Текст книги "Шепчи мне о любви"
Автор книги: Ширли Басби
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)
Они поговорили еще немножко о поездке Ройса и его визите к Бену. Ройс рассказал ей обо всем, не упомянув лишь о специальной лицензии и своем намерении всем вместе покинуть Англию. Доверчиво прижавшись к нему, Моргана смотрела в его лицо огромными беспокойными глазами, внимательно вслушиваясь в каждую подробность. Когда он закончил, ее обычно оживленное маленькое личико потускнело, и она сказала тихо:
– Я знаю, это необходимо – отправить Джако и Бена в Америку. Но мне будет не хватать их, хоть ты и пообещал отвезти меня к ним, когда отправишься к себе в Штаты.
Ройс глубоко вздохнул и сказал осторожно:
– Ну, есть нечто такое, что мне очень хотелось бы сказать тебе, дорогая…
Моргана едва слышала его. Ее мысли были заняты страшащим ее отъездом братьев. Рассеянно встав с его колен, она подошла к маленькому столу из розового дерева, на котором оставила стакан с молоком. Взяв его в руки, она уже собралась выпить молоко, когда послышалось резкое восклицание Ройса. В следующую секунду он рванулся к ней через всю комнату и сильным движением выбил стакан из руки. Приоткрыв от страха рот, она увидела его вдруг побледневшее лицо. Оно было страшным. Перепуганная, Моргана воскликнула:
– Что это? Почему ты это сделал?
Он не ответил ей, только с яростью сжал ее руку и указал взглядом на пол. Она посмотрела туда, куда он указывал, – и помертвела. Она увидела своего кота. Его безжизненное тело застыло в последней конвульсии, блюдечко с наполовину выпитым молоком было в нескольких дюймах от него. С тем самым молоком, которое она собралась выпить секунду назад.
В молчании они с растущим ужасом смотрели на мертвое животное, затем с громким рыданием Моргана спрятала лицо на груди Ройса. Суровый, он защищающим движением прижал ее к себе, шепча какие-то утешающие бессвязные фразы, которые, как ни странно, успокаивали ее.
Когда же Моргана пришла в себя, она, все еще всхлипывая, спросила непонимающе:
– Кто-то пытался убить меня, Ройс, да?
Крепко сжав ее плечи, он сказал ровным голосом:
– Все может быть. А сейчас мне хотелось бы побеседовать с Кларой.
– С Кларой? – воскликнула ошеломленная Моргана. – Зачем ей убивать меня? – Ее лицо потемнело. – Зачем кому бы то ни было убивать меня?
Ройс ничего не ответил. Происшедшее сбило его с толку. Только двое могли иметь интерес к Моргане – одноглазый и граф Сен-Одри. Одноглазый был способен на все, даже на хладнокровное убийство, но Ройсу не верилось, что, не сумев похитить Моргану, он жаждет ее смерти. А граф? Зачем ему губить девушку? Допустим, Девлину омерзительно, что его незаконная дочь стала любовницей мужчины, которого он ненавидел, но убийство? Это не имело смысла. Однако кто-то хотел, чтобы она была мертва. Кто? И еще важнее – почему?
Бережно усадив Моргану на стул, Ройс милосердно прикрыл жалко скорчившееся животное покрывалом, сдернутым с постели, затем, подойдя к сонетке, повелительно дернул. Взглянув на Моргану, он сказал резко:
– Следующие несколько минут будут, не очень приятными. Ты останешься?
Она кивнула, стараясь не смотреть на труп кота.
– Ты серьезно думаешь, что Клара что-то знает? – спросила она, стараясь говорить спокойно. В ее миндалевидных глазах сквозило недоверие.
– Да. Это кажется мне единственно достоверным. В конце концов именно она принесла тебе молоко, а Гарри Буллард видел, как она сегодня днем выходила из экипажа, которым правил незнакомец – незнакомец, который старался, чтобы его никто не заметил!
Чеймберс возник в дверях незамедлительно. В его голубых глазах был вопрос.
– Вы звонили, сэр? Ужин будет готов через несколько минут.
Ройс вскинул подбородок.
– Ужин интересует меня в последнюю очередь, – отрезал он. – Я хотел бы знать все, что вы можете сообщить об одной из служанок, нанятых вами. Ее имя Клара, и она только что принесла мисс Фаулер ежевечерний стакан теплого молока.
