Текст книги "Сильные души (ЛП)"

Автор книги: Шей Шталь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

Глава 3

Куинн

Пока сажусь рядом с Дином на капот этого куска дерьма, именуемого «Импала», не могу удержаться и не взглянуть тайком на игру, которая проходит прямо напротив нас. Мне действительно плевать на то, кто победит в этой игре. Черт, я даже не знаю, с кем мы играем, но что я знаю точно, Чейз находится на этом поле, и я не могу сдерживать себя и не смотреть на него.

Дин раздраженно кусает свою нижнюю губу.

– Думаешь, если будешь пялиться на него, это поможет найти решение всех твоих проблем, да? Вот, где ты была сегодня утром?

Серьезно? Нет, Дин, избавиться от тебя – вот решение всех моих проблем.

Этот парень, который стоит с битой в руках, Чейз Паркер, до сих пор пытается спасти меня, чего мне никогда не понять. Я устала от людей, которые хотят меня спасти, и я хочу сказать им, чтобы они остановились. Это не стоит их времени, потому что, какой в этом смысл?

Как там говорится, тонущий корабль в любом случае потонет? Как только туда попадет вода, это станет неизбежным.

Почему он не может этого понять? Я – отлив, который убегает, выпивая все до капли, в ожидании надвигающейся волны, которая все не наступает.

Дин – мое тупое прикрытие для бывшего парня – выдыхает воздух, который сдерживал в ожидании моего ответа на вопрос, который я даже не слышала. Я порвала с ним прошлым вечером по причине, которую даже я сама не могу понять, и вот она я, стою рядом с ним.

Может, я ищу проблем. Может, я уже совсем ничего не понимаю.

– Это неважно, где я была, и, если честно, это не твое чертово дело, – говорю я ему, закатывая глаза. Сделав глубокий вдох, я смотрю вверх на серое небо, которое выглядит таким ярким, что я прищуриваюсь, а потом зажмуриваю глаза.

– Тебе обязательно всегда так вести себя?

Всегда?

Всегда означает, что я веду себя так все время, но никто не может вести себя одинаково постоянно, это уж точно. Я даже не уверена, что это вообще возможно, особенно с кем-то, вроде меня.

Это все равно, что сказать «вечно», и верить в то, что дерьмо и в правду случается.

Это неважно. Не в моей реальности.

Возможно, если вы – Тейлор Томас, такая реальность и существует.

Инстинктивно, но как бы невзначай, я начинаю отодвигаться от Дина. Резкий морской ветер бьет мне в лицо, словно пощечина, и звук удара биты привлекает мое внимание.

Я наблюдаю за ним со своего места, что ощущается, как расстояние в километры, и замечаю Тейлор, которая болеет за того, от которого я отказалась. Меня тянет к нему, даже когда я этого и не хочу. В те моменты, когда я так сильно стараюсь отвернуться от него, он удерживает мой взгляд, мое внимание и, в какой-то мере, мое сердце.

Чейз – звезда, которая ярко светит рядом со мной. Единственный лучик света в темноте, и, естественно, меня к нему тянет.

Временами я задаюсь вопросом, почему он позволяет себе смотреть мне в глаза, когда она находится рядом с ним. Возможно, по той же причине, по которой и я не могу остановить себя от того, чтобы пробираться в его комнату. Потому что он позволяет мне это и не настаивает на ответах на свои вопросы.

Иногда я хочу потребовать у него вернуть мне назад мое сердце, поскольку он сейчас с ней, но он не сможет этого сделать. Но кого я, в итоге, выбрала? Парня, который выпускает дым от сигареты мне в лицо и притворяется, что ему не плевать на все, что я делаю.

Дину Раену плевать на все. Особенно на меня. Этого уж точно недостаточно, чтобы отдать себя кому-то полностью. Парни вроде него всегда будут хотеть от тебя большего – еще одну частичку тебя, над которой они смогут завоевать контроль.

Сейчас, в каком-то роде, так и происходит.

