Текст книги "Не спите, Иможен! Наша Иможен"

Автор книги: Шарль Эксбрайя

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

Столь, казалось бы, стремительная и полная победа не пошла Лидберну впрок. Пока он тешился видом Иможен, распростертой среди безделушек, Мак–Клостоу пришел в себя и нанес новый удар. Мясник не успел развернуться и, получив от сержанта сокрушительный апперкот, без звука грохнулся на ковер. Арчибальд – последний, кто устоял на ногах, – мог по праву считаться победителем в этой небольшой, но ожесточенной битве. Не без удовольствия обведя поле боя взглядом, он стал искать глазами, чего бы выпить, и только тут вдруг заметил парня, торговавшего в аптеке вместо Рестона. Продавец явно не знал, куда деваться от смущения.

– Неплохая работа, а? – гордо спросил Мак–Клостоу.

– Это и есть ваш знаменитый допрос третьей степени? – робко поинтересовался парень.

– Это? Вы что, смеетесь? Да нет, всего–навсего небольшая разминка! У вас не найдется капельки виски, чтобы привести в чувство всю эту публику?

Продавец вернулся в аптеку, куда, к чести Каллендера, за это время не вошел ни один покупатель, и очень скоро принес сержанту почти полную бутылку виски. Мак–Клостоу схватил ее и снова оглядел комнату – побежденные уже начали потихоньку приходить в себя.

– Похоже, они больше не нуждаются в лекарстве, – буркнул он.

И, поднеся горлышко к губам, Арчибальд, на глазах у восхищенного продавца, единым духом отхлебнул больше трети бутылки, а потом не без сожаления вручил остаток владельцу.

Очнувшись рядом, Иможен и Лидберн не сразу поняли, что с ними произошло, но тут же начали ожесточенно переругиваться, и Мак–Клостоу снова пришлось вмешаться. Он помог встать и слегка утихомирил обоих. Фиона тоже успела опомниться и беззвучно плакала. Флоре Лидберн было трудно дышать, поэтому ее оцепенение продолжалось чуть дольше. В полузабытье жена мясника вообразила, будто попала в железнодорожную катастрофу и теперь лежит на рельсах, под локомотивом. Видение привело несчастную в такой ужас, что она проснулась от собственного крика. И тут Флора наконец поняла, что на грудь ей давит не локомотив, а неподвижное тело инспектора Мак–Хантли. Впрочем, тот уже тоже начал приходить в себя и отчаянно хлопал глазами, пытаясь оценить ситуацию. Наконец он почувствовал, что его тихонько похлопали по плечу, и услышал задыхающийся голос Флоры Лидберн:

– Прошу прощения, инспектор, если можно, встаньте, пожалуйста, а то вы совсем раздавите мне грудную клетку!

Приняв наконец вертикальное положение, все смущенно переглянулись. Кит не смел поднять глаз на жену, а та еще жадно хватала ртом воздух. Иможен с трудом оправлялась от полученного удара, но уже обдумывала самые страшные планы мести. Фиона оценивала урон, нанесенный ее гостиной. Мак–Клостоу раздумывал, насколько его поведение соответствует требованиям закона. А Дугал все никак не мог взять в толк, каким образом начатый по всем правилам искусства допрос закончился общей потасовкой. А кроме того, он с тревогой задавал себе вопрос, как нужно поступить, чтобы, не нарушая долга, замять скандал и при этом возместить убытки хозяйке дома. Первой нарушила молчание Фиона:

– Кто за все это заплатит?

Этого–то Дугал и опасался больше всего. Но Лидберн неожиданно проявил великодушие:

– Раз драку, сам того не желая, начал я, стало быть, на мне и лежит материальная ответственность…

Мак–Хантли и сержант, с облегчением переведя дух, искренне поблагодарили мясника, но благостную картину подпортило язвительное замечание Флоры:

– Вполне естественно, что вы купите этой женщине новую обстановку, коль скоро для вас здесь, в сущности, дом родной!

Эту ненужную реплику встретили ледяным и откровенно враждебным молчанием, и Флора поняла, что напрасно не придержала язык. Но теперь ничего другого не оставалось, как напустить на себя самый высокомерный вид.

– На сегодня с меня развлечений довольно, – сухо бросила она. – Я возвращаюсь домой. Извольте следовать за мной, Кит, если, конечно, вы не предпочитаете остаться с этой особой… Вероятно, вам есть о чем вспомнить.

