Текст книги "Шепчи мне о любви"
Автор книги: Ширли Басби
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)
Мысль самому стать одноглазым и присвоить себе его богатых клиентов пришла ему в голову не той ночью – Джейн на следующий день продала несколько драгоценностей, и у них было достаточно денег, чтобы прожить, ни в чем не ограничивая себя, еще некоторое время. Но с того вечера он зачастил в таверну, и ни одно слово одноглазого и его , очередного заказчика не пролетело мимо его ушей. Затем он начал следить за страшным стариком, а через полтора года он уже все знал об одноглазом и его клиентах, и мысль убить старика и самому стать одноглазым укоренялась в его сознании все глубже. И вот однажды безлунной ночью, хорошо зная все привычки старого убийцы, он подстерег его в глухом углу и хладнокровно и безжалостно расправился с ним, утопив тело в Темзе. Его не волновало, обнаружат ли труп, – несколько недель в реке, и он будет неузнаваем.
Таким образом двадцать пять лет назад бедный младший сын эсквайра стал одноглазым. Это было до смешного легко – присвоить личину одноглазого старика и без всяких усилий загребать денежки, которые рекой потекли к нему из рук тех самых виконтов и лордов, что осмеливались учить его хорошему тону, отчаянно нуждаясь в то же время в услугах старого негодяя. Поначалу он ничего не сказал Джейн – она вновь стала стройной и к тому времени, когда Джако исполнилось три месяца, поймала в ловушку очередного богача из родовитых.
На деньги, полученные им за первое дело, – убийство богатой старой тетки, заказанное нуждавшимся в деньгах племянником, – он снял себе квартиру и установил между собой и Джейн как можно большую дистанцию. Он спокойно и незаметно прожил несколько месяцев, совершенствуя и оттачивая двойную роль, которую играл отныне, и, поскольку его состояние росло и он постепенно свыкся с обычаями и манерами света, начал исподволь использовать те знакомства, что могли принести ему наибольшую пользу. Он никогда не упоминал о семье, и так как его первый, неудавшийся налет на общество был чрезвычайно коротким, уже к двадцати шести годам он превосходно чувствовал себя на лондонской сцене, и никто не связал бы его элегантную фигуру и чарующие манеры с неким субтильным молокососом, появившимся в Лондоне около пяти лет назад… или одноглазым!
Его искусное продвижение в свете открыло массу возможностей для одноглазого, и он мастерски пользовался ими, наживая капитал на своей двойной роли и совершенствуя свое жуткое ремесло. У него был ум прирожденного злодея, и со временем он превзошел страшного старика с одним глазом. Став состоятельным светским человеком, он почти забыл о Джейн – до того момента, когда однажды вечером в «Ковент-Гардене» она не приблизилась к нему, лукаво поддразнивая и удивляясь, каким изящным джентльменом стал он за время, пока они не виделись. К счастью, он был тогда один. От души надеясь, что если кто и увидит его рядом с известной лондонской шлюхой, то не найдет в этом ничего особенного, он все же отвел ее в укромное место, чтобы поговорить.
К этому времени родился Бен, и Джейн стало труднее привлекать внимание молодых бездельников с деньгами. Она все еще жила в доме на Хафмун-стрит, но теперь уже с двумя детьми. Жизнь делалась все сложнее.
Поднявшись, он прошелся по комнате и налил себе полный стакан виски. «Уж эти ее ублюдки!» – подумал он злобно не в первый раз. Кто, черт возьми, возьмет в любовницы женщину с парой мяукающих подзаборников, цепляющихся за ее юбки! Он сказал ей об этом тогда, но она только пожала плечами как ни в чем не бывало и попросила денег. Он дал их ей, но приказал хранить в тайне родство между, ними и запретил подходить к нему на людях,
как она сделала в «Ковент-Гардене». «Если бы я был умнее, – злобно решил он, – я бы придушил и ее, и ее ублюдков той же ночью, тогда мне не пришлось бы переживать сегодня вечером».
