Текст книги "Их невинный секрет (ЛП)"

Автор книги: Шайла Блэк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

– Если верить словам Марко, то да.

Он отдал бы все, чтобы она не смотрела на него сейчас, как на предателя, и чтобы ее жизнь сейчас, не находилась на волоске от смерти.

– Если мы хотим быть полностью уверены в своей безопасности, то мы в принципе не должны обращаться в какие-либо правоохранительные органы.

– Серьезно? Даже ФБР?

Он сглотнул желчь, накопившуюся в горле. Не так он представлял их встречу и воссоединение.

– Мы не можем пойти к ним или к кому-либо еще. Мы должны решить этот вопрос самостоятельно, Джесса.

– И он пощадит моего сына, если мы увезем его куда-нибудь?

В голосе Джессы звучала неимоверная сила. Она была матерью, защищающая своего ребенка, и внимательно слушала, оценивала и обрабатывала данные. Специально, она не была обучена этому, но с полученной информацией, на удивление, обращалась достаточно хорошо.

– Если я отдам себя ему, он пощадит моего сына?

– Ты не отдашь себя ему, – крикнул Коул.

– Мы не позволим кому-либо сделать тебе больно, – заверил ее Бурк.

– Я верю в его нежелание вовлекать Калеба в эту игру. Он бы взорвал дом, прежде, чем мы успели покинуть его, но он этого не сделал. Нам нужно отвезти ребенка в безопасное место. Я знаю, тебе может, не понравится то, что я хочу тебе предложить, но у нас есть друзья, влиятельные друзья. Они способны защитить Калеба. А мы, в это время, будем защищать тебя.

Он потянулся к ней, но она отстранилась.

– Мне не нравится все это, Бурк. Но, кажется, у меня просто нет другого выбора. Это всего лишь я и Калеб. Мои родители палец о палец не ударят, чтобы помочь нам. Мой единственный здесь друг, оказывается, работает на врага. Вы двое мой единственный вариант. Я хочу поговорить с твоими друзьями. Позвони им. Я не могу просто так доверить своего сына людям, которых я и в глаза ни разу не видела.

Бормоча себе под нос, Коул набрал номер на телефоне: – Гэвин Джеймс успокоит тебя, детка. Ты также можешь поговорить с его женой, Ханной.

Бурк наблюдал за Джессой, когда она смотрела на Коула и протягивала руку к телефону. Из-за них она оказалась в этой ситуации. Боже, она никогда не сможет им простить этого.

Он повернул направо, и свернул на дорогу, ведущую к частному аэропорту Гэвина.

Дэкс и Слэйд, его братья, так же сделают все, чтобы защитить Калеба. Как только Ханна услышала их историю, она пообещала, что будет любить их мальчика, как своего. И если вдруг случится худшее, и никто из них не выживет, семья Джеймс позаботится об их сыне.

Бурк с трудом сдерживал желание съездить кулаком по лобовому стеклу. Боже, он хотел как можно больше узнать о своем сыне. Он уже и так пропустил несколько месяцев из жизни Калеба, и теперь должен был отдать своего мальчика? На сколько дней? Недель? Он отгонял от себя мысль, что это может быть и на более длительный период. Может даже навсегда. И мысль о том, что Джессе угрожает опасность, делала его безумцем. На какую– то секунду он даже начал понимать насильственные наклонности Коула.

Мили пролетали за окном, а его мысли блуждали в голове, вырисовывая образы, смеющейся Джессы. Счастливое было время. Сможет ли она когда-нибудь снова улыбнуться им?

****

Год назад – Нью-Йорк

С портфелем в руке, Джесса зашла внутрь одного небольшого мексиканского ресторана. Хоть она и опаздывала, но так и не смогла скрыть улыбку на своем лице. Потому как, последние несколько дней, были удивительные. Бурк и Коул провели Рождество вместе с ней, после, они вместе завтракали и обедали, или проводили время в баре, когда она работала в ночную смену.

На следующий день, они должны были ехать на работу. Но со слов горничной, которая была ее хорошей знакомой, все то время, что они жили в отеле, они лишь несколько раз выходили из номера, и было это, исключительно, в ночное время. И она не была уверена, и не могла сказать точно, чем они занимались все свое оставшееся время, сидя в номере.