Ни разу не пропустив ни одной подачи на поле, Чейз снова отбивает мяч, и мой взгляд падает на его обтянутые серой тканью ноги и черные бутсы. Я сижу со скрещенными на груди руками, свежий весенний воздух щекочет мою покрытую мурашками кожу. Даже с расстояния он удерживает мое внимание, пока я наблюдаю, как он отбивает подачу – подначивания команды соперников никогда не мешают его концентрации.

Рядом со мной Дин ведет жесткую беседу с группой парней, которые от нечего делать покупают у него синтетику. Я игнорирую их и смотрю на то, как на середине поля Чейз ловит мяч.

Спустя мгновение толпа взрывается подбадриваниями, когда Чейз обходит третью базу и скользит на «дом», принося победу. Я наблюдаю, как он спокойно идет в сторону скамеек, чтобы отпраздновать вместе с ней свою победу. Я могу чувствовать с расстояния в сотню шагов, как он прижимается лицом к ее щеке. Это приводит к жжению в груди и к участившемуся дыханию, которое срывается с моих трясущихся губ.

Хоть я этого и не хотела, но всегда что-то испытывала к нему.

* * *

Судя по решениям, которые я принимала, особенно в последнее время, можно было бы подумать, что такая девушка, как я, точно бы пошла на некоторые вечеринки в роли верной фанатки. Но все это время я оставалась сторонним наблюдателем.

В свою защиту могу сказать, что у меня вообще нет никакого желания тусоваться с кем-либо. Но я хожу туда, куда захочу, а в маленьком городке это неудивительно, когда в итоге все оказываются в одном и том же месте, хоть и не тусуются в одной компании – это неизбежно, и так же предсказуемо, как и в любой другой вечер пятницы.

Как там говорится: ты не сможешь принять верное решение, пока не примешь кучу неверных? Я точно уверена, что это высказывание было придумано матерями, у которых такие дочери, как я.

Ага. В этом вся я.

Иногда, проснувшись утром, я задумываюсь над тем, а моя ли это вообще жизнь? Я думаю о том, что, если бы я осталась здесь, в кровати, может, эта жизнь перестала бы быть моей. Может, я смогла бы и дальше притворяться, что кроме моей комнаты ничего больше не существует.

Но оно существует. Каждая его сломленная часть.

Думаю, в каком-то роде, решения, которые я приняла, и привели меня в итоге сюда. У меня был шанс многое исправить, но я не воспользовалась им.

Например, как сесть в машину к Дину Раену прошлым летом, когда я знала, что мне не стоит этого делать. В тот момент, как я сделала это, моя жизнь вышла из-под контроля.

Хотя нет, на самом деле это произошло четвертого августа. Дин был лишь верхушкой айсберга.

Дин, ну, он олицетворяет все, чем я не являюсь. Ему на все плевать, и в каком-то извращенном смысле я восхищаюсь его безразличным отношением к жизни.

Хотела бы я быть оцепеневшей, и ничего не ощущать. Но я не могу, что бы я сама себе не говорила. Я ощущаю все и даже больше. Существует такое мнение, что если ты в депрессии, ты не воспринимаешь окружающий мир. Нет, на самом деле ты ощущаешь слишком много всего. По крайней мере, так происходит со мной.

Я слышала, что есть такой наркотик, эффект от которого противоположный анестезии, и все нервные окончания в твоем теле становятся суперчувствительными. Понятия не имею, как он называется, но я чувствую, будто мне вкололи его шесть лет назад в той машине, и с тех пор он не покидает меня.

Также у меня есть такая тенденция – разрушать все хорошее, что есть в моей жизни. Если все идет хорошо, я найду способ все испортить.

Как с Чейзом, ну, и с Тейлор. Хотя, в случае с Тейлор моей вины там не было. У нее были виды на Чейза с того дня, как она переехала в Вестпорт в первый год старших классов, и я подружилась с ней. Это было лишь вопросом времени, когда она найдет к нему подход.

Может, это моя расплата. Полностью облажаться и потерять все хорошее, что было в моей жизни.

Когда я об этом думаю, то прихожу к выводу, что, наверное, так оно и есть – за все плохое, что я совершила. Это мое наказание за то, что я осталась жива, тогда как мои родители погибли в той же самой аварии. В тот день я была с ними в одной машине, только я выжила, а они умирали, угасали прямо у меня на глазах.

