Текст книги "Наследник имения Редклиф. Том первый"

Автор книги: Шарлотта Мэри Йондж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

– Ну, сейчасъ видно, что вы судите объ ней по впечатлѣнію, произведенному ею на ваше воображеніе въ дѣтствѣ. Нельзя же требовать отъ другихъ, чтобы они раздѣляли ваше мнѣніе, сказалъ Филиппъ. Я первый стою противъ смѣси религіозныхъ идей съ романомъ.

– Я вижу, что вы положительно книги не читали, – прервалъ его Гэй съ нетерпѣніемъ.

– Книгу довольно перелистовать, чтобы узнать стоитъ ли терять время на ея чтеніе, или нѣтъ.

– Вотъ какъ? значитъ тотъ, кто перелистовалъ книгу, можетъ судить объ ней также смѣло, какъ тотъ, кто прочелъ ее отъ доски до доски? Въ первый разъ это слышу! – замѣтилъ Чарльзъ.

– Конечно, это не парадоксъ. Достоинство каждаго предмета цѣнится вѣрнѣе постороннимъ наблюдателемъ, чѣмъ пристрастнымъ лицомъ, который смотритъ на него съ извѣстной уже точки зрѣнія, – возразилъ Филиппъ.

Чарльзъ захохоталъ, Гэй вскочилъ съ мѣста и, подойдя къ окну, началъ барабанить пальцами по стеклу. Этотъ вечеръ, вообще, прошелъ бурно. Когда молодыя дѣвушки отправились спать, Эвелина спросила Лору:– Что это значитъ, Лора, ты поссорилась, что ли, съ капитаномъ Морвилемъ?

– Чего ты не выдумаешь! отвѣчала она. – Прощай, пора ложиться! и она убѣжала къ себѣ въ комнату.

– Эмми, растолкуй хоть ты мнѣ, пожалуста, отчего они не говорятъ между собой? – настаивала Эвелина, когда Лора ушла.

– Оттого вѣрно, что у насъ есть гость въ домѣ, сказала Эмми.

– Вотъ невинность-то! Не стоитъ и толковать съ тобою! вскричала Эвелина и хотѣла уже уйдти, когда Эмми схватила ее за руку и остановивъ сказала:

– Не уходи, не узнавъ, въ чемъ дѣло. Видишь-ли что, Чарльзъ дотого дразнилъ Лору Филиппомъ, что сестра начала его даже конфузиться, особенно при чужихъ людяхъ. Вотъ они и перестали говорить другъ съ другомъ, не желая, чтобы Торндаль перетолковалъ по-своему насмѣшки брата.

– Ну, ну, ну, положимъ что такъ! Ты ничего не понимаешь, я вижу.

– Да что жъ мнѣ понимать? спросила съ удивленіемъ Эмми.

– Какъ что? развѣ ты не видишь, что Лора очень любитъ Филиппа?

– А что жъ такое? Если бы у насъ не было Чарльза, мы бы всѣ любили Филиппа какъ роднаго брата.

– Какъ брата! Ха! ха! ха! ты притворяешься, кажется, глупенькой, Эмми. Развѣ ты не поняла моихъ словъ?

– О нѣтъ! возразила та, вся вспыхнувъ. Очень хорошо поняла, но тогда бы Филиппъ сдѣлалъ предложеніе.

– А кто знаетъ? можетъ, предложеніе и сдѣлано?

– Не можетъ быть, мы въ близкомъ родствѣ, сказала Эмми, совершенно сконфуженная. Тебѣ не слѣдуетъ даже говорить объ этомъ, Эва. Я знаю, что ты шутишь, но мнѣ эти шутки не нравятся, да и мама не любитъ, чтобы со мной говорили о любви. Прошу тебя, не труни надъ ними и не конфузь ceстру. Пожалуста!

У Эмми было какое-то особенное умѣнье просить, такъ что Эвелина тутъ же обѣщала исполнить ея просьбу. Притомъ, она слишкомъ уважала Лору и капитана Морвиля, чтобы позволить себѣ насмѣяться надъ ними, хотя строгость послѣдняго иногда и подзадоривала ее на колкости.

На слѣдующее утро мистриссъ Эдмонстонъ рѣшила, что ей не слѣдуетъ оставлить молодежь одну въ гостиной, и она усѣлась тамъ съ своей работой, по, какъ нарочно, кавалеры въ этотъ день держались въ сторонѣ отъ дамъ. Лора была спокойнѣе, хотя ей до сихъ поръ не удалось переговорить tête-à-tête съ Филиппомъ, который упорно отдалялся отъ нея, воображая, что никто не замѣчаетъ перемѣны въ ихъ отношеніяхъ.

Насталъ обѣдъ. Лора заранѣе волновалась при мысли, что Филиппу придется быть ея кавалеромъ. Такъ и вышло; онъ подалъ ей руку, и за столомъ они размѣстились очень удачно. Сосѣдка Филиппа съ другой стороны была мистриссъ Браунлау, болтавшая безъ умолку съ де Курси, а сосѣдъ Лоры былъ глухой мистеръ Гайлэй, который довольствовался скромной бесѣдой съ миссъ Браунлау. Чарльзъ лежалъ у себя въ комнатѣ: слѣдить за ними не кому было. Вплоть до середины обѣда они разговаривали о пустякахъ.

