Текст книги "Ненависть и наслаждение (ЛП)"

Автор книги: Шанора Уильямс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

Глава 9

Милосердие

Сейчас полночь.

Драко заснул более часа назад, и я этого ждала.

Это был хороший секс. Отличный. Я чувствовала себя, как на вершине мира, но я все еще остаюсь здесь из-за него.

То, что я сделала в сарае, заставило меня почувствовать себя смелее. Бесстрашнее. Это из-за него произошло все это. Теперь он должен заплатить за это. Пока его охрана внизу. Пока он отдыхает. Пока меньше всего этого ожидает.

Я вскакиваю с кровати и рассматриваю стену с оружием. Тот карманный нож, который я видела прежде. У него черная рукоятка с красной надписью. На нем инициалы Д.M. Драко Молина.

Я аккуратно снимаю его, стараясь не издать ни звука. Драко лежит на спине, глаза закрыты, дыхание достаточно ровное, чтобы я могла знать, что он спит. Схватив нож, не отвожу взгляд от него, когда лезу обратно в кровать. Достаю из чехла, чтобы проверить лезвие. Конечно, острое. Как все его ножи.

Я наблюдаю за ним.

Изучаю его.

Как он может быть таким умиротворенным рядом со мной, это просто поражает. Возможно, он думает, что слез с крючка. Или, может быть, ему действительно все равно, жив он или мертв.

Лезвие все еще наготове. Я нависаю над Драко, приближая острие к его горлу. Все, что потребуется – это один удар. Одно единственное движение – вперед и назад, чтобы прикончить его, оставить истекать кровью на этой кровати.

Я думала об этом. Как только это будет сделано, я соберу немного вещей и уйду, убедившись, что дверь за мной заперта. Уйду, ведь все охранники знают, что он разрешил мне прогуляться по пляжу. В одиночестве.

Я бы побежала в ближайшее поселение, но не раньше, чем освобожу Роналдо. Я буду свободна от него. Свободна от лжи, крови и кошмара, который перенесла.

Драко немного сдвигается, заставляя меня сосредоточиться на нем.

– Если собираешься убить меня, тогда убей. Или убери этот гребаный нож от моего горла.

Мои глаза широко распахиваются, и я дергаюсь, резко вздохнув. Опираюсь на локоть, когда он поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня. Его лицо не напряжено, слишком расслаблено, хотя он понимает, что я собиралась сделать.

– В чем, черт возьми, твоя проблема? – спрашивает он.

– Ты должен мне объяснения, – шиплю я. – Ты ничего мне не сказал, что знаешь о моем папе или Тони, а это, вероятно, означает, что ты лжешь, чтобы удержать меня в своих лапах.

Драко сжимает губы. Он поворачивает голову, снова глядя в потолок.

– Ложись, – бормочет он.

– Я не хочу спать.

– Мне плевать, хочешь или нет, ты только что пыталась убить меня. Тебе повезло, что я еще не убил тебя этим ножом за такой глупый ход. Теперь ложись, пока я не передумал, Джианна.

Я смотрю на него еще несколько секунд. Наконец, когда он ничего больше не говорит, я в раздражении откидываюсь на подушку, но все еще держу нож, сжимая рукоятку в руке.

Драко молчит в течение долгого времени. Слишком долго. Так долго, что я думаю, что он снова заснул. Хотя я не знаю, спал ли он хоть раз с тех пор, как я здесь?

Драко хитрый тип. Я отплачу ему за это.

Когда он, наконец, начинает говорить, я шокирована его словами.

– Я приказал убить Тони, потому что видел, как он убил моего отца.

Глава 10

Я громко ахаю, поворачивая голову, чтобы посмотреть на него.

– Как? – спрашиваю я, но у меня настолько пересохло в горле, что едва могу понять себя.

– Мне было семнадцать, – продолжает он, словно я ничего не сказала, – мы были в Соединенных Штатах, только я и мой отец. Это произошло за две ночи до того, как мы должны были лететь домой... сюда, в Мексику. Он сказал мне, что эта встреча очень важная. Было уже поздно, но мне, честно говоря, было все равно. У него были и другие встречи, проводившиеся в более позднее время, чем эта. Обычно я бы присоединился к нему, но в тот раз я просто сидел и ждал его в машине, потому что устал.