Однако мясник, чувствуя, что обещание привести в порядок гостиную миссис Рестон обеспечило ему всеобщие симпатии, держался гораздо увереннее, чем раньше.

– Я пойду с вами, Флора, хотя, повторяю, по неизвестным мне причинам Фиона солгала и, следовательно, вы не имеете права разговаривать со мной таким тоном. Прошу вас вести себя разумнее, иначе наши отношения очень быстро испортятся!

Мак–Хантли решил, что пора и ему вставить слово.

– Извините, миссис Лидберн, но вашему супругу придется пойти с нами в полицейский участок – надо же окончательно прояснить это дело.

– Так забирайте его! И можете вообще оставить у себя – я не заплачу!

Еще раз кольнув таким образом мужа, Флора Лидберн с достоинством выплыла из гостиной. Инспектор подозвал Мак–Клостоу.

– Проводите мистера Лидберна, сержант Мисс Мак–Картри, я должен вам бутылку виски.

– Я выпью ее за ваше здоровье, инспектор, – с притворным смирением проговорила Иможен, – равно как и за удивительную эффективность вашей манеры вести расследование.

Полицейский побледнел от ярости, но молча двинулся следом за Арчибальдом и мясником.

Оставшись вдвоем, Фиона и мисс Мак–Картри весело переглянулись.

– Ну что, сцена вполне в вашем вкусе, Иможен?

– Да, в такие минуты я чувствую, что в моих жилах течет кровь Роберта Брюса. Будь при Каллодене только шотландцы вроде меня, доброго принца Чарли ни за что бы не расколотили и мы остались бы свободным народом!

– Ну, пока у нас есть еще хоть несколько таких, как вы, далеко не все потеряно!

– Спасибо, Фиона!

Подруги со слезами на глазах обнялись, и миссис Рестон, скрывая волнение, вдруг воскликнула:

– Подумать только, а ведь этот полицейский воображает, будто вы и в самом деле меня предали!

– Даже толстый болван Мак–Клостоу не попался бы на удочку!

– Будем справедливы, Иможен. Как он мог угадать, что вы сказали это с единственной целью взбаламутить спящие воды нашего городка и заставить убийцу всплыть на поверхность?

– Вы замечательно сыграли свою роль, Фиона.

– Я хочу, чтобы они оставили Ангуса в покое! – с суровой решимостью заявила вдова.

– Ну, а я, дорогая, совсем не прочь дать хороший урок этому самоуверенному детективу. Будет знать, как относиться ко мне свысока!

Глава 6

Инспектор Мак–Хантли начинает сомневаться в себе

Дугал, устроившись за столом Мак–Клостоу, гораздо дружелюбней, чем прежде, разговаривал с мясником.

– Если вы уже расстались с миссис Рестон…

– Повторяю вам еще раз, инспектор, между нами никогда ничего не было!

– Но зачем ей обманывать в подобном вопросе?

– Понятия не имею.

– Я не верю вам, мистер Лидберн.

– Догадываюсь… Но, черт побери! Что заставило Фиону так говорить?

– Быть может, нежелание обманывать полицию?

– Клянусь вам…

– Ладно, оставим пока… Давайте лучше потолкуем о миссис Рестон. Что она за человек?

– Трудно сказать…

– Мне намекали, будто миссис Рестон отнюдь не была образцовой супругой. Это верно?

– Послушайте, инспектор, не стоит судить о Фионе вкривь и вкось. Родители заставили ее выйти за парня, которого она терпеть не могла, а Хьюг женился, отлично зная, что девушка его не любит. Фиона и не думала это скрывать. Но Рестон и мысли не допускал, что кто–то может не склониться перед его волей – уж такой был человек. Поэтому–то Фиона не столько по природной склонности, сколько в отместку мужу принялась кокетничать с кем попало.

– Значит, теперь, овдовев, она может наконец успокоиться?

– Не уверен.

– А?

– Честно говоря, инспектор, и при условии, что это останется строго между нами, по–моему, Фиона, хоть до сих пор она, вроде бы никогда никого не любила, на сей раз влюбилась по–настоящему.

– В кого?

– В Ангуса Кёмбре.

– Но он ведь по крайней мере на двадцать лет моложе ее!

– На шестнадцать!

– Ну, знаете!