Слегка обеспокоенный, Чеймберс ответил с готовностью:
– Вы, должно быть, имеете в виду Клару Холбрук из семьи фермеров, кажется. Когда я первый раз наводил справки о дополнительных слугах, ее имя было упомянуто сразу несколькими. Все характеризовали ее как честную, трудолюбивую девушку. Такой она была до сих пор. А что случилось, сэр? Она в чем-нибудь провинилась?
– Сейчас увидим, – ответил Ройс сурово. – Пришлите ее сюда, пожалуйста.
Чеймберс немедленно вышел, его обеспокоенное лицо вытянулось. Несколькими минутами позже раздался робкий стук в дверь, и Клара Холбрук вошла в комнату.
– Чеймберс сказал, что вы хотите меня видеть, сэр?
– г Да, – ответил ей Ройс очень спокойно. – Мне хотелось бы, чтобы вы рассказали мне о джентльмене, который был так добр, что подвез вас к коттеджу сегодня днем.
Девушка заметно побледнела.
– Я-я-я не з-з-знаю, кого вы и-и-имеете в виду, сэр, – заикаясь, проговорила она, нервно теребя белый передник.
– А я уверен, что знаете! – жестко бросил Ройс. – И если у вас хватает ума, девушка, вы немедленно расскажете мне все, что я хочу знать. Если нет, я без промедления пошлю за полицейским и вас арестуют из-за попытки убийства мисс Фаулер!
– Что?! – возмущенно воскликнула служанка. – Да я не тронула и волоска на голове мисс Фаулер! – Бросив на Ройса враждебный взгляд, она пробормотала угрюмо:
– Чего нельзя сказать о некоторых из здесь присутствующих!
Ройс холодно взглянул в голубые водянистые глаза:
– Может быть, вы будете так добры сказать нам, каким образом молоко, принесенное вами для мисс Фаулер, оказалось отравленным!
– Как вы смеете! – в ужасе запротестовала она. – Я положила в молоко мисс Фаулер вовсе не яд!
– А, так вы признаете, что положили что-то в ее молоко сегодня вечером! – быстро произнес Ройс.
Клара оглянулась на Моргану, которая внимательно следила за ними. Успокоенная мягкой улыбкой хозяйки и чувствуя себя решительно правой, служанка выпалила:
– А хотя бы и так!
Ройс с минуту рассматривал ее, пораженный воинствующей злобой существа, о котором до сих пор он не имел ни малейшего представления. Существовал только один способ добраться до истины, и Ройс приказал сурово:
– Иди сюда. Я покажу тебе кое-что.
С явным недоверием на лице она осторожно приблизилась к нему. Когда она подошла поближе, покрывало на трупе животного бросилось ей в глаза. Сбитая с толку, она смотрела то на Ройса, то на кусок белой ткани на полу.
– Подойди, – сказал Ройс спокойно. – Подними покрывало.
Напряжение, охватившее двух других участников сцены, передалось и служанке. Бросив неуверенный взгляд на хозяев, она глубоко вздохнула и отбросила покрывало в сторону. В следующий миг девушка в ужасе отпрянула назад. Ее взгляд был прикован к скорчившемуся коту, затем она разглядела блюдечко с молоком, стоявшее в нескольких дюймах от бездыханного животного. И менее проницательный человек понял бы, что произошло. Глаза служанки почти выскочили из орбит. Она шумно сглотнула и, спрятав лицо в накрахмаленный фартук, разразилась рыданиями.
Моргана вскочила со стула и обхватила полные плечи Клары.
– Пожалуйста, не плачь, – ласково попросила она. – Только скажи нам, кто дал тебе то, что ты положила в мое молоко!
Ройс вырвал покрывало из безжизненных рук служанки и снова накрыл трупик.
– Мы не думаем, что ты хотела причинить вред своей хозяйке. Но ведь кто-то хотел! Ты одна можешь сказать нам, кто это.
Пришлось долго упрашивать потрясенную девушку, но в конце концов, сидя рядом с Морганой в гостиной, куда они перешли, между сотрясавшими ее приступами рыданий Клара поведала всю историю. С растущим изумлением Ройс и Моргана внимали нелепице, которая не пришла бы в голову ни одному нормальному человеку.
