Текст книги "Я рискну (ЛП)"

Автор книги: Шантель Тессьер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 25 страниц)

– Что ты нашел? – спрашиваю я, игнорируя ее.

Наступает долгая пауза, прежде чем он наконец говорит:

– Остин Лоус.

Мои брови взлетают вверх.

– Как Брюс Лоус?

Молчание.

Я хихикаю.

– Так так так, я не знал, что у него есть дочь. Она выглядит примерно нашего возраста. Семнадцать, максимум восемнадцать.

Она зажимает рот. Интересно. Она не хочет признавать этого ублюдка. Хорошо для нее. Он – жалкий кусок дерьма.

– У нас нет на это времени, – рычит Дик, его терпение истощилось, поскольку он не собирается играть с ней. Он встает и достает пистолет, спрятанный в задней части его джинсов. – Давай просто убьем ее.

Она сужает глаза в темноту. Я обвожу глазами кровь на ее запястьях, шее и груди. Она слишком красива, чтобы убить. Слишком драгоценна, чтобы уничтожить. И все же. Он боится, что она заговорит, пойдет в полицию, но я не боюсь. Она боится нас. Думает, что мы причиним ей боль. Она не ошибается.

– Убери пистолет, – приказываю я.

– Но…

– Сейчас.

Он засовывает его обратно в штаны.

– Давай возьмем ее с собой. Я не верю, что она не позвонит в полицию после этого.

– Я никуда с тобой не пойду, – огрызается она.

Я почти улыбаюсь ее храбрости.

– Ты будешь делать все, что мы скажем, – отвечает категорично Дик.

– Она не будет им звонить, – говорю я ему. Положив оба ее запястья в одну из моих рук. Я провожу свободной рукой по ее лицу, размазывая кровь по безупречной коже. – Правда?

Она зажимает рот.

Он фыркает.

– Ты, блядь, не знаешь этого.

– Никто ей не поверит. – Я облизываю губы. – Она вся в его крови. Она под ногтями, где она царапала мою грудь. Она на ее одежде. В ее волосах. Насколько я понимаю, она будет соучастницей убийства.

– Ты чертов ублюдок…

У мелькнула меня мысль.

– Что вы, ребята, сделали с телом?

– Киллану позвонили, и ему пришлось уехать; он поехал с Беннетом, так что они все уехали. Я сказал им, что мы позаботимся об этом.

– Отлично. Позвони мне на ее телефон.

– Что? Коул, у нас нет времени…

– Позвони мне с ее телефона, Дик, – огрызнулся я.

Он чертыхается, но спустя мгновение я слышу, как мой телефон звонит в моем кармане. Они молчат, вероятно, гадая, о чем я думаю, но скоро они это узнают.

Я встаю с нее, и она пытается отползти в сторону, но я хватаю ее за толстовку и дергаю ее за ноги. Обхватив рукой ее шею, я начинаю толкать ее вперед. Она извивается в моей хватке, и моя рука выскальзывает, позволяя ей сделать несколько шагов вперед. Я бегу за ней и сжимаю в кулак ее волосы, притягивая ее к себе. Она хнычет. Я обхватываю свободной рукой ее тонкую талию и вжимаюсь передней частью в ее спину. Ее промокшая одежда ощущается прохладной на моей теплой коже. Наклонив голову, я шепчу ей на ухо:

– Мы еще не закончили, милая.

– Куда мы идем? – требует она, и я улыбаюсь, прижимаясь к ее коже. Мне нравится, что она продолжает бороться, даже если это не принесет ей ничего хорошего.

Я не отвечаю, и Дик не говорит, потому что не знает, что у меня на уме.

Я убираю руку с ее талии, но продолжаю держать ее за волосы. Я подвожу ее к тому месту, где, как я знаю, они держали тело, и Дик светит фонариком на мертвого мужчину. Она не задыхается, как я ожидал, что говорит о том, что она видела немного раньше. Она ожидала, что он будет мертв.

– Держи ее, – требую я, толкая ее в его объятия.

– Отпусти меня, сукин сын! – кричит она, ударяясь грудью о его грудь.

Я слышу, как он хрюкает.

– Черт, – шипит он. – Она ударила меня.

Не обращая на них внимания, я лезу в черную сумку, которую мы принесли, и достаю из нее теперь уже чистый нож.

– Прижми ее к земле. Лицом вниз.