– Он подошел к старому ресторану в центре Нью-Джерси. Он был не слишком далеко от нашего отеля. Я мог сказать, что это была семейная собственность – возможно, принадлежащая жалкой заднице Тони или того, кого он знал и кто никогда не настучал бы на него. – Я слышу гнев в его голосе, когда он произносит имя Тони.

– Отец сказал мне, что скоро вернется. Прежде чем выйти, он сказал, что я был хорошим и что многому научился. Он сказал мне, что гордится мной – рад, что я отношусь к этому серьезно. Наконец, он вошел в ресторан, и я включил музыку, чтобы попытаться проснуться. Это не сработало, поэтому через десять минут я вышел из машины, чтобы прогуляться. Начинал моросить дождь, но я не обращал на это внимания. Мне нужно было, чтобы что-то случилось, чтобы я не заснул. Мой отец во многом полагался на меня во время той поездки, и я не мог подвести его, заснув. Я не хотел его разочаровывать.

– Я мерил шагами тротуар, но проходило все больше и больше времени, и я становился нетерпеливым. Мне стало любопытно, и я подошел к окну, чтобы заглянуть внутрь. – Драко болезненно сглатывает, как будто у него в горле застрял камень. – Я видел, как мой отец, ухмыляясь, сидел за единственным столом, засунув руки в карманы, положив пистолет на стол. За стойкой стоял какой-то другой мужчина, которого я никогда раньше не видел. Он, без сомнения, выглядел как любитель и не мог быть намного старше меня. Мой отец разговаривал с ним – я не знаю, что он ему говорил, – но с каждой фразой я видел, как плечи другого мужчины напрягаются. С каждой секундой он становился все злее и злее, как будто мой отец говорил ему что-то такое, чего он не хотел слышать. Мужчина обернулся, и я наконец-то смог разглядеть его лицо. Я мог видеть его всего в тусклом свете. Я никогда не забуду его лицо или то, что на нем было надето – черная кожаная куртка, белая футболка и черные джинсы. Я никогда не забуду безумный взгляд его глаз. Этот самодовольный взгляд, который был у него, когда он подошел ближе, а затем неожиданно выхватил пистолет и бросился к моему отцу. Мой отец был недостаточно быстр, чтобы схватить свой пистолет, и я предположил, что он либо недооценил этого человека, либо не думал, что у него есть пистолет, из которого можно стрелять. Мой отец всегда говорил мне быть умным и думать наперед, но в тот момент он не думал. Он был слишком медлителен. И из-за этого ему выстрелили прямо в лоб.

Драко вздрагивает, и я понимаю, что его глаза крепко зажмурены, будто он снова переживает этот кошмар.

– Он прострелил ему череп. Дважды. На пистолете был глушитель, так что выстрелы не было слышно, но, черт возьми, их можно было почувствовать. Каждая пуля, выпущенная в его голову, была одной пулей в моем сердце. Я запаниковал. Я был молод, поэтому первое, что пришло мне в голову, – это бежать. И я побежал. Бежал ради своей жизни. Бежал от своего отца, вместо того, чтобы войти и помочь ему. Ветер обжигал мне щеки, дождь лил все сильнее, но мне было все равно. К тому времени, как я добрался до телефона-автомата, я едва мог дышать. У меня было два варианта: позвонить в полицию или позвонить по единственному другому номеру, который я знал наизусть, пока был там. Я прислушался к своему чутью. И позвонил по другому номеру.

Его ноздри раздуваются, и он сжимает кулаки. Снова становится тихо, и я хочу заговорить, но что, черт возьми, я могу сказать?

Тони сделал это с ним? Но зачем ему это? У него должна была быть причина. Возможно, отец Драко преследовал его, и он первым добрался до него...

