Текст книги "Ночная игра (ЛП)"
Автор книги: Шеррилин Кеньон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц)
Глава 3
Вэйн стоял возле ванной в обличье человека, в то время как Брайд принимала душ. Табита уехала совсем недавно, напоследок снова высказав угрозу поймать «бывшего» Брайд и искалечить его.
Если этот ублюдок попадет в руки Вэйна, от него ничего не останется, так что Табите не стоит беспокоиться. Вообще-то, он не должен был так злиться. В конце концов, если бы Брайд не рассталась с этим парнем, она не досталась бы ему сегодня вечером.
Он мог никогда и не узнать о том, что она предназначена ему.
Но это – человеческая логика, а ей не место в его зверином мире.
– Я не человек, – выдохнул он, ощущая сильную боль от этого утверждения. Во всяком случае, он не совсемчеловек.
Никто, даже сам Вэйн, не был уверен в том, кем он является.
Он – проклятый полукровка, не принадлежащий ни к одной определенной группе. Наполовину аркадианец, наполовину катагарианец, Вэйн родился щенком волка, обретя форму человека по достижении половой зрелости.
Он вздрогнул, вспомнив тот день, когда обратился впервые. Весь свой ужас. Страх. Смятение. Всю свою жизнь он жил исключительно как волк, а потом, на несколько месяцев, помимо своей воли был заперт в теле человека, не имея возможности принять волчье обличье. Новое тело было чуждо ему. Он не знал, как питаться, как выживать или скрываться. Сначала было трудно даже ходить. На него обрушились человеческие чувства и эмоции. Человеческие ощущения.
И что хуже всего, он чувствовал себя физически слабым и беспомощным.
Нет ничего более унизительного, чем понимание того, что ты не способен дать отпор. В вопросах выживания ему приходилось полностью полагаться на брата.
Каждую ночь он молился, чтобы с наступлением утра снова стать животным, и, каждое утро, пробуждаясь, приходил в ужас от того, что все еще человек.
Если бы не Фанг и Аня, стая несомненно убила бы его. К счастью, брат и сестра защитили его от других, помогая скрыть тот факт, что он больше не чистокровный волк.
В течение нескольких столетий Вэйн скрывал от всякого, даже от себя, что достигнув зрелости, получил человеческое сердце.
Как вообще возможно такое изменение?
И все же вот он: живое противоречие. Живая невозможность.
И его парой стал обычный человек.
Вэйн сжал ладонь с меткой. Он физически не мог скрыть эту правду, посланную ему Мойрами. Они знали, чем он был, и пытались связать его с человеческой женщиной.
Почему?
Жизнь полукровки достаточно тяжела. И последнее, чего ему хотелось – это породить детей, которые станут еще большими изгоями, чем он сам.
Кем бы они были: людьми или Охотниками-Оборотнями?
Однако, все аргументы в пользу того, что ему нельзя быть связанным с Брайд, не значили ничего, ведь его человеческое сердце страстно желало женщину за закрытой дверью.
Даже теперь он представлял, как она выглядит там, обнаженная. Как вода стекает по бледной коже, а руки скользят по телу, намыливая бедра и дальше…
Волк в нем требовал, чтобы он вышиб дверь и заявил о своих правах.
Человеческая половина хотела обнять и защитить ее.
Проклятое возбуждение!
Ладонь Вэйна погладила прохладный шелк пижамы, которую Брайд вытащила из коробки и повесила на стул у двери. Она хранила неповторимое смешение ароматов клубники и женщины.
Он поднял верх пижамы и вдохнул этот запах, от которого его член напрягся и отяжелел.
Ему приходилось бороться с собой, чтобы не отправиться к ней в душ и не взять ее снова. Этим он не добьется ничего, кроме ее ужаса.
Она – человек, и ничего не знает о его мире. Ей ничего не известно о нем.
Его затопила волна отчаяния. Он не знал, как ухаживать за человеческой женщиной. Не говоря уже о том, что его связанность с нею не затрагивала ее вообще.
Она могла оставить его и жить благополучной, нормальной жизнью с другим человеком. Она могла влюбиться в любого другого мужчину и родить от него детей.