– Нашъ полкъ будетъ стоять въ Келтербери и мнѣ часто можно будетъ ѣздить въ Гольуэль, сказалъ наконецъ Филиппъ вполголоса, видя, что всѣ заняты.

– Какъ я рада! Только, Бога ради, теперь не говори, шепнула ему Лора.

– Не бойся, никто не слышитъ, а мнѣ нужно многое тебѣ сказать. – Она опустила голову на тарелку и слушала.

– Ты хорошо дѣйствовала; ты удержала его – и Филиппъ взглянулъ въ ту сторону, гдѣ сидѣлъ Гэй, – но теперь постарайся владѣть собою и не конфузься безпрестанно.

– Что жъ мнѣ дѣлать, если я такъ глупа. Я не могу съ собою сладить, возразила тихо Лора.

– Вздоръ. Пустыя женщины сладить съ собою не могутъ, а ты должна!

У Лоры забилось сердце отъ радости. Она забьна объ опасности быть услышанной и помнила одно, что Филиппъ надѣется на нее, какъ на себя самого.

– Да что жъ мнѣ дѣлать! повторила она снова.

– Борись! борись и укрѣпляй свою волю. Брось пустыя занятія въ родѣ рисованія: они только занимаютъ руки, а голова въ это время не работаетъ.

– Я пробовала, читать, да сладить съ мыслями не могу.

– Примись за другое дѣло. За математику, за алгебру, напримѣръ. Я пришлю тебѣ книгу, первое руководство къ алгебрѣ: она поможетъ тебѣ вылечиться отъ фантазій и излишней впечатлительности.

– Пришли, я буду очень рада, хотя и не чувствую, чтобы я дѣлалась пустѣе прежняго, но вокругъ меня все какъ-то перемѣнилось, я счастлива, а весела быть не могу.

– Для тебя настаетъ новая эра жизни, Лора; ты переходишь за порогъ дѣтства, безотчетныя радости уже потеряли для тебя свою прелесть.

– Что-жъ за бѣда? за то я теперь счастлива.

– Да, конечно. Но нужно умѣть управлять своими чувствами. Нужно укрѣплять свою мыслительную способность, чтобы пріобрѣсти твердый характеръ.

Филиппъ сильно ошибался, вдавапсь въ метафизику; онъ вовсе не развивалъ Лоры, а напротивъ, лишалъ ее свободы мысли и порабощалъ ее еще болѣе. И она все-таки ожила послѣ ихъ разговора, начала любезничать съ гостями по старому, и даже охотно играла и пѣла весь вечеръ, сознавая, что она должна это дѣлать ради его.

Лэди Эвелина была царицей ихъ вечера. У нея въ манерахъ и въ наружности было столько очаровательнаго и притягивающаго, что Филиппъ невольно сознался что Торндалю не легко бороться съ желаніемъ присоединиться къ кружку избранныхъ, столпившихся около амбразуры окна, гдѣ она царила, какъ королева, и оживляла всѣхъ, какъ фея. Она заставила Гэя пѣть съ нею дуэтъ. Мистриссъ Эдмонстонъ никогда не рисковала просить его пѣть въ обществѣ, не зная, понравится ли это Г. ю или нѣтъ. Но Эвелина смѣло объмвила, что она не пропоетъ ни одной ирландской пѣсни иначе, какъ съ нимъ вдвоемъ, и онъ тотчасъ же согласился. Конечно, всѣ пришли въ восторгъ, упросили его спѣть еще тріо съ Эмми и Лорой, и мистриссъ Браунлау, знавшая толкъ въ музыкѣ, такъ и разсыпалась въ похвалахть. Филиппу сдѣлалось досадно, что Гэй какъ будто хвастаетъ своимъ талантомъ. Гости разъѣхались, семья разошлась спать. Филиппъ остался въ гостиной доканчивать какое-то письмо, а Гэй, отведя Чарльза на верхъ, спустился на минуту, чтобы взять вещь, которую онъ забылъ внизу.

– Вы сегодня, кажется, много оживляли вечеръ, – замѣтилъ Филиппъ, поднимая голову, при входѣ его. Гэй покраснѣлъ, не понимая, въ чемъ тутъ кроется насмѣшка.

– Или можетъ быть вы находите, что человѣкъ, необладающій хорошимъ ухомъ, какъ я, не имѣеи права судить о пѣніи? продолжалъ Филиппъ.

– Я ничего не думаю, знаю только одно, что лучше музыки нѣтъ ничего на свѣтѣ, – съ живостью возразилъ Гэй.

– Гдѣ-жъ намъ понимать ея тайны! Однако, вотъ что я вамъ скажу, Гэй: позвольте васъ предостеречь, музыка дѣлается часто причиною ненужныхъ сближеній съ лицами, которыя могутъ насъ дотого опутать, что мы не вывернетесь.

Гэй покраснѣлъ, но отвѣтилъ очень спокойно:

– Очень можетъ быть! Прощайте, Филиппъ!

Филиппъ посмотрѣль ему вслѣдъ.