Когда Джейн стало известно о его двойной роли, он не помнил. Скорее всего, думал он, передергиваясь, напился однажды ночью и захотел похвастаться своими подвигами – ведь он был тогда моложе и не так осторожен, как сейчас. С тех пор как она узнала об одноглазом, он приходил к ней только в его личине. Продать его Джейн не могла – она ничего бы не выиграла, напротив – потеряла бы все: ведь он время от времени подбрасывал ей золотишко. Конечно, его тревожило порой, что сводная сестра посвящена в его тайну, но многие годы он тщательно скрывал от нее свою жизнь светского человека, и она так никогда и не узнала ни о его состоянии, ни о все более упрочивающемся положении в свете. Жесткая улыбка искривила его губы. Глупая, простодушная шлюха! Верила до последнего дня, что он живет в такой же нищете, как и она с детьми. Он никогда не боялся, что Джако и Бен проникнут в тайну его маски – они были слишком малы, чтобы помнить его как младшего брата Джейн. Для них он с рождения был одноглазым. Даже если бы Джейн проболталась, они нипочем не узнали бы его, когда, изящно одетый, он спокойно и неторопливо проходил мимо них по какой-нибудь оживленной улице.
«Нет, – подумал он злобно, – меня выдает не лицо, а голос!» Задохнувшись от ярости, он налил себе второй стакан.
Много лет назад он осознал необходимость менять голос, имея дело со своими богатыми клиентами, иначе они опознали бы его в каком-нибудь из салонов. Но ему никогда, никогда не приходило в голову сделать то же самое, бывая в компании Джейн и ее щенков. Ужасная, непростительная глупость!
То обстоятельство, что Джако узнал, его голос, отнюдь не являлось роковым. Это была наименьшая из бед. А вот брак Морганы с Манчестером разбил вдребезги самую главную, самую драгоценную и продуманную мечту его жизни, и если он немедленно не возьмет себя в руки, ему только и останется, что скрежетать зубами над осколками.
Выпрямившись, он взглянул Перед собой зорко и осмысленно. Он снова был одноглазым. Время – вот его точка опоры. Время имело сейчас чрезвычайное значение – ему надо немедленно заполучить Моргану! Как только она будет представлена в обществе как жена Манчестера… Его лицо снова дико, нечеловечески исказилось. Этого не должно случиться – когда она впервые появится в свете, она должна быть его женой. Его, а не американца!
Но как выманить ее? На лоб джентльмена, державшего в руках стакан, набежала морщинка: он припомнил кое-какие замечания Захари и Джако. Эти двое утверждали взахлеб, что брак Морганы и Манчестера был союзом по любви, а если это так, тогда Моргана, вне всякого сомнения, пойдет на все, спасая жизнь только что обвенчавшегося с ней возлюбленного.
Записка, подумал он медленно, краткая записка, переданная ей утром, заставит ее не прийти – прибежать к нему…
Вторая записка, переданная Манчестеру несколькими часами спустя, заставит обезумевшего от горя мужа последовать за ней…
Выражение злобной радости появилось на его лице. Да! Да! Это великолепный, просто великолепный план! Первое, что он сделает утром, – сообщит Везерли, что отправляется в свой дом в Гастингсе, в нескольких часах езды от Тенбриджа, – он не говорил ему, сколько времени намеревается быть гостем в его доме, так что никто не удивится. Подождав Моргану вблизи коттеджа «Под липами» и обезопасив ее, он тут же отправится в Гастингс и кое-что приготовит, чтобы должным образом встретить ее новоиспеченного муженька. Избавиться от тела Манчестера было чрезвычайно легко – его дом выходил на море, и когда тело Ройса Манчестера погрузится в морские глубины, он исчезнет навсегда!
Тихо напевая от наслаждения, упиваясь блеском собственной мысли, он строил новое здание взамен чуть было не рухнувшего. Это будет превосходно! Молодая жена Ройса, ничтожество, о котором никто не слышал, которое никто не видел, таинственным образом пропала, и бедный, наполовину обезумевший Манчестер, не желая поверить, что она бросила его, вне себя последовал за ней… и занавес! Последний камень в его постройке! О, как это умно! Дьявольски умно! План, вполне достойный его!