Такой финал был бы справедливым по отношению к ней. Согласно законам, которые управляли его народом, он не мог заставить ее принять его в качестве мужа. Собственные родители Вэйна были тому доказательством. Отец три недели против воли удерживал его мать, заковав в цепи. Он пробовал принудить ее принять катагарианского мужчину в качестве мужа самыми жестокими способами.
Насилие не сработало.
Его мать-аркадианка отказалась от жизни с ним даже узнав, что беременна. Она считала, что все катагарианцы – звери и должны быть вырезаны без сострадания.
Злобный даже по стандартам Катагарии, отец никогда не пытался показать ей другую сторону своей натуры.
С другой стороны, в нем никогда и не было мягкости. Маркус был жесток в лучшем случае, смертельно опасен – в худшем. Вэйн и Фанг имели достаточно шрамов и внутри и снаружи, доказывающих это.
Так что трехнедельный период, в течение которого родители могли вступить в брак, закончился, оставив их фригидными и бесплодными.
И с детьми.
«Не смотри на меня глазами этой суки, щенок. Или я вырву твое горло».
Однажды Вэйн встретился с матерью, и она ясно дала понять свою позицию.
«Мое основное обличье – человеческое, и это единственная причина, почему ты и твой катагарианский брат еще живы. Я не могла заставить себя убить вас беспомощными щенками, даже зная, что должна. Но теперь, когда вы выросли, меня больше не мучают подобные терзания. Для меня вы– дикие звери, и если я увижу вас когда-нибудь снова, убью».
По справедливости, он не мог винить ее, учитывая, что сделал с ней отец. Вэйн никогда не ждал от других добра, и до сих пор не был разочарован.
Исключением являлся клан медведей. Ему все еще была непонятна их терпимость к нему и Фангу. Особенно к Фангу, который не мог защищать медведей или работать на них ради своей защиты.
Почему они дали им приют, когда его собственный волчий клан убил бы их, если бы нашел?
Вэйн выдохнул, когда на него обрушилась реальность. Он жил под смертным приговором, не имея помощи стаи, чтобы защитить и вырастить потомство или защитить самку. Он не может подвергнуть Брайд опасности, ставшей частью его каждодневной жизни.
В независимости от того, что решили Мойры, ему нельзя создавать семью с человеком. Брайд никогда не примет его самого и его мир. Она принадлежит ему не больше, чем мать принадлежала отцу.
Они – разные биологические виды.
Его задача – бдительно защищать ее, пока не исчезнет метка. Тогда она будет свободна, а он…
– Я буду гребаным евнухом! – прорычал он, ненавидя саму мысль об этом.
Но что еще можно сделать?
Держать ее в цепях, как поступил его отец? Бить ее, пока не подчинится?
Это не сработает. Да и кроме того, Брайд была его половинкой. Он никогда не смог бы заставить себя причинить ей боль. В отличие от папаши, он понимал, что означает слово «защищать».
Всю свою жизнь Вэйн защищал Аню и Фанга, противостоя жестокому обращению стаи и родителя. Он не собирается ранить человека, которого Мойры выбрали для него.
Услышав, как Брайд выключила воду, он снова обратился в волка и вынудил себя не входить в комнату, где может встретиться с искушением.
И потом, он не должен.
Брайд вышла через несколько секунд, завернутая в полотенце.
Вэйн стиснул зубы, увидев, как влажная ткань прилипает к каждой выпуклости и впадинке этого мокрого, роскошного тела. Хуже того, полотенце было слишком маленьким, оставляя его взгляду чересчур много обнаженной манящей плоти.
Она скинула полотенце на пол.
Он чуть было не заскулил, особенно, когда она склонилась над коробкой с одеждой в поисках нижнего белья.
Брайд вздрогнула, услышав странный звук, изданный ее новым домашним питомцем. Развернувшись, она увидела, что волк уставился на нее напряженным, крайне диким и тревожащим взглядом.
Ее затрясло от страха.
– Ты ведь не собираешься броситься на меня, а, мальчик?
Он подошел к ней, виляя хвостом, неожиданно подпрыгнул и лизнул щеку, потом отскочил назад в противоположный конец комнаты.
Это было странно.
Хмурясь, она схватила трусики, натянула их и быстро надела пижаму, которая была слегка тесновата ей, поэтому и хранилась здесь. Когда два года назад Брайд сидела на жидкой белковой диете, сбросив двадцать пять фунтов, мать подарила ей целый шкаф новой одежды. Диета сработала, но в течение года возвратилась каждая унция веса плюс еще десяток фунтов.