Темнота покрывает нас, но я слышу ее ворчание, когда она ругает его, в то время как он легко прижимает ее к земле.

Выхватив фонарик из заднего кармана, я свечу им вслед.

Он сидит на ее заднице, его руки обхватили ее запястья, прижав их к пояснице. Ее голова повернута в сторону, лицом ко мне. Пухлые губы истончились, а в зеленых глазах кипит ярость.

Я опускаюсь на колени рядом с ними и задираю правый рукав ее толстовки.

– Что ты делаешь? – торопливо спрашивает она.

– Страховку, – говорю я просто, а затем провожу лезвием по ее предплечью.

Она вскрикивает на кладбище, когда кожа на ее теле прогибается и из раны начинает сочиться кровь. Я беру нож и провожу им по струе крови. Затем я поворачиваюсь к телу и вонзаю нож ему в грудь.

– Теперь твоя ДНК находится в нем вместе с орудием убийства, – говорю я просто, и слышу, как Дик хихикает, поняв, что я делаю. – Ты идешь к копам. Они выкапывают его и расследуют убийство, а ты пойдешь с нами.

– Блядь…

– И ты позвонила мне. Еще одно доказательство того, что мы общались в ночь убийства. Примерно в момент смерти.

Ее дыхание затруднено, и я снова направляю на нее свет, чтобы увидеть, как слезы катятся по ее лицу, разрезая кровь, как мой нож только что прорезал ее кожу. Но это не слезы печали. Это слезы гнева. Она выглядит такой красивой.

– Верни ей телефон и отпусти ее, чтобы мы могли похоронить это тело, – говорю я Дику.

Он отпускает ее запястья и встает над ней. Она вскарабкивается на колени и начинает отползать. Он бросает ей телефон. Она встает на шаткие ноги, держась за руку, которую я порезал. Мы оба светим на нее фонарями.

– Убирайся отсюда, пока я не передумал, – рычу я. Она поворачивается и убегает.

– Мы должны были убить ее.

– Это не входило в план, – возражаю я.

Он сжимает руки в кулаки.

– Мне плевать на план. Меня волнует то, что я не попаду в тюрьму. Мы должны были, по крайней мере, взять ее с собой.

– Ты хотел забрать ее домой? – Я изогнул бровь. – Оставить ее в качестве домашнего животного? – Я качаю головой. – Она ничего не скажет.

– Она скажет…

– Не скажет. Она дочь Брюса Лоуса. Мы убьем ее, и они начнут искать пропавшую девушку. – Я качаю головой. – Тогда это вызовет вопросы.

– Они никогда не найдут ее тело, и ты это знаешь, – добавляет он.

– Я не беспокоился о том, что они найдут ее тело. Мы умнее.

– Тогда почему бы не позволить мне застрелить ее? – рычит он. – Двух зайцев одним выстрелом, – говорит он, жестом показывая на тело Джеффа.

– Пока нет, – отвечаю я.

Он проводит рукой по волосам.

– Ты хочешь трахнуть ее.

Это был не вопрос. Он усмехается.

– Это будет весело.

Я улыбаюсь.

ОСТИН

Я бегу в темноте, едва не спотыкаясь о собственные ноги и ветки деревьев. Но я не останавливаюсь. Я продолжаю спускаться с холма к дому.

В доме появляется свет, я вбегаю в заднюю дверь и захлопываю ее. Я поднимаюсь по лестнице и попадаю в свою комнату. Закрываю дверь и запираю ее. Затем я прохожу в ванную. Срываю с себя толстовку, рубашку, а затем стягиваю джинсы, которые все еще не застегнуты. Стоя перед зеркалом в черном бюстгальтере и стрингах, я затягиваю бретельку на плече и смотрю на себя. Кровь покрывает оба плеча, руки, шею и мое лицо. Он был прав; кровь также в моих волосах от его рук, сжимавших их в кулаки. Я выгляжу, как будто я нахожусь в эпизоде «Ходячих мертвецов». Как будто на меня напал зомби. Желчь поднимается по задней стенке горла, но я сглатываю ее.

Включив воду в раковине, подставляю под нее предплечье и обдаю его теплой водой. Скрежеща зубами от жжения, хватаю мыло и быстро намыливаю его. Кто знает, что, черт возьми, было на этом ноже. Или на ком они его использовали.

