Текст книги "Креолка. Тайна аристократки"
Автор книги: Шерил Сойер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)
Если она и француженка, то ее предки, возможно, каталонцы. Черные, как у цыган, волосы и темные глаза напоминали о тех, кто жил на испанской границе, или о самих испанцах. Тонкий нос и слегка изогнутые ноздри наводили на мысль о мавританской крови, которая текла в отпрысках испанских аристократических семей. Но что аристократ, как бы низко он ни пал, может делать среди отребья в Орлеане?
Исидор появился снова, и Ги сказал:
– Да, пожалуйста, убирай. Нельзя ли приготовить еду для… моего гостя. Скажи мне, когда она будет готова.
– На кухне, месье?
– В столовой.
– Я не могу.
Услышав глухой голос, Ги вскочил:
– Вы обяжете меня, если поужинаете и отдохнете здесь.
Он подошел к Исидору:
– Растопи камин в одной из комнат наверху, постели свежую постель и вели Мариетте согреть ее. Наш гость едва жив.
– Больно много хлопот для…
– Незачем спасать мальчишку только для того, чтобы он потом умер от воспаления легких.
Исидор надулся:
– Я должен прислуживать ему?
– Конечно, нет, он сам разденется, а теперь иди.
Ги повернулся к девушке:
– Мадемуазель, вы свободны уйти в любую минуту, но я надеюсь, что вы воспользуетесь гостеприимством хотя бы до завтра. Не обещаю вам роскоши, но могу предложить ужин и ночной отдых, который никто не нарушит.
В его словах сквозили забота и уверенность, но она не выказала благодарности и не успокоилась. Однако все же сказала:
– Я ваша должница, месье. Могу я узнать, кто вы?
– Ги Дюпре де Ришмон. К вашим услугам.
Ее рукопожатие оказалось неожиданно сильным.
– Позвольте показать вам столовую. Уверен, что еда подкрепит вас.
Когда они дошли до комнаты, девушка внезапно остановилась, и Ги не сразу понял, что ее охватил благоговейный страх. Он взглянул на знакомую, довольно убогую комнату новыми глазами. Камин из зеленого мрамора, оштукатуренные панели, украшенные золотыми листочками, расписанный потолок с громадной люстрой, под ней длинный стол с круглыми ножками и бледными цветами, нарисованными на его золотой поверхности.
Ги выдвинул ей стул и подложил под спину гобеленовую подушку.
– Присаживайтесь, позвольте мне рекомендовать вам лису и виноград. Этот стол принадлежал мне, когда я был ребенком, и он обычно нервировал меня, казался мне громадным диким животным. – Он сел и подвинул такой же стул. – Но позже я нашел, что его вид ободряет меня, поскольку отражает мою склонность к винограду. Думаю, никому не стоит бояться лисы-вегетарианки.
Она улыбнулась, легко и рассеянно, но Ги почувствовал абсурдную благодарность и за это.
– Исидор найдет для вас какую-нибудь одежду и отправит вашу прачке. Колокольчик на двери в вашей комнате.
Прежде чем она ответила, вошла Мариетта, чтобы накрыть на стол. Она была невысокого роста, суетливая, с густыми каштановыми волосами и добрым лицом, на котором одно выражение очень часто сменялось другим.
– Извините меня, месье, сейчас я положу сюда салфетку… – Она положила белоснежную салфетку напротив гостя. – Еда горячая, Исидор сделает все остальное.
Мариетта разложила перед ними столовые приборы и бросила несколько материнских взглядов на гостя.
– Что-нибудь принести, месье?
– Принесите вино для нас обоих.
Мариетта суетилась. Если бы гость был более важной персоной, она отошла бы и постаралась оставаться незаметной, но здесь сидел раненый мальчик, почти ребенок, и Мариетта полагала, что ее помощь понадобится.
– Думаю, стакан вина принесет пользу нашему гостю, Мариетта.
Она направилась к боковой лестнице, ведущей в подвал, а Ги обратился к гостю:
– Вы из Орлеана?
– Нет, я только что приехала рекой из… Сомюра.
– Как же вы угодили в драку на улице?
Она своим низким голосом описала сцену в гостинице, не объяснив, почему там оказалась. Тем временем Мариетта и Исидор вернулись с угощением и сообщили, что комната наверху готова. Пока она ела, Ги все с большим интересом слушал о путешествии по Луаре и ее посещениях городков вдоль реки, но он не мог выразить это при слугах, не смущая гостью.
