Текст книги "Креолка. Тайна аристократки"
Автор книги: Шерил Сойер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)
– Продолжай, – сказала Лори.
Романа посмотрела на Айшу:
– Ясно одно: море и белая страна зовут тебя. Ты можешь пересечь их, но, сделав это, вернешься с мужем. Есть мужчина для тебя. Ты будешь отказывать ему, возможно, даже не один раз, но не отказывай слишком часто или потеряешь его. Помни одно: если не выйдешь за него замуж, никогда не вернешься домой.
– Если ты увидела именно это, так тому и быть. – Лори повернулась и строго посмотрела на Ниа. – А я вот что скажу: ребенок сильный, держите его в тепле, пусть сосет столько молока, сколько хочет, ухаживайте за ним получше.
Ниа кивнула. Романа отступила, и Лори с Айшой вышли из хижины в ночь.
Они очень устали. Уже почти рассветало. По пути домой мать и дочь поссорились. Начала Айша. После этой ночи, когда все странным образом оказалось связанным с дальнейшими таинственными событиями, она страстно желал узнать наконец правду о своем рождении.
– Кто была моя мать?
– Не знаю. Я не спросила ее имени. Она была уже слишком плоха, когда позвали меня. Я пыталась только спасти тебя. Она была в лихорадке, поэтому несла чепуху.
– Я все равно хочу знать, что она говорила.
Глаза Лори вспыхнули, как и всегда, когда Айша повышала голос. Тем не менее она продолжила:
– Она говорила: я покажу ему ребенка, тогда он увидит, что сделал. А позже сказала: отнеси ребенка к нему, потому что у меня самой не хватит сил, а он должен знать. После того как ты родилась, твоя мать спросила: «Она белая?» Я ответила: «Да, почти». И она сказала: «Тогда он поймет, что это его ребенок».
– А дальше?
– Она не произнесла ничего, потому что умерла. Я и не поняла сначала, уж слишком быстро это произошло. Я все еще пеленала тебя. Она улыбалась, а потом закрыла глаза.
– И ты больше ничего не узнала?
– Думаешь, это имело бы значение? Прекрасный мальчишка у Ниа, но ее улыбка не спасет его, если он заболеет свинкой или корью. Он умрет за два дня, как половина детей, которые рождаются в этом месте.
Айша оборвала ее:
– Ты не спросила людей в Форт-Рояле о моей матери?
– Спросила. Ее никто не знал. Она появилась в городе за день до того, как заболела. Никто не знал, откуда она приехала. Я догадалась, что она ехала к отцу ребенка. Отец был белым. И женатым. Она сказала: «Мне нет дела до его жены».
– Какая она была?
– А ну, тише, – разозлилась Лори. – Она была высокой и стройной, очень стройной, с пышными гладкими волосами, как у тебя, и почти белой кожей. Но кто-то из ее родителей был чернокожим, я уверена. Она была мулаткой. Ее кожа и фигура не оставляли в этом сомнения. Пожиток у нее было немного: несколько платьев, немного денег. Хозяин магазина забрал все это в качестве оплаты за неприятности, которые она доставила. И еще у нее было вот это.
Лори откинула шарф, которым прикрывала плечи, что-то отколола и вложила в руку Айши.
– Вот это было на ней, когда она умерла. Я собиралась отдать ее тебе впоследствии, но если хочешь, возьми сейчас. Она из настоящего золота. Вероятно, в ней был камень, скорее всего, твоей матери пришлось продать его.
Айша разглядывала вещицу, лежавшую на ее ладони. Это была брошь, размером с подушечку ее большого пальца, искусно сделанная, с изящными спиралями и завитушками. Девушка не сразу поняла, что золотая вещица сделана в виде буквы алфавита.
– Это «А», первая буква моего имени, может быть, и ее тоже.
– Говорю тебе: она не назвала своего имени.
– А как же ты выбрала мне имя?
– Я назвала тебя в честь моей сестры. Она давно умерла. Не задавай так много глупых вопросов, все равно ответы на них не получишь.
– Но эта «А» ведь что-то значит. – Сердце Айши учащенно забилось. Она догадалась, что ее слова кажутся Лори чепухой. Ведь та не умела читать, поэтому не желала обсуждать с Айшой то, чем она занималась с мадемуазель Антуанеттой. Лори хранила брошь, не подозревая о том, что означает ее форма.
