Текст книги "Лучезарно-голубое"
Автор книги: Шарлотта Армстронг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)
Annotation
Несмотря на то, что все три романа, помещенные в этой книге, не похожи друг на друга, их сюжеты объединяет одно – любовь. Только любовь придает силы отважному Хьюго Чеверли для того, чтобы вырвать свою возлюбленную из лап князя – наркомана и садиста. Только любовь помогает Джонни Симсу выйти на след настоящего убийцы и, разоблачив его, не позволить ему разбить жизнь дочери своей жертвы и завладеть ее состоянием. Только вера и любовь Сьюзен Вейн не дает Эдварду Рэндому смириться с несправедливым обвинением в то время, как знаменитый детектив, очаровательная мисс Сильвер, ищет доказательства его невиновности.
Шарлотта Армстронг
Аннотация
Шарлотта Армстронг
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Глава 14
Глава 15
Глава 16
Глава 17
Глава 18
Глава 19
Глава 20
Глава 21
Шарлотта Армстронг
Лучезарно-голубое
Scan, OCR amp; SpellCheck: Larisa_F
Картланд Б. К 27 Брак поневоле; Армстронг Ш. Лучезарно-голубое; Вентворт П. Круги по воде: Пер. с англ. – М.: Панорама, 1993. – 575 с. – (Б-ка любовного и авантюрного романа).
Оригинал: Charlotte Armstrong «Something Blue»
ISBN 5-85220-238-х
Переводчик: Карачарова Е.
Аннотация
Несмотря на то, что все три романа, помещенные в этой книге, не похожи друг на друга, их сюжеты объединяет одно – любовь. Только любовь придает силы отважному Хьюго Чеверли для того, чтобы вырвать свою возлюбленную из лап князя – наркомана и садиста. Только любовь помогает Джонни Симсу выйти на след настоящего убийцы и, разоблачив его, не позволить ему разбить жизнь дочери своей жертвы и завладеть ее состоянием. Только вера и любовь Сьюзен Вейн не дает Эдварду Рэндому смириться с несправедливым обвинением в то время, как знаменитый детектив, очаровательная мисс Сильвер, ищет доказательства его невиновности.
Шарлотта Армстронг
Лучезарно-голубое
Глава 1
Он нажал на кнопку звонка. Замок щелкнул, и Нэн радостно вскрикнула.
«Я столько должна рассказать тебе», – сообщила она ему до этого по телефону.
Они поднялись по лестнице и, обнявшись, прошли через маленький холл в большую комнату с широким окном, из которого открывался великолепный вид на Сан-Франциско.
В комнате сидела Дороти.
– Привет, Джонни! – поприветствовала она его. – Как дела в университете? Что, все науки изучил?
– Почти все, – откликнулся Джонни. – Как поживаешь? – Он посмотрел на Нэн. Его рука все еще обнимала ее.
– Дорогой Джонни, – произнесла Нэн, четко выговаривая каждое слово, как будто заранее отрепетировала эту фразу. – Я влюбилась. – Глаза у нее сияли. – Я выхожу замуж.
Джонни оценил ту прямоту и решительность, с которой Нэн нанесла ему этот удар.
– По тебе заметно, – мрачно проговорил он, и его рука медленно соскользнула с ее талии. – Я хочу знать…
Дороти перебила его:
– Не волнуйся, узнаешь. Кажется, она сошла с ума от счастья. Лучше помоги мне приготовить коктейли.
– Конечно.
Он увидел, как Нэн, пританцовывая, направилась к окну. Возможно, она почувствовала облегчение, сообщив ему обо всем. Джонни подошел к встроенному бару, возле которого суетилась Дороти. Но сейчас он даже не мог заставить себя посмотреть на нее. Он сам приготовил себе коктейль и попробовал его. После первого глотка он сказал себе: «Ну что ж, придется проглотить и это. По крайней мере, все ясно».
Теперь он мог взглянуть на белокурую Дороти и в ее встревоженные голубые глаза.
– Ты знаешь, у меня было такое предчувствие. (Дороти ни к чему знать, что появилось оно совсем недавно.) Не переживай за меня.
– Нэн будто сошла с ума. Она просто потеряла голову, – с возмущением произнесла Дороти.
– Так и должно быть, – Джонни погладил Дороти по плечу. Ему не хотелось обсуждать Нэн за ее спиной.