– Любовь не подчиняется никаким законам.

– Вы уверены, что не ошиблись?

– Я сам несколько раз заставал их во всяких укромных уголках.

– Вы, что ж, хотите сказать, что молодой человек разделяет эту, довольно–таки… чудовищную страсть?

– Думаю, да… Потому–то я так упорно противлюсь замужеству Дженет. А раз правду сказать невозможно, приходится делать вид, будто вопрос упирается в деньги, пусть это и не очень красиво.

– Но почему вы не хотите откровенно поговорить с дочерью?

– Не решаюсь… И потом, она все равно не поверит.

– Ну что ж, спасибо, и, если хотите, в случае успеха сам побеседую с вашей дочкой.

– Вы оказали бы мне чертовски большую услугу!

Инспектор и мясник вместе вышли из участка: один направился к себе в «Черного Лебедя», другой – в лавку. Тем временем Тайлер расспрашивал шефа, что у него с лицом.

– У этих молодых следователей и впрямь очень странные методы работы, Сэм. Раньше, по старой доброй традиции, подозреваемых часами допрашивали, рассчитывая, что рано или поздно усталость вынудит их сознаться, ну, в крайнем случае можно было ускорить дело, дав пару хороших затрещин. Короче, все просто и ясно. А теперь, судя по тому, что я видел в гостиной миссис Рестон, допросы стали смахивать на матч по регби. Поверьте человеку, повидавшему на своем веку немало фантастических драк, это нечто грандиозное! Кто бы мог подумать, что Лидберн так силен? Честное слово, он меня чуть не одолел, и, не вмешайся мисс Мак–Картри (которую, однако, наш мясник очень быстро вывел из игры), я вообще не знаю, чем бы дело кончилось!

– Так Иможен участвовала в схватке?

– Вас это удивляет?

– Нет, шеф, скорее, наоборот! А что другие?

– Не понял…

– Ну, что они делали, пока вы дрались с Лидберном?

– Ничего.

– И ни один не попытался вас растащить?

– Они были не в состоянии.

– Почему?

– К тому времени все уже полегли, старина.

– Даже инспектор?

– Инспектор – одним из первых! Лидберн его двинул с размаху! Сначала я даже испугался, что бедняге начисто оторвали голову. А если бы вы видели лицо мисс Мак–Картри, мирно спящей в витрине гостиной вдовы Рестон, Сэм…

Арчибальд громко расхохотался.

– Ну, заставили вы меня поговорить, Сэм, – заметил он, отсмеявшись. – Почему бы вам теперь не предложить мне стаканчик? Чего вы ждете?

– Думаю, может, вы сами меня угостите, шеф?

– Вы меня огорчили, Тайлер. Боюсь, вы и впрямь не способны на широкий жест!

Мак–Хантли, как новичок, притаился «в засаде» на главной улице Каллендера, не спуская глаз с аптеки Рестона. Около пяти вечера оттуда вышла Фиона, села в машину и поехала в сторону Доуна, а значит, и гаража Стоу. Инспектор осторожно покатил следом, надеясь, что его неброский автомобиль не привлечет внимания вдовы. Фиона, не останавливаясь, проехала мимо гаража, зато полицейский решил притормозить. Ивен подошел к нему, вытирая перепачканные смазкой руки.

– Все охотитесь, инспектор?

– Сейчас больше, чем когда бы то ни было! Кёмбре на месте?

– Нет, уехал всего несколько минут назад.

– Так я и думал.

– Почему?

– Да так, пришло в голову. Спасибо, Стоу, и – до скорой встречи.

Мак–Хантли почти не сомневался, что Лидберн сказал ему правду. Очевидно, Фиона и впрямь назначила Кёмбре свидание на свежем воздухе. Оставалось лишь найти, где они воркуют.

Дугал был превосходным следопытом. Читать следы он выучился на стажировке в канадской конной полиции. Сейчас инспектор осторожно продвигался вперед, и его внимательный взгляд не упускал ни единой подробности окружавшего ландшафта. У сворачивавшей в лес дорожки Дугал поехал еще медленнее и, увидев свежие следы колес, естественно, избрал то же направление. Полицейский не знал, как далеко углубились в лес миссис Рестон и Кёмбре, и на всякий случай сбавил скорость до минимума. Наконец впереди, среди деревьев, появился просвет – очевидно, Дугал добрался почти до опушки. Он чуть–чуть отъехал от дороги, вылез из машины и уже пешком стал искать кое–где различимые тренированному глазу следы колес.