Кровь стекает по руке и капает на белый кафельный пол. Иду в свою комнату, беру один из шарфов, которые дала мне Селеста, и поворачиваю обратно в ванную, стараясь не запачкать кровью ковер. Обматываю его вокруг раны и затягиваю зубами, заставляя себя хныкать от боли, пока пытаюсь понять, что, черт возьми, я собираюсь сделать, чтобы кровь перестала течь.

Однажды я видела, как моя мать зашивала лицо своего парня-наркомана иголкой и ниткой. В тот момент мне захотелось блевать. Мне было девять.

Кладу руки на столешницу и склоняю голову, пока по моему лицу текут гневные слезы. Тяжело дыша, я пытаюсь успокоить свое колотящееся сердце.

– Ублюдки, – шиплю я.

Бью кулаками по столешнице. Чертовы ублюдки.

Затем я открываю аптечку и начинаю рыться в поисках чего-то, что можно применить на руке. Нужно наложить швы, но как, черт возьми, я объясню это Селесте? Как я объясню это персоналу больницы? Нахожу пластырь-бабочку и маленький тюбик суперклея. Этого хватит. Но я смогу использовать его только позже. Когда я узнаю, что кровотечение остановилось.

– Черт, – шиплю сквозь стиснутые зубы.

Падаю на пол и прислоняюсь спиной к шкафу, прижимая правую руку к груди. Что мне делать? Они знают, что я знаю их имена, но они, похоже, ничуть не обеспокоены. Особенно Коул. Он был непреклонен, что я не пойду в полицию. И у меня были все намерения, пока он не сделал меня частью их секты убийц! Теперь мои руки связаны и испачканы кровью.

Мне не удалось рассмотреть их лица. Они держали свет то на мне, то выключенным, так что они могли быть кем угодно. Кем угодно. И они знают мое имя, так что они знают, что я живу здесь.

У меня дрожат руки, когда я провожу ими по своим матовым волосам. Мертвый парень сказал, что это дети, но они не звучали молодо. Пойдут ли они со мной в школу? От этой мысли у меня завязывается живот. Если так, то они могут меня наебать. Больше, чем они уже сделали. Я должна показать им, что я могу разогнать их маленькую ебаную мальчишескую группу до основания. Я умнее их.

А что касается мертвого парня? Я не могу его спасти. Для него уже слишком поздно. Я должна спасти себя.

Запах крови очень сильный, и я сглатываю комок в горле. Поднявшись на колени, я сдергиваю полотенце для рук со столешницы и включая воду в раковине, смачиваю его. Затем я встаю на колени и оттираю. Кровь легко сходит с белой плитки, но она застревает в затирке между ними. Гневные слезы приходят быстрее.

Мне приходится дважды прополаскивать полотенце, но, наконец, мне удается все оттереть. Закрываю глаза и кладу руку на шарф, прикрывающий порез. Как долго будет идти кровь? Как…

Звук смеха заставляет меня вскочить на ноги. Выключаю свет в ванной, затем бегу в спальню. Выключаю и там свет, затем подхожу к окнам и вижу их фонарики. Один стоит сзади машины у багажника, а другой садится на пассажирское сиденье.

Коул – тот, что у багажника. Я чувствую его. Наверное, укладывает свою сумку и улики. Он закрывает багажник, а затем фонарь опускается рядом с ним. Дрожь пробегает по моему позвоночнику. Хотя я не вижу его глаз, но знаю, что он наблюдает за мной. Я также прекрасно понимаю, что стою перед окном, на мне только лифчик и трусы. У меня такое чувство, что он все еще может меня видеть, несмотря на то, что в комнате темно.

Его свет выключается, скрывая их в темноте, и тут я слышу, как открывается и закрывается дверь его машины. Включаются фары, и двигатель начинает реветь. И затем он уезжает, возвращаясь назад по дороге, по которой приехал.

Бегу обратно в ванную, надеваю ту же окровавленную одежду, что была на мне, затем хватаю новые джинсы и футболку и выхожу из комнаты. Спустившись на кухню, захожу в кладовку и беру мусорный пакет. Затем спешу в гараж.

Включив свет, я вижу белый внедорожник Escalade, желтый Hummer, белый Jag и красный BMW в гараже шесть машин. Я игнорирую их всех и начинаю открывать шкафы вдоль стены, пока не нахожу то, что ищу.