Дороти была кузиной Нэн, старшей и более умудренной жизненным опытом. Поклонники всегда вились около нее, но, похоже, ей никогда не удавалось потерять голову.
Джонни сделал еще глоток, поставил стакан на поднос и прошел с ним в большую комнату.
– Давай по порядку, – сказал он бодрым голосом.
– Его зовут Ричардсон Барти. Как бы я хотела, чтобы он был здесь! Но ему пришлось вернуться на работу. Он прилетает в пятницу, – выпалила Нэн.
– Откуда прилетает? – вежливо осведомился Джонни.
– Послушай… – Нэн села на кушетку и пригласила Джонни сесть рядом. Он смотрел на нее и удивлялся: Нэн всегда была робкой и замкнутой, однако полной достоинства. Сейчас же ее переполняла какая-то радостная энергия.
– Ну как, как я могу рассказать тебе о нем? Он высокий, красивый и… – Нэн просто не хватало слов. – У него есть виноградник. Ну, или у его семьи. Еще у них есть винный завод. Только подумай, я буду жить на юге…
– С виноградными листьями в волосах, – Джонни усмехнулся и кивнул Дороти. – Я понял, что ты имела в виду. Это дитя действительно витает в облаках.
Дороти маленькими глотками пила коктейль. Обычно ироничная и веселая, сейчас она не улыбалась. Нэн положила руку на кушетку.
– Джонни, я знаю, мы нравились друг другу, ты и я. И я всегда буду любить тебя как брата. Но я никогда не испытывала к тебе того, что испытываю сейчас. Ты мне веришь?
Джонни замер от таких слов. Он подумал о том, как еще молода Нэн.
– Да, я верю тебе, хотя и не могу сказать, что принимаю происходящее абсолютно спокойно.
Нэн вздохнула.
Джонни сделал еще один глоток.
– Где и когда ты встретила этого парня?
Нэн с мечтательностью в голосе ответила:
– Два месяца назад. Нас познакомил господин Копленд.
– Почему ты мне не написала? Ладно, не отвечай. – Он слишком хорошо знал ответ. Да разве Нэн могла написать ему и вообще кому-нибудь, как с каждым днем влюблялась все сильнее и сильнее.
– Как насчет ужина в каком-нибудь приятном местечке? – с внешним спокойствием спросил он. – Отпразднуем, за мой счет, естественно.
– Мы не можем пойти, – ответила Дороти. – Мы заказали разговор с Парижем.
– С тетей Эмили? Вот она, оказывается, где. Я думал, что она совершает кругосветное путешествие с Хетти Кокс.
– Да, но пока они добрались только до Парижа. Сегодня у них какая-то экскурсия, поэтому мы не могли никак дозвониться. В отеле сказали, что они вернутся только к полуночи.
– Неужели нам не хватит времени поужинать?
– К полуночи по парижскому времени, – уточнила Дороти.
– Ты хочешь сказать, что тетя Эмили еще ничего не знает?
– Еще нет.
– Когда же состоялась помолвка? Вчера вечером?
– В воскресенье, – Нэн вздохнула так, будто с воскресенья прошла вечность.
– Я полагаю, ты отложишь свадьбу до возвращения Эмили? – спросил Джонни.
– Нет, – сказала Нэн. – Мы с Диком хотим пожениться прямо сейчас. Почему бы и нет? Что нам мешает? Моя работа? Кругом миллион стенографисток, и любая из них пишет грамотнее меня. Господину Копленду все равно. Я хочу выйти замуж за Дика и помогать ему на винограднике. Я хочу этого больше всего на свете.
Джонни был удивлен. Как все это не похоже на Нэн. Застенчивая Нэн, робкая Нэн, неуверенная в себе Нэн.
– А Эмили не обидится? – сказал Джон осторожно и почувствовал, как Дороти беспокойно шевельнулась.
– Я не думаю! – воскликнула Нэн. – Послушайте, Дик говорит, что мы можем пожениться, поехать в свадебное путешествие в Европу и встретиться с тетей Эмили. Ей будет приятно, правда?
– Нет, если ты сделаешь это, не посоветовавшись с ней, – тихо произнесла Дороти. А Джонни пробормотал:
Похоже, у твоего жениха водятся деньги.
– Я знаю, это выглядит экстравагантно, – спокойно сказала Нэн, – но Дик знает, что, кроме тети Эмили, у меня никого нет, не считая Дот, конечно. Он все понимает, потому что он тоже сирота. Я думаю…
– Ты, мне кажется, упоминала его семью?
