Текст книги "Жертвенник"

Автор книги: Ширли Рейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

Но когда, напрягая зрение, Ален пытался охватить единым взглядом всю фигуру девушки, исчезали даже отдельные детали.

Оставался лишь беспрерывно меняющий форму сгусток тумана, местами чуть более, местами чуть менее плотного и лишь отдаленно напоминающего человеческую фигуру.

Может, это просто игра света и тени?

Может, мне все это чудится, подумал он?

И тут увидел ее лицо. Отчетливо, до малейшей черточки – так, как будто Итиль внезапно оказалась в двух шагах перед ним.

Бледное. Застывшее. Со страдальчески сведенными бровями. С резкими глубокими складками у опущенных уголков плотно сжатых губ. С заострившимся носом. И с голодным огнем в огромных темных глазах.

– Мне плохо, – сказала она.

Губы Итиль остались неподвижны и все же Ален услышал ее лишенный интонаций голос. Мертвый, как она сама.

– Бедная моя девочка, – сказал он, но так же совершенно беззвучно.

– Мне плохо… – повторила она и добавила чуть громче, –… одной.

– Да, я понимаю… Хочешь? Возьми мою жизнь. Мы будем вместе. Навсегда. Только ты и я…

Ален рванулся вперед, готовый без раздумий и сожаления ринуться в океанскую пучину, разделить с Итиль ее ужасную судьбу. Но не смог сделать ни шагу. Просто не смог – и все. Ноги как будто намертво прилипли к песку.

Итиль еле заметно покачала головой. У Алена упало сердце.

– Нет? И я никак не могу тебе помочь?

– Можешь, – все так же беззвучно ответила она.

– Как? Только скажи, я все сделаю, девочка моя!

– Позови… кого-нибудь.

Ален нахмурил брови, пытаясь осмыслить услышанное. Что значит – позови? Кого? И как?

– Пой! – приказала Итиль и нетерпеливо топнула ногой.

– Петь? Но я никогда не пел, я не умею… – начал было Ален и вдруг понял, что это неправда.

Он мог петь. Более того – он хотел петь. Его голос, словно птица в клетке, давно уже рвался наружу, к желанной свободе. Просто Ален не догадывался об этом, пока не услышал приказание Итиль.

Он увидел, как она медленно кивнула, не сводя с него настойчивого, подгоняющего взгляда. Голодный огонь в ее глазах разгорался все ярче, маска страдания на белом застывшем лице проступала все отчетливее.

Ален поднял лицо к небу, закрыл глаза и запел. Голос звучал негромко, но это был чистый, серебряный звук, несущий в себе заряд такой силы, что все вокруг завибрировало. Камни сами собой заскользили по берегу, почва под ногами заколебалась. Вздымая песок, по берегу заметался вихрь. Что именно он пел, Ален и сам не знал, но это не имело ровным счетом никакого значения. Важно было лишь то, что его песня несла в себе могучий, страстный призыв. Именно его должен быть ощутить тот, кто ее услышал, а уж в какие слова он этот призыв облечет, зависело от него самого.

– Услышь, о, услышь! Приди, о, приди! Возможно, так это звучало; во всяком случае, это было то, что хотел сказать Ален. Он испытывал невероятное чувство облегчения и даже почти восторга, когда птица-песня, долгое время томившаяся в клетке, вырвалась наружу, расправила крылья и унеслась в поднебесную высоту.

– Услышь, о, услышь! Приди, о, приди! Теперь воздух между ним и Итиль дрожал, ее лицо снова утратило четкие очертания, но он ничего этого не видел, целиком отдавшись ощущению свободы и полета.

Но вот его дивный серебряный голос начал стихать – птица-песня сделала еще несколько кругов, с каждым разом опускаясь все ниже, и вернулась в свою клетку. Ален вздохнул, открыл глаза…

И вздрогнул.

По берегу, выставив перед собой руки, точно слепая, в сторону океана быстро шла совсем молоденькая девушка. Босая, в длинной белой рубашке, с темными волосами до плеч. Найла, так ее звали. Глаза девушки были широко распахнуты, рот полуоткрыт, а на простодушном, почти детском лице сияло выражение такой радости, такого счастья, что казалось, будто оно и впрямь излучает свет.

