Текст книги "Лучезарно-голубое"

Автор книги: Шарлотта Армстронг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

– Полли Макколи, – Дороти попыталась улыбнуться, потому что почувствовала, что вот-вот заплачет.

– Макколи вовсе не сумасшедший, – грустно сказал Джонни. – Он – святой. Что за времена, если невозможно отличить святого от психа. Страдания довели его до болезни. Он знает, что не виноват в смерти Кристи, что ее убил Дик Барти. И тем не менее, – Джонни стукнул ребром ладони по руке, – у него осталось столько душевной щедрости, он помнит, каково быть молодым и влюбленным!

– Бедный человек! Бедная Эмили! Джонни, ты должен был все рассказать нам!

– Я не был уверен до конца.

– Это было совсем необязательно, – вспыхнула Дороти. – Кто дал тебе право судить? Ты не судья. О Джонни, она должна все узнать прежде, чем выйдет за него замуж. Ты не должен допустить, чтобы она, ничего не зная, разбила сердце своего отца! Джонни, это же неправильно! – Дороти почти кричала.

– Бедная Нэн, – мрачно произнес Джонни.

– Бедный Клинтон Макколи, – горячо возразила Дороти.

Дороти нужно было вернуть машину Барту, поэтому они с Джонни поехали в ней. По дороге Джонни рассказал ей о том, что старик посылал деньги на воспитание ребенка и что, по всей видимости, Дик просто охотился за деньгами.

Его слова не очень удивили Дороти.

– Я ожидала чего-нибудь в этом роде, – только и сказала она.

– Значит, ему нужны были ее деньги, – продолжал Джонни. – Мне кажется, он был в бешенстве, когда старик не оставил ему пая в семейном деле. Если бы только Нэн могла понять это!

Дороти вздрогнула:

– Джонни, по-моему, Дик – просто чудовище. Правда?

– Увертливый парень, – пробормотал Джонни. – Но у нас нет никаких доказательств. Хорошо, он подстроил себе алиби. Но зачем он это сделал, мы доказать не можем. Хотя для чего бы ему понадобилось, если он только не знал, когда умерла Кристи? Ты можешь придумать?

– Не кажется ли тебе, – спросила Дороти, – что Макколи посадили в тюрьму без достаточных доказательств?

– Сейчас-то кажется. Сейчас, когда нет того общего настроя против него.

– Бедный Клинтон Макколи.

Джонни хотел снова сказать: «Бедная Нэн!», но передумал.

Дверь открыл Барт.

– Входите, пожалуйста, – вежливо пригласил он. – Вы уже ужинали? Мы все покорно сидим в кабинете, потому что гостиную нельзя пачкать. Говорят, ее уже приготовили к свадьбе. Проходите, проходите.

Дороти сняла пальто и бросила его на стул. Не сказав ни слова в ответ, лишь ограничившись вежливыми кивками, они пошли вслед за Бартом.

В маленьком кабинете горел камин, который, скорее, украшал, чем согревал комнату. Старая дама еще не спала. Она сидела в своем кресле в том самом углу, в котором Джонни в первый раз увидел ее. Она явно была чем-то рассержена. Бланш и – подумать только! – Барт попросили ее покинуть гостиную. В комнате хозяйничала Бланш. Она улыбкой приветствовала гостей.

– Все готово. Цветы для корсажей доставят завтра с утра.

– «Дева слышит веселый звон», – странным голосом процитировала Дороти.

Слева от камина в черном кожаном кресле сидел Дик Барти, а около него на черной кожаной скамеечке для ног примостилась Нэн. Она едва заметила вновь прибывших. На ее лице отражалось ожидание предстоящего чуда.

– «Гостей позвали, накрыли стол, и дева слышит веселый звон, – подхватил Барт. – Держись подальше, убери руки от меня, старая деревенщина!…» Присаживайтесь, мисс Дороти. А я принесу еще один стул.

– Не беспокойтесь обо мне, – остановил его Джонни. – Лучше я скажу свою речь стоя.

Дик Барти резко откинул голову. Нэн, казалось, ничего не слышала.

– Очевидно, я и есть «старая деревенщина», – сказал Джонни. – Я должен сообщить вам кое-что. – Он почувствовал охватившее всех напряжение и решился: – Эмили Паджетт открыла мне секрет.

– Что он говорит? – пролепетала старуха. – Что вы говорите, молодой человек?

– Послушайте меня внимательно, – обратился к ней Джонни. – У Клинтона Макколи и его жены Кристи была маленькая дочка.