– Ну, у него есть дядя и бабушка. У дяди, по-моему, есть жена. Я с ними еще не познакомилась. Времени не было.
Джонни подумал, что им следовало бы найти время. Нэн слишком торопилась. Ему хотелось протянуть руку и остановить ее.
Теперь она говорила, сияя:
– Джонни, ты должен быть с нами. Ты почти член семьи после стольких лет.
– Я отвечаю за эту свадьбу, – громко сказала Дороти. – Помни, я – твоя семья. И прежде чем мы назначим, где и когда состоится свадьба, мы должны поговорить с Эмили. Поэтому пока успокойся.
– О Дотти, я и собираюсь поступить так, как ты хочешь. Видишь, я звоню тете Эмили.
Теперь Джонни понял, в чем состоял конфликт.
– Ты все лето будешь дома, Джонни? – сменила тему Дороти. – Будешь вести летние семинары?
– Нет. Через год я получу докторскую степень. Все складывается довольно удачно. По-моему, я свихнулся на своей биологии.
– Значит, летом будешь работать?
– Еще не знаю. Не слишком интенсивно, во всяком случае, – усмехнулся он. – Может быть, Родерик Граймс что-нибудь предложит. С ним занятно работать.
Нэн нахмурилась.
– Пусть только он не отсылает тебя отсюда, – сказала она с веселой настойчивостью, которая была совсем не характерна для прежней Нэн, – по крайней мере, на ближайшие выходные.
Эти выходные?
– Да, я надеюсь…
– Ты хочешь сказать, что свадьба состоится на днях? – воскликнул Джонни. – Не может быть! Сколько тебе лет?
– Двадцать, – ответила Нэн.
– Мне кажется, – сухо заметила Дороти, – что ее возраст еще позволяет подождать с замужеством до возвращения Эмили.
Нэн вздохнула, почувствовав, что старый спор разгорается снова.
– Готова поспорить, тетя Эмили не захочет, чтобы я отложила свадьбу, – проговорила она, и в это время зазвонил телефон.
Нэн бросилась к нему. Джонни, сидевший в углу кушетки, оказался опутанным длинным телефонным шнуром.
Он услышал, как голос в трубке произнес: «Париж, Франция…», и вопросительно посмотрел на Дороти. Было ясно, что ей не по душе такая спешка.
– Надеюсь, этот парень старше двадцати одного, – сказал он.
– О, да! – язвительно произнесла Дороти. – Ему тридцать два.
– Тс-с, – сказала Нэн.
Джонни удивился. Хотя ему самому было двадцать восемь. Он слышал, как телефонистки переговаривались друг с другом через континент, через океан.
Потом раздался голос Эмили:
– Да?
– Тетя Эмили! Это Нэн!
– Нэн, дорогая, что случилось?
Джонни мысленно видел маленькое личико Эмили Паджетт, с крохотным острым носиком, напудренным старомодной белой пудрой, ее вьющиеся русые волосы.
– Ничего, – кричала в трубку Нэн громким, четким голосом, преодолевающим расстояние до Франции. – Все замечательно. У меня хорошие новости. – Дороти поднялась и встала рядом с ней. Казалось, Нэн не замечала ни Дороти, ни Джонни. – Я влюбилась! – кричала она на весь мир. – Я собираюсь замуж!
– О Нэн!
– Послушай, тетя Эмили. Мы хотим пожениться прямо сейчас, а потом прилететь в Европу и встретиться с тобой. Мы могли бы встретиться в Риме. На следующей неделе? Замечательно, правда?
– Нэн, это Джонни, да?
– Что?
– Джонни Симс?
Нэн глубоко вздохнула. Она даже не посмотрела на Джонни, зажатого проводом на кушетке.
– Нет, нет, это не он. Другой человек, ты с ним незнакома, но он замечательный, я уверена, он тебе понравится… Я так счастлива, тетя Эмили, мы хотели сделать тебе сюрприз.
– Кто? – волнение, звучавшее в этом вопросе, донеслось через океан.
– Его зовут Ричардсон Барти. Не Ричард. Ричардсон.
Париж молчал.
– Тетя Эмили, ты меня слышишь?! Его зовут Ричардсон Барти. Он из Хестии. У него есть виноградник. Тетя Эмили?!
Теперь на другом конце провода послышался звук. Это могло быть: «Да, дорогая…» или что-то другое.