Брайд вздохнула и выкинула это из головы. Чертов Тэйлор и его диеты. Ей было предназначено стать полной ирландкой, как ее мать и бабушка, и ничто не изменит того факта, что у нее ущербные хромосомы.
– Я должна была родиться в 50-е, когда быть пухлой было модно.
Вздохнув, она отправилась спать на софу. Волк подошел к ней и почти уткнулся носом в ее нос.
– Прости, детка, – она погладила его по голове. – Сегодня для тебя нет места. Завтра у нас будет настоящая кровать, о-кей?
Волк обнюхал ее лицо.
– Ты хорошая компания, правда? – казалось, что больше всего ему нравилось, когда она чешет его снизу за мордочку. Он закрыл глаза и помахивал хвостом. – Так как мне назвать тебя?
Она задумалась, но в мыслях застыло только одно имя…
– Не будь дурой, – сказала она себе. Было бы смешным назвать его в честь «свидания на одну ночь».
И все же…
– Тебе нравится имя Вэйн?
Он открыл глаза и облизал ее подбородок.
– О-кей, тогда ты будешь Вэйном Вторым. Для краткости – просто Вэйн.
Брайд потянулась через голову выключить свет. Он не мог поверить тому, как она собиралась называть его волчью форму. Если бы у него не было уверенности в обратном…
Но нет, она не обладала никакими экстрасенсорными способностями. Может быть, ей просто понравилось его имя.
Дождавшись, когда она крепко заснет, он вновь обратился в человека и проверил запоры на всех окнах и дверях. Удостоверившись, что с ней все будет в порядке, он перенесся из ее квартиры в свою комнату в Санктуарии.
Здесь тоже было очень темно. Отперев дверь, он заглянул в комнату Фанга. Тот находился здесь с той ночи, когда Вэйн принес его сюда, и был в коме, оставаясь в теле волка.
Пройдя через комнату, Вэйн устало вздохнул.
– Давай, Фанг, – сказал он, стоя у кровати. – Возьми себя в руки. Мне недостает тебя, младший брат, и прямо сейчас мне необходимо поговорить с кем-нибудь. У меня на руках серьезная проблема.
Но все было бесполезно. Даймоны забрали у брата больше, чем просто кровь. Они украли его дух.
Бесславие того, что случилось с Фангом, превосходило все, с чем мог столкнуться волк. Вэйн понимал это. Он ощущал это сам, когда обнаружил, что он – человек.
Не было ничего хуже неспособности сопротивляться нападающим. Он вздрогнул от нахлынувших воспоминаний.
Первый раз, когда он обернулся человеком, случился во время схватки с разозленным кабаном. Эта тварь ударила его так сильно, что боль все еще чувствовалась в ребрах, если он неправильно двигался. В одну минуту он был волком, а в следующую – лежал на спине, и кабан кусал и рвал его клыками.
Если бы не появился Фанг…
– Вставай, младший брат, – шептал он. – Ты не можешь продолжать жить так дальше.
Фанг совсем не узнавал его.
Вэйн пробежал рукой по темно-коричневому меху брата, потом развернулся и вышел.
В коридоре ему встретилась Эйми Пельтье. Она была в обличье человека и держала в руках чашку с супом из говядины, шагая со стороны лестницы.
Единственная дочь медвежьего клана была высокой, худой блондинкой с необыкновенно красивым лицом. Ее братья были заняты на полную катушку, уберегая сестру от преследования человеческих мужчин, когда она помогала в примыкающем к гостинице баре.
К этому занятию они все относились очень серьезно.
– Он ест? – спросил ее Вэйн.
– Иногда, – тихо ответила она. – Я принесла ему супа на ленч, так что надеюсь, сегодня вечером он съест больше.
Для него она была находкой. Казалось, Эйми – единственная, кто мог достучаться до Фанга. Его брат казался более живым, когда она находилась рядом.
– Спасибо. Я, правда, ценю, что ты присматриваешь за ним.
Она действительно провела с Фангом очень много времени. Этого было достаточно, чтобы заставить Вэйна задуматься кое о чем, но Фанг не вставал с кровати с той ночи, как оказался здесь.