Ей они рассказывали про свой бизнес, что занимаются импортом и экспортом, но честно говоря, она так и не смогла себе представить их, сидящими за партами и изучающими экономику. В них было слишком много энергии. Они были слишком ... опасными. И пока, она так и не поняла их намерений. А может и вообще никогда не поймет. Ее действительно не заботило, почему они оставались здесь. Она была просто чертовски счастлива, что сейчас они были рядом с ней.

В ресторане было громко, а яркая вывеска на улице заявляла, что здесь подают лучшую маргариту во всем Манхэттене.

– Джесса!

Бурк поднялся, подзывая ее присоединиться к ним с Коулом, с которым они сидели за маленьким столиком. С улыбкой и огромным волнением, она направилась к ним.

На лице Бурка светилась доброжелательная улыбка. Коул, как всегда, был мрачен. Она видела их такими, какими они были, половинки одного целого. Ее творческий потенциал загорался, когда она просто смотрела на них. Также, как и ее либидо.

Неужели она действительно планирует что-нибудь сделать вместе с ними? Хватит ли у нее смелости быть честной с ними двумя?

– Я заказал тебе Маргариту. Надеюсь, ты не возражаешь. Я помню, ты говорила, что любишь манго.

Коул не улыбался, когда пододвигал к ней огромный бокал. Он был серьезен, почти ожидая, что она откажется от него. Но она обхватила его рукой, и на лице Коула отразилось восхищенное облегчение, и он расслабился.

– Я люблю манго. Спасибо. Тем более у меня есть что отпраздновать.

Бурк снова сел. И эти двое мужчин окружили ее.

Странно, но когда она была между ними, она ощущала себя в безопасности, а в последние дни это случалось очень часто. Всякий раз, когда они ехали в такси, она всегда оказывалась сидящей посередине. Во время ночной прогулки по Таймс-сквер, они с братом шли по обе стороны от нее, загораживая ее своими большими телами от снующей толпы.

Она подходит им. Но, ей также хотелось понять, насколько она будет подходить им, когда окажется между ними двумя в постели.

– Ты покраснела, – сказал Бурк с усмешкой.

– Ты увидела что-то неприличное в этом ресторане?

Она была уверена, что после этих слов, она покраснела еще больше.

– Я продала картину.

Глаза Коула вспыхнули.

– Джесса, это замечательно. В галерее?

Она кивнула. Она собиралась работать в галерее Сохо. И это казалось слишком хорошо, чтобы быть правдой.

– В действительности я не совсем продала картину, администратор галереи лишь согласилась выставить ее. Боже, у меня есть картины на продажу! Она хочет, чтобы я принесла еще больше своих работ. Я не могу в это поверить. Я знаю, что пока этого слишком мало, но это только начало.

Она практически ликовала.

– Это не мало, – сказал Коул, своим глубоким голосом.

– Это колоссально. Это здорово.

– Это удивительно, Джесса. Я не могу дождаться твоей первой выставки, – сказал Бурк с огромной улыбкой на лице.

Боже, она не светилась лишь только потому, что кожа человека не позволяет этого. И теперь она была чертовски уверена, что знает, каково это светиться от счастья. Они были так добры к ней. И прошлые несколько дней, она провела, греясь в этом лучике счастья. Она отчаянно нуждаясь в этом головокружении, и молила Бога, чтобы это не заканчивалось.

Она думала о них весь день..... и всю ночь. И теперь она четко знала, что ей нужно. Они оба. Она всю жизнь ждала только их.

Ну, не совсем ждала. Просто тогда, в ее жизни, для секса не было места. Все эти годы, она пыталась угодить своим родителям, становясь идеальной студенткой. Она рано закончила среднюю школу. Поступила в институт, и слишком отличалась от своих одногруппников, потому как была слишком молода.

С момента своего приезда в Нью-Йорк, все, о чем она могла думать, так это о крыше над головой и о сытом желудке. И теперь, пришло время вступить с кем-нибудь в отношения. Да, возможно они не продлятся дольше недели, но зато она будет знать, что значит принадлежать кому-то.

– Мы должны отпраздновать, – предложил Бурк.

– Думаю, нужно потанцевать.

Коул застонал. Хоть он и не был прирожденным танцором, но ей понравилось находиться в его сильных объятиях, когда они танцевали в канун Рождества. Тогда, он вздыхал и называл себя слоном с двумя левыми ногами, но все его ворчание сошло на нет, стоило ей лишь приблизиться к нему.

– Как насчет кино? Коул практически умолял.

– Или спектакль. Я бы хотел сходить на спектакль. Видите, я могу идти на компромисс.