– Эмили, дорогая, мы хотим пожениться прямо сейчас и прилететь в Рим. Ты будешь там?
– Не смей, – раздался сдавленный стон.
– Что?
– Нет.
– Эмили?
– Не смей…
– Эмили, дорогая, мы не можем ждать целых семь месяцев, – начала уговаривать Нэн, – мы думали…
– Ты не должна выходить замуж за этого человека! – голос звучал ясно и пронзительно.
– Тетя Эмили, что ты сказала?
– Я возвращаюсь. Прилечу так быстро, как только смогу.
– Тетя Эмили, я ничего не понимаю. Не прерывай своего путешествия. В чем дело?
– Подожди меня. Обещай мне, что ты подождешь.
– Конечно, я…
– Что же мне делать? – издалека прозвучал отчаянный голос.
Дороти выхватила трубку из слабеющих рук Нэн.
– Тетя Эмили! Это Дот. Что-нибудь случилось?
– Нет, – сказал голос в трубке, – заставь ее подождать. Я возвращаюсь.
– Она повесила трубку! – удивленно воскликнула Дороти.
На глазах у Нэн заблестели слезы.
– Что с ней случилось? Ты слышал? – она чуть не плакала.
– Да, слышал, не мог не слышать, – признался Джонни.
– Может, просто она, – задумчиво сказала Дороти, – была уверена, что это должен быть Джонни. Прости, Джонни! Возможно, она потрясена этой новостью и хочет сама увидеть Дика.
Нэн совсем пала духом.
– Может быть, – ответила она неуверенно.
– По-моему, хорошо, что она возвращается, – небрежно произнесла Дороти. – Через пару дней она будет дома. Или ты хочешь перезвонить ей?
– Она повесила трубку, – сердито сказала Нэн и отбросила руку Дороти. – Можно было подумать, она знает Дика и знает о нем что-то плохое. Разве не так? – вызывающе бросила она. Дороти кусала губы.
– Похоже, что так, – честно признался Джонни.
– Нет, это невозможно, потому что ничего плохого быть не могло… – Нэн пересекла комнату и села у окна. Она больше не светилась от счастья и стала похожа на себя прежнюю – одинокую, гордую, слегка потерянную.
В большой комнате стало тихо. Дороти стояла, сжав руки. Джонни сидел в своем углу. Нэн смотрела в окно на город.
– Нет, здесь какая-то ошибка, – через минуту сказала она. – Наверное, она не очень хорошо меня слышала.
– Может быть, – спокойно согласилась Дороти.
– Жаль, что она не поняла, – продолжала Нэн. – Мы с Диком любим друг друга и собираемся пожениться. Ничто не может помешать этому. – Она подняла темноволосую голову.
– Не стоить переживать заранее, – посоветовала Дороти.
– Я и не переживаю, – отчужденно произнесла Нэн. – Я ничего не скажу Дику. Не хочу его зря расстраивать, потому что ничто не может помешать нам. – Ее глаза снова стали мечтательными. – Джонни, ты остаешься на ужин? – вежливо поинтересовалась она. – Уменя нет никакого настроения идти в ресторан, но дома есть немного холодной говядины.
Казалось, она была где-то далеко. Будто седьмое небо, на котором она витала, превратилось в холодное туманное облако и полностью скрыло ее от них.
Глава 2
Джонни не остался на ужин. На улице он пожалел, что больше не живет поблизости. В прошлом году его родители переехали в пригород, и сейчас Джонни тоже обосновался там.
Он сел в машину и отправился домой. В голове все время вертелись две мысли: что не так с Эмили Паджетт? Или точнее: что не так с Ричардсоном Барти? Джонни не верил, чтобы Эмили могла перепутать. Ричардсон Барти – довольно редкое имя. Кроме того, была названа местность – Хестия. Тетя Эмили знала этого человека или знала что-то о нем. Знала, почему Нэн не должна выходить за него замуж.
Джонни мысленно встряхнул себя за плечи. «Послушай, – сказал он сам себе, – не будь собакой на сене. Помни, Нэн любит этого Барти, и что бы ни считала Эмили, Нэн будет очень тяжело».
Джонни уважал Эмили Паджетт, он знал, что ее поступок нельзя объяснить обычным женским капризом.