– Чимъ это я могъ его обидѣть? подумалъ онъ. – Я далъ ему, кажется, добрый совѣтъ, общество мистриссь Браунлау совсѣмъ не годится для такой впечатлительной натуры, какъ его.

На слѣдующій день оба Морвиля уѣхали. Вскорѣ послѣ ихъ отъѣзда Лора получила алгебру – оригинальный подарокъ отъ жениха. Прислана она была открыто, въ присутствіи всей семьи. Мать ея и братъ нашли, что подарокъ, хотя и дѣльный, но весьма эксцентричный.

Когда лордъ Килькоранъ объявилъ лочери, что и они должны уѣхать, Эвелина начала очень тосковать; ее утѣшала одна надежда, что Лора пріѣдетъ къ нимъ въ Ирландію.

– Мы тамъ примемся съ тобой за раціональныя занятія (ея любимое выраженіе), – говорща она:– будемъ вмѣстѣ читать, учить дѣтей въ школахъ.

– Эхъ! – замѣтилъ Чарльзъ, осавшись наединѣ съ магерью. – А я крѣпко подозрѣваю, что пріѣздъ сэръ Гэя Мервиль утѣшилъ бы ее лучше вслкой раціональности.

– Это было бы недурно, – возразила мать. – Эва славная дѣвушка, съ большими способностями.

– Способности, пожалуй, у нея есть, да на что она ихъ употребляетъ?

– Конечно, имъ нужно будетъ подождать нѣсколько лѣтъ до свадьбы, – сказала мистрисъ Эдмонстонъ:– тѣмъ болѣе, что Гэй еще такой ребенокъ до сихъ поръ. У нихъ останется много времени впереди для развитія.

– Совершенно вѣрно, madame mère; да дѣло въ томъ, довольно ли сильна любовь лэди Эвелины къ Гэю, чтобы отучить ее отъ кокетства со всей ирландской молодежью и заставить разлюбить праздную домашнюю ихъ жизнь?

– Можно еще спросить, достаточно ли для этого, чтобы только Эвелина любила Гэя? Нужно знать, что онъ думаетъ.

– Еще бы! Я убѣжденъ, что онъ вовсе не намѣренъ отрекаться отъ васъ – своей первой и единственной любви. Ему просто нравилось болтать съ Эвой, онъ ее считалъ не невѣстой, а скорѣе сиреной, отрывающей его отъ безцѣнныхъ, по его мнѣнію, латинскихъ и греческихъ писателей.

– Правда! мнѣ даже совѣстно, что я вздумала сватать. Прошу тебя, Чарли, и не вспоминать объ этомъ, – сказала мать.

ГЛАВА XI

Чрезъ недѣлю, мистеръ Эдмонстонъ и его старшая дочь должны были выѣхать въ Ирландію. Лора втайнѣ тосковала, что ей предстоитъ разлука съ семьей и съ Филиппомъ, тѣмъ болѣе, что полкъ послѣдняго выступалъ изъ Броадстона. Но вмѣстѣ съ тѣмъ, нервы ея были дотого раздражены, что она радовалась каждой перемѣнѣ въ образѣ домашней своей жизни. Отъ страха выдать свою тайну, она готова была бѣжать куда бы то ни было: такъ тяжело казалось ей оставаться на мѣстѣ. Когда она и отецъ ея пріѣхали на станцію желѣзной дороги въ Броадстонъ, Филиппъ былъ уже тамъ. Мистеръ Эдмонстонъ нашелъ, что еще рано, и потому отправился въ городъ за чѣмъ-то. Молодые люди остались одни на платформѣ. Чувствуя, что времени терять нечего, они хотѣли хорошенько наговориться между собою; но слова ихъ какъ-то не вязались.

– Вашъ полкъ выступитъ прежде, чѣмъ я вернусь, Филиппъ, – начала Лора.

– Да, – отвѣчалъ Филиппъ:– мы уходимъ недѣли черезъ три.

– Но вѣдь тебѣ можно будетъ пріѣзжать къ намъ въ Гольуэль, надѣюсь?

– Я думаю, что да. У меня только это и есть впереди. Нынѣшнее лѣто не повторится болѣе! вздохнувъ замѣтилъ Филиппъ.

– Да, это лѣто незабвенное! – сказала Лора.

– Особенно для меня. Я получилъ то, чего никогда не ожидалъ, а между тѣмъ я только теперь и понялъ, какая важная помѣха счастію – бѣдность!

– Ахъ, Филиппъ, развѣ я не знаю, что ты сдѣлался бѣденъ потому только, что слишкомъ честно и благородно поступилъ, – возразила съ жаромъ Лора. – Гэй самъ не разъ говорилъ, что онъ завидуеть твоему положенію въ свѣтѣ. Безъ средствъ, безъ титула, ты съумѣлъ заслужить общее уваженіе.