– Да, – согласилась старуха, – маленькая девочка. Ее звали Мэри. Мэри Кристина.

– Нэн и есть эта маленькая девочка.

Барт, который стоял, прислонясь к стене, в изумлении наклонился вперед.

Бланш вскинула голову.

– Кто? – переспросила старуха.

– Эта девушка, – громко и ясно произнес Джонни, указывая на Нэн, – ваша правнучка. Ее настоящее имя Мэри Макколи.

Нэн и Дик в углу даже не пошевелились.

– Тот человек в тюрьме – твой отец, – продолжал Джонни, стараясь говорить как можно мягче. – Он не убивал твоей матери. Он считает, что это сделал Дик. Понимаешь, Нэн?

– Я знаю, – мечтательно произнесла Нэн. Она откинулась назад, а Дик, наоборот, наклонился к ней, теперь они почти касались друг друга.

– Мы догадались об этом только сегодня, – дружелюбно сообщил Дик. – Это все объясняет: почему вернулась тетя Эмили, почему Симс вел себя таким образом. Как только я узнал, что он виделся с Макколи, мне все стало ясно. – Он поцеловал Нэн в волосы. – Ну и что дальше? – спросил он.

Джонни был совершенно раздавлен.

– Да, Нэн, именно поэтому Эмили и вернулась! – взволнованно воскликнула Дороги. – Она хранила этот секрет с той поры, когда тебе было еще три года. А потом по телефону ты назвала ей имя Дика. Ты понимаешь?

– Конечно, понимаю, – ответила Нэн. Ее лицо не утратило восторженного выражения. – Я всегда это чувствовала. Я знала, что мой дом – здесь.

– Вы уверены в этом, Симс? – живо спросил Барт. – Вы нас не разыгрываете?

– Не разыгрываю, – утомленно ответил Джонни. – Спросите Чарльза Копленда из Сан-Франциско. Это поверенный Эмили. Или Клинтона Макколи, который еще жив и страдает…

Лицо Нэн не изменилось. «Мы потеряли ее, – с болью подумал Джонни. – Она потеряна для Эмили, которая доверилась мне. Потеряна для Макколи, который тоже доверился мне».

– Дочка Кристи? – переспросила старуха. – Значит, она дочь дочери моей дочери! – Она просияла от восторга и обрадовалась, как ребенок. – Моя дорогая!

– Вы – моя прабабушка? – робко спросила Нэн. – А вы – мой дядя Барт?

– Дик, и давно ты об этом знаешь? – поинтересовался Барт.

– Я догадался обо всем только сегодня, – ответил Дик.

Нэн прижалась к нему.

– Теперь-то мы поняли…

– Что же вы поняли? – резко спросила Дороти.

– Почему мы полюбили друг друга так внезапно и так… так сильно. – Нэн раскраснелась от смущения. – Это потому, что мы уже знали друг друга много лет тому назад. Дик знал меня, когда я была еще трехлетним ребенком и обожала его. В наших сердцах сохранилась память об этой давней привязанности. – Джонни стало плохо от таких слов. – Мы не состоим в родстве, – продолжала Нэн, – но у нас общий дом. И мы это сразу почувствовали.

Дик обнял Нэн за талию.

У Джонни сжалось сердце и стало тяжело на душе. Теперь он понимал, что выбрал не то оружие. Все свое время он тратил на поиски и проверку мелочей: алиби, булавок. Он искал доказательства. А Дик Барти потратил это время на куда более важные вещи. Дик первым завладел умом и сердцем Нэн и позаботился о ее душевном состоянии. Он ослабил остроту заявления, сделанного Джонни, внушил свою точку зрения на факты, изменил их, сделал их неотъемлемой частью мечтаний Нэн.

«Идиот, идиот», – ругал себя Джонни. Дик сумел сделать так, что даже предположение о том, что он – убийца, уже не внушало ужаса. Нэн казалась успокоенной и вполне удовлетворенной. Что он мог этому противопоставить? Набор незначительных фактов: машину Дика, замеченную на верхней дороге, обман девушки, мужчину, читавшего книгу при включенном свете. Все это сейчас не срабатывало.

«Помоги мне Бог, – подумал Джонни, – если я и впредь буду полагаться на логику!»

И все же он должен был достучаться до Нэн.

– Твой родной отец думает, что это Дик убил твою мать, – решительно сказал Джонни. – Твой отец жив, Нэн. Разве ты не хочешь увидеться с ним?

