела прямо ему в глаза. Лицо у нее было грустное и усталое. Антар внезапно почувствовал, что во рту у него пересохло. Вдруг она… откажется? Последнее время между ними происходило что-то непонятное; как будто выросла и с каждым днем становилась все толще прозрачная, но непреодолимая стена.

– Марта, мы сейчас составляем план, как одолеть пауков, – сказал Антар, тщательно подбирая каждое слово. – Для того, чтобы они, – он кивнул на киборгов; в их присутствии у него тоже язык не поворачивался называть их так, как следовало. Хотя, если задуматься, что тут такого? Каждый тот, кто он есть, и свинья наверняка не обиделась бы, если бы могла понимать, что ее называют свиньей, – стали помогать мне, нужно твое согласие.

– Что я должна сделать? – спросила Марта.

– Ты согласна?

Она кивнула. Антар почувствовал, как гулко забилось сердце, и перевел взгляд на киборгов.

– Вы не возражаете, чтобы мы, все трое, на время задуманной вашим мужем операции перешли в его распоряжение? – спросил Адамс.

– Нет, не возражаю.

– Без каких-либо ограничений? Марта пожала плечами.

– Ответьте, пожалуйста, – мягко попросил Адамс.

– Без ограничений.

– Хорошо. Позвольте напомнить вам, что вы в любой момент можете отменить это распоряжение, – добавил Адамс, и Марта медленно кивнула.

Однако Антар уже ничего не слышал; наконец-то можно было всерьез приступать к делу. Не сказав больше Марте ни слова, он отключился и перевел на своих собеседников взгляд заблестевших глаз.

– Тут Дерек вот что предлагает…

ГЛАВА 8. ИНЕС

– 1

За ужином все молчали, как всегда в последнее время. Трейси сегодня выглядела немного лучше, даже вымыла волосы, заплела косу и сменила, наконец, свое черное платье на обычный сарафан. Но все равно вид у нее все время был ужасно испуганный, огорченный и в то же время сердитый.

Папа и вовсе выглядел плохо. С тех пор, как утонул Антар – они-то все думают, что он и вправду утонул – а потом погибла Ланта, он очень постарел. Волосы поседели, на щеках и подбородке поблескивала серебряная щетина – он даже бриться перестал. И глаза сделались больные, с красными прожилками на желтоватых белках. Только дедушка какой был, такой и остался. Он, наверно, слишком старый, чтобы меняться.

Мама к ужину не вышла. Она встает, только когда захочет в уборную, и то терпит до последнего, хотя ее много раз просили не делать этого. Всегда найдется кому проводить, одну ее стараются не оставлять. Инес почти физически ощущала, что папу и Трейси все время терзает страх. Трейси боится, что Стак сожрет и ее. Папа боится, что мама может умереть или что с "его девочками" что-нибудь случится. Только дедушка ничего не боится. Он, наверно, слишком старый, чтобы бояться.

Инес тоже не боялась. Она чувствовала внутри постоянный звон, который возник после разговора с Антаром и с каждым днем звучал все громче. Если в ее душе и жил страх, она его не ощущала; чувство напряженного ожидания было гораздо сильнее.

Поели. Папа тяжело встал, понес еду маме. Ах, если бы можно было рассказать им, что Тарик жив! Маме наверняка сразу стало бы лучше. Но нельзя. Все чувствуют, что этот противный Стак то и дело ковыряется у них в головах.

– Ты почему школу сегодня опять пропустила? – противным скрипучим голосом спросила Трейси, убирая со стола.

Она и сама туда не ходила с тех пор, как слегла мама. Нужно же кому-то готовить еду и делать все по дому? Но это вовсе не означает, что она и впрямь стала вместо мамы. К тому же, мама никогда таким противным голосом не разговаривала. Даже когда "утонул" Антар.

– Не хочу я туда ходить, – сказала Инес, набычившись; уголки губ у нее опустились. И не буду.

Ну, не объяснять же Трейси, что сейчас ей не до школы? Что сейчас у нее совсем другое на уме?

– С какой стати? Мало того, что от тебя дома никакого толку…

– Отстань от нее, – перебил дедушка Трейси. – Что ты прицепилась к девочке? В школе все ее расспрашивают про Ланту и про Короля Стака. Какой он, да как с нами обращается? Долго ли Ланта мучилась? Смотрят жалостными глазами. Думаешь, приятно? А ты, золотая головка, не обращай на Трейси внимания. Давай лучше в картишки сыграем, побалуй старика.