– Лион приехал через двадцать минут, подобрал меня, а затем остановился возле того места, где был убит мой отец. Он зашел внутрь, чтобы проверить, но практически сразу вернулся обратно. Тони не было. Место было пустым, только мой мертвый отец. Когда мы услышали полицейские сирены, мы знали, что время уходить. Мы уехали, я начал кричать, чтобы Лион что-то сделал – чтобы помог ему – но он просто проигнорировал меня. Он не много говорил, только просил успокоиться и сказал расслабиться. Мы подъехали к какому-то дому, который не был их настоящим домом, и он помог мне выйти из машины. Я думаю, они что-то праздновали, возможно, годовщину. Я не знаю, но миссис Никотера ждала у двери, и он сказал ей, чтобы она вымыла меня и уложила в постель. Я не мог заснуть, и Лион знал это, потому что он поднялся в комнату после того, как я принял душ, чтобы поговорить со мной. Я ненавидел то, что он хотел сказать. Я думал, он скажет мне, что собирается найти этого человека. Или, может быть, поможет мне найти его. Я говорил ему о том, как выслежу этого человека и убью его сам, но Лион был слишком терпелив. Он просто молча кивал. А потом сказал мне: «Драко, есть вещи, которые ты должен и не должен видеть. И то, что ты видел сегодня, ты не должен был видеть. Я знаю, ты злишься, но Карлоса больше нет. Понимаешь? И он не вернется, парень». Я не мог принять его слова, поэтому сделал единственное, что мог.

В итоге, до меня дошло происходящее, и я сломался. В ту ночь я изливал свою душу, но на следующее утро полностью отключился. Я не ел. Не говорил. Лион продолжал пытаться заставить меня взаимодействовать, но я не хотел. Он постоянно спрашивал меня, видел ли я человека, который это сделал, или могу ли описать его, но я этого не сделал.

– Почему? – шепчу я. – Папа мог бы помочь тебе.

– Потому что на следующее утро я узнал, что человек, убивший моего отца, тоже работал с Лионом. Очевидно, так они и познакомились. Через Лиона. На стене в кабинете у него висела их фотография. Я сделал снимок. Провел свое расследование. Я хотел разобраться с этим сам.

– Так что ты хочешь сказать? Что ты винишь папу? – Я напрягаюсь и снова сжимаю нож.

– Нет, я не виню его, и никогда этого не сделаю.

Я немного расслабляюсь.

– Но я не мог сказать Лиону, потому что знал, если сделаю это, он справится с этим сам, по-своему. Поэтому я долго молчал об этом. Я уверен, позже Лион понял, что это был Тони Палач. Он все время посылал людей, чтобы наблюдать за мной, еще до того, как появился Генри Риччи. Остальные были достаточно умны, чтобы сбежать. Генри был достаточно глуп, чтобы подобраться слишком близко и попасться. Лион даже обратился ко мне и сказал, что я больше не смогу получить тебя, потому что он не может терпеть моего поведения. Он сказал, что я становлюсь слишком неуравновешенным.

– Что?! – задыхаюсь я.

– Да, твой отец сказал мне, когда мне было шестнадцать, что ты была обещана мне. Когда я приехал в США, для проведения так называемой «тренировки» с моим отцом и с ним, он подготавливал меня к тебе. Я думал, ты всегда будешь моей, но потом мне исполнился двадцать один год и, наконец, я кое-что сообразил. Думаю, он сказал, что я неуравновешен, только чтобы защитить этого ублюдка Тони. Твой отец разрывался на части, потому что, когда обещание сделано, его нельзя нарушить. В этом случае все просто, если тебя пообещали мне. Ты моя, нравится тебе это или нет.

– И вот ты, влюблена в убийцу моего отца, и Лион знал это, но никогда не говорил мне, потому что хотел защитить тебя. Хотя он знал, что я знаю. Но каким бы отцом он был, если бы запретил тебе влюбляться? Он знал, что ты возненавидела бы его, если бы он послал тебя ко мне, или если бы что-нибудь случилось с Тони, поэтому он позволил тебе остаться с ним. Но Лион не смог понять, что ты только выставляла себя гребаной дурой, и что он пожалеет об этом. – Он качает головой. – Если бы только твой отец послушал меня, он был бы все еще жив.

Я быстро сажусь и пристально смотрю на него.

– Что это значит? Это ты убил моего отца?

Драко качает головой.