– Конечно, хочу, – спокойно ответила Нэн. – В свое время.

– В свое время! – взорвалась Дороти. – Да что с тобой происходит?

– Просто завтра я выхожу замуж, – терпеливо объяснила Нэн.

– Но это же невозможно, – разозлился Джонни. – Нэн, послушай же меня! Твой отец любил тебя, любил всю твою жизнь…

– Я не помню его, – произнесла Нэн. – Я не видела его с тех пор, как помню себя…

– …так сильно любил тебя, что сделал все, чтобы ты не видела его и не помнила о нем. Он пожертвовал…

– Но Дик не убивал Кристи, – решительно произнесла Нэн. – И я не знала, что мой отец в тюрьме. Я же не виновата в том, что ничего не знала. Я не знаю, убил ли он мою мать. Он говорит, что нет. Мне… мне очень жаль. Я только знаю, что Дик никого не убивал, что он любит меня, где бы и кем бы ни был мой отец.

– Из-за тебя твой отец заболел, – закричал Джонни. – Он испытывает страшные душевные мучения.

Честные глаза Нэн посмотрели на Джонни.

– Но ему нет нужды так страдать, – объяснила она. – Неужели ты не понимаешь? Мне очень жаль, что он заболел, и мне больно оттого, что он так думает. Но это же не наша с Диком вина.

Все находившиеся в комнате внимательно следили за происходящим, исключение составляла только старуха, которая бесшумно шевелила губами.

Наконец Дороти спросила:

– Нэн, неужели тебя все это совершенно не интересует?

– Меня интересует только правда, – решительно заявила Нэн, гордо подняв голову.

– Правда заключается в том, – спокойно заметил Джонни, – что твой отец прав.

Теперь Дик отстранил Нэн и поднялся с кресла.

– Повторите, что вы сказали?

– Охотно, – согласился Джонни. – Макколи прав. Это вы убили Кристи.

Дик напрягся, приготовясь нанести удар. Неожиданно между ними возник Барт.

– Успокойся! – Потом он обратился к Джонни: – Почему вы позволяете себе говорить подобные вещи?

– Во-первых, – ответил Джонни, – алиби, которое подтвердила Бланш, фальшивое. В полночь его там не было.

– И отсюда следует, что я был здесь и убил Кристи? – спросил Дик с угрожающими нотками в голосе. – Потому что вас это устраивает?

Нэн вскочила.

– Дик, пожалуйста! Джонни, пожалуйста! – Она заломила руки. – Джонни, я прошу, послушай меня и поверь! Что бы ни случилось, я никогда, никогда не выйду за тебя замуж.

Джонни посмотрел на нее. Как она была молода! Он был готов простить ее, если бы это сделало ее хоть чуть-чуть счастливее.

– Я знаю это, – серьезно сказал он.

Обеими руками Дик осторожно усадил Нэн на кожаную скамеечку. Барт не обратил на нее никакого внимания.

– Вы располагаете еще чем-нибудь, чтобы утверждать виновность Дика?

– Да, например, сегодня утром он был бы рад, если бы я взлетел на воздух! – воскликнул Джонни.

– Я бы взлетел на воздух вместе с вами! – остановил его Дик. – Мне кажется, Симс, вы не понимаете того, что происходит. Завтра я женюсь. Потом мы уезжаем в свадебное путешествие. У меня есть более важные дела, чем спорить тут с вами о том, что произошло семнадцать лет назад. – Дик возвышался над всеми, огромный, опасный, умный. – Неужели вы всерьез полагаете, что мы отложим свадьбу? – с издевкой спросил он. – Отложим из-за того, что вы считаете меня злодеем? Конечно, в ваших глазах, Симс, я настоящий злодей: ведь я увел вашу девушку. Вот в чем причина и сущность ваших переживаний!

– Ох, Джонни, ну почему ты такой злой, – взмолилась Нэн. Она верила всему, что говорил Дик.

Старуха заерзала в своем кресле.

– Бланш, пойди и принеси портрет Кристи.

Бланш изумленно встала:

– Может быть, мама, лучше увезти вас отсюда?

– Нет, нет, – ответила старуха, – ни в коем случае. Я хочу, чтобы девочка посмотрела на портрет своей матери.

– О да, прошу вас, – выдохнула Нэн, – прабабушка!

Барт взял Джонни за рукав и сказал:

– Вы не смогли ничего доказать, Симс.

– Ну, хватит об этом, – жалобно пробормотала Бланш и пошла в холл.

