Текст книги "Нежное прикосновение"

Автор книги: Шарлин Рэддон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)

Фанни и Жан Луи стояли рядом с ней. Франсуа шмыгал носом и тер глаза. У Ная комок подступил к горлу. Он попросил детей найти какой-нибудь кусок ткани для того, чтобы можно было завернуть в нее кота, а затем похоронить его. Марк пошел за лопатой.

Когда яма была уже готова, Най поднял Брианну и осторожно взял у нее из рук тельце кота. Он завернул его в кусок грубого полотна и положил на дно ямы. Брианна бросила в нее горсть земли и опустилась на колени. Когда она снова поднялась на ноги, к ней подошла Лилит и обняла ее за плечи. Так они и стояли, пока Най закапывал могилу. Марк нашел большой камень и положил его на могильный холмик для того, чтобы волки не разрыли могилу. Дети же украсили ее цветами.

Постепенно все разошлись. Бодвины забрали детей и пошли в лагерь. Возле могилы остались только Най и Брианна. Она печально смотрела на холмик свежей земли.

Най еле сдерживал ярость. Кот, конечно, постоянно путался под ногами, но он уже привык к нему. Ему даже нравилось с ним играть. Однако дело не в этом. Брианна любила Шекспира так, будто он был ее ребенком или лучшим другом. Най поклялся себе, что жестоко накажет того, кто это сделал, и не успокоится, пока не найдет этого негодяя.

Брианна и Кол вернулись в лагерь. После завтрака Лилит посоветовала Брианне немного поспать.

– Это правильно, – сказал Най – ему нужно было поговорить с ней наедине. – Прошлой ночью вы почти не спали. Шел дождь, вы беспокоились из-за того, что я долго не возвращался, ну и всякое такое. Мы с Марком поможем Лилит помыть посуду.

Брианна посмотрела на сыновей Бодвинов. Они сидели на краю фургона и бросали в траву камешки. Вид у обоих был понурый.

– Хорошо, – сказал Брианна. – Только, пожалуйста, возьмите мальчиков с собой на охоту, как вы и планировали. Это их развлечет немного, да к тому же и мясо у нас уже заканчивается.

Брианна забралась в фургон и села на свое ложе. Най сел рядом с ней и снял свои мокасины. Она глубоко задумалась. Было видно, что ее что-то мучило помимо смерти кота. Он не хотел оставлять ее одну в таком состоянии.

Когда она наконец заговорила, ее голос дрожал от ненависти.

– Это сделал Баррет, Кол. Я бы его убила собственными руками. Я бы затянула петлю на его шее и повесила так, как он… – она замолчала, но, собравшись с духом, закончила: – Как он это сделал с Шекспиром.

– О Бри! – воскликнул Най и обнял ее. – Прошу тебя, успокойся. Это сделал не Баррет.

Она удивленно посмотрела на него.

– Я вчера кое-где был, – объяснил ей Най. – Я нашел его. Насколько я могу судить, он вполне здоров и даже начал волочиться за дочерью того несчастного, который приволок его к себе домой тогда, после дождя. Потом Баррет сбежал оттуда. Я видел, что он с каким-то мужчиной разбил лагерь неподалеку от стоянки нашего каравана. Они бы просто не смогли пробраться незамеченными в наш лагерь.

– Но, может быть, они следили за тобой, – сказала она и положила ему руки на грудь. – О Кол, мне страшно! Баррет нашел другой способ наказать меня. Он всегда запугивал меня, рассказывал, что со мной сделает, если я убегу от него. Это он сделал. Кто же еще может совершить такую мерзость, чтобы досадить мне?

Най покачал головой.

– Я не знаю, но после того, как он и его друг пошли спать, я отвязал их мулов. Даже если бы они проснулись сразу после того, как я ушел, то все равно не смогли бы никуда уехать. Их мулы времени даром не теряли и быстро поскакали домой.

Она посмотрела на него, а потом провела пальцем по его усам.

– Спасибо тебе. Я даже не знаю, чем заслужила такого прекрасного друга, как ты.

Он поцеловал ее палец.

– Ты заслуживаешь гораздо большего, чем такой друг, как я, просто потому, что ты – это ты. И хочешь ты этого или нет, но я для тебя больше, чем друг.

