Текст книги "Сильные души (ЛП)"

Автор книги: Шей Шталь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Глава 20

Чейз

Признаюсь, мне потребовалось какое-то время, чтобы принять тот факт, что Куинн спала с моим лучшим другом. Но, как напомнил мне отец, мое внимание сейчас должно быть сфокусировано только на ней. Не имеет значения, что она сделала или не сделала, важно то, что происходит сейчас, важно, чтобы она поверила в меня, в то, что моя любовь настоящая, что это должно было случиться.

– Вот как… – приподнявшись на коленях, я склоняю голову и крепко зажмуриваю глаза. Она думает, что знает, что это такое, но даже не представляет. Мне нужно показать ей. Если она сможет почувствовать меня вот так, тогда, возможно, сможет поверить мне. Я дотрагиваюсь до ее щеки, пальцам потирая разгоряченную кожу.

У нее путаются мысли, тут же всплывают воспоминания о нашем общем прошлом: первый поцелуй, тот последний раз в моей спальне, наше касание губ в ночь аварии… все они поглощают нас обоих, проходят сквозь меня, как электрический разряд.

Этого достаточно. Я прижимаюсь губами к ее губам раньше, чем она успевает сказать хоть слово. Я не могу больше ждать. Она может не верить тому, что я сказал, но я уверен, если смогу заставить прочувствовать это, то стану на один шаг ближе к тому, чтобы заставить ее понять меня.

От неожиданности ее тело напрягается, а сердце ускоряет свой ритм. Я не могу объяснить ей это, черт, да я даже сам себя до конца не понимаю, как у меня получается делать это. Но не важно, что поспособствовало этому, я принимаю это, потому что этот поцелуй для меня все.

Здесь нет вопросов, что мне нужно делать. Я знаю. Мне нужно сделать так, чтобы этот поцелуй был длиною в жизнь.

Она должна чувствовать его вечно.

В течение следующих нескольких секунд, когда мои губы касаются ее, я полностью растворяюсь в ощущениях, которые проходят сквозь меня. Я думал, нет, предполагал, что не смогу снова чувствовать что-то на физическом уровне, по крайней мере, не в этой жизни, но я чувствую. В эту секунду я очень даже хорошо все осознаю. То, какая она на вкус, то, как ее губы вжимаются в мои, все это, включая физическую реакцию, которая у меня появилась. Я вообще не понимаю, как это произошло, но все это очень даже реально.

Куинн целует меня в ответ, мягко прижимаясь своими губами к моим, когда я втягиваю ее губу в свой рот. Следующие несколько секунд мы оба пытаемся вложить в этот поцелуй все свои накопившиеся эмоции. Я прекрасно осознаю, что это может быть последний раз, когда я могу что-то ей дать, поэтому собираюсь убедиться, что она получила все, в чем нуждается.

Ее язык скользит сквозь мои приоткрытые губы, из моей груди выходит такой глубокий рев, который я сам не могу объяснить. Когда наши языки встречаются, мое тело сотрясается, будто сквозь меня пробегает заряд тока, и, естественно, лампа рядом с кроватью Куинн начинает мигать.

Ощущения ошеломляющие, и какая-то часть меня хочет проверить, насколько далеко я смогу зайти. Я не понимаю, почему у меня сейчас проявилась физическая реакция, какая была раньше, когда я был жив, но это дает мне надежду на то, что смогу продвинуться дальше.

Так же быстро, как эта мысль возникает в моей голове, что-то внутри меня говорит мне «нет», это дар. По какой-то причине мне была подарена возможность прикасаться и чувствовать Куинн, и я, определенно, не хочу испытывать свою судьбу.

Куинн, кажется, полностью потерялась в нашем поцелуе. Она обвила руки вокруг моей шеи, пытается прижаться ближе ко мне, а затем соскальзывает с края кровати, чтобы забраться ко мне на колени.

Н-да, мне семнадцать лет, и во мне все еще бушуют гормоны.

Ее дыхание все еще учащенное, когда мы, наконец, разрываем поцелуй. Риз стучит в ее дверь, но не открывает ее.

