Текст книги "Инстинкт (ЛП)"
Автор книги: Шеррилин Кеньон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)
– Ты это делал?
Стоит обидеться из-за того, что она спрашивает? Часть его так и думала, учитывая, что только полный урод сделает такую глупость. И пусть он иногда бывал выдающимся дураком, но не настолько невнимательным.
По крайней мере, он такого не помнил.
– Без обид, но я не имею такой привычки, призывать незнакомых богов. Особенно тех, о которых раньше не слышал. Я даже в компьютерные игры не играю, после того, что случилось с Мадугом. Это каким же тугодумом я выгляжу? Только не надо на это отвечать, у меня хрупкое мужское эго, – Ник нахмурился, когда Ксев вынес его маму, которая была без сознания, и положил ее на диван между ними. – Ты что творишь, дружище?
– Не выпускаю ее из виду. Не позволю, чтобы меня винили в том, что с ней что-то случилось и не позволю этому произойти в свое дежурство, – Ксев положил ей под голову маленькую круглую подушку, накрыл ее розовым вязанным одеялом, которое она накидывала на спинку дивана, и занял пост у ее ног. Он смотрел на нее, положив правую руку на ее ногу.
Ладушки, он немножко параноик.
И в этот момент до Ника дошла вся тяжесть травмы Ксева. Древний экс-бог был на пороге панической атаки. И похоже, тяжелой. Такая была у Ника, когда учитель химии неожиданно устраивал тест.
– Ксев?
Он не слышал его. Ксев тяжело дышал и явно был не с ними. Как будто он видел кошмар наяву.
Ник обменялся с Коди обеспокоенными взглядами и подошел к Ксеву поближе.
– Ксевикан! – тот не отвечал, продолжая смотреть по сторонам, будто ожидая невидимого нападающего.
Или несколько тысяч нападающих.
Ник убрал руку Ксева с ноги матери и заставил его отодвинуться.
– Даразурсис! – он надеялся, что правильно произнес имя.
И лишь тогда Ксев смог сосредоточиться на лице Ника. Но все еще оправился не полностью.
«Они приближаются», – сказал он уверенным и напряженным голосом. – «Нужно защитить женщин и детей. Они ударят по слабому месту. Оставайся с остальными, мне нужно добраться до Лил и предупредить ее. Она будет первой целью. Если они доберутся до нее первыми, то нейтрализуют силы Калеба и сокрушат ворота».
Ник скривился от муки в его голосе. Лил была женой Калеба, Лилианой. В ее смерти Калеб винил Ксева. Но слова и поведение Ксева не указывали на то, что он предал его и провел врагов через ворота. Скорее уж он сделал все, что смог, чтобы спасти ее.
– Ксевикан! – попробовал он снова.
Ксев, вздрогнув, повернулся, и тут на стене зажегся один из символов. Его глаза расширились от узнавания, затем потемнели от горького гнева. Он зашипел, как кот и попятился.
К нему медленно приблизилась Коди.
– Ксев? – она мягко дотронулась до его груди. – Ты с нами?
Все еще тяжело дыша, он накрыл ее руку своей и держал ее, будто она была такой же ценной для него, как и для Ника. Он сжал челюсть и медленно кивнул.
– Чувствуете это?
– Чувствуем что? – спросила Коди.
Он посмотрел на Сими.
– Чаронте?
– Проклятый бог? – раздраженно ответила она.
Ксев закатил глаза, подошел к двери и встал в оборонительную позицию рядом с ней. В руках он создал файерболы, и тут кто-то постучал.
Ник нахмурился.
– Знаешь, Экс, по моему опыту, плохие парни не стучатся.
Он улыбнулся фальшивой улыбкой.
– Стучатся, когда их злобной породе необходимо приглашение, чтобы войти.
И тут его желудок сжался от страха. Ксев был очень даже прав. Даймоны и некоторые другие существа нуждались в приглашениях в дома, чтобы сеять там хаос и причинять вред. Ник пожалел, что не живет той жизнью, в которой ничего не знал бы об этом.
Отлично. Просто отлично. Еще один кошмар.
Надеясь на лучшее, Ник посмотрел в глазок, затем посмотрел на Ксева, как на идиота.