Мак–Хантли уже минут двадцать брел по изрезанным оврагами небольшим долинам среди холмов, не видя ничего, кроме скал и жесткой травы да овец. Последние, перестав от удивления жевать, таращили на него глаза. Дугал чуть не прошел мимо машины и мотоцикла, стоявших рядом в небольшом углублении под скалой. Значит, следовало вести себя еще осторожнее. Сквозь неумолчные завывания ветра пробивалось чистое и звучное журчание ручья. Потом до инспектора внезапно донеслись приглушенные голоса. Прячась за скалами, Мак–Хантли чуть ли не ползком подобрался поближе. Теперь, навострив уши, он отчетливо слышал каждое слово.

– Как я счастлива, что ты наконец со мной, дорогой Ангус, – говорила женщина. – Без тебя мое существование не имело смысла… Но сейчас, получив свободу, я смогу всю жизнь посвятить тебе одному…

Дугал получил желанное подтверждение, но для очистки совести все же приподнялся на полусогнутых ногах и заглянул в овраг – Фиона обнимала Ангуса, а тот положил голову ей на плечо. Мак–Хантли захотелось подбежать к ним и высказать все свое отвращение: Кёмбре – за бессовестный обман девушки, верившей в его любовь, а Фионе – за то, что на склоне лет посмела строить из себя Джульетту. Однако полицейский сдержал благородный порыв – не следовало забывать, что он прежде всего детектив, и стало быть, его задача не читать проповеди, а искать убийцу. Впрочем, Дугал считал эту миссию законченной.

Идя в тот вечер к Лидбернам, Мак–Хантли искренне думал, что поступает правильно, и чувствовал себя неким новым воплощением святого Георгия, побивающего дракона. Дверь открыла Дженет. Она с вежливым равнодушием кивнула инспектору и повела в дом. Лидберны сидели в гостиной. Миссис Лидберн приняла гостя сдержанно и, пожалуй, даже прохладно. Флора не могла простить полицейскому, что по его милости узнала то, насчет чего предпочла бы навсегда остаться в неведении (она, конечно, не сомневалась, что миссис Рестон сказала правду, а ее муж соврал). Только Кит вел себя как нельзя учтивее.

– Надеюсь, в этот раз вы не принесли нам дурных новостей, инспектор?

– Увы, да!

Лица обоих супругов мгновенно помрачнели. Только Дженет оставалась совершенно безразличной к происходящему и словно бы вообще не замечала ничего вокруг.

– К несчастью, я только убедился в вашей правоте, мистер Лидберн, – поспешно добавил полицейский.

– А–а–а, так вы о…

– Да. Я могу говорить откровенно?

Кит слегка замялся.

– А, ладно, все равно она когда–нибудь узнает… Почему бы не сейчас?..

Дженет сразу поняла, что ей готовят жестокий удар, и сердце ее учащенно забилось. Инспектор мысленно пожалел девушку, но чувство долга, как всегда, взяло верх.

– Проведя тщательное расследование, я пришел к выводу, что Ангус Кёмбре умышленно застрелил Хьюга Рестона.

– Это ложь! – крикнула Дженет.

– Вероятно также… у Кёмбре был сообщник, которому он успел передать револьвер, – невозмутимо продолжал полицейский.

– Но у Ангуса не было ни малейших причин убивать моего дядю!

– Ошибаетесь, причина тут самая серьезная.

– Какая же, хотела бы я знать?

– Желание устранить человека, мешавшего его счастью с любимой женщиной.

– Какая чушь! Против нашей женитьбы возражал не дядя Хьюг, а папа!

Дугал откашлялся.

– Прошу прощения, мисс, но я не вас имел в виду…

– Не меня? Но кого же тогда?

– Миссис Рестон, любовницу Ангуса Кёмбре. Я сам наблюдал их свидание неподалеку ст Торнхилла, и тут все ясно, как Божий день. А за вами молодой человек ухаживал, видимо, лишь для того, чтобы возбудить ревность миссис Рестон.

– Но… но мы собирались бежать вместе…

– Не беспокойтесь, Кёмбре сумел бы все так подгадать, чтобы вас вовремя настигли. Простите, мисс, но увезти отсюда он хотел не вас, а миссис Рестон, вот только…

– Только – что?