К счастью, я додумался закрыть ее прошлой ночью после того, как принес сюда Куинн. Все, что знает Риз, это что Куинн заперлась здесь, потому что хочет побыть одна.

– Я уезжаю на работу, Куинн, – говорит Риз через дверь. – Напиши, если тебе что-то понадобится. Эм возвращается поздно вечером, поэтому я хочу забрать его с пристани, и я вернусь, когда будет довольно поздно.

Услышав стук в дверь и голос Риз, Куинн отпрыгивает назад, тяжело дыша, и быстро садится на край кровати.

– Хорошо. Увидимся позже, – быстро отвечает она. Она смотрит на меня, ее ресницы подрагивают, пока она осторожно осматривает меня с ног до головы.

– Ты почувствовала это, Куинн? Почувствовала силу этой любви? Вот как ты можешь быть уверенной во всем. Это правда. Это происходит, и мне нужно, чтобы ты верила в меня, – снова приподнявшись на коленях, я обхватываю ладонями ее лицо и пытаюсь убедить еще раз, заправляя ее волосы за уши. – Ты чувствуешь мои прикосновения… Ты знаешь, это я, – большим пальцем я потираю ее щеку. – Разве не видишь… только ты можешь меня чувствовать, только ты можешь меня видеть потому, что только ты была создана для меня.

Она закрывает глаза и кладет голову мне на плечо. Я прижимаю свою ладонь к ее груди, туда, где бьется сердце, потом тяну ее руку к своей груди.

– Ничто никогда не изменит этого.

Куинн снова плачет, но все же на ее лице мелькает мягкая улыбка.

– Ты мне веришь?

Она кивает, закрывая глаза. Я понимаю, что она растеряна, но также замечаю и надежду. Наконец, она по-настоящему начала слышать каждое слово, которое я ей говорю. Я только надеюсь, она поверит, что это правда.

– Как думаешь, есть еще другие, такие, как мы, которые просто об этом не знают? – спрашивает Куинн, откидываясь спиной на кровать и глядя в потолок.

– Думаю, да.

Я передвигаюсь, чтобы лечь рядом с ней, притягивая ее так, чтобы она могла положить голову мне на грудь. Я вижу, что она все еще уставшая, и надеюсь, что она снова уснет. Если она заснет, то будет видеть сны, а если она будет видеть сны, то я смогу показать ей, что все это значит на самом деле.

– Помнишь, в средней школе мы читали ту историю о греческих мифах? – она кивает, и я продолжаю: – Помнишь, они верили в людей, которые были созданы с четырьмя руками, четырьмя ногами и четырьмя глазами? И Зевс верил в то, что они обладают особой силой, и опасался их. Поэтому он разрубил из всех пополам и отправил на поиски другой своей половинки. Думаю, именно оттуда все это и произошло, или, по крайней мере, взяло свое начало, но я не совсем уверен. Я точно знаю, что это передается по наследству, и только в определенных семьях. Как мои родители, они оба сильные души.

Она поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня, наши тела настолько близко друг к другу, я чувствую, будто она часть меня самого.

– И твоя мама видит твоего отца?

– Когда отец чувствует, что мама нуждается в нем, то он тут же оказывается рядом с ней в том виде, какой для этого требуется. Что самое безумное, с момента аварии я тоже вижу его.

Куинн смотрит на меня удивленно.

– Правда? А ты видишь моих родителей?

– Нет… прости. Не вижу. Я вижу только своего отца, – мне грустно говорить ей об этом.

Какое-то время она молчит, положив голову обратно мне на грудь. Затем она спрашивает меня:

– Из-за этого она до сих пор одна?

Я пожимаю плечами.

– Нет, не думаю, что дело в этом. Думаю, когда отец умер, силу, чтобы продолжать держаться, она нашла для того, чтобы вырастить меня… это было ее предназначением.

– Но сейчас ты ушел…

– Да, но ее любовь ко мне не иссякла так же, как и не пропадет ее любовь к тебе. Привязанность, которую она испытывает к тебе, всегда будет очень сильной, и она поможет ей найти силы пройти через все это. У всех сильных душ сильная эмоциональная связь со своей семьей. Мы можем быть привязанными к своим вторым половинам, но это, как связь душ одной семьи.