– Почему ты не дала мне ее раньше? Хотела оставить ее себе?
Лицо Лори исказилось от гнева.
– Глупая девчонка, для всего есть время и место. Это твое единственное богатство. Тебе не следует касаться броши до тех пор, пока ты не поймешь ее ценность.
– Ты никогда не хотела, чтобы я обретала знания.
– Ты имеешь в виду, что я никогда не забивала тебе голову ерундой и не трещала без умолку, как Романа, не кривлялась, как твоя драгоценная мадемуазель?
– Но она научила меня всему, что я знаю!
Лори издевательски рассмеялась, как случалось всегда, когда дочь пыталась рассказать ей об уроках и о вдовьем домике. Поэтому Айше захотелось причинить ей боль.
– Она для меня в большей степени мать, чем ты.
Лори мгновенно дала ей пощечину. Айша упала на землю, ударив одну руку о стену хижины, а другой угодив в грязь. Платок слетел с ее головы. Она сидела и смотрела на Лори. На лицо Лори упала тень, и все последующие годы Айша спрашивала себя, не от слез ли блестели щеки ее матери.
Около полудня Айша смеялась со своей подругой Мерле в помещении для мытья посуды в большом доме. Она пыталась хоть немного смягчить нервозность подруги, потому что Мерле позвали в дом хозяина впервые в жизни.
– Надеюсь, нам не дадут ничего такого, что может пролиться. – Голос Мерле дрожал от страха.
– Мишель сказал, что мы возьмем накрытые блюда, внесем их и поставим на буфет в столовой, а затем выйдем, вот и все.
– Что такое буфет?
Айша пожала плечами, думая о другом. Она очень жалела, что ничего больше не сказала Лори, когда они вернулись от Ниа. Времени на разговор не хватило, потому что Айша торопилась в дом хозяина. Тем не менее, когда она собиралась уйти, Лори напутствовала ее словами:
– Следи за хозяином, слушай все, что он говорит, и смотри на него. Тогда поймешь, что у него на уме. Не витай в облаках.
– Хорошо, мама.
Лори улыбнулась и похлопала Айшу по плечу.
– Ступай и не беспокойся о Ниа. Ее ребенок сосет молоко, как теленок во время засухи.
Айша рассказала Мерле о ребенке Ниа, но та была слишком рассеянна и не слушала ее. Девушки уже несколько часов сидели на выложенном плитами полу, надеясь, что если они бесполезны на кухне, то Мишель не позовет их и в столовую.
Хозяйский дом в «Каскадах» был одним из самых изысканных на Мартинике. Здание было построено семьдесят лет назад из местного камня и покрыто оранжевой черепицей, привезенной из Франции. Толстые стены отделали светлой штукатуркой, а ставни недавно покрасили в небесно-голубой цвет. Из окон спален верхнего этажа виднелись низкие крыши хижин, а за ними почти вся плантация. В особо жаркие дни ставни закрывали с солнечной стороны, поэтому прохладная тень лежала на блестящих паркетных полах, а картины, висевшие на стенах, казались таинственными.
За столом вместе с гостем, прибывшим к обеду, находилось еще четверо: Поль-Арман ле Бо, его жена Лилиана и их дочери Люси и Марго лет двадцати с небольшим. Мервиль нашел девушек чрезвычайно приятными, едва взглянув на них. Вскоре, однако, его смутили насмешливые глаза старшей, и он решил прежде побеседовать с Марго. Ему нравились ее темные локоны, нежные округлые плечи, а к тому же она так посматривала на него из-под ресниц, что совершенно очаровала Мервиля. Марго унаследовала от матери благородные и гармоничные черты лица. Лилиана ле Бо была тонкой, очень прямой и невозмутимо спокойной. Люси, хрупкая блондинка, походила на отца ястребиным профилем. Она находила лягушачье лицо Мервиля безобразным и реагировала на каждое его слово так, будто он сказал глупость. Марго, напротив, флиртовала с ним. Мервиль держался любезно и предупредительно, много говорил об Испании и Португалии, странах, весьма интересовавших их.