Дороти стояла, скрестив руки на груди и опустив голову.

– Еще одно слово об этом убийстве, Симс, – пригрозил Дик, – и я выкину вас из этого дома. Вы нас очень обяжете, если оставите нашу семью в покое.

Джонни поспешно сказал:

– Старый мистер Барти каждый год посылал Эмили пять тысяч долларов на воспитание ребенка. – На лице Барта появилось выражение интереса. – Мистер Копленд положил эти деньги под процент. Деньги, которыми ты, Нэн, владеешь, это деньги Барти.

Нэн посмотрела на Дика и улыбнулась.

– Да послушай же меня, – взмолился Джонни. – Дик знал, что ты богатая наследница. Ему нужны были деньги, чтобы выкупить часть семейного дела. Он хочет владеть им.

– Конечно, он хочет купить часть дела и стать партнером Барта. Ведь это же семейное дело, – спокойно ответила Нэн. – И это замечательно!

Барт прищурил глаза:

– Значит, деньги Нэн – это деньги моего отца?

– Да, – подтвердил Джонни. – Вы можете проверить. Спросите Копленда. А теперь ответьте, почему Дик сам повез последнее письмо деда в Сан-Франциско?

– Потому что меня попросили об этом, – ответил Дик. – И, кажется, вы не поняли, что я сказал…

Барт снова встал между ними. В этот момент в комнату торопливо вошла Бланш с небольшой картиной в руках. Это был портрет женщины.

– Это Кристи, ее рисовал Натаниэль, – сказала Бланш, обеспокоенно скользя взглядом по лицам.

Дороти медленно поднялась и посмотрела на портрет. Джонни тоже взглянул на него. Смеющееся юное лицо. Чуть высоковатые скулы. Светло-коричневые волосы, волнами убегающие с чистого лба. Блестящие голубые глаза. Нежные брови. У Джонни перехватило дыхание. Не приходилось сомневаться в том, что все думали о Натаниэле Барти и его картинах. Этот человек был бесспорно талантлив. Он жил среди тех, кто был неспособен понять его.

– Дайте мне, – приказала старуха. – Детка, подойди, посмотри на портрет своей матери. Правда, она такая хорошенькая и милая?

Нэн поднялась со своего места.

Джонни хрипло проговорил:

– Ее убили на том самом месте, где ты стоишь, Нэн.

На глазах у Нэн заблестели слезы:

– Джонни! Не будь таким ужасным! Уходи! – Потом она опустилась на колени около старухи и сказала: – Она была очень красивой.

– Нэн, Дику нужны твои деньги, – громко произнес Джонни. У него было такое ощущение, что он кричит в пустоту. Нэн стояла на коленях спиной к нему. Она даже не повернула головы.

– Уйди с дороги, Барт, – прорычал Дик.

– В моем доме ты не посмеешь никого ударить, – остановил его Барт – Симс, вам лучше уйти.

– Все это уже не имеет значения, Джонни, – послышался голос Дороти. Джонни посмотрел на нее. – Завтра свадьба, – спокойно продолжала она. – Уже ничего не поделаешь.

Джонни повернулся, вышел из кабинета и пошел по красному ковру холла. Барт следовал за ним. Потом он обогнал Джонни и открыл перед ним входную дверь.

– Мне очень жаль, – сказал он на прощание.

– Чего? – с горечью спросил Джонни. – Того, что убийство сошло ему с рук?

Их глаза встретились, и Джонни заметил, что Барт встревожен.

– До свидания, – сказал Джонни.

– До свидания.

Дверь закрылась. Джонни стоял на крыльце. Машины у него не было. Он быстро пошел по аллее между деревьями. Перед ним лежала зеленеющая пустынная равнина.

Глава 19

Телефон в комнате Джонни зазвонил в половине десятого утра. Была пятница.

Он услышал голос Нэн, и в сердце у него вспыхнула надежда.

– Джонни, прости меня за то, что я наговорила тебе вчера вечером!

– Ничего, все в порядке.

– Я обязательно съезжу к отцу. Обязательно. Дик и я… мы сделаем все, что сможем, чтобы ему было хорошо с нами. По-моему, все устроится.

Джонни выдавил из себя нужные слова:

– Очень рад.

– Ну, Джонни! Я не хочу, чтобы мы с тобой ссорились. Да еще в день моей свадьбы.

Джонни ощутил страшный холод внутри.

– Я буду держаться в стороне, – пообещал он. – Не беспокойся об этом.

