Текст книги "Наследник имения Редклиф. Том первый"

Автор книги: Шарлотта Мэри Йондж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

ГЛАВА VII

Былъ великолѣпный іюньскій вечеръ; яркое солнце окрасило синее небо какимъ-то тонкимъ, розовымъ оттѣнкомъ и тихо закатывалось за сосновымъ и орѣховымъ лѣсомъ, бросая длинныя тѣни отъ старыхъ деревьевъ на большой лугъ передъ домомъ въ Гольуэлѣ. Въ воздухѣ пахло сѣномъ. Пестрая вереница косцовъ – мужчинъ и женщинъ, съ граблями на плечахъ, возвращалась съ работы; ихъ бѣлыя рубашки, соломенныя шляпы и загорѣлыя, здоровыя лица, составляли живописную картину, освѣщенную лучами заходящаго солнца. Недалеко отъ дома, на лужайкѣ, стояли густыми рядами копны сѣна. Тамъ же лежалъ Чарльзъ, прислонившись спиною къ высокой копнѣ; подлѣ него сидѣли: мать, съ книгою въ рукахъ, и Лора, съ портфелемъ на колѣняхъ. Она снимала видъ съ прелестнаго деревенскаго пейзажа, а лучи солнца, пробиваясь сквозь зелень, придавали ея кудрявой головѣ какой то золотистый отливъ; по сосѣдству отъ нея, растянувшись на сѣнѣ, лежалъ Филиппъ, безъ шляпы и безъ галстука; онъ отдыхалъ послѣ путешествія пѣшкомъ изъ Броадстонъ, рядомъ съ ними Эмми и Шарлотта, воображая, что онѣ дѣло дѣлаютъ, прыгали по копнамъ, зарывали другъ друга въ сѣно и громко смѣялись. Старшіе мало говорили, имъ было жарко, даже спать хотѣлось. Вѣтерокъ изрѣдка проносился по лугу и обдавалъ ихъ всѣхъ благоуханіемъ отъ сѣна. Вдругъ, холодный, черный носъ Буяна коснулся лица дремавшаго Чарльза и красный языкъ его сталъ нѣжня лизать руку больнаго. Шарлотта радостно вскрикнула: «А! а! вотъ наконецъ и онъ!» и бросилась бѣжать по лугу, перескакивая черезъ пни и пробираясь мимо копенъ на встрѣчу Гэю, только что показавшемуся на лошади, у опушки лѣса. Увидавъ дѣвочку, онъ кинулъ поводья одному изъ косцовъ, соскочилъ съ Делорена и прыжками понесся прямо къ ней. Къ счастію, онъ подоспѣлъ во время, потому что въ эту самую минуту Шарлотта споткнулась и полетѣла навзничь. Гэй подхватилъ ее и поставилъ на ноги. Лора, Эмми и Филипмъ, съ радостными криками, окружили Гэя, какъ маленькаго школьника, въ первый разъ возвращающагося домой на вакацію. Впрочемъ, онъ и самъ прыгалъ и радовался, какъ дитя; все лицо его сіяло счастьемъ, а Буянъ, вырвавшись изъ объятій Чарльза, лаялъ и носился по лугу, какъ безумный, задравъ хвостъ кверху, точно сочувствуя радости своего барина. Гэй бросился потомъ къ Чарльзу и, цѣлуя его, поздравилъ съ выходомъ на воздухъ. Затѣмъ, молодежь размѣстилась кто на сѣнѣ, кто просто стоя около копны, гдѣ лежалъ больной, и всѣ заговорили разомъ, такъ что нельзя было разобрать ни одного слова. Смѣхъ, вопросы, отвѣты, радостныя восклицанія слились въ одинъ гулъ.

– Буянъ! голубчикъ, ты еще похорошѣлъ! кричала Шарлотта, покрывая поцѣлуями милаго пуделя.

– Ахъ! что за день! что за чудный день! говорилъ Гэй, сбрасывая, по примѣру Филиппа, галстукъ и шляпу.

– Это такая погода, что упиться воздухомъ досыта нельзя, – вторилъ ему Филиппъ, повалившись навзничь и втягивая всей грудью. ароматическій букетъ травы. Гэй началъ громко напѣвать пѣсню:

 
   «Счастливый день мой будетъ завтра»…
 

– А-а! теперь видно намъ придется у васъ учиться, Гэй, сказала Лора. Вѣдь вы недаромъ брали уроки пѣнія.

– Гэй! Гэй! слышали вы, какой вамъ сюрпризъ готовится, вмѣшалась Эмми. Вѣдь лэди Килькоранъ даетъ скоро балъ.

– Вамъ непремѣнно нужно ѣхать, – сказала Шарлотта. Какъ я рада, что останусь дома. Немавижу танцы.

– А я танцую хуже Буяна, возразилъ Гэй, схвативъ пуделя за переднія лапы и заставляя его выдѣлывать какой-то невозможный танецъ.

– Не бѣда, мои барышни васъ сейчасъ выучатъ, замѣтила мистриссъ Эдмонстонъ.

– Неужели я обязанъ непремѣнно ѣхать? спросилъ Гэй.

– Ага! вы ужъ, кажется, серьезно начинаете подумывать о балѣ, съ улыбкой ввернулъ Чарльзъ.