Ален перевел взгляд на Итиль. Теперь вся она была видна совершенно отчетливо – никаких меняющихся форм, никаких то появляющихся, то исчезающих деталей. Худенькая невысокая девушка в голубом платье до колен, том самом, которое было на ней, когда на остров обрушилась гигантская волна, оборвавшая ее жизнь. Длинные пепельные волосы, обычно заплетенные в косы, сейчас были распущены и спокойно ниспадали по плечам. Мелкие, невыразительные черты лица разгладились, губы улыбались, голодный огонь в глазах погас.

На Алена Итиль не смотрела. Ее взгляд был неотрывно прикован к Найле. Та, между тем, уже вошла в воду и сейчас брела ей навстречу.

Внезапно поверхность океана утратила свою жесткость, Итиль начала медленно погружаться в него. Найла рванулась вперед, Итиль протянула к ней руки. Девушки обнялись и так, обнявшись, медленно, беззвучно ушли под воду.

Когда океан сомкнулся над ними, Ален опустился на песок.

На душе у него было легко, спокойно – и странно пусто. Итиль больше не одна, ей будет с кем разделить свою печаль, но… Что «но»? Он не знал, однако какая-то неясная, неопределенная мысль не то чтобы беспокоила, а как-то так… то появлялась, то исчезала в глубине сознания, но смысл ее ускользал от Алена. Он чувствовал, что во всем случившемся была какая-то… незавершенность? Или может быть даже… неправильность?

Глупости. Он откинулся на прохладный песок, устремив взгляд в далекое, темное, усыпанное звездами небо. Конечно, глупости.. Итиль теперь не одна, ей хорошо, и это главное.

Все сомнения, все тревоги оставили его. И тоска, совсем недавно нахлынувшая с океана и уловившая его в свои сети, тоже исчезла. Полежав немного, Ален зябко передернул плечами, встал и медленно побрел обратно, чувствуя, как сознание окутывает спасительная мгла, как оно меркнет, растворяется в сонном забытьи.

* * *

Вот такой сон привиделся ему нынешней ночью. Странный, удивительный сон. Сидя на крыльце, Ален перебирал в памяти все образы, краски, звуки – и с особой силой снова и снова переживал то дивное ощущение полета, которое испытал, когда птица-песня вырвалась на свободу и взмыла вверх. Как он пел! Как чист и прекрасен был нежный, страстный, поистине серебряный звук его голоса!

Жаль, что все это происходило не наяву.

Чувствуя, что им снова овладевает сонливость, Ален тяжело поднялся и, поддерживаемый Жанной, медленно побрел в дом.

-6-

ЛУМПИ

(ОТРЫВОК ИЗ ДНЕВНИКА)

10 июня 1 года Свободы 10 часов 35 минут вечера.

Ну, я связался с Цекомпом и рассказал ему все как есть, без утайки. Об утонувшей Найле, о том, что охотница Ана видела Эрритена, целого и невредимого. И, конечно, о своей непонятной тревоге, которая по-прежнему не оставляла меня.

Для связи с Цекомпом в каждой квартире есть большой экран, на котором он появляется то в одном виде, то в другом – как ему вздумается. Чаще всего, при разговорах со мной, по крайней мере, он выглядит, как человек лет тридцати, среднего роста, щупловатый и весь какой-то бесцветный – что глаза, что кожа, что коротко остриженные волосы. Даже брови и ресницы у него такие белесые, что

почти неразличимы. Если не считать этого, он выглядит вполне сносно. Однако будь я на месте Цекомпа, уж точно нашел бы себе что-нибудь поинтереснее.

Собираясь связаться с Цекомпом, я нарочно не стал выключать Компик, который стоял в режиме работы с голоса. Подумал, что, наверно, это будем важный разговор, и его стоит записать. И не пожалел об этом. Компик сделал свое дело как надо, и я сейчас просматриваю запись, удаляя лишнее, а кое-что, наоборот, добавляя. Ну, чтобы было понятно, кто когда говорит и что я при этом думал.