– Выключи свою паранойю. Это всего лишь моя крестная. Полиция связалась с ней после исчезновения мамы, и она решила нас проведать. Она ростом не больше пяти футов и весит фунтов девяносто. Не думаю, что нам стоит ее бояться. А вот она, скорее всего, в ужасе. Не хватало еще, чтобы ты довел ее до сердечного приступа.
Открыв дверь, он втянул в квартиру крохотную креольскую акушерку, которая принимала его своими руками.
– Привет, тетя Менни.
Она сжала его в объятиях, ее косички щекотали его нос.
– Привет, Страшилка. Надеюсь, ты не против. Учитывая эту странную ситуацию, мне захотелось проверить тебя и твою… – У нее пропал голос, когда она посмотрела через его плечо на Ксева. Она ахнула, ее глаза стали огромными.
Ник закрыл дверь, не думая о ее реакции, потому что большинство впервые смотрело на Ксева, как на аномалию, Снежного человека или гадкого старшего братца, помешанного на стероидах.
– Меньяра, это…
– Мы уже знакомы, да, Кэм? – у Ксева был такой холодный голос, что заморозил бы сосульки на мосту Пончартрейн в августе.
Меньяра отшатнулась и упала бы, не поймай ее Ник.
– Менни? Ты в порядке?
– Что ты наделал, Ник? – прошептала она испуганным голосом, продолжая пялиться на Ксева, будто тот был дьяволом во плоти.
– Что ты наделал? – повторила она.
Ксев смотрел на нее.
– Интересно то, что ты винишь его, когда все началось с тебя, твоих братьев и сестер.
Покачав головой, Меньяра по очереди обвела их всех взглядом: Ксева, Сими, Коди, Чирайз, затем прикрыла глаза.
– Кто высвободил силы Ника? Во имя Создателя, кто это сделал? Вы хоть понимаете, что наделали?
Коди прикусила губу, затем объяснила их поступок:
– У нас не было выбора. Душу Ника отделили от его тела враги, желающие ослабить его, чтобы убить. Только так мы могли спасти его и вернуть в эту реальность, спасти ему жизнь. Если бы мы не действовали быстро, он бы уже был мертв.
Меньяра тяжело вздохнула, села в кресло и положила голову на руки.
– Нужно было прийти ко мне.
– Я пыталась, правда, – начала Коди, но Ксев остановил ее.
Он заговорил тоном, с которым терпеливые родители говорят с любимым ребенком:
– Это не ты, маленькая. Все началось до того, как тебя послали сюда убить Ника. До того, как тебя завербовали. Не позволяй ей сложить все свои грехи на твои плечи.
Его глаза сверкнули красным, Ксев гневно скривил губы, приближаясь к Меньяре.
– Как ты могла так поступить с ними? Ты не выучила за века, что не стоит подделывать судьбу и свободу воли людей? Что не стоит играть с чужими жизнями?
Меньяра посмотрела вверх и встретилась с его взглядом, не мигая.
– У нас не было выбора. Ты не представляешь, каким сильным стал Адариан. Каким опасным он был для всех, кто вступал с ним в контакт.
– И чья это вина?
Она проигнорировала вопрос.
– Мы больше не могли контролировать его. Он вырвался в этот мир. Монстр, которого не остановить. Мы даже найти его не могли. Все, что мы пытались сделать, провалилось. Он стал угрозой, в любой момент мог прийти к нам и победить. Вырвать наши глотки и, смеясь, пить нашу кровь со своих кулаков. Это была единственная надежда победить его. Единственный способ, который мы могли придумать, чтобы замедлить его и вернуть на цепь.
– Усилив его? Кто придумал эту чудо-идею?
– Это должно было ослабить его.
Ксев нахмурился.
– Вы не имели права вовлекать невинную жизнь, не сказав ей, что делали! Не спросив разрешения! – он мерил комнату шагами, как чудовище в клетке, которое ждет возможности напасть на своего мучителя, и им была Меньяра.
– Мы имеем право делать все, что нужно, чтобы защитить невинных мира сего. Одна жертва ради миллиона остальных. Справедливый обмен.
Но Ксев все еще отказывался принять ее логику, вцепившись в свои аргументы.
– Вы не имели права решать это.
Она проигнорировала его гнев.