Пока Куинн продолжает лежать головой на моей груди, ее дыхание выравнивается, и она начинает расслабляться. Я на автомате потираю ее спину, как делал каждую ночь, когда она пробиралась в мою комнату, и постепенно она начинает проваливаться в сон.

* * *

Ее сны очаровывают меня. Я знаю, что мое время быть с ней вот так подходит к концу, но я так отчаянно хочу, чтобы она увидела это все – мою любовь, наши жизни вместе и по отдельности. Хочу напомнить ей о том, что она сильная, что она сможет продолжить жить без меня.

Мягко прикасаясь пальцами к ее волосам, через ее сон, я могу показать ей масштабы того, что есть между нами.

Она думает, что видит сон, но это не просто сон. Я использую это время, эту возможность быть рядом с ней так, как не могу, когда она бодрствует. Это единственное время, когда ее мозг полностью расслаблен и намного лучше способен поверить и понять, насколько важно, чтобы она продолжала жить.

Глава 21

Куинн

Не знаю, как долго проспала, но когда просыпаюсь, я понимаю, что сейчас примерно вторая половина дня. Сквозь темные шторы проглядывает солнце, освещая мою комнату мягким серым оттенком. Растянувшись на кровати и почувствовав тепло, которое исходит только от него, я понимаю, что он все еще здесь, рядом со мной, но прямо сейчас я не смотрю на него.

Я оставляю себе несколько минут, чтобы осмыслить все те эмоции, которые пульсируют во мне. Я морально опустошена, но, как ни странно, чувствую облегчение. Оно появляется внезапно, будто из ниоткуда. Я не могу это объяснить, но что-то мне подсказывает, что это мой первый шаг к исцелению.

Когда я поворачиваюсь лицом к нему, Чейз смотрит прямо на меня, на его губах мягкая улыбка.

– Теперь ты понимаешь? Чувствуешь, насколько сильна моя любовь к тебе?

Я улыбаюсь, потому что действительно понимаю.

После того, как я уснула, мне снился Чейз и наша любовь сквозь жизни. Я видела силу наших уз и непоколебимую связь, которая есть и всегда будет между нашими душами. Прошлой ночью Чейз поделился со мной своей истинной любовью, и теперь я понимаю намного больше, чем понимала когда-либо. Повернувшись, я смотрю на часы, чтобы проверить время, и замечаю фотографию, которая всегда напоминала мне о Чейзе. На ней запечатлен он вместе с Ганнером и Джейденом, в их руках биты, и они улыбаются.

– Я все еще чувствую, что отняла у тебя твою мечту, – говорю я ему.

Чейз перекатывается на кровати ближе ко мне и прижимается губами к моему плечу, пока смотрит на фотографию.

– Из всего, что я когда-либо держал в своих руках, ты для меня – самое главное.

Я понимаю, что именно он имеет в виду. И в каком-то смысле это метафора. Я поворачиваюсь лицом к нему и улыбаюсь, пока он смотрит на меня сверху вниз.

– Ты такой банальный.

Он усмехается, жестом указывая на нас двоих.

– Ага, но это правда.

Спустя несколько минут после пробуждения я понимаю, что впервые за последние дни ощущаю чувство голода, и предлагаю продолжить наш разговор по пути на кухню.

* * *

Пока обыскиваю шкафы в поисках чего-нибудь съестного, я поглядываю на Чейза, когда он с довольной улыбкой на лице прислоняется к стене кухни, так же, как делал это сотни раз прежде. В этот момент я ощущаю такую сильную любовь, и напоминаю себе о том, какая я счастливица, что у меня есть это мгновение.

Стук в дверь вырывает меня из моих мыслей.

– Ты кого-то ждешь? – спрашивает Чейз.

Сегодня я снова пропустила занятия, и спасибо Риз, что она прикрыла меня, позвонив в школу и сказав, что я заболела. По крайней мере, так гласила записка на столе.

– Нет… – я выглядываю в боковое окно и вижу «Мустанг» Ганнера, припаркованный рядом с машиной, которую мне помогла купить Риз на деньги по страховке. – Это Ганнер.

Качая головой, Чейз идет в гостиную и, плюхнувшись на диван, поднимает руки, чтобы обхватить ими шею.