Внимательно выслушав меня, Цекомп некоторое время молчал. Долго – для него. Обычно он отвечает почти разу же. Спустя пару минут он сказал:

– По моему мнению, твоя тревога вполне обоснована, – вроде бы это ничего пока не разъясняло, но мне сразу же стало легче. – Не знаю, при чем тут Эрритен, хотя то, что охотница видела его живым и здоровым, мягко говоря, настораживает. Но несомненно одно. Прошлой ночью в вашем городе что-то произошло, и это что-то заставило Найлу встать с постели прямо в чем была, отправиться к океану и… утонуть. Ты говоришь, врач не обнаружил никаких следов насилия? – я кивнул. – Это отнюдь не означает, что его и на самом деле не было. К примеру, если бы кто-то, достаточно сильный и ловкий, неслышно подкрался к девушке сзади и быстрым движением зажал ей одновременно нос и рот, то по прошествии всего нескольких минут она могла бы умереть просто от удушья, и никаких следов не осталось бы. По крайней мере, внешних. А потом этот кто-то, скажем, сбросил ее тело в океан. В принципе такое можно предположить, верно? Ничего себе «предположение». Можно подумать, наш маленький, мирный город просто кишмя-кишит убийцами, да еще такими умелыми и безжалостными. В это как-то не верилось, по правде говоря.

– Но кто это? – спросил я. – И зачем ему понадобилось убивать Найлу?

Мужчина на экране пожал плечами.

– Может, опять Эрритен орудует? Раз ты говоришь, что он жив. На хорошем каноэ с несколькими крепкими гребцами с одной стороны острова до другой ничего не стоит добраться за несколько часов.

– Эрритен? – я прямо обалдел, когда услышал такое. – Ты это всерьез? А как же перемирие?

Цекомп снова пожал плечами.

– Может, он действовал на свой страх и риск. А может, все это перемирие – одно притворство.

У меня мурашки побежали по телу.

– Ты вправду так думаешь, Цекомп? – упавшим голосом спросил я. – Я имею в виду перемирие.

– Я и прежде допускал, что это возможно, хотя, как мне казалось, маловероятно. В свете же всего рассказанного тобой, вероятность, по моему мнению, заметно возросла и стала, скажем, пятьдесят на пятьдесят, – я, конечно, не понял, что это означает. Видимо, заметив мой недоуменный взгляд, он добавил. – Ну, то есть, половина на половину, понимаешь?

Я кивнул и спросил:

– Ладно, пусть Эрритен, но при чем тут именно Найла? Хотя… Может, она вышла по нужде, а он ее подловил? Но почему только ее одну? Да и зачем ему дожидаться, пока кто-то выйдет из дома? Люди спят, двери у нас никто не закрывает. Заходи, кто хочешь, и души всех подряд. Чувствуешь, Цекомп? Что-то не увязывается.

– Я вовсе не утверждал безоговорочно, что это Эрритен. Просто высказал такое предположение. Это может быть и совсем другой человек. Кто-то вроде того, сгоревшего во время недавнего пожара.

– Стубара? Который неизвестно зачем схватил своих дочек и полез в горящий сарай?

– Вот-вот. Только он почти наверняка сделал это очень даже «известно зачем» или, точнее говоря, «известно почему», – сказал Цекомп и согнутым пальцем постучал себя по голове. – У него вот тут был приказ, оставленный Эрритеном. Может, этот паук в человеческом облике заготовил вам еще несколько таких же сюрпризов, и в городе есть люди, которым приказано убивать? Желательно по ночам, чтобы труднее было их поймать. Что они и делают, абсолютно не отдавая себе в этом отчета.

Да, весело, ничего не скажешь.

– Что же делать? – спросил я Цекомпа.

Он ответил сразу же – наверно, успел все продумать, пока разговаривал со мной. Ему это раз плюнуть.

– По-моему, кому-то этой ночью обязательно нужно отправиться на остров Флетчера и понаблюдать, что там будет происходить, – мужчина на экране задумчиво почесал нос. – Может быть, тебе?

Я прямо рот открыл.

– Мне?

– А почему бы и нет? Возьмешь «стрекозу», сядешь на этой вашей скале Эй, Постой-ка, откуда, как я понимаю, прекрасно виден весь город. А я составлю тебе компанию – буду наблюдать за всем происходящим через «глазки». И опять сделаю голозапись, если… Если, конечно, будет что записывать.

Я помолчал, переваривая услышанное, а потом сказал:

– Ну, допустим, увижу я этого убийцу. И что? Как мне одному-то с ним справиться? И еще… Я не хочу действовать за спиной у Антара.

Цекомп на экране задумчиво поскреб в затылке.