– А Филиппъ поѣдетъ? спросилъ Гэй.

– Да, онъ ѣдетъ, чтобы произнести рѣчь о томъ, что танцы суть пріятное и здоровое развлеченіе для молодыхъ людей, продолжалъ Чарльзъ.

– Ты ошибаешься, отвѣчалъ Филиппъ. Теперь слишкомъ жарко, чтобъ говорить рѣчи.

– Господа! Аполлонъ опускаетъ свой лукъ по случаю жары, воскликнулъ неугомонный Чарльзъ. Капитанъ уступаетъ поле сраженія.

– А! а! ужъ капитанъ Морвиль! Имѣю честь поздравить съ повышеніемъ, радостно сказалъ Гэй. Пойду непремѣнно когда нибудь пораньше въ Броадстонъ, чтобы успѣть полюбоваться вами на парадѣ.

– Какъ? Развѣ вы будете продолжать ходить туда на уроки къ мистеру Лазсель? спросилъ Чарльзъ.

– Если онъ самъ отъ меня не откажется, отвѣчалъ Гэй. Я такъ отсталъ отъ товарищей по классу, что мнѣ никакъ нельзя лѣниться во время каникулъ.

– Вотъ это такъ, Гэй! одобрительно воскликнулъ Филиппъ, подымаясь съ земли. При такой настойчивости, вы далеко пойдете. Ну, какъ идутъ у васъ сочиненія?

– Порядочно! благодарю васъ.

– Пора, пора привыкать къ дѣлу, продолжалъ Филиппъ. Что вы теперь читаете?

– Ѳукитида.

– Дошли ли вы до рѣчи Перикла? Если да, то я вамъ покажу нѣкоторыя мои замѣчанія на счетъ этой рѣчи. Понимаете ли вы теперь духъ языка?

– Стараюсь, по крайней мѣрѣ, отвѣчалъ Гэй, вытаскивая репейникъ изъ кудрявыхъ ушей Буяна.

– Что вы больше любите, греческій языкъ или балъ? спросилъ Чарльзъ.

– Лучше всего люблю лугъ съ сѣномъ, сказалъ Гэй, поваливъ Буяна и бросая ему сѣно въ глаза.

– Еще бы! воскликнула Шарлотта:– кому жъ можетъ понравиться глупый балъ болѣе, чѣмъ лугъ съ сѣномъ.

– Ахъ, ты моя милая дѣвочка! съ улыбкой замѣтила мать:– и хочется ѣхать, да не возьмутъ.

– Мама! вы знаѣте, что я вовсе не люблю баловъ, возразила шалунья.

– Точно также какъ и я, сказалъ Чарльзъ. Мы съ тобой, Шарлотта, презираемъ свѣтскую суету.

– Ну, ужъ вамъ то, Гэй, нужно ѣхать, прервала брата Лора. Филиппъ, и тотъ сказалъ, что приметъ приглашеніе.

– Что жъ дѣлать? Мнѣ не переучить лорда Килькорана, возразилъ Филиппъ. Я очень уговаривалъ Морица отказаться отъ этой затѣи, но если этого желаетъ его отецъ, мнѣ вмѣшиваться нечего.

– Вы должны знать, Гэй, сказалъ Чарльзъ, что этотъ балъ дается Морицомъ, въ честь нашей Лоры.

– Вѣрьте ему, Гэй! смѣясь возразила старшая сестра. Надо вамъ сказать, что лордъ Килькоранъ человѣкъ предобрый; дочь его Эвелина очень удивилась, услыхавъ, что Эмми отъ роду не была ни на одномъ балѣ, а что я только одинъ разъ танцовала; вотъ они и рѣшились дать балъ.

– Когда назначенъ балъ?

– Чрезъ недѣлю, въ четвергъ, сказала Эмми. Я бы желала, знать, понравится ли вамъ Эвелина, она прехорошенькая!

– Она, кажется, большой другъ съ Лорой? не такъ ли?

– Да, я очень ее люблю, сказала Лора. Мы съ дѣтства дружны; по моему мнѣнію, она очень умна, хотя другіе, кто мало ее знаетъ, иначе ее судятъ.

При этихъ словахъ Лора выразительно взглянула на Филиппа.

– Живетъ теперь кто нибудь изъ дѣтей, кромѣ Эвелины, съ родителями? спросилъ Гэй.

– Да, младшія двѣ дочери – Эмми и Элленъ; меньшіе сыновья тамъ же. Лордъ де Курси (старшій сынъ) въ Ирландіи, а прочихъ дѣтей нѣтъ дома.

– Лордъ де Курси самая умная голова во всей семьѣ, замѣтилъ Филиппъ. Человѣкъ онъ необщительный и потому его никогда на этихъ балахъ не видно.

– Гэй, надѣюсь, вы не окажете презрѣнія къ ихъ радушію, сказала серьезно Эмми. Это будетъ такъ весело, такъ смѣшно учить васъ танцовать!

Гэй потянулся и проворчалъ себѣ что-то подъ носъ.

– Не робѣйте, Гэй, сказалъ Филиппъ. Тутъ нѣтъ особенной мудрости. Вы вѣдь будете танцовать среди толпы. Я, напримѣръ, съ роду не учился ни одному па, а танцую.