Золотая головка, так дедушка Инес называет, хотя волосы у нее черные, как вороново крыло. Он имеет в виду то, что внутри.

Не отвечая, Инес встала и захромала к двери. В последние дни "неправильная" левая нога болела сильнее, чем обычно. Так бывало всегда, когда девочка нервничала. Да и устала она за день – они с дедушкой ходили собирать грибы. Неподалеку, по краю леса, конечно – какие из них обоих ходоки? – но все же… Вот, а Трейси говорит, что от нее дома никакого толку. Инес прикусила дрожащую губу.

– Куда ты, на ночь глядя? – спросил дедушка.

– Действительно, куда это тебя носит каждый вечер? – крикнула ей вдогонку Трейси. – Принеси, по крайней мере, еще ягод живокости, не знаю уж, где ты их находишь. Пора маме новую настойку делать, – в ее голосе зазвучали плаксивые нотки. Я же не могу все одна. У меня не десять рук.

– Принесу я тебе живокости, не волнуйся, – прошептала Инес, но так тихо, что сестра не расслышала.

После гибели Ланты Трейси точно подменили. Прежде она всегда была такая веселая, чуть что – заливалась звонким смехом, иногда прямо как дурочка. Любила потанцевать, попеть, с подружками поболтать, с парнями шуточками перекинуться. И никогда ни к кому не цеплялась, не сердилась, не дулась, не обижалась. Молола языком, не переставая, и чуть что заливалась звонким смехом. Зато теперь или рта не открывает, или ворчит. Не только на Инес – на всех. Даже на дедушку. Даже на папу! И не в том дело, что она вынуждена одна все хозяйство вести, хотя ей, конечно, приходится нелегко. А все потому, что Трейси никак не отпускает страх.

Инес обогнула дом и едва не налетела на Стака. Опять, наверно, ходил на задний двор тлинку пить. Девочка опустила голову и шмыгнула за сарай. Дождалась, пока паук скрылся из вида и задами пошла туда, куда ее неудержимо тянуло все последние дни, как только солнце тонуло в океане, и землю окутывали сумерки.

Все получилось случайно и началось в тот день, когда прилетела чайка и Антар разговаривал с Инес. После того, как чудесная птица улетела, девочку охватило радостное возбуждение. Теперь уже скоро, скоро, мысленно без конца повторяла она и, не в силах усидеть на месте, пошла куда глаза глядят. Долго бродила, не замечая ничего вокруг, представляя себе, как гибнут ненавистные пауки, как корчатся, изрубленные топорами, или объятые пламенем, или… Может быть, Тарик собирается их отравить? Она очнулась, лишь когда сгустился вечер. Низко в небе неподвижно висела ущербная оранжевая луна, похожая на дольку огромного апельсина.

Инес оглянулась, пытаясь сообразить, куда ее занесло, и поняла, что оказалась на краю небольшой ложбины на окраине города, где, слегка на отшибе, стоял один-единственный дом. Очень старый, но просторный и все еще крепкий. Забор вокруг него давно развалился, и роль ограды исполняли бурно разросшиеся кусты.

Знакомый запах заставил Инес приглядеться к ним повнимательней. Так и есть, это оказалась живокость. По-видимому, когда-то давно кусты пересадили сюда из леса. Ветки с длинными, узкими, мохнатыми с изнанки листьями были сплошь усыпаны крупными фиолетовыми ягодами. Слишком терпкие на вкус, чтобы есть их просто так, они были очень хороши для настойки, которая помогает "от сердца". Инес обрадовалась – обычно за живокостью приходилось ходить далеко в лес – и решила нарвать хотя бы немного ягод, благо вокруг никого видно не было. Однако на всякий случай она проскользнула за дом, где кусты живокости образовали настоящие заросли.

Двор выглядел запущенным, сарай позади дома покосился, и хотя в нем копошились куры, чувствовалось, что никакой другой живности тут нет. Ни коз, ни свиней, ни даже ручного крыса.

Инес, конечно, узнала это место; дом Королевы Моок. В ее гнезде, как говорят пауки, жили только слабоумный Фидель со своей матерью. Поэтому и хозяйство у них такое запущенное; звонарь вообще мясного почему-то не ел, а двум старухам много ли надо?