У нее был дар рассказчицы. Ги наслаждался, удивляясь, почему эта впечатлительная девушка с ее наблюдательностью и независимостью ума путешествовала подобным образом. Когда ужин был закончен и Исидор с Мариеттой вышли из комнаты, Ги спросил:
– Какой бес овладел вами, заставив вас передвигаться по стране в таком обличье?
– А… – Большие глаза смотрели прямо на него, зрачки внезапно расширились и отразили свет. Выражение лица казалось насмешливым. – И теперь я должна заплатить вам за ужин?
– Вы слишком дорого цените откровенность? Не скажете ли мне, откуда вы?
Она отодвинула свою тарелку:
– Из Сомюра.
– Значит, вы француженка?
– А вы сомневались в этом?
– Оказавшись лицом к лицу с девушкой, которая бросилась на меня с ножом у моего собственного камина, я усомнился во всем. Что подумали бы об этом ваши родители?
– У меня нет родителей.
– У вас нет близких родственников, готовых спасти вас в этой ситуации?
– Меня не нужно спасать. – Она заметила его саркастическую улыбку. – Правда, вы спасли меня от подонков сегодня вечером, я благодарна вам.
Эти слова обезоружили его. Он снова внимательно посмотрел на нее. Одежда, низкий голос, движения, сила воли – все это поразило его, как проявление мужского начала, но беззащитность, в которой она сейчас призналась, была весьма женственной. В его мозгу смутно забрезжила мысль, что одежда скрывает от него женское тело.
Она снова встретилась с ним взглядом.
– Что вы хотите от меня?
– Я надеялся получить ответы на самые обычные вопросы, но, вероятно, нам лучше поговорить позже, когда вы отдохнете.
Когда Ги поднялся, она тоже встала, прислонившись к креслу. Ги поддержал ее за локоть. Она не устояла бы на ногах без помощи и, начав подниматься по лестнице, положила руку ему на плечо, как это сделал бы мальчишка. Легкое давление ее пальцев и близость гибкого тела так взволновали Ги, что он не вымолвил ни слова, пока они не дошли до двери ее комнаты. Они остановились, и девушка прислонилась к стене, глядя на него.
– Я должен попросить вас отдать мне ваше оружие. Меня не будет дома сегодня вечером.
– И вы не хотите, чтобы ваших слуг зарезали в их постелях? Поверьте, я не убийца. Мне очень жаль, что я напала на вас. – Она быстро протянула ему маленький нож.
Когда пальцы Ги коснулись ее, она быстро убрала руку. Он услышал тяжелый вздох, и ее глаза закрылись. Казалось, утратив оружие, она утратила и волю. Вид у нее был беспомощный, и она едва удержалась на ногах. Он открыл дверь в ее комнату и заглянул туда, чтобы проверить, выполнены ли его указания.
– Вам необходимо отдохнуть. Если что-то понадобится, позвоните Исидору или Мариетте. Можете спуститься вниз, если потом вам удастся подняться к себе, пока меня нет. Ги видел, что остатки ее сил уйдут на то, чтобы раздеться и лечь в постель.
– Спасибо, – пробормотала она. Ее бравада исчезла. Она не оглянулась, когда он закрыл дверь за собой.
Ги медленно спускался по лестнице, размышляя о ее оружии, а также о том, что произойдет за закрытой дверью, когда одежда мальчишки упадет на пол в спальне.
ВСТРЕЧА В НАНТЕ
Поль-Арман ле Бо де Моргон ел по обыкновению в лучшей гостинице Нанта. Выкурив сигару, он с нетерпением ждал, когда Жервез наконец перейдет к делу. Его кузен почему-то оказывался в Нанте всякий раз, когда Поль-Арман появлялся в городе. Жервез любезно приглашал Моргона пообедать с ним, и, поскольку Жервез был его единственным французским родственником, Моргон никогда не отклонял приглашения, но его очень быстро утомляла пустая болтовня кузена.
– Вы приехали, чтобы приобрести завтра рабов? – Жервез устремил взгляд в окно, которое выходило на улицу, ведущую к рынку рабов. Свет трепетал на скатерти и на кружеве рукавов Жервеза. Его тонкие пальцы сжимали хрустальный бокал, в котором поблескивали остатки вина.
