Текст книги "День мертвеца"

Автор книги: Шарлин Харрис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

Интересно все же, что почувствовала Сибил, когда Делл стал встречаться с девушкой из низов местного общества. Увидев сейчас ее дом, я подумала, что все разговоры о Тини как о возможной невестке были блефом. Как далеко могла зайти Сибил, чтобы не дать Деллу попасть в ловушку, сделавшись отцом непрошеного ребенка? Какую бы роль ни сыграла Сибил в смерти Тини Хопкинс, она горячо любила своего сына.

Мэри Нелл пришла домой, когда мы сидели за обеденным столом, – ворвалась в комнату и с порога закричала:

– Мама, мама! Посмотри на мою юбку!

Увидев нас, она покраснела. Не знаю, расстроилась ли при виде Толливера или ужаснулась, столкнувшись со мной после того, что натворил ее обожатель, пытаясь выгнать меня из города. Возможно, и то и другое.

– Мэри Нелл, что ты делаешь дома? – явно удивилась Сибил.

– Глупая Хезер обрызгала мою юбку своим дурацким напитком, – сказала Мэри Нелл. Она выставила ногу и показала пятно на джинсовой юбке. – Я отпросилась на полчаса у миссис Маркхэм, чтобы пойти домой переодеться.

– Миссис Маркхэм – спонсор группы поддержки, – пояснила Сибил, словно нам это было интересно, и сказала Нелл: – Что ж, детка, ступай переоденься.

С тем же успехом она могла бы сказать «брысь» и хлопнуть в ладоши. Нелл с горящими щеками бросилась вон из комнаты. Через пять минут она вернулась в темно-синей рубашке с длинными рукавами и юбке цвета хаки. Я готова была поспорить, что прежний ее наряд валяется на полу.

– Я пошла, мама! – крикнула она и побежала в сторону кухни.

В кухне имелась дверь, ведущая в гараж. Через минуту по гравиевой дорожке заскрипели колеса «доджа».

– В школе она очень активна, – заметила Сибил.

– А в каком классе она учится? – из вежливости спросила я.

– О, она пробудет со мной еще один год, – ответила Сибил. – А после этого я буду бродить одна по этому большому пустому дому.

– Вы можете снова выйти замуж, – совершенно нейтральным тоном произнесла я.

Сибил, кажется, удивилась. Может, потому что я затронула тему, которая совершенно меня не касалась.

– Что ж, возможно, – ответила она сухо. – Я как-то не думала об этом.

Я ни на миг не поверила ей. По взгляду, который бросила на нее домработница (она как раз выносила грязные тарелки), та не поверила тоже. Нам подали салат, курицу с брокколи и рисом и охлажденный чай, но я съела лишь одно блюдо. Мне хотелось зайти в комнату Нелл, но неудобно было снова отпрашиваться в туалет. Это показалось бы подозрительным. И я никак не могла сказать Толливеру, что мне нужно; в любом случае брат не очень хорошо умел незаметно ускользать.

В столовой висел большой портрет, я решила, что на нем изображен покойный муж Сибил. Я сидела напротив и сорок пять минут рассматривала черты лица изображенного на портрете мужчины, отыскивая в нем сходство с Деллом и Мэри Нелл – их портреты висели слева и справа.

– Ваш муж? – спросила я, кивнув на картину.

Я подумала, что она написана с фотографии, и все равно картина получилась интересной. Глаза выглядели живыми, фигура напряженной, словно Тиг готов был в любой момент выпрыгнуть из рамы.

Сибил взглянула на портрет так, словно забыла, что он там висит.