Она кивнула.
– Эйми? – спросил он, когда она прошла мимо него.
Она обернулась.
– Не важно. Это была глупая мысль.
Между братом и медведицей ничего не было. Да и как там могло что-то быть?
Вэйн продолжил свой путь дальше через холл, к лестнице.
Он спустился вниз, пересек фойе и вошел в маленький вестибюль, дверь которого соединяла «Пельтье Хаус» с баром «Санктуарий» по соседству.
Она открывалась в кухню заведения, где два Охотника-Оборотня, Джейсин Каллинос и Рен, охраняли вход от людей – кухонных работников, которые не понимали, почему никто, кроме избранных, не мог пройти через дверь на другую половину. В основном, так было из-за того, что члены медвежьего клана, имевшие потомство, держали молодняк наверху. Иногда один из детенышей сбегал от своих нянек и скатывался вниз по лестнице.
Последнее, что было нужно Пельтье, это чтобы кто-нибудь вызвал службу контроля над животными за несанкционированный зоопарк, о котором свидетельствовало их проживание в доме.
Несомненно, мысль о том, как какой-нибудь человек заходит и обнаруживает спящих в своих разнообразных кроватях волков, пантер, львов, тигров и медведей забавляла Вэйна. Или, еще лучше – дракона, спавшего свернувшись на чердаке. У кого-то действительно может оказаться под рукой камера. На всякий случай.
Вэйн кивнул Джейсину, высокому белокурому ястребу-оборотню, который был одним из самых смертельно опасных обитателей дома. Награда, объявленная за голову Джейсина, могла высмеять смертный приговор Вэйна. Главным образом, потому, что, в отличие от Джейсина, Вэйн убивал только по необходимости. Джейсин же, верный своему звериному сердцу хищника, испытывал возбуждение от убийства.
Он жил, чтобы преследовать и калечить.
Вэйн приблизился к раскачивающейся туда-сюда двери, ведущей на территорию бара, которая вдруг резко распахнулась. Через нее пронесся Кайл Пельтье в человеческой форме, похожий на летучую мышь из преисподней.
Вэйн устранился с его дороги.
Реми Пельтье, один из четверни, с длинными вьющимися волосами, сбил Кайла с ног на пол рядом с Вэйном и начал избивать своего младшего брата.
Кайл пытался отражать удары, но это оказалось невыполнимой задачей. Реми был старше и сильнее, и любил драться.
Вэйн схватил Реми и оттащил его прежде, чем тот успел поранить щенка.
– Что ты делаешь?
– Я убиваю Гиллигана [14]14
Вилли Гиллиган– вымышленный персонаж ТВ-шоу 1960-х «Остров Гиллигана». При попытке сделать что-то полезное, у него все выходило наоборот.
[Закрыть], – прорычал Реми, пытаясь обойти Вэйна и снова схватить Кайла.
– Так случилось, что мне нравится эта песня, – защищаясь, произнес Кайл и вытер кровь с губ, спрятавшись за спину Джейсина, совсем не удивленного происходящим.
Рен вручил молокососу полотенце, чтобы тот вытер лицо.
Реми скривил губы.
– Да, но мы не просто проигрываем эту проклятую песню от нечего делать, ты, идиот.
Половина чертовых клиентов побежала к дверям.
Со стороны «Пельтье Хаус» зашла Мамаша Медведица посмотреть на рану Кайла.
– Какого черта? – она взяла его за плечи так, чтобы видеть разбитую губу. – Mon ange,что случилось?
Вся взрослость в один миг слетела с Кайла, когда он оказался лицом к лицу с матерью. Он даже позволил прядям своих коротко остриженных волос упасть на синие глаза.
– Реми напал на меня.
Реми освободил руку из захвата Вэйна:
– Он выбрал 'Sweet Home Alabama' на музыкальном автомате, maman.
Николетта вытаращила глаза на своего самого младшего детеныша.
– Кайл, ты же знаешь, что мы включаем ее лишь когда в дверях появляется Темный Охотник Ашерон – в качестве любезного предупреждения нашей клиентуре. О чем ты думал?
Вэйна душил смех. Ашерон Партенопайус был главным у Темных Охотников. Этот человек обладал многими противоречиями и невероятной властью. Вэйн знал, что почти все до смерти боялись его. Всякий раз, когда он входил в бар, большинство Оборотней и все даймоны направлялись к двери. Особенно, если у них было что скрывать.