– …у Ангуса Кёмбре нет ни гроша, а миссис Рестон полностью зависела от мужа. Поэтому ради счастливой и обеспеченной жизни в чужих краях им пришлось совершить убийство.

– Я вам не верю! Все это – просто мерзость! Ангус любит меня! Уж я–то наверняка знаю!

И девушка, ни с кем не попрощавшись, убежала. Из гостиной Дугал, Флора и Кит слышали, как она промчалась по лестнице, захлопнула за собой дверь и, судя по стону пружин, бросилась на кровать.

– Всю ночь проплачет, – вздохнула миссис Лидберн.

Ее муж покачал головой.

– Тут уж мы бессильны, мой бедный друг. До сих пор Дженет оставалась большим ребенком… а это потрясение сразу сделает ее взрослой.

– Вы обо всем знали, Кит?

– Да, Флора.

– Поэтому вы так восставали против замужества Дженет?

– Разве причина недостаточно веская?

– Да, вы правы.

– А почему вы так уверены, что моего шурина убил Ангус Кёмбре, инспектор?

– Насколько я помню, первым об этом заговорили именно вы.

– Да, конечно, но мне доказали, что мои подозрения беспочвенны…

– Просто наш молодой человек гораздо хитрее тех, кому надлежало установить его виновность. По–моему, в первую очередь он постарался внушить окружающим, что безумно любит вашу дочь и, следовательно, никак не может думать о другой женщине. Внезапно (ведь никто не предполагал, что вместо вас выяснять отношения пойдет Рестон!) Кёмбре подвернулся случай убить человека, чья смерть освободила бы его любовницу и обогатила их обоих. И парень поспешил им воспользоваться.

– А как же револьвер, который лежал у него в кармане?

– Выходя из гаража, Кёмбре, как пить дать, прихватил другой. А потом кто–то подменил оружие… Вероятно, этот человек следил за ним от самого дома – то ли желая отговорить от похищения Дженет, то ли, чтобы прикрыть беглецов с тылу… Этот доброхот и успел вовремя помочь Кёмбре.

– А… у вас есть какие–нибудь предположения…

– Послушайте, мистер Лидберн, кто покровительствует Кёмбре с тех пор, как тот приехал в Каллендер?

– О! Ивен Стоу?

– Вы сами его назвали, мистер Лидберн.

Мак–Хантли попрощался и пошел к себе в гостиницу, по дороге встретил Иможен – та как раз возвращалась домой из «Гордого Горца».

– А–а–а, мисс Мак–Картри, какая приятная встреча!

– Вот уж никогда бы не подумала, что она может вас обрадовать, инспектор.

– …еще приятнее – доказать вам, что вы напрасно мнили себя блестящим детективом.

– А по–моему, это вы считаете себя лучшим следователем, какой только появлялся в Департаменте уголовных расследований со времен его основания. Разве не так?

– Прошу вас, мисс, сейчас не время для шуток! Вы по–прежнему уверены, что в убийстве Хьюга Рестона виновен Лидберн?

– Более, чем когда бы то ни было!

– Так вот, вы заблуждаетесь!

– Ну да?

– Девяносто девять шансов из ста – за то, что это преступление совершил Ангус Кёмбре.

– Не может быть! Итак, если я правильно поняла, вы снова вернулись к исходной точке?

– Да, но с той небольшой разницей, что Ангус Кёмбре застрелил Рестона не по ошибке, а совершенно сознательно.

– Почему?

– Потому что у него роман с женой аптекаря. А значит, парнем двигало естественное желание устранить препятствие, стоявшее на пути к счастью и… богатству.

И Мак–Хантли подробно изложил ту же версию убийства, что и в доме Лидбернов. Иможен долго мерила его недоверчивым взглядом.

– У вас богатое воображение, инспектор, – наконец заметила она.

– Богатое или нет, а я немедленно арестую мистера Кёмбре. Что до миссис Рестон, то ей придется весьма убедительно доказывать свою непричастность к этому делу, потому как над этой дамой тяготеет серьезное обвинение в сообщничестве!