– Но, Джонни, я не о том… Я хочу, чтобы ты понял. Барти – родственники моей матери. Но я не хочу обижать тебя и тетю Барбару…

– Ты что, приглашаешь меня на свадьбу?

– Ну…

– Это Дороти уговорила тебя?

– Нет. Этой ночью мы даже спали в разных комнатах. Все думали… А я просто хотела побыть одна. Дороти будет подружкой невесты. Поэтому я подумала…

– Ты хочешь, чтобы я?…

– Нет, не шафером, а… Понимаешь, Барт – мой родной дядя, и он должен быть посаженым отцом, – голос Нэн зазвучал веселее, беспокойные нотки исчезли. Ведь это был день ее свадьбы. – Бланш с Бартом считают, что мы с тобой, Джонни, должны помириться, иначе это будет плохим знаком.

– А что считает Дик?

– Дик говорит, что если ты пообещаешь не разговаривать так, как вчера… Дик говорит, он ничего не имеет против тебя. Просто ты не должен… вмешиваться в чужие дела. – Ее голос на мгновение прервался, а потом зазвучал умоляюще: – Так как же, Джонни? Ты придешь на мою свадьбу и пожелаешь мне счастья?

Джонни не знал, сможет ли он это сделать. И вообще он был не в состоянии говорить.

– Ради тети Эмили?

Нараставший в нем гнев готов был выплеснуться наружу, но Джонни сдержался и тихо ответил:

– Хорошо, Нэн.

– Примерно в четверть одиннадцатого. Это не займет много времени. А потом ты можешь отвезти Дотти домой.

– Хорошо, Нэн, – повторил Джонни, стараясь держать себя в руках.

Граймс сказал, что скоро должен приехать Копленд. Но к тому времени, когда пришла пора идти на свадьбу, Копленд еще не появился, а звонок Родерику Граймсу не принес никаких результатов.

Служанка впустила его в дом. В гостиной уже сидели четверо или пятеро незнакомых людей. Кругом были цветы. Перед камином – небольшой аналой. Старая дама, укутанная в мягкую розовую шаль, держалась как королева среди придворных.

Один из мужчин представился:

– Я – доктор Дженсон. Мы гости со стороны жениха. А вы, полагаю, со стороны невесты?

Джонни ничего не ответил. Еще представления, рукопожатия. Джонни издали кивком поздоровался со старухой.

Из столовой в гостиную вошел Барт.

– Симс?

– Доброе утро.

Барт внимательно посмотрел на него и тихо проговорил:

– Кажется, вы остались при своем мнении.

– По-моему, я уже стал чем-то вроде Кассандры, – Джонни усмехнулся, и ему показалось, что улыбка разрывает его лицо.

– Теперь одна из булавок принадлежит Нэн. – сказал Барт.

Джонни сжал губы.

– Та самая, которая считается булавкой Кристи, – быстро заговорил Барт. Джонни хотел что-то сказать, но Барт продолжал: – Я не знаю, что мы можем сделать. У вас нет никаких доказательств.

– А что заставило вас изменить свое мнение об этом деле?

– Я считаю, что Дик слишком быстро начал выяснять перспективы займа под обеспечение наследством Нэн. Но я не могу доказать это.

– И тем не менее вы предоставили для этой свадьбы свой дом? И согласились быть посаженым отцом? – У Джонни потемнело в глазах.

– Тогда бы они обвенчались тайно. Что я могу? – спросил Барт. Он держался гордо и надменно, но казался беспомощным. – Устроить скандал?

Они печально посмотрели друг на друга. Потом Барт добавил:

– Мисс Дороти в столовой. Пройдите туда.

Дороти была одета в розовое платье с бело-розовым корсажем. Держась неестественно прямо, она стояла около одного из тяжелых резных стульев.

– Джонни! – воскликнула она. – Зачем ты пришел? С твоими чувствами тебе лучше этого не видеть! Не может же она иметь все!

– Я не знаю, каковы теперь мои чувства, Дот, – тяжело проговорил Джонни. – А у тебя все в порядке?

– У меня? Да. – Она казалась удивленной. – Я размышляю о том, кто же такая я.

– В каком смысле?

– Нэн оказалась Мэри Макколи. Может, и я тоже не Дороти О'Хара?

– О'Хара? – рассеянно переспросил он. – Дот, ты знаешь, Барт поверил мне.