Эмили заменила родителей двум маленьким девочкам, с которыми Джонни жил по соседству и помнил их с тех пор, как они начали ходить в воскресную школу и у одной было платье с голубым поясом, а у другой – с розовым.
Брат и сестра Эмили вместе со своими супругами погибли в ужасной автомобильной катастрофе много лет назад. Эмили решительно отказалась от собственных устремлений в жизни и посвятила себя воспитанию двух маленьких племянниц. Дороти была дочерью ее сестры, Нэн – дочерью брата. Следовательно, фамилия Дороти была не Паджетт, а какая-то другая, но Джонни не мог вспомнить, какая именно. А может быть, все обстояло как раз наоборот. Неважно. Эмили вырастила их вместе и заменила мать им обеим. Она посещала все заседания клуба матерей, работала в организациях скаутов, в общем интересовалась всеми делами девочек.
Кроме того, Эмили могла зарабатывать на жизнь, не выходя из дома. Она писала короткие рассказы, и судя по всему, это ей неплохо удавалось. Их квартира не была роскошной, но, без сомнения, очень удобной. Две девочки-сиротки обрели уют и покой.
В школе Джонни почти не обращал внимания на девочек Паджетт, живших по соседству. Потом он четыре года учился в Стэнфорде, затем еще один в Беркли. В двадцать три он начал преподавать биологию. Как-то раз Эмили и его мать попросили его сходить с Нэн в школу на танцы. У Нэн не было партнера. Не согласится ли Джонни пойти с Нэн?
Сначала Джонни отказывался, эта идея не слишком ему нравилась. Но потом он позволил уговорить себя.
Дороти уже кружилась по комнате в платье с золотыми блестками и букетом цветов на плече. Ей исполнилось семнадцать лет. Эту высокую светловолосую девушку всегда окружало множество поклонников, и она, смеясь, выбирала среди них. Но маленькая Нэн была совсем другой – чувствительной, робкой.
В тот вечер на Нэн было светло-зеленое платье. Казалось, она вот-вот заплачет. И Джонни решил, что, уж если ему выпало быть партнером Нэн, он выполнит свою задачу как следует. Он не должен казаться раздраженным или усталым, не должен демонстрировать свое превосходство. Своим вниманием он попытался внушить Нэн уверенность в себе. Он всячески опекал ее, и его старания были вознаграждены: он был растроган, увидев, как она доверчиво потянулась к нему.
С этого вечера Джонни стал как бы приглядывать за Нэн. Он следил за тем, чтобы Нэн бывала везде, где ей хотелось. Можно сказать, что Нэн росла, чувствуя рядом дружеское плечо Джонни. Когда Нэн в первый раз не пошла на свидание ради встречи с ним, Джонни попытался убедить ее, что не следует ради него отказываться от других поклонников. Но Нэн упорствовала.
Они обменивались письмами все то время, пока Джонни служил в армии, а потом еще год был на Западе. Прошлым летом все уже считали их настоящей парой. На всех вечеринках и танцах высокая фигура Джонни оттеняла и подчеркивала хрупкость Нэн.
Сейчас Джонни думал, что ухаживание – это как прелюдия, которая может развиться, перерасти в любовь. Однажды наступает момент, когда ты уже знаешь об этом. Но Нэн была так молода. И он слишком долго опекал ее. Возможно, это была его ошибка. Он должен радоваться, что Нэн влюбилась, он должен радоваться, что его покровительство не лишило ее этого счастья.
Однако сейчас он вынужден был признаться себе, что воспринял эту потерю с большей горечью, чем мог предположить.
Когда Джонни подъехал к дому родителей, он понял, что как бы ни старался подавить в себе обиду и ощущение, что его предали, которые он в общем-то не имел права испытывать, он чувствовал себя и обиженным и преданным и очень страдал.
Увидев его, родители сразу догадались, что с ним не все благополучно. Однако они не стали выпытывать у него, в чем дело, накормили ужином, а потом они все втроем уселись смотреть телевизор. Джонни чувствовал, что родители рады тому, что он дома, вместе с ними.
Под звуки рекламы Джон спросил мать, не упоминала ли Эмили Паджетт когда-нибудь в разговоре имя Ричардсона Барти.
– Не помню, дорогой. Эмили уехала в кругосветное путешествие. Я полагаю, ты знаешь об этом.
– Угу. – Ему не хотелось говорить, что по неизвестной причине Эмили решила прервать его и вернуться домой.