– И, таким образом, вроде бы способный молодой человек собирается сделать ужасающую глупость, которая наверняка испортит ему карьеру! А все потому, что, ведя расследование среди незнакомых вам людей, вы не желаете слушать тех, кто, в отличие от вас, понимает толк в здешних делах. Мой бедный инспектор, вы так же плохо знаете психологию горцев, как историю Шотландии! Прошу прощения за прямоту, но, боюсь, в программе полицейской школы Глазго есть очень большие пробелы…

– Значит, по–вашему, коль скоро человек родился в самом сердце Горной страны, он не способен на подлость?

– Наконец–то слышу от вас разумные слова!

– Мисс Мак–Картри, я терпеть не могу, когда надо мной издеваются! Не для того я так упорно учился и достиг нынешнего положения, чтобы разыгрывать из себя клоуна на потеху какой–то горянке, свихнутой на почве самого неприличного национализма!

– Именно так и рассуждают люди, готовые не без выгоды продаться врагу.

– Я не позволю вам…

– Поступайте, как хотите, инспектор, – в конце концов, это ляжет на вашу совесть (если, конечно, она у вас есть), но не пытайтесь чернить тех, в чьих сердцах еще жива надежда на освобождение родины!

– Клянусь дьяволом и всем его отродьем, не понимаю, при чем тут Ангус Кёмбре?

– А при том, что, обливая грязью Ангуса, который, между нами говоря, стоит тысячи таких, как вы, вы плюете в душу всем истинным шотландцам!

– Значит, вы полагаете, что, заведя роман с богатой женщиной, которая к тому же на шестнадцать лет старше его, Кёмбре продемонстрировал редкостную душевную чистоту? Позвольте заметить вам, мисс Мак–Картри, что за пределами Каллендера подобных типов называют очень нехорошим словом!

– Мне жаль вас, инспектор. Спокойной ночи.

Дугал в крайнем раздражении схватил мисс Мак–Картри за руку.

– Да повторяю же вам: я своими собственными глазами видел, как миссис Рестон его обнимала и целовала!

– Ну и что? Что это доказывает? У вас, право, совершенно извращенный склад ума, мистер Мак–Хантли, и я не хочу больше оставаться в вашем обществе – мне слишком дорого мое доброе имя!

Иможен вырвала руку и быстро пошла прочь, оставив инспектора в глубочайшей растерянности, однако, прежде чем совсем скрыться из глаз, она обернулась и крикнула:

– Невероятно, мистер Мак–Хантли! Должно быть, ваша матушка согрешила с англичанином!

Всю ночь Дугал Мак–Хантли проворочался с боку на бок – его мучили кошмары, точнее, жуткий, бесконечный сон о том, как мисс Мак–Картри, облеченная неизвестно откуда взявшейся властью, принимает выпускные экзамены у будущих детективов, и весь зал умирает со смеху над тщеславным Дугалом Мак–Хантли, нагло вообразившим, будто он хоть что–то знает!

Полицейский проснулся в холодном поту, и от этого его враждебность к Иможен стократ возросла. Дугал поклялся себе не уезжать из Каллендера, пока не отыщет случая публично ее унизить. Бедняга еще не вышел из того возраста, когда раны и даже царапины, нанесенные самолюбию, причиняют ужасные муки. Да как она посмела заявить, будто то, что инспектор видел Фиону Рестон в обнимку с Ангусом Кёмбре, ровно ничего не значит? Нет, тут одно из двух: либо мисс Мак–Картри непроходимо глупа, либо просто измывалась над собеседником!

Само собой, в то утро настроение мистера Мак–Хантли явно оставляло желать лучшего. Ему не терпелось как можно скорее позвонить суперинтенданту, но, увы, надо было ждать начала рабочего дня.

Наконец ровно в половине десятого на глазах у весьма заинтригованных Мак–Клостоу и Тайлера Дугал связался с Пертом и попросил к телефону Копланда. Не прошло и нескольких секунд, как в трубке зарокотал знакомый голос.

– Доброе утро, Мак–Хантли… Ну как, следствие продвигается?

– По–моему, да.

– И что же вам удалось выяснить?

Инспектор методично и тонко обрисовал происшедшие в Каллендере события, а под конец объявил о намерении сегодня же арестовать Ангуса Кёмбре. Суперинтендант ответил не сразу.

– Что об этом думает мисс Мак–Картри? – вдруг спросил он.

Инспектор опешил от неожиданности.

– Но я не понимаю, сэр, с какой стати мнение мисс Мак–Картри…

– Я задал вам вопрос, инспектор!