– Проехав верхом по этим прекрасным местам, покорившим меня, я решил жить в имении, окруженном солнечным светом и зеленью. Городская жизнь не по мне.
«Много зелени в Риголе, – подумал хозяин. – Вокруг полей сахарного тростника все заросло».
– Вы найдете, что местность вокруг Риголе очень впечатляет, – сказал он вслух.
– А сахарный тростник действительно хорошо растет?
– Сахарному тростнику нужен свет и рыхлая почва, его следует сажать на склонах, обращенных к солнцу.
– На склонах, обращенных к солнцу? А не лучше ли сажать его в тени в таком климате?
– Странно, но на плодородной почве тростник вырастает слишком высоким, остается зеленым, и сахар из него трудно извлекать.
Мервиль откинулся в кресле и самодовольно оглядел собравшихся.
– О, я не буду заниматься очисткой, конечно, поскольку понимаю, что для этого в Риголе нет условий.
Хозяин не улыбнулся. Дурень не получит урожая по крайней мере в течение года. Почвы в Риголе крайне истощены, и нужно приложить много усилий, чтобы они снова стали приносить доход.
– Вам придется получать сироп для приготовления сырого сахара. Для этого необходим опыт, и вам понадобятся хорошие рабочие для завода.
– А что вы можете предложить? Я смогу нанять их поблизости?
Люси наклонилась вперед и протянула:
– Их покупают. Лучшие работники для очистки сахара – негры. Они занимаются этим поколениями.
Мервиль делал вид, что счастлив получить наставления в сфере бизнеса от женщины.
– Я намерен навести справки о рабочей силе совсем скоро.
Хозяин пришел к нему на помощь:
– У меня есть на примете один служащий для вас. Его можно нанять, а не купить, притом недорого, и он обладает обширными знаниями по выращиванию и очистке сахара. Мы поговорим с ним сегодня днем.
Мервиль изобразил благодарность, зная, что хозяин имел в виду Голо. Он не назвал его имени, поскольку много лет назад установил в «Каскадах» правило: его бастарды не имеют право приближаться к нему, пока он первым не заговорит с ними, и их имена никогда не произносили в присутствии его жены. Голо уже несколько лет ждал счастливого случая. Посмотрим, как он им воспользуется.
Молодой негр, стоявший позади стула Мервиля, наклонился вперед и поставил перед ним чистую тарелку.
– Раковый суп был великолепен, мадам, – сказал Мервиль.
– Я хотел предложить вам черепаховый, но многие из тех, кто приезжает сюда, находят его слишком жирным. Мы опасались, как бы первый обед здесь не разочаровал вас.
– Нет-нет, я уверен, что полюблю все на Мартинике. – Он выразительно улыбнулся сестрам.
Марго, никогда не вникавшая в суть беседы, мило улыбнулась в ответ.
– Я завидую тому, как хорошо у вас поставлено хозяйство, – сказал Мервиль, когда слуги принесли тарелки со вторым блюдом.
– Я захватил с собой из Франции лишь несколько слуг.
– Они подготовят для вас негров, – заметила мадам ле Бо, – если, конечно, вы выберете себе слуг с подходящим характером.
– Мы, вероятно, тоже поможем вам в этом вопросе. – Хозяин притворился, что не видит удивленного взгляда жены. Следующая часть его плана была очень важна, и он с нетерпением ждал, когда войдут две девушки, работавшие на плантации. Он приказал привести их сегодня утром.
Когда они вошли, первая, очень хорошенькая, с косичками, уложенными вокруг головы, заметно нервничала. Поднос с тарелками звякнул, когда она поставила его на буфет. Она тотчас привлекла внимание Мервиля. Он еще не оторвал от нее взгляда, когда свободной пружинистой походкой вошла другая и поставила свою ношу на стол. Она тут же попыталась ускользнуть, подтолкнув к двери первую девушку, помоложе, но хозяин остановил их взглядом.