– Но, Клара, это же бред! Все это не правда! – возбужденно воскликнула Моргана. – Мистер Манчестер ничем не опаивал меня! – И, прелестно покраснев, она добавила пылко:
– И вы должны поверить мне: у меня нет и никогда не было другого любовника! Кто бы ни был мужчина, рассказавший вам эту басню, он негодяй!
Клара метнула нервный взгляд на Ройса, сидевшего напротив. Его поза и выражение его лица отнюдь не успокоили ее, потому что, оглянувшись на Моргану, она сказала плаксиво:
– Разве вы не понимаете, мисс? Если вас опоили, как раз так вы и должны думать и говорить.
– Вы забыли одно, Клара, – сдержанно вмешался Ройс, несмотря на сильнейшее желание придушить глупую деревенщину. – Если бы мой приезд не помешал вашей хозяйке выпить молоко, в соседней комнате было бы сейчас два трупа, и одним из них была бы молодая леди, сидящая рядом с вами!
Это вызвало новый взрыв рыданий. Моргана взглядом попросила Ройса смягчиться, и тот с отвращением пожал плечами. На этот раз Моргане пришлось потратить гораздо больше времени, чтобы успокоить служанку и услышать от нее что-то более вразумительное. Клара не знала мужчину, давшего ей яд. Нет, она никогда не видела его здесь, и он не собирался, кажется, останавливаться в деревне. У него была густая борода, он был высоким, но точно она сказать не может, потому что видела его только в кабриолете. У него были такие приятные манеры, призналась она с несчастным видом, он так красиво говорил и одет был намного изящнее любого из местных мужчин – как джентльмен, но ничего больше она им сообщить не могла.
Подавив бесполезное проклятие, Ройс отпустил служанку, приказав ей на прощание:
– Скажи Чеймберсу, чтобы он пришел и убрал животное!
Что касается последнего, тот просто потерял дар речи на некоторое время. Убрав кота и наведя порядок в спальне, Чеймберс мрачно доложил Ройсу:
– Я принял специальные меры, сэр, чтобы отравленное молоко не наделало бед. – И обеспокоенно спросил:
– Как… как самочувствие мисс Фаулер? Кто мог совершить подобное?!
– Мисс Фаулер пришла в себя, хотя она, понятно, потрясена случившимся, – ответил Ройс. – Что касается второго вашего вопроса, я сам ломаю голову, кому и зачем это понадобилось. – Затем со стальным блеском в прозрачно-золотистых глазах Ройс отчеканил:
– Распорядитесь, чтобы с первым лучом солнца Клара Холбрук оставила дом. И еще – я хочу, чтобы отныне вы или Айви пробовали любую пищу, которую подают мисс Фаулер, и чтобы только вы приносили ей еду.
Чеймберс в ужасе пробормотал:
– Сэр! Вы думаете, это может повториться?
– Понятия не имею. – В голосе Ройса был металл. – Я не хочу рисковать.
После ухода Чсймберса Ройс вернулся в гостиную, где оставил Моргану. Улыбнувшись ей, он спросил у нее самым спокойным тоном:
– Ты подождешь меня, пока я скажу два-три слова Захари и твоему брату?
Моргана нечаянно зевнула и, пытаясь подделаться под его тон, улыбнулась:
– Подожду, конечно, но не удивляйся, если застанешь меня спящей.
Легко прикоснувшись поцелуем к ее полуоткрытым губам, Ройс отправился на поиски Захари и Джако. Он нашел их в бильярдной, всецело поглощенных игрой. Было очевидно, что они ничего не знали.
За рюмкой бренди Ройс ввел их в курс дела. Сначала он рассказал им о своей поездке в Лондон, свидании со знаменитым адвокатом и посещении Ньюгейта. И только после этого сообщил о покушении на Моргану. Оба молодых человека в ужасе воззрились на него, затем хлынули восклицания, вопросы и проклятия. Ройсу кое-как удалось успокоить их, но прошло немало времени, прежде чем он смог оставить потрясенных юношей и вернуться к Моргане.
Когда Ройс вошел в гостиную, он обнаружил, что Моргана, как котенок, свернулась калачиком на софе. Протянув к ней руки, он прошептал:
– Пойдем со мной, соня. Тебе давно пора в постель. Он взял сонную девушку на руки, как ребенка, и понес в свою спальню. Когда он бережно опустил ее на кровать и с заботливостью и предосторожностью няньки снял с нее лавандовый пеньюар, накрыв одеялами и подложив под голову мягкие подушки, она пробормотала полунасмешливо-полусерьезно:
– Ройс, со мной все в порядке. Вспомни, я ведь выросла в Сен-Джайлсе. Я не настолько труслива, что не смогу снова спать в своей спальне. Со мной все хорошо. Правда!