Она опустила руку и сказала:

– Я совсем не против… Пожалуйста, пойми меня. Единственный замечательный мужчина, которого я знала в своей жизни, – мой отец. Я никогда не встречала таких, как ты. Но…

– Но ты замужем.

Он сел к ней ближе.

– Дело не только в этом. Я боюсь. Я не хочу, чтобы меня снова начали бить и унижать. Но я не хочу также, чтобы из-за меня пострадал еще кто-нибудь. Ты не знаешь Баррета.

– Я знаю достаточно об этом ублюдке. Он последний подонок. Но чтобы добраться до тебя, ему сначала придется убить меня. Как только подумаю о том, что он прикасался к тебе…

– Нет! – закричала она. – Неужели ты не понимаешь? Я не хочу, чтобы ты приближался к нему. Я вернусь к нему по доброй воле только для того, чтобы он никого не трогал. Особенно я боюсь за тебя.

Его глаза потемнели от гнева.

– Черта с два ты к нему вернешься!

Брианна съежилась от страха. Най вскочил и отбежал на другой конец фургона. Он стоял там некоторое время, опустив голову и пытаясь умерить свой гнев. Потом он повернулся к ней и спокойно сказал:

– Баррет Вайт не убивал твоего кота. Либо Шекспир кому-то насолил, либо пытались таким образом тебе отомстить за что-то. Ты уверена в том, что в последнее время ни с кем не ссорилась? Может быть, с Панчем Молтоном?

Эдуард Меградж! Это имя моментально всплыло в ее голове. Шекспир напал на этого человека той ночью, а Меградж буркнул, что поквитается с ним. Кота убил он. Однако она не решилась рассказать об этом Колу. Нельзя допустить, чтобы между Колом и Меграджем произошел конфликт. Она сама найдет способ с ним разобраться. Она подняла глаза и увидела, что Кол внимательно смотрит на нее.

Он вернулся, сел на постель рядом с ней и обхватил ее лицо руками. Его темно-серые, словно небо в январе, глаза стали еще темнее. Он пристально смотрел на нее.

– Что случилось?

Она понимала, что, несмотря на спокойный голос, он был очень зол. Она хотела убедить его в том, что ничего не случилось, однако поняла, что он ей не поверит.

– Какой-то мужчина приходил к нашему фургону прошлой ночью. Марк и Лилит были на танцах, и я осталась одна. Когда он залез в фургон, то Шекспир бросился на него…

– Кто это был? Назови мне имя этого ублюдка, и я…

– Нет! Ты не должен… Я не узнала его. Было темно.

Он увидел страх в ее глазах. Кого она боится? Его или того мужчину? Най не знал, но он решил обязательно выяснить это.

– Он трогал тебя? Он…

– Нет. Поверь мне. Он просто не успел ничего сделать. Шекспир сразу же накинулся на него. Этот мужчина вывалился из фургона и ушел. Он разозлился на Шекспира, но даже не пытался как-то наказать кота. Он просто ушел.

– Ты уверена, что не узнала его?

Она уткнулась лицом ему в грудь, чтобы он не видел ее глаз, и произнесла:

– Уверена.

– Хорошо, – сказал Кол. Он обнял ее и прижал к себе. – Тебе незачем из-за этого беспокоиться.

Уложив ее в постель, Най выпрыгнул из фургона и наступил на какой-то предмет. Подняв его, он увидел, что это каблук от сапога. Задумчиво глядя на него, он подошел к Марку, который сидел возле костра.

– Это ты потерял свой каблук, Марк?

Марк поднял ноги и осмотрел свои сапоги.

– Нет, мои каблуки на месте. Ты нашел запасной?

О да, он нашел его! Теперь он понял, как этот каблук сюда попал. Остается узнать только имя этого мерзавца. Он снова подошел к фургону и внимательно осмотрел землю. Улыбнувшись, он поднял два мокрых сигарных окурка.

Эдуард Меградж!

Глава восемнадцатая

Целая толпа сбежалась посмотреть на убитую антилопу. Поскольку эти животные были чрезвычайно пугливыми и очень быстро бегали, редко кому из переселенцев удавалось видеть их вблизи.