– Ты видел девочек? – спросила миссис Симс. – Сто лет не встречалась с ними. Как у них, все в порядке?
– Нормально.
После такого более чем лаконичного ответа миссис Симс прекратила расспросы.
Утром Джон отправился к Родерику Граймсу. Родерик Граймс был розовощеким и совершенно лысым человеком, обладателем большого состояния. На досуге Родерик Граймс писал полунаучные труды, посвященные загадочным убийствам. Иногда по его просьбе Джонни проводил кое-какие расследования, расспрашивал людей. Сам Граймс был очень ленив. Он воображал себя детективом вроде Майкрофта Холмса и просто великолепно смотрелся в своем кресле. Про Джонни Граймс говорил, что у того прекрасное чутье.
В это утро Граймс был радушен, но нерешителен. Он сказал, что у него на уме есть пара интересных случаев, однако он никак не может сделать выбор. А что, если через недельку? Для Джонни такая задержка была как нельзя кстати. В шесть часов вечера он позвонил девушкам. В это время они должны были вернуться с работы. Трубку взяла Дороти.
– Мы получили телеграмму, – сказала она. – Эмили прилетает в пятницу днем.
– Могу я чем-нибудь помочь вам?
– Вряд ли. Ждать – это все, что нам остается. Поедешь с нами в аэропорт?
– Конечно. Встретимся в центре? – Они договорились о встрече.
– Один вопрос, Дороти, – Джонни чувствовал себя несчастным. Он не мог спросить об этом у Нэн. – Нэн сказала, что их познакомил господин Копленд. Она когда-нибудь расспрашивала его об этом, как его, Барти?
– О, Копленд уехал, – быстро ответила Дороти. – Он отдыхает в Гонолулу со своей новой женой. Хотя они скоро возвращаются. Кажется, в понедельник? Да, Нэн? – В трубке воцарилось молчание.
– Сейчас ей не до расспросов, – тихо сказала Дороти. Джонни понял, что Нэн вышла из комнаты, чтобы не слышать их разговора. – Она не в том состоянии, чтобы руководствоваться здравым смыслом.
Он знал, что это так. Да и кто бы на месте Нэн вел себя иначе. Любовь не ждет, пока влюбленные представят друг другу свои рекомендации.
– Разве этот… Барти не приедет в пятницу? – спросил он.
– Приедет, но к вечеру…
Джонни не нашелся больше, что спросить.
Когда в пятницу они приехали в зал ожидания аэропорта, случилось непредвиденное. По радио вызывали Дороти и Нэн Паджетт. В справочном бюро молодой человек осторожно сказал им:
– Мне очень жаль, но мисс Эмили Паджетт стало плохо в самолете. Может быть, вы хотите пригласить ее лечащего врача?
– Плохо? Тетя Эмили заболела? Серьезно?
– Сердце. В самолете есть медсестра. Не стоит волноваться.
Слова, которые молодой человек произносил по долгу службы, звучали не очень ободряюще. Джонни первым начал действовать. Он позвонил доктору Кирнзу, договорился о больнице. Последние самые напряженные минуты перед прилетом самолета Джонни провел рядом с испуганными девушками, держа их за руки.
Эмили вынесли из самолета на носилках, и все они бросились к ней. Ее маленькое лицо было пепельно-серым. Девушки бормотали какие-то нежные слова и ласково гладили ее.
Джонни громко сказал:
– Свадьба еще не состоялась, Эмили.
Это все, что было сказано о Ричардсоне Барти прежде, чем Эмили исчезла в машине «скорой помощи».
В больнице они задержались в приемном покое, оформляя бумаги. Наконец, освободившись, они двинулись по длинному коридору. Это была небольшая частная больница, любимое детище доктора Кирнза. Все палаты и кабинеты в ней занимали один этаж. Доктор встретился им в коридоре.
– Она скоро поправится. Ей необходимо немного подлечиться, – бодро сказал он. – Только не волнуйте и не огорчайте ее. Не задерживайтесь надолго. Не сейчас. Извините, у меня пациент в другом крыле. Все будет хорошо.
Девушки и Джонни на цыпочках вошли в комнату. Эмили выглядела постаревшей.
– Не волнуйся ни о чем. – Эти слова Нэн были совершенно бесполезны. Казалось, что в воздухе трепетали незаданные вопросы, невысказанная тревога.