Развязав шейный платок и сбросив сюртук, он только усмехнулся:
– Ты не правильно поняла меня, милая. Это я не могу вынести, что ты будешь спать в своей комнате! Это я хочу, чтобы ты была здесь, рядом со мной. Только тогда я усну спокойно.
Задув свечу, мерцавшую на мраморной поверхности стола, Ройс торопливо закончил раздеваться. Минутой позже он скользнул в постель, его руки мгновенно протянулись к Моргане – прижать ее к себе. Чувствуя, как доверчиво она прильнула к нему, Ройс ощутил, как напряжение, которое он с таким трудом прятал в течение всего вечера, медленно ослабевает. Но, подумал он со вздохом, они не могут уснуть как ни в чем не бывало.
Прикоснувшись легким поцелуем к виску Морганы, он слегка ослабил объятие и прошептал.
– Я не хочу расстраивать тебя, детка, но нам надо кое-что выяснить. – Он почувствовал, как она кивнула в темноте, и продолжал нежно:
– Мы не говорили с тобой о твоей жизни в Сен-Джайлсе. Но теперь я должен знать: был ли кто-нибудь, кроме одноглазого, кто хотел бы причинить тебе вред?
– Пока ты был с Джако и Захари, я все думала и думала, кто же ненавидит меня так сильно, что даже хотел убить, и не смогла ничего придумать. – Моргана прерывисто вздохнула:
– В Сен-Джайлсе мы держались особняком – отчасти из-за того, что я была переодета, а отчасти потому, что мама воспитала нас так: мы всегда чувствовали, что мы не как все, что мы немножко играем в воровскую жизнь. Это не только потому, что я была девочкой. Мы и вправду были чужаками в Сен-Джайлсе, только притворялись своими. Ты понимаешь, это ведь очень трудно: дома, с мамой, вести себя по-одному, а с остальными совершенно по-другому, поэтому было безопаснее держаться в стороне. Кроме того, мама никогда не скрывала от нас неприязни к жизни прочих обитателей Сен-Джайлса. И если мы не воровали для одноглазого, мы были обычно с ней, дома. Да, верно, Джако и Бену приходилось чаще бывать на улице, я же крутилась около мамы и редко когда высовывала нос на двор. – С явным отчаянием в голосе она вдруг воскликнула:
– Ройс! Я жила так неприметно, откуда такая ненависть, за что?
Ройс ничего не мог придумать, и следующие несколько минут он только ласкал и успокаивал ее. Когда ему показалось, что Моргана в состоянии слушать, он задал ей следующий вопрос:
– А как насчет одноглазого? Может быть, он, убедившись, что ты недосягаема для него, решился на такое? Моргана тяжело вздохнула:
– Я не знаю. Вряд ли. Хотя все может быть. Я ведь никогда не думала, что кто-то хочет моей смерти!
Нежно поцеловав ее щеку и отбросив локоны со лба, медля задать вопрос, мучивший его с того момента, как он узнал о попытке отравления, Ройс все же спросил осторожно:
– А как… твой отец?
Моргана насторожилась. Холодное, гладкое лицо внезапно возникло перед ней, и серые глаза с поволокой, большие серые глаза взглянули на нее.
– Ты знаешь его? Правда? Ты видел его в тот день и не хотел, чтобы он видел меня. Почему? В темноте Ройс скорчил гримасу.
– Да. Я знаю его. И я видел его в тот день, когда ты пыталась обчистить мои карманы, но почему я не хотел, чтобы он узнал тебя, не могу сказать точно: припомни, ведь ты была тогда мальчиком. После всего, что случилось с того дня, и тебе и мне было не до твоего отца, если ты понимаешь, что я имею в виду.