– Люди не смогли противостоять усумгаллу века назад, когда знали о них и были готовы к битве. Теперь… они беспомощны перед Малачаем и его союзниками. Они даже не знают о них. Что уж говорить об армии против них или магии и элементах, чтобы связать его! И что мы должны были делать? Стоять в стороне и наблюдать, как вы косите людей ради собственного удовольствия?
Сжав челюсть, Ксев в ответ замер, будто что-то понял. Его дыхание стало тяжелым, он встретился с разгневанным взглядом Меньяры.
– Ее отец не Верлайн. Не может этого быть. Я бы почувствовал, ведь мы бы были братом и сестрой.
– Нет. Азура стерилизовала его, опасаясь, что он породит дитя, способное убить или пленить ее.
– Ризар?
– Пропал много веков назад. Никто не знает, что с ним произошло.
На его лице появился ужас, он повернулся к Нику. Он смотрел на него, будто никогда не видел раньше. Будто смотрел на него другими глазами.
Затем он перевел взгляд на мать Ника, и на мгновение Ник решил, что Ксев убьет Меньяру.
Или его стошнит.
– Вы выбрали для этого задания воина света, – это было тихое утверждение, а не вопрос.
– Другого не было. Нам нужен был отец, рожденный прямо из Источника Калосум. Он был ближе всего к тем, кто мог породить подходящую дочь.
Ксев поморщился, прикусив губу.
– Они люди, а не глупые пешки для твои эгоистичных игр, Кэм.
Она уставилась на него.
– Никто не знает это лучше меня. Я все делала для защиты других. Ради защиты и пользы, ради моей любви к этому миру и его обитателям. Именно я осталась в этой дыре, чтобы наблюдать и защищать. Чтобы быть здесь все время ради них.
Но взгляд Ксева все равно осуждал ее за поступки.
– Он хотя бы знает, что стал отцом?
– Конечно же нет. Если бы он узнал правду, это стало бы катастрофой глобального масштаба. Его дочь зачали, приняли и отправили к обычным родителям, которые ее удочерили. Никто и не предполагал, что она нечто большее. Она не знала, что ее удочерили. Она считает, что родилась от приемных родителей.
Ксев горько рассмеялся.
– И все равно вы сделали это не уведомив его, без его согласия. Вы нарушили все законы нашей жизни. Использовали его и ее мать. А мать знает? Хоть кто-то из них?
– Нет. Мы не могли позволить им это. Они могли предупредить Адариана. Мать встретила его лишь раз… в баре, привела его домой. Она думала, что он человек, просто проездом в ее городе.
Он выругался.
– Как типично для вас. Вы вывели их на линию огня, не предупредив или защитив. Они ничего не знали и не понимали. Да как вы могли?
Ник свистнул, перебивая их.
– Эй? Кто тут понимает, о чем они вообще говорят?
Даже Сими не подняла руку, а это говорило о многом. Сими обычно знала все.
В этот раз она лишь пожала плечами.
Ник перевел внимание на тех двоих, что знали.
Меньяру и Ксева.
– Так, тогда может один из вас прояснит? Пожалуйста? Потому что, похоже, вы обсуждаете мою жизнь и мою семью. И у меня дурное предчувствие.
– Давай ты, – Ксев скрестил руки на груди и уставился на Меньяру. – Твое зачатие и рождение не были случайностью, Ник. Все твое существование – ловушка для твоего отца.
Уж лучше бы это было шуткой.
– Прости, что?
Ксев повернулся к нему, медленно кивнув.
– Именно поэтому ты такой сильный и опасный, и поэтому отличаешься от предыдущих Малачаев. Ты не просто потомок Мавромино. Как и в первом Малачае, который начал все это, в тебе тоже есть кровь воина Сефирота.
Эти слова были для Ника как удар под дых.
– Прости, что?
Коди резко вдохнула, Сими раскрыла рот так широко, что показались ее клыки.
– Это дает нам надежду для него, – Меньяра встала и посмотрела в лицо Нику. Она сглотнула, заламывая руки. – Но все должно было случиться не так. Все.
Меньяра, нахмурившись, пыталась объяснить им:
– Дитя, ты должен понять. Мы не хотели навредить ни тебе, ни твоей матери. Наши намерения были иными. Мы лишь хотели обуздать силы Адариана. Удержать его гнев и исполнить пророчество, данное нам столь давно.