Затем я выключаю свет и выхожу через заднюю дверь, зная, что мне нужно сделать.

ГЛАВА 3

КОУЛ

Стоя в душе, я делаю глубокий вдох, пока вода смывает все остатки человека, которого мы убили ранее. И хотя должен быть счастлив, я не счастлив.

Он был прав. Я не Бог. Я не должен выбирать, кому жить, а кому умереть, но я все равно это делаю. Он заслужил смерть за свои грехи. А что касается моих? Я должен был умереть. Все в этом городе так считают. Я хотел бы ответить на вопросы, которые они боятся мне задать. Потому что они боятся меня. Моей ярости. Она была у меня столько, сколько я себя помню. Но со временем она только усилилась, и я устал ее сдерживать. Я нашел утешение в том, чтобы выпустить ее на свободу и позволить ей овладеть мной. Но когда она покидает меня, мне снова становится холодно. Ничего, кроме пустоты.

Я отткидываю голову и позволяю ей удариться о белую кафельную стену, пока вода стекает по моей голове и спине. Я сжимаю в кулак свои потрескавшиеся костяшки и наслаждаюсь напряжением в суставах. Натяжение моей порванной кожи. Это единственное напоминание о том, что я все еще жив. Только так я понимаю, что поступил правильно.

Джефф заслуживал смерти!

У нас не было времени сидеть и ждать, пока это произойдет. И молиться, чтобы это была медленная и мучительная смерть. Хотя, как по мне, мы слишком быстро лишили его жизни. Я бы тянул дольше, если бы нас не прервали сегодня вечером.

Остин Лоус. Она будет чертовой проблемой. Но как только я выясню, что мне с ней делать, я планирую позаботиться о ней.

Я выключаю воду и открываю стеклянную дверь, поднимаю полотенце с пола и вытираюсь. Обернув его вокруг бедер, я прохожу в свою комнату и беру из шкафа пару тренировочных штанов. Заметив часы на тумбочке, я вижу, что уже почти три часа ночи. Киллану, Беннету и Шейну было куда пойти и с кем потрахаться после нашей встречи на кладбище. Мы с Диком, однако, вернулись в клуб. Нам нужно было кое-что обсудить относительно Джеффа и того, что мы хотим делать дальше. Он ни разу не усомнился в том, что я не вытер кровь. Он знал, что лучше не спрашивать.

Одевшись в треники, я взял телефон с тумбочки и увидел, что мне пришло сообщение. Я нахмурился. Номер не сохранен как один из моих контактов.

Открыв его, я замечаю, что это видео. И я получил его всего несколько минут назад. Я нажимаю play.

Темно, поэтому я прищуриваюсь, чтобы разобрать изображение. Я слышу, как зажигается спичка, а затем вспыхивает пламя. Человек, держащий телефон, делает шаг назад от горящего предмета.

– Ты видишь это, Коул? – спрашивает незнакомый голос сквозь треск огня.

– Что…? – Я осекаюсь, когда человек начинает обходить вокруг костра. Но я все еще не могу определить, где он и что горит, потому что слишком темно и огонь дает блики.

Он останавливается, и камера вращается вокруг него. Моя челюсть сжалась, когда я увидел, что это Остин. Она выглядит так же, как и чуть больше трех часов назад, когда я позволил ей сбежать. Все, что я вижу, это два черных ремня на ее плечах. Ее лицо и шея измазаны его кровью с моих рук.

Она улыбается, свет от ее телефона заставляет ее зеленые глаза сиять, как звезды. Это делает ее похожей на злого ангела с идеальными зубами и залитым кровью лицом.

– Какие улики, Коул?

Потом она замолкает.

Я сжимаю телефон в руке, стиснув зубы. Какого хрена я только что смотрел? Что она сжигала?

Как она узнала мой номер…?

Я попросил Дика позвонить мне на мобильный с ее телефона. Вот как она его получила.

И какие улики, Коул? Что это значит? Огонь?

Осознание настигает меня, и сердце начинает колотиться в груди. Я набираю номер и нажимаю вызов.

– Привет, Коул. – Она отвечает с первого гудка, как будто ожидала моего звонка. Ее ровный голос больше не звучит высокопарно от страха или гнева. Она собрана. Почти соблазнительна.

– Ты гребаная сука…

Она тихонько смеется, и этот смех проносится по мне, как лава, обжигая мою кожу.

