Текст книги "День мертвеца"

Автор книги: Шарлин Харрис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

Глава четвертая

Поскольку из мотеля в Эшдауне мы уже выписались, то сразу поехали в Сарн. Толливер остановился возле офиса шерифа, и несколько минут спустя мы уже сидели у его стола. Шериф вошел в комнату, снял шляпу и бросил ее на журнальный столик.

– Слышал, вчера вы навещали Хелен Хопкинс, – сказал Харви Брэнском. Пригнулся и включил коммуникатор. – Реба, пришли сюда Холлиса.

Спустя минуту появился Холлис Бокслейтнер с чашкой дымящегося кофе. Я почувствовала аромат, но не осмелилась ни попросить, чтобы кофе принесли и мне, ни посмотреть в лицо Холлису. Толливер рядом со мной напрягся.

– Мистер Лэнг, я хочу, чтобы вы отправились с Бокслейтнером. Мне нужно поговорить с мисс Коннелли.

Я повернулась к Толливеру, стараясь не показать своего беспокойства. Он понял, что я не хочу, чтобы он вмешивался. Свои страхи я стараюсь держать при себе. Толливер многозначительно на меня посмотрел, и я слегка успокоилась. Потом брат молча встал и вышел из кабинета вместе с Холлисом.

– Зачем вы встречались с Хелен? – спросил шериф.

Лицо его стало суровым. Под белой щетиной щеки казались обмороженными. Из-за недостатка сна морщины на лбу шерифа сделались еще глубже.

– Она сама нам позвонила. – Вот и все, что я ответила.

Толливер всегда советовал в разговорах с полицией не сообщать никаких лишних подробностей.

– Чего она хотела? – спросил шериф, всем своим видом демонстрируя, что проявляет ангельское терпение.

– Она хотела, чтобы мы приехали к ней. – Я правильно поняла выражение лица Брэнскома. – Хотела узнать, кто меня нанял и зачем.

– Разве Сибил не говорила ей, что вы приедете?

Брэнском выглядел удивленным. Странно, ведь он брат Сибил Тиг.

– Видимо, не говорила.

– Ее это рассердило?

Мы уставились друг на друга.

– Если и рассердило, она не упоминала об этом.

– О чем еще вы с ней разговаривали?

Я ответила, осторожно выбирая слова:

– Она сказала, что некоторое время вела неправильный образ жизни, а теперь уже тридцать два месяца не пьет. Говорила о дочерях. Она гордилась ими.

– Она расспрашивала вас об их смерти?

– Да, конечно. Она хотела выяснить, что именно я узнала. Уверена ли я, что их убили. И сказала, что передаст мои слова их отцам.

Харви Брэнском, не донеся чашку до рта, поставил ее на стол.

– Что вы сказали? – переспросил он.

– Она упомянула, что передаст отцам девушек мои слова.

– Отцам девушек? Вы употребили это слово во множественном числе?

Я кивнула.

– Она никому не говорила о том, кто отец Тини. Я всегда считал, что она и сама этого не знает. А отец Салли, Джей, уехал много лет назад, после того как она добилась соответственного решения суда. Хелен называла какие-нибудь имена?

– Нет, – ответила я на этот раз с легкой душой.

– О чем еще она говорила? Расскажите мне все.

– Она хотела знать, как я работаю, думаю ли я, что мой дар от Бога, а не от дьявола. Хотела убедиться, что я знаю, о чем говорю.

– И что вы ей рассказали?

Шериф явно заинтересовался.

– Я ей ничего не рассказывала. Она сама придумала ответ, который хотела услышать.

Должно быть, мой голос прозвучал немного сухо.

– Когда именно вы покинули ее дом?

Я, конечно, уже думала об этом.

– Примерно в половине десятого, – ответила я. – По дороге из города мы завернули в банк. В Эшдаун приехали около двух, возможно, в половине третьего.

Шериф записал все это вместе с названием мотеля. Я отдала ему квитанцию из мотеля. Он переписал ее данные и сделал еще какие-то заметки в своем блокноте.