Он понял, что Мервиль, глядя на рабынь, представляет их себе без одежды, а сам внимательно посмотрел на Айшу. Он вспомнил, что видел ее ребенком, когда она играла по воскресеньям на мелководье мельничного пруда. Негритята плескались и кричали, блестящие капли воды покрывали их темные тела. Среди них маленькая белокожая девочка напоминала сигнальный огонек на маяке, и странный контраст между ее светлым телом и загорелыми руками и ногами бросался в глаза. Теперь эти дни прошли, и фигура девушки была скрыта под длинной одеждой.
Обед растянулся до полудня. Наконец, женщины ушли, оставив хозяина и Мервиля наедине с портвейном. Молодой человек заметил, что он знаток этого напитка. Все это время девушки стояли у дверей, и когда Мишель попытался выставить их, хозяин нахмурился и выставил его самого. Едва они вернулись к обсуждению вопроса о слугах для дома, он кивком подозвал обеих рабынь, и они встали перед мужчинами, не отрывая глаз от пола.
Мишелю приказали сказать высокой рабыне, чтобы она сняла головной убор, но его явно обдурили, вероятно, это сделала та ведьма, Лори. Он сказал Айше на креольском:
– Сними это.
Тюрбан из хлопчатобумажной ткани был снят, и на плечи черными шелковыми волнами упали волосы.
– Они обе до сегодняшнего дня работали в поле, но готовы выполнять и другие задания. Они сильные и здоровые.
Хозяин встал, подошел к ним сзади, положил руки им на плечи и повернул их обеих боком к Мервилю.
– У них крепкие спины, – заметил он, и потянул край платья Айши так, что оно обрисовало ее фигуру.
– Они не доставят беспокойства, особенно если вы запретите им болтать с неграми. Голо, которого я вам также рекомендую в качестве главного надсмотрщика, может присмотреть за ними, но я вам все равно этого не советую: я оставил бы их в доме.
Лицо Мервиля выразило удовольствие, ибо лучше этого он ничего не услышал сегодня днем.
Хозяин отпустил платье Айши, почувствовав, как она вздрогнула, когда он упомянул Голо. Зная все о жизни своих рабов, он был хорошо осведомлен об истории ухаживаний Голо и о его разочаровании из-за отказа. Если отпустить это создание в Риголе, Голо набросится на нее, как коршун, и спастись ей удастся лишь в одном месте – в постели ее нового хозяина.
Он шагнул к окну, не спуская глаз с молодых рабынь. Мерле мало что понимала, тогда как Айша явно испытывала мучительную боль и ни на что не глядела. Хозяин понимал: мысль о том, что ее продают, болью отзывается в каждой клеточке тела Айши.
– Вы знаете, что негры по воскресеньям работают на своих собственных грядках в саду? Конечно, не в тех случаях, когда на первом месте работа на плантации. А у вас несколько месяцев будет именно так. Но если представится случай, было бы неплохо отпустить их обеих на несколько часов навестить свои семьи. Тогда они будут работать еще лучше.
Мервиль пожал плечами. Он не возражал. Айша невольно вздрогнула, услышав эту новость. Девушка не догадалась о его намерении, но сознавала, что этот вопрос будет мучить ее каждый раз, когда она придет навестить Лори. Заметив, в каком настроении Айша, хозяин не сомневался, что если ей противен Голо, то Мервиля она возненавидит еще больше. Айша будет без стеснения рассказывать обо всем услышанном и увиденном в Риголе, надеясь, что ее выкупят и она сможет вернуться в «Каскады». Разлучив Айшу с Лори, он заручится хорошим поведением обеих, ибо они будут зависеть от его милости. Айша умна и превосходно владеет французским, о чем Мервиль не подозревает. О лучшем шпионе нечего и мечтать. Возможно, когда-нибудь он выкупит ее, но не раньше, чем Мервиль оставит свою игру с сахаром и вернется во Францию.
Решив, что Мервиль уже слишком долго осматривает товар, хозяин щелкнул пальцами и отослал рабынь.
Двинувшись к двери, Айша приподняла тяжелые волосы и закрутила их вокруг головы. Она обернулась, выходя из комнаты, и взглянула на хозяина. Из-под поднятой руки виднелась ее щека и решительно вздернутый подбородок. Вызов в ее глазах пробудил в нем гнев. Это случалось всегда, если белые слуги неправильно понимали его приказы. Никогда еще черные так не смотрели на него. Хозяина поразило, что в выражении лица Айши, в ее бровях и носе с горбинкой есть что-то почти мужское. Впечатление осталось мимолетным, потому что в следующую секунду она уже ушла.