Ник не мог дышать, он обменялся хмурым взглядом с Сими и взял Коди за руку. Просто, чтобы знать, что она его якорь, пока он мучительно пытается осознать сказанное Меньярой. Часть его всегда подозревала правду, но другая часть злилась и страдала.
– Я так запутался.
– У Сими тоже голова кругом. Я вообще заблудилась давным-давно.
Ксев горько рассмеялся, он оперся руками на диван и прислонился к нему. Его глаза стали огненно-красными, в них сверкали гнев и ненависть.
– Они так поступали с нами с начала времен. С нами, рожденными от тьмы, могущественными существами. Тиамат, Брейт, Калеб, я и ты, твой отец. Список бесконечен. Нашу силу питают ненависть, боль, горечь и ярость. Беды – это камень, о который мы точим свои мечи. То, что ломает слабых существ и отправляет их рыдать в могилах, лишь ведет нас к победе. Жестокость других ни капли не трогает нас. Это все, что мы знаем. Поэтому мы непобедимы. Поэтому они, – он мотнул головой в сторону Меньяры. – не могут биться с нами лицом к лицу. И они знают это. Поэтому они ломают нас тем, против чего у нас нет защиты.
Его взгляд переместился на Коди и на их сцепленные руки.
Ник нахмурился.
– Не понимаю.
Ксев сглотнул и заговорил снова.
– Из-за нашей сущности и из-за того, как нас родили и вырастили, мы говорим себе, что нам ничего не нужно. Что мы ничего не хотим, что мы ничто. Что мы презренные темные создания. И нас это устраивает. Нам не нужно, чтобы они принимали или одобряли нас, – он опустил взгляд на пол к ногам Коди. – Но есть нечто, что затягивает нас в пучины и ослабляет без нашей на то воли.
– Свет, – выдохнула Коди.
Он твердо кивнул.
– Никто не сразит нас в битве. Мы знаем, как сражаться против большинства. Как устоять в любом водовороте. Мы знаем, как пережить оскорбления, жестокость, злобу. Они впитались в нас с молоком матери.
Ксев указал Нику на лежащую без сознания мать.
– К несчастью, неожиданное проявление доброты разоружает нас. Простая улыбка застает нас врасплох. Невинная любовь оставляет нас беззащитными и ставит на колени. Так они калечат и свергают нас. Не войной, дружбой.
Коди покачала головой.
– Любовь – это не слабость.
Он жестоко рассмеялся.
– Твоя мама первая, кто не согласится с этим, Найриа, – он перевел взгляд на Ника. – Это убило твоего отца, Малачай. Это отдало меня и Калеба нашим врагам, это и убьет нас в итоге.
Меньяра грубо фыркнула.
– Да как ты смеешь говорить с ними о любви, если ничего о ней не знаешь.
Он скривил губы в усмешке.
– Знаю благодаря тебе, да, Кэм? Ты была так добра ко мне, так понимала меня, когда я был мальчиком, желающим утешения и находившим в лучшем случае твой холодный отпор… а иногда и пощечины. Ты относилась ко мне, как к предмету, пока меня не затопила ненависть.
В ее глазах мелькнула вина, затем она отвернулась от Ксева.
– Да как мы могли доверять тебе? Тебя вскормило воплощение дьявола.
– Вообще-то, моей нянькой была боевой демон-лисица, пожалевшая меня, когда другие этого не сделали. Или мне так сказали. Матери было плевать на то, что у меня есть нужды, что меня надо кормить. Как и плевать было на то, выживу ли я или умру после того, как мой отец сказал, что она должна оставить меня на волю судьбы, ведь он весь-такой хороший и светлый не собирался признавать меня своим сыном.
Он встретился взглядом с Ником.
– Кстати, я соврал о причине, по которой сражался на другой стороне. Это было не из-за злости на мать. Мне всегда было все равно, что она думает обо мне. Я предал Малачая и свою мать и сражался против Калосума лишь ради своей жены. Она единственная, кого я никогда бы не разочаровал в своей жизни. Единственная, за кого я бы пролил кровь или умер.
Меньяра усмехнулась.
– Ложь! У тебя никогда не было жены.