– Притомъ у васъ слухъ есть, замѣтила Лора.

– Ужъ если Мэри Россъ ѣдетъ, то никому изъ насъ нельзя дома оставаться, воскликнула Эмми. Эвелина такъ ее любитъ, что заранѣе взяла съ нея слово быть, сказавъ, что мама привезетъ ее вмѣстѣ съ нами.

– Гэй, вы еще не видали замка ихъ, Аллонбэй? спросила Лора. Какія тамъ картины Ванъ-Дика! что за портретъ Короля Карла! чудо!

– Не тотъ ли это, прервалъ ее Чарльзъ, передъ которымъ нашли Эмми, утопающую въ слезахъ?

Эмми сильно покраснѣла и отвернулась.

– Вся судьба несчастнаго короля выражена въ его чертахъ, замѣтилъ Филиппъ:– серьезное, грустное, красивое лицо! Смотрѣть на него нельзя равнодушно. Эмми, вы вовсе не должны стыдиться своихъ слезъ.

Молодая дѣвушка еще сильнѣе сконфузилась.

– Надѣюсь, что этотъ портретъ виситъ не въ танцовальной залѣ? спросилъ Гэй.

– О нѣтъ, отвѣчала Лора:– онъ виситъ въ библіотекѣ.

Въ эту минуту прибѣжала Шарлотта, куда то вдругъ скрывшаяся, съ двумя конвертами въ рукахъ, которые она подала Гэю. Въ одномъ заключалось печатное приглашеніе на балъ лэди Килькоранъ, на имя сэръ Гэя Морвиль, а въ другомъ лежало такое же приглашеніе на имя мистера Буяна, нацарапанное карандашемъ проказницей Шарлоттой. Гэй захохоталъ во все горло и съ громкимъ крикомъ кинулся ловить дѣвочку, которая, смѣясь, побѣжала отъ него по лугу; оба они вернулись, запыхавшись отъ усталости.

– Вотъ ужъ сѣнокосъ! такого никогда не было, замѣтила весело Шарлотта.

– Да, я думаю, и косцы то же скажутъ, отвѣчала мать, вставая, чтобы идти въ комнаты. Вы всѣ копны имъ перепортили.

– Я сейчасъ поправлю, закричалъ Гэй, схвативъ въ руки сѣнныя вилы.

– Тише, тише, берегитесь! воскликнулъ Чарльзъ: я вовсе не желаю попасть въ скирдъ. Этакъ, пожалуй, мое неутѣшное семейство вообразить, что я утонулъ, и будетъ искать мое тѣло въ прудахъ, и вдругъ окажется, что Делорена кормятъ сѣномъ съ мясомъ.

– О! послѣ такого трагическаго описанія, я не дерзну ворошить сѣно! отвѣчалъ ему Гэй, взявъ больнаго подъ руки и осторожно усаживая его въ кресло на колесахъ. Вся компанія послѣдовала за ними въ домъ; но спустя нѣсколько времени, Лора, посмотрѣвъ въ окно, увидала, что Гэй, сбросивъ съ куртку, гребъ сѣно, какъ настоящій работникъ, и складывалъ ровныя, аккуратныя копны, насвистывая громко какую то пѣсню!… Лора видѣла, какъ скотникъ пришелъ и приподнялъ шляпу передъ нимъ съ ласковой улыбкой. Гэй привѣтливо ему поклонился, и они начали толковать. Вдали показался мистеръ Эдмонстонъ, верхомъ на лошади, и Гэй, забывъ сѣно и земляка скотника, бросился къ нему на встрѣчу. Главной причиной общей радости при встрѣчѣ Гэя въ этотъ пріѣздъ его въ Гольуэль было то, что онъ привезъ самый благопріятный отчетъ о своихъ успѣхахъ въ университетѣ. Опекунъ и Филиппъ подробно разопросили его обо всемъ; и послѣдній вывелъ такого рода заключеніе, что первый годичный терминъ Гэя выдержанъ имъ безукоризненно. Лора была въ восторгѣ, что она не ошиблась въ молодомъ Морвилѣ; ей всегда казалось, что способности его современемъ быстро разовьются.

Что касается до мистриссъ Эдмонстонъ, то ей пришлось выслушать цѣлую исповѣдь отъ Гэя, и то не вдругъ, а урывками, или во время прогулокъ въ сумерки по саду или сидя по утрамъ въ уборной, глазъ на глазъ. Гэй не охотно раскрывалъ свою душу, но въ минуты порывовъ откровенности, онъ ужъ удержаться не могъ и высказывалъ чистосердечно все, что чувствовалъ.