В полдень Жозеф бежал как безумный по узкой полоске леса, окаймлявшей верхние поля. Он направлялся к каменной маслобойне, стоявшей на тенистой стороне холма рядом с полем, где паслись две коровы. Женщины работали в маслобойне по утрам, изготовляя масло и сыр для хозяйства.
Возле двери Жозеф прижался к стене, чтобы перевести дух, и тут услышал внутри звук разбитого стекла. Он поднял свой узелок и вошел. Посреди комнаты стояла Айша. Она вздрогнула, увидев его, но не сказала ни слова. На каменном полу у ее ног валялись осколки кувшина из толстого стекла. Жозеф выругался и наклонился, чтобы вынуть осколок, вонзившийся ему в пятку.
– Отойди, – бросил он. Они никогда не знали, как поведут себя, если дела пойдут плохо. Айша сказала Мерле, а Мерле передала всем остальным, что хозяин продает их в Риголе. Новость мгновенно облетела всю плантацию. Никто не мог найти Айшу.
– Иди в эту сторону и смотри под ноги.
Айша послушалась, но, дойдя до стены у высокого окна, надавила ладонями на высокую маслобойку и с силой толкнула ее. Большая бочка рухнула на пол и покатилась. Деревянные мешалки загремели в ней и выскочили, ударившись о столы с котлами. Когда все это свалилось в угол, Жозеф положил руки ей на плечи, но она стряхнула их.
– Я убью его. Сожгу его дом и его дочерей, и другого тоже. Видел бы ты, как он смотрел на меня.
Айша отвернулась, но Жозеф обнял ее сзади и прижался к ней. Она схватила его руку и впилась в нее губами. Он спросил:
– Ты знаешь, когда хозяин отсылает тебя в Риголе?
– Завтра, когда сделка будет завершена. Но только не меня, Жозеф. – Она вздрогнула.
– Мы убежим сегодня ночью. Слышишь?
Айша замерла, и Жозеф продолжил:
– Я думал об этом, когда работал с рыбаками. Я знаком с пиратом, капитаном Труа. Я сказал ему, что однажды ночью я присоединюсь к нему. Он рассмеялся и ответил, что за это мне придется заплатить золотом. Они не любят брать с собой рабов, потому что не хотят сердить плантаторов.
– Пираты?
– На днях они были в Сен-Пьере. Сегодня они войдут в гавань, чтобы взять воду и ром, а потом тут же отплывут. Мы отплывем вместе с ними.
Айша прижала руку к его груди:
– Зачем им брать нас?
– Я знаю капитана, за золото он сделает это.
– Где нам взять его?
– Сегодня вечером в конторе хозяина будет золото. Для оплаты белых служащих. Я сломал задвижку большого окна, поэтому его нельзя плотно закрыть. Я войду туда, когда стемнеет.
– Там горят свечи. Мишель говорил мне, что каждый вечер там горит много свечей. Они увидят нас.
– Не увидят, если будут заняты чем-то другим.
Жозеф ослабил объятия, но Айша стояла совсем близко, ухватившись за его рубашку. Они размышляли. Ее охватил прилив энергии.
– Хозяин ужинает один. Женщины пойдут к мадемуазель. – Глаза ее сузились. – Я слышала, ты рыбачил и поймал черепаху сирик ночью. Ты сохранил ее или выбросил?
– Сохранил. Некоторые делают из нее лекарства. Она в кустах позади завода.
– Ты сейчас пойдешь к большому дому?
– Да, чтобы работать в саду.
– Отдели кусочек от черепахи сирик и положи его в большой горшок на кухне. На ужин хозяину готовят черепаховый суп, никто не поймет, в чем дело, пока яд не начнет действовать, затем им будет чем заняться. Никто не заметит нас в конторе.
Впервые Жозеф подумал: то, что он планировал и на что он надеялся, может получиться с помощью Айши.
– Я сделаю это. Ты останешься здесь и будешь ждать.
– Нет! А как же моя мать?
– Ты не увидишь ее. Она догадается. Она не может бежать вместе с нами. Пираты никогда не возьмут с собой женщину.