Ройс почувствовал, как она кивнула, и весь напрягся в ожидании следующего вопроса. Он не получал никакого удовольствия, говоря о Стивене Девлине, а то обстоятельство, что граф был ее отцом, замораживало всякое желание вообще говорить о нем. Если бы Моргана подавила свое любопытство, Ройс был бы счастлив. Он надеялся, что она не будет слишком интересоваться отцом – хотя бы до тех пор, пока враждебность, существовавшая между ним и Девлином, не уменьшится: как-никак Ройс собирался жениться на его дочери, пусть и незаконной. Он не думал, что обоюдное жгучее недоброжелательство благоприятствует его женитьбе. Было непохоже, однако, что Моргана намеревается переменить тему, и с упавшим сердцем Ройс услышал ее неуверенную реплику:
– Он показался мне в тот день таким высокомерным, даже отталкивающим, но я, наверное, ошиблась. Он приятный человек?
«О Господи, что я могу ответить на это?» – с тоской спросил себя Ройс.
Он колебался так долго, что Моргана заволновалась. Наверное, ее отец – чудовище! Вероятно, Ройс знал о каких-то ужасных скандалах, связанных с ним, и не хотел говорить ей о них, в смущении предположила она. Несколькими часами позже она бы стала размышлять, что заставило Ройса скрыть от нее правду, но сейчас, после всех вечерних ужасов, в страхе, что придется пережить еще один кошмар, Моргана быстро произнесла:
– Бог с ним! Я не знаю его – и мне нет до него дела! Если он не обращал на меня ни малейшего внимания девятнадцать лет, зачем ему теперь интересоваться мной и тем более пытаться избавиться от меня!
– Да, скорее всего ты права. Он отверг тебя с самого твоего рождения, ни разу не позаботился узнать, как ты живешь, так зачем ему желать твоей смерти?
Наступило неловкое молчание, затем Моргана прижалась теснее к нему и спросила робким голосом:
– Что мы будем делать, Ройс? Я-я-я не хочу умирать .
– Вот еще! Какой вздор – умирать! – с тревогой шепнул он горячо, прижимая ее к себе, пока рот его исследовал ее теплую нежную щеку и ушко. – Я прекрасно знаю, что нам делать мы поженимся Ты выйдешь за меня?!
Моргана оцепенела, едва веря своим ушам.
– Выйду за тебя? – наконец спросила она неузнаваемым низким голосом. – Но ты не можешь жениться на мне!
Он поцеловал ее крепко, как только мог, и, подняв голову, чуть насмешливым тоном прошептал:
– Могу и хочу, милая! Хочу жениться на тебе больше всего на свете…
Моргана потрясла головой, как бы пытаясь очнуться, и пробормотала глухо:
– Я думаю, ты выпил слишком много с Джако и Захари!
Ее ответ был не совсем тот, на какой рассчитывал Ройс, и он слегка огорчился, что его предложение было встречено с таким скептицизмом. Полусердито-полунасмешливо он произнес:
– Моргана, детка, ты мне отказываешь? Ты не хочешь выйти за меня?
– Да, нет же, хочу! – возразила она беспомощно, ее маленькие нежные руки бессознательно ласкали не видное в темноте лицо. – Я хочу выйти за тебя больше всего на свете… Но ты же не можешь жениться на такой, как я!
– Да нет же, хочу! – передразнил он ее нежно, его губы приблизились к ее рту. – Я хочу жениться на тебе, и я намерен сделать это без всякой задержки! Мне удалось достать в Лондоне специальную лицензию, в эту минуту она покоится в кармане моего плаща. С твоего разрешения, я намереваюсь использовать ее завтра же! – Он снова поцеловал ее долгим сладостно-нежным поцелуем и спросил хрипло:
– Ты выйдешь за меня?
– О да! – У Морганы закружилась голова, и она прикрыла глаза, думая, что это сон и, когда она проснется, все кончится. Он снова поцеловал ее, на этот раз более жадно, его рука потянулась к ее груди.
– В это время завтра, – с трудом выговорил он, наконец оторвавшись от нее. – ты будешь моей женой, и тогда никто не сможет отнять тебя у меня… никогда!
Глава 20
Свадьба Ройса Манчестера и Морганы Фаулер была скромной и отнюдь не многочисленной. Она состоялась в приемной местного мирового судьи, и, несмотря на некоторую поспешность, свадебная церемония прошла на редкость удачно.
После этого все отправились домой, в коттедж «Под липами».
Счастье Морганы омрачало лишь сознание, что Джейн не дожила до этого дня, не увидела дочь так чудесно устроенной. А еще то, что Бен не мог быть на свадьбе. Время от времени, когда она меньше всего ожидала, воспоминание об ужасах истекшей ночи проскальзывало в ее мыслях, но тут же испарялось.