Такъ, напримѣръ, онъ признался мистриссъ Эдмонстонъ, что ему было очень трудно заниматься на первомъ курсѣ. «Я тутъ только убѣдился, что я за лѣнтяй, говорилъ онъ:– ни разу не садился я за книги съ удовольствіемъ. Мнѣ непремѣнно нужно было употребить усиліе, чтобы заставить себя работать. Ну можно ли разсчитывать послѣ этого, чтобы изъ меня вышелъ толковый человѣкъ? Въ первое время своего пребыванія въ Оксфордѣ, Гэй занялся было греблей, но замѣтивъ, что это развлеченіе слишкомъ отвлекаетъ его отъ занятій, онъ, вдругъ, не предупредивъ товарищей, отказался быть участникомъ въ ней и конечно раздражилъ этимъ поступкомъ многихъ противъ себя. – „Я такимъ образомъ, разсказывалъ Гэй, мало по малу лишилъ себя всѣхъ удовольствій, оставивъ себѣ только музыку и прогулку, какъ развлеченіе. Первая, пожалуй, также можетъ разсѣять меня, въ ущербъ ученію, прибавилъ онъ, но я надѣюсь, что вы меня научите, какъ пользоваться ею безъ вреда для себя и другихъ. За легкое чтеніе я снова, принялся въ Оксфордѣ, нужно же было чѣмъ нибудь освѣжать свой мозгъ, особенно когда у меня передъ глазами не было моря, не было скалъ, а Лора и Эмми жили отъ меня далеко. Другъ у Гэя былъ всего одинъ, по фамиліи Уэльвудъ. Это то имя и привлекло его. Ему хотѣлось непремѣнно убѣдиться, не сынъ ли онъ того капитана Уэльвуда, смерть котораго лежала на совѣсти покойнаго его дѣда; но въ первые дни знакомства ему трудно было начать щекотливые разспросы. Сблизившись покороче, Гэй узналъ, что это племянникъ кэпитана Уэльвуда, убитаго 28 лѣтъ тому назадъ. Онъ передалъ Гэю слѣдующія подробности о семьѣ покойнаго своего дяди. Убитый оставилъ послѣ себя двухъ незамужнихъ дочерей, замѣчательныхъ по своей благочестивой жизни, и вотъ имъ то молодой Уэльвудъ обѣщалъ передать, что старикъ сэръ Гэй Морвиль до самой смерти мучился угрызеніями совѣсти за смерть ихъ отца. Сестры жили въ С. Мильдредѣ. Другъ Гэя готовился въ священники; онъ былъ робокъ и необщителенъ по природѣ, трудно сходился съ товарищами, но Гэй привязался къ нему искренно.

Не будучи воспитанъ въ школѣ и привыкнувъ жить дома въ уединеніи, Гэй въ Оксфордѣ имѣлъ мало знакомыхъ. Онъ жаловался на это мистриссъ Эдмонстонъ, говоря, что онъ вѣрно такой ужъ бирюкъ, что его всѣ избѣгаютъ. Она очень смѣялась этому предположенію и успокоила его, сказавъ, что люди не самонадѣянные и не навязчивые всегда цѣнятся дороже какъ друзья, и потому она совѣтовала ему не отчаяваться, говоря, что современемъ онъ поладитъ со всѣми товарищами. Если бы Гэй не сомнѣвался въ своихъ силахъ и по временамъ глубоко не задумывался о своей судьбѣ, можно было бы предположить, что это самое безпечное, веселое существо. Онъ бѣгалъ по всему дому, пѣлъ, острилъ, дурачился и дотого оживлялъ всѣхъ и каждаго, что заставилъ даже забыть Морица де Курси, который не уступалъ ему въ веселости, но былъ въ то же время большой сумасбродъ. Весело жилось въ Гольуэлѣ въ это лѣто. Молодежь читала, гуляла, занималась музыкой и цвѣтами. Всѣ они трудились надъ бѣседкой изъ лавровъ, подъ тѣнью которой Чарльзъ могъ бы спокойно лежать и любоваться издали на шпицы башенъ Броадстона. Ужъ какъ же они работали! Гэй пилилъ не хуже поденщика, Эмми вколачивала гвозди, Лора плела ивовые вѣтви, а Шарлотта служила на побѣгужкахъ. Однажды ихъ всѣхъ удивило восклицаніе Чарльза:– А! а! Падди, это вы? Изъ-за зелени вдругъ показалась стройная, молодая дѣвушка въ амазонкѣ, которую она поддерживала одной рукой, а другой помахивала хлыстикомъ съ коралловой ручкой. Шла она быстро, нѣсколько припрыгивая. Фигура и вся ея наружность были необыкновенно изящны. Хотя Лора и могла назваться красавицей рядомъ съ нею, но свѣжее личико молодой дѣвушки, ея смѣющіеся темносиніе глаза, совершенно сизые волосы, прикрытые шляпой съ широкими полями и съ небольшимъ перомъ, все вмѣстѣ – придавало ей много привлекательнаго. Она легко ударила хлыстикомъ Чарльза и проговорила:

– Тетя Эдмонстонъ сказала, что я найду здѣсь всѣхъ васъ. Это что вы тутъ затѣваете?

– Бесѣдку! сказалъ Чарльзъ:– а вотъ нашъ главный плотникъ! – онъ указалъ на Гэя.

– Это сэръ Гэй? прошептала гостья Лорѣ, взлянувъ вверхъ на крышу, куда взгромоздился Гэй, выстилая ее тростникомъ. Солнце ярко освѣщало его румяное лицо и бѣлую рубашку; онъ былъ безъ сюртука.

– Долой! сюда! крикнулъ Чарльзъ, и Гэй мигомъ соскочилъ на землю, но при видѣ незнакомой лэди покраснѣлъ до ушей. „Вотъ вамъ еще дикій ирландецъ“, отрекомендовалъ больной сконфуженнаго Гэя.