– В котором часу она умерла? – спросила я.

– Незадолго до полудня, – ответил шериф. – Холлис отправился к ней в свой обеденный перерыв – договориться о похоронах Тини. Он не общался с ней два года и поехал после того, как вы рассказали ему об обстоятельствах гибели Салли. Я, между прочим, в ваш рассказ не верю. Думаю, вы решили поживиться, а ведь Холлис – человек небогатый.

Я удивилась.

– Он дал мне деньги, но я оставила их в его машине. Разве он вам об этом не сказал?

Может, Холлис просто не захотел рассказывать начальнику, что я вообще просила у него денег, – хотя я не понимала почему. Шериф Брэнском и так был неважного обо мне мнения, поэтому вряд ли бы удивился, что я попросила оплаты (за то, чем зарабатываю на жизнь!). Этот эпизод только подтвердил бы, что шериф не заблуждался на мой счет. Да, я ожидаю, что за мою работу будут платить даже бедные люди. Как ожидают и все остальные.

– Нет, – произнес шериф, откинувшись назад в поскрипывающем кресле и проведя рукой по небритым щекам. – Об этом он не говорил. Может, ему было стыдно давать деньги такому человеку, как вы.

Иногда победить просто невозможно. Шериф Брэнском явно не войдет в число моих фанатов. Хорошо, что я уже привыкла к таким людям, а то бы сильно расстроилась.

– Где Толливер? – спросила я, потеряв терпение.

– Сейчас будет здесь, – ответил шериф. – Думаю, Холлис еще не закончил допрос.

Я поерзала на стуле.

– Я хочу немедленно поехать в мотель и лечь. Поэтому мне нужен Толливер.

– У вас есть ключи от машины, – заметил шериф. – Холлис приведет вашего брата, когда закончит разговор.

– Нет, – возразила я. – Мне нужен мой брат.

– Не поднимайте на меня голос, юная леди. Он будет здесь через минуту.

Однако я заметила тень тревоги на круглом мягком лице шерифа.

– Сейчас, – заявила я. – Мне он нужен сейчас же.

Я широко раскрыла глаза, так, чтобы показались белки, и стала раз за разом нервно выкручивать руки.

– Сейчас проверю, – бросил шериф и в спешке выскочил из-за стола.

В большинстве мест меня тотчас же посадили бы в камеру или отправили в больницу, но я раскусила этого человека. Через четыре минуты в комнату быстро вошел Толливер, присел рядом и взял мои руки в свои.

– Я здесь, детка, – сказал он. – Не бойся.

Но моим щекам потекли слезы.

– Мне нужно уехать, Толливер, – прошептала я. – Пожалуйста, отвези меня в мотель.

Я обхватила его за шею. Мне нравилось обнимать Толливера – он был ширококостный, твердый и теплый. Мне нравилось слушать его дыхание и стук его сердца.

Он поднял меня со стула и повел к дверям, обняв за плечи. Люди в приемной с любопытством посмотрели на нас.

Когда мы благополучно добрались до машины и тронулись в путь, Толливер сказал:

– Спасибо.

– Тебе плохо пришлось? – поинтересовалась я, убрав руки от лица и выпрямившись. – Шериф думает, что я все наврала. Хорошо, что у меня оказалась квитанция из мотеля.

– Холлис Бокслейтнер на тебе помешан, – сообщил Толливер. – Никак не может решить, хочет он переспать с тобой или тебя избить. И гнев в нем кипит, как лава в вулкане.

– Это потому, что убили его жену.

– Да. Он тебе верит, и это выводит его из себя.

– Тогда пусть повесится, – сказала я.

– Пусть, – согласился Толливер.

– Он говорил тебе что-нибудь об убийстве Хелен Хопкинс?

– Сказал, что это он ее обнаружил. Ее ударили по голове.

– Чем-нибудь, что было в доме?

– Подсвечником.