Ройс тоже не забыл прошлой ночи, и он не отходил далеко от своей невесты. Его золотистые глаза были зоркими, как у насторожившегося сокола, несмотря на то что рядом были друзья и доброжелатели.
Когда Моргана поднялась наверх переодеться, Ройс дал знак Захари и Джако следовать за ним в кабинет. Усевшись за элегантным столом, он улыбнулся кузену и шурину и указал им на пустые стулья, обитые испанской кожей. Подвинув к себе лист бумаги, Ройс заметил:
– Я собираюсь дать объявление о свадьбе в «Тайме», а потом мне хотелось бы поговорить о ваших планах на сегодняшний вечер – есть одно дело, и я был бы очень признателен вам, если бы вы взялись за него.
Озадаченные, Захари и Джако поглядели друг на друга, пожав плечами. На несколько минут наступило молчание, прерываемое лишь скрипом пера по бумаге, затем Ройс свернул бумаги и запечатал их.
Покончив с этим, он отложил в сторону конверты и объяснил:
– Я отправлю Мэта в Лондон завтра на рассвете: чем .скорее известие о моей женитьбе будет опубликовано, тем быстрее я вздохну с облегчением. А теперь – для чего я позвал вас сюда. – Сурово глядя на Захари, Ройс выговорил с расстановкой:
– Я хочу, чтобы вас видели сегодня вечером повсюду, где только можно. Отправляйтесь туда, где можно встретить наших лондонских знакомых – их сейчас немало в Тенбридже. И даже если вам придется силой ворваться на вечеринку в дом Везерли, сделайте это. Мне особенно важно, чтобы вы объявили о нашей свадьбе именно в этом доме. Трезвоньте вовсю, чтобы и глухой вас услышал. Объявите об этом как можно большему числу людей и как можно скорее, но самое главное – устройте так, чтобы вас слышали хоть несколько человек из компании Везерли. Тогда одноглазый дважды подумает, прежде чем продолжит свою охоту на Моргану. Но всего важнее – может быть, задумается тот, кто пытался убить ее прошлой ночью!
– Вы верите в это? – спросил Джако. Его лицо было серьезным, а голубые глаза не отрывались от лица Ройса. Ройс потер переносицу.
– В настоящее время это единственное, что я могу сделать. Пока мы с вами не знаем ничего, и дела наши отнюдь не блестящи. Будем надеяться, что свадьба укрепит наши позиции. – Сделав гримасу, он признался откровенно:
– Что скрывать, женившись на твоей сестре, я ввел се в самые респектабельные круги. Если кто-то сейчас заденет ее достоинство, он будет иметь дело не с подобранной на улице бесприданницей, а с женой человека из общества! Захари кивнул:
– Я считаю, мы с тобой должны быть благодарны нашему прадеду-виконту!
Джако смущенно откашлялся и пробормотал:
– А не будет ли лучше, если Захари поедет один? – Он виновато улыбнулся. – Боюсь, вы не найдете виконтов или даже простых лордов среди предков Фаулеров.
Встретив обеспокоенный взгляд юноши, Ройс улыбнулся ему:
– Хотя вы с Морганой пребываете в полном неведении о ваших отцах, я думаю, здесь не обошлось без голубой крови и возможны любые сюрпризы.
Джако, приободрившись, усмехнулся в ответ:
– И все же хорошо ли навязывать общество вчерашнего карманника вашим именитым друзьям?
– Почему бы и нет? Разве ты не брат моей жены? Сдаваясь, Джако умоляюще приподнял руки. В его глазах заискрились лукавые огоньки:
– Чудесно, сэр! Под вашу ответственность. И не говорите потом, что я не пытался предупредить вас!
– О, тебе нечего бояться, дружище, – протянул Ройс с насмешкой в топазовых глазах. – Я уверен, что на фоне тех представителей света, с которыми ты сегодня столкнешься, ты будешь просто чудом изящества и благовоспитанности. Однако есть одна вещь, которую следует изменить…
«Джек», по-моему, гораздо респектабельнее «Джако». Ты согласен?
– Отлично! – воскликнул Захари. – Джек Фаулер – это звучит!