Нарвав полную поясную сумку ягод, девочка почувствовала, что проголодалась. Заглянула в сарай, стащила там связку бананов и одно яйцо; больше не решилась, их всего-то было несколько штук. Забилась в кусты и поела, только сейчас ощутив, как сильно устала. К тому же, от долгого хождения ужасно ныла больная нога.

Потом Инес услышала тихую музыку. Кто-то по ту сторону дома играл на дудочке. Фидель, кто же еще? Всем известно, что он может часами сидеть на крыльце и выводить свои незамысловатые рулады. Вот и сейчас они тянулись, тянулись без конца, цепляясь друг за дружку, словно вязанье его матери – без мелодии, без ритма, просто что-то такое заунывное, тоскливое и все же до странности напевное.

Музыка смолкла. Скрипнула дверь, в одной из комнат первого этажа замерцал слабый огонек. Инес лежала в кустах, ни о чем не думая, просто отдыхая. И вдруг "услышала" голос. Он звучал прямо у нее в голове, но очень слабо, еле слышно.

Антару не было никакой нужды просить Инес об осторожности насчет того, чтобы никто не прочел ее мысли. Все оказалось очень просто, хотя объяснить, почему ее выдумка срабатывает и как она додумалась до этого, Инес ни за что на свете не смогла бы. Достаточно было однажды представить себе такой образ: клетка, а в ней маленькая птичка; на клетку накинут черный платок. И все.

Никто не может разглядеть птичку, если на клетку накинут платок. Никто не может услышать птичку, если она молчит.

Птичка – это и есть Инес; или, точнее говоря, ее ментальная сущность, как она выразилась бы, если бы знала такие слова. Именно эту самую сущность пауки видят и слышат, когда роются в головах людей. Но только не в "золотой головке" Инес.

С того момента, как в ее сознании впервые возник образ занавешенной черным платком птичьей клетки, любой паук, пытавшийся проникнуть в эту самую "золотую головку", не видел и не слышал ничего, кроме гулкой черной пустоты. Как будто у девочки не было вообще никаких мыслей. Что, конечно, тоже могло бы насторожить их, но… не насторожило. Королю Гренну вообще было наплевать, о чем думают его люди. А Стак… Может, он решил, что она слабоумная? Когда Инес прощупывала сознание Фиделя, она тоже наталкивалась на пустоту, только какую-то… серую, лишь с нечетко проступающими, смазанными обрывками образов. А если Стак и не принял ее за дурочку, то просто, наверно, не придал этой странности особого значения.

Подумаешь, какая-то жалкая девочка, маленькая и слабая. Стоит ли вообще задумываться о том, что творится у нее в голове?

Инес даже не требовалось постоянно держать в уме этот образ; он всегда оставался на месте. Если она хотела, чтобы ее "услышали", нужно было просто мысленно заговорить; темный платок, прикрывающий клетку, не мешает слышать поющую птичку. Именно так она и поступила, когда подтолкнула Гренна отправиться в лес на прогулку, окончившуюся для него – и Ланты – столь плачевно. Если бы Инес захотела, чтобы ее "увидели", нужно было мысленно сдернуть с клетки платок.

Этого она до сих пор не делала ни разу, но не сомневалась, что все так и получится.

Тогда, лежа в кустах позади дома безумного Фиделя и прислушиваясь к далекому голосу, Инес ужасно удивилась. Она сразу поняла, по каким-то неуловимым, чисто паучьим интонациям, что он принадлежит Королеве Моок. В этом не было ничего странного, поскольку та сейчас находилась совсем рядом с Инес, способность которой проникать в сознание других пока в очень большой степени зависела от расстояния. Уже в десяти шагах она, к сожалению, "слышала" плохо, а в двадцати и вовсе ничего. Да, в том, что до нее сейчас донесся голос Моок, не было ничего странного. Поражало другое – старая паучиха мысленно бормотала что-то вроде… молитвы. Значит, пауки тоже знают о существовании бога? И верят в него? Вот это казалось удивительным, почти невероятным.

Вслушавшись, Инес поняла, что Моок обращается не к богу, а к богине. Наверно, пауки как дикари; у тех тоже полным-полно всяких богов и богинь.

– Да осияет нас свет твой, Прекрасноликая… – внутренний голос Королевы Моок звучал слабо и тоненько, до странности напоминая детский. Да изольются на нас благодать и милосердие твои… Прости нам грехи наши…

Трудно сказать, что подтолкнуло Инес заговорить со старой Королевой. Скорее всего, девочке стало просто любопытно. К тому же она понимала, что ничем не рискует. Ну, почти ничем. "Увидеть" ее Моок не могла – платок по-прежнему прикрывал клетку.