– Сейчас не самое лучшее время. Я не уверен, что трансформаторы в этом городе смогут выдержать это.

– Остынь, Каспер. Сегодня, нам не нужны никакие скачки напряжения. Коммунальная компания и так уже сходит с ума, – шучу я, чтобы получить в ответ мягкую улыбку. – Хочешь, чтобы я попросила его уйти?

– Нет. Должен же я, в конце концов, пройти через это.

Проходит всего минута, и Ганнер снова стучит в дверь. Я смотрю на Чейза, но он не смотрит на меня – он сидит, уставившись куда-то в сторону, будто следит за чем-то.

Пожав плечами, я делаю несколько шагов к двери и медленно открываю ее.

– Ганнер, привет. Что ты здесь делаешь?

Я, правда, надеюсь, что он здесь не для того, чтобы орать на меня или обвинять. Сегодня я, наконец, чувствую себя хорошо, и прямо сейчас не хочу все это разрушать.

Голова Ганнера опущена, он в неуверенности шаркает ногой по земле.

– Могу я войти? Я просто… Мел все знает, и я просто хотел поговорить с тобой кое о чем. Мне нужно с кем-то поговорить.

Это, определенно точно, я могу понять. Ганнер – второй человек, у которого такое же чувство вины, с которым я никогда не расстаюсь, потому что он тоже его испытывает. Он любил Чейза и никогда намеренно не причинил бы ему боль. Мы переспали ненамеренно. Пусть это была безответственная ошибка, но, в конце концов, это была именно… ошибка.

В течение нескольких секунд мы стоим в тишине, неловко глядя друг на друга, а потом Чейз говорит:

– Впусти его.

Я открываю дверь шире, и Ганнер проходит в комнату, чтобы сесть в кресло возле окна, ставит локти на колени и вытягивает руки перед собой, глядя мне в глаза.

– Мне так жаль, Куинн.

Заняв свое место на диване рядом с Чейзом, я никак не реагирую, потому что наблюдаю, как Чейз пытается оценить свою реакцию на Ганнера. Я вижу, что ему не по себе, но он реагирует лучше, чем я себе представляла.

Ганнер выпрямляется в кресле. Очевидно, что он хочет сказать что-то еще и хочет сделать это спокойно.

– Той ночью я плохо соображал, прости меня. Я не… я не знаю, как это произошло, хотел бы я иметь возможность сказать ему о том, как мне жаль, – Ганнер глубоко вдыхает, и я знаю, что он действительно сожалеет. – Он был моим лучшим другом. Я любил его, как брата, а он любил тебя. Так чертовски сильно любил. Даже когда Чейз был с ней, он никогда не был таким счастливым, каким был рядом с тобой.

Я все еще ничего не говорю. То, что он говорит, правда. Чейз любил меня, и теперь я знаю, насколько сильна эта любовь. Сидя рядом со мной, Чейз сжимает мою руку и дарит мне ту уверенность, в которой я нуждаюсь.

Я перевожу взгляд с Чейза на Ганнера, пока тот продолжает говорить:

– Я не могу отделаться от чувства вины, Куинн, – говорит он разочарованно. – Я просто… я даже не понимаю, как это произошло.

Я смотрю на него, пытаясь разобраться в том, что сама помню о той ночи, но воспоминания такие размытые.

– Я помню, что проснулась рядом с тобой, голая. Это все.

Он опускает голову на свои руки и медленно выдыхает.

– Я бы никогда не поставил тебя в такое положение, если бы был в здравом уме.

– Я знаю, что ты не поступил бы так.

И это правда. Не считая его любви к Чейзу, Ганнер любит Мел, и он бы никогда не поставил под угрозу их взаимоотношения.

Ганнер смотрит на свои руки.

– Я не знаю, что делать. Такое чувство, что вина сжирает меня изнутри. Я пытаюсь отпустить все это, сам себе говорю, что не могу изменить прошлое, но ничего не помогает. Как мне жить с тем, что я предал своего лучшего друга, а теперь я уже не могу ничего изменить, не могу сказать ему о том, что мне очень жаль?