– Да я бы ни за что въ свѣтѣ не согласился, чтобы покойный отецъ мой завладѣлъ Рэдклифомъ. Гэй прямой наслѣдникъ дѣда, какое же право имѣли бы мы воспользоваться минутнымъ порывомъ великодушія старика сэръ Гэя. Но, милая Лора, и тебѣ и Гэю легко говорить, что мое настоящее положеніе завидно. Каково мнѣ-то знать, что я могъ бы имѣть всѣ средства, чтобы доставить тебѣ полное довольство въ жизни, и что все это выскочило у меня почти изъ рукъ: это не легко было перенести! А замужество сестры Маргариты? вѣдь я пожертвовалъ ей лучшіе годы моей жизни и для чего? – чтобы видѣть, какъ она унизила себя неравнымъ бракомъ.

– Правда, ты перенесъ, по милости сестры, много горя, – сказала Лора.

– Еще бы! не будь этого, я и не вспомнилъ бы о потерянномъ состояніи и испорченной карьерѣ. Впрочемъ, зачѣмъ говорить о томъ, чего не воротишь;– кажется твой отецъ идетъ сюда.

Онъ замолчалъ. Мистеръ Эдмонстонъ прибѣжалъ запыхавшись и ему было не дотого, чтобы слѣдить за лицомъ Лоры, которое было сильно взволновано. Поѣздъ черезъ минуту тронулся; онъ высунулъ голову изъ вагона и закричалъ Филиппу вслѣдъ:

– Смотри-же, братецъ, пріѣзжай къ намъ, въ случаѣ, если ты скоро вернешься.

Послѣднее слово какъ-то непріятно поразило Филиппа. Съ горькимъ чувствомъ на сердцѣ вернулся онъ въ казармы. Дорогой онъ встрѣтилъ полковницу Дэнъ, котораы просила его совѣта, какъ бы ей половчѣе пригласить сэръ Гэя на обѣдъ къ себѣ, черезъ недѣлю.

– Это такой милый, любезный, молодой человѣкъ, – говорила старая лэди: – мы должны непремѣнно оказать ему вниманіе, онъ такъ искренно извинялся, что не былъ на послѣднемъ нашемъ балѣ.

– Я увѣренъ, что Гэй будетъ очень счастливь, получивъ ваше приглашеніе, – замѣтилъ Филиппъ:– и пріѣдетъ непремѣнно.

– Мы сейчасъ къ нему напишемъ. Что это за красивый, ловкій джентльмэнъ; въ немъ нѣтъ ни малѣйшей тѣни ни тщеславія, ни пустоты!

– Да, онъ держитъ себя отлично въ свѣтѣ, – сказалъ Филиппъ.

– И при томъ какъ богатъ! Мы увѣрены, что онъ современемъ займеть одно изъ первыхъ мѣстъ въ нашемъ обществѣ.

Эти слова рѣзнули Филиппа какъ ножомъ. Какая разница между положеніемъ Гэя и его собственнымъ! Тотъ еще мальчикъ, характеръ его не выработался, способности еще не выяснились для общества, а по своему состоянію и родовому титулу, онъ уже занялъ мѣсто недосягаемое для такой скромной личности, какъ Филиппъ, который, не смотря на личные свои таланты на гораздо большія нравственныя права, чѣмъ Гэй, и при томть человѣкъ чисто аристократическаго происхожденія, со стороны отца и матери, и онъ не смѣетъ даже мечтать о привиллегіяхъ, почти попираемыхъ Гэемъ.

– Одно, чего онъ не можетъ у меня отнять, – думалъ Филиппъ:– это Лору и мои умственныя способности; правда, служебная моя будущность испорчена, Лору я долго не назову своей, но кто знаетъ?… и Филиппъ невольно замечтался о томъ, что бы онъ сдѣлалъ, будучи сэръ Филиппомъ лордомъ Рэдклифъ въ случаѣ, если бы Гэй умеръ въ дѣтствѣ, какъ это предполагали. Но, вздрогнувъ отъ этихъ мыслей, онъ заставилъ себя думать о другомъ.

Гэй не пришелъ въ восторгъ отъ приглашенія мистриссъ Дэнъ. Сознавая, что ему нужно загладить передъ ней свое преступленіе касательно бала, онъ, конечно, рѣшился ѣхать, но дотого ворчалъ, что насмѣшилъ мистриссъ Эдмонстонъ, которая замѣтила, что ему пора и совѣсть знать, не все подлѣ печки сидѣть. Дѣло въ томъ, что дома-то было хорошо. Въ Гольуэлѣ жилось какъ-то привольно, каждый старался оживить свой домашній кружокъ. Гэй совершенно посвятилъ себя больному Чарльзу и развлекалъ его даже болѣе, чѣмъ мать этого желала. По утрамъ они вмѣстѣ занимались чтеніемъ по-латыни, а послѣ завтрака Гэй каталъ Чарльза въ фаэтонѣ, по тѣмъ мѣстамъ, куда вся семья отправлялась гулять. Вочеромъ занимались музыкой, поэзіей и разговорами. Мистриссъ Эдмонстонъ очень радовалась, видя, что живая, черезчуръ впечатлительная натура Гэя проходитъ хорошую школу подъ руководствомъ насмѣшливаго критика, Чарльза. Послѣднему удавалось не разъ, двумя-тремя острыми замѣчаніями разомъ охладитъ неумѣстный восторгъ Гэя, во время чтенія какой-нибудь книги или стихотворенія.