Налив себе еще один стакан, на этот раз отдавая должное крепости прозрачно-янтарной жидкости, с самодовольной улыбкой на губах он сел и принялся смаковать виски. Когда Манчестер будет мертв, а Моргана в его власти, он немедленно устроит так, что несчастный случай настигнет Джако. Хватит с него эпизодов, подобных сегодняшнему. А что касается Бена… Он ослепительно улыбнулся, отхлебнув еще глоточек. Ньюгейт – весьма опасное место, всякое может случиться с молодым человеком, имевшим несчастье попасть туда. Иногда люди даже умирают в Ньюгейте.
О нет, он не ожидал, что Моргана раскроет ему объятия. Она, конечно же, будет видеть в нем виновника всех несчастий. Внезапная кончина трех мужчин, связанных с ней, мужа и обоих братьев, скорее всего ввергнет ее в отчаяние. Но он был уверен, что после нескольких месяцев его усердной, а если надо, то и жестокой опеки она станет податливее и постарается забыть о Манчестере. Он сделает так, что она с охотой выйдет за него замуж, даже возжелает этого. Тихая свадьба, безмятежный медовый месяц в Европе, а затем, этой же зимой, в разгар сезона он появится на лондонской сцене со своей молодой женой, леди Морганой, пропавшей в детстве и считавшейся до сих пор умершей наследницей Девлинов. И ни один из этих чванливых аристократов не посмеет задрать нос перед ним – он будет одним из них, вознесенный в эмпиреи чистейшей голубой кровью своей прелестной молоденькой жены.
Джентльмен со стаканом в руках провел еще несколько приятных минут, представляя ослепительное будущее, ждущее его, а потом его мысли обратились к графу и графине Сен-Одри. Но даже мысль о Стивене и Лусинде и то прискорбное обстоятельство, что им тоже все известно, не омрачили его радужного настроения. Через несколько часов Моргана будет с ним, вне пределов досягаемости, и останется в Гастингсе до тех пор, пока он не начнет приводить в исполнение финальную часть своего потрясающего плана.
А между тем супружеская чета, о которой только что думал джентльмен, предвкушавший скорый и окончательный успех, сидела в комнате Стивена, этажом ниже, и лицо ни одного из супругов не выражало счастья. Граф Сен-Одри был явно убит новостями. И не только тем, что Моргана все еще жива, но главным образом, что она (о ужас!) вышла за Ройса Манчестера. Лусинда со сверкавшими от ярости карими глазами рвала и метала. Какой она была дурой, что позволила себе поверить в затею Стивена! Как вообще все это могло случиться и мир не перевернулся – отродье Эстер стало женой Манчестера! Джентльмена, красавца, умницы, богача!
Ее муж, подавленный, сидел на стуле, не обращая внимания на вопли и проклятия Лусинды. Он был парализован крахом, ожидавшим его. Выхода не было. Его план убить Моргану провалился, и он не осмеливался искать Клару, чтобы узнать почему.
Но случилось и худшее, думал он с усталым отчаянием, – Моргана вышла замуж за Ройса Манчестера. Он мертвец. «Если бы только, – думал он с вялой горечью, – я не был так щепетилен когда-то и отделался от ребенка сам! А теперь наступил час расплаты». О, как страшно ему не повезло. Представив себе бурю, которая вот-вот разразится над их головами, граф вздрогнул от беспомощности. Он не мог вынести даже мысли о позоре, ждавшем его, – взглядах и сплетнях, ледяном презрении, которые будут сопутствовать ему всюду до самой кончины. Тут Стивен Девлин поморщился: до него дошло, что, по всей вероятности, он окончит свои дни в тюрьме или на виселице… Нет. Этого не будет. Он убьет себя сам. До всего, что обрушится на них.
Лусинда, метавшаяся перед ним, как пантера, на секунду замедлила свой дикий бег и взглянула на молчащего мужа.
– Ты слышал хоть слово из того, что я сказала? – гневно выкрикнула она.
Стивен перевел на нее пустые глаза, чувствуя себя до странности непричастным ко всему.
– Нет, – произнес он спокойно. – Но это не важно. Мы погибнем, как только Манчестер введет ее в общество. Советую тебе предпринять что-нибудь, если ты чувствуешь, что это поможет тебе и Джулиану.