Но боль в красноватых глазах Ксева показывала, что он говорил от чистого сердца. Нет, это не ложь. Хотя Ксев сказал Нику, что никогда не знал любви, Ник знал этот взгляд. Все чувства подсказывали ему, что Ксев сейчас был честен с ним. Тот же свет горел в глазах Калеба, когда он говорил о Лилиане.
То же выражение лица было у Кириана, когда он говорил о Теоне, у Баббы, когда он говорил о Мелиссе.
Истинная любовь. О которой писали сонеты и песни. Та, что разбивает твое сердце и его уже не собрать.
– Как ее звали? – спросил Ник.
Ксев не колебался с ответом. Он произнес имя с благоговением, но в то же время уверенно.
– Майон.
Меньяра вскочила на ноги.
– Лжец! Майон никогда бы не связалась с таким, как ты! Она была самой чистой душой! – ее гнев заставил Ника задуматься, кем же была Майон, но было не лучшее время для вопросов. Ксев уверенно встретился взглядом с Меньярой.
– Не смей оскорблять ее память, произнося ее имя своим грязным языком, когда ничего не знаешь ни о ее истинной красоте или характере! Ты лицемерна, как и мой отец. Ты считаешь, что лишь потому, что родилась от света, ты добрее или лучше тех, кому так не повезло. Это не так. Это делает тебя жестокой ханжой. Позволяет тебе чувствовать свою правоту в неправильных действиях против других. Но ты не лучше моей матери, даже хуже, ведь считаешь, что твоя злоба, направленная на нас, оправдана.
Он порывисто вдохнул и повернулся к Сими, Коди и Нику.
– И именно поэтому нам с женой пришлось скрывать наш брак. Поэтому пришлось отвергать какие-либо отношения между нами. И поэтому мне пришлось отпустить ее через шесть месяцев, чтобы защитить от врагов, включая моих мать и отца, которые убили бы ее, чтобы добраться до меня. Они никогда не оставили бы нас в покое, не позволили бы ей сохранить ее позицию. Хотя она бы никогда не предала Калосум. Но они бы в это не поверили. Я не могу позволить, чтобы кто-то узнал, что ей принадлежит мое сердце. Что оно вообще у меня есть. Хорошее или плохое, светлое или темное, это не важно. Если бы кто-то узнал правду, нас бы уничтожили. Как и случилось с Калебом, который надеялся на счастливую жизнь с Лилиан. Как когда Адариан хотел любить тебя и твою мать. Надеялся, что Чирайз увидет в нем не только монстра, которым он был рожден. Как и все мы, он был жалким мотыльком, притянутым против своей воли к нежному свету, который он не мог понять, но и не мог от него отказаться. Он лишь знал, что хочет жить и чувствовать тепло.
Его взгляд переместился на руку Коди в руке Ника.
– Они завлекают нас чудесными способами. Мгновениями теплоты после холодной жизни, в которой мы были рождены. Мы жалкие существа от колыбели до могилы, – он горько рассмеялся. – Мы беспомощны против них.
Целую минуту Ник не мог дышать от этих искренних горьких слов. Разве это правда?
Была ли его мама невинной сиротой, зачатой и посланной Калосумом лишь для того, чтобы поймать в ловушку его отца?
– Менни? Скажи, что не делала этого с мамой.
Она отвернулась от него, закрыв глаза, показывая, что Ксев сказал правду.
Раздавленный этим откровением, Ник отошел от Коди и Сими, чтобы подойти к женщине, которая помогла ему появиться на свет. К женщине, которую он считал достойной доверия. К той, что обещала ему, что никогда не солжет.
Никогда.
Когда все отвернулись от него с мамой, Меньяра всегда была рядом. Она говорила, это потому, что она приняла их, как семью и им нужна была помощь. Она не могла отвернуться, когда все позволили им страдать. Когда им нужна была помощь.
Но она упустила важные детали.
Ника тошнило, он начал понимать правоту Ливии. Все в его жизни врали ему. Маньяра умолчала не только о секрете его отца и его рождении.
Она скрывала от него свою личность. Ее роль в жизнях их обоих.
Он перевел взгляд на мать и его затошнило, как Калеба в школе.
Как Меньяра могла так поступить с ней? Его мать понятия не имела, что ее удочерили и не знала своих настоящих родителей. Да и он знал лишь то, что отцом был Сефирот. Это убьет ее. Она никогда не поверит, если он попытается ей сказать.