Въ сентябрѣ мѣсяцѣ, въ Англіи, обыкновенно начинается охотничій сезонъ. Мистеръ Эдмонстонъ разрѣшилъ Гэю пользоваться своими правами наслѣдника Рэдклифа, и сказалъ, что онъ можетъ устроить себѣ, если хочетъ, кругъ знакомства между охотниками, въ ихъ околодкѣ. Гэю приходилось не разъ слышать отъ сосѣдей замѣчанія, что бѣдныя куропатки давно не слыхали выстрѣла. Но онъ боялся охотиться въ Гольуэлѣ: мѣста было мало, по его мнѣнію: того и гляди попадешь въ бѣду и застрѣлишь чужую дичь. То-ли дѣло дома, тамъ на нѣсколько верстъ тянулись земли, принадлежавшія рэдклифскому помѣщику!

Вотъ почему Гэй только по утрамъ и позволялъ себѣ иногда побѣгать съ ружьемъ и съ Буяномъ, а затѣмъ цѣлый день онъ посвящалъ занятіямъ. Ему сначала даже не очень нравилось, когда его приглашали на обѣды съ охотою, и особенно когда сосѣди дѣлали ему дружескія замѣчанія, какъ ему должно быть скучно сидѣть съ глазу на глазъ съ мистриссъ Эдмонстонъ и ея калѣкой-сыномъ. Но впослѣдствія онъ увлекся и съ удовольствіемъ участвовалъ во всѣхъ охотничьихъ пирушкахъ.

Разъ вечеромъ, вернувшись домой послѣ одного такого обѣда и не найдя никого въ гостиной, онъ побѣжалъ на верхъ и, шумно растворивъ двери уборной, крикнулъ:

– Слышали вы? въ Броадстонѣ готовится концертъ.

Чарльзъ въ это время уже спалъ и потому Гэй на цыпочкахъ вышелъ изъ комнаты, собираясь сообщить ему новость на другой день. Онъ находился въ какомъ-то страшномъ волненіи по случаю предстоящаго концерта. Ему было досадно, что его назначили вечеромъ, и что, слѣдовательно, Чарльзу нельзя будетъ попасть туда. Филиппъ, съ своей стороны, положительно объявилъ, что онъ на концертъ не поѣдетъ, тѣмъ болѣе, что для мистриссъ Эдмонстонъ и для ея дочерей достаточно и одного кавалера – Гэя. Филиппу очень надоѣли толки объ этомъ вечерѣ, и онъ нарочно отправился осматривать развалины какого-то аббатства вблизи Броадстона, именно въ тотъ день, какъ всѣ семья собиралась въ концертъ.

Выходя изъ дому уже передъ вечеромъ, онъ встрѣтился на улицѣ съ какимъ-то неизвѣстнымъ господиномъ, который, увидавъ его, подошелъ и скороговоркой, но съ явнымъ смущеніемъ, проговорилъ:

– Сэръ! извините, наши родственныя отношенія….

Филиппъ выпрямился во весь ростъ и величественмо оглядѣлъ фигуру говорившаго.

– Что вамъ угодно, сэръ? – произнесъ онъ медленно.

Передъ нимъ стоялъ, повидимому, иностранецъ, въ какомъ-то эксцентричномъ костюмѣ; онъ низко раскланивался и, едва переводя духъ отъ робости, продолжалъ:

– Прошу извинить – я имѣю честь говорить съ сэръ Гэемъ Морвиль, какъ кажется?

– Я капитанъ Морвиль, сэръ, – отвѣчалъ гордо Филиппъ.

– Ахъ, извините! я ошибся. Mille pardons! и и незнакомый удалился, оставивъ Филиппа въ крайнемъ недоумѣніи. Эдмонстоны между тѣмъ сидѣли уже въ броадстонскомъ концертѣ и наслаждались прекрасной музыкой. Въ срединѣ одной итальянской аріи, которую Эмми слушала съ большимъ вниманіемъ, Гэй вдругъ тронулъ молодую дѣвушку за руку.

– ПосмотритеІ– сказалъ онъ, указывая ей пальцемъ на слѣдующія слова, намечатанныя на афишѣ:

Соло для скрипки….. Mr S. B. Dixon.

Эмми вопросительно взглянула на Гэя. Говорить нельзя было, она замѣтила только, что онъ весь вспыхнулъ, когда скрипачъ взошелъ на эстраду, и что во все время, пока тотъ игралъ, ея сосѣдь сидѣлъ, опустивъ глаза. Концертъ кончился, они сѣли въ карету; но не успѣлъ экипажъ тронуться съ мѣста, какъ Гэй воскликнулъ:

– Мистриссъ Эдмонстонъ! вѣдь это мой дядя? Я увѣренъ, что такъ. Завтра же поѣду верхомъ въ Броадстонъ и разузнаю.

– Дядя вашъ? спросила она съ удивленіемъ. – Вотъ не воображала-то!

– S. B. Dixon! Его зовутъ Себастьяномъ. Это вѣрно онъ. Онъ вернулся изъ Америки. Вотъ странно-то! Какъ вы думаете, я успѣю еще застать его дома завтра утромъ?

– Безъ сомнѣнія, артисты встаютъ всегда поздно.