– Эта антилопа погибла из-за любопытства, – хвастался Франсуа, пока все наблюдали за тем, как Най снимает с животного шкуру. – Когда мы прятались в траве, мистер Най засунул в дуло ружья носовой платок и стал махать им. Антилопа подходила все ближе и ближе, чтобы посмотреть, что это такое…

– Да, – подтвердил Жан Луи. – И тогда мистер Най выстрелил. Папа считает, что это вилорогая антилопа, но мистер Най называет ее степным козлом.

Эбнер Гудмен почесал свой живот и спросил:

– А мясо у нее хорошее?

– Кол говорит, что оно не такое вкусное, как оленина, – сказал Марк, – но более сочное и нежное.

Най не принимал участия в беседе. Снимая шкуру с антилопы, он внимательно приглядывался к сапогам собравшихся вокруг него мужчин. Однако на всех сапогах каблуки были на месте. Он отложил в сторону шкуру и принялся разделывать тушу. Самые лучшие куски мяса он клал на одну часть шкуры, а куски похуже – на другую.

– Эй, муженек индианки, неужели тебе не стыдно заниматься женской работой? А где же сейчас твоя скво? Ублажает какого-нибудь парня за нитку стеклянных бус?

Все почувствовали, что назревает ссора, и затихли.

Най поднял голову, чтобы посмотреть на сапоги вновь прибывшего. К своему разочарованию, он увидел, что на них оба каблука на месте. Он медленно распрямился, достал свой носовой платок и стер кровь с рук.

– Мой отец когда-то говорил мне, что можно определить возраст мужчины и то, насколько этот мужчина умен, по размеру его рта, – сказал Най, глядя прямо на хозяина сапог – это был Панч Молтон. – Думаю, что если бы он встретил тебя, Панч, изменил бы свое мнение. Потому что, глядя на твой рот, можно подумать, что ты слабоумный двенадцатилетний идиот, а ведь тебе уже больше восемнадцати лет.

Со всех сторон послышались сдавленные смешки.

Панч рассвирепел. Его лицо стало таким красным, каким обычно было лицо у Марка, когда он надувал свой прорезиненный матрас. Панч уже собирался драться, но тут появился Джеб Хенкс и встал между ними. Из-за спины Хенкса выглядывал Эдуард Меградж.

– Ты сам напросился, Панч, – сказал Хенкс, смеясь. – О-о, какой прекрасный самец! – воскликнул он, увидев антилопу. – У него должно быть нежное мясо, правда, Кол?

– Возьми кусок себе, Джеб, – сказал Най.

Прищурившись, он смотрел на Панча, и взгляд у него был холодным, как стальной нож, которым он резал тушу.

Не понимая, что происходит, юный Нейт Гудмен вытянул голову и спросил:

– Что вы собираетесь делать с этими рогами, мистер Най?

Най понимал, что Панч не посмеет на него напасть при свидетелях. Такие люди, как Панч, предпочитают подкарауливать своих врагов где-нибудь в темном месте, к тому же они обычно не нападают на своих соперников в одиночку. Улыбаясь Нейту Гудмену, Най взял печень антилопы и протянул ее парню.

– Я отдам рога тому мальчику, у которого хватит смелости откусить от этой печени.

– Но ведь она же сырая!

– Именно сырой ее едят индейцы. Они верят в то, что в таком случае к ним переходит сила животного. Степные козлы бегают очень быстро. Если ты съешь эту печень, то станешь самым быстрым бегуном в нашем лагере.

Нейт уставился на печень. Она была гладкой, блестящей и шевелилась в руке у Ная, как живая. Мальчик скривился от отвращения, прижал руку ко рту и убежал.

Мужчины расхохотались.

– Слушайте, слушайте этого чертового индейского прихвостня! – презрительно усмехаясь, бросил Панч. – Он пытается обратить ваших детей в индейскую веру, а вы смотрите на все это и смеетесь.

– Почему бы тебе, Панч, не съесть мозг этого животного? – все еще смеясь, спросил Тасвелл Вуди.

– И в самом деле, – сказал Том Кувер. – Тебе это пойдет на пользу.

Панч Молтон злобно прищурился – его глазки при этом стали похожи на две маленькие изюминки – и сжал кулаки.

К нему подошел Эдуард Меградж.