– Нет, Джианна, я слишком уважал Лиона, чтобы убить его. Несмотря на то, что он нарушил свои обещания, я никогда не смогу забыть ту ночь, когда он меня забрал и даже убедился, что я благополучно вернулся домой. Или даже раньше, когда он помогал моей семье, когда у нас не было абсолютно ничего. Мы были должны ему больше, чем отдали. – Он судорожно сглатывает. – Лион любил тебя больше, чем можно было объяснить словами: он хотел, чтобы ты была счастлива, и он видел, что ты была счастлива с этим ублюдком. Поэтому он велел мне отвалить, но я продолжал говорить ему, чтобы он присматривал за Тони. Наконец ему надоело, что я угрожаю Тони, поэтому он поручил нескольким людям саботировать мою возможность въехать в США, примерно в то время, когда ты планировала свою свадьбу – свадьбу, о которой я ничего не знал. Мы знали одних и тех же людей, имели одни и те же связи, но они уважали его гораздо больше, чем меня. Он был старше. Умнее. У него было больше рычагов воздействия. Это разозлило меня, но ничего не изменило. Тони много путешествовал. Я знал, что однажды доберусь до него. И я сделал это. – Драко делает паузу, приподнимаясь на локте, чтобы посмотреть мне в лицо. – Когда услышал новости о том, что Лион был убит в собственном баре, я сразу понял, кто это. Без сомнений, я знал. Но не знал, почему это было сделано именно тогда. Я понятия не имел, почему Лион делал мою жизнь сущим адом из-за этого. Я понятия не имел, почему он обрубал мне концы и говорил, чтобы я оставил Тони в покое. Я не понимал, но, когда увидел в клетке тебя – увидел, что ты жена Риччи... Ну, все обрело смысл. Он хотел, чтобы я держался подальше, потому что не желал, чтобы ты пострадала. Лион держал меня в неведении о Тони и о тебе. Я ничего не знал о свадьбе или даже о ваших отношениях. После того, как он сказал мне, что ты больше не обещана мне, он никогда не говорил о тебе. – Драко ухмыляется. – Большая ошибка с его стороны. Это избавило бы тебя от неприятностей, а меня от драмы.

Я быстро моргаю, смахивая слезы.

– Разве... Тони убил папу? – спрашиваю я тихо, и Драко широко распахивает глаза. Он ничего не говорит, но его молчание громко кричит обо всем.

– Почему ты просто не сказал мне об этом с самого начала? – требую я.

– Потому что ты не доверяла мне, ты не поверила бы, и я не доверял тебе, поэтому и сделал то, что сделал с тобой. Наказания и жестокие поступки – все это было для того, чтобы заставить тебя забыть о нем. Чтобы ты поняла: если будешь любить такого человека, как он, к тебе будут дерьмово относиться. Забыть его, означало бы, что к тебе будут относиться как к королевской особе.

– Я бы перестала любить его в тот самый день, когда ты сказал бы мне, что он убил моего отца, и ты это знаешь! – Я вскакиваю с кровати, свирепо глядя на него. – Зачем? Зачем ему было убивать папу? Тони любил его! Я знаю! Он любил!

– Он хотел, чтобы ты верила в это, Джианна.

– Нет! Он говорил, что мой папа был для него, как отец!

Драко вздыхает и отводит взгляд.

– Он был лжецом, он был психопатом, он говорил и делал все, чтобы ты чувствовала себя в безопасности. Это было частью его плана. Убрать Лиона, жениться на его дочери, стать главой с тобой под боком. Он, возможно, был психом, но не был дураком. Ему нужно было завоевать твое сердце. И чтобы получить то, чего он хотел, ему пришлось подобраться поближе к Лиону. Все, чего он хотел, это власть. Власть Лиона. Слишком много людей уважали твоего отца. Он хотел этого, завидовал ему. Он решил, что, приблизившись и женившись на тебе, он получит свой трон. Он почти сделал это, но я прервал его план раньше, чем все началось.

Моя нижняя губа дрожит. Драко встает с кровати и обходит ее, чтобы схватить меня за плечи.

– Я же говорил, что ты не была готова это услышать, niñita.

Он подводит меня обратно к кровати, чтобы я легла. Я напрягаюсь, когда забираюсь под простыни, но делаю это, все еще с ножом в руке.

Драко поворачивается на бок и кладет руки за голову.