– Я тоже, – ответила Дороти. – Но сколько бы мы ни говорили обо всем этом Нэн, она все время будет принимать сторону Дика, и значит…

– Это будет настоящая трагедия.

– Ты хочешь сказать, что рано или поздно ты все докажешь? И что тогда?

– Тогда у Нэн будет муж, осужденный за убийство. Может быть и так, – сказала Дороти, – но трагедия не в этом. – Джонни с удивлением посмотрел на нее. Ее голубые глаза были ясны и спокойны. – Трагедия в том, – продолжала она, – что Нэн влюбилась в это чудовище.

– Ты права, – согласился Джонни. – Мечта – в этом-то все и дело. Благодаря ей он разбил меня по всем пунктам. Ты-то не веришь, что дерзкий пятнадцатилетний подросток хоть раз обратил внимание на трехлетнего ребенка?

Дороти грустно покачала головой.

– Память сердца! – Джонни горько усмехнулся. – Но она верит этому! Если бы мы только могли разрушить эти чары, сделать так, чтобы она поверила…

– Что ему нужны ее деньги? – Дороти поняла его с полуслова. – Я пыталась объяснить ей.

– Ты сама догадалась об этом? Как?

– Дело в том, что, когда мы только познакомились с ним, у него была какая-то причина… причина выбрать из нас двоих именно Нэн. О Джонни, я уверена в этом. Я же видела его глаза. Он просто намеренно… Понимаешь, он до сих пор неравнодушен ко мне, и я сказала об этом Нэн.

– Говорят… – Джонни посмотрел на эту великолепную девушку, – Дотти, ты ведь знаешь, когда ты нравишься кому-нибудь, правда?

– И когда нет, тоже, – ответила Дороти, у нее на глазах заблестели слезы. – Конечно, знаю.

– Тогда почему же Нэн этого не знает?

– Да потому, что она росла в тепличных условиях, – ответила Дороти. – Ей постоянно внушали, что рано или поздно у нее будет роман, что это случится само собой. Но так ведь не бывает. Разве ты не знаешь, что тетя Эмили и твоя дорогая мама отдали ей тебя, Джонни, в качестве подарка? Просто ни за что. И ей никогда не приходилось бороться за внимание какого-нибудь парня. Ее никто не научил, что вовсе не обязательно каждая девушка кем-то любима и даже просто пользуется успехом. Что этого нужно добиваться. Что нужно думать, как этого достичь. Внимание и восхищение не даются просто так. Их необходимо заслужить. Нужно обращать внимание на то, что нравится другим людям. Но Нэн оберегали от всего этого. Дику было очень легко ее обмануть. Господи, ну что я говорю? – Дороти посмотрела на удивленное лицо Джонни и сказала: – Какой смысл ворошить прошлое? Извини, я не хочу обвинять во всем этом тебя. Я и сама во многом виновата. Нужно остановиться и подумать, прежде чем приносить себя в жертву кому-нибудь. Прошу, Джонни, не огорчайся так сильно. Если ты и избаловал Нэн, то только потому, что ты такой добрый и надежный!

– Ты размажешь всю краску, – сказал Джонни, заметив, что Дороти готова заплакать. – Ты права, нужно остановиться и подумать…

«Нужно остановиться и подумать, прежде чем гордо выполнять какое-нибудь глупое обещание», – закончил про себя Джонни.

– Надеюсь, здесь нет привидений, – Дороти поежилась. – Не хочется, чтобы призрак Кристи наблюдал за этой свадьбой. – Она повернулась к Джонни: – Господи, ну что же нам делать? Если бы мы могли увезти ее силой! Как-то расстроить все это, но… – Она была так трогательно растеряна, что изболевшееся сердце Джонни потеплело.

– Право выбора принадлежит Нэн, – сказал он. – Я не знаю, что можно предпринять, Дот. Я не детектив и не психолог. Я преподаю биологию. Я больше ничего не в состоянии придумать.

– Ничего не поделаешь, – Дороти опустила руки. – Я лучше пойду. Они были уже почти готовы. Ты знаешь, что они придумали в качестве «чего-то старого родного»? Эту булавку! Старуха достала ее и отдала Нэн. А Нэн приколола ее к платью. – В голосе Дороти снова зазвучал гнев.

– «Что-то старое родное»?

– Все были почти одеты, когда неожиданно вспомнили этот суеверный стишок: «Что-то старое родное, что-то новое такое». Для «нового такого» Бланш одолжила Нэн совершенно новый носовой платок. Теперь все бегают по дому в поисках «лучезарно-голубого». Если нашли, то Нэн уже готова.