– Муж был хорошим человеком, – тихо сказала она. – И конечно, просто обожал наших детей. У него была пневмония, антибиотики на него не действовали, поэтому его положили в больницу в Литгл-Роке. У Дика были небольшие проблемы с сердцем, но врачи говорили, что беспокоиться не о чем. Сердцем они собирались заняться после того, как вылечат пневмонию. Но однажды днем – муж уже шел на поправку – он сидел в кабинете с медицинскими документами за прошлый год. Дик был недоволен нашей страховой компанией, кажется, думал, что она должна была заплатить больше по счетам доктора, точно не помню. Тот год с медицинской точки зрения вообще выдался напряженным, думаю, иногда такое случается. Мэри Нелл удалили миндалины. Делл ехал пассажиром в автомобиле, попавшем в аварию. Водитель сломал ногу, а сын стукнулся головой, и ему наложили несколько швов. Крови было много, но, когда раны промыли, оказалось, что Делл пострадал не слишком сильно. А у меня повысился холестерин. Дик сидел в кабинете с этим ворохом бумаг и где-то после полудня просто… потерял сознание. Я пришла, чтобы пригласить его на ужин, и увидела, что он лежит головой на столе.

– Мне очень жаль, – сказала я.

Сибил пришлось многое пережить, и я должна была уважать это, какой бы холодной она мне ни казалась.

– Я никак не пойму, Сибил, почему вы не попросили Харпер приехать в Сарн раньше? – спросил мой брат, словно такой переход от одной темы к другой был вполне логичным.

Сибил моргнула и посмотрела на Толливера.

– Прошу прощения?

Ее красивое лицо ничего не выражало.

– Почему вы не обратились к ней сразу после исчезновения Тини?

– Я… Видите ли… Я была потрясена смертью сына и о Тини даже не вспоминала. Честно говоря, мне было не до нее.

Сибил сделала значительный вид, словно говоря: да, ей стыдно, но что теперь поделаешь?

– Да, конечно-конечно, – отозвалась я, только чтобы побудить ее продолжить.

– Но потом я услышала, что по городу ходят слухи – дескать, поделом этим богачам, и почему никто не ищет Тини. Похоже, люди решили, что Делл сотворил с ней что-то ужасное… За воскресным ланчем в кантри-клубе я разговорилась с Терри, и он рассказал, что слышал о вас. Пол решительно возражал, но я просто не могла оставить все как есть. Нужно было сделать хоть что-нибудь, прежде чем начать самой обшаривать лес. Вы знаете, они должны были сразу же привести ищеек. Но тогда никто не знал, что Тини ушла с Деллом. Делла нашли и решили, что он покончил жизнь самоубийством. Когда Хелен обнаружила, что Тини пропала, был уже поздний вечер, а ночью прошел сильный дождь. На следующий день поиски возобновили, но запахи пропали, и собаки не взяли след. Впрочем, все это я плохо помню. Мне тогда было не до Тини.

– Собак, разыскивающих трупы, у вас не было? – спросила я.

– Они чем-то отличаются от ищеек, да? Нет, таких не было. Поразмыслив, Хелен сказала: она уверена, что Тини куда-то сбежала и скоро явится живая и здоровая, а привлечь собак для поисков трупа означало бы признать, что девочка мертва. Хелен наверняка отказалась бы от такого, она всем говорила – так поступать не следует. – Сибил покачала головой. – Терри к тому же считал, что эта история испортит репутацию города, но к дьяволу! Когда пропадают молодые люди, их надо искать. Если бы Джей был здесь… Кстати, он хочет, чтобы вы к нему приехали. Он звонил мне сегодня утром, хотел узнать о вас побольше. В конце концов, Джей и Хелен были не в таких уж плохих отношениях. Хелен пошло на пользу то, что она бросила пить, но, пока она жила с Джеем, характер у нее был тверже. После того как они расстались, она вечно слушала то одного, то другого и никак не могла ни на что решиться.

У меня сложилось другое впечатление о Хелен Хопкинс. Казалось, Сибил и Хелен просто не общались друг с другом.

Словно услышав мой внутренний монолог, Сибил сказала:

– Она ни разу не захотела сесть со мной рядом и поговорить, чтобы мы могли решить, что делать. Я посылала ей записки, она не отвечала, – покачала головой Сибил. – А сейчас уже слишком поздно, – произнесла она драматически.

Теперь, когда она говорила не о трагедии, случившейся с ее сыном, она могла лицемерить.