– Знаешь, когда я вернулась в дом, я подумала, что я могу сделать, чтобы очистить свое имя, если ты решил меня подставить?

Моя челюсть сжимается.

– Мне пришло в голову, что если ДНК не будет найдено, то у вас не будет возможности обвинить меня в убийстве. Знаете ли вы, что на сожжение тела уходит чуть больше двух часов?

Я нервно смеюсь.

– Огонь не уничтожает все, милая.

– Я знаю. – Я слышу улыбку в ее голосе, которая дает мне понять, что она снова меня опередила. – Вот почему после того, как он закончил гореть, я взяла молоток и раздробила то, что осталось от костей, а затем выбросила пыль через скалу в океан. О, и не беспокойся, я также сожгла свою одежду.

– Черт…

– Я знаю, как прикрыть свою задницу, Коул. Я же Лоус, в конце концов.

Я смотрю вперед на свою темно-серую стену, пытаясь решить свой следующий шаг, но она еще не закончила.

– Но было забавно наблюдать, как ты думаешь, что со всем разобрался.

Щелчок.

– Черт побери! – Я бросаю телефон через всю комнату.

Я не злюсь, что она уничтожила тело. Похуй, что она с ним делает. Но насколько я знаю, она просто записала этот разговор, чтобы доказать, что все это время была невиновна. Она может пойти в полицию, и это будет ее слово против нашего. У нас с ребятами и так не очень хорошая репутация в этом городе. Мы не в тюрьме только потому, что у нас богатые родители, которые вытаскивают нас из неприятностей. И нам не мешает то, что дядя Киллана – шеф полиции в другом городе, недалеко отсюда.

– Подумай, Коул, – говорю я, начиная расхаживать по комнате. Что я могу сделать, чтобы заставить ее держать рот на замке? Что я могу сделать, чтобы она поняла, почему этот ублюдок должен умереть?

Моя дверь открывается, и я оборачиваюсь, чтобы увидеть Лилли, стоящую в дверном проеме, на ней розовая ночная рубашка принцессы, ее светлые волосы в беспорядке, а ее карие глаза усталые.

– Коул? – мягко спрашивает она. – Ты в порядке? Я что-то слышала. – Она прижимает к груди своего любимого зайчика и крепко обнимает его.

– Все в порядке, – говорю я, подходя к ней. – Возвращайся в постель.

– Ты пойдешь со мной? – спрашивает она, протягивая правую руку.

Я вздыхаю и наклоняюсь, подхватывая ее.

– Пойдем.

Я провожу ее через холл в комнату и ложусь с ней. Я целую ее в щеку, когда она сворачивается калачиком у меня под боком. Заложив руки за голову, я смотрю на ее розовый потолок. Ты чертовски облажалась, Остин Лоус.

ОСТИН

Я снимаю толстовку и футболку. Затем снимаю джинсы. Я опускаю все это в мусорный пакет и надеваю новую пару джинсов, но не надеваю чистую рубашку. Я все еще покрыта его кровью. Я действительно не очень хорошо все продумала, поэтому я действую наобум. Мне никогда раньше не приходилось сжигать улики.

Я достаю свой телефон и, сделав глубокий вдох, нажимаю на запись. Я показываю мертвого человека, лежащего на земле. Мне не потребовалось много времени, чтобы откопать его задницу. Я нашла его в могиле, потому что они закопали его не очень глубоко. Ошибка с их стороны. Я достаю спички и зажигаю одну. Затем бросаю ее на него. Я начинаю обходить вокруг тела, стараясь не споткнуться о канистру с бензином. Когда я все показываю, я поворачиваю телефон лицом к себе и улыбаюсь. Пошел ты, Коул!

– Какие улики, Коул?

Затем я останавливаю видео и убираю телефон. Я кладу свою одежду в огонь и сажусь. Я дрожу от холода, но огонь согревает мое тело. Потребуется время, чтобы он полностью сгорел. Я хватаю молоток и колочу им по мокрой земле, просто чтобы скоротать время. Когда все будет готово, я уберу грязь, после того как затушу огонь, вернусь в дом и отправлю видео. И он позвонит мне. Он наглый сукин сын, который не сможет остановить себя. Он захочет поговорить со мной. Почувствовать меня. А я буду спокойна, собрана и готова показать ему, что ему не стоило со мной связываться.