– Сэръ Гэй Морвиль, – лэди Эвелина де Курси! чопорно произнесла Лора. Но гостья прервала ея утонченную церемонію, смѣло протянувъ руку Гэю и сказавъ: „Очень рада познакомиться. Мы почти кузены. Останьтесь, не уходите. Дайте мнѣ поработать съ вами. Эмми – давай молотокъ; Лора, развѣ ты забыла свою страсть вколачивать гвозди?

– Съ кѣмъ ты пріѣхала Эва? спросила Лора.

– Съ папа – онъ хочетъ сдѣлать визитъ сэръ Гэй Морвилю. Пожалуйста не безпокойтесь, сказала она, замѣтивъ, что Гэй началъ искать свой сюртукъ. – Онъ будетъ у васъ на обратномъ пути изъ Броадстона, куда онъ также отправился, а меня, между тѣмъ, забросилъ сюда. Чтожъ вы мнѣ не даете никакого дѣла? Можно мнѣ взлѣзть на лѣстницу? – Тамъ должно быть такъ хорошо!

– Эва, какъ это можно! шепнула Лора, съ укоризной, но молодая лэди махнула головой и, увидавъ гдѣ то гвоздь, торчавшій очень некрасиво, взобралась на лѣстницу, схватила молотокъ и начала дотого имъ барабанить, что Чарльзъ зажалъ уши, увѣряя, что молотокъ несноснѣе даже ея языка.

– Поговорите-ка съ нами лучше о вашемъ балѣ, сказалъ онъ.

– А что? можно надѣяться, что капитанъ Морвиль пріидетъ къ намъ на балъ? спросила она.

– Конечно, отвѣчала Лора.

– Очень рада! Папа за этимъ то и поѣхалъ въ Броадстонъ. Морицъ жалуется, что капитанъ ему голову намылилъ, и потому онъ боится даже и заикнуться о балѣ. Папа самъ ѣдетъ съ приглашеніемъ.

– Успокойтесь! замѣтилъ Чарльзъ. Капитанъ очень милостивъ, онъ глядитъ на балы какъ на средство развитія для ирландской молодежи. Онъ при мнѣ доказывалъ Гэю, что въ танцахъ нѣтъ никакой мудрости.

– А развѣ вы не умѣете танцовать? – съ видомъ состраданія спросила Эвелина у Гэя.

– Увы! я по этой части невѣжда! отвѣчалъ Гэй.

– Мы собираемся учить его, – замѣтила Лора.

– Собираетесь? Чего тутъ думать! крикнула бойкая лэди, соскакивая на землю. Начнемъ сейчасъ же. Пойдемъ же на лугъ. Чарльзъ, хотите я васъ повезу туда? – и говоря это, покатила его кресло. Гэй бросился было ей помогать. – Не нужно, не нужно, я сама! кричала она весело. Чарльзъ! вы будете скрипка, играйте: тра-ла-ла, тра-ла-ла! Эмми, Лора, становитесь вмѣсто дамъ, я и Гэй – будемъ кавалерами. Она надѣла шляпу на бекрень, ударивъ ее слегка рукою. Кадриль образовалась въ одно мгновеніе, и веселая компанія безъ музыки, отплясала, не хуже, чѣмъ гдѣ нибудь на вечерѣ. Вскорѣ прибылъ и самъ лордъ Килькоранъ. Пока отецъ сидѣлъ въ гостиной, дочь прохаживалась по саду подъ руку съ Лорой. «Мнѣ онъ очень нравится.» говорила она про Гэя. Съ нимъ можно сладить. Мнѣ столько наговорили про его серьезное направленіе, что я обрадовалась отъ души, увидавъ, что онъ далеко не похожъ на своего кузена.

– Эвелина! сказала съ укоромъ Лора: не стыдно ли тебѣ?

– Я не злословлю капитана Морвиля, но, право, боюсь его до смерти. Я убѣждена, что онъ меня дурой считаетъ. Скажи, правду я говорю, Лора?

– Заставь его перемѣнить это мнѣніе, Эва, докажи ему, что ты умна.

– То то, что я робѣю передъ нимъ. А мнѣ не хочется показывать этого, вотъ я и стараюсь побольше дурачиться, чтобы онъ не догадался, что я его переуму. Смотри же, Лора, выучите вы сэръ Гэя танцовать. Онъ такой гибкій, настоящій ирландецъ.

Для практики, каждый вечеръ затѣвались танцы. Чарльза усаживали въ амбразуру окна, чтобы какъ нибудь его не толкнуть; мать садилась за фортепіано и кадриль составлялась изъ двухъ дамъ и одного кавалера – Гэя. Шарлотта съ презрѣніемъ отказывалась принять участіе въ танцахъ и вмѣсто того, возилась съ отцомъ, который, по ея желанію, корчилъ танцовальнаго учителя и выдѣлывалъ такія уморительные па и фигуры, что всѣ его дѣти катались со смѣху.