– А как же я? – В голосе Айши прозвучало страдание.
– Они возьмут тебя как мальчика. Надень вот это!
Жозеф нагнулся, схватил узелок и бросил на стол рубашку, брюки и куртку.
– Ты сможешь, Айша. Ты сможешь быть, кем захочешь. Мы все изменим, твои волосы… только поторопись.
Она разделась, и он увидел каждый дюйм ее тела. Айша с трудом натянула одежду. Жозеф не прикасался к ней, но, стоя близко, вдыхал запах ее кожи, чувствовал, как ее волосы ласкают его, когда Айша наклонялась, чтобы застегнуть брюки. Желание не покидало его с тех пор, как он выбрал ее из всех. Жозеф размышлял, что произошло бы, если бы он не ждал, если бы овладел ею в первый же день, когда Айша позволила ему прикоснуться к себе. Вероятно, если бы она стала женщиной в его объятиях, у нее не было бы такой мальчишеской дерзости, как сейчас, и это дикое безудержное создание не согласилось бы бежать с ним в неизвестность.
Внезапно Жозеф ясно представил себе их обоих в каком-то далеком убежище. Пусть там темно, но в нем будут только они. Пусть там тесно, как в могиле, но они окажутся в безопасности. Поддавшись порыву, Жозеф схватил Айшу и прижал к груди. Она поцеловала его, и он ощутил вкус ее языка. Его руки проникли под одежду Айши и коснулись ее теплой кожи. Оба застыли, охваченные радостью, которую у них не отнимет ничто, кроме смерти.
Порой хозяин любил ужинать в одиночестве, потому что это давало время подумать. Он заказал простую еду и начал ужин с нескольких глотков пиратского бордо и куска свежего хлеба. Исход дня обнадеживал. Мервиль готов был выложить за Риголе больше, чем сам он потратил на землю и негров в конце прошлого года. Он расстанется только с парой ценных рабов, а позднее сбагрит Мервилю новеньких из Африки, и тот заплатит за них и примет на себя труд привести их в форму. И еще он на какой-то срок избавится от Голо. Хозяин вспомнил других своих внебрачных сыновей. Оба умерли в младенчестве, и он задался вопросом, выросли бы они такими же неприятными, как Голо, если бы выжили. Они все появились на свет более двадцати лет назад, в его юные годы. Затем он наслаждался с женами других плантаторов, не отказывавших ему в своих милостях душными днями, когда их мужья находились в поле. Черные девушки с плантации отдавались ему на попоне, среди кустов, у границ полей с сахарным тростником, и почти всегда без всякого насилия с его стороны. У него не было других женщин, никаких проституток и продавщиц из городских трущоб, которых брали и которым платили его ровесники, рискуя подцепить дурные болезни. Давным-давно он уже не смотрел ни на кого, кроме Лилианы, пока был на Мартинике. Визиты во Францию – другое дело. Однажды у него была любовница в Нанте. Такую глупость он никогда не повторит. Воспоминания о ней порой не давали ему покоя. Чтобы отвлечься от этого, он велел немедленно подать суп. Дело с Риголе осложняла Лори: ему не хотелось отдалять ее. Лори была единственным существом на плантации, способным противостоять тому, с чем ему, как плантатору, не удавалось справиться уже много лет, – смертность среди его рабов росла. Он помрачнел, подумав о реальных фактах, которые сообщил бы Мервилю, если бы был глуп. Тот мог догадаться и сам, если бы умел считать. Но тот не умел. Он сам давно уже занимался вычислениями и чуть не плакал, приходя к окончательным выводам. Здоровый полевой рабочий стоил тысячу ливров. Только в течение шести лет окупалась его стоимость и деньги, уходившие на содержание. Раб, родившийся на плантации, приносил прибыль через еще большее количество лет. Средняя продолжительность жизни негра, работающего на его плантации, составляла жалкие пятнадцать лет. Проблема состояла не в том, как он кормил и одевал их, хорошо ли инструктировал своих надсмотрщиков, чтобы они были в меру заботливы и жестоки, заставляя рабов все время держаться в форме. Смерть преследовала его рабов. Чтобы поддерживать плантацию на плаву, следовало постоянно увеличивать количество рабочих рук. Однако каждый год смертность превосходила рождаемость. Один из трех детей умирал, а те, кто выживал и взрослел, неизменно заболевали. В прошлом он прибегал к помощи аптекарей и врачей из миссии, но смертность не уменьшалась. Он не мог даже приближаться к госпиталю, который сам содержал, настолько велико было его отвращение к находившимся там пациентам. Готовясь к визиту Мервиля, он приказал очистить госпиталь и тюрьму на случай, если его гость пожелал бы посмотреть эти заведения.