Я поднимаю голову и оглядываю темноту. У вас когда-нибудь было такое чувство, что кто-то наблюдает за вами? Заставляет волосы на затылке вставать дыбом. Вот что я чувствую сейчас.

– Привет? – зову я.

Все, что я слышу, это завывание ветра в высоких деревьях. Я закатываю глаза и возвращаюсь к ударам молотка по земле.

Ты параноик, Остин. Поджигание мертвеца сделает это с тобой.

Я стону, стоя у церкви, пока Селеста поправляет красный кардиган, который я надела поверх черного платья на утреннюю службу. Не буду врать, слушать речь проповедника о том, как Каин убил Авеля, мне было не очень приятно, когда я только несколько часов назад видела, как убили парня, а потом сожгла его тело, чтобы спасти свою собственную задницу. Но живя с двумя наркоманами, не так уж много существует того, чего ты не видишь. И ты очень быстро учишься тому, что ты делаешь то, что должен, чтобы выжить. Не зря этот мир называют миром собачьей еды.

Сегодня рано утром, еще до восхода солнца, я лежала в постели и думала о том, чтобы пойти в полицию, но потом передумала. Их там пятеро. Я уверена, что один заключит сделку и выйдет сухим из воды, а остальные возьмут вину на себя. В результате я окажусь в полном дерьме, потому что кто-то придет за мной. И я смотрела достаточно передач по телевизору, чтобы знать, что у меня будут неприятности за фальсификацию улик. Я не для того спасала свою задницу, чтобы пойти ко дну вместе с ними.

– Ты поздно встала, дорогая? Ты выглядишь ужасно. – Карие глаза Селесты медленно оглядывают меня, изучая мои волосы. Я вымыла их перед сном после того, как сожгла парня, а потом заснула с мокрыми. Сегодня утром я лишь провела по ним расческой. Я даже не накрасилась. Пришлось обойтись минимумом.

– Спасибо, – бормочу я.

Она хмурится.

– Прости, я просто имела в виду, что ты плохо выглядишь. Ты заболела?

Я отмахиваюсь от ее неубедительных извинений. Я знаю, что выгляжу дерьмово.

– Я поняла, что ты имела в виду. И нет, я в порядке.

Она кивает.

– Тебе понравилась служба? Пастор Фриц такой милый.

Я уверена, что да.

– Да, – говорю я, отворачиваясь от нее. Я почти разыграла карту больной этим утром. И теперь я знаю, что могла бы это сделать.

– Я разговаривала с твоим отцом, и он сказал, что вернется домой только на следующей неделе.

Я киваю. Ничего удивительного.

– Где он?

– Пытается заключить сделку в Ванкувере, – взволнованно говорит она. Она так гордится им, что тошнит. – Он хочет устроить семейный ужин, когда вернется.

Я открываю рот, чтобы сказать нет, спасибо, когда волоски на моем затылке встают дыбом, и тут я слышу его голос.

– Привет, Селеста.

Она смотрит через мое плечо, и яркая улыбка озаряет ее лицо.

– Привет, Коул.

Мой желудок опускается от ее подтверждения.

– Вы знакомы с моей падчерицей? – Она оглядывается на меня и начинает распускать мои волосы. Я отталкиваю ее руки. Она что, пытается свести меня с сумасшедшим?

– Нет, – говорит он, а потом усмехается.

Она берет меня за плечи и кружит так быстро, что я чуть не спотыкаюсь о свои черные туфли.

– Это Остин. Остин, это Коул Рейнольдс. Он учится с тобой в этом году.

Я смотрю на человека, который несколько часов назад прижал меня к земле. Этот же человек разрезал мне руку ножом, пытаясь обвинить меня в убийстве. И у меня пересохло во рту, потому что он улыбается мне. Идеально полные губы оттянуты назад, чтобы продемонстрировать жемчужные белые зубы. Прямой нос, высокие скулы и квадратная челюсть. Солнцезащитные очки закрывают его глаза, но я чувствую, как они пробегают по моему телу так же, как его руки прошлой ночью.

– Приятно познакомиться, – говорит он, протягивая руку и подхватывает мою правую руку. Он наклоняется и нежно целует костяшки моих пальцев.

Я отдергиваю руку, и он хихикает.

– Остин! – кричит Селеста. – Прости, она сегодня не в себе, – добавляет она, когда я просто стою на месте.