Еще одно наказание.

Дин Раен.

Дин напоминает мне Джеймса Дина, что очень ему подходит. Или даже Люка Перри, с которым, как я думаю, они тайные близнецы. Дело не в спокойствии, которым они все обладают, а в высокой самооценке. Ну, и их глаза. Они знают, как покорить тебя, как удерживать твое внимание даже во сне, в темноте, не прикасаясь к тебе. Черт, они даже могут наложить на тебя заклятие, а ты даже не узнаешь об этом, и я презираю себя за то, как каждый раз реагирую на него. Наверное, поэтому я и стою здесь сейчас. Плохие парни сведут меня в могилу.

Он уж точно не тот парень, которого бы одобрила моя мама – если бы она была жива – но когда я говорю «наказание», то имею в виду, что у меня был хороший парень, но я ушла от него к плохому парню. Теперь мне остается только разбираться с последствиями.

С такими, как те, когда он думает, что, унизив меня на глазах у Чейза, он сможет получить ответы на свои вопросы.

– Он смотрит на тебя, – Дин кивает головой в сторону Чейза, на коленях у которого сидит Тейлор – идеальная пара, как с картинки, они смеются со своими друзьями.

Друзьями, которые раньше были и моими.

Друзьями, которых я раньше любила, в те времена, когда еще была нормальной.

В идеальном простом мире, который я поменяла на все это. В конце концов, если в моей жизни все так плохо, разве мне не полагается что-то сделать с этим?

Но легче сказать, чем что-то предпринять.

Когда моя мама была жива, она была одержима кофе и шоколадом. От шоколада у нее появлялась мерзкая сыпь на груди, которая неимоверно чесалась. Перестала ли она есть шоколад?

Не-а.

Она принимала «Бенадрил», с чего ей отказываться от чего-то такого вкусного?

Ладно, может, это объяснение и не имеет прямого отношения к неправильно принятым решениям, но все-таки небольшой смысл в нем есть. Мораль в том, что, несмотря на побочные эффекты, мы делаем то, что нам нравится, а не то, что пойдет нам на пользу.

– И… – бормочу я, забирая протянутый мне косяк. Дым врывается в мои легкие, щекочет горло, но я удерживаю его внутри. – Почему это так тебя волнует?

По-видимому, он забыл о нашем разговоре вчера вечером. О том, в котором я порвала с ним.

Я не смотрю на Дина или на Чейза, потому что с ними обоими тяжело справиться, поэтому я удерживаю свой взгляд на тротуаре и ботинках, пропитанных водой.

– Вы с нами? – спрашивает друг Дина, толкнув меня плечом.

Толчок отбрасывает меня прямо на Дина, который тут же резко хватает меня за плечи, прижимая к своей груди. От него пахнет сигаретами и пивом – тем, чем он пахнуть не должен. Дин окончил школу в прошлом году, но до сих пор тусуется на школьных вечеринках, и, хоть ему еще и нет двадцати одного года, от него всегда разит алкоголем.

Издалека я замечаю, как Чейз выезжает с парковки бейсбольного поля. Я знаю, что, скорее всего, сегодня вечером мы окажемся в одном и том же доме, у Джейдена.

Высвободившись из объятий Дина, я отталкиваюсь от него и обхожу его машину, направляясь к своей, припаркованной рядом.

– Я сама доеду.

Он ненавидит, когда я так поступаю, но я категорична в этом вопросе по причинам, которые ему никогда не понять. Мне приходится быть такой. Мне больше не на кого рассчитывать.

* * *

Я подъезжаю к дому Джейдена одновременно с Дином и его друзьями, но из машины выхожу не сразу. Какое-то время сижу внутри и пишу сообщения Риз, девушке моего брата, которая живет с нами в нашем доме. Она спрашивает меня, в какое время я буду дома, и я отвечаю так же, как и всегда. Я не знаю.

Риз: Ладно, береги себя. И не садись пьяной за руль.

Я: Ладно, мамочка!

Риз: И не вздумай залететь.

Я: Ха-ха.

Риз: Я серьезно!