– Я, собственно говоря, имел в виду, скорее, разведку, выяснение обстоятельств, а не то, чтобы ты будешь в одиночку пытаться с ним справиться. Но с другой стороны… Возможно, ты и прав. Кто знает, как повернется дело? Подожди-ка, я попробую связаться с Пао, – он помолчал с сосредоточенным видом. – Ну вот, все в порядке. Вообще-то он сейчас на острове Разочарования, но готов в любой момент присоединиться к тебе. А что касается Антара… Я понимаю твои сомнения, очень хорошо понимаю. Ну, что же, если хочешь, попробуй ему объяснить, что тебя беспокоит и какие мы отсюда сделали выводы. Только вдруг он скажет, что все это просто чушь, и велит тебе сидеть тут и не рыпаться?

Я так и вскинулся.

– Почему это он так скажет? Он же не дурак.

– Конечно, не дурак. Даже очень не дурак, кто же спорит? Но тут, знаешь ли, дело не столько в уме, сколько в интуиции, если ты понимаешь, что это такое, – я покачал головой. – Иначе говоря, в том самом тревожном звоне, который ты слышишь, а он нет.

– Откуда ты знаешь? Может, и он тоже… слышит?

– Ну, если так, то у тебя в разговоре с ним не возникнет никаких проблем, – Цекомп помолчал. – Что, идешь к Антару? А то время дорого.

– Да… Хорошо…

И я пошел. Или, скорее, потащился, потому что был у ужасной растерянности, по правде говоря. Может, Цекомп прав, и не стоит разговаривать с Антаром? Может, я делаю глупость? Но я чувствовал, очень остро, всей душой – поступить иначе было бы неправильно и даже в каком-то смысле опасно. Разозлившись, Антар запросто может выгнать меня из отряда, когда узнает, что я отправился на остров Флетчера без его разрешения.

Дверь у Антара была заперта, из-за нее доносились громкие, взволнованные голоса. Я нажал на кнопку, послышался негромкий, мелодичный звон. Раздались тяжелые шаги, дверь заскользила в сторону. На пороге стоял Антар, с красным, сердитым лицом, гневно полыхая глазами. А в рабочей комнате за его спиной я увидел Бруно, бледного как мел и взъерошенного.

– Чего тебе не спится? – раздраженно спросил Антар. – Я занят. Зайди через полчаса, а еще лучше завтра.

Да, с тоской подумал я, разговаривать с ним сейчас было совершенно бесполезно. Вряд ли даже я сумел бы заставить его меня выслушать.

Я понуро побрел обратно, размышляя о том, что же делать.

И тут Цекомпу удалось поразить меня. На его экране вместо приевшегося белобрысого чистюли меня встретил смуглый красавец, одетый… Ха, никогда не видел ничего подобного! На нем была темно-коричневая шляпа из чего-то вроде жесткой кожи, с широкими полями, с боков чуть загнутыми вверх.

Высокий ворот черной рубашки у горла был скреплен резным металлическим украшением. Обтягивающие, тоже черные брюки заметно расширялись книзу и по бокам были украшены бахромой и круглыми серебряными бляхами. Наверху же они заканчивались гораздо ниже пояса и держались, наверно, лишь благодаря широкому кожаному ремню с узорной, тоже металлической пряжкой. На ногах были кожаные сапоги с острыми носами и какими-то непонятными серебристыми штуками на пятке.

Могучие плечи обтягивала темно-коричневая кожаная куртка, тоже вся в блестящих металлических заклепках.

И сидел этот красавчик на горячей черной лошади, которая приплясывала под ним, встряхивала гривой и время от времени ржала, обнажая крепкие желтые зубы.

Потрясающе! Ведь может же, если хочет. Цекомп, я имею в виду.

Он широко улыбнулся, обнажив крепкие белоснежные зубы.

– Судя по тому, как быстро ты вернулся, разговор с Антаром не состоялся? – я кивнул, не сводя с него восхищенного взгляда и на какое-то время даже позабыв обо всех своих тревогах. – Не расстраивайся, дружок. Ложись-ка лучше спать. Как известно, утро вечера мудренее.

– Спать? А как же?..

– Мы с Пао посовещались и пришли к выводу, что сами сегодня покараулим на острове Флетчера, – ответил Цекомп.

Я в очередной раз удивленно открыл рот. И закрыл его, так ничего и не сказав. Наверно, он прав. Наверно, так и в самом деле будет лучше. Но…

– Ну-ну, не вешай нос, – продолжал Цекомп.

– Ты сделал очень важную вещь – заставил нас насторожиться. А завтра посмотрим, были ли у тебя на самом деле основания для этого. Если да, то я представлю Антару полный отчет.

