Текст книги "Академия Камелии (СИ)"
Автор книги: Шелест Листьев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 45 страниц)
Глава 21. Встреча с тем, кого никто не ожидал и встретить
– Я же ушел ненадолго, так почему я опять вижу, что ты не послушал меня и не сидел спокойно в библиотеке. Почему я вижу, как ты собрал всех жителей здесь, да и ещё пытался скрыться от меня. Почему, Розуманд?
"Розуманд? Розуманд Изгнанный? Тот самый Розуманд Изгнанный?" – резко всплыло в мыслях у всех ребят.
Им и в самом деле было сложно поверить в то, что перед ними сейчас в таком жалком состоянии находится тот самый Розуманд Изгнанный, который сумел украсть Шестикнижие волшебников и скрываться столько десятков лет.
Тот самый Розуманд Изгнанный, которого, пусть и немногие, но считают весьма сильным волшебником, ведь ему удалось то, что ни кому не удавалось столько веков.
Тот самый Розуманд Изгнанный, у которого были, хоть и не многочисленные, но, всё-таки последователи.
Знал бы хоть один из них, что сейчас происходит и как обращаются с объектом его восхищения и почитания, то не поверил бы своим глазам и решил, что всё это лишь только иллюзия. Или на худой конец, какой-то весьма глупый и нелепый розыгрыш.
Но, к счастью или к сожалению, это не являлось ни иллюзией, ни нелепым розыгрышем. А ведь в это было поверить гораздо проще, чем поверить в то, что происходило на самом деле.
– Хозяин, хозяин, я же хотел как лучше и только, – оправдывался, как мог Розамунд, сдувая волосы с лица, но Марион смотрел и слушал его без единой эмоции на лице. – Вы же приказали этому мерзкому слуге дожидаться вас и юных господ, и я так и хотел сделать, но вот стоило остальным узнать, что я вернулся и вернулся один, они начали допытываться до меня и требовать объяснения.
– Эй, не смей приплетать нас к себе! – воскликнул один из мужчин, в тонких одеждах коричневого цвета с четвертого балкона. – Ты сам сказал нам собираться здесь потому, что должны были придти кто-то очень важные.
Словам этого мужчины вторили остальные и у Розуманда не оставалось ни единого пути на оправдания, да и толку то от этого было, ведь ему не поверил, как ни один из присутствующих, так и не поверил и сам Марион.
– Ну хорошо, что ты сам понимаешь, что ты мерзкий слуга и сказал это сам, – отпустив Розуманда, эльф встал и поправил свои одежды, взглянув на верхние балконы. – Раз уж вы все здесь, то нет смысла отправлять вас по домам. Рассудите все вместе, правильно ли я собираюсь поступить или нет, – и вновь взглянув на Розуманда, приказал. – Принеси стулья для меня и этих юных господ. Живо!
Не медля ни мгновения, слуга поднялся, но не поднимая головы, выбежал из дома и, не прошло и ша, как возвратился назад. Но возвратился назад лишь с одним деревянным стулом и длиной деревянной скамейкой.
Но лишь поставив стул перед Марионом, как сразу уже получил подзатыльник:
– Я же велел тебе принести стулья. Разве я велел приносить скамейку? Разве велел?
– Нет, нет, господин. Но я посчитал, что юным господам будет удобно сидеть на скамейке, а не на стульях.
– А кого волнует, что ты там считаешь, если тебе было велено совсем другое.
И снова громкий подзатыльник обрушился на Розуманда, который тот послушно стерпел и не поднимая, по-прежнему, головы покорно встал за спину Мариона.
Наблюдая за всем происходящим, все ребята просто стояли, не проронив ни слова. Они не верили, что лишь несколько ша назад тот, кто так вежливо разговаривал с ними, сейчас был настолько жесток, что бил собственного слугу лишь за такую малую оплошность.
Но, как бы то ни было, на скамейке, и в самом деле оказалось удобнее сидеть. Но никто не произнес этого вслух.