– Такъ я до завтрака къ нему отправлюсь. Впрочемъ, не зайдти ли лучше къ Редфорду прежде, или въ музыкальный магазинъ для справки? Немудрено и ошибиться. Но какъ я буду радъ, если это онъ! такъ давно желалъ его видѣть.

– Неужели? подумала про себя мистриссь Эдмонстонъ:– однако, не всѣ такъ же думаютъ, какъ Гэй. Бѣдный родственникъ не находка. Это дѣлаетъ ему честь. Но лучше бы господинъ Диксонъ не являлся сюда. Мужа дома нѣтъ, хоть тутъ дурнаго ничего не выйдетъ, но все-таки я не знаю, какъ лучше поступить. Запретить Гэю ѣхать въ Броадстонъ нельзя; я, пожалуй, сильно огорчу его, и кто знаетъ? можетъ быть, дядя-то и исправился теперь. Вѣдь онъ близкій его родственникъ, я не имѣю права запрещать ему съ нимъ видѣться, Конечно, у Гэя свой царь въ головѣ; а вce лучше было бы, если бы мужъ былъ дома.

Вслѣдствіе этихъ размышленій, мистриссъ Эдмонстонъ ни слова не сказала Гэю, когда тотъ рано утромъ, на другой день, отправился верхомъ въ Броадстонъ. Онъ остановился въ гостиницѣ; въ ту минуту, какъ онъ слѣзалъ съ лошади, какой-то мальчикъ подалъ ему маленькую записочку. Гэй дотого углубился въ чтеніе ея, что не замѣтилъ Филиппа, который, проходя по улицѣ мимо, окликнулъ его два раза. Наконецъ, вздрогнувъ, онъ поднялъ голову и, подавая записку кузену, радостно сказалъ:

– Прочитайте – это онъ самъ.

– Кто такой? – спросилъ Филипить.

– Дядя! Родной братъ покойной моей матери

– Себастьянъ Диксонъ? – прочиталъ Филиппъ. А! вѣрно это онъ вчера принялъ меня за васъ.

– Я его увидѣлъ вчера въ концертѣ и сейчасъ догадался, что это онъ. Я пріѣхалъ сюда съ тѣмъ, чтобы съ нимъ видѣться, а выходитъ, что онъ ужъ ждетъ меня. Какое счастіе! Какъ я давно хотѣлъ его видѣть; вѣдь онъ одинъ можетъ разсказать мнѣ что-нибудь о моей милой, дорогой матери. Онъ родной ея братъ! Я всю ночь объ немъ продумалъ. Какъ онъ это догадался, что я здѣсь? Однако, бѣгу, онъ меня ждетъ! – сказалъ Гэй и хотѣлъ дѣйствительно бѣжать.

– Погодите! – остэновилъ его Филиппъ. – Подумайте хорошенько, что вы дѣлаете? Я серьезно вамъ совѣтую не связываться съ Диксономъ, по крайней мѣрѣ лично съ нимъ, дѣла не имѣйте. Дайте, я съ нимъ прежде повидаюсь и узнаю, что ему нужно.

– Онъ ждетъ меня, – возразилъ горячо Гэй. – Вы ему не племянникъ.

– И слава Богу! – подумалъ Филиппъ. – Такъ неужели вы думаете, что онъ домогается свиданія съ вами, только вслѣдствіе нѣжнаго, родственнаго чувства къ вамъ, громко добавилъ онъ.

– Не знаю и знать не хочу! – запальчиво произнесь Гэй. – Я не позволю, вамъ подозрѣвать брата моей матери.

– Это болѣе чѣмъ подозрѣніе. Выслушайте мены спокойно. Я вамъ добра желаю. Этотъ человѣкъ погубилъ вашего отца. Онъ главная причина вражды между вашимъ дѣдомъ и отцомъ.

– Этому прошло уже восемнадцать лѣть! – сказалъ Гэй, шагая по комнатѣ и кусая себѣ губы отъ негодованія.

– Выслушайте меня, Гэй! вспомните, что онъ и его товарищи не годятся для вашего общества. Что-жъ дѣлать, если вы родные? Кто васъ удерживаетъ отъ возможности ему помочь? Дайте ему сколько нужно, но будьте осторожны. Я вамъ заранѣе говорю: или онъ васъ погубитъ, какъ отца, или сдѣлается вашимъ бременемъ на всю жизнь.

– Замолчите! я больше слушать васъ не могу! – закричалъ внѣ себя Гэй. – Онъ мнѣ дядя, и я знать ничего не хочу. Мое общественное положеніе! глупости какія! Развѣ это дѣло касается до него? Я не позволю, чтобы меня вооружали противъ моихъ родныхъ!

Они снова заходилъ по комнатѣ и вдругъ остановился передъ Филиппомъ.

– Впрочемъ, благодарю васъ за совѣтъ, – промзнесъ онъ, успокоившись немного. – Простите, что я погорячился. Я знаю, вы желаете мнѣ добра, но дядю я все-таки навѣщу. Съ этими словами Гэй вышелъ изъ комнаты.

Черезъ минуту онъ ужъ очутился въ музыкальномъ магазинѣ и крѣпко жалъ руку дядѣ, говоря:

– Очень радъ васъ видѣть! Я предчувствовалъ, что это вы!