Она сделала большой глоток Маргариты, жалея, что сейчас в бокале не текила. Сейчас она просто нуждалась в этой жидкой храбрости.

Вместо этого она глубже втянула в себя воздух и выпалила.

– Я думаю, мы, трое, должны просто пойти и лечь в постель.

Они оба замолчали, и синхронно повернув свои головы с темными волосами, уставились на нее.

– Что ты сказала, дорогая? спросил Бурк.

Она облизнула внезапно пересохшие губы.

– Ты слышал меня.

– Я услышал, как ты сказала, что хочешь лечь с нами в постель.

Коул смотрел на нее, как лев, собирающийся наброситься на что-то мягкое и пушистое.

– Все мы. Вместе.

Да. Они, просто молча, смотрели в ее горячие голубые глаза, и анализировали. Смущение затопило ее. Неужели она ошиблась относительно них? Или она позволила своим разыгравшимся фантазиям сложить неправильное мнение о них?

Глаза Бурка сузились.

– Ты хочешь ménage, дорогая? Делала ли ты хоть раз то, о чем просишь?

Она покачала головой. О, она явно не планировала признаваться им в этом. Конечно, она могла напридумывать о своем несуществующем сексуальном опыте. Ведь она видела, как это делают в фильмах с рейтингом R. Как-то Джимми устроил вечеринку дома, и пригласил парней, и они занялись просмотром порно-фильма. Тогда она украдкой подсмотрела за ними. И это было долгим подсматриванием.

– Ты понимаешь, о чем ты просишь? спросил Коул.

Ей было не понять выражение на его лице, он будто полностью закрылся. В то время как Бурк, выглядел расслабленным, а его чувственное выражение было почти неприлично роскошным. Но вот Коул, был натянут как струна, и теперь все его тело, а не только лицо, казалось ей закрытым.

Джесса боролась со слезами, которые вот – вот обещали хлынуть потоком из ее глаз. Ведь она думала, что они оба хотели ее. Возможно, Коул просто это хорошо скрывал. Но если у нее не будет их обоих, то возможно сейчас, ей просто лучше встать и уйти. Потому как половины, ей будет недостаточно. Еще в ту первую ночь их знакомства в баре, она рассматривала их как единое целое.

Она заставила себя через силу улыбнуться, ненавидя те слова, которые слетели с ее губ. Сама вляпалась в эту неразбериху, самой теперь и выпутываться.

– Я просто пошутила.

Сказала она, еле выдавив из себя улыбку.

– Извините ребята. Обещаю, что больше так шутить не буду. Давайте просто пообедаем, а то мне уже нужно возвращаться в отель, так как вечером у меня много работы.

– Не правда. Сегодня работает Эрик. Я видел расписание.

Бурк поднял вверх свою темную бровь.

Из нее была ужасная лгунья. Она больше не могла удерживать веселое выражение на лице, все это было притворством, и от того унижения, которое она сейчас испытывала, жгло каждый уголок ее тела.

– Почему я не могу просто уйти?

Схватив свое пальто, она встала из-за стола.

– Нет, – рявкнул Бурк, и тут же нахмурился.

– Джесса, сядь на место. Нам нужно поговорить об этом.

Медленно, она убрала пальто в сторону, и опустилась назад, в кресло.

– Да не о чем говорить. Если вы не хотите -

Коул фыркнул, его взгляд прожигал ее, он как будто нагрелся за последнюю минуту до десяти тысяч градусов, в то время, как от остальных частей его тела веяло холодом.

И тут заговорил Бурк.

– Милая, мы не шокированы этой идеей. Поверь мне. Мы делали это не раз и не два. Мы предпочитаем разделять женщин, но ты еще слишком молода.

– И очень неопытна.

Очевидно от этого факта, Коул стиснул зубы.

– Откуда ты знаешь, что это так? спросила Джесса с вызовом в голосе.

Это было правдой, но сделанное им предположение просто взбесило ее. Она боролась с желанием просто встать и уйти, чтобы положить конец этой неловкой ситуации.

– Ты практически ничего обо мне не знаешь. Может у меня была целая куча любовников.

Мужчины фыркнули. Ей показалось, или это действительно выглядело очень элегантно?

– Дорогая, если их у тебя было больше, чем двое, я съем свои носки.

Бурк пристально посмотрел на нее, после побледнел.

– У тебя ведь была парочка любовников, правда?

Она сделала еще один большой глоток, сжимая свои руки.

Они могли видеть ее насквозь. Нет смысла сейчас лгать.