Кайл ответил ей угрюмым взглядом.
– Просто это хорошая песня, maman, и мне хотелось послушать ее.
Реми устремился к Кайлу, пытаясь вцепиться тому в горло, но Вэйн снова оттащил его назад.
– Он слишком глуп, чтобы жить, – прорычал Реми. – Я думаю, мы должны вырвать ему глотку и уберечь себя от дальнейших страданий.
Рен издал редкий для него смешок, Джейсин же сохранял каменное выражение лица.
Служащие-люди мудро оставались в стороне, занимаясь своими делами, будто ничего не случилось. Они уже привыкли к братьям и их постоянным ссорам между собой.
Николетта рыкнула на своего старшего сына.
– В его возрасте мы все были глупыми, Реми. Даже ты, – она погладила Кайла по руке и подтолкнула к двери в «Пельтье Хаус». – Сегодня ночью тебе лучше не показываться в баре, cher. Твоему отцу и братьям нужно время, чтобы обуздать свой нрав.
Кайл кивнул, снова посмотрел на брата и показал ему язык. Реми издал медвежий рык, который заставил каждого человека на кухне посмотреть на него.
Выражение лица Мамаши говорило, что она устроит скандал своему старшему щенку, как только они окажутся за пределами слышимости и видимости людей.
– Думаю, тебе лучше вернуться в бар, Реми, – сказал Вэйн, отпуская его.
– Прекрасно, – рыкнул Реми. – Сделай нам всем приятное, maman. Съешь своего младшего.
На сей раз захохотал Джейсин, и тут же успокоился, когда Николетта просверлила его взглядом.
Тряхнув головой, она приказала кухонным работникам вернуться к работе.
Вэйн двинулся к бару.
– Вэйн, mon cher, подожди.
Он обернулся.
Она подошла и остановилась рядом.
– Спасибо за то, что защитил Кайла. Реми еще не научился управлять своим темпераментом. Иногда я боюсь, что он не научится никогда.
– Все в порядке. Он слегка напоминает мне Фанга. Во всяком случае, до комы.
Она опустила взгляд и нахмурилась. Подняв его руку, она уставилась на помеченную ладонь.
– Ты в процессе спаривания?
Он сжал ладонь в кулак.
– Это появилось сегодня вечером.
У нее открылся рот, потом она втащила его обратно в дом. Захлопнув дверь, Николеттаповернулась к нему лицом.
– Кто?
– Человек.
Она чертыхнулась на французском.
– О, cher, – выдохнула она. – Что ты собираешься делать?
Вэйн пожал плечами.
– Ничего. Я буду охранять ее, пока все не закончится. Потом она и дальше будет жить своей жизнью.
Мамаша в замешательстве глядела на него.
– Почему ты приговариваешь себя к долгим годам без женщины или жены? Если ты отпустишь ее, возможно, никогда больше не сможешь иметь семью.
Вэйн пошел прочь, но она задержала его.
– Что я должен делать, Николетта? – спросил он, называя ее настоящим именем, а не Мамашей, как ее часто звали. – Я – живой пример того, почему мы должны размножаться только в пределах своей разновидности. Я не хочу передавать болезнь другому поколению.
Она выглядела потрясенной его словами.
– Ты не болен.
– Нет? Тогда как бы ты назвала это?
– Ты благословенный, как и Кольт.
Он в недоверчивом изумлении смотрел на нее.
– Благословенный?
– Oui,– искренне сказала она. – В отличие от нас, ты знаешь, на что похожа жизнь другой стороны. Ты был и животным, и человеком. Я никогда не узнаю, что значит быть человеком. Но не ты.
– Я не человек.
Она пожала плечами.
– Как скажешь, cher. Однако, я знаю других аркадианцев, которые вступали в брак с людьми. Если хочешь, я могу сделать так, чтобы они поговорили с тобой.
– С какой целью? Они тоже смешанной крови?
– Non.
– Тогда что они могут сказать мне? Если моя жена родит детей, кем они будут: волками или людьми? Изменят ли они форму после наступления зрелости? Как я объясню человеческой женщине, что не знаю, кем будут наши дети?
– Но ты – аркадианец.