– Разумеется, она против!

– Почему?

Молодой полицейский, не выдержав, произнес страстную обвинительную речь против своей мучительницы. Если бы он только мог видеть, что на другом конце провода его шеф чуть не плачет от смеха, наверняка тут же подал бы в отставку. Но когда, вконец запыхавшись, Мак–Хантли умолк, Эндрю Копланд уже спокойно заметил:

– Я думаю, вы напрасно недооцениваете точку зрения Иможен Мак–Картри. И то, что эта дама считает вас англо–шотландским ублюдком, еще вовсе не доказывает ее глупости. Впрочем, если сердце вам подсказывает, что надо арестовать Ангуса Кёмбре, можете так и сделать. Только не маринуйте его слишком долго за решеткой, коли вам не удастся быстренько отыскать бесспорного доказательства его вины. Не стоит восстанавливать против себя весь Каллендер. Желаю успеха!

Вешая трубку, Дугал явственно ощущал во рту привкус желчи. Он сердито повернулся к коллегам.

– Ушам своим не верю! Господи, да что с ними со всеми? Помешались они, что ли, на этой полоумной старухе? Мисс Мак–Картри ни дьявола не понимает, отрицает очевидные факты и при этом вообразила, будто она умнее всех на свете! Объясните мне, ради святого Георгия, кто из нас детектив – я или она?

Ни Арчибальд, ни Сэм не рискнули ответить на этот вопрос, и Мак–Хантли, вне себя от ярости, грохнул кулаком по столу.

– Ну, раз так, я сейчас же арестую Ангуса Кёмбре! – заорал он.

Однако, прежде чем полицейский успел подняться с кресла, в кабинет влетел Кит Лидберн.

– Инспектор, моя дочь сбежала из дому! Жена обезумела от горя, а я… я боюсь самого страшного! Если то, что вы нам вчера рассказали, верно, Дженет грозит опасность!

– Не знаю, как насчет опасности, мистер Лидберн, но самое скверное – что Кёмбре, узнав от вашей глупой девчонки о моих подозрениях, запросто мог удрать. Пойдемте, Мак–Клостоу.

Три минуты спустя инспектор и сержант уже мчались к гаражу Стоу так быстро, как только позволяли правила дорожного движения.

Выскочив из машины у заправочной станции, они бросились к Ивену, который в это время заливал бензин в бак «олдсмобиля». Появление двух полицейских его, похоже, нисколько не смутило.

– Где Кёмбре? – без лишних церемоний спросил Дугал.

Стоу, оторвав глаза от счетчика, улыбнулся инспектору.

– Добрый день.

– Где Кёмбре?

– Его тут нет.

– Естественно! Так где он?

– Подождите минутку.

Стоу взял у клиента деньги и неторопливо протер ветровое стекло «олдсмобиля». Детектив понял, что его нарочно хотят унизить, но сделать ничего не мог. А Ивен подошел к ним лишь после того, как машина наконец уехала.

– Так что вам угодно, инспектор?

– Берегитесь, Стоу!

– Это еще почему?

– Попытка воспрепятствовать ходу следствия может вам очень дорого обойтись!

Хозяин гаража с напускным изумлением воззрился на полицейского.

– Чем же я мешаю правосудию?

Дугалу безумно хотелось стукнуть его по физиономии.

– Где Кёмбре, еще раз спрашиваю?

– Не знаю.

– Да ну? Хозяин понятия не имеет, куда девался его служащий?

– Слушайте, инспектор, Ангус влюблен… так что…

– А?

– Ну, и когда малышка прибежала сюда…

– Какая малышка?

– Черт возьми, Дженет Лидберн, конечно! Разве вы не в курсе?

– Перестаньте морочить мне голову, Ивен Стоу! Вам отлично известно, что ваш парень любит (или по крайней мере делает вид, что любит) не Дженет Лидберн, а Фиону Рестон!

Хозяин гаража рассмеялся.

– Честное слово, престранные у вас фантазии!

– Я сам видел, как они тайком обнимались в овраге возле Торнхилла!

– Ну и что? Это вполне естественно, правда?

Мак–Хантли не мог понять, то ли ему опять снится страшный сон, то ли аморальность жителей этого уголка Горной страны превосходит все мыслимые пределы. А Ивен, не ожидая новых расспросов, спокойно продолжал:

– Во всяком случае, Ангус уехал отсюда ни с кем–нибудь, а с Дженет Лидберн, и было это чуть больше часа назад…

– В какую сторону они направились?