– Бедная Хелен. По крайней мере, ей не пришлось хоронить свою дочь. Харви найдет того, кто это сделал. Сукин сын попробует продать то, что украл у Хелен, либо напьется в баре и проболтается приятелю. Харви говорит, обычно так и бывает.

«Сибил Тиг никогда не узнает, как обычно бывает», – подумала я. В некоторых случаях она была так далека от правды, что не узнала бы ее, даже если бы правда внезапно укусила ее за задницу.

Глава одиннадцатая

– Ну почему ты не хакер? – спросила я Толливера. – Тогда ты бы проник в компьютеры полиции или в домашний компьютер Тигов, раздобыл бы важную информацию, а я бы ею воспользовалась.

– Тебе на время лучше перестать читать детективные романы, – бросил Толливер, плавно затормозив у очередного светофора. – Или завести нового спутника.

– Спутника?

– Да, если ты у нас блестящий сыщик, я должен быть слегка туповатым, но в своем роде бесподобным, полезным спутником, верно?

– Да, Ватсон.

– Скорее, Шарона, – пробормотал он.

– Тогда я Монк?[19]19
  Имеется ввиду кинокомедия «Монк» о сыщике Монке и медсестре Шароне.


[Закрыть]

– Сама призналась.

Вообще– то мне было немного обидно -так бывает, когда шутка чересчур похожа на правду.

– Ты, конечно, намного умнее, – рассудительно сказал Толливер, и мне стало легче. Немного.

– Послушай, то, что она сказала о Хелен Хопкинс, показалось тебе правдой?

– Нет, – без колебаний ответил Толливер. – Кстати, куда мы едем?

– В дом Хелен Хопкинс. С нами хочет встретиться Джей Хопкинс.

– Зачем?

– Понятия не имею.

– Что ж, похоже, ни Сибил, ни Хелен не делали усилий, чтобы поговорить друг с другом, хотя одна из них была матерью погибшего мальчика, а другая – матерью пропавшей девочки. А ведь их дети любили друг друга. Но должно быть, известие о беременности Тини было для них как ведро ледяной воды на голову.

– Да. И, судя по всему, Тини не призналась матери, а Делл – ясное дело – не говорил Сибил. Зато сказал младшей сестре. Тебе это не кажется странным? – спросила я.

– Нет. В чем бы ни было дело, я бы прежде всего рассказал тебе, а потом уж отцу и мачехе.

У меня сразу потеплело на душе.

– Но здесь совсем другие обстоятельства. Эти двое выросли в нормальных семьях.

– Нормальных? Хелен была алкоголичкой и развелась с мужем, потому что тот пил и избивал ее. Сибил Тиг – одна из самых холодных женщин, каких я когда-либо видел, и чтоб я пропал, если она вышла замуж за того беднягу не ради денег… Мне кажется, на первом месте у нее был сын Делл, на втором – она сама, а на третьем, с большим отрывом, Мэри Нелл.

– Верно, – сказала я. – Верно.

Иногда Толливер меня удивляет, как сейчас.

Мы ехали по городу. Выходные закончились, город начал готовиться к зиме. Флаги сняли с украшенных орнаментом уличных фонарей, никто не ходил в красивых костюмах. В витрине «Мороженое от тетушки Хэтти» висело объявление «Закрыто на зиму». Лошади и экипажи исчезли с площади.

Наш мобильник зазвонил, когда мы находились недалеко от домика на Фридом-стрит. Ответила я, потому что Толливер сидел за рулем.

– Алло.

– Харпер? – спросил издалека чей-то голос.

– Да?

– Это Иона, тетя Толливера.

– Иона, – прошептала я Толливеру и снова прижала ухо к трубке. – Да, чем могу помочь?

– Ваша сестра сбежала.

– Какая?

– Мариелла.

Мариелле недавно исполнилось одиннадцать. Мы с Толливером послали ей поздравительное письмо и деньги. В ответ, разумеется, не получили благодарности, а когда позвонили (я позвонила), Иона сказала, что Мариеллы нет дома, хотя вдалеке я слышала ее голос.

Все это кошмарно походило на историю с Камерон. Я заставила себя спросить:

– Она убежала с кем-то или просто исчезла?