– Благородное сердце! Истинный сынъ моей незабвенной сестры и ея великодушнаго мужа! – восклицалъ нѣсколько театрально мистеръ Диксонъ, хотя въ то же время непритворныя слезы наполнили его глаза.

– Я замѣтилъ ваше имя на афишкѣ, – продолжалъ Гэй: – и хотѣлъ тутъ же, во время концерта, съ вами заговорить, но со мной были дамы, нельзя было ихъ оставить.

– Ахъ! я ужъ и такъ думалъ, что вамъ не позволятъ послушаться голоса сердца; къ счастію моему, вашъ опекунъ уѣхалъ, – сказалъ Диксонъ.

Предостереженіе Филиппа мелькнуло въ головѣ Гэя. Богъ знаетъ, допустилъ ли бы его опекунъ до свиданія съ извѣстнымъ, по своей жизни, странствующимъ артистомъ.

– Кто вамъ сказалъ, что я здѣсь? – спросилъ снова Гэй.

– Обязательный мистеръ Редфордъ, не зная, что мы въ родствѣ, какъ-то въ разговорь упомянулъ, что въ числѣ его учениковъ есть прелестнѣишій теноръ, сэръ Гэй Морвиль. Можете себѣ представить, что почувствовалъ, узнавъ, что вы наслѣдовали талантъ и слухъ вашей покойной матери!

Мистеръ Диксонъ долго распространялся о томъ, какъ онъ черезъ переписку съ Маркгэмомъ знали все, что касалось до Гэя, какъ его мать умерла, какъ дѣдъ любилъ ребенка и берегъ его, какъ старикъ сэръ Гэй умеръ, и какъ молодаго Гэя перевезли въ домъ опекуна, имя котораго Маркгэмъ не счелъ за нужное ему открыть. Болтливый артистъ передалъ также Гэю, какъ онъ принялъ Филиппа за него.

– Онъ очень похожъ на вашего отца, – сказалъ Диксонъ:– красивый, высокій молодой человѣкъ, съ такой же прямой, гордой осанкой, какъ мой покойный другъ. Вѣдь капитанъ – сынъ архидіакона Морвиля, – прибавилъ онъ. – Да, этотъ человѣкъ много мнѣ повредилъ; меня вообще въ Стэйльгурстѣ не любили. Встрѣча съ капитаномъ сконфузила меня; она мнѣ показалась дурнымъ предзнаменованіемъ, и я рѣшился уже окольными путями добиться до свиданія съ вами. Сердце говорило одно, но страхъ останавливалъ меня. Кто знаетъ! какъ онъ еще меня приметъ? думалъ я… и что же? кромѣ ласки, сердечнаго привѣта я ничего не встрѣтилъ!…

Дядя и племянникъ не могли сойдтись другъ съ другомъ. Себастьянъ Диксонъ не получилъ никакого образованія; по малости своего таланта, онъ еще съ дѣтства попалъ на сцену и велъ безпутную жизнь. Не смотря на пагубное свое вліяніе на отца Гэя, онъ все-таки былъ искренно къ нему привязанъ. Похищеніе его красавицы сестры, бѣгство и тайный бракъ, были имъ устроены по любви къ приключеніямъ, а вовсе не съ корыстной цѣлью. Онъ былъ, по природѣ, гордый и страстный человѣкъ; никогда не могъ онъ простить старику сэръ Гэю того, что онъ не призналъ брака его сестры. Вотъ почему онъ и подговаривалъ зятя не мириться съ отцомъ и вооружилъ тѣмъ противъ себя архидіакона Морвиля. Онъ радовался, что содержитъ своими трудами молодыхъ супруговъ, на зло старику барону. Но родовая гордость молодаго Морвиля возмущалась тѣмъ, что вся его семья, а главное, что онъ самъ, сынъ лорда и наслѣдникъ Рэдклифа, находится на содержаніи артиста. Чувство оскорбленнаго самолюбія, тоска по родинѣ и непобѣдимая любовь къ отцу, взяли верхъ надъ семейнымъ вліяніемъ Диксона. Mopвиль поссорился съ зятемъ и увезъ жену, съ отчаяніемъ въ душѣ, рѣшась просить прощенія у непреклоннаго отца.

Диксонъ не могъ простить этой выходки молодый супругамъ; даже извѣстіе о страшной смерти затя не примирило его съ бѣдной сестрой. Съ этихъ поръ ему самому не повезло. Онъ несчастливо женился, слава его померкла, новые артисты затерли его, деньги и прежніе успѣхи не такъ легко давались въ руки. Онъ цѣлый часъ разсказывалъ Гэю свои семейныя и общественныя неудачи, такъ что тому уже стало неловко, а интересы родства показались ему не такъ заманчивы, какъ въ первую минуту свиданія. Они оба сошлись только на музыкѣ. Объ ней они разговорились съ одинакимъ одушевленіемъ, и Гэй обѣщалъ дядѣ провести съ нимъ денька два въ Лондонѣ, когда онъ, въ октябрѣ, поѣдетъ въ университетъ.