– Парень сказал, что в Эберфойл.

– Какую машину он взял?

– Аварийный джип.

– В дорогу, Мак–Клостоу, мы должны непременно его догнать! Что до вас, Ивен Стоу, то мы еще увидимся и очень скоро!

– Тем лучше, инспектор, ничего не имею против.

Хотя полицейские мчались на полной скорости, им так и не удалось настигнуть беглецов. В Эберфойле их уверили, что никакой джип в округе не появлялся. Вывод напрашивался сам собой, и Мак–Хантли быстро сообразил, в чем дело.

– Ехать дальше – бесполезно, Мак–Клостоу. Стоу нас обманул, а за это время Ангус и Дженет сто раз успели добраться до Стирлинга и, возможно, сесть в поезд.

– Так что, арестуем Ивена?

– Невозможно. Он скажет, что только повторил нам слова Кёмбре, а тот, дескать, упоминал именно Эберфойл. И как мы докажем злой умысел?

Вернувшись в участок, Дугал не без мстительного удовольствия перезвонил суперинтенданту и рассказал о бегстве Ангуса Кёмбре.

– Он сбежал один?

– Нет, с несовершеннолетней Дженет Лидберн!

– Странно… Разве вы не говорили мне всего несколько часов назад, что любовница подозреваемого на шестнадцать лет его старше?

– Да.

– А удрал он с девчонкой? Впрочем, положа руку на сердце, понимаю Кёмбре и, пожалуй, это даже возвышает его в моих глазах. Так–то оно куда естественнее, правда? Но как вы, Мак–Хантли, объясните всю эту путаницу?

– Честно говоря, пока никак, сэр. Очевидно, разумнее всего немедленно объявить розыск девушки, а уж соображать, что к чему, – потом.

– Отец просил вас об этом?

– Официально – нет.

– Тогда, прежде чем что бы то ни было предпринимать, попросите его написать заявление.

– Но с ней ведь еще и Кёмбре, сэр!

– У вас нет новых доказательств, что преступник – именно он?

– Достоверных – нет… И я должен признать, что бегство Кёмбре с Дженет Лидберн, если, конечно, она не помогает милому обвести меня вокруг пальца, нанесло моей версии серьезный удар… Тем более трудно представить, что чуть ли не половина Каллендера вступила в заговор и против меня, и против закона.

– А почему бы и нет?

– Но, сэр, у меня нет никаких оснований…

– Слушайте, Мак–Хантли, а вам не приходило в голову, что они просто разыгрывают вас?

– Что?

– Я хорошо знаю жителей Каллендера… У них довольно своеобразное чувство справедливости, и, по–моему, они вполне способны ломать комедию, если уверены, что полицейские ошибаются. Признайтесь честно, Мак–Хантли, вам–то самому та версия, которую вы мне недавно излагали, не кажется малость подозрительной?

– И однако я веду расследование по всем правилам…

– Могу дать вам последний совет, инспектор: в Каллендере лучше забыть о правилах и о всяких методиках, здесь главное – попытаться понять психологию людей. Спросите–ка Мак–Клостоу и Тайлера, что они об этом думают.

– Коли на то пошло, сэр, быть может, мне следовало бы еще и попросить помощи у мисс Мак–Картри?

– Очень недурная мысль, инспектор!

– О!

Суперинтендант повесил трубку, не дав Дугалу выразить свое возмущение. Инспектор пребывал в том возрасте, когда человек гордится своими познаниями и с трудом выслушивает советы даже от тех, в чьей компетентности совершенно уверен. Поэтому он, естественно, решил действовать наперекор рекомендациям Копланда. Если суперинтендант воображает, будто он, Мак–Хантли, с отличием закончил школу детективов и победил на конкурсе только для того, чтобы получать указания от какой–то полоумной старой девы, считающей себя реинкарнацией Роберта Брюса, то он жестоко заблуждается!

– Мак–Клостоу!

– Да, инспектор?

– Надо потребовать от Лидберна письменного заявления. Пусть напишет, что у него похитили дочь. И мы арестуем Ангуса Кёмбре как похитителя малолетних и главного подозреваемого в убийстве Хьюга Рестона. Посидит несколько дней под замком – может, станет поразговорчивее.