Цекомп натянул поводья, лошадь встала на дыбы и громко, радостно заржала, отставив хвост. Никогда не видел такой красавицы. Он помахал мне рукой, развернул лошадь и ускакал, ни разу не оглянувшись. Экран погас.

А я взял Компик и занялся текстом. Сейчас закончу и лягу спать. Наверно, Цекомп все сделал правильно, и все равно на душе у меня кошки скребут.

Я сам себе противен. Добровольно отказаться от такого захватывающего приключения только из опасения, что Антар прогонит меня?

Лумпи, дружок, ты ли это? Тебя, случайно, не подменили?

А может, дело вовсе и не в том, что меня пугает гнев Антара? Может, я просто струсил?

Или, черт побери, сбывается мечта моей матери, и я, наконец, становлюсь взрослым?

-7-

ДЕРЕК

Марта открыла глаза ближе к вечеру. И, конечно, первым, кого она увидела, был сидящий рядом с постелью Дерек. При виде его на ее губах мелькнула слабая улыбка. – Привет, Серебряный Человек, – она чуть-чуть приподнялась на локтях и оглянулась. – Где это я? Ой, Скалли!

Пес мгновенно почувствовал, что горячо любимая хозяйка, наконец, снова стала такой, как прежде. Он подбежал к постели и принялся скакать около нее с такой неистовой радостью, как будто задался целью выпрыгнуть из собственной шкуры. При этом он норовил лизнуть Марту в лицо, что ему и удалось. С тихим смехом она снова откинулась на подушки.

Дерек позвал Грету и оставил их одних, давая Марте возможность привести себя в порядок. Потом она немного поела, потом ее очень тщательно и придирчиво осмотрел робот-врач. Все в порядке, заявил он, даже энцефаллограмма выглядит почти нормально – в той степени, в какой это возможно для Марты. Есть незначительная потеря веса и, конечно, небольшая слабость, поэтому рекомендации такие: покой, никаких волнений, никаких перегрузок. Принимать пищу лучше чаще, но очень понемногу. Как можно больше гулять, но ни в коем случае не переутомляться. Ну, и все прочее в том же духе.

Легче сказать, чем сделать. Глаза Марты стали как блюдца, когда Дерек сообщил ей, сколько дней она проспала. И, конечно, ее ужасно интересовало, что произошло за это время. Ну, не мог же он отнекиваться и отмалчиваться? Или, упаси господи, врать?

Киборги уже закончили строить новый дом, очень удобный и красивый. Многоэтажный – с учетом того, что на острове Разочарования было очень мало места. Квартира Марты размещалась на первом этаже. Здесь Дерек бережно разложил все вещи Марты, перенесенные киборгами с острова Пятницы. В этот же доме, кстати, только на втором этаже, теперь располагались и кабинет Дерека, и наблюдательный пункт. Все же старое здание, где в прежние времена размещалась охрана и станция наблюдения за спутниками, заняла больница, которую киборги продолжали расширять и обустраивать.

После осмотра Дерек отвел Марту в ее новое жилище, и там они проговорили часа три, не меньше. С небольшими перерывами, во время которых она что-нибудь да жевала. Аппетит у нее разыгрался не на шутку, приходилось даже сдерживать себя. Больше всего Марту потрясли две вещи. То, что она, даже не подозревая об этом, сумела каким-то непонятным образом проникнуть в виртуальный мир, и то, что Антар заключил с пауками перемирие. Дерек почувствовал, что обе эти и в самом деле ошеломляющие новости кажутся ей почти одинаково невероятными. Еще он рассказал Марте о Чипе, о том, что ее электронная копия очень подружилась с ним, и о проекте, который они задумали и начали осуществлять вместе с Цекомпом, также проникшим в виртуальный мир. Марта слушала его с совершенно зачарованным видом. Бледные щеки ее порозовели, глаза сияли.

– А как я выглядела… там? – чисто по-женски поинтересовалась она.

– По-моему, прекрасно, хотя вообще-то тебе лучше спросить об этом кого-нибудь другого, – заскромничал Дерек. – Видишь ли, это я создал… Ну, тот облик, в котором ты там существуешь.

– Ты? Каким образом? Для этого ведь нужно уметь рисовать, верно?

– Совсем не обязательно. У меня есть несколько твоих голографии, которые я и положил, так сказать, в основу, – ответил он. – Так что, по крайней мере, на себя ты похожа, не сомневайся. Сейчас. А поначалу…

И он рассказал ей историю о том, как она впервые появилась перед Чипом в виде некоего туманного облака и как потом тот же Чип «сварганил» для нее мультяшный облик.