А между тем, усевшись прямо напротив ребят, Марион несколько ша молча смотрел на них, перебигая взглядом с одного мальчика на другого. И этим действием зараждал в юнух сердцах неподдельный интерес.
Мальчикам было слишком интересно и любопытно, кто это Марион Галлини на самом деле. Почему все привыкли считать его слугой, в то время, как сам он являлся хозяином. И судя по его речи и манерам, да и внешности, навряд ли когда-то он делал черную работу и являлся слугой хотя бы день.
Так много вопросов, но не на один из них нет ответа. Но нет, потому, что не один из вопросов никто не решит задать вслух. По крайней мере, так поначалу все думали, но, к счастью или к сожалению, любопытство – весьма опасная штука. Ведь зачастую именно чрезмерное любопытство толкает создание на верную погибель.
Но куда толкнет любопытство ребят, только предстоит узнать.
Марион продолжал молча смотреть на юных господ, пока Бажан не решил нарушить возникшую тишину и спросил:
– Кто же вы такой на самом деле?
И прежде, чем мужчина успел что-либо ответить, за его спиной, воскликнул Розамунд
– Эй, ты щенок! Кто позволил тебе говорить первым? Что родители не научили хоть каким-то правилам и манерам?
Но внезапно на эти вопросы, вопросом на вопрос ответил Деян, чем удивил всех, кроме Мариона. Тот лишь слегка улыбнулся и продолжил наблюдать.
– Сам ты плешивый пёс! Это тебе кто позволил говорить? Ты лишь жалкий слуга, так как ты смеешь отвечать на вопрос, предназначенный твоему господину?
Заметив, как соклассники и Адрастас смотрят на него, Деян сначала сделал вид, что не замечает, но когда Лин слегка наклонился к нему, не выдержал:
– Да что вам надо от меня то? Я всего лишь не люблю высокомерных слуг. Они должны знать свое место, а иначе возжелают встать на место хозяев, а такого допустить нельзя.
– Правда ли всё дело лишь в этом? – слегка насмешливо спросил Марион, скрестив руки на груди и на сколько было только возможно, откинулся назад на стуле.
– А в чем же ещё? Неужели решили, что я защищаю Вирлиона? Да я скорее умру, чем подробное случится!
– Ты уже говорил так, а потом…
– Да хватит вам уже! Ну серьезно. Я живу в первый раз и это моя первая жизнь. И да, я не самый хороший и добрый волшебник. Да, да, я знаю. Но ничего не могу с собой поделать. Я согласен на это, только хватит уже говорить о другой жизни. И почему спрашивается, вы говорите только обо мне опять? Я что-ли единственный здесь такой интересный?
– Нет, не единственный. Но я уже сказал о прошлых жизнях господина Вирлиона и Аларнона, но если расскажу о остальных из вас, то будет совсем неинтересно. Ведь, со временем, вы и сами всё узнаете. Да и для того, чтобы по-настоящему понять некоторые вещи, нужно время.
Но слушая эльфа, Бажан поймал себя на мысли, что, несмотря на то, что тот говорит загадочными и умными словами, он как-то каждый раз уходит от темы и перескакивает на другую, словно избегая. Но мальчик решил докапаться до истины, раз представился шанс:
– И всё-таки, вы не ответили на мой вопрос. Кто же вы такой, на самом деле?
Но Марион, вновь услышав тот же вопрос, сначала пристально уставился на Бажана, не сводя взгляд ни на миг, а затем развел руками и слегка наклонился в их сторону:
– Вопрос уже задан и вероятно ты хотел его задать. Но также ли вероятно, что ты хочешь услышать ответ?
От этого вопроса, всех ребят, за исключением Бажана, прошиб холодный пот. Вернее от той интонации, с которой говорил Марион. Ведь в ней слышались такие ноты, словно Марион пытался их запугать. И если Адрастас схватил Бажана за предплечье и шепнул на ухо:
– Может не так уж сильно нам и нужно знать кто он?