У него кружилась голова, он хмуро посмотрел на Меньяру.
– И кто же тогда моя бабушка?
– Не важно. Она умерла через три дня после того, как отдала твою мать на усыновление в автомобильной аварии. Как и твой дед, предположительно в другой аварии еще до рождения. Поэтому Готье никогда не говорили, что удочерили ее. К чему? Нет смысла говорить Чирайз правду, если оба ее родителя мертвы. Так или иначе, Готье – твои дед и бабка. Это все, что надо знать вам с матерью. Правда лишь причинит ей боль.
Возможно, но тут он скорее был согласен с Ксевом. Его мать имела право знать. И ей нужно объяснить, почему ее родители так быстро вышвырнули ее, когда она в юности забеременела. То, что родители обошлись с ней, как с мусором, засело у нее в голове. Если бы мама знала, что они не были ее настоящими родителями, то, возможно, почувствовала бы себя лучше.
А может и нет. Если она узнает правду, то у нее появятся четверо родителей, отказавшихся от нее. Это может еще хуже отразиться на ней.
Ага, жизнь – сложная штука. Амброуз научил его этому. И люди не всегда реагируют так, как ожидаешь. Как всегда говорил Ашерон – у эмоций нет мозгов.
И сейчас им овладели эмоции и он не мог осознать все четко.
И это привело его к другой вещи, которую ему хотелось бы прояснить, раз уж Меньяра решила раскрыть свою ложь.
– Ты и правда богиня Кэм?
Она кивнула.
Кэм была одной из шести первых богов, которые развязали первую великую войну с бессмертными. Войну, которая чуть не положила конец миру и человеческому роду. Именно она, ее братья и сестры приговорили род Ника к существованию бешеных собак. Всех, кроме его первого предка.
Один проклятый Малачай.
Один проклятый Сефирот.
Навечно связанные друг с другом, приговоренные сражаться в последней битве, которая покончит с миром.
А теперь, если Ксев сказал правду, Менни использовала последнего Сефирота, чтобы от него забеременела бабушка Ника и чтобы его мать стала ловушкой для его отца, зная, что отец не сможет от нее отказаться. Чирайз и Адариан были как инь и янь. Невинный человек с кровью сефиротов. Человек, который не знал о неземных созданиях, которые жили вместе с людьми.
Ник переводил взгляд с Меньяры на мать, не способный поверить в это.
– Ты подставила мою мать?
– Прости, Николас.
Ошеломленный Ник пытался вдохнуть и снова его посетило ощущение, что он выбился из ритма времени, что все замедлилось.
– Именно поэтому у нее такое чистое сердце? Такое неподкупное и нежелающее верить в сверхъестественное?
Менни кивнула.
– По какой-то причине она не может его видеть и непонятно реагирует, когда мы пытаемся объяснить ей. Я пыталась намекнуть ей, когда она была девочкой, но она так резко отреагировала, что я стерла это из ее памяти и с того момента держала ее от всего подальше. Она просто не могла это вынести.
Теперь он понял, почему его мать так плохо отреагировала, когда Амброуз попытался рассказать ей правду о паранормальном мире вокруг них. Наверное, это запустило внутри нее то, что она не могла нормально жить с тем, что не совсем человек. Что ее так странно зачали.
Амброуз, наверное, еще не знал о секрете ее рождения. Возможно, поэтому его мать сейчас без сознания. Она частично Сефирот и то, что заразило Калеба, могло заразить и ее.
Меньяра вздохнула и заговорила снова.
– Именно поэтому Чирайз не видит зло в других. Она как маяк притягивает тех, кто нуждается в доброте: Ашерона, Калеба, Кириана, Пельтье. Как Сефирил, она смягчает обстановку вокруг. Она бальзам для души. Если сефирилы не сражаются, то могу успокоить даже самые беспокойные души.
И это разозлило его. Из-за того, что они с ней сделали, на его мать напали, а затем ее вышвырнули из дома. Подростком она забеременела и осталась без крыши над головой. Брошенная всеми.
Да, Меньяра забрала ее к себе, но теперь он знал правду…
Ник жаждал крови.
Он уставился на Меньяру.
– Как ты могла так поступить с моей матерью? Ты стоила ей всего!