– Все в порядке. – Он продолжает улыбаться мне, и я нервно сглатываю. Что он здесь делает? Возможно, он здесь, чтобы преподать мне урок, что с Коулом никто не связывается. Может, я и не знаю его, но прошлой ночью я узнала достаточно.

– Как Лилли? – спрашивает она его.

Он переключает свое внимание на нее, отстраняясь от меня при упоминании этой Лилли.

– У нее все хорошо. Спасибо, что спросила.

– Отлично. Вы должны привезти ее к нам, и мы все сможем пойти поплавать. Я знаю, как она любит воду. Как и ты.

Он смеется и кивает.

– Конечно. – Затем я снова чувствую его взгляд на себе. – Как тебе это, Остин?

То, как он произносит мое имя, звучит так, будто он хочет меня утопить. Я не отвечаю.

Он бросает мне еще одну зловещую улыбку, как будто знает, как сильно на меня влияет пребывание здесь.

– Ну, нам пора идти, – говорит Селеста.

– Вообще-то, я хотел спросить, не хочет ли Остин пойти на обед. Мы, старшеклассники, собираемся…

– Нет, – говорю я, но Селеста говорит в то же время.

– Это было бы здорово. – Она наклоняется, целует меня в щеку, а затем смотрит на Коула. – Вы, сумасшедшие дети, развлекайтесь. – Затем она уходит, оставляя меня стоять с убийцей.

Улыбка, которая была у него все это время, исчезает с его лица, как будто он только что снял маску. Его челюсть заострилась, а грудь выгнулась – готовность к драке.

Я делаю нервный шаг назад.

– Как ты меня нашел? – спрашиваю я, и мне не нравится, что мой голос дрожит. Вся храбрость, которая была у меня прошлой ночью, теперь давно пропала.

Он не отвечает. Вместо этого он берет мое предплечье, то самое, которое он порезал прошлой ночью, и я знаю, что это было сделано специально. Я задыхаюсь, когда он поворачивается и ведет меня вниз по лестнице церкви и по узкой дорожке к припаркованным машинам.

– Я никуда с тобой не пойду, – огрызаюсь я.

– У тебя нет выбора, – рычит он. – А теперь садись в эту гребаную машину. – Он рывком останавливает меня, а затем пихает в водительскую сторону черной двух дверной машины. Затем он падает на водительское сиденье, толкая меня через центральную консоль.

Я неловко забираюсь на пассажирское сиденье и быстро спускаю платье, чтобы прикрыть бедра.

Прежде чем я успеваю дотянуться до ручки двери, он включает задний ход и с визгом выезжает с парковки.

Я сижу, прижавшись спиной к его сиденью, и смотрю на него, пока он мчится по шоссе. Его рука сжимает сцепление, когда он переключает передачи. Его темно-синяя футболка демонстрирует его тонизированные предплечья.

– Чего ты хочешь, Коул? – Он не отвечает. Я вижу, что мы возвращаемся в направлении моего дома, и у меня такое чувство, что он планирует положить меня в могилу, которую они с Диком вырыли для парня, которого я сожгла. – Я не собираюсь говорить копам, – говорю я, выпустив длинный вздох. Я открываю рот, чтобы заговорить, но что-то теплое привлекает мое внимание.

Я дергаю за рукав своего красного кардигана и с шипением вдыхаю, когда вижу кровь, стекающую по моей руке. Его рука, схватившая мое предплечье, должно быть, потянула меня за порез.

– Черт! – Он шипит, заметив это, и требует: – Ты не зашила?

Я сужаю на него глаза.

– Кто, черт возьми, собирался мне его зашивать?

Он делает длинный вдох и кивает на центральную консоль.

– У меня там полотенце. Достань его и надави на порез.

– Как будто тебя волнует, что я истеку кровью до смерти, – огрызаюсь я.

– Не волнует. Но я не хочу, чтобы это дерьмо было на моих сиденьях.

– Ублюдок, – бормочу я и открываю консоль. Когда она открывается, я замираю и смотрю вниз. Там лежат черный пистолет и нож, а также маленькое черное полотенце для рук, моток клейкой ленты и пара наручников. Все, что нужно серийному убийце.

Он бросает быстрый взгляд вниз и рычит. Вытаскивает полотенце для рук, бросает его мне, а затем захлопывает консоль.

Я сажусь на свое место и смотрю прямо вперед, прижимая полотенце к предплечью.