Только Лори была его единственной опорой, потому что она боролась за спасение детей. Он так и не знал, какими секретами владеет Лори, но не мешал ей свободно применять ее примитивные лекарства и посылал ее к соседям, когда те его об этом просили. Он разрешил Лори во всем поступать по-своему. Даже когда она принесла домой Айшу и он знал, что ему придется тратить на отродье другого плантатора свои деньги. Лори следовало бы быть благодарной за это – она была бесплодной. Ей позволили завести ребенка для себя, но Лори не знала, что такое благодарность.
Он отодвинул в сторону вино и стал есть более торопливо, жалея о том, что здесь нет его женщин; они разрядили бы гнетущую тишину. Своим внешним видом, платьями, своей болтовней они напоминали ему о том, что он все еще самый богатый человек на Мартинике. Его веки отяжелели, голова затуманилась, и потоки то теплого, то прохладного воздуха, проникавшие в комнату, так раздражали его, что он встал из-за стола.
– Закрой окно, – велел он Мишелю, и трое слуг, находившиеся в комнате, вздрогнули при звуке его голоса, раздавшегося после получасового молчания.
Когда окно закрыли, ему стало еще хуже. На лбу у него выступил пот, и ему пришлось вытереть испарину платком. Он отодвинул тарелку с супом, потому что аппетит у него пропал.
Затем жестокая боль стиснула его так, что он успел только стукнуть рукой по столу и отшвырнуть стул. Спазм свалил его на колени. Дыхание прервалось, глаза закрылись, и паника охватила его.
Рука Мишеля, опустившаяся на его плечо, казалось, весила тонну, и высокий испуганный голос слуги зазвенел в его ушах.
– Месье!
– Отведите меня в туалет, – выдавил он.
Двое слуг подхватили его под руки. Они дважды останавливались, поскольку хозяина скручивало так, что он падал на пол. Они провели его через толпу слуг, повергнутых в шок. Женщины выли, а мужчины закатывали глаза.
Несмотря на возражения слуг, хозяин заперся в туалете, прижал руки к двери и положил на них лоб, размышляя, не пришла ли пора умирать и в чем причины: съел ли он что-то, или его настигла какая-то неизвестная болезнь.
Спустя несколько минут ему показалось, что в нем не осталось уже ни капли жидкости. Он все еще разевал рот, и глаза у него чуть не вываливались из орбит, поскольку один приступ боли следовал за другим. Обильные слезы стекали по его холодным щекам. Он через силу открыл дверь.
– Мишель, доведи меня до моей комнаты, позови повара и эконома, пошли за священником и моей женой.
Он почти упал на руки Мишеля, и тот с помощью другого слуги быстро понес его наверх. Уже лежа в постели, он повернулся на бок, прижал простыню ко рту и сконцентрировался на том, чтобы не потерять сознание. Слуги толпой вошли в комнату и держались около двери. Казалось, прошла вечность до того, как прибежали три белых эконома, таща с собой повара. При взгляде на лицо повара он поднялся с постели, обернувшись простыней. Вынув из кармана маленький ключ, он открыл бюро, стоявшее около постели, трясущейся рукой достал пистолет, зарядил его, взвел курок и прижал дуло к виску повара.
– Что ты дал мне?
– О господи, хозяин, это был черепаховый суп.
Он стиснул зубы, чтобы они не стучали.
– Что в нем было?
Повар попытался отодвинуться от пистолета, приставленного к его виску. Дуло коснулось его уха. Повар закричал:
– Я ничего не добавлял, месье, клянусь.
– А кто добавил?