Лусинда с презрением посмотрела на него:
– Неужели ты настолько глуп и труслив, что собираешься сдаться? Прячешь голову в песок и ждешь, что все обойдется – как-нибудь, само собой? Ну уж нет, мой ненаглядный, мой безмозглый повелитель! Мы не можем сидеть сложа руки! Мы должны действовать!
Граф Сен-Одри уже мало принадлежал этому миру. Оскорбления жены не задели его, и он спокойно ответил:
– Мы? Нет. Это тебе надо что-то делать. На меня не рассчитывай.
Лусинда с бешенством выдохнула:
– Хорошо! Я позабочусь об этом! Так же как позаботилась кое о чем в прошлом!
Она выскочила из комнаты, оставив мужа безразлично взирающим на дверь, которую с грохотом захлопнула за собой.
Задыхаясь и дрожа от неутоленной ненависти, Лусинда ворвалась к себе, обдумывая, как быстрее и вернее умертвить воскресшую из мертвых наследницу состояния Сен-Одри. Она сама это сделает, думала она, безумно улыбаясь. Рядом не будет никого, она одна, и на этот раз отродье Эстер сдохнет! Ничто не должно помешать Джулиану унаследовать то, что принадлежит ему!
…Все складывалось на редкость спокойно следующим утром в коттедже «Под липами». После завтрака, отклонив приглашение Ройса съездить с ним в Тенбридж, Моргана оставила его с Джако и Захари и спустилась в сад, раскинувшийся позади дома.
Ройс и оба молодых человека короткое время спустя отправились в Тенбридж – оценить результаты вечерних трудов Захари и Джека, и она медлила покинуть сад, наслаждаясь покоем, царящим всюду, когда Чеймберс приблизился к ней.
– Простите, что потревожил, но это только что принесли для вас, – пробормотал он. – Джон Буллард сообщил, что грум одной из местных конюшен отдал ему письмо и настаивал на том, чтобы вам передали его немедленно. Сказал, что это вопрос жизни и смерти. – С глазами, выражавшими беспокойство и даже растерянность, он вручил ей простой белый конверт.
Ледяная дрожь дурного предчувствия пробежала по ее телу, но, не желая, чтобы Чеймберс заметил ее волнение, Моргана улыбнулась ему и, взяв конверт, отпустила дворецкого. Выбрав камень, окруженный красными лилиями, она села и дрожащими пальцами вскрыла послание.
Ее взгляд немедленно упал на подпись, и дыхание остановилось при виде грубо намалеванного черепа с одним глазом, черневшим в нем. Одноглазый! Онемев, она прочитала короткую записку, едва в состоянии понять, что ждет ее, если она не встретится с ним у маленького моста в полумиле от домика сторожа в пять часов вечера. Одноглазый клялся извести Ройса, и Моргана не сомневалась, что если она не пойдет навстречу его требованиям, так оно и будет. Она вскочила, едва не сломав цветущий куст, но, сделав шаг по направлению к дому, тут же вспомнила, что Ройс и остальные уехали в Тенбридж. И еще она с коротким стоном осознала, что как раз Ройсу говорить об этом нельзя. И никому другому тоже – ни Захари, ни тем более Джако. Ни один из них не отпустил бы ее к мосту у домика сторожа…
Вряд ли кто лучше ее знал, что одноглазый никогда не бросает слов на ветер. Если она хочет сохранить жизнь Ройса, у нее нет выбора. Она должна встретиться с одноглазым.
Она всегда подозревала, что жизнь с Ройсом – иллюзия, удивительный райский сон и что он закончится очень скоро. Только она не думала, что так скоро! В глубине души она знала, что радость и сладостные воспоминания о нем останутся с ней навсегда, что бы ни случилось. Моргана не чувствовала сейчас ни боли, ни удивления: одноглазый долго выжидал, прежде чем вырвать ее из этого мира и вернуть в тот, которому она принадлежала от рождения.
Моргана села за туалетный столик, положив записку перед собой. Какую ложь ей придумать, чтобы уйти до того, как Ройс остановит ее? И вдруг ей пришло в голову, что у нее есть еще одно средство избавиться от одноглазого, о котором она не думала никогда. Она может убить его! По крайней мере попытается, а если попытка сорвется… Она с трудом сглотнула. Если попытка не удастся, это уже не имеет значения – жизнь все равно кончена, убьет ли ее одноглазый в ярости или оставит в живых, но разлучит с Ройсом.