– Ты сегодня первым ночью дежуришь, Молтон. Так что поспеши – уже начинает темнеть, – сказал он.

Посмотрев на Меграджа, Панч подошел к Дульси.

– Ты пойдешь со мной?

– Зачем? Охранять вместе с тобой ночью лагерь?

Из толпы послышались приглушенные смешки.

Панч поднял руку, будто собираясь ударить жену, но, пробормотав про себя какое-то ругательство, опустил руку и быстро зашагал прочь. Остальные тоже стали расходиться.

Меградж направился к своему фургону. И тут Най заметил, что у него изменилась походка. Казалось, будто у него одна нога была короче другой.

Или просто на одном сапоге не было каблука.

Лилит увела своих сыновей, чтобы как следует отмыть их после охоты. Брианна и Дульси забрались в фургон Брианны, где должен был состояться очередной урок чтения. И тут раздался голос Жана Луи:

– Я все-таки чуть-чуть откусил от той печени, мама. Правда, папа сразу же забрал ее у меня. Знаешь, у нее такой вкус, как будто бы ее слегка приварили.

Урок чтения был в самом разгаре, когда в фургон залез Най, чтобы взять чистую рубашку. Дульси уже выучила алфавит и теперь пыталась читать короткие слова. Для этого Брианна дала ей свою Библию. Заметив интерес Коламбуса к урокам чтения, Брианна взяла у Франсуа грифельную доску и написала на ней алфавит для того, чтобы он выучил его. Вдруг кто-то резко откинул брезентовый полог, и они все втроем повернули головы в сторону задней части фургона. Дульси в испуге закрыла ладонью рот.

Панч Молтон, заглядывая в фургон, спросил:

– Что это здесь происходит, дорогая женушка?

– Брианна учит меня читать, – с гордостью объявила Дульси.

– Да ну? А ее братец, который так любит индианок, помогает ей обучать тебя?

– Панч, ты опять нарываешься на неприятности, – сердито сказал Най, вылезая из фургона.

Чтобы предотвратить драку, Дульси вылезла из фургона и увела своего мужа домой. Оставшись одна, Брианна оперлась о стенку фургона и задумалась. Неужели на этом ее карьера учительницы и закончится? Потом она взяла листок бумаги, перо, пузырек с чернилами и начала писать письмо.

20 мая 1849 г.

Дорогая миссис О’Кейзи,

Сегодня воскресенье и у нас день отдыха. Завтра мы уже будем возле реки Платт, а послезавтра в форте Керни.

У нас, слава богу, все здоровы. Почти в каждом втором караване есть случаи заболевания холерой. Каждый день мы видим свежие могилы возле дороги. Лилит просто в ужасе от этого. Быть похороненным не известно где, в могиле, на которой не будет даже таблички с именем усопшего и которую могут разрыть степные волки, – такой ужасной доли никому не пожелаешь.

Эта суровая походная жизнь не для такой утонченной и привыкшей к комфорту женщины, как Лилит. У нас даже не всегда бывает время помыться. Да и зачастую трудно найти место, где можно уединиться. Иногда мы так за день устаем, что просто не остается никаких сил для гигиенических процедур.

Мои руки огрубели и покрылись мозолями, а мои волосы стали тусклыми и безжизненными. Дело в том, что часто я даже забываю поправить прическу, поэтому пряди волос постоянно свисают на лицо и лезут в глаза.

Баррету удалось меня найти. Однако вам не стоит беспокоиться, так как мистер Най меня надежно охраняет.

Недавно мне пришлось пережить тяжелую утрату. Кто-то убил моего любимого маленького Шекспира. У меня все время забирают тех, кого я люблю. Здесь, на этой земле, где страх и опасность стали нашими постоянными спутниками, я чувствую себя еще более одинокой. Слава Богу, что у меня есть мистер Най. Временами он бывает таким невыносимым, что мне просто хочется придушить его, но, несмотря на это, он ко мне хорошо относится. Он как французский хлеб, который снаружи покрыт такой жесткой коркой, что об нее можно зубы сломать, однако внутри всегда теплый и мягкий.

У меня уже слипаются от усталости глаза, поэтому я буду заканчивать свое письмо. В следующий раз я напишу вам уже из форта Ларами.

Ваш преданный друг,

Брианна Виллард.