Я: Угу.

Риз: Эй, тебе пришло какое-то письмо из Университета штата Флорида, и оно толстое. Можно мне открыть?

По всему телу прокатывается волнение, руки начинают дрожать.

Я: Не вздумай, я сама должна его открыть.

Риз: Не буду. Но помни, не вздумай залететь. У тебя впереди есть будущее, девочка!

Я хочу ей верить, правда, но сама я не так в этом уверена. Может быть, поэтому я и выбрала Университет штата Флорида. Я хочу быть как можно дальше от всего этого.

Дин и его друзья выходят из машины на подъездную дорожку, подкуривают свои сигареты и передают по кругу выпивку. Я мысленно стону от мысли, как будет протекать этот вечер. Дин накурится и снова будет пытаться убедить меня вернуться к нему. Но я этого не хочу, не в этот раз.

На другой стороне подъездной дорожки на крыльцо выходит Чейз, Тейлор прижимается к нему сбоку, они держаться за руки.

Вокруг них снова скапливается десяток людей, поздравляя звездного игрока «Диких Котов».

Чейз – полная противоположность Дина, но в чем-то они очень схожи. Он выше, стройнее, атлет, который во всем преуспевает. Каштановые вьющиеся волосы по бокам сострижены коротко, а сверху чуть длиннее, хотя его редко можно увидеть без бейсболки. И все же, у них есть одна общая черта. Более, чем очевидная. Самоуверенность и темперамент.

Чейз ведет себя сдержано, хотя, благодаря бейсболу, получает много внимания. Он всегда был таким, но на этом все. В остальное время он ходит и разговаривает, будто он – Бог, притягивая тебя своими самоуверенными карими глазами, которые согревают своим взглядом, заставляют тебя поверить в то, что он идеален, потому что так оно и есть. Он – тот парень в школе, с которым хотят дружить все, он одаренный, привлекательный, тот, чье присутствие в мире заметят все.

Он не всегда приятный парень. Бывают моменты, когда он может быть полной задницей, но потом он вдруг дарит тебе эту свою маленькую ухмылку.

Я сравниваю ее с жизнью на северо-западе страны. Вы можете месяцами жить без солнечных дней, а потом появляется солнце, и вы вспоминаете, почему так сильно любите это место с его лесами и прекрасными видами. Только потому, что вы окружены облаками, еще не означает, что вы не можете оценить солнце и его красоту.

Я не уверена, что это сравнение подходит Чейзу так, как раньше думала, что подходит, но, все же, оно полностью ему соответствует.

С тех времен, когда он был еще маленьким мальчиком с измазанными грязью коленками, у Чейза была одна единственная цель: убраться из Вестпорта и никогда не возвращаться назад.

Долгое время я думала, что уеду вместе с ним. Я настраивала себя на то, что одним туманным утром мы вместе исчезнем, как корабли, покинув гавань. А потом я вспоминала о том, что девушки, вроде меня, не покидают Вестпорт. Мы остаемся, беременеем и проживаем свою жизнь, довольствуясь тем, что имеем.

Может, поэтому я выбрала колледж на восточном побережье. Я хотела убраться подальше от этого города и той предсказуемой жизни, которая для меня предназначена.

Мне кажется, мама хотела уехать отсюда, но потом, когда ей было семнадцать лет, она забеременела Эмери. Мой отец, как и большинство мужчин, таких маленьких, отмеченных крошечной точкой на карте городов северо-запада Америки, был рыбаком и месяцами не появлялся дома. Хоть он и был на два года старше мамы, я думаю, она полагала, что когда он вернется домой и обнаружит свою подружку на шестом месяце беременности, он бросит ее.

Только он этого не сделал. Это было не в характере моего отца.

Он женился на ней в тот день, когда ей исполнилось восемнадцать лет – через два дня после рождения Эмери.

Я появилась на свет спустя девять лет, случайно. Ой. Хотя они никогда не давали мне повода чувствовать, что я была незапланированным ребенком. Они говорили мне, что я стала для них подарком, в котором они и не думали, что нуждались.

Иногда я чувствовала себя какой-то ошибкой, сбоем, который не должен был произойти, но произошел.