Я вспомнила стеклянные подсвечники, стоявшие на кофейном столике возле Библии.

– Она стояла, когда ее ударили?

– Нет. Сидела на диване.

– Значит, убийца стоял перед ней.

Толливер призадумался.

– Вполне вероятно. Впрочем, Холлис ничего об этом не говорил.

– Поскольку нас самих подозревают в убийстве, мы ничем не поможем делу.

– Да, и нам нужно уехать отсюда – чем быстрее, тем лучше.

Толливер припарковался перед мотелем и пошел за ключами от комнат.

Мне и в самом деле захотелось лечь к тому времени, как мы добрались до места, и я была рада, что Толливер вошел в дверь, соединявшую наши номера, и включил мой телевизор. Я подложила под спину подушки, он ссутулился в кресле, и мы стали смотреть игровой развлекательный канал. Он выиграл у меня в «Риске», а я побила его в «Колесе Фортуны». Мне, конечно, больше хотелось бы выиграть в «Риске», но Толливер всегда лучше запоминал разные Факты.

Наши родители были умнейшими людьми, пока е спились и не пристрастились к наркотикам. И пока не решили, что жизнь преступников, делами которых они занимались, более интересная и захватывающая, чем их собственная. Моя мать и отец Толливера нашли друг друга, катясь по наклонной плоскости, после того, как оба бросили прежних супругов. Я и моя сестра Камерон вместо бывшего дома с четырьмя спальнями в пригороде Восточного Мемфиса очутились в съемном доме с дырой в ванной комнате в Тексаркане, штат Арканзас. Случилось это не сразу; мы прошли через несколько ступеней деградации. Толливер рухнул не с такой большой высоты, но и ему с братом пришлось катиться вниз за компанию с их отцом. В Тексаркане он вместе с нами пользовался отверстием в полу ванной. В той комнате меня и ударила молния.

У моей матери и отца Толливера родилось еще двое детей, Мариелла и Грейси. Мы с Толливером нянчились с ними как могли. Мариелла и Грейси не знали жизни лучше, чем наша тогдашняя жизнь.

А как же мой отец и мать Толливера – почему они не спасли нас от такого ужасного поворота судьбы? Что ж, к тому времени мой биологический отец попал в тюрьму за серию преступлений, совершенных в профессиональной деятельности, а мать Толливера умерла от рака, поэтому никто не помешал моей матери и отцу Толливера скатиться на дно и увлечь за собой своих детей.

Так и получилось, что мы с Толливером оказались в дешевом мотеле, под занавес туристского сезона, надеясь избежать суда за убийство.

Но, чтоб мне провалиться, мы были умными людьми!

Мы играли в скрэббл[7]7
  Скрэббл – популярная игра в слова.


[Закрыть], когда в дверь постучали.

Поскольку это была моя комната, отозвалась я:

– Кто там?

– Холлис.

Я отворила дверь. Холлис увидел за моей спиной Толливера и спросил:

– Можно?

Пожав плечами, я посторонилась, и Холлис вошел.

– Должно быть, вы пришли извиниться, – сказала я как можно более холодным тоном.

– Извиниться! За что?

Он, кажется, был искренне озадачен.

– За то, что сказали шерифу, будто я взяла у вас деньги. Намекнули, что я вас надула.

– Но ведь деньги-то вы взяли.

– Я оставила их на сиденье вашего автомобиля. Я посочувствовала вам.

Я была так зла, что почти шипела; меньше чем за пять секунд я перешла от холодного тона к жаркому, как огонь.

– На сиденье их не было.

– Нет, были.

Он вынул из кармана ключи.

– Покажите.

– Нет уж, посмотрите сами, а то станете утверждать, что я их вам подбросила.

Мы с Толливером вышли на улицу. Небо был серым, деревья гнулись на ветру. Мне стало холодно без куртки, но я не вернулась в номер. Толливер обхватил меня за плечи. Холлис открыл дверь автомобиля с пассажирской стороны, запустил пальцы в щель между сиденьями и через десять секунд вытащил конверт с деньгами.