– Николас, все должно было произойти не так. Мы думали, что спрятали ее, обезопасили. Ей дали хороший дом с доброй, любящей семьей, которая заботилась о ней. Но ее свет такой яркий, что его не замаскировать. Каким-то образом она призвала Адариана до того, как мы были готовы. Он нашел ее за годы до того, как должен был, – она протянула руку, чтобы убрать волосы с его лица. – Прости за боль, что мы причинили вам с Чирайз. Мы не хотели, ты должен мне поверить.
Ник посмотрел на бездвижное тело матери. Она выглядела так молодо, да так и было. Многие женщины в ее возрасте только начинали заводить семьи, у них не было обузы-подростка.
– Не передо мной тебе стоит извиняться, Менни. Не мне ты причинила боль. Ты разрушила ее жизнь.
И что хуже, Меньяра позволила ему разрушить ее тоже. Это было больнее всего.
Меньяра покачала головой, отрицая.
– Она бы первая не согласилась. И ты знаешь это, Николас. Вот что делает ее такой особенной, что дает нам надежду, что и ты будешь отличаться от предыдущих Малачаев. Тебя единственного с самого рождения растила любящая мать. Ты Малачай, в котором сошлись свет и тьма. Ты не желаешь разрушать. Благодаря твоей матери ты можешь выбрать добро.
Честно? Сейчас у него не было хороших и радостных мыслей. Он был готов причинить вред всем и всему, кто причастен к такой жизни его матери.
От слов Меньяры его передернуло, ему вспомнился Амброуз, которого он видел чуть раньше. Его будущее не обещает ничего хорошего. Он был на грани обращения. И его предчувствия говорили ему не ждать светлого будущего.
Судя по положению вещей, он крупно облажался. И не было способа избежать этой судьбы.
Да, он был в растрепанных чувствах.
Ему солгали, дали под дых.
А еще его все это жутко бесило.
– Я вас больше не знаю, дамочка. Все, что ты мне говорила, было ложью. И я говорю о каждом слове из твоих уст. Даже о твоем имени. И как я должен в это поверить? Довериться тебе? Как я смогу снова тебе поверить?
– Я все еще твоя тетя Менни.
Ага, точно. Это так?
Была ли она Меньярой, жрицей вуду и креольской акушеркой, принявшей его роды, или же египетской богиней Маат, родственницей Коди? Или же древнейшей богиней Кэм, родственницей Калебу и Ксеву?
Как она может менять свою личность и родственников, как люди меняют носки? Это жутко запутало три последние извилины в его голове.
– Нет, ты мне чужая. Некто, использовавший мою мать для своей выгоды, сделавший ей очень больно при этом говоря, что она может верить тебе, – Ник увернулся от руки, которую она протянула, чтобы дотронуться до него. Он был не в настроении. Все происходило слишком быстро.
Если честно, он уже и не знал, кому верить.
Кроме себя самого. Пусть он и знал, что Амброуз не совсем в своем уме, но тот по крайней мере на лгал. Особенно о его матери и ее благополучии. В этом он точно мог быть уверен. Амброуз лишь хотел спасти свою мать.
Насколько он знал, все остальные, даже Коди, врали ему. Он не хотел себя мучить, но в этом стоило признаться. Ливия была права на все сто процентов.
Никому нельзя доверять.
Он больше не знал, кто есть кто. Казалось, вокруг него одна ложь. От этого кружилась голова. Если честно? Ему хотелось, чтобы его снова вернули на землю. Нужен якорь, чтобы он перестал чувствовать себя потерянным и растерянным.
– Я вообще каджун?
Меньяра рассмеялась.
– Да, Николас. Это точно. Твоя бабушка была настоящая, играющая зеко каджунка, ты бы ей гордился.
Ну хоть это осталось. Слава богу. Он не был уверен, что вынес бы новость, что он внук какого-нибудь нефтяного магната.
Загремел гром, замигал свет, наступила тьма.
К несчастью, она напомнила ему, что нужно было сделать.
– Мне нужно найти Глаз Ананке, чтобы разобраться с этим беспорядком. Кто-нибудь о нем слышал?
Четыре пары глаз смотрели по сторонам, отказываясь повернуться к нему, давая понять, что он как всегда единственный идиот в комнате.
– Что?