Это не потому, что мои родители не любили меня, я знаю, они любили, очень сильно любили, но я всегда задумывалась о том, что меня здесь быть не должно.

* * *

Мы сидим, держа в руках красные стаканчики с алкоголем, пить который нам еще слишком рано, когда Дин замечает, как в очередной раз за вечер Чейз смотрит в мою сторону. Я знаю, что последует за этим. То же самое, что и всегда – его попытки доказать всем, что он лучше. Я не считаю, что Дин лучше Чейза, нисколечко.

Я думаю, они отличаются друг от друга как огонь и лед. Один настолько горяч, что может воспламениться от своей страсти, а другой – чертов кусок льда. Не трудно догадаться, кто есть кто.

Не думаю, что когда-либо понимала, почему у Дина зуб на Чейза, но, полагаю, это как-то связано со мной.

Дин относится к тому типу парней, которые думают, что они одни во всем мире и для меня. Как я уже сказала, сесть в его машину было самой большой моей ошибкой. Будто ты стал свидетелем убийства бандитов и внезапно обнаруживаешь себя в багажнике их машины, заложником, какого бы наказания они для тебя ни приготовили.

Также я знаю, что именно испытывает Чейз к Дину. Он его ненавидит, и при любой возможности эти двое цепляются друг к другу.

– Меня уже слегка достало, что эти красавчики пялятся на мою девчонку, – говорит Дин как бы невзначай, но у него это плохо получается – и никогда не получалось. Сказано это прямо и предназначено непосредственно мне, будто я должна что-то сделать с тем, что Чейз смотрит на меня.

– Почему это так тебя волнует, Дин? И я уже не твоя девушка, – говорю я достаточно громко, чтобы услышали его друзья.

Мое замечание разжигает его мстительную сторону.

– Почему бы тебе, сучка, не встать на колени, где тебе самое место, и не показать ему, кому ты принадлежишь, – Дин ухмыляется от своего комментария, будто сказал что-то забавное, и забирает назад сигарету, удерживая ее большим и указательным пальцами.

Мое тело напрягается, и я понимаю, что должна бежать отсюда, причем быстро.

Если бы только я прислушивалась к своим собственным советам, потому что я стою здесь, пока его друзья смеются и смотрят на него, как на святого, по-видимому, из-за того, что он себе позволяет так разговаривать с девушкой.

Если бы у меня была хоть какая-то сила противостоять ему, я бы ударила его за этот комментарий, но я никогда не вступлю в бой, в котором не смогу победить. В этом вся я. Я не хочу вырубиться от нокаута и растоптать свою гордость.

– Не будь придурком.

– Я буду тем, кем захочу быть.

Я забираю у него сигарету и бросаю ее в ближайшую лужу. Он скрещивает руки на груди в ожидании, будто я и правда это сделаю.

Без вариантов.

Развернувшись, он толкает меня, прижав к боку своей машины, его тело становится каменным напротив моего, и я ненавижу, что он делает это сейчас. Он выставляет все так, будто во всем всегда виновата я.

Всегда… опять это слово.

Только теперь его использовала я сама, и в этот раз это правда.

Когда его друзья уходят, Дин отстраняется от меня и, засунув в рот очередную сигарету, небрежно прислоняется к машине, будто только что он не опозорил меня перед всеми, будто только что он не унизил меня.

Смысл в том, что он не хочет, чтобы они знали, что мы расстались. Он не хочет, чтобы об этом узнали все, потому что это было не его инициативой.

Я не хочу плакать, но плачу. Не знаю почему. Внешне я могу показывать себя такой сильной, какой и хочу быть, но внутри, кажется, я никогда не смогу найти для себя те слова, которые мне помогут постоять за себя и на самом деле стать такой девушкой.

Вытерев слезы с моего лица, Дин несколько раз пробегает руками по беспорядку в своих черных волосах, потом надевает свою бейсболку, только в этот раз козырьком назад.

– Извини, – говорит он низким голосом.

Он не имеет это в виду. Я знаю это, потому что он постоянно это говорит.