– Прекрасно. Хорошо. Нет.

Коул сжал зубы и послал Бурку обвиняющий взгляд.

– Я говорил тебе, что она девственница, еще в ту минуту, когда мы в первый раз увидели ее. Черт побери.

Джесса вдруг почувствовала себя такой одинокой.

Близнецы смотрели друг другу в глаза, ведя свой внутренний диалог, не произнеся при этом ни слова. Иногда они погружались в свой внутренний мир, где ей не было места. Спустя несколько мгновений, Коул поднялся, и начал застегивать свое пальто.

– Я думаю мне пора. Она, слишком невинна, для того, что мне нужно. Я не могу делать этого с девственницей. И, кроме того, она больше заинтересована в тебе. Я возвращаюсь в отель. Если ты помнишь, у нас есть работа, которую необходимо закончить?

Лицо Бурка стало печальным.

– Разве мы не можем поговорить об этом?

– О чем, черт возьми, здесь можно разговаривать?

Она сидела и наблюдала за ними, жалея, что вообще затронула эту тему. Они могли бы просто мило сидеть и ужинать, планируя совместный поход в кино или на спектакль. Но нет, она пошла на пролом, следуя за своими желаниями. Она всегда так делала. И постоянно слышала от своей матери, что она неблагодарная дочь, что она нарушила все их планы и стала слишком рано самостоятельной, что вместо того, чтобы заниматься международным бизнесом, она выбрала живопись. И сейчас ей было нужно двое мужчин, а не один.

Джесса слушала их спор. И оставалась в стороне, впрочем, как и всегда. Даже на пышных приемах, которые она посещала по воле родителей, она всегда оставалась в стороне. Даже когда она посещала школу, которую не любила, и ходила на занятия, которые раздражали. Она всегда оставалась в стороне, никто и никогда не прислушивался к ее мнению.

Самое лучшее, что она когда-либо могла сделать, это бросила вызов своим родителям. Она встала и ушла, можно сказать, что ее выгнали, но это было к лучшему. Она бы задохнулась, если бы осталась там. После ухода из дома, она была счастливейшим человеком, оставив позади свое прошлое, и не пожалела об этом выборе ни на минуту.

Так почему же сейчас она отступает, вместо того, чтобы бороться за свои желания? Неужели Коул не хочет иметь с ней ничего общего лишь потому, что она неопытна? Но она не ребенок. Да, она не спала с мужчинами окружавшими ее, но это совсем не означает, что с ней нельзя иметь дело.

Она посмотрела на него, действительно посмотрела на него. И старалась не обращать внимания на свою неуверенность, старалась увидеть его таким, каким он был на самом деле. Джесса закусила губу.

Каким бы она сейчас нарисовала Коула?

Его лицо было широким и немного угловатым, но под всей этой мрачностью, она знала, скрывается мягкость. Даже тоска. Она изучала его, чтобы затем этот образ изобразить на холсте, придав цвета и чувственности.

Для Джессы время замедлилось. Она смотрела на него, уже рисуя его в своем воображении. Она бы добавила смелых цветов. Он в них просто нуждался. Потому как не состоял только из черного и белого, как сам довольно часто пытался это изобразить. В нем было миллион оттенков, так же, как и в его брате.

Он повернулся к ней, и она поняла, что его пустой взгляд относился не к ней. Он чего-то боялся.

Возможно, она обманывала себя или видела то, что хотела видеть, но его внезапный отказ не нанес ей сильного удара. В течение четырех дней, Коул был рядом с ней, пожирая ее своим пристальным взглядом, и тихо обольщая ее своим желанием, которое так и светилось в его томных и таких далеких глазах. Бурк был более откровенным, в то время как Коул не показывал свою явную симпатию к ней. Чего он боится?

– До свидания, Джесса.

Его голос звучал неуверенно.

– Ты хорошо проведешь время с Бурком. Он позаботится о тебе, малышка.

– Нет.

Слова сорвались с ее губ.

Теперь, когда она действительно разглядела его, она поняла, что если в глубине своей души, он позволит своему страху победить, то в последующем он будет преследовать их всех. Бурк улыбнулся, а Коул нахмурился, будто она совершила преступление, когда не согласилась с ним.

– Нет?

Коул бросил вызов, наклоняясь к ней.

– Что это должно означать?

Джесса поднялась из-за стола, обогнула его и направилась в сторону Коула. От волнения сердце застучало в бешеном ритме. Она остановилась в дюйме от его лица.