Ему был ненавистен тот факт, что Николетта, Ашерон и Кольт видели то, что у него получалось скрывать от других. Он не знал, как они смогли раскрыть его, но это сильно выводило из себя. Даже его собственный отец не знал, что он – аркадианец.
Конечно, этому помогало то, что отец лишь мельком смотрел на него.
– Я – аркадианец? – понизив голос, со злостью зашептал он. – Но я не ощущаю свою человеческую сторону, как ощущает Кольт. Как я могу быть щенком волка и превратиться в человека, достигнув зрелости? Как это вообще возможно?
Она покачала головой
– Jenesaispas [15]15
Je ne sais pas –( фр.)Я не знаю.
[Закрыть],Вэйн. В этом мире есть много всего, чего я не понимаю. Кровь смешивается очень редко, тебе это известно. Большинство людей в таких браках бесплодны. Возможно, твоя женщина тоже.
Это давало ему крупицу надежды, но он не был глупцом, чтобы ухватиться за нее. Его жизнь никогда не была легкой. Каждый раз, когда он тянулся за тем, чего желал, ему злобно давали по мозгам.
Очень трудно быть оптимистом в жизни, где оптимизм никогда не поощряется.
– Этим шансом я не могу воспользоваться, – сказал он спокойно, хотя какая-то часть его хотела получить этот шанс с пугающим отчаянием. – Я отказываюсь переворачивать ее жизнь.
Николетта шагнула назад.
– Очень хорошо. Решение полностью за тобой, но если передумаешь…
– Я не передумаю.
– Прекрасно, почему бы тебе не взять эти несколько недель и побыть рядом с твоей женщиной, пока у нее метка? Мы позаботимся о Фанге.
Осмелится ли он поверить в это предложение?
– Ты уверена?
– Oui, cher.Ты можешь доверять некоторым животным, даже медведям. Обещаю, здесь твой брат будет в безопасности, но вот твоей женщине опасно оставаться одной, пока на ней твой запах.
Николетта была права. Если, как он подозревал, стая ищет их, разведчики могут обнаружить его запах на Брайд. Она будет носить его, пока у нее на руке метка, и опытные Охотники-Оборотни способны учуять ее.
– Спасибо, Николетта. Я твой должник.
– Знаю. А теперь иди и будь со своим человеком, пока можешь.
Вэйн кивнул и перенесся назад к Брайд.
Она все еще спала на софе, лежа на спине. Было видно, что ей неудобно. Ногам было тесно, одна рука лежала над головой, а другая свисала вниз.
Его охватила нежность, когда в памяти всплыло, как выглядела она, испытывая оргазм, ее лицо в зеркале, когда он обнимал ее.
Она была страстной женщиной. Той, которую он отчаянно жаждал познавать снова и снова. Отбросив здравый смысл, он потянулся и коснулся ее мягкой щеки.
Ее глаза, затрепетав, открылись и она вскрикнула.
Брайд в изумлении села, ей показалось, что только что она видела Вэйна, возвышающегося над ней.
– Вэйн?
Волк обогнул кушетку и сел около нее.
Она в смущении огляделась вокруг, потом нервно рассмеялась.
– Малыш, у меня галлюцинации что ли? О, да. Looney Tunes [16]16
Looney Tunes– мультфильмы кинокомпании Worner Bros, в том числе о Кролике Банни, глупом утенке и т.д.
[Закрыть], я иду!
Тряхнув головой, она снова улеглась и попыталась заснуть, но как только ей это удалось, ей снилось, что она ощущает на своей коже запах Вэйна.
Следующие два дня Вэйн присматривал за Брайд, оставаясь в теле волка, и каждая минута была для него жестоким мучением. Его природные инстинкты требовали ее.
Если бы она была волчицей, он сейчас был бы внутри нее, показывая ей свою доблесть и власть.
Зверь внутри него требовал брачных ухаживаний, человек же хотел…
Это пугало больше всего. Ни одна его клетка не слушала холодных, разумных объяснений. Не то чтобы он мог чем-то действительно насторожить ее. Около Брайд на него накатывала такая мощная гормональная волна, что цунами казалась легким волнением в лужице.
Его потребность прикоснуться к ней становилась настолько огромной, что теперь он даже боялся находиться рядом с ней.