– Может быть, сейчас ей лучше побыть одной? – громко сказал Джонни. – Помните, у нее была такая тяжелая дорога. – Джонни хотелось увести девушек отсюда. – Вы можете прийти вечером в приемные часы. Да, Эмили?
Эмили окинула его грустным взглядом, и он увидел, как потухли ее глаза.
– Идите… до завтра, – сказала она слабым голосом.
– Конечно, дорогая, – Дороти поцеловала ее в волосы. Нэн взяла Эмили за руку.
– Я никогда не сделаю ничего, что может причинить тебе боль, – сказала она, как бы прося отпущения грехов.
– Я знаю, дорогая, – сказала Эмили. В ее глазах засветилась любовь, смешанная с затаенным горем.
Они попрощались и вышли.
Джонни отвез девушек домой. По пути никто их них не сказал ни слова. Только раз Джонни поймал в зеркале лицо Нэн, в глазах которой стояли молчаливые слезы. Ему хотелось сказать ей: «Не вини себя!», но ему было трудно говорить. Дома Дороти сказала, что он ничем не может помочь им, а Нэн тоскливо произнесла:
– Сегодня приедет Дик. Он проводит нас в госпиталь.
Поэтому Джонни уехал и долго бесцельно колесил по городу. Он чувствовал себя бесполезным и ненужным. Он никак не мог избавиться от внутреннего беспокойства и решил, что останется ночевать в городе. Из ближайшей телефонной будки он позвонил матери.
– Джонни? Как хорошо, что это ты. Мы уже выходили из дома, когда нам позвонили из больницы памяти Шмидта. Сказали, что у них для тебя срочное сообщение, и просили немедленно перезвонить.
– Хорошо, я обязательно позвоню, – ответил Джонни. Он был так удивлен и испуган, что повесил трубку, даже не попрощавшись.
В больнице ему сообщили, что мисс Эмили Паджетт срочно желает видеть господина Джона Симса и ждет его сегодня вечером. Приемные часы с семи до восьми.
– Скажите ей, я обязательно буду.
Джонни повесил трубку, вытер со лба пот и еще немного постоял в телефонной будке.
Родители наверняка уже ушли. Завтра утром он расскажет им об Эмили и о том, как она себя чувствует, а сегодня он ни с кем ни о чем говорить не будет. Джонни знал, что когда он, старый друг и сосед, в семь часов вечера явится в госпиталь, случится нечто такое, что сделает его центральным действующим лицом разворачивающихся событий.
В это же самое время в квартире Эмили раздался звонок. Нэн бросилась к телефону.
– Дик! Где ты, дорогой?
– Только что прилетел, любимая. Встретимся прямо сейчас?
– Да, да! Дик, тетю Эмили забрали в больницу!
– В больницу! Где?
– Здесь, в городе. Памяти Шмидта. Она вернулась, Дик, я не звонила тебе, но тетя Эмили так расстроилась…
– Минутку. Твоя тетка вернулась?! Она в городе?!
– Да, я позвонила ей в Париж. Когда я рассказала ей о нас с тобой, она решила немедленно вернуться домой.
– Но почему, дорогая? Ты сказала, она расстроилась?
– Да. Тетя Эмили запретила мне выходить за тебя замуж. Она сказала, что мы должны подождать… Я не знаю почему. Мы не можем переговорить с ней сегодня. У нее плохо с сердцем. Мы даже не можем увидеть ее до завтра.
– Что-то серьезное?
– Доктор считает, что не очень. Но…
– Ну тогда, – проговорил Дик, успокаивая ее, – не нужно волноваться. Я приеду к тебе сразу же, как только смогу.
Нэн положила трубку.
– Вот видишь, – сказала она Дороти, – Дик не знает, почему тетя Эмили так расстроилась.
– Может быть, завтра все прояснится, – помолчав, ответила Дороти.
Глава 3
Джонни Симс вошел в больницу ровно в семь. Никто не поинтересовался, по какому делу он пришел. Пройдя по коридору, Джонни повернул направо и оказался в дальнем крыле здания. Он свернул налево и увидел, что входная дверь в это крыло была открыта. Оказывается, сюда можно было пройти прямо со стоянки.
Комната Эмили была второй по коридору. Эмили сидела на кровати и выглядела немного лучше.
– Джонни, дорогой, закрой дверь. Садись. Я долго не задержу тебя.
Он придвинул стул к кровати.
– Джонни, ты столько лет знаком с Нэн. Я знаю, она тебе нравится, – сказала Эмили.