– Она убежала с тринадцатилетним мальчиком. Хулиганом по имени Крейг.

– И?

– Мы хотим, чтобы ты приехала и поискала ее.

Я отвела мобильник от уха и уставилась на него с недоумением, которого заслуживало подобное заявление.

– Вы несколько лет твердили ей, какие мы с Толливером мерзкие, – напомнила я тете Ионе. – Даже если я ее найду, она со мной не вернется. Она побежит в другую сторону. Кроме того, я отыскиваю только мертвецов. Так что ищите ее сами. И конечно, позвоните в полицию. Держу пари, что вы туда не обращались.

Я нажала на кнопку, закончив разговор, если это можно было назвать разговором.

– Что? – спросил Толливер.

Я передала ему слова Ионы.

– Тебе не кажется, что ты слегка поторопилась?

Слова его прозвучали мягко, но обожгли меня.

– Нас ждут в Мемфисе и Миллингтоне, и мы уже опаздываем. Невозможно сказать, где сейчас Мариелла и этот Крейг. Как далеко они могли сбежать? Они не могут править машиной. Держу пари, они сейчас где-то недалеко от Ионы. В полицию она не пошла, потому что слишком горда, чтобы признать, что Мариелла сбежала.

– Ты помнишь, какой была Камерон в одиннадцать лет? – спросил Толливер. – Я тогда ее не знал. Но держу пари – она тоже сбежала, а?

– Нет, – ответила я. – Когда Камерон исполнилось одиннадцать, мы были в безопасности.

Хотя признаки разлада между родителями уже наметились, мы были слишком маленькими, чтобы понять, что происходит. Мы все еще находились в уютном коконе уверенного в себе среднего класса.

– Возможно, Мариелла и ее приятель присоединились к бродячему цирку, – предположила я. – Или путешествуют с рок-группой.

– У тебя старомодные представления, – сказал Толливер. – Нынешние девочки мечтают стать дизайнерами или супермоделями.

– Ну, Мариелле это не удастся, – возразила я.

Когда мы видели нашу сестру Мариеллу в последний раз, та была маленькой и пухлой и не годилась в модели. Она была еще слишком мала, чтобы начать вытягиваться.

– Теперь они позвонят Марку, – сказал Толливер.

Его старший брат жил недалеко от Уилла и Ионы.

– Бедный Марк, – вздохнула я.

Он всегда кому-то помогал, и ему требовалась передышка. Первый его брак развалился эффектно и быстро, и с тех пор он встречался с неудачницами.

Марк был хорошим парнем и заслуживал лучшей участи.

– Мы должны позвонить ему вечером.

– Хорошая мысль. Ну вот, мы снова здесь.

Сегодня домик как будто тонул во мраке. Джею Хопкинсу нелегко будет его продать, хотя дом был свежеокрашен и двор находился в хорошем состоянии.

Джей оказался таким же худым, как и его бывшая жена. Я представила, как во время секса они стукались костями, но тут же выкинула эту картину из головы. Джей сидел на крыльце, и, пока мы шли через двор, я хорошенько его разглядела: исхудавшее лицо пьяницы, жидкие светлые с проседью волосы. Бывшему мужу Хеллен можно было дать и сорок с небольшим – вероятно, столько ему и было, – и все шестьдесят. Он курил, делая быстрые нервные затяжки.

– Спасибо, что пришли. Вы, должно быть, леди-экстрасенс.

– Я не экстрасенс, – объяснила я, наверное, уже в сотый раз.

Хотела добавить, что и леди меня не назовешь, но скучно было утверждать очевидное.

– Я просто нахожу трупы.

– Я Толливер Лэнг, брат Харпер.

Толливер протянул Джею руку.

– Соболезную вашей потере.

– Вся моя семья теперь мертва, – сказал Джей Хопкинс. – Обе дочери и жена. Большей потери и представить себе нельзя.

Как ни старалась, я не придумала, что ответить, и промолчала. Наверное, на это и в самом деле нечего было сказать.