Несколько минут назад, в волчьем обличье, он выскочил за дверь, чтобы попытаться обуздать себя, а потом снова вернуться в магазин для дальнейших мучений. Его кровь закипала всякий раз, когда она начинала двигаться. Звук ее голоса, облизывание длинных изящных пальцев, листающих страницы журналов, превратились для него в пытку.
Это его убивало.
Ты вожделеешь.
Действительно, он был подвержен вожделению. Уж лучше смерть. Где были эти волки-убийцы, когда они так нужны ему? Точно, боль. Вот ответ. Только жестокая боль может обуздать его сексуальные аппетиты.
Думай о чем-то еще.
Вэйн должен отвлечься от мыслей о Брайд и ее теле. И, что еще более важно, от того, что он хочет сделать с ее телом.
Решительно настроенный попытаться, он остановился перед маленьким магазинчиком на Ройал Стрит. Это оказался магазин кукол, с ума сойти. Он и правда не знал, почему стоит здесь. Может быть, из-за куклы в витрине, напомнившей ему о такой же, которую Брайд хранила в коробке у телевизора.
– Только не стойте снаружи, молодой человек. Заходите внутрь.
В дверях показалась маленькая старушка. Волосы у нее были седыми, но глаза – острые и умные.
– Все в порядке. Я просто смотрел, – сказал Вэйн.
А потом он уловил след чего-то странного. Струйку силы в воздухе, которая была сильнее, чем у Охотников-Оборотней.
Ашерон?
Старушка улыбнулась ему.
– Заходи внутрь, волк. Там находится кое-кто, с кем, я думаю, ты захочешь поговорить.
Она придержала дверь, и она вошел в маленький, темный магазин, разграниченный стеллажами и коробками с куклами, сделанными на заказ. Не говоря ни слова, она провела его за прилавок и дальше за тяжелые бордовые занавески.
Вэйн резко остановился, увидев самую странную картину за все четыреста лет своей жизни.
На полу задней комнаты сидел, скрестив ноги, могущественный Темный Охотник Ашерон Партенопайус и играл в куклы со своим неизменным спутником-демоницей и человеческим младенцем.
Вэйн не мог двинуться, наблюдая за сидящей на его обтянутом кожей, согнутом колене маленькой девочкой, а Темный Охотник придерживал ее, положив руку на животик. Одетая в детский передник с оборками и черные сандалии, с короткими темно-рыжими локонами и округлым детским личиком, она была очень красива.
В правой руке Эш держал куклу-мальчика, в то время как девчушка жевала голову рыжеволосой Барби, очень походившей на греческую богиню Артемиду – создавшую Темных Охотников и руководившую ими. Демоница сидела рядом, в ее руках была белокурая кукла. Ее собственные волосы были темны, имели красную прядь и в точности соответствовали волосам Эша.
– Видишь, я знала, что детка Марисса отличается от других людей. Посмотри, как она жует рыжую голову кукольной Артемиды. Сими должна научить ее изрыгать огонь, а потом представить реальной тёлке-богине.
Эш захохотал.
– Я так не думаю, Сим. Марисса совсем не готова к этому, правда, сладкая?
Малышка потянулась и, смеясь, положила мокрую ладошку на подбородок Эша. Эш игриво прикусил ее ручку, а демоница забрала его куклу и заставила ее танцевать со своей.
– Мне кажется, моей кукле нужна пара рогов, akri, –сказала она Эшу. – Думаешь, Лайза сделает мне куклу с рожками, как у меня?
На голове игрушки немедленно появились черно-красные волосы и рога.
Демоница завизжала от радости.
– О, спасибо, akri.Это – кукла Сими! – вскинув голову, она посмотрела на малышку, сидящую на коленях Эша. – Знаешь, Марисса – прелесть, но будет еще симпатичнее с рожками.
– Нет, Сим. Не думаю, что Аманда и Кириан будут благодарны, если их дочка вернется с парой рогов на голове.
– Да, но она выглядит такой… такой… обделенной без них. Я могла бы сделать их действительно прелестными. Может быть, к ее платью подойдут розовые?
– Успокойся, Сими.
Демоница надулась.
– Фу, ты не умеешь веселиться, akri,– она подняла вверх куклу– мальчика. – Видишь это, Марисса? О-кей, теперь смотри, что случается, когда он сводит Барби с ума. Она берет соус для барбекю и съедает его.