– Да, – согласился Джонни.
– Ты поможешь мне, Джонни?
– Конечно, Эмили.
– Я не знаю, что мне делать.
Джонни показалось, что он чувствует, как стучит ее сердце. Ему захотелось успокоить ее.
– Просто расскажите мне все, – сказал он тихо.
– Прежде всего, Джонни, обещай мне, что ты ничего не скажешь Нэн без моего разрешения.
Джон сжался внутри, но был вынужден согласиться.
– Обещаю. Продолжайте.
– Ты обязан сдержать свое слово.
– Обещаю.
Эмили улыбнулась. Эта улыбка, любящая и доверчивая, предназначалась только ему.
– Я не могу никуда пойти… сейчас, – она снова начала говорить, каждое слово давалось ей с большим трудом. – Но я не имею права решать. Это должен сделать он. Ты встретишься с ним.
Джонни ничего не ответил. Он все еще не мог понять, о чем речь.
– Случилось самое ужасное, что только могло случиться, – Эмили беспокойно заметалась по подушке. Джонни испугался, что ее сердце может не выдержать. Она продолжала: – Даже в кошмарном сне я не могла вообразить такое!
– Эмили, – мягко произнес Джонни, – дорогая, не волнуйтесь так. Скажите мне просто, что я должен сделать, и я пойду и сделаю это.
– Да, да, – сказала Эмили, и в ее голосе прозвучала благодарность. Она немного успокоилась. – Но прежде я должна рассказать тебе все. Дело в том, что Нэн – вовсе не дочь моего брата Генри. У меня никогда не было брата по имени Генри. Нэн – ребенок моего брата, имени которого она никогда не слышала. Понимаешь, я изменила все имена. Я вынуждена была это сделать.
– Продолжайте, – тихо сказал Джонни.
– Отец Нэн в тюрьме. Семнадцать лет назад он был осужден за убийство.
Джонни невольно продолжал улыбаться. Он был удивлен, но это известие не слишком потрясло его. Признаться, он ожидал чего-то подобного.
– Считается, что он убил мать Нэн, – голос Эмили перешел на шепот. – Бедная Кристи Макколи.
Джонни глотнул воздух.
– Мой брат Клинтон находится в тюрьме Сан-Квентин. Я хочу, Джонни, чтобы ты встретился с ним. Спроси у него, что нам делать. Принять решение должен он.
– Я все понял, Эмили. И все сделаю, – сказал Джонни, пытаясь успокоить и ободрить Эмили.
– Нет, ты ничего не понял, – нетерпеливо перебила его Эмили. – Он не убивал Кристи. Он был осужден безвинно. Ребенок… Он и я, мы решили, что ребенок не должен страдать. Достаточно того, что сам он потерял жену и осужден за то, в чем не виноват. Зачем добавлять еще одно зло? Зачем всем этим ужасам омрачать жизнь ребенку? Будут говорить, что отец Нэн убил ее мать. Поэтому я взяла девочку. Я заставила их отдать мне ребенка. Мы договорились со стариком. Мне пришлось изменить и свое имя и имена Нэн и Дороти. Я не собиралась ни о чем рассказывать Нэн. Все эти семнадцать лет она ничего не подозревала, прошлое не коснулось ее, не причинило боли.
– Вы с такой любовью заботились о Нэн, – ласково сказал Джонни.
– Да, – ответила Эмили, теребя простыни.
– А теперь вы думаете, раз Нэн собралась замуж… – начал Джонни.
– Нет, нет, – выдохнула Эмили. – Не пытайся угадать, Джонни. Так будет дольше.
Джонни ждал.
– Имя моего брата – Клинтон Макколи, – спустя минуту начала она. – Все эти годы я навещала его каждый месяц. Он… он любит слушать обо всем, что я рассказываю о Нэн. Но теперь… – Эмили собралась с силами и продолжала: – Кристи была убита в доме Барти в Хестии. Понимаешь, Кристи была из семьи Барти.
Джонни набрал воздуха в легкие.
– Этот Ричардсон Барти – родственник Нэн? – спросил он как можно спокойнее. Он подумал, что теперь узнал все, и хорошего в этом мало.
Но Эмили покачала головой:
– Не надо гадать, – вновь попросила она слабым голосом. – Все гораздо ужаснее, чем ты даже можешь вообразить себе. Гораздо ужаснее. Они не родственники. У старика Барти было две жены.