В коттедже была превосходная коллекция старинного и современного оружия, искусно размещенная в маленькой комнате рядом с бильярдной. Войдя в нее, Моргана прошлась взглядом по стенам. У нее не заняло много времени, чтобы найти то, что она искала, – прекрасно отточенный кинжал семнадцатого столетия. Тонкое смертоносное лезвие прекрасно подходило для ее руки, и с улыбкой удовлетворения она сунула кинжал внутрь изящного ридикюля, который всегда брала с собой.
Вскоре после полудня маленькая компания вернулась из Тенбриджа. Если Ройс и заметил, что Моргана кажется странно рассеянной и невеселой, то он ничего не сказал ей, и, когда она упомянула около четырех часов дня о мучившей ее головной боли и заявила, что хочет побыть одна и отлежаться, никто не удивился. С озабоченным лицом Ройс проводил ее до ступенек.
– Может быть, составить тебе компанию, детка? – спросил он.
Осознавая горестно, что, возможно, в последний раз видит его, Моргана почувствовала, как болезненный ком застрял в горле, а перед глазами все поплыло. Справившись с собой, она жадно смотрела на него, запоминая размах длинных ресниц, горячий блеск янтарно-золотистых глаз и страстные черты столь любимого и знакомого лица. Беспомощным движением она откинула с его лба непослушный золотистый завиток и тихим голосом произнесла:
– Нет, дорогой, не нужно. Позволь мне в одиночестве отдохнуть до обеда. – Она постаралась улыбнуться, и ей удалось даже пошутить:
– А если ты не послушаешься и войдешь, я ужасно рассержусь на тебя.
Ройс принял шутку:
– Очень хорошо, дорогая! Даю тебе слово – я не позволю никому, включая меня самого, войти в твою комнату, пока ты не спустишься вниз.
Это было то, что ей хотелось услышать, и все же она медлила, не в силах оторваться от него. Муж с удивлением взглянул на нее, лицо его вдруг стало строже, как если бы он почувствовал что-то. Понимая, что, если она промедлит еще секунду, он заподозрит неладное, Моргана повернулась и была уже готова взбежать по ступенькам, когда раздался шум приближающегося экипажа. В любопытстве она приостановилась на нижней ступеньке, и Ройс все еще стоял рядом, когда появился Чеймберс и степенно прошел по широкому холлу, чтобы впустить нежданных гостей.
После короткого тихого разговора он звучно объявил, проводя в холл двух джентльменов:
– Сэр, ваш кузен с визитом из Лондона! Вошедшие, два с иголочки одетых джентльмена, были незнакомы Моргане. Мельком посмотрев на старшего, Моргана перевела взгляд на второго – высокого молодого темноволосого джентльмена, стоявшего позади. У нее вырвался изумленный вздох, пока она завороженно смотрела в лицо, повторяющее ее собственное до мельчайших подробностей!
Схватившись за перила, будто это было единственное, что позволяло ей удержаться на ногах, она наблюдала, как его (ее!) серые глаза, скользнув по лицу Ройса, обратились к ней. На лице молодого джентльмена возникло непередаваемое выражение – ужаса и удивления, как и на ее собственном. Шелестящим, севшим голосом Моргана спросила:
– Кто вы?
В изумлении он сделал два шага навстречу ей и произнес столь же тихо и потерянно:
– Я. Джулиан Девлин. А вы?
Ройс знал, что в конце концов Моргана столкнется с Джулианом или Стивеном лицом к лицу, но он не ожидал, что это случится при подобных обстоятельствах, и теперь проклинал себя. Но в отличие от остальных он немедленно оценил ситуацию и с великолепным апломбом произнес:
– Я думаю, что могу ответить вам обоим. Моргана, я хотел бы представить тебе джентльмена, который, полагаю, является твоим сводным братом. Его зовут Джулиан Девлин. Джулиан, это моя жена Моргана Манчестер.