Когда начинаю говорить, я не смотрю на Чейза. Поскольку Ганнер не может его видеть, не хочу, чтобы он думал, что я отвожу от него взгляд, пока он изливает мне свои страдания. Очень важно, чтобы Ганнер понял – то, что я собираюсь ему сказать, исходит из самого моего сердца. Я знаю, что Чейз испытывает к нему то же самое, что и Ганнер к Чейзу. Их дружба такая же долгая, как и наша. Нельзя все это просто взять и перечеркнуть.

– Ганнер, ты должен выслушать меня. Я всем сердцем верю в то, что Чейз простил нас, – говорю я ему, мой голос начинает дрожать, когда эмоции снова берут верх. – Он знает, что ты сожалеешь. И ты должен знать, что он любил тебя так же сильно, как и ты любил его.

В этот момент Чейз берет меня за руку, и мое тело нагревается от его тепла. Я знаю, это его способ показать свое одобрение тому, что я говорю. Это просто в очередной раз доказывает, насколько Чейз добрый и безупречный. Ведь зная о том, что произошло той ночью, он все еще самоотверженно любит нас обоих.

– Я знаю, он бы не хотел, чтобы это чувство вины продолжало оставаться с тобой и дальше. Ты должен найти способ отпустить все это. Нам обоим нужно просто отпустить это.

Не знаю, где я это услышала, возможно, от одного из миллионов психотерапевтов, с которыми встречалась после смерти родителей, но один из них сказал мне, что никакое чувство вины не поможет разрешить прошлое, и никакой страх не сможет изменить будущего.

В течение долгого времени я отмахивалась от этих слов, не готовая принять их.

Но по какой-то причине сегодня я думаю об этих словах все утро.

Глава 22

Чейз

– Спасибо, что поговорила сегодня с Ганнером. Ты все правильно сказала.

– Я знаю… хотя, я все еще чувствую себя странно, – Куинн перемещается по комнате, делая свои обычные дела перед сном. Ночь вступает в свои права и завершает еще один день. Она выдвигает ящик комода и достает пару треников и майку и кладет их на кровать.

– То, что ты сказала ему, правда, и ты знаешь это. Никто из вас не хотел никому причинять боль. И ничто из произошедшего не было вашей виной.

– Как ты можешь так говорить?

– Потому что я знаю, что ты чувствуешь. Твоя душа чиста.

Куинн обдумывает мои слова, а потом отворачивается, чтобы снять футболку, забыв о том, что я могу увидеть ее голое тело в зеркале. В общем, я не жалуюсь.

Если бы я не был мертв… я бы столько всего мог с ней сделать…

Когда она снова оказывается на кровати, все, чего я хочу, это продолжить с того места, на котором мы остановились, когда нас прервала Риз, но я боюсь, потому что знаю, мое время быть здесь, рядом с ней, подходит к концу.

Будто энергия во мне выплескивается из самых глубин и говорит мне о том, что Куинн скоро больше не будет нуждаться во мне так сильно. Рано или поздно она увидит, что достаточно сильна, чтобы продолжать жить своей жизнью, и это все, чего я хочу. Конечно, эгоистичная часть меня ничего не хочет так сильно, как быть с ней всегда, но прелесть в том, что я знаю, что этот момент когда-нибудь настанет.

– Все хорошо?

Я киваю, понимая, что, несмотря на это, она чувствует мое смятение.

– Все в порядке.

Раскрыв ладонь, я прижимаю ее к груди Куинн, поверх ее майки, в которую она сейчас одета. Когда она улыбается, это так зачаровывает. Этот взгляд, который я не видел уже долгое время.

– Ты понимаешь, какой я счастливчик? – спрашиваю я, когда она ложится спиной на кровать и наблюдает за каждым моим движением.

– Счастливчик? Не уверена, что у нас одинаковое понятие этого слова, потому что, ну, знаешь, ты мертв, – говорит она, как всегда, указывая на очевидное.

– Я знаю, но я счастливчик. Я встретил тебя.

– И снова, ненавижу доказывать очевидное, но я, несомненно, являюсь причиной…

– Остановись! – стону я. – Я пытаюсь сказать тебе кое-что. Позволь мне сделать это.