Мистеръ Эдмонстонъ былъ происхожденія ирландскаго, со стороны матери. Лэди Амабель Эдмонстонъ никогда не могла прижиться въ Англіи, и когда сынъ ея женился, старушка съ дочерью уѣхала на родину. Настоящій графъ Килькоранъ, отецъ Эвелины, былъ ея племянникъ, и потому обѣ семьи были связаны тѣсной дружбой. Молодые Килькораны звали мистера и мистриссъ Эдмонстонъ въ дѣтствѣ тётей и дядей, и названіе это осталось за ними на всю жизнь. Въ день бала, въ замкѣ Аллонбэй, царствовалъ такой resime ménade, что сами хозяева не знали навѣрно, въ какомъ часу и гдѣ имъ дадутъ обѣдать. Поэтому, Эдмонстоны сочли за лучшее пообѣдать дома, вмѣстѣ съ Филиппомъ и Мэри Россъ, которые съѣхались у нихъ. По общему требованію, Филиппъ былъ въ мундирѣ; пока сестры одѣвались, Шарлотта осматривала всѣ украшенія его воинскаго наряда, по поводу котораго у Филиппа съ Мэри завязался разговоръ о рыцарскихъ древнихъ доспѣхахъ. Вдругъ, чьи-то маленькая ручки ущипнули миссъ Россъ за талью и какое то существо, въ воздушномъ, бѣломъ платьѣ, прыгнуло въ сторону, когда та оглянулась.

– Эмми! что вамъ нужно? спросила она.

– Идите на верхъ и принарядитесь! отвѣчала Эмми.

– Да вѣдь вы сказали, что мнѣ не нужно хлопотать о туалетѣ. Я ужъ одѣта! сказала Мэри, осматривая свое пышное, бѣлое, кисейное платье.

– Платья не мѣняйте, но только повинуйтесь, шепнула Эмми, и онѣ обѣ исчезли.

– Эмми похожа сегодня на какого-то сильфа, – замѣтилъ Филиппъ.

– Или на ангельскую головку съ крыльями, въ родѣ тѣхъ, что Гэй рисуетъ у себя въ портфелѣ, ввернулъ Чарльзъ.

– Я просто – такъ, маралъ – проворчалъ Гэй, весь покраснѣвъ. Я думалъ, что эта бумага давно разорвана. Гдѣ она?

– Въ моей комнатѣ, на столѣ; я долженъ вамъ сказать, Гэй, что портфель этотъ принадлежитъ мнѣ. Мама, ожидая васъ, собрала со всего дома всевозможныя украшенія для вашего кабинета. Портфель попалъ туда же. Когда мнѣ его принесли назадъ, я нашелъ на бумагѣ цѣлую коллекцію ангельскихъ головокъ, испещренныхъ вокругъ чернильными полосами и пятнами.

– Я возьму назадъ свое произведеніе! вскричалъ Гэй, убѣгая изъ комнаты.

Шарлотта бросилась вслѣдъ за нимъ, умоляя его показать головки, а Филиппъ спросилъ у Чарльза, съ кѣмъ онѣ имѣютъ сходство.

– Это цѣлая исторія, – отвѣчалъ Чарльзъ:– цѣликомъ годится въ романъ. Петрарка забываетъ свои поэмы въ портфелѣ!…

Чарльзъ назвалъ Петрарка какъ поэта, вовсе забывъ о Лаурѣ, и потому его не мало удивилъ строгій тонъ Филиппа, когда тотъ спросилъ:

– Ты съ умысломъ это сказалъ, или нѣтъ?

Замѣтивъ, что его слова, сказанныя случайно, задѣли Филиппа за живое, больной видимо обрадовался.

– А-а, кажется, это нѣжная твоя струнка? спросилъ онъ.

Филиппъ всталъ и, выпрямившись во весь ростъ, произнесъ тихимъ, но выразительнымъ голосомъ:

– Я не знаю, шутишь ты, или нѣтъ, но ты не мальчикъ, пора тебѣ понимать, что такими вещами не играютъ. Если ты скрываешь что-нибудь тебѣ извѣстное, ты сильно за это отвѣтишь. Я не могу себѣ вообразить большаго несчастія, какъ если Гэй полюбитъ которую нибудь изъ твоихъ сестеръ.

– Et pourquoi? холодно спросилъ Чарльзъ.

– Ну, теперь я вижу, – сказалъ Филиппъ, опускаясь снова въ кресло и стараясь говорить хладнокровно:– что я напрасно принималъ съ тобою этотъ серьезный тонъ.

Въ эту минуту, въ комнату вошелъ его дядя; онъ заговорилъ съ нимъ о вещахъ постороннихъ такъ спокойно, какъ будто между нимъ и Чарльзомъ ничего особеннаго не произошло.

Чарльзъ, между тѣмъ, торжествовалъ, что ему удалось выдержать характеръ передъ такимъ сильнымъ и высокимъ воиномъ въ красномъ мундирѣ, но вмѣстѣ съ тѣмъ, его очень заинтриговалъ послѣдній разговоръ. Будь онъ увѣренъ, что Филиппъ дѣйствительно влюбленъ въ его старшую сестру, онъ бы никогда не позволилъ себѣ потрунить надъ нимъ. А теперь, онъ былъ въ восторгѣ, что взволновалъ невозмутимаго кузена. Ему и въ голову не приходила мысль, что подъ этой спокойной, приличной наружностью бушуетъ море страсти.