Он уставился на конверт, покраснел, как рак, потом побледнел. Спустя мгновение-другое посмотрел на нас.

– Вы сказали Харви правду, – признал он. – Извините.

– А я что говорила? Этот вопрос мы прояснили?

Он кивнул.

– Вот и хорошо.

Я развернулась и пошла в свой номер. Толливер оставался снаружи еще немного, потом присоединился ко мне.

Мы закончили игру в скрэббл. Я выиграла.

Мы отправились ужинать в маленький городок, находившийся в пяти милях от мотеля. Толливер, похоже, не рвался идти в столовую мотеля, и я не стала дразнить его официанткой. Мы заказали в ресторане стейк по-деревенски, картофельное пюре, лимскую фасоль – почти такие же, как в телешоу «Хорошая еда», и все действительно оказалось очень вкусным. Интерьер был знакомый: столы со столешницами из жаростойкого пластика, потрескавшийся линолеум, две усталые официантки и человек за стойкой – хозяин заведения. Чай со льдом тоже был неплох.

– Знаешь, за нами кое-кто увязался, – сообщил Толливер, когда официантка забрала наши тарелки и ушла на кухню.

Он вынул кошелек, чтобы расплатиться.

– Девушка, – сказала я. – В «хонде».

– Да. Может, она тоже помощник шерифа?

– Очень уж молода для такой должности. А может, ей просто поручили это задание.

– Она, наверное, замерзла, сидя в своей маленькой «хонде».

– Что ж, если это ее работа…

Мы заплатили, оставили чаевые и вышли. Собиравшийся с утра дождь наконец-то полил, и мы с Толливером побежали к машине. Брат быстро ее отпер, и я как можно проворней нырнула внутрь. Очень боюсь промокнуть. Ненавижу ливни. В сильный дождь я даже не стану говорить по телефону.

По крайней мере, гроза не разразилась.

– Не понимаю, – раздраженно сказал однажды Толливер, когда не смог дозвониться до меня с расстояния в пять миль. – Самое худшее уже случилось. В тебя уже попала молния. Неужели ты думаешь, что это случится еще раз?

– А каковы были шансы, что такое вообще произойдет? – парировала я.

Хотя настоящая причина моего страха, вероятно, крылась не в том, о чем он думал.

Мы ехали медленно. Красная «хонда» держалась за нами, как приклеенная. Дороги в окрестностях Сарна узкие, окруженные крутыми холмами, к тому же тут надо держать ухо востро: в любой момент на дорогу может выскочить олень.

Доехав до мотеля, мы заспорили: остановиться и дать незнакомой девушке знать, где мы поселились (очень может быть, ей это уже известно, если она и в самом деле коп), либо поездить кругами, пока ей не надоест за нами следить. Мы решили, что обращаться в полицию будет глупо. В конце концов, она нам не угрожала, просто держалась сзади.

Решил вопрос мой мочевой пузырь: пришлось припарковаться. Я ринулась в свою комнату, а когда вышла, Толливер сообщил:

– Она никак не может осмелиться постучать в дверь.

Брат спрятался за занавеской, не включив свет в комнате. Я встала рядом.

Автомобиль девушки был на виду, освещенный фонарями стоянки. Я как следует разглядела незнакомку и могла бы дать полиции ее словесный портрет. Каштановые волосы, чуть длиннее стандартной мужской стрижки – такая прическа ей шла, поскольку девушка была миниатюрной. На вид лет семнадцати, а может, и того меньше, с выпяченной нижней губой, с косметикой на глазах, которой хватило бы на трех женщин. Маленькое личико имело выражение, свойственное девушкам-подросткам из не вполне благополучных семей: смесь вызова, ранимости и настороженности.

У Камерон слишком часто бывало такое лицо.

– Давай поспорим на что хочешь. Я считаю, что она сдастся и уедет. Она нас боится – Толливер сжал мое плечо.