– Садитесь, – предложил Джей, когда пауза слишком затянулась.

– Прежде мне хотелось бы задать один вопрос, – начала я. – Ваша жена оставила комнату Тини в прежнем состоянии?

– Да. Потому что ждала возвращения Тини. Салли и Тини жили в одной комнате, пока Салли не вышла замуж за Холлиса, а потом комната перешла в полное распоряжение Тини. А что вы хотите узнать?

– Могу я на нее посмотреть?

– Вы же сказали, что вы не экстрасенс. Что вы надеетесь там найти?

Джей Хопкинс оказался умнее, чем я думала. Может, с утра еще не пил?

Я поколебалась.

– Хочу посмотреть, не остались ли на ее гребенке волосы, – сказала я.

– Это еще зачем?

Он зажег еще одну сигарету.

Это его дом, напомнила я себе.

– Я хочу, чтобы их проверили, – ответила я.

– На предмет чего?

Теперь он задал на один вопрос больше, чем следовало.

– Думаю, вы знаете, – неожиданно вмешался Толливер. – И сами хотите это проверить.

Джей сердито погасил сигарету.

О чем вы толкуете, мистер?

– Вы хотите узнать, кто был ее отцом.

Джей замер. Должно быть, изумился, что кто-то набрался наглости произнести такое вслух.

– Она была моей дочерью, – заявил он не терпящим возражений тоном.

– Разумеется. Но мы хотим знать, кто был ее биологическим отцом, – сказал Толливер.

– Зачем? Хоронить ребенка буду я. Вы не можете мне это запретить.

Он говорил как человек, переживший слишком много потерь, хотя я не сомневалась: многое он потерял по своей вине.

– Если отец до сих пор не заявил на нее права, то и сейчас не заявит, – резонно заметила я.

– Есть все шансы, что отцом Тини могу быть я. Я не хочу, чтобы кто-нибудь плохо думал о Хелен.

Поздновато он задумался об этом.

– Полагаю, все знают, что Хелен была человеком из плоти и крови, – сказала я мягко. – Стыдно должно быть настоящему отцу – за то, что он отказался от ответственности за ребенка.

Вот бы Толливер его задержал, пока я сбегаю в комнату…

– Ну ладно, – буркнул Джей Хопкинс.

Он говорил как побежденный, сломленный человек, и я знала: эта уступка означала для него еще одно проявление слабости. Но в тот момент его самоуважение не значилось в списке важных для меня вещей. В любом случае я сомневалась, что у него сохранилось много самоуважения.

– Что вы сделаете с ее волосами? – спросил он.

– Пошлю в лабораторию. Там их проверят на ДНК.

– Каким образом пошлете?

Я пожала плечами.

– Думаю, с помощью UPS[20]20
   UPS – United Parcel Service – транснациональная корпорация, предоставляющая услуги экспресс-почты.


[Закрыть].

– Ее комната налево.

Джей поставил локти на костлявые колени и положил голову на сложенные ладони. Теперь в нем чувствовалось некое самодовольство. Мне следует быть осторожной.

В таком маленьком доме невозможно было перепутать, какую именно комнату он имел в виду.

Здесь все еще стояли две кровати со втиснутой между ними тумбочкой. На стенах висели плакаты и памятные вещицы. Были тут и высушенные букеты, и приглашения на вечеринку, и записки от друзей, и значки с интересными высказываниями, и большая соломенная шляпа, и салфетка из «Дэйри куин»[21]21
   «Дэйри куин» – сеть закусочных быстрого питания, включающая более 5,7 тыс. заведений в США, Канаде и других странах.


[Закрыть] . Такие мелочи были памятными лишь для той, которая их хранила, а теперь этих воспоминаний больше не существовало. Я готова была поручиться, что все сувениры Салли убрали в день ее свадьбы и оставшиеся здесь предметы принадлежали Тини.