Человѣкъ доложилъ, что экипажи поданы. Мистеръ Эдмонстонъ началъ созывать дамъ, вслѣдствіе чего, въ уборныхъ произошло сильное смятеніе. Старшая горничная еще доканчивала туалетъ миссъ Лоры; Эмми возилась надъ прической Мэри; мистриссъ Эдмонстонъ собирала шали дѣвицъ, а Шарлотта, какъ всегда, суетилась и бѣгала. Какъ Мэри ни отговаривалась, а она должна была все-таки надѣть вѣнокъ изъ герани, сплетенный руками самой Эмми. Бѣдная жертва сидѣла смирно на стулѣ, точно кукла, между тѣмъ какъ Эмми прикалывала шпильками роскошные цвѣты къ ея косѣ. Къ этому времени и Лора одѣлась, всѣ дамы разомъ соединили свое искуство и окружили Мэри, а Шарлотта, перевѣсившись черезъ перила лѣстницы, кричала во все горло: всѣ готовы, кромѣ Мэри! Гэй наигрывалъ: Кузнеца Музыканта, а капитанъ Морвиль расхаживалъ своей поступью по комнатѣ. Когда бѣдной Мэри надѣли длинную золотую цѣпочку на шею – она пришла въ ужасъ, вскочила со стула и сказала:– Нѣтъ, ужъ это слишкомъ. Я потеряла всякое терпѣніе! схватила свою шаль и начала собираться въ путь, но молодыя дѣвушки съ громкимъ смѣхомъ объявили ей, что онѣ не поѣдутъ ранѣе, пока всѣ не покажутся Чарльзу. Шумной толпой ринулись онѣ внизъ по лѣстницѣ, и Эмми первая разлетѣлась прямо къ брату, отвѣсила ему великолѣпный реверансъ и начала вальсировать по комнатѣ:

– Разрядились напропалую! вскричалъ Чарльзъ. Ну, покажитесь хорошенько!

Дамы выступили передъ нимъ въ различныхъ позахъ, точно модныя картинки. Обѣ сестры его были въ бѣломъ, съ вѣнками изъ крупнаго жасмина на головѣ. Лора особенно была интересна въ этомъ туалетѣ. Ея правильныя черты лица, густые коричневые локоны и нѣжная, прозрачная кожа бронались каждому въ глаза.

– Лора напоминаетъ мнѣ сегодня Аполлона, играющаго на лирѣ, что на нотахъ у мама, – сказалъ братъ ея.

– Каковы наши вѣнки? спросила Лора. – Вѣдь это работа Эмми; она рѣзала вѣтки, Гэй держалъ ей лѣстницу, потому что лучшіе цвѣты росли на верху стѣны.

– Видите вы, какъ выдается эта миртовая вѣтка, Гэй? сказала Эмми, указывая на вѣнокъ Лоры: а вы меня все хотѣли увѣрить, что она сойдетъ за жасминную.

– Ахъ! по моему мнѣнію, въ этомъ вѣнкѣ должны бы были быть однѣ мирты! замѣтилъ Гэй.

Филиппъ стоялъ все время молча, прислонившись у дверей. Лора мелькомъ взглянула на него, въ полной увѣренности, что вся ихъ болтовыя кажется ему вздоромъ; она и не подозрѣвала, какое важное значеніе онъ придаетъ каждому ихъ слову и даже взгляду.

– Ну, Мэри! продолжалъ Чарльзъ:– и васъ мои сестрицы постарались, кажется, отлично принарядить,

Мэри сдѣлала гримасу, говоря, что если она увидитъ себя въ огромныхъ зеркалахъ замка Аллонбэй, то никогда не повѣритъ, чтобы такая нарядная лэди могла быть скромная Мэри Россъ.

Въ эту минуту мистеръ Эдмонстонъ напомнилъ имъ, что давно пора ѣхать, и онѣ отправились.

Большая зала въ замкѣ Аллонбэй была великолѣпна; она выходила прямо въ цвѣточную галлерею, всю увѣшанную разноцвѣтными лампами, зелеными гирляндами и уставленную тропическими растеніями. Вся семья была въ сборѣ, гости еще не начали съѣзжаться. Эдмонстоны были радостно встрѣчены веселымъ лордомъ Килькоранъ, его женой, тихой, болѣзненной англичанкой, съ ужасомъ помышлявшей о предстоящемъ вечерѣ; старшимъ сыномъ, Морицомъ, и его меньшими братьями; Эвелиной и двумя ея сестрами, Мабель и Элленъ.

– Бѣдная Шарлотта, зачѣмъ ее оставили дома? подумала Эмми, когда дѣвочки повели ее смотрѣть на лампы въ галлереѣ; какъ будто угадавъ ея мысль, всѣ напали на мистриссъ Эдмонстонъ, упрекая ее за то, что она не привезла свою меньшую дочь на балъ. Лэди Эвелина въ особенности много говорила, а такъ какъ тутъ находился Филиппъ Морвиль, передъ которымъ она робѣла, то, выражая свои чувства, она, какъ всегда, вдалась въ крайность. Къ сожалѣнію, тотъ не обращалъ на нее ни малѣйшаго вниманія.

Всѣ его мысли были поглощены Лорой; ему хотѣлось проникнуть, какой именно смыслъ имѣли намеки Чарльза на нее и на Гэя. При первой возможности, онъ пригласилъ ее танцовать; она съ улыбкой согласилась. Вслѣдъ за нимъ подошелъ Гэй и бойко пригласилъ ее также.