Пожав плечами, только что переименованный молодой человек любезно согласился:
– Джек так Джек!
Разговор снова свернул на события прошлой ночи. Что могло стоять за покушением на Моргану, как оградить ее от возможного повторения попытки расправиться с ней?.. Так и не договорившись ни до чего, Захари и Джек отправились Тенбридж, выслушав последние наставления Ройса.
Дом после их отъезда затих. Оживление, связанное со свадьбой, улеглось, слуги вернулись к своим обязанностям. Оставшись один, Ройс оглядел кабинет – элегантную, просторную комнату, подумав мельком, как хорошо бы жилось здесь, не будь этой тени, омрачавшей все. Осознав вдруг, что из-за кошмаров ночи и горячки приготовлений к свадьбе он еще не рассказал Моргане об их отъезде в Новый Орлеан менее чем через две недели, Ройс заторопился из комнаты, стремясь увидеть новобрачную – и не только для того, чтобы известить о скором путешествии в Америку…
Он нашел Моргану спускающейся вниз из ее комнат наверху. Вместо венка из бутонов в ее черных локонах был украшенный блестками розовый шелковый бант. Она переоделась в простое муслиновое платье с пышными рукавами очаровательного розового цвета. Глядя, с какой грацией она спускается, и осознав, что эта прелестная молоденькая женщина с сияющими серыми глазами – его жена, Ройс почувствовал вдруг такую любовь и гордость, что у него перехватило дыхание.
Встречая ее у нижней ступеньки, он послал ей улыбку, от которой сердце Морганы бешено заколотилось. Поцеловав жене руку, Ройс сказал ей тихо:
– Я имею честь обращаться к миссис Манчестер? Она улыбнулась, показав очаровательные ямочки на щеках, в глубине ясных серых глаз сверкнули огоньки. Сделав грациозный реверанс, новоиспеченная миссис Манчестер воскликнула:
– Да, черт меня подери!
Ройс откинул свою золотистую голову и рассмеялся, затем, не заботясь о том, видит ли кто-нибудь их или нет, обнял ее и звучно поцеловал. Задыхаясь, они разъединились. Блаженное, пьянящее сознание, что их отношения бесповоротно изменились – не мужчина и женщина, удовлетворяющие обоюдную страсть, а муж и жена, чьи жизни отныне сплетены навеки, – охватило обоих.
Без слов они смотрели друг на друга, Ройс чувствовал, как сердце его переполняет любовь. Моргана же была потрясена, что этот мужчина, которого она любила до беспамятства, захотел, чтобы она стала его женой… и почти не имело значения, что он ни разу не сказал ей, что любит. Она любила, в этом она была совершенно уверена. Любила так, что ее любви вполне хватало на двоих!
Они могли еще долго стоять, зачарованно глядя друг на друга, если бы невесть откуда взявшийся Чеймберс с широкой улыбкой на лице не кашлянул осторожно и не проговорил:
– Сэр, мадам, так как погода прекрасная, я взял на себя смелость приказать повару приготовить что-нибудь для пикника. – Старательно разглядывая лестницу, перед которой они стояли, лестницу, которую он видел бесчисленное множество раз, дворецкий добавил неторопливо:
– Я думаю, что на озере в это время года совершенно очаровательно. – Принести вам корзину?
Взглянув на Моргану и увидев довольное Выражение ее лица, Ройс энергично кивнул:
– Превосходная мысль!
С большой плетеной корзиной и несколькими пледами Моргана и Ройс вышли из дома, провожаемые благосклонно улыбавшимся Чеймберсом.
И вот наконец они добрались до озера. Расстелив пледы под широкой кроной столетнего английского дуба, Моргана и Ройс уселись рядом и занялись корзиной с едой. Легкие закуски, приготовленные Айви, были превосходны. Не спеша, наслаждаясь красотой погожего дня, они пообедали. Засунув в рот последнюю сладкую ягоду, Моргана заявила с блаженным вздохом, что никогда еще так вкусно не ела.
Вместе они сложили остатки обеда в корзину. Ройс оставил на импровизированной скатерти полбутылки рейнвейна – остальное они выпили. Затем молодожены удобно устроились на теплых пледах, наслаждаясь одиночеством и спокойствием убывающего дня. Моргана прислонилась к стволу дуба, голова Ройса лежала у нее на коленях, пальцы играли густыми золотистыми локонами мужа. Мечтательно она смотрела на его расслабившиеся черты, чтобы запомнить лицо мужа таким, как сейчас.