Правда, внутренний голос каждого существа неповторим, о чем Инес знала по собственному опыту. Но даже если бы старая паучиха вздумала назавтра вызвать к себе по очереди всех жителей города, чтобы прощупать их мозги и узнать, кто с ней разговаривал, это ничего бы ей не дало: тогда Инес просто "молчала" бы, и все. Правда, как раз Королеву Моок такое полное отсутствие мыслей могло насторожить – недаром она слыла самой мудрой среди пауков – но… Неужели старая, чуть живая паучиха станет тратить время на подобную ерунду?

– Какая она, ваша богиня? – спросила Инес.

Внутренний монолог старухи Моок мгновенно смолк. После длительной, напряженной паузы все тот же детский голосок вкрадчиво спросил:

– Кто тут?

– Я крыска, живу у тебя в подвале, – просто так, шутки ради ответила Инес.

Почему бы и не пошутить? Еще несколько дней – и всем гадким паукам конец. Инес так и распирало от этой мысли.

– Крыска? Ну да, крыска. Почему бы и нет? – странно, но чувствовалось, что Моок не разозлилась и, уж тем более, не испугалась. Напротив, ей как будто тоже было… любопытно. А почему я тебя не "вижу"?

– А потому что я этого не хочу. Что, не нравится? Привыкла, что все трепещут перед тобой и выполняют любое твое приказание?

Сама Инес старуху Моок своим внутренним взором видела – ведь та не догадалась мысленно накинуть на себя черный платок или соорудить еще какое-нибудь заграждение. Но выглядела паучиха совсем не так, как ожидала Инес. Вообще-то ей еще ни разу не доводилось лицезреть воочию негласную правительницу здешних пауков, но девочка знала по рассказам, что Моок маленькая, сморщенная, черный мех у нее поблек и местами вылез, одна лапа висит как плеть, а передние глаза мутные, точно на них бельма.

Однако сейчас Инес воспринимала Моок как в высшей степени диковинное создание, странную помесь паука и человека: высохшая, скрюченная старушка – человеческая, имеется в виду – с очень большими, неестественно вытаращенными черными глазами и не то тремя, не то четырьмя руками; она непрестанно сучила ими, и разобрать точно, сколько их, не представлялось возможным. Как ей это удавалось? Может, Моок и не додумалась до клетки и черного платка, но зато умела менять свой внутренний облик?

Она выглядела… забавно и казалась совсем не страшной.

– Если хочешь, можем поболтать, – милостиво закончила Инес, чувствуя себя хозяйкой положения.

– Отчего бы и нет, крыска? Ночь долгая, а сплю я плохо. Так ты спрашиваешь, какая она, наша богиня? Огромная, как гора, которую люди называют Веревка. И от нее исходит сияние, живое и теплое… – У вашей богини есть глаза? – перебила старуху Инес.

– Нет. Зачем ей глаза?

– А клыки? Рот?

– Ничего этого у нее нет.

– Разве она не похожа на вас?

– Конечно, нет. С какой стати?

– Что же она – просто гора и все?

– Нет, этого я не говорила. Я сказала, что наша богиня высокая, как гора. На самом деле она – прекрасный цветок.

Вот это богиня – цветок!

– А откуда ты знаешь, что она такая?

– Оттуда, что я ее вижу.

– Как это – видишь? – удивилась Инес. – Где она?

– Что значит – где? – теперь удивилась Моок. – Здесь. Не на этом острове, нет, к сожалению. Но в этом мире, который люди называют Землей. Как бы она могла заботиться о нас, если бы была где-то в другом месте? А почему тебя так интересует наша богиня, крыска? У вас тоже есть своя богиня? Расскажи мне о ней.

Инес внезапно стало страшно, хотя она до конца не понимала, почему.

Старуха Моок говорила так уверенно; может, эта богиня, похожая на цветок высотой с гору, и в самом деле существует? И помогает паукам?

Тогда… Тогда неизвестно еще, удастся ли Тару справиться с ними.

– В другой раз, – сказала Инес. – А сейчас я хочу спать.

Не дожидаясь ответа, она вскочила, продралась сквозь кусты и по темной улице побежала домой.