– Нет, я здесь из-за молодого Мервиля, моего соседа. Если узнаете о каких-либо выгодных сделках, сообщите мне. Он намерен добиться успеха в Риголе, а поскольку Мервиль собирается стать моим зятем, я готов помогать ему.
Моргон сразу заметил настороженный взгляд Жервеза. Тот всегда напрягался, когда речь заходила о его дочерях. Жервез делал попытки ухаживать за каждой из них, но потерпел неудачу. Люси он наскучил, а Марго последовала указаниям своей сестры. Теперь, став старше, она имела собственное мнение. Марго дала согласие Мервилю. Моргону и Лилиане пришлось примириться с мыслью о зяте-лягушонке. Однако Поль-Арман должен был думать теперь о том, как привести в порядок дела в Риголе. Если Марго любит Мервиля, она получит его, но необходимо обеспечить ей достойную жизнь.
– Буду счастлив поздравить мадемуазель Марго. – Жервез сделал паузу. – Я полагал, что вы приехали сюда купить рабов себе. Разве у вас не было неприятностей в последние месяцы из-за рабов на «Каскадах»?
– Не очень серьезные. Один раб пытался бежать, и его застрелили, другой исчез.
– Я слышал странную историю, связанную с этим. Какой-то головорез присоединился к флибустьерам и был с ними, когда они ограбили английский корабль. Говорят, они подобрали его на Мартинике именно в то время, когда исчез ваш раб.
– Да, я тоже слышал об этом, но из «Каскадов» сбежала молодая женщина.
Глаза Жервеза расширились, но он промолчал.
– Простите меня. Но я должен посетить сахороочистительный завод, – сказал Моргон.
Глаза Жервеза сверкнули.
– Вы заинтересованы в них?
– Я их партнер и объяснял вам, Жервез, что, выращивая сахар, вы никогда не составите значительного состояния. Нужно контролировать бо́льшую область, чем производство сырья, иначе вы останетесь колониальным вассалом всю жизнь, и ваша семья вместе с вами.
Жервез улыбнулся:
– Конечно. Уверяю, я никогда не думал о вас как о колонисте, хотя вы редко посещаете фамильное поместье. Мысленно я всегда представляю вас главой династии, жителем митрополии, принадлежащим к французской аристократии.
– Господи боже! – Арман не ожидал услышать все это от Жервеза. – Странная картина! Вы заблуждаетесь. Правда, я из колоний, но меня можно назвать скорее богатым, чем эксплуатируемым. Забавно, что вы упомянули поместье. Недавно у меня появилась мысль продать его.
– Это невозможно! – с ужасом воскликнул Жервез.
– У меня уже есть покупатели, мои соседи: герцог и маркиз.
– Но это сеньоральная земля.
– Вы забыли, что я не сеньор по закону, поскольку уже не аристократ. Земля принадлежит мне, и я имею право распоряжаться ею по своему усмотрению. – Моргон заметил, что Жервез побледнел. – Но я пока еще только думаю об этом.
– Если вы продадите Фьеф, он должен достаться кому-то из членов семьи. Вам следовало бы предложить его мне, – заметил Жервез.
– Вы говорите о земле вокруг замка? Я не думал об этом. Я имел в виду остальную часть поместья, семь восьмых от него. Посмотрев фамильные книги, вы обнаружите, что бо́льшая часть земли не рассматривалась в качестве первоначального домена. В моей власти делать с этой землей все, что я захочу. Замок и Фьеф я сохраню и оставлю Антуанетте и, вероятно, Люси, если она решит жить во Франции и не выйдет замуж. Они будут пользоваться всем этим в течение жизни, а затем это перейдет к вам. Конечно, я не обязан заверять вас в этом, но это честное решение вопроса, особенно теперь, когда я слышу об этих феодальных фантазиях.
– Вы называете фантазиями то, что наследник мужского пола рассчитывает получить собственность, принадлежавшую дворянской семье. Мне не верится, что вы намерены нарушить традицию и таким образом унизить наших предков.
Поль-Арман рассмеялся, хотя это замечание обеспокоило его.
– Напротив, я проявлю верность предкам, если продам землю кому-то более достойному. Они с успехом управляли имением в течение столетий, но более поздние поколения пренебрегали им. Вы были там недавно? Нанеся туда визит в прошлом году, я устыдился. Я провел свою жизнь, культивируя свою землю на Мартинике, а Моргон между тем прозябал. Что касается управления и агрокультурных методов, все это пришло в упадок. Имение не приносит мне дохода, и я не могу повысить ренту арендаторам. В таком случае иначе они умрут с голода, ибо земля уже не дает урожаев. – Увидев, что Жервез поморщился, Моргон спросил: – Ну, ладно, что вы стали бы делать с ней, если бы она принадлежала вам?