Находясь все еще в возбужденном состоянии, она понимала, что отказавшись, никто не получит того, чего они все хотели. И она просто знала, что делает правильные вещи.

– Это означает, что я согласна только на двоих. Я не хочу половину – а ведь с Бурком я получу только часть. Да, он будет нежным и милым, но тогда не будет равновесия.

– К черту равновесие. Придерживайся принца. Я безжалостный ублюдок.

Глаза Коула сузились. Он сжал кулаки. Но она оставалась стоять рядом с ним.

– Иногда, мне не нужна нежность, – мягко заверила его Джесса.

– Мне нужно все то, что ты можешь мне дать.

Коул запустил свои руки в волосы.

– Во мне нет нежности. Я жестокий. Я буду требовать от тебя все, и даже больше. Меня возбуждает боль, от которой возможно, ты будешь плакать. Мне захочется связать тебя, отшлепать твою прекрасную задницу и разделить тебя с Бурком. Ты права, мы не совсем целое. И мы не будем делать это для забавы. Мы поглотим тебя.

Они будут делить ее, потому что уравновешивали друг друга в каждом аспекте своей жизни, даже в сексуальной. Как художник, она полностью понимала эту симметрию.

Она улыбнулась Бурку, который сидел и терпеливо ожидал результата от их маленькой стычки, при этом еле сдерживая легкую улыбку на своем прекрасном лице.

Она снова отпила из своего бокала, больше для смелости, подошла поближе, приподнялась на цыпочки и поцеловала Коула в губы. Поцелуй был мягким, сладко ласкающий губы, в котором чувствовалась большая тоска.

– Я хочу поиграть, чтобы попробовать каждую грязную и темную вещь, о которой ты только думаешь и которую можешь мне предложить, – прошептала она.

– Но ты можешь немного облегчить мою участь? Позволь мне завести любовника...., – она усмехнулась.

– Или двух. Тогда я буду готова.

– Черт.

Коул сжал в кулак ее волосы и притянул к себе, довольно долго вглядываясь в ее голубые глаза. Она чувствовала, что внутри него шла война, и он очень осторожничал. Затем он впился в ее губы.

Джесса держалась изо всех сил. Ее целовали и раньше, но не так. Раньше поцелуи были просто в губы, несколько парней пытались еще работать своими языками, но поцелуй Коула был доминирующим. Его поцелуй заставил ее по-настоящему понять сущность этого слова. Он полностью контролировал происходящее. Используя свой язык, он проник в ее рот, не прося, а требуя немедленного проникновения.

И она позволила, потому, как сама хотела, чтобы он был внутри. Она полностью отдалась под его контроль. Ее тело залило горячей волной желания, когда его язык начал тереться о ее шелковые губы. Внизу живота, она ощутила томление, ее киска мгновенно увлажнилась и напряглась. Это не было похоже на то, что она когда-то себе воображала.

Коул сильнее притянул ее к своей невозможно твердой и широкой груди. Прижимаясь к ней своими бедрами, чтобы она почувствовала через брюки, длинную и толстую эрекцию. Он хотел ее. Она задрожала. Боже, она хотела его.

Он немного отстранился, издав рычание, а в его голосе послышалось раздражение.

– Поцелуй Бурка. Позволь мне посмотреть на тебя.

Бурк поднялся, открыто улыбаясь, словно все встало на свои места.

– Ты должна делать то, что он говорит, дорогая. Он невероятно властный.

При поцелуе с Коулом, она ощущала ту темную страсть, которую он так тщательно скрывал, но беззаботная радость от его поцелуя, тут же покинула ее, потому как Бурк прижал ее к себе, и поцеловал ее столь же неистово и игриво. Он играл с ее губами, прикусывал, флиртовал, скользил пальцами вниз по ее спине, игриво сжимая ее попку.

Все. У нее было все. И это было прямо здесь и сейчас, в ее руках.

И тут язык Бурка нашел ее, и они, дразня друг друга, затанцевали в вальсе желания. Когда он немного отпустил ее, его голубые глаза встретились с ее, и он поцеловал ее в лоб с такой нежностью, что на ее глазах появились слезы.

– Спасибо, – прошептал он.

– Отведите меня в свою комнату. Я так сильно хочу вас, обоих.

Она протянула свою руку Коулу. Он колебался лишь мгновение, прежде чем взял ее за руку. И она улыбнулась ему. Теперь, их круг был полным.