– Нет, – я с вызовом качаю головой, смотря прямо в его глаза. – Тебя – нет.

– Я знаю, я был неправ, – большинство разговоров он начинает именно с этого. – Просто скажи, что мне сделать. Что мне сделать, чтобы все исправить?

Я даже не уверена, говорит он о нашем разрыве или о данном моменте, и есть ли для него вообще в этом разница. Я больше не приму его назад. Когда я сказала, что это конец, я это и имела в виду.

– Есть такое, что нельзя исправить, Дин, – говорю я, отвернувшись, и захожу в дом.

Глава 4

Куинн

В доме гремит рэп начала девяностых. Это напоминает мне об одержимости Джейдена Easy-E (Примеч. Easy-E – американский рэпер, выступавший в рэп-группе N.W.A.), и мне хочется улыбнуться, но я этого не делаю, потому что и сама всегда наслаждалась его музыкой.

Как только я захожу в дом, встречаюсь взглядом с Чейзом. Он тут же замечает мое настроение, но, как обычно, отводит взгляд в другую сторону, на нее, ту, которая обнимает его сбоку.

Каждый раз, когда я думаю о них, как о паре, то напоминаю себе о том, как мы пришли к этой отметке. А потом начинаю чувствовать боль в груди, и мне хочется найти Ганнера, чтобы дать ему по яйцам.

Теоретически, это не вина Ганнера, но мне хочется кого-то винить в этом, и он подходит на эту роль, потому что оказался в неправильном месте в неправильное время.

Мне немного интересно, ну, может, и не немного, что бы почувствовала Тейлор, если бы узнала о том, что я пробираюсь в комнату Чейза, по крайней мере, раз в месяц, и он позволяет мне это. Не то чтобы мы чем-то занимались. Я имею в виду, да, я целовала его один раз, может, два. Ладно, мы спали вместе дважды с тех пор, как расстались, и никогда не говорили об этом, и я не думаю, что в то время они уже были вместе. Может, они и были вместе, но о Тейлор он думал в последнюю очередь той холодной октябрьской ночью.

– Потанцуй со мной! – визжит Тейлор, дергая Чейза за руку.

– Я не хочу танцевать, – говорит он ей, качая головой, и пытается снова сесть.

Она не дает ему этой возможности, но по тому, как он смотрит на нее, могу сказать, что танцевать он точно не хочет. Неприятности в раю?

Прислонившись спиной к стене, я наблюдаю, как они танцуют, и не могу не заметить, как хорошо они смотрятся вместе. Воспоминания о нас с ним просто просачиваются в мой мозг. Ничего сильнее не хочу, как подбежать к ним и оторвать их друг от друга, и мне приходит на ум жалкая мысль.

Ух, ну почему она такая красивая и высокая, и такая собранная?

Даже ее чертовы волосы никогда всегда в полном порядке. Ее кожа светится и алеет во всех нужных местах, и пока я смотрю на нее, появляется ощущение, что я смотрю фильм про вампиров.

Неудивительно, что каждая девушка нашей школы изо всех сил старается походить на нее. Даже популярные девушки. Я знаю это не понаслышке, а по личному опыту.

Я стремилась к тому же, и мне не всегда было плевать на то, что думают обо мне другие.

Когда Тейлор начала учиться в нашей школе, я хотела быть такой же, как она. У нее было все: шикарный дом на пляже, стоимостью миллионы долларов, идеальное тело, волосы цвета платиновый блонд, которые никогда не вились и всегда лежали волосок к волоску.

Однажды я попыталась осветлить свои волосы. Они стали оранжевыми и сожженными. Прошло около года, прежде чем они снова стали нормальными.

Как-то Чейз спросил меня, зачем я это сделала. Он не мог понять, почему я хочу изменить себя, чтобы быть похожей на кого-то другого.

Почему мы это делаем?

Почему мы часами просиживаем в «Пинтерест», «Инстаграм» или «Фейсбук», глядя на то, чего у нас никогда не будет, или позволяем себе с одержимостью наблюдать за чужими жизнями, или показываем своим парикмахерам такие прически, которые никогда не сможем укладывать самостоятельно?