Эш быстро забрал куклу из рук Сими, прежде чем та успела сунуть ее в свой открытый рот.
– Нет, нет, Сими. У тебя аллергия на каучук.
– Разве?
– Ты не помнишь, как болела, когда съела те шины от грузовика, который не понравился тебе?
Демоница выглядела по-настоящему разочарованной.
– Ох. Это из-за них мне было плохо? А я думала, потому что там была эта тёлка-богиня.
Эш быстро чмокнул ребенка в макушку и отдал его Сими
– Присмотри за Мариссой несколько минут, не вздумай ее съесть и не позволяй ей ничего жевать.
– Без вопросов, akri.Я никогда не съем крошку Мариссу, потому что знаю, как ты скучал бы по ней.
Эш нежно обнял демоницу, поднялся с пола и не спеша направился к Вэйну. Высокий и худой, он был прекрасным образцом молодого человека в начале его жизненного пути. Немногие ростом превосходили Вэйна, но Эш был одним из них.
И устрашал в нем не только его рост. В Темном Охотнике было что-то примитивное и могучее. То, чего боялся даже зверь в Вэйне.
Даже притом, что они знали друг друга в течение многих столетий. На самом деле это Эш помог найти Вэйну его мать. И до сих пор Вэйн не знал, почему Темный Охотник помог ему.
Но Ашерона Партенопайуса не понимал никто.
– Ты знаешь, что нехорошо шпионить за людьми, волк?
Вэйн фыркнул.
– Как будто, когда-нибудь кто-то мог шпионить за тобой, – он оглянулся и посмотрел на демоницу и малышку. – Никогда не принял бы тебя за няньку.
Эш глянул вниз на руку Вэйна, потом встретился с его пристальным взглядом. В глазах, похожих на жидкое серебро, было что-то совершенно сбивающее с толку. В них, подобно водовороту, кружились мистические силы и древнее знание.
– А я никогда не принимал тебя за труса.
От оскорбления Вэйн закипел от злости.
Он бросился на Эша и обнаружил, что Атлант переместился, оказавшись вне досягаемости.
– Успокойся, – приказ, прозвучавший в этом единственном слове, заставил Вэйна замереть.
Эш посмотрел через плечо на старушку, все еще стоявшую посреди раздвинутых занавесок.
– Лайза, пожалуйста, не могли бы вы принести Вэйну чаю?
– Я не пью чай.
– Лайза?
– Сейчас принесу, – старушка вернулась в магазин.
– Я не пью чай, – повторил Вэйн.
– Ты выпьешь. Тебе понравится.
Взгляд Вэйна снова потемнел.
– Я не один из твоих Темных Охотников, Ашерон, и не пляшу под твою дудку.
– Они тоже. Но это здесь вообще ни причем, ведь правда? – Эш вскинул голову так, как будто прислушивался к тому, что только он мог слышать. – Ты ищешь ответы.
– Мне ничего не нужно от Темного Охотника. Никогда.
Эш сделал долгий выдох.
– Я сожалею об Ане, Вэйн, но этому суждено было произойти.
Услышав слова сочувствия, Вэйн скривил губы. Его сердце до сих пор разрывалось от потери.
– Не говори мне о судьбе, Темный Охотник. Я знаю эту тему.
К его удивлению, Эш согласился с ним.
– Мне знакомо это чувство. Но оно не меняет того, что происходит внутри тебя, верно?
Вэйн сверкнул глазами на Эша:
– Что ты знаешь об этом?
– Все. – Эш скрестил на груди руки, уставившись на Вэйна взглядом, заставлявшим нервничать. – Жизнь была бы проще, если бы у нас имелись все ответы, не так ли? Найдет ли тебя твоя стая? Станет ли Фанг снова нормальным? Примет ли Брайд когда-нибудь тебя в качестве мужа?
От этих слов Вэйн похолодел.
– Что тебе известно о Брайд?
Эш не ответил.
– Знаешь, люди удивляют своей способностью любить. Не обманывай себя, потому что боишься того, что может случиться. Вместо этого, тебе, возможно, стоит сосредоточиться на том, что случится, если ты уйдешь от нее?
Ему было просто это говорить. За ним не охотились.