– И что, я могу в любой момент снова проникнуть туда… ну, в компьютер? – спросила Марта. – Только теперь уже так, как это делаешь ты, верно?

– Конечно, – ответил Дерек. – Только не сегодня, ладно? Это слишком большая нагрузка, в особенности, поначалу, а ты ведь слышала, что сказал врач – тебе нельзя переутомляться. Вот отдохнешь, отоспишься, отъешься, окончательно придешь в себя – и пожалуйста. Чип, я думаю, уже соскучился.

Марта принялась было спорить, хотя к этому времени выглядела уже заметно усталой и даже несколько раз зевнула. Но тут, по счастью, пришел Адамс, поприветствовал Марту и сказал, что ему нужно срочно кое о чем проконсультироваться с Дереком. Чисто технический вопрос и всего на пять минут, заверил он. Дерек вышел, оставив Марту в обществе Скалли, а когда вернулся, она уже спала. На этот раз, надеялся он, самым обыкновенным, крепким и сладким сном выздоравливающего человека. Тем самым сном, который, как известно, лучшее лекарство от всех болезней.

Скалли устроился у Марты в ногах.

Дерек вспомнил о проекте, о котором Марта рассказывала ему в виртуальном мире. О том, что они хотят попытаться стимулировать развитие некоторых животных, в какой-то степени приблизить их к человеку и даже, может быть, научить их говорить. Дело, конечно, интересное, но… Глядя на Скалли, Дерек покачал головой. Ну, зачем ему какая-то там речь, подумал он? Вроде бы пес выглядел как обычно, в точности так, как и день, и два назад. Блестящие глазки, усы, которые топорщились по сторонам квадратной мордочки, кудрявая шерсть, чуткие уши, дружелюбно виляющий хвост. И все-таки сейчас весь облик Скалли каким-то совершенно непонятным и в то же время абсолютно бесспорным образом выражал, что пес счастлив и… Да, умиротворен, вот самое подходящее слово.

Дерек накрыл Марту пледом, погасил верхний свет, оставив красивый ночник из хрусталита, и вернулся на наблюдательный пункт, где его ждали Адамс и Пао.

Марта, похоже, ничего не заметила, но Дерек, едва увидев Адамса, сразу понял – что-то случилось. Как он об этом догадался? Трудно сказать. Адамс выглядел и вел себя, как обычно: его умное, интеллигентное лицо ученого ничего не выражало, кроме самой искренней радости по поводу выздоровления Марты, светло-серые глаза смотрели приветливо и спокойно. И все же при виде него у Дерека моментально заломило в левом виске – как всегда, в минуты волнения среагировал эмоциональный блок.

Оказывается, Цекомп не так давно связался с Адамсом и рассказал ему о том, что произошло сегодня на острове Флетчера. О возвращении охотницы Аны, которая якобы видела в селении чернокожих Эрритена, целого и невредимого. О гибели еще одной жительницы города, Найлы. И о сомнениях, связанных с этой гибелью, которые беспокоили Лумпи, юношу из отряда Антара. Цекомп утверждал, что этот молодой человек обладает обостренной интуицией (<<Он меня в «Охоту на снарка»

обыграл! Меня, можете себе представить?»), и считал, что ни в коем случае нельзя просто взять и отмахнуться от его опасений, пусть и не слишком убедительно обоснованных с логической точки зрения. Цекомп предложил отправить на остров Флетчера Пао, чтобы тот скрытно понаблюдал, не случится ли там этой ночью еще какого-нибудь необъяснимого «утопления». Или вообще чего-нибудь необычного.

Себя Цекомп тоже предлагал в наблюдатели, через «глазки», которые должен был активировать Пао.

Поначалу Цекомп хотел, чтобы на остров Флетчера Пао отправился вместе с Лумпи, но по зрелом размышлении пришел к выводу, что они не имеют морального права подвергать молодого человека опасности и что лучше обойтись без его помощи. Дескать, он сам и Пао, разве этого недостаточно, самоуверенно заявил Цекомп?

Все это Адамс наскоро рассказал Дереку после того, как вызвал его под предлогом необходимости срочно «проконсультироваться». Выслушав его и чувствуя, что напряжение в эмоциональном блоке нарастает, Дерек вернулся к Марте. Убедился, что она спит, порадовался этому обстоятельству и пошел обратно на наблюдательный пункт. Адамс за время его отсутствия успел вызвать туда Пао и ввести его в курс дела.