Най нашел Эдуарда Меграджа возле его фургона. Он сидел, прислонившись спиной к колесу, и прибивал толстые куски кожи к подошве своего сапога. Опершись о борт фургона, Най некоторое время наблюдал за ним, а потом спросил:

– Потерял где-то каблук от своего сапога?

Меградж посмотрел на него и снова принялся за работу. Куски кожи были такими толстыми, что ему никак не удавалось проткнуть их гвоздем, чтобы прикрепить к подошве. Най бросил ему каблук, который нашел возле фургона Брианны.

– Возьми, – сказал он. – Может быть, этот подойдет.

Меградж посмотрел на каблук, а потом на Ная.

– Благодарю. Это то, что надо.

Най вытащил из кармана нож, кусок дерева и начал вырезать очередную фигурку.

– Странная история произошла с этим каблуком. Я нашел его возле фургона моей сестры. Кажется, кто-то пытался залезть к ней в фургон пару дней тому назад и потерял свой каблук. Ты ничего об этом не знаешь, Меградж?

– Я сегодня потерял свой каблук. Нога застряла между бревнами там, на берегу реки. Когда я освободил ногу, каблук упал в воду.

Най кивнул и продолжил свое занятие. Через некоторое время Меградж начал проявлять беспокойство. У него стали дрожать руки, и он никак не мог приладить каблук.

– Именно в ту ночь кто-то повесил на дереве кота Брианны. Я думаю, что это был тот же самый человек, потому что кот напал на него, чтобы защитить Брианну. Забавно, не так ли? Коту удалось победить здоровенного мужика.

– Господи, парень, что ты хочешь этим сказать?

Най сдул опилки с деревянной фигурки, потом спрятал свой нож и сказал:

– Если я узнаю, кто этот мужчина, я отрежу этому ублюдку яйца и заставлю его их съесть. Ты управляешь этим караваном, и я уверен, что ты сможешь сделать так, чтобы мою сестру больше никто не беспокоил, – сказал он.

Меградж поднялся на ноги и наблюдал за тем, как Най неспешно шел к фургону вдовы Виллард. У него дрожали от злости руки, так ему хотелось бросить Наю в голову молоток, который он держал в руке. Он с удовольствием полюбовался бы тем, как его мозги разлетятся по всей окрестности – от Маленькой Голубой реки до самой Миссури.

– Мы еще посмотрим, кто чьи яйца будет есть, Коламбус Най. Я все равно поимею твою высокомерную сестрицу. Когда я доберусь до нее, ей уже никто не сможет помочь.

Никогда еще Най так не радовался, услышав раскаты грома. Когда первые капли дождя забарабанили по фургону, он собрал свою постель и, улыбаясь, залез внутрь фургона. Брианна молча наблюдала за тем, как он разложил на ящике постель, а потом начал снимать рубашку.

Она заставила себя отвернуться, чтобы не смотреть, как он раздевается. Подняв голову, она посмотрела на выцветшую брезентовую крышу фургона и на деревянные перекрытия, на которых она держалась. Потом она перевела взгляд на револьвер, который лежал в накладном кармане, пришитом к брезентовой стенке. В этом же кармане хранились порох и пыжи. Затем она внимательно осмотрела бочки с мукой, сушеными бобами и галетами, а потом и мешки с солью, сахаром, рисом и кукурузной мукой. В конце концов она решила просто закрыть глаза.

Оба его мокасина со стуком упали на пол, и ее сердце учащенно забилось. Потом она услышала тихий шорох – это он снимал свои кожаные штаны. Она дрожала, как осиновый листок, и, затаив дыхание, ждала, что он заберется к ней в постель. Наконец тишина стала просто невыносимой, и она открыла глаза. Он стоял возле ее постели и смотрел на нее, опустив голову.

Не сказав ни слова, он лег рядом с ней и крепко обнял.

– Кол, что ты…

Он закрыл ей рот поцелуем. Когда же он отстранился и она смогла отдышаться, то тихо пробормотала:

– Это неправильно. Я не принадлежу тебе.

– Нет, не принадлежишь. Ты принадлежишь себе самой и больше никому. Помни это.

Потом он снова поцеловал ее. Как же она была разочарована, когда он после этого поднялся и лег в свою постель. Она даже ощутила сильную боль внизу живота.