– Ну… нанял бы хорошего управляющего, конечно.
– А какие инструкции вы дали бы ему?
– Выращивать немного больше пшеницы. Цены на нее в прошлом году были хорошими.
– Земля, пригодная для пшеницы, уже используется, оставшаяся часть никуда не годится. У вас еще есть идеи, Жервез?
– Я никогда не объявлял себя специалистом в сельском хозяйстве.
– Верно, но мои соседи – специалисты. Вы когда-либо слышали об экономистах? Я прочитал несколько их работ во время путешествия, очень интересно.
– Экономисты?
– По их теории, именно земля обеспечивает богатство Франции. Аристократы же не умеют вести хозяйство. Старая французская аристократия в первую очередь должна отвечать за землю, которой владеет, но проявляет к ней полное безразличие. Реформисты полагают, что большие вложения в соединенные сеньоральные имения, гораздо полезнее, чем содержание некомпетентных арендаторов. Нужны также и современные агрокультурные методы.
– Вы разрушили бы традиции, сохранявшиеся столетия.
– Альтернатива – непродуктивная земля и в конце концов полное разорение страны. Что вы намерены делать со всем этим – присесть на корточки в середине поместья и кукарекать, как петух на… – Моргон едва владел собой. – Я понимаю, что удивил вас. Как человек деликатный, вы не упоминали о наследстве. Но поскольку мы уж обсуждаем этот предмет, скажу, что всегда намеревался оставить вам деньги. Конечно, моя земля на Мартинике отойдет моей жене и дочерям. – Заметив, как дернулся Жервез, Поль-Арман разгневался. Он всегда ощущал в Жервезе двойственность. Он не знал, что такое страсть, верность, не понимал, какие узы связывают с землей тех, кто проливал на ней пот. – Но мои вложения во Франции я готов передать вам, например, мою долю в сахароочистительных заводах.
– Я бы немедленно продал ее. Дворянину не подобает принимать участие в мануфактурах. В отличие от вас, презирающего свое французское наследство, я хотел бы занять место среди губернаторов этой страны, аристократии шпаги, которая…
– Статус и власть. А я всегда думал, что вас интересует только богатство.
– Не все обладают вашей страстью к производству.
И снова Поль-Арман удивился. Он знал, что Жервез не симпатизирует ему, но это никогда не задевало Моргона. Он и сам не питал к Жервезу привязанности. Однако враждебность к нему Жервеза была неожиданной.
– Я на двадцать лет старше вас, позвольте мне дать вам один совет: дворянин иногда удостаивается милостей короля, но не многим удается пользоваться ими долго. Возможно, наступит день, когда вы будете рады вернуться к тому, что производите.
– Или к тому, чем я владею. По происхождению я принадлежу к земельной аристократии Франции, я намереваюсь занять это место.
– А, это класс, для которого земля не значит ничего, а служба все? Простите меня, кузен, но я не чувствую себя обязанным помогать вам в этом.
Наступила пугающая тишина, и Поль-Арман прочитал вызов в глазах Жервеза. Это сообщение о том, что Моргон продает землю, довело его до такого состояния. Жервез годами мечтал, что наступит день, когда король разрешит ему вернуться к прежней семейной традиции и получить титул первого маркиза де Моргона с правом передачи его последующим поколениям.
Поль-Арман взглянул на бледное лицо Жервеза, вздохнул и сделал еще одну попытку.
– Вы похожи на Антуанетту. Вы полагаете, что мне следует бросить все мои предприятия, не соответствующие званию дворянина, и вернуться в Моргон во всем аристократическом блеске? Однако нужно восстановить имение, это не игрушка. Я знаю, сколько труда необходимо вложить в то, чтобы земля приобрела ценность. Я осуществил это в «Каскадах», там труд моей жизни, Жервез, и результаты его я оставлю моим детям. Что касается всего прочего, я смотрю на это иначе, чем вы. Если вы разочарованы, ничем не могу вам помочь.
Жервез положил руки на стол и поджал губы.
– Конечно, я не вправе указывать вам, как управлять семейной собственностью, но поймите: мне небезразлична семья Моргона.