То Бажан лишь отрицательно покачал головой на его вопрос, а затем вновь вернул взгляд господину Галлини:
– Вы по какой-то причине заставили именно нас провалиться под землю. Затем ваш слуга чуть не превратил одного из нас в калеку. Потом вы сами явились к нам и даже отпустили одного из нас наверх. А потом предложили отдать нам Шестикнижие волшебников. То Шестикнижие, которое никто не может найти и, которое считается слишком ценным, но вы хотите отдать его какое-то горстке совсем юных учеников, которые даже и ста заклинаний не знают. После всего этого, у каждого возникнет слишком много вопросов. Но я задал вам лишь один.
– Но ты задал самый важный среди всех, что выделяет тебя среди остальных.
– И всё же, я хочу услышать ответ на свой вопрос.
– В таком случае, не пожалей потом. Ведь что сказано, то сказано. Слов не вернуть назад, как бы нам того не хотелось.
– Я готов услышать любой ответ, какой бы он не был.
– В таком случае, позвольте рассказать вам кое-что, прежде, чем я расскажу вам зачем вы здесь. Много веков назад, когда королевство Анлиссия только объединило все остальные королевства в одно, на свете жил волшебник по имени Палеан.
– Да как ты можешь так спокойно произносить имя этого предателя? – не выдержал Деян и закричал на весь дом, но никто не обратил на него никакого внимания, продолжая слушать Мариона со всем вниманием.
– Истинная история этого волшебника неизвестна, как и неизвестно из какой он был семьи, но известно одно, что по силе с ним не мог сравниться ни один, даже сильнейший генерал, а по уму, с ним не мог сравниться даже старейший и проживший много десятков лет, учёный.
– Но зачем вы рассказываете нам всё это? – спросил Лин. – С тех времён прошло уже двенадцать веков и даже престол Анлиссии занимает не прямой потомок короля Ариадна, так как какой во всем этом смысл?
– Престол Анлиссии, однажды перейдет к тому, кому он принадлежит по праву и истинный потомок займет его, – всё, что ответил Марион на вопросы Лина, а затем продолжил. – Несмотря, на свои ум и способности, Палеан не сумел учесть одного…
– И чего же? – сам не зная почему, тихо спросил Бажан. Мальчик словно не хотел слышать то, что скажут ему после, но наравне с этим и сильная жажда любопытства не давала просто молча сидеть.
– Он не сумел учесть одного, что в этом мире тебя может предать даже собственный отец, что уж говорить о других. Палеан сиял, словно яркая звезда на ночном небосводе. Но, как бы грустно не звучало, ни одна звезда не способна сиять вечно и, рано или поздно, настанет и ее миг, чтобы погаснуть.
– Но ведь должна же быть причина? Ничего не происходит просто так? – решил заговорить Адрастас.
– И причина, действительно есть, господин Барлини. Палеана предал тот, на кого он даже и не мог подумать. И которому он доверял. И это чрезмерное доверие стоило Палеану не просто жизни, а целых веков проклятий и порицаний. Ведь из поколения в поколение, каждый житель, вне зависимости от расы, проклинает Палеана, стоит ему только узнать его имя. Но, что если, что если… – Марион вновь замолчал, и слегка опустил голову.
– Но что же если? – вновь спросил Бажан, тоже наклонившись вперёд.
– Что если Палеан не предавал Его Величества Ариадна? Что если в тот весенний день, Палеан не убивал всех придворных и королеву и не собирался убивать принца? Что если всё не так?
– Ну всё! – Лин резко вскочил с места. – Мы были вынуждены слушать столько всего, что нам и так известно, а по-итогу вы закончили всё такой несусветной чушью. Неужели вам не жаль даже собственного времени? Лучше уже скажите зачем похитили нас и приступим к делу, чем выслушивать всю эту нелепость.
Но Марион, стоило ему дослушать речи Лина до конца, поднял голову и усмехнувшись, взглянул на мальчика взглядом, в котором наконец-то можно было прочитать хоть какую-то эмоцию и ей стала – эмоция пренебрежения. Удивительно, но даже когда Марион улыбался, его глаза не выражали ничего. Но стоило Лину сказать все эти слова, как уже словно утративший способность выражать хоть какие-то эмоции, господин Галлини, похоже вновь обрёл эту способность.