Джордж, завороженный, как и остальные, заметно вздрогнул при словах Ройса и, нашарив свой лорнет, принялся напряженно вглядываться в Моргану. – По всей видимости, да, она – Девлин, – наконец заявил Джордж. – Но она никак не может быть сестрой Джулиана, даже его незаконной сестрой, и если она Моргана, она его кузина, а не сестра, но она не может быть и Морганой – Моргана Девлин умерла при рождении! Это общеизвестно!
В крайнем замешательстве все смотрели на Джорджа Понтеби.
– Что ты несешь? – резко бросил Ройс, защитным жестом обхватив хрупкие плечи жены.
Джордж взглянул на застывшего с глупо разинутым ртом Чеймберса и произнес значительным тоном:
– Думаю, нам следует перейти в какое-нибудь более уединенное место.
Захари и Джек, привлеченные их голосами, в эту минуту вышли в холл. Захари, чей взгляд переходил от одного лица к другому, нашелся сразу. Не обращая внимания на Джека, который буквально остолбенел, увидев Джулиана, Захари быстро подошел к приятелю, схватил его безвольную – руку и живо встряхнул ее:
– Джулиан! Боже мой, какой приятный сюрприз! Пойдемте же в гостиную! Позвольте мне только представить вам моего нового друга, Джека Фаулера, брата Морганы.
Молча благословляя кузена за его такт, Ройс ответил будничным голосом:
– Конечно! Что это мы здесь застряли? Давайте перейдем в гостиную – там можно расположиться удобнее. – Нежно потянув изумленную Моргану за собой, он двинулся, указывая путь остальным, остановившись на секунду, чтобы приказать Чеймберсу; – Пожалуйста, принесите нам что-нибудь выпить – предпочтительно виски!
Онемевшая Моргана позволила Ройсу проводить себя до стула в гостиной и машинально, как заводная кукла, опустилась на него. Она была не в силах оторвать взгляд от такого знакомого ей – до жути – лица Джулиана Девлина. С Джулианом творилось то же самое. Сходство между близнецами, братом и сестрой, не могло быть более полным.
В комнате царила торжественная тишина. Ройс пристально смотрел на Моргану, Джордж крутил лорнет, отрешенно глядя в пространство, глаза Захари и Джека переходили от лица Морганы к лицу Джулиана и обратно, в то время как брат с сестрой смотрели друг на друга с изумленным, болезненным недоверием.
– А теперь, Джордж, не объяснишь ли ты всем нам свое весьма странное заявление? – произнес Ройс.
– В нем нет ничего странного! – возразил Джордж. – Я сказал, что Моргана Девлин умерла… – Он подумал немного и затем продолжил:
– Девятнадцать лет назад. Я даже помню, когда это было – весной, кажется, в мае. Да это все знают! У меня даже было пари с Ньюэллом, кто родится у Эндрю – мальчик или девочка. И я выиграл, потому что родилась девочка – Моргана!
В этом высказывании Джорджа было еще меньше смысла, чем в предыдущем замечании, и, встряхнув головой, Ройс бросил ему сердито:
– Черт побери, какой еще Эндрю и что общего имеет этот неизвестный Эндрю с нашей ситуацией?
Джулиан слегка пробудился от своего оцепенения и, оторвав глаза от лица Морганы, произнес тихо:
– Я полагаю, речь идет об Эндрю Девлине, шестом графе Сен-Одри. Он был моим дядей, и отец унаследовал свой титул именно от него.
– Точно! – воскликнул Джордж. – Эндрю Девлин был превосходным парнем! Он мне всегда нравился! Да и был ли на свете человек, кому он не нравился?
– Так ты говоришь, что Моргана – незаконнорожденная дочь Эндрю, а не Стивена? – нетерпеливо перебил его Ройс.
– Она не может быть дочерью Стивена, только Эндрю, – ответил Джордж уверенно.
– Откуда ты знаешь?
Джордж посмотрел на Ройса, как если бы он был слабоумным, и, повернувшись к Моргане, спросил:
– Сколько тебе лет, девчушка? Моргане не пришло в голову отрицать его право задавать ей вопросы, и она ответила не колеблясь:
– Девятнадцать. Мне исполнилось девятнадцать в этом году, девятого мая.