– Где ты услышал этот термин? – спросила Меньяра.
Ник решил было ей не отвечать. Он не должен был ей ничего, учитывая, сколько раз за годы она солгала ему. Но с другой стороны…
Какая разница? Он устал от лжи, устал играть в игры.
– Амброуз сказал мне найти его.
Менни нахмурилась.
– Амброуз?
– Ага, будущий я. Очевидно, через несколько веком мне на лицо припечатают лук Темных Охотников. Хотел бы я, чтобы Артемида выбрала на моем теле место получше. И я скоро стану бездушным Малачаем, желающим покарать человечество и съем демона, чтобы путешествовать во времени. Жаль, что время ограничено и я смогу лишь прийти сюда и сказать себе найти Глаз и использовать его, чтобы исправить испорченное, – он посмотрел на Коди. – Так что это такое?
Сими нетерпеливо подняла руку.
– О, о, о! Сими наконец-то знает ответ! Он в страшной-страшной комнате, в страшном храме на самом нижнем уровне владений Аида. По крайней мере он там был, и вряд ли кто-то его забрал, потому гадкая сварливая собака с кучей голов злится каждый раз, когда туда кто-то спускается. И этому так же не рады драконы и люди со змеями на головах.
Коди кивнула.
– Ага, это правильный ответ. Цербер и горгоны немножко собственники, когда кто-то проникает в Тартар, чтобы побеспокоить их.
Настала очередь Сими удивиться.
– Что? – она невинно захлопала глазами. – Я там в детстве в прятки играла. Дядя Аид устраивает отличные вечеринки на Хэллоуин. Но… Сейчас я не могу пойти туда на танцы, учитывая, что никто не знает, кто я такая, ведь я появлюсь на свет лишь через пару сотен лет.
Меньяра вздохнула.
– Мне там точно не рады. Пока я была египетской богиней Маат, мой пантеон вел войну с олимпийцами. Как только я войду в их реальность, они тут же об этом узнают и налетят на меня.
Ксев скрестил руки на груди.
– Мое детство научило меня одному – как скрывать свои силы и проходить через реальности, в которых меня видеть не хотели. Именно так мне удавалось незаметно навещать свою жену под носом у сеферилов, которых учили выслеживать и убивать таких, как я.
Он посмотрел Коди в глаза.
– Хотя я знаю, что это, но не знаю, как оно выглядит. Если кто-нибудь скажет мне, что я ищу и где это, я смогу это забрать.
Меньяра усмехнулась на его предложение.
– Все не так просто. Лишь Бог Судьбы может дотронуться до него, и Глаз его не уничтожит.
Коди прикусила губу.
– Во мне твоя кровь благодаря моей матери. Я могу к нему прикоснуться?
– Учитывая кровь твоего отца, не знаю. Особенно учитывая, что он делил чрево с Ашероном. Да и ты не в своем истинном теле… Не знаю, что может произойти, если ты до него дотронешься. Не стоит так рисковать, чтобы узнать.
Ник нервно хохотнул.
– Лично я голосую за то, чтобы моя девушка осталась с Сими присматривать за моей матерью на случай, если ее похититель совершит попытку номер два.
Ксев покачал головой.
– Нам нужна либо девушка, либо Чаронте, чтобы отвести нас к нему, я-то ничего об Аиде не знаю, – он приподнял бровь, глядя на Меньяру. – Да кто он вообще такой, этот Аид?
– Олимпийцы были детьми Титанов, ставшие греческими богами после того, как тебя прокляли и изгнали.
Коди вызывающе улыбнулась Нику.
– А почему бы не пойти и Сими и мне?
Ник указал на неработающие лампы.
– Аллё? Сверхъестественный шторм? Где-то свободно разгуливает Ирре. На окнах мемитимы. Зайттигеры за каждым углом. Тут еще и Тиамат, Калеб, которого тошнит, мама без сознания. Завид куда-то исчез, и я не знаю, что думать о Ливии. Кто-то хочет еще что-нибудь добавить к этому огромному гемморою?
Неожиданный стук в дверь заставил Ника подпрыгнуть с писком, который он не хотел бы, чтобы слышала Коди. По этой причине, он возненавидел того, кто явился его причиной. Испытывая отвращение к самому себе, он посмотрел на потолок.