Он стоял, пока лучший из его экономов, Лемер, допрашивал присутствующих. Они все знали, что если здесь замешана черная магия, то надежды не оставалось. Внезапная мысль озарила Лемера.
– Сирик, восковая черепаха, ее поймали прошлой ночью. – Он громко спросил всех: – Кто-нибудь из вас приносил ее в кухню?
– Нет! – закричали все.
Высокие голоса, громко прозвучавшие в комнате, вызвали новый приступ боли у хозяина. Он задыхался. Он отвел дуло пистолета от головы повара. Раздался выстрел. Пуля засела в стену напротив, никого не задев, но за выстрелом последовали вопли ужаса. Как в тумане, он услышал голос повара:
– Жозеф. Он входил на кухню.
– Когда?
С Жозефом, тихим и умным рабом, хозяин всегда держался настороже.
– Днем.
– Действительно? – спросил Лемер. – А я видел его на верхних полях. Вы посылали его в маслобойню?
Мишель покачал головой:
– К плотнику, потом он должен был вернуться и помочь отремонтировать двери в офисе, но они все еще сломаны.
Хозяин взял другой ключ и протянул его Сарне, управляющему заводом.
– Возьми мушкеты из оружейной, вручи всем и дай Голо, проверь, не пропало ли что-нибудь из конторы.
Он показал пистолетом на своего третьего эконома, и тот подпрыгнул, как будто в него стреляли.
– Пойди к хижине Жозефа и найди его.
– Я недавно видел его, – припомнил Лемер. – Он направлялся не в деревню, а поднимался на холм. Десять к одному, мы не найдем его в хижине.
Ярость охватила хозяина.
– Почему ты не остановил его?
– Я думал, Жозеф…
– Вам платят не за то, чтобы вы думали. Безмозглые идиоты, вы здесь для того, чтобы слушаться моих приказов. Согласно правилам, вы должны опросить любого негра, который двигается без присмотра.
Мишель взял хозяина за руку, но тот стряхнул его пальцы и посмотрел на Лемера сквозь красную пелену, застилавшую глаза.
– Если ему удалось отравить меня, то только потому, что вы, дураки, не поддерживаете необходимую дисциплину на плантации.
– Мясо черепахи сирик обычно используется как слабительное.
– Иисус, ты еще смеешь говорить об этом мне!
– Но я не слышал, чтобы оно убило кого-нибудь.
– Молись, чтобы это было так, иначе я пристрелю тебя у моей постели до того, как умру.
Затем вошел Сарне, неся длинные мушкеты, Голо следовал за ним. Голо заговорил хриплым голосом. Его воинственная интонация, отличавшая Голо от других, способных лишь визжать, порадовала хозяина.
– Он забрал золото с вашего письменного стола в конторе.
Хозяин, не удержавшись на ногах, рухнул на колени. Он посмотрел в жестокие карие глаза своего единственного сына.
– На лошадей, все вы, и за ним!
Лемер схватил мушкет и положил руку на рукоятку ножа, который всегда носил за поясом.
– Мы приведем его, месье.
– Прикончите его! – крикнул хозяин, прежде чем последняя волна боли и тошноты охватила его. – Пристрелите его! Слышите меня? Убейте черного ублюдка!
Айша ждала на холме, над плантацией, весь долгий день до вечера. Сначала, добравшись до лужайки между деревьями, она посмотрела на бесконечное голубое небо и протянула руки, зная, что ни одна живая душа не наблюдает за ней. Затем девушка начала учиться ходить в новом наряде. Опустив руки, она шагала по лужайке, стараясь привыкнуть к одежде, которую Жозеф принес ей из своей хижины. Айша подражала походке Жозефа, хозяина, но ни одна из них не подходила для нее, потому что оба были крупными мужчинами. Айша попыталась подражать Голо, отчего сама рассмеялась, поскольку ноги у него были намного короче, чем у нее.
Она решила подражать Мойзе, стройному гибкому пареньку, с которым обычно боролась, когда они были детьми. Втайне она восхищалась им, но они ожесточенно соперничали. У него был бойкий язык и ловкие руки. Он начал работать на кузнеца и плотника, когда они были еще подростками. После этого Мойзе заважничал. Айша дразнила его и привела в бешенство. Забыв, что она девчонка, он подрался с ней.