Мы всегда недовольны. Мы создаем себе мечту, как создаем фейковые странички знаменитостей в социальных сетях, понимая, что никогда не будем ими, потому что мы – не они, но никогда не будем довольны теми, кем являемся.

Думаю, это нормально, особенно для подростков. Большинство из нас понятия не имеют, кто они внутри.

Полагаю, что даже большинство взрослых этого не знают.

Однажды я поделилась этими мыслями с Чейзом, по крайней мере, большей их частью. Думаю, что, с одной стороны, я вывела его из себя, а с другой – он понял, что я пыталась ему объяснить.

Хотела бы я сказать, что мое желание быть похожей на Тейлор испарилось, но в глубине души мне интересно, каково это – быть ею, чтобы Чейз снова держал меня в объятиях.

И тут же я начинаю скучать по его объятиям. По тем, в которые он вкладывал всю душу и тепло своего тела. В этом весь он. И сейчас они обнимаются так крепко, что мне кажется, я не могу вздохнуть до тех пор, пока он не отпускает ее.

Должно быть, мне стало так грустно из-за песни кантри, которая звучит на заднем фоне, пока я наблюдаю за тем, как они танцуют, потому что именно так я себя и чувствую. Чейз обвивает руками ее тонкую талию, бережно прижимая к своему телу. Он переоделся после игры, надев свою толстовку с капюшоном, джинсы, в которых он был в школе, и бейсболку, скрывающую от меня его лицо.

Они отстраняются друг от друга, и Тейлор, развернувшись, говорит что-то Чейзу, хоть я и не могу ее услышать. Вероятно, она сказала ему, что я на него смотрю.

Его спина каменеет. Обычно это происходит, когда он слышит мое имя, затем он поворачивает голову и бросает на меня взгляд через плечо. Что-то в том, как он смотрит, нервирует меня, кожу начинает покалывать, а дыхание сбивается. Мы застываем, и когда я встречаю его взгляд, я вижу, как он задыхается, вижу душевную боль, потерянность и безнадежность из-за девушки, которая не может без него существовать.

Я вижу любовь, я тоже люблю, и никогда еще момент не был таким всепоглощающим, как сейчас, когда я смотрю в его карие глаза.

Как ты можешь так на меня смотреть после всего случившегося?

Этот взгляд длится всего секунду, а затем он снова поворачивается лицом к ней, но отдаляется от нее.

Тейлор пытается поцеловать его, тянется к нему губами, но он отворачивает голову, отказывая ей, выпутывается из ее объятий и снова возвращается на диван.

Она пытается дернуть его на себя, покачивая задницей под музыку, надувшись из-за того, что он сел. Я не уверена, что он на это ответил, но я знаю Чейза, и публичное проявление чувств не в его стиле.

– Я сказал, нет, – говорит он ей резко, я уже видела этот взгляд раньше. Он в бешенстве.

Развернувшись, я несусь в сторону кухни за напитком. Мне в буквальном смысле приходится разбить одну парочку на пути к холодильнику. Они отодвигаются в сторону, пошатываясь, отказываясь отлепить друг от друга губы, и перемещаются из кухни в коридор.

Когда я останавливаюсь около стола, начинаю искать что-нибудь без алкоголя, и выбираю колу. Верите или нет, я мало пью. После прошлого лета.

Не могу сказать то же самое о Чейзе. Минуту спустя я снова замечаю его, когда мы оказываемся в одном и том же месте в одно и то же время, и кажется, что мы в комнате наедине. Так и есть, впрочем, кухня просматривается из гостиной, где находится Тейлор, и она может видеть, что мы не стоим рядом друг с другом.

Держу пари, она в бешенстве.

– Где Дин? – он говорит низким голосом, пока проходит мимо меня к холодильнику за пивом. Это удивительно, что делает со мной его голос – всего два слова.

Медленно я отклоняюсь, чтобы пропустить его, между нами повисает влечение, которое мы оба не можем отрицать. Благодаря его голосу, как всегда, в животе активируются тысячи бабочек.

Перестань реагировать на него.

Вот оно – то, от чего я никогда не могла отказаться.

– Откуда мне знать? – наконец, говорю я, открывая колу.