– Откуда мне знать, что ты говоришь правду? – спрашиваю я после короткого молчания.

Он отвечает не сразу.

– Просто погрузись в это, Джианна. Постарайся вспомнить, что он тебе рассказывал. Его цели и мечты. Как только ты подумаешь об этом, ты поймешь, что это был он.

Драко закрывает глаза. Мы оба лежим молча. Ему больше нечего сказать. Проходит несколько минут, и его дыхание выравнивается. Он отдыхает, но как он может после того, как рассказал мне такое?

Как, по его мнению, я теперь засну? Я смотрю в потолок и смаргиваю слезы. У меня пересохло горло, а тело отяжелело. Самое смешное, я могла бы предположить, что Драко лжет, но он заснул, зная, что у меня все еще этот нож в руках. Он знает, что я могу перерезать ему горло, пока он спит, но я этого не сделаю. Я не могу.

Он отдал мне контроль. Отдал свою жизнь в мои руки. Человек, который убил твоего отца, не отдаст тебе столько власти.

Я могла бы обвинить его, но в глубине души знаю, что не могу. Драко не убивал папу. должна смотреть фактам в лицо.

Тони не был хорошим человеком. Иногда он был ужасен, но я любила его, несмотря на все это. Любить кого-то вроде Тони – человека с таким количеством секретов – почти то же самое, как если бы я сама убила своего отца.

Нож выскальзывает из моей руки и падает на пол. Боль пронзает меня с невероятной силой. Я плачу, пока силы не покидают меня, и я не знаю, когда засыпаю, но когда просыпаюсь, моя голова лежит на груди Драко, и я слышу его сердцебиение. Он крепко обнимает меня, губами прижимаясь к моим волосам, как будто он целовал меня в макушку, пока я спала.

Я не двигаюсь и не вздрагиваю. Не отталкиваю его и ничего не говорю.

Я просто остаюсь в таком положении, потому что прямо сейчас это кажется правильным.

Глава 11

Принятие

Мы просыпаемся и молчим, хотя я все еще лежу в его объятиях. Я не говорю ни слова. Мне, действительно, нечего сказать. Хотя нет, беру свои слова обратно. Нам многое нужно обсудить, но сейчас не время.

Он объяснил почти все, как и обещал. Если это неправда, то он чертовски усердно работал над этой историей. Я не понимаю, зачем ему лгать. Какой смысл держать меня здесь? Он не может хотеть меня так сильно.

Тем не менее, я должна попросить доказательства – прояснить истину. Я хочу верить, что он был близок с папой... мамой. Но я должна помнить, что он опасен, безжалостен и жесток. Он может и солгать, чтобы получить то, чего хочет, и абсолютно ясно, что он всегда хотел меня.

Он по-прежнему Драко Молина, самый разыскиваемый и опасный человек на земле. Я никогда не должна забывать об этом.

– Может, этим утром мы сделаем все по-другому? – предлагаю я, когда Драко садится на край кровати. Солнце сегодня яркое, проникает через окно и пылает жаром на моей коже.

– Что, например? – спрашивает он.

– Например, посидим у бассейна, выпьем «Мимозы». К этому месту я бы хотела начать относиться как к месту отдыха, а не как к тюрьме, если я здесь останусь.

Драко оглядывается через плечо.

– Завтрак важен для меня, мы можем посидеть у бассейна потом. – Он встает с кровати и заходит в ванную, ткань его трусов еле сдерживает утренний стояк.

Я тоже поднимаюсь с кровати и на цыпочках подхожу к ванной. Задержавшись у двери, я думаю о том, с чего начать. Например, должна ли я вернуть его в постель и ублажать его, пока он не согласится на идею о бассейне, или действительно должна быть скромной и спросить, почему он не любит пропускать завтрак.

Из вежливости я предпочитаю последнее. Я смогу убедить его позже.

– Почему ты не хочешь пропускать завтрак? Я все еще не понимаю, почему это так важно для тебя, – говорю я, когда слышу, как он спускает воду в унитазе. Драко глубоко вздыхает.

– Это имеет значение? – Он идет ко мне – плечи широкие, взгляд удивительно мягкий.

– Да, я хочу знать.

Он проходит мимо меня, направляясь к окну, чтобы раздвинуть прозрачные занавески.