– Ты поступил в тот раз точно также. Не стал ничего слушать. А ведь если бы ты послушал его тогда и поверил, то вся история сложилась бы иначе. Всё бы сложилось иначе! – на последнем предложении, голос мужчины сорвался на крик, а он сам вскочил с места, немного испугав ребят. – Никто и в самом деле, не меняется. Ты не слушал тогда, не слушаешь и сейчас. Ничего не изменилось даже двенадцать веков спустя. Ты всё такой же, Его Величество Ариадн!
И внезапно всем, присутствующим в доме показалось, что стало ещё тише, чем было до того момента, покуда Бажан не задал вопрос, а Марион не вознамерился отвечать. И нельзя не сказать, что это являлось ложью, ведь тишина была настолько отчётливой, что сидевшие друг с другом, ребята могли без единого труда услышать, как бьются их сердца.
Так стоя друг напротив друга, Марион и Лин молча смотрели прямо в глаза друг друга, и ни один из них, словно и не собирался продолжать разговор.
Тогда Бажан решил встать тоже и заговорить, чтобы хоть как-то нарушить, возникшую тишину, которая уже не успокаивала, а скорее пугала.
– Почему вы назвали его именем короля, который умер так много веков назад?
Но Марион, словно не хотел отвечать, а лишь продолжал смотреть со всем пренебрежением, на которое только был способен, на Лина. Но вопреки желанию, всё-таки ответил:
– Потому, что он и есть Его Величество Ариадн. Он переродился и совсем скоро наступит время ответить за всё, что он совершил.
– Да что за нелепые речи? Какой Его Величество Ариадн? О чем вы говорите? – тоже встав с места, спросил Деян. Его примеру последовали Зариан и Адрастас.
И лишь тогда, Марион уселся на свое место обратно, смотря прямо перед собой, но не попадая взглядом ни на одного из учеников академии Камелии.
– Можете не верить мне, но я не лгу. Я жил в те времена и застал, как и взлет Палеана, так и его падение. И я присутствовал в тот день, когда Его Величество Ариадн занял престол Анлиссии, как и в тот день, когда он покинул этот мир и передал престол сыну. Я присутствовал при стольких знаменательных событиях, так, что ни один из вас не в праве говорить мне, что я говорю нелепость. Ни один из вас!
Услышав слова эльфа, все ребята, даже Бажан округлили глаза от удивления и собирались было отступить назад, но скамейка, стоящая прямо за их спинами, не позволила им этого сделать. Из-за этого Зариан, чуть не упал назад, но к счастью Деян успел вовремя удержать его от падения, схватив за руку.
Каждый из них начал предельно ясно осознавать, что либо этот Марион Галлини давным давно лишился здравого рассудка и сейчас говорит то, во что просто невозможно поверить и издевается над ними, либо же решил так поиграть с ними, а затем убить. Неизвестно, что из этих двух вариантов, являлось наименьшим из зол. Ведь, в любом случае, их участь уже была незавидна.
По крайней мере, так думали юные господа.
– Вы же были такие смелые в прошлой жизни. Даже будучи в том же возрасте, в каком вы сейчас. Так, что же случилось? Куда улетучилась вся ваша смелость? Куда же?
Но не один из ребят не спешил с ответом. Да и был ли он хоть у одного из них. Едва ли.
Но Бажан, поначалу тоже весьма удивился, услышав слова эльфа, но потом, словно начал задумываться. Ещё с самого первого момента, как стоило мальчику увидеть господина Галлини, что-то, словно знакомое, но позабытое, промелькнуло в мыслях мальчика. Но что именно, он не был в состоянии объяснить.
Но, это неописуемое чувство, как-то по странному, но тянуло подойти к господину Галлини. Подойти и посмотреть, даже в тот момент, когда никто не желает этого делать.