Она тихо смеется.

– Ладно. Говори.

Молча глядя на нее, я вспоминаю о том, как много всего я разделил с ней. Я могу сказать ей так много всего, но для Куинн самое главное – вновь обрести свое я, чтобы определить, чего она хочет от жизни.

– Мне нужно, чтобы ты помнила о том, что моя душа была создана для тебя. Мы уже прожили так много жизней вместе, и я обещаю, что после этой у нас будет еще много их впереди. Мы будем находить друг друга в каждой из них. Никогда не забывай об этом.

Хочется сказать так много всего, но мне нужно больше времени на то, чтобы подобрать слова для прощания. На это нужно время.

Для меня не должно быть тяжело отпустить ее, поскольку я знаю, что это не навсегда, но все равно это нелегко.

Позже ночью, пока Куинн мирно спит рядом со мной, я лежу, потерянный в своих собственных мыслях, и думаю обо всем, что произошло за последнюю неделю. Хоть я и знаю, что для Куинн это тяжело, для меня это словно американские горки. У меня не было времени осмыслить все, что я узнал, и мне нравится, что у меня есть несколько часов на то, чтобы собрать все случившееся воедино.

* * *

– Вижу, ты, по крайней мере, успокоился, – отец смеется, прислонившись к стене спальни Куинн, и рассматривает фотографии, стоящие на ее комоде, особенно на которой запечатлен я на финальной игре прошлой весной.

Наблюдая за ним, я задумываюсь, насколько странно ему смотреть на мою жизнь на фотографиях, когда большую ее часть его не было рядом, а потом я вспоминаю, что он был рядом. Он был рядом всегда.

– Я видел это, Чейз, – отец подмигивает, уверяя меня в этом. – Я был на каждой игре.

– Я всегда чувствовал себя так, будто ты рядом.

Перевожу взгляд с отца на Куинн и вижу, что, ворочаясь во сне, она скинула с себя одеяло. Согретая моим теплом, она переворачивается на спину и кладет сломанную руку себе на живот. После того, как ее гипс намок, когда она прыгнула в тот день в воду, Риз помогла ей его снять и забинтовала руку заново, ничего не спрашивая.

Пока она лежит здесь, я любуюсь тем, какая она невероятно красивая.

– Как у меня получилось поцеловать ее? – спрашиваю я из любопытства.

– В тот момент это было необходимо, чтобы ты смог убедить ее.

– Так… мы можем делать и что-то другое?

Все еще стоя у стены и глядя на меня, отец выгибает бровь.

– Я бы не стал испытывать судьбу.

Полагаю, это и есть ответ. Ладно, ну попытаться-то стоило.

– Внутри меня что-то происходит, какое-то странное ощущение, которое будто говорит мне, что все подходит к концу, – говорю я ему, не в состоянии вложить в слова все, что я ощущаю.

– Это твой путь. Наша работа заключается в том, чтобы быть там, где мы необходимы. Это к лучшему. Куинн уже близка к тому, чтобы жить дальше. Ты же этого хотел. Поверь мне, сын, я знаю, это больно, но постарайся помнить о том, почему мы здесь. Помни, что наше предназначение – в их жизнях.

Я стараюсь, правда, но продолжаю думать о том чертовом поцелуе и о том, как хорошо мне было в тот момент, и Куинн, наверняка бы, не помешало еще немного больше убеждений, правильно?

Отец вскидывает голову и качает ею, тихонько посмеиваясь. Он знает, что я собираюсь спросить.

Я почесываю ногтями свою щеку, глядя на Куинн.

– Я знаю, ты сказал не испытывать судьбу, но раз уж я уже поцеловал ее, то почему бы не попробовать? Может, это включает в себя и прикосновения?

И снова отец выгибает бровь.

– Я говорю серьезно.

Отец качает головой, усмехается и отталкивается от стены.

– Нет, Чейз. Ты не можешь. Поцелуй был даром, способом доказать ей, что она сможет жить без тебя.

– Но что, если ей нужно больше доказательств? И что насчет моих нужд?

– Чейз, ответ – нет.

Черт возьми.

– Ладно. Ладно.

Живой он или мертвый, нельзя судить парня за попытку.