Пао не так давно прилетел на остров Разочарования, чтобы проведать Кристу, несколько часов назад перенесшую операцию. Он привез ей очередной букет чудесных горных цветов, который она пока еще не видела, потому что спала, и сидел у ее постели, когда за ним пришел Адамс.

После короткого обсуждения на том и порешили: на остров Флетчера летит один Пао, а Цекомп с помощью «глазок» будет следить за тем, как развиваются события, и поддерживать постоянную связь с Дереком и Адамсом. Если ночь пройдет спокойно

– слава богу, а если нет…

– Ох, не понравится Антару, что мы без его ведома вмешиваемся в то, что происходит на острове Флетчера, – сказал Дерек, удрученно покачивая головой.

– Да уж. Можно не сомневаться, он будет не в восторге, – тут же отозвался Цекомп, который, естественно, принимал участие в обсуждении. – Но ничего, я сделаю голозапись, и, если понадобится, мы представим ее Антару. Никто не собирается ничего от него скрывать.

– В данном случае, я полагаю, нам меньше всего следует думать о таких пустяках. Продолжающаяся гибель людей и возможное присутствие в городе Эрритена или кого-то из его «марионеток» несравненно серьезнее, чем все переживания по поводу того, будет Антар доволен нашими действиями или нет, – как всегда, серьезно и веско заявил Адамс.

– В случае чего, мы можем апеллировать непосредственно к господину Аликорну. Он, по-моему, человек разумный. И уравновешенный, в отличие от Антара.

– Неужели и впрямь никакого перемирия не было? – не удержался от риторического вопроса Дерек. – Жаль, если так. Марта огорчится.

– Подожди каркать, – нахмурившись, прервал его Адамс и продолжал, обращаясь к Пао. – Значит, так. Никакой самодеятельности, понимаешь? – тот молча кивнул. – Посадишь «стрекозу» на скале Эй, Постой-ка и будешь оттуда наблюдать за городом. Что бы ни случилось, сначала обсуди все с Цекомпом и только после этого действуй. Будь осторожен. Не нравится мне эта история, по правде говоря. Какая-то она такая… с душком.

– Мне тоже, – коротко согласился Дерек. После чего и он, и Адамс, не сговариваясь, вопросительно посмотрели на Пао.

Гладкое, желтоватое лицо киборга, как обычно, ничего не выражало. Но в темных, прежде каких-то «пустых» глазах за последние дни появился намек на живой блеск – как будто приоткрылась до сих пор наглухо запертая дверь его души. Совсем чуть-чуть, но все же вполне достаточно, чтобы можно было разглядеть отблески того, что он чувствовал.

Пао перевел вопросительный взгляд с Адамса на Дерека.

– Вы хотите знать… мое мнение? – спросил он.

– Да, – ответили они почти в унисон и с улыбкой посмотрели друг на друга.

– Ты у нас телепат, что наверняка способствует более обостренному восприятию. Какое у тебя ощущение, людям угрожает реальная опасность, или нам все это только кажется? – пояснил Адамс.

Пао задумался.

– У меня есть некоторые основания думать, что прошлой ночью на острове Флетчера и в самом деле произошло что-то необычное, – сказал он в конце концов. – Я был среди тех, кто охранял город, и в какой-то момент почувствовал, как содрогается земля, – Адамс и Дерек во все глаза уставились на него. – Одновременно вот тут, – Пао коснулся пальцем лба, – возникла вспышка, и на некоторое время я как бы ослеп. Это длилось совсем недолго, и остальные, по-моему, ничего не заметили.

– Что же ты раньше молчал? – спросил Адамс.

– Тогда я подумал, что это просто еще один, в общем-то совсем небольшой толчок землетрясения. И только сейчас, после того, что я услышал от Цекомпа, мне пришло в голову, что тут, возможно, было что-то совсем другое. Такое странное возникло тогда… чувство. Не знаю, как это объяснить, – Пао развел руками.

– Ладно, не напрягайся, – нарочито грубовато сказал Адамс и встал. – Может быть, сегодня у тебя появится новая возможность проанализировать свои ощущения. Хотя, конечно, я предпочел бы обойтись без этого. Не забудь взять экранирующий шлем. И еще раз прошу тебя – будь осторожен.