Ройс внезапно поймал ее блуждающие пальцы и, поднеся ее ладонь ко рту, запечатлел на нежной коже решительный поцелуй, нарушив покой, снизошедший на них.
– Теперь, когда мой желудок молчит, я припоминаю, что есть другие аппетиты, не менее острые, и я намерен их удовлетворить! – прошептал он, склонившись над почувствовавшей легкое покалывание рукой жены.
При этих словах, скрепленных прикосновением его губ, Моргана мгновенно почувствовала, как неотвратимые жаркие волны бегут по ее телу. Грудь внезапно заболела и потяжелела, бедра, где покоилась голова Ройса, ощутили настойчивый пульсирующий голод, который затем охватил все ее существо. Ее щеки заалели, пальцы прекратили свои движения, и, загипнотизированная голодным блеском в его золотистых глазах, она проговорила, задыхаясь:
– 3-здесь? На воздухе?
Ройс слегка приподнялся и, прижавшись открытым ртом к ее груди, сказал:
– А почему нет? Из дома нас не видно, мы совсем одни, и Чеймберс, безусловно, устроил так, чтобы нам не помешали… – Его зубы нежно сомкнулись вокруг ее томившегося соска, и, почувствовав через ткань платья его горячий и влажный рот, Моргана затрепетала от желания.
Они не были вдвоем с ночи перед его отъездом в Лондон, и большую часть дня Ройс провел в нетерпении, страстно желая найти в ее нежном теле спасение от настойчивых, неотступных требований плоти. Он прибыл домой из Лондона, почти взрываясь от желания к ней, но кошмар прошлой ночи притушил огонь его страсти. Она нуждалась в утешении, как ребенок, и Ройс удовлетворился всего несколькими поцелуями, прежде чем она уснула, свернувшись клубочком у него под боком.
Его желание росло в течение всего дня, а сознание того, что она – его жена, только усиливало его страсть. Ощутив дрожь во всем теле, когда его губы сомкнулись вокруг ее соска, Ройс наконец дал волю своей неистовой, почти болезненной страсти, которую он изо всех сил сдерживал.
– Я не думаю, – сказал он хрипло, уложив ее рядом с собой, – что смогу контролировать себя настолько долго, что мы успеем дойти до дома! – Его губы приблизились к ее лицу, и он насмешливо добавил:
– Только подумай, как будет шокирован Чеймберс, если он откроет дверь и увидит, что мы вытворяем прямо у его ног!
Моргана весело рассмеялась, и глаза Ройса сузились:
– А-а, мое состояние кажется тебе забавным, не так ли? Ну, давай посмотрим, кто из нас посмеется последним.
Поцелуй Ройса зажег в ней огонь страсти, и Моргана с блаженством отдалась его объятиям. Она совершенно позабыла, где они находятся, когда знакомая горячая волна нахлынула на нее. Он снова и снова целовал ее, и его язык стремительно пробегал по теплым изгибам ее рта, словно с момента их последней интимной близости прошли месяцы, а не несколько дней. Его мускулистое тело прижалось к ней, и она, ощутив у бедра набухшую твердую плоть, ошеломленно осознала, что сказанное им не было шуткой.
Как они избавились от одежды и оказались лежащими на пледе под сенью дуба, Моргана
так и не смогла вспомнить. Ей припомнилось, как Ройс бешено сбрасывал свои сапоги и сюртук, но момент, когда исчезли ее платье и рубашка, терялся в дымке. Все, что она помнила, – это яростную сладость его близости.
Проникавшие сквозь густую зеленую крону солнечные лучи касались ее тела горячими поцелуями, но горячее этого было пьянящее прикосновение пылающих губ Ройса к ее груди и его властной руки к ее бедру. Вино и солнечный свет действовали как наркотик, но еще более наркотически действовали легкое покусывание Ройсом ее сосков и его неторопливые руки. Под его искусными ласками она перестала чувствовать свое тело, растаяв в вихре неземных ощущений. Ее губам было все больнее от неистового давления его рта, ее соски напряглись и отвердели в стремлении чувствовать его губы и руки, а между бедрами… о, там она сильнее всего ощущала сладострастную, сокровенную потребность в его прикосновении, в том, чтобы он властно овладел ею.