– Я ангажирована, – отвѣчала Лора, съ гордостью взглянувъ на Филиппа, и Гэй прошелъ въ галлерею, гдѣ сидѣла Эмми; съ ней ему не было неудачи. Мистеръ Эдмонстонъ самымъ галантерейнымъ образомъ расшаркался передъ Мэри Россъ, спрашивая ее, согласится ли она пойдти съ такимъ старымъ кавалеромъ. Мэри смѣясь протянула ему руку, и онъ полетѣлъ съ нею, выдѣлывая глиссады и па, прославившіе его, во времена оны, какъ лучшаго танцора въ околодкѣ.

Мистриссъ Эдмонстонъ съ тайнымъ удовольствіемъ слѣдила за своими дѣтьми, радуясь, что они всѣ такъ веселы и счастливы. Въ этотъ вечеръ она была поражена красотою Лоры и Филиппа, которые оба положительно выдавались изъ толпы своимъ виднымъ ростомъ; правильность ихъ лицъ, цвѣтъ темносинихъ глазъ, грація и нѣжность кожи были одинаковы у обоихъ.

– Странное дѣло, подумала она:– Филиппъ настоящій красавецъ, а я никогда не замѣчала этого, да и самый ростъ его тогда только бросается въ глаза, когда онъ стоитъ рядомъ съ другими. Видно сейчасъ, что онъ дорожитъ своими нравственными качествами болѣе, чѣмъ красотой, которая другаго, на его мѣстѣ, сдѣлала бы фатомъ. Какой онъ скромный, приличный! И Лора моя, сегодня, что то лучше обыкновеннаго. Здѣсь право никого нѣтъ красивѣе и граціознѣе ихъ. А другая моя парочка что подѣлываетъ? съ улыбкой продолжала она разсуждать, оглядывая залу. Счастливые! Веселы то какъ, прелесть! Малютка Эмми право не хуже сестры, да и танцуетъ какъ мило! Она точно такъ же граціозна, какъ Лора, только оживленнѣе ея. А у кавалера ея какъ горятъ глаза! Вотъ кто счастливъ то! Да, у Гэя особенная способность наслаждаться радостями жизни!

Мистриссъ Эдмонстонъ не ошиблась. По окончаніи кадрили Гэй подбѣжалъ къ ней, говоря, что ему во всю жизнь не было такъ весело, какъ сегодня; онъ пригласилъ Мэри Россъ на слѣдующую кадриль и продолжалъ шутить и смѣяться по прежнему.

– Лора, – шепнула ей Эвелина. – У меня есть страстное желаніе. Ты вѣрно отгадаешь, какое? Не говори ему только, пожалуйста. Но еслибы онъ меня пригласилъ танцовать хоть одинъ разъ, я бы видѣла, что онъ не дурнаго обо мнѣ мнѣнія. Я такъ боюсь, чтобы онъ меня не злословилъ, и не очернилъ въ глазахъ мистера Торндаль; я съ тѣмъ право не кокетничала и вздору не говорила.

Напрасно надѣялась лэди Эвелина, чтобы капитанъ Морвиль вспомнилъ объ ней. Онъ танцовалъ съ ея сестрою Элленъ, дѣвочкой 11-ти лѣтъ, которая была въ восторгѣ, что у нея высокій кавалеръ; затѣмъ, постоявъ немного, подошелъ къ кузинѣ своей Эмми и ангажировалъ ее.

– Съ вами отлично танцовать на балѣ, – сказалъ онъ, водя ее подъ руку:– вы не требуете любезностей отъ кавалера.

– Зачѣмъ же вы не пригласили Мэри? Посмотрите, какъ она долго сидитъ.

– А развѣ она любитъ танцы? спросилъ Филиппъ. Эмми ничего не отвѣчала.

– Вамъ, кажется, сегодня очень весело. Вы сейчасъ съ Торндалемъ танцовали? продолжалъ Филиппъ.

– Да, на балѣ такъ пріятно имѣть знакомаго кавалера. Какъ ему нравится Эвелина! Знаете ли что, Филиппъ, мистеръ Вернонъ, который танцуетъ теперь съ Лорой, сказалъ Морицу, что красивѣе и наряднѣе сестры здѣсь никого нѣтъ.

– Лора стоитъ большей похвалы, замѣтилъ Филиппъ. Она хороша своимъ умѣніемъ держать себя болѣе даже, чѣмъ лицомъ; посмотрите на прочихъ дамъ, какое у нихъ выраженіе глазъ, какой разговоръ, все другое, что за двуличность, что за нестественная веселость……

– Филиппъ! вы забываете, что вы говорите также съ дамой, смѣясь сказала Эмми. – По моему, на балѣ нѣтъ злыхъ людей; когда мнѣ весело, другимъ скучно не можетъ быть!

– Оставайтесь ребенкомъ душою, какъ можно дольше, Эмми, – задумчиво продолжалъ Филиппъ:– это великое счастіе въ жизни. Онъ вздохнулъ и пристально посмотрѣлъ на Лору.

Эмми пришло въ голову, ужъ не повздорилъ ли Филиппъ съ ея сестрою; но вступать съ нимъ по этому поводу въ разсужденіе ей не хотѣлось. Дотого ли ей было на балѣ, среди танцевъ и веселой музыки?