В расческе на полке под маленьким зеркалом я не обнаружила волос. Может, полиция забрала их, когда Тини исчезла. На старом комоде я увидела сумку, высыпала ее содержимое на ближайшую кровать – и была вознаграждена, увидев маленькую расческу с запутавшимися в ней темными волосами Тини. Я положила расческу в конверт, который захватила с собой, и огляделась по сторонам. Я знала: кто только ни прочесывал эту комнату – и полиция, и, конечно же, Хелен. Если бы моя дочь пропала, я непременно осмотрела бы ее комнату. Я бы даже разобрала половицы. Похоже, бесполезно искать здесь еще какие-то улики.

Я взяла образец волос у Джея Хопкинса, и тот отпустил мрачную шуточку, дескать, у него теперь столько волос, что он не может уделить мне слишком много. Ну вот, у меня есть образцы волос Тини и Джея, и что мне это дало? Впрочем, обязательно пошлю их на анализ.

У Толливера имелись знакомства в большой частной лаборатории в Далласе. Он мог добиться того, чего не сумела бы я. Его знакомым специалистом была женщина, и ему придется подольститься к ней, но от сладких речей еще никто не погибал. Ну, при мысли об этом у меня все переворачивалось в животе, но ничего, переживу.

Мне не терпелось уйти, но Джей захотел узнать о моем последнем разговоре с Хелен, и я чувствовала себя обязанной рассказать ему все, что поведала в полиции. Он же разрешил мне взять образец своих волос и волосы с расчески Тини. Похоже, в нем неожиданно проснулся интерес – был ли он биологическим отцом Тини, – перевесивший печаль, которую он испытывал при мысли об этом.

– И ты заплатишь за тесты? – спросил Толливер, когда мы сели в машину.

Мы приехали в филиал UPS – он находился в магазине автозапчастей, в нескольких кварталах от площади.

– Да, заплачу.

– Господи, да чего ради?

– Даже не знаю. Я хочу уехать, но прежде должно свершиться правосудие. Мне очень жаль Хелен. Легко ли потерять обеих дочерей?

– А может, все дело в Холлисе? – резко спросил Толливер. – Может, тебе хочется произвести на него впечатление?

Мне захотелось отвесить Толливеру пощечину или заорать. Но я просто молча уставилась на него, не сделав ни того ни другого.

– Ладно, извини, – произнес он после долгой паузы.

– Она сказала, что на предварительный ответ уйдет три дня?

– Да. На точный ответ понадобится еще больше времени. Все-таки в нашем распоряжении имеются только волосы, а не образцы крови.

Когда мы выходили из магазина, возле нашей машины припарковался полицейский автомобиль и из него вышел незнакомый мне офицер. Высокий, худой, средних лет, с бесцветными, очень короткими волосами. На носу у него сидели безобразные очки, и он был напряжен, словно свернувшаяся в клубок змея. Он остановил свою машину позади нашей и посмотрел на наш техасский номер так, словно номер был немецким.

– В Монтане есть ордер на ваш арест, – сказал он.

– Это неправда, – начала было я, но Толливер схватил меня за руку.

– И у вас разбит задний габаритный фонарь.

Он показал, где именно, но у меня хватило ума не подойти к нему, чтобы посмотреть самой. Он подождал нашей реакции и, не дождавшись, был слегка разочарован.

– Это вы, сэр, владелец автомобиля?

– Да, – осторожно ответил Толливер.

– Встаньте возле машины, положите руки на капот. Я должен вас обыскать.

Я почувствовала шум в голове, отдаленный, тихий, и застыла на месте, пока брат молча, почти небрежно повиновался полицейскому. Толливер, как и я, заметил, как тот напряжен.

– Что… – Мне пришлось откашляться, прежде чем продолжить: – Что вы делаете?

– Возможно, есть ордер на его арест. Он должен проследовать в тюрьму, пока дело не прояснится.

– Что?

Я никак не могла его понять, потому что шум в голове усилился.

– В город скоро прибудет судья. Если произошла ошибка, его мигом отпустят.

– Что?

– Вы меня не понимаете? – спросил полицейский. – Вы говорите по-английски, женщина?

– Вы арестовываете моего брата, – сказала я.

– Так и есть.

– Потому что, судя по вашим словам, в Монтане есть ордер на его арест.