Меньше всего Наю теперь хотелось спать. Его тело содрогалось от желания. «Нужно дать ей время, – убеждал он себя. – Нужно дать ей время». Она должна привыкнуть к нему, она должна доверять ему. В конце концов она полюбит его и захочет его как мужчину. Однако, черт возьми, как же это тяжело – лежать рядом с ней и не иметь возможности прикоснуться к ней. Это даже больнее, чем когда с тебя живьем сдирают скальп кровожадные индейцы.

Как и говорил Коламбус Най, река Платт была неимоверно широкой. Она медленно несла свои мутные воды. Однако эта река была довольно мелкой – глубиной немногим больше метра. Солнце уже не так нещадно палило, когда фургоны Виллард и Бодвинов выехали на вершину одного из песчаных холмов, окаймлявших долину реки Платт. Держась за руки, Брианна и Лилит смотрели на необозримую серовато-коричневую водяную гладь, радуясь тому, что смогли сюда добраться целыми и невредимыми.

– Вода в реке поднялась, – заметил Най.

Он стоял возле Брианны, положив ей на плечо руку.

– Кажется, что это огромное море в центре прерии, – сказала Брианна. – Эта река шире Миссисипи. Только здесь нет деревьев.

– О Боже мой, посмотрите, сколько людей! – воскликнул Марк, указывая на фургоны и огромные стада волов, лошадей и мулов, расположившихся на южном берегу. – Неудивительно, что мы не видели ни одного бизона.

Най молчал. Он думал о том, что все эти люди уничтожают девственную красоту земли, которую он любил. Он представлял себе, как они вскоре начнут распахивать землю и застраивать эти чудесные долины городами и поселками. Когда-то, путешествуя по этим местам, он мог неделями не встречать ни единого человека. Однако скоро на этих просторах появятся толпы людей, которые начнут убивать животных забавы ради и засорять отходами своей жизнедеятельности здешние места.

Брианна поняла, о чем он думал. Она положила руку на руку Ная, лежащую у нее на плече, и сказала:

– Почти все эти люди едут в Калифорнию, Кол.

Он наклонил голову и посмотрел в ее понимающие глаза. Господи, как же он любил ее! На свете больше не было такой женщины, как она. Ему захотелось обнять ее и поцеловать в висок. Потом он мог бы поцеловать ее в губы, если она не рассердится.

– Папа, смотри туда! Неужели это снег? – спросил Жан Луи, указывая на большие белые пятна на песчаной земле долины.

– Это щелочь, – сказал Най. – Отрава для животных. Для людей она тоже опасна. Мы еще увидим много таких пятен впереди. Ею пропиталась трава, она попадает в воду. Коров обычно приводят на водопой к реке Платт, и река постепенно мелеет. Она мелкая до самого Орегона.

– Что же, по крайней мере, здесь много воды, – сказал Марк.

– Много плохой воды, – уточнил Най. – Похоже, переселенцы роют колодцы, чтобы добыть пригодную для питья воду. Если бы они были немного умнее, то смогли бы сами очистить воду. Нужно только дать ей отстояться несколько часов, добавив в нее отруби или кукурузную шелуху, а потом просто процедить. Колодезная вода ничем не лучше. Любая вода может содержать заразу.

Спустившись в долину, фургоны двинулись в западном направлении вдоль берега реки. Как обычно, Лилит и Брианна шли рядом и разговаривали, приглядывая за детьми, а Най, Марк и Тобиас управляли фургонами.

Лагерь решили разбить напротив Большого острова, который находился метрах в ста пятидесяти от южного берега реки. Остров тянулся почти на две мили и закрывал переселенцам вид на северный берег реки. Мужчины решили поплыть к острову, чтобы поискать там дров для костра. Поскольку дороги здесь были сплошь песчаные, тяжелым фургонам было трудно по ним продвигаться, поэтому Меградж приказал тем, у кого были слишком тяжелые фургоны, разгрузить их. Для того чтобы облегчить поклажу, из бекона вытопили жир, собираясь использовать его в лампах.

Когда пришло время ложиться спать, Кол посмотрел на небо. Ни луны, ни звезд не было видно за плотной завесой облаков.

– Кажется, дождь собирается, – сказал он.