И ведомый этим чувством, Бажан и в самом деле вознамерился подойти к мужчине, но Лин схватил его за плечо, и взглянул на него серьезным взглядом, словно говоря, что не нужно никуда идти. Но Бажан лишь улыбнулся, но спокойно убрав ладонь Лина с плеча, всё-таки, подошёл к господину Галлини и взглянул на него таким взглядом, каким смотрят те создания, которые не виделись так много времени и которые, уже и не надеялись увидеть друг друга вновь.
Именно так смотрел Бажан на Мариона, а тот заметив взгляд, обращённый на него, отступил немного назад, словно не веря в то, что видит. И из-за этого даже споткнулся о стул. Но когда Розуманд хотел было помочь, тот оттолкнул его, не сводя глаз с Бажана.
И тут ребята увидели то, что уж точно и не думали, что увидят.
Из глаз Мариона непрекращающимся потоком хлынули слезы, а сам мужчина рухнул на колени. И медленно, словно не решаясь, подползал к Бажану. Но вопреки ожиданиям остальных ребят, Бажан не сдвинулся ни на шаг, словно ждал, когда же тот подползёт поближе. А тот, к счастью или к сожалению, не заставил себя ждать слишком долго.
Сравнявшись, Марион смотрел снизу вверх на Бажана, а из его глаз безостановочно продолжали литься слезы, которые мужчина и не собирался вытирать. Но сквозь эти слёзы, на лице Мариона, впервые за двенадцать веков расцвела настоящая и искренняя улыбка. Улыбка, в которой читались, как и радость, так и боль. Радость от встречи с тем, кого он так долго ждал. И боль от того, что столько веков понадобилось, чтобы дождаться. Но эта боль не так страшна, как страшна несправедливость. Вот как по-настоящему думал Марион.
И продолжая плакать и улыбаться, Марион произнес:
– Хозяин, вы, наконец-то вернулись!
Глава 22. Прими удар, который и не заслужил
Сравнявшись, Марион смотрел снизу вверх на Бажана, а из его глаз безостановочно продолжили литься слезы, которые мужчина и не собирался вытирать. Но сквозь эти слёзы, на лице Мариона, впервые за двенадцать веков расцвела настоящая и искренняя улыбка. Улыбка, в которой читались, как и радость, так и боль. Радость от встречи с тем, кого он так долго ждал. И боль от того, что столько веков понадобилось, чтобы дождаться. Но эта боль не так страшна, как страшна несправедливость. Вот как по-настоящему думал Марион.
И продолжая плакать и улыбаться, Марион произнес:
– Хозяин, вы, наконец-то вернулись!
Но Бажан, услышав слова, обращённые к нему, не спешил отвечать что-либо, а лишь вглядывался в лицо Мариона, словно пытался разглядеть в его глазах что-то такое, что было известно лишь этим двоим.
Но если под землёй возникла неловкая пауза и наступила тишина, которую никто не спешил нарушать то, то, что происходило на земле, едва ли можно было бы назвать тишиной.
К счастью, Марион и в самом деле не солгал и отпустил Кира, благодаря чему мальчик, пусть и преодолев, как ему казалось, ни один ке, но, всё-таки сумел добраться до самого верха и очутиться снова под солнцем и вдохнуть свежий воздух, которого ему так не хватало под землёй.
Но стоило ему отдышаться и захотеть осмотреться по сторонам, чтобы понять как далеко может находиться от него то место, где должны были остаться господин Барлини и остальные ученики, так мальчик не поверил своим собственным глазам.
Неподалеку от того места, где они решили передохнуть в тот день, стоял высокий дуб, крона которого была настолько густой и массивной, что казалось за ней могла без труда спрятаться целая деревня.
Но тот дуб стоял там, а идя наверх Кир прошел вперёд довольно большое расстояние, поэтому он должен был выйти ни к тому месту, где он и остальные ребята провалились под землю. По крайней мере, мальчик думал так. Но как же он ошибся, когда увидел тот самый дуб на расстоянии от него не больше двадцати шагов.