– Нет, она войдет, – уверенно сказала я. – Я слишком легко у тебя выиграю. Видишь? Она решилась.

Дождь припустил снова, и девушка набралась храбрости встретиться с нами. Она выскочила из машины и ринулась к моей двери. Дважды постучала.

Толливер включил лампу возле кровати, а я отворила дверь.

Девушка свирепо уставилась на меня.

– Вы та самая женщина, которая находит трупы?

– Вам это известно, иначе вы не стали бы за нами ездить. Я Харпер Коннелли. Входите.

Я посторонилась, и девушка, кинув на меня подозрительный взгляд, вошла в комнату. Осторожно огляделась по сторонам. Толливер сидел на стуле, стараясь выглядеть безобидным.

– Это мой брат, Толливер Лэнг, – сказала я. – Он путешествует вместе со мной. Хотите диетической колы?

– Конечно, – ответила она, словно отказ от безалкогольного напитка был бы невероятным. Толливер вынул из холодильника банку и подал ей. Она издалека протянула руку, явно стараясь держаться от него подальше. Я подвинула ей стул, а сама примостилась на краешке кровати.

– Чем могу служить?

– Вы можете сказать мне, что сталось с моим братом? Я не говорю, что считаю вашу деятельность нормальной, даже морально оправданной. – Она снова одарила меня яростным взглядом. – Но я хочу знать, что вы думаете.

Я решила, что у нее был хороший учитель гражданского права.

– Ну хорошо, – начала я. – Может, для начала скажете, кто ваш брат?

Девушка вспыхнула. Судя по всему, она считала себя крупной рыбой в своем маленьком пруду.

– Я Нелл, – представилась она. – Мэри Нелл Тиг. Делл был моим братом.

– Вряд ли вы намного младше его.

– Он был на десять месяцев старше.

Мы с Толливером быстро переглянулись. Эта несовершеннолетняя девушка была сестрой жертвы убийцы. И я готова была поспорить, что она не покидала Сарн больше чем на две недели.

– «Морально оправданна», – повторил Толливер. Его, как и меня, поразила эта фраза.

Он произнес слова медленно, словно пробуя их на вкус.

– Я хочу сказать, что считаю это неправильным, ясно? Рассказывать людям о том, что случилось с их умершими родственниками. Не хотела вас обидеть, но вы ведь могли все выдумать, верно?

«Не хотела обидеть», как же! Меня уже тошнило от людей, рассказывающих мне, что я зло.

– Послушайте, Нелл, – произнесла я, изо всех сил стараясь говорить спокойно, – я зарабатываю на жизнь тем, что у меня получается лучше всего. Когда вы называете меня нечестной, вы тем самым оскорбляете меня.

Возможно, она не привыкла к тому, что ее слова воспринимают всерьез.

– Ну ладно, хорошо, – пробормотала она, явно застигнутая врасплох. – Но вы ведь можете мне сказать? То, что сказали моей маме?

– Вы несовершеннолетняя. Я не хочу неприятностей.

У Толливера был такой вид, как будто он обдумывает что-то.

– Послушайте, я, может, и подросток, но он был моим братом! И я должна знать, что сталось с моим братом!

В ее словах звучала неподдельная мука.

Мы с Толливером обменялись чуть заметными кивками.

– Я не верю, что он покончил жизнь самоубийством, – сказала я.

– Так я и знала! – воскликнула Нелл. – Так и знала!

Она только что была так уверена, что я мошенница, а теперь без малейших колебаний поверила мне на слово.

– А если он не покончил с собой, – говорила она теперь все быстрей и быстрей, – стало быть, он и Тини не убивал. А если он не убил Тини, тогда он не…

Она замолчала с почти комическим выражением паники на лице. Глаза ее распахнулись, губы крепко сжались, чтобы ненароком не вырвалось предательское слово – что бы она ни собиралась сказать.

В дверь громко постучали. Мы с Толливером не сводили глаз с Нелл Тиг, словно могли одними взглядами вырвать окончание ее недосказанной фразы.