– Это личное, – это все, что он говорит.

– Драко, ты сказал мне больше: никаких секретов.

– Это не секрет, – говорит он резким тоном. – Многие знают причину. Я просто не хочу делиться ею прямо сейчас.

Драко стоит ко мне спиной, но я иду вперед и хватаю его за запястье, чтобы развернуть. Он злится, когда смотрит на меня, и смотрит так, словно готов отрубить мне руку за то, что я прикоснулась к нему.

Но мне все равно. Он меня не пугает. Он не может, потому что теперь я знаю, что он не причинит мне вреда. Узнав правду – о Тони, наших с Драко отцах, – он не сделает ничего, чтобы снова поставить это под угрозу.

– Скажи мне, – настаиваю я, поднимая руку, чтобы погладить его подбородок. – В конце концов, я твоя королева.

Твоя королева.

Я удивляюсь, увидев его улыбку. Едва заметную. Я ухмыляюсь, но улыбка исчезает, когда он говорит.

– Эта история покажет меня слабым.

Я усмехаюсь.

– Думаю, что из всех людей, которых я знаю, ты далеко не слабый.

Драко делает глубокий вдох, хватает меня за руку и ведет прямо к двери. Мы оба все еще полуголые. На мне только футболка, а на нем одни боксеры. Но, похоже, ему на это наплевать.

Он открывает дверь и идет по коридору в комнату, в которую, по-моему, я даже не удосужилась зайти раньше. Она находится прямо рядом с дверями, ведущими на террасу. Еще один набор двойных дверей. Изнутри на окнах висит красная занавеска, так что никто не может видеть, что находится внутри комнаты.

Драко оглядывается на меня один раз, прежде чем протянуть руку над дверным косяком и вытащить ключ. Когда он открывает дверь, мы заходим в комнату.

Я ожидаю увидеть здесь что-то опасное. Что-то плохое, как бочку с кислотой и частями тела в ней, больше оружия, или даже коллекцию черепов.

Но ошибаюсь.

Это обычная комната, похожая на его галерею, только меньшего размера, и никаких холстов для рисования, но на стенах висят картины. Все они выглядят одинаково.

Темные. Пугающие.

Некоторые мужчины выглядят как Драко, только старше, с более холодными, мертвыми глазами. На самом деле, теперь, рассмотрев, я вижу, что это один и тот же мужчина. На каждой картине он одет в разную одежду. Смотрит в разные стороны. На некоторых с усами. На некоторых без.

– Здесь я храню свои... более темные произведения, – объявляет Драко низким голосом.

Я прохожу мимо него, тщательно рассматривая каждую картину. Темные картины с красным, очевидно, доказывают, что это кровь, судя по тому, как она разбрызгана.

Но мужчина один и тот же? Я просто не понимаю... пока не наталкиваюсь на одну картину, на которой изображен мужчина, но его лицо обезображено. На нем красные следы, из пустых глазниц течет красная кровь. Его рот приоткрыт в недоумении, как будто он только что увидел монстра, прежде чем потерять эти глаза.

– Кто это? – не оглядываясь, шепчу я. Поскольку не могу отвести взгляд. Это такой ужасающий портрет. Слишком реалистичный. Определенно ужасный, чтобы вызвать кошмары.

– Дядя.

– Отец Тьяго? – спрашиваю я.

Я оглядываюсь назад, и Драко медленно кивает.

– Ты правильно заметила.

– Почему он здесь так выглядит? – Я указываю на портрет. – Весь изрезанный и изуродованный?

– Потому что именно так он выглядел в последний день, когда я его видел.

Я хмурюсь в замешательстве, когда, наконец, поворачиваюсь к нему лицом, без слов умоляя о подробностях.

Он судорожно сглатывает.

– Когда отец умер и меня отправили обратно сюда, в Мексику, моя мать позволила дяде Мануэлю остаться здесь, с нами. Мне было всего семнадцать, поначалу я мало что знал – ну, не так много, как мне хотелось, – но я знал, что это придет. Я все еще был наивен по отношению ко всему этому, думая, что у нас с мамой все наладится, но у нас ничего не вышло. Все только ухудшалось, пока он оставался здесь, чтобы «заботиться» и «обеспечивать» нас.