Он даже сначала подумал, что это всё могло быть совпадением и это дерево могло быть просто очень похоже, но обойдя дуб вокруг, осознал, что это ни сколько не совпадение. Ведь подобно тому, на этом тоже часть ствола снизу была также покоцана и это Кир помнил слишком хорошо. Ведь когда он проходил мимо, его взгляд зацепился за это дерево и если тогда мальчик заметил покоцаный кусок, но прошел мимо, то сейчас он благодарил себя за свою внимательность, которая сыграла ему на руку.
Но, тем не менее, всё это означало, что Кир снова на том же месте, но тогда возникает вопрос – где же господин Барлини и остальные ученики? Не могли же они уйти в Изумрудный лес без остальных? Не могли же они бросить Кира и остальных ребят и решить, что те сами вернутся. Не могли же они не отправиться искать пропавших учеников?
Не могли же?
Или, всё-таки могли?
Сам не зная ответов, Кир не собирался стоять на месте, но понимая, что он толком не знает куда именно нужно бежать, ведь впереди, если он пойдет в сторону Изумрудного леса, то ещё оставалось переплыть небольшую речку, но что если все и правда в том лесу. Даже если и так, и если мальчик, действительно зайдёт в лес, то случись с ним что-то, никто даже и не узнает. Поэтому план идти вперёд проваливался на начальном этапе планирования. Вот почему Кир предпринял решение возвратиться назад.
Назад обратно в академию.
Он корил себя за свой поступок, но и между тем понимал, что если представляется шанс сбежать, то им нужно воспользоваться, ведь во второй раз подобной возможности может и не оказаться.
Но понимая, что встреться он обратно лицом к лицу с соклассниками, то те, скорее всего, не захотят обмолвиться с ним и словом, что не вызывало ни какого удивления, ведь подобное их поведение становилось вполне очевидным.
Но до их встречи ещё нужно было дожить и хотя Кир старался думать о хорошем и о том, что тот эльф не сделает ничего плохого с Бажаном и остальными, пару раз плохие мысли, всё-таки промелькнули в голове мальчика. Но отогнав их от себя, на сколько только было возможно, юный господин Акторон пустился в путь назад. Благо он довольно хорошо запомнил путь, который был проделан и благо в его кармане сумели не выпасть и сохраниться несколько десятков серебряных лепестков лилий*, что даровали возможность мальчику купить в ближайшей таверне немного еды и воды.
Поначалу хозяин таверны не желал ничего продавать ребенку, отнекиваясь, что пусть тот поищет еду в другом месте, потому, что решил, что Кир только лишь попрошайка, который только и делает вид, что у него есть деньги. Но стоило Киру бросить тому на прилавок целую горсть денег, как перед мальчиком накрыли целый стол с дюжиной разнообразных блюд, аромат от которых сводил с ума не только тех, кто приносил блюда, но и даже самого хозяина таверны, ведь он тщательно следил за тем, чтобы все кушанья были принесены и чтобы ни одного кусочка не было съедено слугами по дороге.
И прежде, чем позволить Киру насладиться едой в тишине и одиночестве, бросил:
– Вот уж интересно, где этот паршивец раздобыл столько денег. Неужто стащил у какого-то знатного господина?
Но Кир не слушал его, а только пытался побыстрее наесться, чтобы поскорее отравиться в путь дальше. А вот если бы услышал и у него было бы желание поспорить, то этот недалёкий хозяин таверны узнал, что назвал паршивцем сына Бегими́ра Акторона. Того самого Бегимира Акторона, который являлся ближайшим родственником главного королевского советника, хотя доподлинно не было известно в каком именно родстве они состояли, но как многие полагали – главный советник приходился старшему господину Акторону троюродным дядей со стороны дедушки. Но правда это или нет, никто почему-то особо и не обращал внимания. Наверное потому, что Бегимир сумел выйти из тени дяди и заслужить уважение короля самостоятельно. И заслужил благодаря своему уму и смекалке, ведь ни одно королевское собрание не было закончено, покуда господин Акторон не высказывал свое мнение и предположение. Из-за чего, многие думали, что случись, что с главным королевским советником, то его место займет племянник. Но сам племянник особо не стремился к этому и довольствовался тем положением и привилегиями, какие уже имеет.