Услышав ее ответ, Джордж побледнел и взволнованно отступил на шаг назад, тревожно осматривая ее с головы до ног, как если бы она была каким-то диковинным созданием. Отложив лорнет, он принялся затем ходить взад и вперед по комнате, явно забыв об окружающих. Его брови сошлись на переносице, губы искривились. Все смотрели на него затаив дыхание. Каждый ждал, когда он заговорит. Вдруг, резко остановившись перед Морганой, он громко и повелительно спросил:
– Как звали твою мать? Моргана сглотнула и пробормотала:
– Джейн Фаулер.
– Куртизанка, очень популярная двадцать пять – тридцать лет назад? Поразительная внешность – высокая, с полной грудью, с каштановыми волосами и фарфоровыми голубыми глазами?
– Да, – ответила Моргана недоуменно. Джордж снова потянулся за лорнетом.
– Ты не похожа на нее ни капельки! Ты миниатюрна и совсем в другом роде.
Моргана прикусила губу:
– Она всегда говорила мне, что я похожа на отца… Джордж фыркнул:
– Да, ты вылитая Девлин, я согласен с тобой, но в форме твоего лица есть что-то… – Почему-то он никак не мог выговорить следующую фразу. Наконец, прочистив горло, он тихо произнес:
– Что-то в тебе – рост, фигура – напоминает мне женщину, которую я знал двадцать лет назад. Я встречал ее в Лондоне. – Джордж взглянул на Ройса. – Я прекрасно ее помню, потому что она была единственной, на которой мне хотелось жениться. Да, я помню многое. У меня отличная память. Помню и то, что все давным-давно забыли… Ей тоже было девятнадцать, и она только что вышла замуж. За другого…
– И что же? Какое отношение это имеет к моей жене и ее сходству с Девлинами? – нетерпеливо бросил Ройс.
Джордж стоял посреди комнаты, и было видно, что в нем происходит внутренняя борьба. Наконец он произнес:
– Ну что ж! Думаю, мне следует рассказать вам одну историю.
Стоя за стулом Морганы, сжимая рукой ее плечи, Ройс бросил ему:
– Так рассказывай свою проклятую историю! Не тяни! Джордж кивнул и на удивление сжато поведал о серии событий, начиная с женитьбы Стивена Девлина на Лусинде и переезде их на континент, где родился Джулиан. Он коротко коснулся стремительного ухаживания Эндрю Девлина за маленькой наследницей из Бата и его женитьбы на ней, закончив рассказ смертью Эндрю, а также смертью его жены и новорожденной дочери. Его слушатели затаив дыхание внимали ему. Их глаза, выражавшие различную степень удивления и ужаса, были прикованы к рассказчику.
Когда он закончил, наступило молчание, не прерываемое ничем, пока наконец Ройс не сказал медленно:
– Джордж, я слышал эту историю раньше, правда, не столь подробно. Захари упоминал о чем-то таком пару недель назад в Лондоне. И хотя это весьма печальная и возвышенная история, не можешь ли ты объяснить нам, какого дьявола ты выложил ее и, главное, какое отношение ко всему этому имеет Моргана?
Подкрепившись изрядным глотком превосходной мадеры, Джордж ответил:
– Ну, существует еще кое-что, известное мне и неизвестное вам, но и из сказанного вы должны были понять – Стивен никак не мог быть ее отцом: он жил в то время в Венеции или где-то рядом! – Подумав с минуту, добросовестный Джордж добавил:
– По крайней мере предполагали, что он там.
Ройс смотрел теперь на Джорджа очень пристально, предчувствие чуда охватило его.
Моргана слушала рассказ Джорджа с любопытством, нетерпением и растущим замешательством. Что общего эти Эндрю и Эстер могли иметь с ней? Она поняла из обмена репликами между Ройсом и Джорджем, что, по всей видимости, ее отцом был Эндрю, а не Стивен Девлин – вот откуда заявление о том, что она кузина Джулиана, и еще она почувствовала глубокое облегчение, что ледяной бездушный джентльмен оказался ее дядей, а не отцом. Да и само имя Эндрю звучало куда приятнее. И утешением было узнать, что отец не бросил ее – он умер, еще до ее рождения. Возможно, он даже не успел узнать о беременности Джейн… Своим нежным голоском, в котором смешивались удивление и радость, она спросила:
– Итак, Джулиан мой кузен, а не брат? Джордж кивнул и вдруг, испытующе глядя на нее, быстро задал вопрос:
– Твое имя действительно Моргана или ты выбрала его, чтобы поважничать?