Брианна молча складывала посуду.

После того как она пошла спать, Кол пробрался в фургон и повторил тот же ритуал, который проделывал и прошлой ночью. Он лег в постель рядом с Брианной, крепко обнял ее и прижал к себе. Потом он начал ей рассказывать о том, что будет, когда они доедут до форта, и описал дорогу, по которой им предстояло ехать в ближайшие несколько недель.

– Хуже всего то, что в этой местности редко идут дожди, – сказал он и, посмотрев на нее, улыбнулся. – Как думаешь, кто-нибудь заметил, что я до сих пор сплю в фургоне?

– Я не думаю, что это правильно, Кол.

Он приблизил лицо к ее лицу и пристально посмотрел в ее сине-зеленые глаза.

– Что в этом плохого? Ты не хочешь, чтобы я здесь ночевал?

Она опустила глаза, чтобы он не смог видеть ее реакцию.

– Какое имеет значение, хочу я этого или нет? Я…

– Только это и имеет значение, Бри. Главное – это то, чего хотим мы с тобой. Я хочу тебя и думаю, что ты хочешь меня. Или я ошибаюсь?

Она посмотрела на него и сказала:

– Тебе нужно просто мое тело, Кол. Даже если бы я закрыла глаза на то, что я замужняя женщина, и разрешила бы тебе делать все, что ты хочешь, хотя это грех, я не стала бы отдавать себя мужчине, который исчезнет из моей жизни, как только мы приедем в Орегон.

Теперь Наю пришлось скрывать свои чувства. Да, это правда, он хотел ее. Но он хотел не только ее тела. Он любил и уважал ее.

Однако он не был уверен в том, что сможет вести оседлую жизнь и никогда больше не скитаться по горам. Он так любил понежиться на солнышке, лежа не берегу реки и просто наблюдая за жизнью природы! Ему нравилось жить так, как живут индейцы. Он спал тогда, когда ему хотелось спать, ел то, что ему нравилось, и занимался любовью, когда возникало желание. Клочок бумаги и слова, произносимые священником, для него ничего не значили. Только сама Брианна имела право отдать ему себя, и если она этого захочет, то кому какое до этого дело?

Но если ей действительно необходимы и этот клочок бумаги, и эти слова? Он был уверен, что сильно любит ее и готов сделать все, что обычно в этих случаях делают белые люди. Однако его беспокоило другое. А что, если ему снова захочется странствовать по горам и это желание будет достаточно сильным? Последует ли она за ним? Будет ли она ждать его?

Он усмехнулся, подумав, что слишком опережает события. Ведь Брианна Виллард-Вайт ничем не выказала желания связать с ним свою жизнь. С ним, с неграмотным человеком, который был женат на индианке. Поразмышляв об этом, он решил, что она никогда не захочет иметь с ним серьезных и длительных отношений. И даже будет против короткой интрижки.

Посмотрев на нее, он провел пальцем по ее нижней губе.

– Я вот что скажу тебе. Мне нужно не только твое тело. Но лишь ты одна знаешь, что у тебя на сердце, и лишь тебе решать, кому ты захочешь свое сердце отдать, – сказал он и, наклонившись, поцеловал ее. – Что же касается будущего, то время расставит все по своим местам. А я пока подожду.

Он встал и перебрался на свое ложе. А она все вспоминала и вспоминала его слова, так за всю ночь ни разу и не сомкнув глаз.

На следующий день они проехали восемь миль и оказались напротив другого конца Большого острова, возле форта Керни. Форт находился посреди болотистой местности к югу от реки. Здесь были и глинобитные строения, крыши которых были покрыты дерном, и брезентовые палатки, и небольшие хибарки. На дерновой крыше одного из домов был устроен огород. По форту ходили небритые и нечесаные солдаты в залатанной униформе. Некоторые из них шли за фургонами, выпрашивая виски. За фортом виднелось несколько индейских вигвамов. Их краснокожие обитатели отдыхали возле своих жилищ.

Меградж отвел свой караван за форт и примерно на расстоянии полумили от него решил сделать привал. Времени было достаточно для того, чтобы закупить необходимые товары у маркитантов, отнести на почту письма и пообедать.