– Да, мэм.

– Но ведь это неправда. Обвинения были сняты.

– Компьютер утверждает обратное. И, мадам, кроме того, у вас разбит задний фонарь.

Он снова показал. Толливер оставался на месте, а я осторожно обошла нашу машину, держась на безопасном расстоянии от помощника шерифа. Задний габаритный фонарь был разбит.

– Он был цел, когда мы вошли в магазин, – возразила я.

– Прошу прощения, но мы не можем верить вам на слово, – злорадно усмехнулся полицейский.

Он тоже обошел автомобиль, при этом явно стараясь держаться подальше от меня – точно так же, как я от него. Затем обыскал Толливера. Я заметила блестящие куски разбитого фонаря, рассыпавшиеся по улице.

– Когда я смогу его забрать? – спросила я, всеми силами притворяясь, что полицейского для меня не существует.

Это было чистой воды враньем, но что еще я могла сделать?

– После того как судья назначит штраф за разбитый фонарь и мы разберемся с тем ордером на арест, – сообщил офицер. – Судья у нас не заседает все время, так что придется его подождать.

Я задохнулась – просто не смогла удержаться. Каждое проявление моего испуга прибавляло полицейскому властности и самодовольства, но я ничего не могла с собой поделать. Меня охватила паника, я пыталась найти способ, как выкарабкаться из положения. Немедленно.

– Как ваше имя? – спросила я.

– Бледсо, – нехотя ответил он.

– Харпер, – вмешался брат.

Он был уже в наручниках. Я посмотрела на металлические браслеты, шум у меня в ушах становился все оглушительнее. Полицейский бросил на меня неуверенный взгляд. Он больше не усмехался.

– Просто позвони Арту. Он кого-нибудь порекомендует.

Арт Барфилд был нашим юристом. Его офис находился в Атланте. Там мы с ним и познакомились, когда нам впервые понадобились услуги юриста.

Полицейский забеспокоился еще больше, уяснив, что нас защищает какой-то известный юрист (что вообще-то было не так), и начал было что-то говорить. Потом передумал и остановился на полуслове, но после решился снова.

– Не нервничайте так, молодая леди. В тюрьме с вашим братом ничего не случится.

Об этом я даже не подумала. До сих пор я сосредоточилась на своей эгоистичной нужде в Толливере и паниковала из-за страха – как я справлюсь без него. Но теперь я сразу поняла, что боялась не того, чего следовало. Я поняла, что Толливер окажется в руках обладающего властью дурака.

Толливер попытался подойти ко мне, но полицейский дернул его за наручники.

Я должна была взять себя в руки. Я полностью сосредоточилась и сделала медленный глубокий вдох. Мне следовало сосредоточиться на Толливере, а не на себе и не на своих дрожащих руках. Моя голова заработала снова, возможно, не слишком хорошо, но, во всяком случае, в ней снова начали рождаться мысли.

Я заглянула Бледсо в глаза.

– Если в тюрьме с Толливером что-нибудь случится, у вас будут очень большие неприятности.

Это ведь не угроза, верно? Мне не хотелось, чтобы он арестовал и меня.

– Теперь я хочу забрать у брата наш мобильный телефон. Он у него в кармане, – произнесла я чуть слышно.

Я положила сумочку на капот машины, чтобы было видно – я не вооружена. Никто не двинулся, когда я подняла руки и очень медленно подошла к Толливеру. Я желала полицейскому смерти. Мне хотелось постоять на его могиле. Я в упор смотрела в его узкие водянистые голубые глаза. Веки его дрогнули, и он отвернулся к своей машине, притворяясь, будто прислушивается к рации.

Я опустила руку в карман Толливера и вынула телефон.

– Я горжусь тобой, – пробормотал он, и я постаралась улыбнуться.

На секунду я прислонилась головой к его плечу, выпрямилась, растянула губы в улыбке. Полицейский запихал Толливера на заднее сиденье патрульной машины, сел в нее сам, и автомобиль уехал.

Я оставалась на месте, пока из магазина не вышел продавец и не спросил, все ли со мной в порядке.