– Как? – спрашиваю я.

– Потому что он был жестоким сукиным сыном, который не заслуживал жить. Пока он был здесь, я был молод и слаб, и это заставило его предположить, что я еще и тупой. Я все еще страдал от потери отца, поэтому был тихим, и он подумал, что тишина погубит меня. Мама сочувствовала, и тогда она не могла достучаться до меня, но только потому, что я ей не позволял. Я полагал, она не поймет, потому что ее там не было. Я лично был свидетелем того убийства. Был там, неспособный ничего сделать, кроме как увидеть и убежать. – Драко проводит рукой по своим растрепанным волосам, пристально глядя на портрет своего дяди Мануэля. – Он пробыл с нами около года, и сначала он был тихим. Спокойным. Но теперь я знаю, что он только изучал нас. Наши графики. Рассчитывал наши передвижения. Тьяго тоже остался здесь. В то время он был более спокойным и немного сдержанным. Тем не менее, болтал всякое, но по большей части молчал. Хотя он был достаточно близок со мной. Это было тогда, когда он действительно имел хоть какие-то мозги, когда я мог доверять ему, чтобы он прикрывал мою спину.

– В любом случае, примерно на пятый месяц пребывания Мануэля, он начал показывать свое истинное лицо. Я не рос рядом с этим человеком. Почти ничего о нем не знал. Мама доверила ему управлять тем, что осталось от картеля моего отца. Я знаю, что она сделала это только для того, чтобы мы могли продолжать жить той жизнью, которая у нас была, но я действительно хотел бы, чтобы она этого не делала. Он только хотел украсть то, что построил мой отец, забрать все деньги и оставить нас ни с чем. Я смекнул это, поэтому назначил встречи с мужчинами, которых мы оставили. Некоторые все еще были верны семье Молина, и им все еще платили, благодаря бухгалтеру моего отца, и Лиону тоже. Я вспомнил, как все было устроено, что он заставлял их делать каждый день недели, пробежки и сборы. Я сказал им, что перевозка наркотиков не прекратится только потому, что мой отец умер, и деньги тоже. Нам это было нужно.

– Мануэль узнал, что я делаю за его спиной, и попытался стать главным в нашем доме. Он начал устанавливать для нас правила, которым мы должны следовать, как будто это был его дом. Как будто он создал это – построил все это, – рычит Драко, раскинув руки и осматривая комнату. – Его первым правилом было для меня не вмешиваться в дела картеля. Я отказался. Я все еще выполнял свою часть работы. Теперь это была моя работа – моя роль – продолжать этот семейный бизнес. Лион сказал мне не сдаваться и не отступать – не позволять этому продолжаться, потому что он нуждался в нас. Я сделал это для него, потому что обещал и был ему должен. Второе правило состояло в том, чтобы каждое утро приходить на завтрак в одно и то же время. Ровно в семь. Каждый божий день. И я подчинился не потому, что он этого хотел, а потому, что мне очень понравилось завтракать с мамой. Я не хотел, чтобы она чувствовала себя более одинокой. Он ожидал, что я устану от этого, но я просыпался еще до того, как поднималось солнце, чтобы заняться делом, решал вопросы с охранниками и людьми, и иногда ходил в доки. Я продолжал. Я был пунктуален и до сих пор управлял людьми, которых оставил мой отец. Он завидовал тому, что я был способным, ненавидел, что я так быстро улавливал суть бизнеса в столь юном возрасте. Он знал, что однажды мы больше не будем нуждаться в нем, и что картель Молина все равно будет нашим.

– И вот однажды утром он решил попробовать изменить ситуацию. Он хотел заявить о себе, – дыхание Драко становится тяжелее. – Все его охранники были в столовой, ожидая, пока мы позавтракаем. Я не знал, чем они занимаются. В то время мне было плевать. Это был мой день рождения. Мне только что исполнилось восемнадцать. Двадцать второго августа. Я подумал, что они были там, чтобы пожелать мне счастья. Чтобы проявить уважение. – Он пожимает плечами. – Я помню, что за столом были я, мама, Тьяго и Мануэль. Мама попросила шеф-повара приготовить мои любимые оладьи с орехами пекан и с горячим сиропом. Предполагалось, что это будет хороший день.