Или, всё-таки, нет…
Тем не менее, менее, чем через десять ша, Кир расправился со всей едой, что только была на столе и вышел из таверны, в более менее хорошем расположении духа. И даже мысль о том, что он потратил часть денег, что была выделена ему отцом на год обучения, но он уже так быстро потратил, ни сколько не омрачала мальчика. Как он оправдывал всё, то, по крайней мере, деньги были потрачены на что-то приятное, а не на бессмыслицу.
Но не медля больше ни мгновения, мальчик отправился в путь дальше и в отличии от прошлого, он не стал останавливаться больше ни на ша, а бежал или же шел, но очень быстрым шагом в сторону академии. И так за полтора дня, он, наконец-то добрался до нужной точки, но прежде, чем успеть произнести заклинание, чтобы войти, упал возле ворот без сил.
Но когда открыл глаза, понял, что находится уже не снаружи, а внутри цветочного забора, а именно в самой академии.
Осмотревшись по сторонам, мальчик дошел до мысли, что находится в больничном крыле замка, а несколько десятков кроватей, стоящих по обе стороны от кровати, на которой лежал Кир, явно свидетельствовали, что он не ошибся.
Но стоило ему только захотеть встать и сбросить с себя одеяло, как в комнату вбежали двое учителей и сам глава академии.
Не позволив мальчику толком осознать, что и как, они принялись допытываться у него один за одним так энергично и быстро, что Кир даже не знал, кому нужно отвечать первым.
– Господин Акторон, как же хорошо, что ты вернулся! – воскликнула госпожа Маргарон. – И как хорошо, что господин Барлини проверял ворота несколько раз в день, ведь не делай он этого, ты бы остался за пределами академии и неизвестно когда бы мы тебя нашли.
– Марана, дай ему придти в себя, – пытался успокоить девушку глава, хотя ему и самому не терпелось задать слишком много вопросов, но в отличии от Мараны, он обладал хоть какой-то малой долей терпения.
Что, к счастью или к сожалению, нельзя было сказать о господине Барлини.
– Где остальные? Почему вернулся только ты один? Где вы были? Кто-то вас похитил? – обрушивал один за одним вопрос мужчина настолько быстро, что Кир не успевал ответить на один, как ему уже был задан другой.
– Спокойно, спокойно, позвольте ему рассказать все самому. Видно же, что он пережил немало, а вы своими вопросами не облегчаете ситуацию, – вновь произнес господин Арегор и этими словами, словно поубавил напор остальных учителей, и сев на край кровати, улыбнулся, словно готов был слушать, что же расскажет Кир.
А тот и рассказал. Рассказал, как он и остальные ребята провалились под землю. Потом из Адрастаса чуть было не высосали все силы и они повстречали Розуманда Изгнанного.
– Кого вы повстречали? – подойдя немного поближе к кровати, спросила Марана. – Повтори как ещё раз, пожалуйста.
– Розума́нда Изгнанного.
Но едва услышав это имя, все трое переглянулись между собой, а господин Арегор, решил, всё-таки спросить вновь.
– Ты в самом деле уверен, что вы повстречали именно его? Может ты, всё же ошибся и вы повстречали какого-то другого волшебника?
Но Кир оставался непреклонным и настаивал на своем:
– Нет, я не ошибся. Мы встретили не только одного его, но ещё и его слугу Мариона Галлини. Я могу доказать, что это, действительно были они.
– И как же? – спросил господин Барлини, также как и Марана подойдя немного поближе. Мужчина был вне себя, услышав, что его племянник чуть не погиб. Но превозмогая гнев и злость, он мог говорить. Хоть и с трудом.
– Марион Галлини сделал мне предложение, что если если мои друзья останутся, то он позволит мне уйти и я…я согласился, но прежде, чем уйти на слишком большое расстояние от них, я услышал, что он предложил остальным помочь забрать Шестикнижие.