Поль-Арман встал:
– Благодарю вас за обед, Жервез. Вынужден проститься с вами – меня призывают дела коммерции.
Моргон сердился, проезжая по темнеющим улицам, но вскоре успокоился. Он не был уверен ни в чем, что касалось Моргонов, но знал, чего хочет в «Каскадах». Конечно, как правило, не оставляют все имение женщинам, но волю Поля-Армана всегда исполняли на Мартинике. Если Жервез попытается оспорить его завещание, другие плантаторы быстро отправят его следующим кораблем во Францию. Поместье во Франции – дело другое, здесь ему необходимо принять меры безопасности. Лучше всего действительно продать его. Никто не станет противодействовать ему, поскольку сам губернатор провинции поддерживает кооперативные предприятия сеньоров.
Прежде всего следует сменить банкира и прекратить вести дела вместе с Жервезом. Они оба пользуются фирмой «Братья Бертран» и зафрахтовали пару кораблей для работорговли. Это принесло большую выгоду Жервезу благодаря опыту Поля-Армана. Жервез – неблагодарная свинья и не заслуживает, чтобы его принимали во внимание в будущем.
Поль-Арман забыл о Жервезе, когда доехал до квартала возле сахароочистительного завода. Здесь он встретил и содержал свою первую и единственную любовницу много лет назад. Она служила в шляпном магазине, куда он зашел, чтобы купить чепчик для маленькой Люси. Девушка так поразила его, что Моргон подождал ее у магазина и проводил домой. Их связь началась той ночью.
Шляпный магазин был еще здесь, узкий дом, в котором Моргон поселил девушку и где она прожила два года, располагался дальше по улице. Он натянул поводья, проезжая мимо него. В этот момент коренастая женщина вышла из дома, вылила ушат воды и вернулась назад. Моргон остановил лошадь.
Его память вернулась к минувшему. Вот окно ее спальни, прямо над улицей. В доме было много нарядных безделушек, которые она любила, но спальня отличалась простотой: белые занавески, белая кровать, перламутровое распятие на стене. Моргон оставлял на ее имя значительные суммы, но она не была транжирой. Он иногда спрашивал, что она купила. Обычно она отвечала, что сэкономила их.
– Потрать их, ради бога. – Поль-Арман никогда точно не знал, что она делала во время его пребывания на Мартинике. Его поверенный обеспечивал ее всем необходимым. Когда же Моргон приезжал в Нант, все ее время принадлежало только ему.
Однажды он задержался в городе на два месяца. Затем предстояло плыть в Рошфор. Перед разлукой она прижалась к нему так, что Моргон подумал, не полюбила ли она его. Во время их короткой разлуки он страстно желал ее. Порой, беседуя с кем-нибудь, Моргон забывал, о чем говорит и где находится. Он вернулся на день раньше и поскакал через весь город к ее дому. Стоя перед окном, она прощалась с молодым человеком, который вышел на улицу, не заметив Поля-Армана. Ее тонкие руки опирались на подоконник, волосы ниспадали черными волнами через плечо, когда она, склонив голову, улыбалась молодому человеку. Это был Реми, поверенный Моргона. Поль-Арман никогда не видел прежде улыбку на ее лице, сиявшем сейчас доверием и теплом. Ее большие темные глаза сверкали. Заметив Поля-Армана, она побледнела и отпрянула от окна. Он понял все. Охваченный гневом, Поль-Арман взлетел по лестнице. Она закрыла дверь спальни. Вышибая ногой дверь, он удивлялся, что она так боится его. Ведь он постоянно старался доставить ей удовольствие и позволял ей все. Она казалась ему такой прекрасной, что он удовлетворял все ее желания.
Выломав дверь, Поль-Арман вошел. Она стояла у окна и теребила кружевную занавеску. Первым ее побуждением было спрятаться, вторым – солгать.
– Он никогда не прикасался ко мне! – Ее глаза метались от паники, но голос звучал спокойно. – Он говорил со мной, вот и все, мы болтали.
Поль-Арман рассмеялся:
– О чем?
– Он любит меня и хочет жениться на мне.
– Дура, он получил то, что хотел. – Остановившись в нескольких дюймах от нее, Поль-Арман спросил: – Почему?
Она выпустила занавеску и с вызовом посмотрела на него.
– Он нежен со мной.
Пощечина была такой сильной, что девушка пролетела через комнату, стукнулась о кровать и упала. Поль-Арман зарыдал от бессильной ярости. Подавив рыдания, он встал над ней.