На слѣдующее утро, узнавъ, что Гэй на урокѣ у мистера Лазсель, Филиппъ отправился въ Гольуэль, пошелъ къ теткѣ въ уборную и, сѣвъ подлѣ нея, началъ прямо съ того, что она сдѣлала большую ошибку, допустивъ Гэя до свиданія съ дядей.

– Мы съ нимъ наживемъ себѣ большую непріятность, – говорилъ благоразумный капитанъ:– вы знаете, какой Гэй упрямый, ему никакъ не нужно было позволять, чтобы онъ настоялъ на своемъ. Его покойный отецъ палъ чисто жертвою этого Диксона.

– Боже мой! – сказала встревоженная мистриссъ Эдмонстонъ:– ужъ ты не слыхалъ-ли чего объ немъ? что я надѣлала! да еще безъ мужа!

– Я справлялся объ немъ у Редфорда; тамъ говоритъ, что, по таланту, Диксонъ далеко не знаменитость, а что вообще онъ человѣкъ совершенно безхарактерный и пустой, а это для Гэя весьма вредно. Я его самъ встрѣтилъ на улицѣ, онъ принялъ меня за своего племянника. По нпружности, это что называютъ французы un rané; мнѣ онъ очень не понравился, признаюсь вамъ.

– Надѣюсь, что Гэй бѵдетъ съ нимъ остороженъ, – возразила мистрисъ Эдмонстонъ. – Онъ къ себѣ очень строгъ. Ты не слыхалъ, Филиппъ, не въ долгу ли Диксонъ, не будетъ ли онъ просить у Гэя денежной помощи?

– Не думаю. Онъ получаетъ содержаніе отъ театра, притомъ зарабатываеть себѣ достаточно концертами. Да это было бы еще не бѣда, если бы Гэй тратилъ деньги на поддержку бѣднаго родственника. Я боюсь худшаго.

– Какъ я виновата! Какъ жаль, что мужъ мой уѣхалъ. Посовѣтуй, что мнѣ дѣлать?

– Поговорите серьезно съ Гэемъ. Вы женщина, онъ съ вами не станетъ горячиться, какъ со мной. Объясните ему все зло, которое можетъ произойдти отъ его сближенія съ такимъ человѣкомъ, какъ Диксонъ. Вѣдь онъ сгубитъ себя преждевременно. Настойте, чтобы онъ не ѣздилъ съ нимъ въ Лондонъ. Пустить малъчика съ такимъ отжившимъ кутилой, какъ этотъ дядюшка, въ столицу! Отдать его на руки человѣку, который знаетъ всѣ закулисныя тайны, да вѣдь это грѣхъ!

– Непремѣнно, непремѣнно поговорю! – отвѣчала тетка въ волненіи.

Мистриссъ Эдмонстонъ обѣщала, но не исполнила даннаго слова. Она просто трусила Гэя, боялась вооружить его противъ себя и увеличить еще болѣе свою ошибку. Она все ждала мужа, надѣясь, что тотъ вернется домой до поступленія Гэя въ Оксфордъ, а главное думала, что онъ письменно рѣшитъ трудный вопросъ. Она сильно ошиблась; она забыла, что мужъ ея тогда только рѣшительно дѣйствуеть, когда она или Филиппъ у него подъ рукою. Такъ точно случилось и теперь. Мистеръ Эдмонстонъ получилъ вдругъ три письма: одно отъ Гэя, гдѣ тотъ откровенно описывалъ ему встрѣчу съ Диксономъ и говорилъ о намѣреніи своемъ провести съ дядей дня два въ Лондонѣ; другое отъ Филиппа, въ которомъ тотъ умолялъ его употребить свою власть и не разрѣшать Гэю поѣздки въ Лондонъ; и третье отъ жены, съ подробнымъ описаніемъ всего случившагося. Бѣдный мужъ сталъ въ тупикъ; онъ пошелъ за совѣтомъ къ сестрѣ, но, разсказывая ей въ чемъ дѣло, такъ перепуталъ обстоятельства, что сестра смутилась и еще болѣе затемнила вопросъ; кончилось тѣмъ, что мистеръ Эдмонстонъ отправилъ домой три разнородныхъ отвѣта: Филиппу написалъ, что нужно попридержать Гэя, потому что жаль будетъ, если мальчикъ испортится. Гэю объявилъ, что его дядюшка старый негодяй, что съ нимъ нужно быть осторожнымъ, иначе онъ пропадетъ, какъ покойный его отецъ; а къ женѣ настрочилъ длинное посланіе, оканчивавшееся вопросомъ: почему въ его отсутствіе дома все идетъ вверхъ дномъ?

Онъ вообразилъ, что разрѣшилъ дѣло этими тремя письмами, а жена, напротивъ, еще сильнѣе стала тревожиться.

Послѣ тщательнаго размышленія, она рѣшилась поговорить сама съ Гэемъ, но неудачно; она вздумала начать разговоръ въ присутствіи Филиппа; тотъ, по обыкновенію, сталъ читать ему мораль. Гэй разсердился до нельзя и едва удержался, чтобы не вспылить. Когда Филиппъ ушелъ, мистриссъ Эдмонстонъ наадла кротко убѣждать Гэя, чтобы онъ обратилъ вниманіе на свое положеніе.