Моргана в гневе приподнялась на своем стуле, ее прелестные глаза потемнели, а в голосе звучал металл, когда она отчеканила:
– Да, это мое имя. Его дала мне моя мать. И как вы смеете сомневаться в том, что я говорю правду!
Джордж долго смотрел на ее раскрасневшееся сердитое лицо. Затем он поклонился ей и мягко сказал:
– Когда ты сердишься, ты удивительно похожа на мать. – Нежная и грустная улыбка показалась на его губах, и он пробормотал:
– Она была мягким человеком, хотела всем угодить, но если ее рассердить… – Он встряхнулся, как бы отгоняя от себя воспоминания, и, вновь обращаясь к Моргане, спросил спокойно:
– Ты уверена в дате своего рождения?
Ни в малейшей степени не смягченная сказанным, встряхнув черными локонами, она отрезала:
– Да! Так же как уверена в том, что мое имя Моргана. Я родилась 9 мая 1796 года!
– Поразительно! – прогремел Джордж, и его обычно сонное дружелюбное лицо преобразилось. Он взглянул на Джулиана, прямо встретил его напряженный взгляд и произнес строго:
– Не думаю, что вам понравится то, о чем я скажу. Перед тем как вы решите вызвать меня на дуэль, считаю нужным заметить, что я не собираюсь драться с вами – не имеет значения, насколько оскорбленным мной вы себя посчитаете!
Переведя взгляд на Ройса, Джордж глубоко вздохнул и произнес одним духом:
– Думаю, вам следует узнать кое-что об умершей девочке… – Он рискнул снова взглянуть на Джулиана, перед тем как продолжить. – Всем известно, что Девлины были бедны как церковные мыши. О, это верно, Сен-Одри-Холл – прекрасное место, но оно было таким раньше, пока отец Эндрю и Стивена не проиграл в пух и прах семейное состояние. Каждый знал, что если Эндрю женится, то только на больших деньгах, и никого не Удивило, когда он наконец женился на наследнице из Бата. – Лицо Джорджа сделалось несчастным и виноватым, но он продолжал упрямо:
– Когда Эндрю умер, Стивен унаследовал титул и ту малость, что осталась от майората, но деньги принадлежали Эстер… или, в случае ее смерти, ребенку.
Джордж нервно кашлянул и сделал быстрый глоток.
– Множество пари было заключено в Лондоне насчет того, что теперь будет делать Стивен. Множество слухов и сплетен ходило той весной о случившемся в Сен-Одри-Холле. Все знали, что маленькая вдова больна, что она не хочет жить после кончины мужа, и смерть ее никого не удивила. – Бросив мгновенный оценивающий взгляд на застывшее лицо Джулиана, Джордж решительно объявил:
– Но смерть ребенка потрясла всех! Об этом говорили на каждом углу. Некоторые утверждали, что Стивен придушил новорожденную девочку, иные – что Лусинда ее утопила. Кто-то клялся, что супруги продали ребенка цыганам, как только Эстер не стало.
В бешенстве сжав кулаки, Джулиан подступил к Джорджу и, задыхаясь, воскликнул:
– Вы говорите о моих родителях? Вы утверждаете, что это они совершили преступление?
По-видимому, нисколько не удивленный реакцией Джулиана, Джордж стойко встретил его яростный взгляд и спокойно произнес:
– Я ни на что не намекаю и ничего не утверждаю. Я просто передаю сплетни, ходившие тогда. Но перед тем как гневаться на меня, мой друг, вам следует подумать о двух очень интересных вещах. Во-первых, умершую малютку, дочь Эндрю и Эстер, звали Морганой. Согласитесь, что это не слишком распространенное имя. И еще – девочка родилась 9 мая 1796 года.