Она откинула волосы и плюнула в него. Приподнявшись, она выдержала его взгляд, ожидая, что он снова ударит ее. Поль-Арман не мог двинуться. Ему казалось, будто он что-то убил в ней.
– Я для тебя ничто, – сказала она.
Он бросился бы перед ней на колени, просил бы прощения и сказал бы всю правду о том, что она значила для него, но понимал: уже слишком поздно. Впервые в жизни ударив женщину, Поль-Арман разрушил то, что когда-то бросило их в объятия друг друга. Он помог ей подняться. Она избегала его прикосновений, ее глаза были пусты. Его гнев иссяк, осталась только беспомощность. Не в силах видеть ее холодный взгляд и красный след на ее щеке, Поль-Арман вышел и бросился вниз по лестнице.
Он уволил поверенного, не пожелав выслушать его. Реми не женился на ней, и несколько месяцев спустя, когда деньги кончились, покинул ее. Об этом Поль-Арман услышал во время своего следующего визита в Нант и хотя поклялся себе, что может находиться здесь, не думая о ней, его терзало желание посетить девушку. Когда он все же решился на это, выяснилось, что она покинула Нант. В последующие годы Поль-Арман так и не нашел ее.
Поль-Арман вспоминал ее, направляясь к сахароочистительному заводу, видел ее глаза, когда она, лежа на полу, высказывала ему горькую правду. Он до сих пор раскаивался в том, что ударил ее, но это было не единственным его огорчением. Только люди, подобные Жервезу, полагают, что их жизнь пойдет точно по плану и всем остальным придется ежедневно расплачиваться за свои промахи. Поль-Арман подумал о своем последнем просчете. Если бы ему не пришло в голову продать Айшу, ни она, ни Жозеф не убежали бы и он по-прежнему пользовался бы расположением Лори. Теперь, потеряв дочь, она питала к нему ненависть.
Ему не удавалось осмыслить события той дьявольской ночи до тех пор, пока через два дня Мели и ее отец не рассказали о плане Жозефа и Айши убежать на корабле. Велев прекратить поиски в горах, Поль-Арман сообщил Лори, что, вероятно, ее дочь утонула. Лори резко похудела и осунулась, и он ожидал, что она вот-вот сляжет и умрет, но союз с семьей Романы оживил ее. Тело Жозефа протащили через поле с сахарным тростником на веревке и положили в назидание другим на главном дворе. На третий день Поль-Арман приехал похоронить Жозефа. Он вздрогнул при воспоминании об окровавленных, покрытых грязью останках, над которыми вились мухи.
Его управляющие выказывали неудовольство, но для Поля-Армана этот труп означал зря потраченные деньги и некомпетентность, за что в значительной мере нес ответственность он сам. Он не показывался никому несколько дней, после чего с облегчением уехал из «Каскадов» и занялся делами во Франции.
Когда Поль-Арман ушел, Жервез налил себе стакан вина и снова сел за стол. Его кузен позорил имя их семьи. Беспринципный стяжатель, не понимавший, что должен делать в соответствии со своим происхождением. Жервез закрыл глаза и возблагодарил небо за то, что Поль-Арман не заметил его удивления и неудовольствия. У Жервеза давно уже созрел план. У него было множество каналов, по которым к нему стекалась информация о делах кузена. Если Поль-Арман начнет скрытничать, как предполагал Жервез после сегодняшней ссоры, сам он усилит бдительность.
Жервез пригласил Поля-Армана к обеду, желая угодить ему, поскольку располагал сведениями о сбежавшей рабыне. Сцена у Бертрана заинтриговала его, а вскоре после этого он услышал о мальчишке гораздо больше от офицеров с корабля «Сен-Жан Баптист». Весьма важное сообщение сделал его грум, спасенный от неминуемой смерти мясником, владельцем магазина, в котором грума чуть не повесили. Из слов его стало очевидно, что необычный месье Шарль – молодая женщина. Он знал, что она направлялась в Париж через Орлеан. В конце концов она объявится в филиале банка «Братья Бертран», поэтому Жервез без всяких хлопот выследит ее.
Между тем над поместьем Моргон нависла угроза. Жервез собирался в Бургундию получить несколько уроков по ведению сельского хозяйства от высокомерных соседей, а также узнать об отношении ко всему этому губернатора. Одно Жервез пообещал себе с уверенностью: поместье не будет продано при жизни его кузена.