– Куда мы едем? – грубо спрашиваю я. Машина слишком мала, чтобы мы находились так близко друг к другу. Внезапно я понимаю, что ничего не знаю об этом человеке, и какой бы план у него ни был вчера вечером, я все испортила. Намеренно.

Он не отвечает. Вместо этого он протягивает руку и нажимает кнопку на приборной панели, и в динамиках звучит песня «Coming Undone» группы Korn. Он делает громче, чтобы заглушить мое тяжелое дыхание, пока мы летим по шоссе.

_________________________________

Тучи разверзлись, и начался дождь. Тридцать минут назад мы проехали знак с надписью Марита в пятидесяти милях.

Он все еще молчал и даже не смотрел в мою сторону. Я сидела совершенно неподвижно, надеясь, что он забудет, что я в машине.

– Кровь перестала идти?

Не повезло.

– Да. – ответила я отрывисто.

Когда он включает мигалку и съезжает с шоссе, мое сердце начинает колотиться в груди, потому что я не знаю, что он собирается со мной делать. Но теперь, когда я знаю, что в центральной консоли лежит пистолет, я сделаю все возможное, чтобы добраться до него. Даже если я понятия не имею, как им пользоваться.

Он сбавляет скорость и заезжает на парковку. Я оглядываюсь вокруг, замечая, как здесь пустынно в этот дождливый воскресный день.

Мы поднимаемся по спирали все выше и выше, пока не оказываемся на пятом этаже. Он заезжает на парковочное место, шины визжат от резкого поворота, а затем он быстро останавливает машину. Ремень безопасности натягивается на моем плече.

Я оглядываюсь, ожидая, что его друзья окружили нас. Мои мышцы напрягаются, готовые защищаться.

Но ничего не происходит. Он выключает машину, и мы просто сидим в тишине. Я сглатываю комок в горле. Мои руки дрожат, я готова потянуться к дверной ручке и убежать.

– Не надо, – говорит он спокойно, как будто знает, о чем я думаю.

Я вскидываю голову, чтобы посмотреть на него, но он смотрит прямо перед собой.

– Я не собираюсь причинять тебе боль. – Я фыркнула, и он повернул голову, чтобы посмотреть на меня. – Не сегодня, во всяком случае, – добавляет он, и нервозность снова дает о себе знать.

Он улыбается мне, мягко, и я сжимаю руки в кулаки на коленях, потому что знаю, что он чувствует мой страх. Такие мужчины, как он, питаются этим. Я протягиваю руку и сдергиваю с его лица очки. Ради всего святого, идет дождь; они ему не нужны.

Голубые глаза смотрят в мои.

Он протягивает руку, и я подпрыгиваю от неожиданности. Я жду, что он рассмеется, но он не смеется. Вместо этого его взгляд опускается на мой кардиган, когда он берет прядь моих волос между пальцами. Он закручивает пряди вокруг них.

– Красный действительно твой цвет, – мягко говорит он, а затем его глаза возвращаются к моим.

По моей спине разливается тепло, когда он проводит пальцами по моим волосам. Я хнычу, наполовину напуганная до смерти. Другая половина возбуждена.

Что со мной не так?

Он наклоняется ко мне, останавливая свое лицо в нескольких дюймах от моего. Я делаю длинный вдох, пытаясь остановить свое колотящееся сердце.

– Коул… – шепчу я его имя.

Он улыбается мне.

– Не бойся, Остин. Если бы я хотел твоей смерти, я бы убил тебя прошлой ночью. И я точно не стал бы этого делать, пока Селеста знает, что ты со мной.

Я закрываю глаза и хнычу, стараясь не показывать свой страх, но он вытекает из моих пор. От его машины воняет.

– Посмотри на меня, – приказывает он, и я открываю глаза. Он все еще у моего лица, его рука все еще сжимает мои волосы. – Хотя я представлял, как проберусь в твою комнату и заставлю тебя заплатить за то, что ты сделала. Но я лучше подумал об этом.

Я сглатываю.

– Что ты хочешь от меня?

Он наклоняет голову в сторону, как бы обдумывая свой ответ.

– Чтобы ты поняла. – Он отстраняется от меня, и я делаю длинный вдох. Сев обратно на свое место, он смотрит прямо вперед, на бетонный барьер, который подходит к капоту машины. – Видишь того человека? – Он показывает на здание напротив парковки.