"А он и остальные пропавшие ученики разве друзья?" – подумала было Марана, но произносить вслух эти слова не стала, да и был ли смысл, ведь сейчас было совсем ни до этого.
– Подожди, подожди, то есть ты бросил остальных и сбежал? – спросил господин Барлини и сжал кулаки. И это действие ни сколько не укрылось от глаз Кира из-за чего мальчик опустил голову, но, всё-таки ответил.
– Я не бросал. Я только понял, что если представился шанс хоть одному из нас уйти и позвать на помощь, то им нужно воспользоваться. И я сделал это! – произнеся эти слова, Кир поднял голову и взглянул прямо в глаза эльфа. – Я не сожалею, что ушел потому, что я смог добраться до вас и рассказать вам о случившемся. А значит все не напрасно.
– Да ты хоть понимаешь, что за это время могло произойти с остальными? – не выдержал мужчина и собирался было наброситься на мальчика, но Марана остановила его.
– Хватит, хватит! Что сделано, то сделано. По крайней мере, он добрался назад.
Но Кир не понял почему слова "за это время" звучат так словно прошел ни один и ни два дня, а гораздо больше.
– За какое такое время? Я же добрался назад за менее, чем два дня. Прошло не так уж и много времени и если мы поторопимся, то вернёмся обратно на то место и освободим остальных.
На ша все присутствующие учителя и глава замолчали, но пристальный взгляд Кира не позволил им оставаться в тишине слишком долго.
– Прошло два месяца со дня вашего исчезновения, – встав с кровати, сказал господин Арегор и заметив шокированный взгляд Кира, кивнул, словно ответив на немой вопрос.
"Значит пока я шел наверх тоже прошло немало времени, а сколько же тогда прошло времени на земле?" – задумался Кир.
– Да, прошло два месяца и мы искали вас всех столько времени, но не нашли и следа хоть одного из вас. Господин Арегор даже отправился к Изумрудному лесу, думая, что вы могли отправится туда раньше остальных, но спустя три дня вернулся, безрезультатно, – пожала плечами госпожа Маргарон. – Мы даже отправили письмо в королевский дворец, чтобы те прислали солдат для более тщательного поиска, но сколько бы они не искали, всё, по-прежнему оставалось без изменений.
– Постойте! – резко переменился в лице Кир и побледнел настолько сильно, что его лицо стало белее, чем простыни на кровати. – Вы искали нас с королевскими солдатами? Это же значит, что…
– Что же? – не понимая почему мальчик выглядел таким испуганным, спросил глава.
– Это значит, что о нашей пропаже узнали наши родители?
– Ну разумеется! Как мы могли отправить письмо во дворец, не сообщив при этом вашим родителям.
– Но тогда же… – мальчик хотел было спрятаться под одеяло, но вовремя осознав, как это будет выглядеть со стороны, решил не делать этого. – Тогда наши родители приедут сюда?
– Они уже здесь, господин Акторон. Недалеко есть постоялый двор и там остановились все родители пропавших учеников, в том числе и ваш отец.
– Мой отец?
– Да, и на весь день он приходит сюда, ожидая каких-то новостей. Я уже отправил ему послание, что ты вернулся, так, что он скоро придет сюда.
И внезапно, ещё ша назад сидевший спокойно Кир, вскочил с кровати и собирался было уже направиться к выходу, но к его счастью или к сожалению, там уже его ждал тот, кого мальчик похоже ни сколько не желал видеть.
Кир даже оглянулся назад, в надежде, что сзади может быть ещё один выход отсюда, но к несчастью, его не было.
И смирившись со своей участью, упал на колени и склонил голову перед отцом.
Господин Арегор и остальные двое учителей решив, что сейчас отцу и сыну необходимо побыть одним, спешно покинули больничное крыло.
Но стоило господину Акторону и Киру остаться один на один, ни один из них долгое время не произносил ни слова. Но если Кир сидел на коленях с опущенной головой, то его отец не сводил пристального взгляда с сына, словно ожидал, что тот, что-то, да скажет. Но Кир продолжал молчать, смотря на пол.