Увидев убогие строения форта, Лилит пришла в ужас. Все дороги представляли собой грязное месиво. Эта грязь толстым слоем налипала на колеса фургонов и на копыта домашних животных. Казалось, что это не грязь, а самый обыкновенный навоз. Полуголые индейцы в набедренных повязках слонялись возле торговых лавок. Лилит прижимала к носу носовой платок, надушенный французскими духами, чтобы не ощущать ужасной вони, и придерживала руками свои юбки, когда проходила мимо дикарей-индейцев.

Лавка маркитанта представляла собой жалкое зрелище. Грязный пол, дерновая крыша, которую подпирали деревянные стропила. По сравнению с лавкой Бодвинов в Боулинг Грин, в Кентукки, все товары здесь были безумно дорогими. Веревку здесь продавали по четыре доллара за фунт. Соль стоила десять центов, металлический чайник – пятьдесят центов, а виски можно было купить по пятьдесят центов за пинту. И только такие продукты, как мука и бекон, которые маркитант покупал у проезжавших мимо переселенцев, стоили дешевле, чем в других местах.

Лилит купила несколько банок сардин, пищевую соду для выпечки, кофе и сироп. Марк выторговал у маркитанта кольт 1839 года выпуска. Этот револьвер можно было заряжать, не вынимая из него барабан. Най выменял две свои резные фигурки на конфеты для детей, а Брианна отнесла на почту письмо, адресованное миссис О’Кейзи.

Выходя из лавки, они увидели три повозки, запряженные мулами и доверху нагруженные мехами. Эти повозки остановились прямо перед ними. Один из мужчин, управлявших повозками, спрыгнул на землю и подтянул свои засаленные кожаные штаны. На одном глазу у него была повязка, а на голове – бобровая шапка, украшенная ракушками и перьями. Попросив Брианну не ждать его, а идти вместе с Марком и Лилит, Най подошел к этому человеку и похлопал его по спине.

– Разрази меня гром, да это же старина Коламбус Най! – воскликнул этот мужчина. – Эй, Паппин, посмотри, кто здесь!

Смуглый мужчина спрыгнул с маленького пони и закричал:

– Коламбус, рад тебя видеть, mon ami[1]1
  Друг мой (фр.). (Здесь и далее примеч. пер.)


[Закрыть]. Ты направляешься в горы? Тебе нужна работа? Компания всегда рада принять на работу такого хорошего парня, как ты.

Брианна остановилась, чтобы послушать, что ему ответит Коламбус. Маленький француз заметил, что она смотрит на них.

– О, какая красивая женщина! – сказал Паппин, подходя к Наю. – Она твоя, oui[2]2
  Да (фр.).


[Закрыть]?

Най посмотрел на нее через плечо и улыбнулся.

– Скажем так, таким ослам, как ты, здесь нечего ловить.

– Ах, как я тебя понимаю. Она magnifique[3]3
  Прекрасна (фр.).


[Закрыть].

Засмущавшись, Брианна опустила голову и стала догонять Лилит и Марка. Не успели они отойти от лавки, как их остановил молодой охотник в кожаных штанах. Рядом с ним стоял индеец.

– Прошу прощения, вы случайно не знаете того высокого мужчину, который стоит рядом с торговцами? – спросил охотник у Марка.

– Да, я его знаю. Это Коламбус Най. Он мой друг.

– Най, я так и думал, – произнес охотник и обратился к индейцу: – Это про него рассказывал Лукавое Лицо, когда мы были на Винд Ривер. На Ная напали сразу пять воинов из племени пиган. У него был только нож, но он всех их убил.

Индеец пробормотал что-то невнятное, хотя лицо его по-прежнему оставалось безмятежным. Он с интересом смотрел на мужчину, о котором рассказывал его спутник.

Молодой охотник повернулся к Марку.

– Благодарю вас, мистер. Мы с моим другом, кажется, уже встречались с Наем. В горах все индейцы и охотники называют его Медвежье Сердце, потому что он убил больше медведей, чем все охотники, вместе взятые, и при этом не получил ни одной царапины. Говорят, он самый храбрый охотник. Вы, должно быть, гордитесь тем, что можете называть его другом. Он очень знаменитый человек, очень.

Марк засмеялся.

– Что же, я согласен, он много чем знаменит. А это его сестра, Брианна Виллард.