Чейз вздыхает. Кажется, что звук вырывается из самых его глубин, будто он либо сильно раздражен на себя, что спросил об этом, либо на меня за то, что я избежала ответа.

Когда он разворачивается, его взгляд блуждает по комнате, прежде чем остановиться на мне. Он изучает меня, потом снова вздыхает, сложив руки на груди. Я тоже смотрю на него, на его мускулистую грудь, широкие плечи, темные волосы, выглядывающие из-под алой бейсболки, на все то, что притягивает меня к нему.

– Зачем ты целовала меня сегодня утром?

Я не отвечаю. Я не должна отвечать.

Мне хочется провести руками по его рукам, почувствовать их силу, как я делала этим утром.

Я хочу, чтобы он обнимал меня этими руками, прижимая ближе, хочу почувствовать его дыхание на своей щеке.

Хочу сделать шаг вперед и прислониться головой к его груди, только чтобы снова услышать, как бьется его сердце.

Я хочу поцеловать его, и вспоминаю о том, какими на вкус были его губы сегодня утром, прежде чем ночь окончательно отступила.

– Почему ты позволяешь ему так обращаться с тобой? – спрашивает он, нахмурившись, а затем переводит взгляд на меня. На его лице нет эмоций, и мое сердце замирает от его вопроса.

Я больше не хочу прислоняться головой к его груди. Я хочу оторвать ее. Во всем виновата моя голова. Это все из-за него и нашей близости, когда во мне зашкаливает адреналин, а сердце вырывается из груди.

Хотя, его вопрос меня не удивляет. Все хотят понять, что я увидела в таком человеке, как Дин Раен, и как я смогла сделать плохого парня слабаком. Они восхищены тем, как проблемная девочка, которая прячется за своими темными волосами, заставляет его возвращаться к ней снова и снова.

Я хочу отвернуться от Чейза, проигнорировать его вопрос, будто он и не задавал его. Только в Чейзе Паркере есть кое-что, что удерживает меня в его власти, от которой я никогда не смогу освободиться.

Чейз держит голову опущенной.

– Ты достойна лучшего, – руки, которые годами обнимали меня, засунуты глубоко в карманы джинсов.

Я недостойна тебя.

Я поспешно отворачиваюсь в другую сторону и, злясь на свою реакцию, сжимаю челюсть.

– Не надо, Чейз.

Начинаю понимать, что не смогу изменить того, кого люблю, кого буду любить всегда. И я говорю не о Дине.

Но я могу попытаться. Я даже могу полюбить кого-то другого, ну, по крайней мере, попытаться.

Но я никогда не смогу изменить того, кого полюбила впервые.

Возможно, это чувство со временем угаснет, но когда ты любишь кого-то по-настоящему, это не изменится. Такое нельзя вернуть назад.

– Что тебе сказала Тейлор?

Он медленно моргает, вытаскивая свою левую руку из кармана, и ковыряет трещину в кафельной плитке, которую Джейден разбил бейсбольным мячом два года назад.

– Что ты смотрела на меня.

И затем наши взгляды встречаются.

– Я не могу остановить это, – шепчу я, наши тела на расстоянии одного шага. Он знает, почему именно я не могу это остановить, так же, как я сказала, что не могу не пробираться в его комнату. Чейз был моим лучшим другом задолго до того, как мы начали встречаться, и когда мы расстались, потерять эту связь было для меня больнее всего. Я потеряла своего друга.

Чейз тянется к своему пиву и с хлопком открывает его. Его рука касается меня, когда он делает глоток пива, а затем наклоняется ко мне еще немного.

Я слышу, как он втягивает в себя воздух, а потом выдыхает.

– Ты не думаешь, что мне тревожно видеть тебя с ним? – его глаза так полны переживаний и боли, что это ранит. Такое ощущение, будто из комнаты выходит весь кислород, когда бы мы ни находились так близко друг с другом на публике.

Мы разговариваем уже не в первый раз за эти месяцы, прошедшие после нашего жесткого расставания. Хоть я и продолжаю жить своей жизнью, а он своей, мы не живем одной жизнью и никогда не бываем так близко.