Дороти с тоской подняла глаза на Джонни.

Джонни взглянул на нее с высоты своего роста.

– «Лучезарно-голубое»?

«Я же преподаю биологию», – неожиданно пронеслось у него в голове.

– Ну, ты же знаешь этот глупый детский стишок, – Дороти в отчаянии закрыла глаза. – Слишком поздно. Я знаю. Пусть идет себе с Богом. И поделом ей, – скорбно подвела она итог. – Хотя мне это и не нравится.

– Мне надо видеть Нэн, – неожиданно заявил Джонни. – Прямо сейчас.

– Джонни, тебе никто не позволит увидеться с невестой.

– Нет, позволят! – Он схватил Дороти за руку и потащил в холл. «Это не ради Нэн. Пусть поступает, как хочет. И не ради Эмили. Ее уже нет в живых. Но Клинтон Макколи не заслужил этого!» – думал он.

– Джонни, что?…

– Иди за мной. Слушай меня. И верь мне, Дотти.

Он начал подниматься по лестнице, таща Дороти за собой. Они никого не встретили, и никто не остановил их, но на самом верху лестницы они столкнулись с Бланш.

– Дороти, дорогая! Мы готовы. Мистер Симс, пожалуйста…

– Я должен увидеть Нэн.

– Но это невозможно.

– Возможно, – громко сказал Джонни. – Я несу ей свадебный подарок.

– Не сейчас, мистер Симс, – Бланш кипела от справедливого негодования. – Прошу вас, немедленно спускайтесь вниз.

– Нет, миссис Барти, – стоял на своем Джонни. – Я должен ей кое-что сказать.

В это время из дверей холла показался Дик Барти. Его вид не предвещал ничего хорошего.

– В чем дело?

– Не знаю, – пролепетала Дороти.

Джонни повернулся к Дику:

– Барти, я принес свадебный подарок. Позвольте мне вручить его вам обоим прямо сейчас. Где Нэн?

– Нам не нужны ваши подарки, – грубо оборвал его Дик.

Дверь спальни открылась, и на пороге появилась Нэн в белом платье без вуали. Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы понять, что она – невеста. Юная, прекрасная и торжественная, с мечтательным выражением на лице.

Джонни не пытался подойти к ней, он просто окликнул ее:

– Нэн, позволь мне кое-что сказать вам обоим. Мои слова вас порадуют.

– Мне не нужно ничего говорить, – тихо сказала Нэн. – Я знаю, что Дик невиновен.

Неожиданно Нэн заслонила грозная фигура Дика.

– Если вы еще раз попытаетесь испортить нашу свадьбу, Симс, я сброшу вас с лестницы. Много времени у меня это не займет.

– Позвольте мне объяснить, ради Нэн, – взмолился Джонни. Он серьезно посмотрел в подозрительно горящие серые глаза Дика. – После этого, клянусь, я буду танцевать на вашей свадьбе.

Барт поднялся по лестнице.

– В чем дело? Что случилось?

Бланш пробормотала что-то невнятное.

Дик мягко обратился к Нэн:

– Дорогая, тебе совсем не обязательно его слушать. Хочешь, я его выведу?

– Если Джонни хочет извиниться, – ответила Нэн, и в ее голосе зазвучало былое несколько чопорное достоинство, – думаю, мы должны позволить ему это сделать, Дик. Мы же все хотим быть счастливы.

– Джонни! Один танец – мой! – вдруг громко воскликнула Дороти.

– Тише! Гости услышат! – возмутилась Бланш.

– Пойдемте в комнату, – предложил Барт, – и выясним все до конца.

Джонни спросил:

– Где портрет Кристи?

– У меня, – ответила Нэн.

Барт отстранил Бланш, пытавшуюся нервными движениями руки привлечь его внимание.

– Как бы то ни было, но мы не можем от всего этого отмахнуться, – упрямо сказал он. – Входите все сюда, и я закрою дверь.

Барт закрыл дверь и прислонился к ней. Его гладкое лицо было непроницаемым. Однако Джонни знал, что Барт на его стороне.

Они оказались в спальне. В комнате царил беспорядок: невеста, готовясь к свадьбе, повсюду оставила благоухающие следы этой спешки. На комоде, прислоненный к стене, стоял портрет Кристи.

Джонни схватил его обеими руками.

– И я еще считаю себя ученым, – воскликнул он. – Я, преподаватель биологии! Посмотрите сюда!