– Замечательно, – сказала я, посмотрев в глазок. – Толливер, это Сибил Тиг.

– О господи! – выдохнула наша посетительница.

Сейчас она выглядела даже младше, чем была.

Я молча выругалась. Жаль, что Сибил не пришла на пять минут пораньше. У меня мелькнула мысль спрятать Нелл в комнате Толливера, но нас наверняка на этом поймают. В конце концов, мы не сделали ничего плохого!

Я отворила дверь, и Сибил вошла, словно хорошо ухоженная богиня ярости.

– Мой ребенок здесь? – осведомилась она, хотя мы и не собирались прятать Нелл.

Девушка сидела на виду, словно запланировала это мгновение.

– Здесь, – ответил Толливер ласково, но с ноткой сарказма.

Сибил покраснела, сквозь тщательно нанесенные румяна и тональный крем пробился естественный цвет ее лица. Посмотрев на дочь, которая сидела в кресле, не изнасилованная, с диетической колой в руке, она взяла тоном ниже.

– Где ты была, юная леди? – спросила она и тут же снова завелась: – Тебе следовало быть дома несколько часов назад!

К счастью для нас, Нелл решила сказать правду.

– Я следила за ними. Они ездили ужинать к «Фло энд Джо». Не торопились. Я приехала сюда вслед за ними и спросила, могу ли войти.

– Ты ездила по дождю, по скользким дорогам, в темноте? – Сибил Тиг побледнела еще больше. – Слава богу, я об этом не знала.

– Мама, да я сто раз ездила по дождю.

– Но ты ездишь всего два года, у тебя мало опыта.

Сибил глубоко вздохнула и заставила себя успокоиться.

– Ладно, Нелл, я понимаю: ты хотела поговорить о том, что случилось с твоим братом. Бог знает, я сама хотела все выяснить. И я подумала, что эта женщина мне ответит. Но теперь у меня еще больше вопросов, чем раньше.

«Этой женщине» захотелось раздраженно вскинуть руки. «Этой женщине» не нравилось, когда о ней говорят так, словно ее здесь нет.

На пороге за спиной Сибил появился Пол Эдвардс. Его волосы потемнели от дождя. Он положил Руку на плечо Сибил, и я подумала, что он введет ее в комнату, чтобы самому не мокнуть под дождем.

Еще я подумала, что с их стороны было бы мило закрыть дверь, потому что в комнату задувал ветер. Сибил нехотя сделала шаг вперед, но Эдвардс по-прежнему держал ее за плечо.

Мне впервые пришло в голову, что между этими двумя людьми, возможно, существуют более близкие отношения, чем отношения между клиентом и адвокатом. Когда дело касается живых людей, я куда менее проницательна, чем когда дело касается мертвых.

Нелл увидела Пола Эдвардса, и лицо ее закрылось, точно створки раковины. Юность соскользнула с ее губ, ушла из глаз, и теперь, со своей боевой раскраской, она стала похожа на проститутку, а не на подростка, пытающегося самоутвердиться.

– Здравствуйте, мисс Коннелли и мистер Лэнг, – сказал Эдварде и посмотрел на Нелл. – Я рад, что мы нашли тебя, юная леди.

Интересно, не родственник ли Эдвардс покойному мужу Сибил Тиг. Форма ушей у него была точно такая, как у Нелл, хотя во всем остальном девочка походила на мать.

– Конечно, – ответила Нелл голосом таким же безжизненным, как и выражение ее лица. – Спасибо за то, что отправились на мои поиски, мистер Эдвардс.

Ее сарказм можно было резать пилой.

– Твоя мать уже достаточно настрадалась, и следовало волновать ее лишний раз, Нелл.

Эдвардс произнес это с таким нежным упреком, что мне захотелось его нокаутировать.

Я не сомневалась, что Сибил Тиг страдает по сыну, но так же сильно была уверена, что и младшей сестре Делла очень не хватает брата. Если бы что-нибудь случилось с Толливером, я бы… Нет, я просто не могла себе такого представить.