– Мы немного поели. Было много обычных разговоров между мной, мамой и Тьяго. Мануэль был спокоен, и его намеренно игнорировали. Предполагаю, что ему это надоело, потому что через некоторое время он, наконец, вмешался, начал с каких-то дерьмовых разговоров о том, как он сейчас управляет делами, и что ему не нужно, чтобы я это делал. И я ответил. Сказал ему, что знаю, что делаю, и этого хотел бы мой отец. Тогда он разозлился.

– Тьяго был нервным, зажатым. Он никогда не противоречил Мануэлю, и мама никогда ничего не говорила. Она знала, не стоит вмешиваться без необходимости, но я не был похож на них. Я был в ярости. Как он посмел сказать мне, что, черт возьми, делать в мой день рождения? Как он посмел пытаться унизить меня? Как он посмел обращаться со мной, как с бесполезным ребенком? Я помню, как проклинал и проклинал его, извергая свою ненависть. Говорил мерзкие слова. Мой непослушный язык заставил его захотеть причинить мне боль. И он сделал это. Он причинил мне боль, причинив вред единственной семье, которая у меня действительно осталась.

– Он вытащил пистолет, приставил его к моей голове, а затем приказал слугам, чтобы принесли больше еды и сказал мне, что я должен все это съесть. Все до последнего кусочка. Там было множество испеченных блинов, яиц, бекона и колбасы. Это было слишком много, чтобы съесть одному человеку, особенно для меня. Но тарелки продолжали прибывать. Их количество казалось бесконечным. Сначала я отказался, сказал, чтобы он поцеловал меня в задницу и пошел трахать свою мать. Я не должен был так говорить, потому что он повернулся и сказал: «А как насчет того, что бы я трахнул твою?».

Я ахаю, широко распахнув глаза. Драко смотрит не на меня, а на картину. Взгляд серьезный, кулаки сжаты.

– О нет, – выдыхаю я.

– Мануэль дополнительно заплатил одному из охранников, чтобы тот приставил пистолет к моему затылку, в то время как он выдернул мою мать с ее места и перекинул через стол прямо перед нами. Он разорвал ее юбку сзади, обнажая ее, одновременно расстегивая ремень. Он сказал мне, что если я попытаюсь пошевелиться или сделать что-нибудь, чтобы остановить его, он заставит ее сосать его член. Он сказал мне съесть все это, и что он не перестанет трахать ее, пока я не закончу.

– В итоге, со слезами на глазах, я продолжил есть. Все это время он трахал мою мать – свою собственную, блядь, сестру! – выплевывает Драко, и теперь он злится. Он сжимает и разжимает кулаки, пристально глядя на изуродованный портрет, который он создал.

О, Боже мой. У меня нет слов. Абсолютно. Трахать сестру? Чтобы преподать урок? Чтобы продемонстрировать силу и контроль? Как чертовски безумно.

– Я проглотил все это ради мамы, все время избегая ее взгляда, и с пистолетом, направленным мне в затылок. Тьяго съел немного вместе со мной, чтобы помочь. Мануэля, казалось, это не волновало. Он был слишком занят, наслаждаясь тем, что трахал свою родственницу, – процедил Драко сквозь стиснутые зубы. – Мама не переставала плакать, и я мог сказать, что она хотела повернуться и уничтожить его, но также она принимала это и не сопротивлялась ради меня. Она всегда терпела худшее из-за меня, но, думаю, что это было самое худшее. Я был импульсивен и никогда не мог заткнуться, и она всегда расплачивалась за это.

– Я наполнялся и наполнялся едой. Меня стошнило один раз, прямо на собственные колени, но я снова продолжил есть, пока каждая тарелка не была чистой. И когда я закончил он, наконец, остановился, подошел прямо ко мне и кончил на меня. Он кончил... на меня. Как будто я его шлюха. Немного спермы попало мне на щеку, грудь и штаны. Я никогда не забуду того, что он сказал мне. Он сказал: «Помни об этом в следующий раз, когда попытаешься бросить мне вызов. Я буду трахать твою мать прямо у тебя на глазах и после кончу на твое уродливое лицо».