С портрета им улыбалось юное лицо Кристи.

– Нэн, дорогая, вот «лучезарно-голубое» для невесты. Вы видите, какие у Кристи голубые глаза? – Наконец-то Джонни получил слово. Для того чтобы завладеть вниманием всех присутствующих, он говорил с преувеличенным пылом. – А теперь посмотрите на Дороти! – воскликнул он.

– Почему я должна смотреть на Дороти? – в недоумении пробормотала Нэн.

– Потому, – сказал Джонни, – что тетя Эмили поменяла вас друг с другом. Ты не дочь Кристи и Клинтона Макколи. Ты не можешь быть ею. Их дочь – Дороти.

– Что? – слабым голосом проговорила Дороти.

– Наука есть наука. – Джонни поставил картину на место. – Мне все равно, что вы скажете, но от законов природы не убежишь. Не забывайте, я встречался с Клинтоном Макколи в тюрьме и знаю, что у него голубые глаза. Голубые, голубые, голубые, – упорно втолковывал он им. Это был самый трудный момент. И Джонни благодарил Бога, что Барт был на его стороне.

– Ну и что? – с отвращением спросил Дик.

Джонни почувствовал облегчение. Но не показал этого.

– Разве вы не понимаете, что это означает? – закричал он. – Это означает, что Нэн не может быть их дочерью. Их дочь – Дороти. Эмили сделала все, чтобы защитить ребенка. Не спрашивайте меня, почему она так поступила. Но я вам говорю чистую правду. У тебя карие глаза, Нэн.

– Да, я знаю, – в смятении произнесла Нэн.

– Это правда, – решительно вставил Барт. – Если у обоих родителей голубые глаза…

– …то у них не может быть ребенка с карими глазами! – закончил за него Джонни. Он почти кричал. – Ну, разумеется, это правда!

– Сейчас-то вы чего добиваетесь? – с прежним отвращением спросил Дик.

– Я только хочу объяснить Нэн, – Джонни повернулся к ней. – Ты понимаешь, что все это значит? Кто тебе Клинтон Макколи? Дядя, которого ты никогда не видела и не знала. Я освобождаю тебя от этой ужасной истории. Ты не имеешь к ней никакого отношения. Кристи не была твоей матерью.

– Ты хочешь сказать, я не?… Ты хочешь сказать?…

– Неужели Макколи никогда не говорил вам, какая из двух девушек его дочь? – насмешливо спросил Дик.

– Для Клинтона Макколи она всегда оставалась Мэри, – резко возразил ему Джонни.

– А мисс Макколи? В больнице, перед смертью?

– Да, она это скрыла. Но она не знала, что должна умереть. Эмили не думала умирать.

Джонни увидел, что лицо Дика дрогнуло. Он также отметил про себя ту легкость, с которой Дик произнес настоящее имя Эмили.

– А почему же вы не подумали об этом раньше? – все еще настороженно спросил Дик.

– Да потому, что я глупец! – охотно объяснил Джонни. – И я в первый раз увидел портрет Кристи, когда был в состоянии сильного душевного потрясения.

– Значит, сейчас вы готовы признать, что я никогда никого не убивал? – голос Дика звучал громко и немного сердито. – Как же так получается?

– Возможно, я смотрел на все с предубеждением, – ответил Джонни. – У меня были причины для этого.

– Еще бы, – сердито пробурчал Дик.

– Не знаю, что и подумать, – выдохнула Бланш. – Каким образом?…

Но Барт сжал ее руку, и она замолчала.

– Минуточку! – сказал Дик. – Симс, а как же поверенный, который занимался деньгами? А ну-ка, объясните!

Дик улыбался, но чувствовал себя не в своей тарелке. Большой зверь был настороже.

Джонни ответил ему:

– Слушайте, не я же придумываю законы природы! Но я преподаю эти вещи и знаю, что говорю.

«Не может быть, чтобы все сработало, как надо. Нет, должно». Джонни пришла в голову отчаянная мысль:

– Пожалуйста, прошу тишины! Давайте проведем один эксперимент. – Джонни по-прежнему владел общим вниманием. Лицо Нэн выражало изумление. Дороти казалась растерянной. Дик слушал и наблюдал, напряженный, как зверь на охоте.

Джонни, ни на кого не глядя, нежно позвал в тишине:

– Полли? Полли Макколи?

Нэн изумленно уставилась на него, будто он только что лишился рассудка. Но Дороти подняла голову, ее голубые глаза смягчились.