Я готова была обследовать целое кладбище, лишь бы не находиться в одной комнате с ними.

– До свидания, – заявила я и повелительным жестом указала на дверь.

Конечно, я знала: хозяйке не следует выгонять гостей, но это была моя комната, и я могла вести себя, как мне заблагорассудится. Все изумились, кроме Толливера. Брат улыбнулся краешком губ. Я тоже улыбнулась, и все машинально ответили улыбками, хоть и нерешительными.

– Да, конечно. Вы наверняка устали, – сказала Сибил.

Как истинная леди, она нашла причину моей невежливости.

Я хотела было возразить, но Толливер с улыбкой вмешался:

– У нас был трудный день.

Мэри Нелл Тиг посмотрела на него с интересом. Когда Толливер улыбается, это так неожиданно, что людям его улыбка кажется приятным сюрпризом.

Через минуту мать с дочерью и адвокат вышли за дверь, чего я и добивалась.

– Харпер, – покачал головой Толливер.

– Знаю, знаю, – сказала я без малейшего раскаяния. – Как думаешь, зачем она сюда явилась?

– Я и сам пытаюсь понять. Погоди, ты кого имеешь в виду?

– Мать.

– Хорошо. И я тоже. Как ты считаешь – она явилась сюда, чтобы выяснить, что говорит нам Нелл? Или чтобы помешать Нелл что-нибудь нам рассказать?

– Давай сначала подумаем, почему Нелл так стремилась с нами поговорить. Думаешь, она могла что-то знать о гибели брата?

– Мы начинаем слишком увязать во всем этом. Нам надо убраться из Сарна.

– Я бы с удовольствием. Но вряд ли шериф позволит нам уехать.

Я уселась на кровать и невзначай увидела себя в зеркале напротив. Я выглядела бледной и даже слегка осунувшейся – как женщина, которой требуется большая чашка горячего шоколада и десять часов сна.

Что ж? Я всегда вожу с собой шоколадный порошок, и в комнате есть небольшой кофейник. Убедившись, что Толливер не хочет пить, я прислонилась к подушкам в изголовье кровати с дымящейся чашкой в руке и посмотрела на брата. Толливер осел на своем стуле, вытянув длинные ноги.

– Какой следующий пункт наших планов, – спросила я.

– Мемфис. Через неделю. Оккультные науки в одном из университетов.

– Лекция? – попыталась я скрыть свое разочарование.

Я терпеть не могла возвращаться в Мемфис, где прошла единственная легкая часть моей жизни.

– Надо совершить обход маленького кладбища. Думаю, жителям известны причины смерти большинства покойников. Это тест. По телефону было слышно, как профессору не терпится продемонстрировать тебя. Он злорадствовал и говорил дьявольски снисходительным тоном. Так что, удивишь его или нет?

– Засранец, – пренебрежительно сказала я. – Они нам хоть заплатят?

– Номинальную сумму. Но надо согласиться, потому что это лучшая реклама. Университет частный, стало быть, у родителей водятся деньжата. К тому же через день у нас назначение в Миллингтон, а это рядом.

Толливер хорошо заправлял делами.

– Спасибо, братец.

Я действительно была благодарна ему всем сердцем.

Он отмахнулся.

– Эй, а чем еще я мог бы заниматься? Собирать в кучку тележки в магазине «Уол-Март»?[8]8
   «Уол-Март» – сеть однотипных универсальных магазинов, где продаются товары по ценам ниже средних – непременная часть пейзажа американских пригородов.


[Закрыть] Управлять автопогрузчиком на каком-нибудь складе?

«Ты мог бы жить сейчас размеренной счастливой жизнью на ранчо с тремя спальнями, с женой и парой детишек», – чуть было не сказала я. Но потом стиснула зубы, чтобы у меня ненароком не вырвались эти слова.

Кое– что я боюсь произносить вслух.